Текст книги "Право на чужую жену"

Саша оттолкнул неожиданно. Резко, грубо. В тот самый момент, когда я этого меньше всего ожидала. Словно выдернул с небес на грешную землю, напоминая, что время сказки ограничено, а в нашем случае оно вообще истекло много лет назад.

Я бы упала, если бы он не продолжал крепко удерживать меня за плечи, только теперь на расстоянии вытянутых рук.

Тяжело дыша, испепеляя ненавистным взглядом, будто действительно хотел убить прямо здесь и сейчас.

– Врешь. Как я и предполагал. Мерзкая, лживая су…

Он успел перехватить мою руку, занесенную для удара, а вот точного попадания коленкой в пах не ожидал.

Глава 9

Прошлое. Саша

Абажур старого ночника подрагивал каждый раз, когда за стенкой раздавался новый удар, сопровождаемый звоном кастрюль и странными глухими хлопками. Плясали на полу уродливые тени, отбрасываемые редкими кисточками.

Отборный мат через слово резал слух.

Я лежал в кровати, уставившись в потолок, до солоноватого привкуса крови кусая губы. Терпение давно закончилось, и только данное матери клятвенное обещание не вмешиваться в их разборки с отчимом и не выходить в такие моменты из комнаты удерживало меня от того, чтобы не сорваться и не повиснуть бульдожьей хваткой на шее у этого урода, избавив разом всех нас от мучений.

– Я его убью, – прошипел из темного угла спальни Андрюха. – Клянусь!

У меня самого кулаки чесались до нестерпимого зуда в ладонях, но, увы, я так же, как и брат, вынужден был слушать, как пьяная мразь измывается над матерью.

– Сука, я не могу так больше! – Зашлепали босые ступни по полу. – И плевать, что он нас выгонит, пусть! Лучше с бомжами на вокзале, чем так! Я баланду хлебать согласен, лишь бы все это прекратилось. А она вцепилась в его квартиру, как в единственное спасение…

Я выдохнул со свистом, вспоминая, как мать плакала, рассказывая, что всю жизнь прожила в нищете, в грязной общажной комнатушке в двенадцать квадратов, где каждый сантиметр площади был на вес золота. Как вышла замуж за отца и беременная ныкалась по съемным квартирам, мыла обоссанные подъезды, мечтая о своем жилье. А когда отца посадили, пришлось снова возвращаться к родителям и терпеть новые унижения от родных людей, попрекавших куском хлеба и спиногрызами от уголовника.

Именно поэтому она и радовалась, встретив своего принца Костю – разведенного холостяка с трешкой в центре города, – надеясь на нормальную жизнь и возможность создать полноценную семью. Признаться, первое время мы и правда жили вполне мирно. Отчим работал, выпивал редко, к нам относился терпимо.

Когда все пошло наперекосяк, сказать сложно. Вначале его уволили с управляющей должности, и он долго не мог найти работу. Потом устроился на склад, попался на воровстве, но вылетел по статье. Менял еще несколько мест, ругался, что обманывают с зарплатой, и все чаще приходил домой пьяным. Появились странные дружки, дома начали пропадать деньги, а количество претензий росло в геометрической прогрессии.

– Стой!

– Зачем? Чего ждать? Пока он ее покалечит? Или еще хуже того?

За дверью полился новый поток отборной брани.

В последнее время матери приходилось вкалывать на двух работах, чтобы хоть как-то прокормить семью, не влезая в долги. А приходя поздно вечером домой, выслушивать пьяные истерики от гражданского мужа.

– Она просила, – выдавил через силу, понимая, что поступаю как трус.

Я разрывался между долгом данного обещания и желанием придушить гада собственноручно.

– И ты будешь спокойно это слушать? Как он ее унижает? Как издевается?

– Нет! – принял решение. – Вызови ментов на всякий случай.

Я выскочил из комнаты первым, оставив на совести брата возможность вызвать помощь. Следом раздался женский вопль. Молчать и не вмешиваться больше я не мог.

Мать, ссутулившись, зажалась в углу кухни. Между столом и холодильником. Замученная, испуганная, сломленная. С затравленным взглядом.

Я появился в тот момент, когда ублюдок швырнул в ее сторону алюминиевый чайник, который чудом не долетел до цели и упал в нескольких сантиметрах от ее ног.

– Не трогай ее, тварь! – заорал вне себя, кидаясь наперерез.

На полу валились разбитые тарелки, опрокинутый стул, кастрюля со вчерашней гречкой, что теперь щедро покрывала темными крупинками часть линолеума.

Мразь! Как же я его ненавижу!

– Ага, вот и щенки твои пожаловали, защитнички гребаные, – растягивая гласные заплетающимся языком, усмехнулся отчим.

– Саша, уходи! Пожалуйста! – тронула меня мама за плечо.

– А чего же уходи? Пусть посмотрит на гулящую мать, шляющуюся до часу ночи.

– Она с работы пришла, между прочим, – процедил я. – Пока ты здесь водяру глушишь, она деньги зарабатывает!

– Правда? Чем? Одним местом? – вызверился отчим.

Схватил первое, что попалось под руку, глядя красными, налитыми кровью глазами.

– Убери нож, – стараясь говорить спокойно, кивнул в сторону сверкнувшего лезвия. – И проспись вначале.

Я чудом держал себя в руках, чтобы не вмазать по опухшей бородатой морде. Но боялся, что, если перегну палку, эта тварь заденет мать.

– Ссышь, сучье отродье? Смелость растерял? Указывать мне взялся, – рассмеялся сиплым смехом и, шатаясь, двинулся в нашу сторону.

– Саша, нет! – завизжала мать, когда Костя замахнулся.

Оттолкнула, пытаясь загородить собой. Выставила вперед руку и… напоролась на лезвие.

Это и стало спусковым крючком, после которого у меня отказали тормоза. Перед глазами все заволокло пеленой. Только образ матери в крови, как красная тряпка для быка.

Я кинулся со страшным ревом в сторону отчима, пытаясь сбить пьяную тушу с ног. Молотил нещадно, душил, рвал зубами, куда мог дотянуться, орал как обезумевший зверь, не видя ничего перед собой.

Где-то сбоку слышался женский визг. Мать пыталась влезть между нами, что-то выкрикивая не своим голосом, охрипшим от паники. Картинки менялись одна за другой, калейдоскопом, пока вдруг не раздался хруст битого стекла и Костя не обмяк, заваливаясь набок.

Два шага вправо, назад, а после все поплыло, теряя очертания. Резкая слабость ударила по всему телу, лишая последних сил.

– Саша, Сашенька, сынок! – Мама обхватила, не давая растянуться на полу.

– Мама, все в порядке. Со мной все хорошо. – Губы почему-то отказывались слушаться. – Ты цела?

По коже пробежали мурашки, вызванные непонятно откуда взявшимся ознобом.

Костя лежал, растянувшись, на битых осколках. Голова странно вывернута вбок.

– Куда же ты полез? Андрей, скорую! Вызывай скорую срочно! Саша-а-а!!!

– Скорая? – услышал краем уха голос Андрея. – Примите срочный вызов. Ножевое ранение.

И, уже теряя сознание, заметил, что у меня вся футболка пропиталась кровью…

Костя в драке нанес мне три ножевых ранения. Если бы не брат, огревший отчима по голове тяжелой вазой, он бы точно меня добил.

Судя по рассказам врачей, после такой кровопотери просто чудо, что я выжил. Донором стал Андрей, дважды за эти сутки не дав мне уйти на тот свет и вогнав на всю жизнь в неоплаченный долг.

Глава 10

Следующего дня я ждала с замиранием сердца. Ночью долго не могла уснуть, прислушиваясь к каждому шороху, но, слава богу, все обошлось. Когда хотел, Саша умел себя контролировать даже в пьяном состоянии.

Он отпустил бы и без моих выкрутасов, но после вчерашнего поцелуя и его последующих слов у меня что-то перемкнуло в голове. Сказалось нервное напряжение последних месяцев, постоянные переживания. Словно лопнула струна, которую долго и основательно натягивали до предела в течение долгого времени. По сути, так и было.

Именно сейчас, именно в этот момент.

Я старалась не вспоминать об этом инциденте, чтобы не накрутить еще больше, гнала будоражащие воспоминания и злилась, что позволила ему унизить себя. А внутри все болело, словно это не я вчера со всей силы заехала обидчику, а он прошелся ржавым гвоздем, вскрывая старый нарыв.

Ночевать в отведенную для меня спальню не пошла. Осталась у дочек, сидя в мягком кресле, тем более непоседы не хотели успокаиваться почти до часу ночи.

Сашу больше не видела. Рано утром он уехал, так и не попрощавшись.

Нормального разговора не вышло.

Не было Саши в течение дня и даже на следующие сутки. В другой ситуации я бы, наверное, успокоилась, если бы не тревожное ощущение, засевшее в груди и не желавшее отпускать. Предчувствие надвигающейся беды, поворотного момента, после которого что-то должно кардинально измениться, отчего сердце не находило себе места.

Да и глупо в моем положении надеяться на милость хозяина, который предельно ясно дал понять, как и что думает обо мне.

Прислуга в доме относилась к нам нейтрально. Я видела двух охранников, повариху и уборщицу. Работники на вопросы о хозяине, его графике отмалчивались или просто пожимали плечами. Такое ощущение, что их в принципе это мало волновало либо они не желали говорить на данную тему со мной.

По дому можно было ходить свободно – никто не обращал внимания, а вот стоило ступить за пределы территории, как в обязательном порядке следовал кто-то из охранников. Меры предосторожности или все-таки контроль, чтобы не сбежала?

Интересно, если я соберусь в город, меня отпустят?

И в момент, когда я уже была готова проверить это, появился хозяин дома.

Саша приехал к ужину, первым делом заглянув в детскую. Расцеловал девочек, поманил сладостями, но сказал, что отдаст только после ужина.

– Поэтому марш мыть руки и за стол! – скомандовал по-доброму.

Мне бросил сухое "здравствуй", не удостоив даже взгляда, и сразу вышел из комнаты.

Ужин, как в прошлый раз, прошел без эксцессов. Все-таки дети разбавляли атмосферу своей непосредственностью, чистой незапятнанной аурой. Сближали, делая заклятых врагов чуточку ближе.

Саша совершенно преображался рядом с ними, словно на какое-то время его подменяли на доброго заботливого семьянина, и если закрыть глаза, забыть на несколько секунд наше прошлое, то можно было поверить, что мы действительно любящая семья.

А потом реальность обрушивалась с прежней силой, придавливая гранитной плитой.

– Папа, ты с нами поиглаес? – дернула его за руку Яна. – Ты обесчал!

– Обязательно, – кивнул он серьезно. – Обещал – значит, надо выполнять. Отдохну немного, с мамой решим один вопрос, и я приду к вам.

Я кинула беглый взгляд на Сашу. И вроде бы готовила себя, ждала, настраивалась, а все равно оказалась не готова. Сердце застучало в районе горла.

– Ты есе не отдохнул?

– Увы! Я только что с работы. И сразу к вам.

– Тогда ты кое-сто забыл, когда плисол, – встряла Леся, грозя ему пальчиком.

– Правда? – удивился Саша, хмурясь и вспоминая свое упущение. – Что?

– Поцеловать маму! – с невозмутимым видом подсказала дочь и застыла, ожидая, когда он исправится.

Да, дочки помнили привычки отца. Андрей всегда чмокал меня в щеку, когда возвращался домой. Для него это было своеобразным ритуалом, и он почти никогда не изменял ему.

– Точно! – Саша перевел на меня взгляд. – Забыл! Как хорошо, что у меня есть такие напоминалочки. – Он заговорщицки подмигнул девочкам, встал со стула, обошел стол и остановился у меня за спиной.

Я напряглась, чувствуя близость хищника. Теплые пальцы нарочито нежно коснулись шеи, прошлись, едва касаясь, по коже, убирая пряди волос и вызывая рой мурашек по телу. Он словно играл, показывая, насколько ласковым умеет быть зверь, когда ему нужно.

Горло перекрыл спазм, мешая вдохнуть.

– Ты устал сильно, – не выдержала я.

Вывернулась, вскакивая и шарахаясь в сторону. Правда, далеко уйти не смогла. Саша поймал, заключая в стальные объятия. Стиснул, прижимая к себе так, что я оказалась лицом к лицу с ним.

– Не настолько, – промурчал угрожающе.

– Саша…

Широкая ладонь сжала затылок, фиксируя положение головы. Темно-карие глаза гипнотизировали, заставляя подчиниться, проникая вглубь и вытягивая душу.

Раньше я любила эти глаза, любовалась, тонула в них, наслаждаясь каждым моментом, а сейчас осталась лишь мучительная, выворачивающая наизнанку боль, звенящая и отдающая особыми нотами на концах оголенных нервов.

В памяти еще свежо воспоминание о последнем поцелуе, когда Саша буквально сорвался, подчиняя своим напором, и о том, чем все это закончилось.

Но при дочках я обязана была отыграть эту роль.

Зажмурилась, переставая дышать. Приготовилась к чему-то ужасному, но… сухие губы лишь мазнули по щеке.

Подбородок слегка царапнула щетина, и Саша отпустил.

Неожиданно…

И глухое разочарование пустотой ухнуло в груди.

– А сейчас доедаем все, что у вас осталось в тарелках, допиваем сок и поднимаемся к себе в комнату, – бодрым голосом скомандовал мужчина, хлопнув в ладоши.

Леся и Яна, довольные собой, заулыбались, переглядываясь, и принялись быстрее орудовать ложками.

Ужинать мы закончили быстро. Девочки убежали строить кукольный дом, а меня Саша позвал для разговора к себе в кабинет.

Я шла, внутренне сжавшись, готовясь к очередному прессингу, и совсем не ожидала того поворота, что мне приготовил мужчина.

– Не находишь, что это подло? – зашла с наступления.

– Ты о чем? – недоуменно обернулся он, останавливаясь у письменного стола.

– О том, что ты пытаешься манипулировать чувствами детей и занять место их отца. – Меня внутренне потряхивало.

Я еще сама не разобралась отчего. Какая-то злость на него, на свою беспомощность, на дурацкие реакции тела.

– Нет, не нахожу, – спокойно ответил Саша, присаживаясь на край стола. – Девочкам нужно внимание отца, а за неимением оного они будут искать его в каждом мужчине, который вызовет симпатию или доверие. Они еще слишком маленькие и нуждаются в отцовской ласке. Так пусть лучше называют папой меня, чем чужого мужика с улицы, – последние слова прозвучали особенно жестко, словно он подозревал меня в связи с кем-то.

– Хорошее оправдание своему эгоизму.

– Я хочу, чтобы они были счастливы, чтобы хотя бы у кого-то из моих близких было нормальное детство с любящими родителями. Тем более… – Саша потянулся к нижнему ящику стола, вытаскивая какие-то листы с печатями, бланки, распечатки. – Боюсь, мне недолго осталось играть эту роль.

– Почему? Что это? – Я подозрительно покосилась на бумаги в его руках.

В прошлый раз, когда он показывал подобную стопку, меня ждал неприятный сюрприз. Что-то мне подсказывало, что и сейчас будет не лучше.

– Диагноз, – скривился с горечью. – Ознакомишься или поверишь на слово?

Я протянула руку, забирая листы. Пробежалась по строчкам, холодея. Анализы, результаты диагностики, заключения, медицинские термины.

Часть была на английском языке, который я, увы, не понимала. Их отложила в сторону.

Вчитывалась в каждое слово, пытаясь понять, но смысл упорно ускользал. Единственное, что я выхватила из всей попавшейся на глаза информации, это то, что Саша тяжело болен.

Глаза непроизвольно защипало от навернувшихся слез. Обида и злость, гулявшие во мне еще минуту назад, испарились без следа.

Это какой-то розыгрыш? Черный юмор?

Ошибка?

Наверняка! Такое иногда случается, я слышала!

Потому что подобного просто не могло быть на самом деле.

Не сейчас! Не с ним!

Не с нами, потому как Саша для нас оставался последней надеждой. Последней бухтой, где мы могли бы спрятаться, укрыться от неприятностей, переждать шторм.

Но слова, отпечатанные на листах формата А4, государственные печати, заключения ведущей клиники упорно доказывали обратное.

– Поэтому ты уезжал в Израиль? – потерянным голосом выдавила я.

Мужчина терпеливо ждал моей реакции, опустив голову, а мне казалось, что я теряю точку опоры. Только-только на горизонте забрезжили проблески светлой полосы, только я позволила себе поверить, что есть выход, как судьба снова косила на корню.

– Да, – ровным тоном ответил он. – Был на обследовании, подготавливался к основному этапу лечения. Прогнозы, скажем так… положительные. Шанс есть, и довольно большой. А при правильном подходе и современной медицине вообще, можно сказать, пятьдесят на пятьдесят.

Он лгал. Я видела это по потухшему взгляду, по усталому виду, по горькой усмешке на лице. Если шанс и был, то гораздо ниже. Плюс врачи не всесильны. Всегда может быть так, что организм неправильно отреагирует на подобранную терапию, пойдет отторжение, негативная реакция, аллергия на какое-нибудь лекарство. Да что угодно!

– Теперь ты в курсе, в связи с чем у меня к тебе предложение.

– Какое? – среагировала машинально.

– Прежде ответь мне на один вопрос: у тебя были или есть какие-нибудь серьезные проблемы со здоровьем в последнее время?

– Нет, – покачала головой, еще не понимая, куда он клонит.

– Замечательно! Понимаешь, Ника, – Саша чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету, – я все-таки надеюсь выжить, но… Но! Меня уже предупредили, что есть очень большая вероятность того, что потребуется облучение. – Он выразительно посмотрел на меня, словно надеясь, что я по взгляду определю его мысли и то, что он собирался сказать.

Но увы. Подобными способностями я не обладаю, поэтому терпеливо ждала, пока он продолжит.

– Я хочу сына. Наследника, – выдохнул в сторону струю дыма, не сводя с меня глаз.

– Понимаю, – кивнула согласно.

Вполне нормальное желание, и я могла его понять. Сама в свое время мечтала о детях, переживая, что у нас с Андреем так долго ничего не получается. Искала причины, бегала по всяким репродуктивным центрам, боясь услышать страшный диагноз.

А как бы я чувствовала себя, если бы мне озвучили что-то подобное?

– И его мне родишь ты, – терпеливо разъяснил Саша, склонив голову набок. – Это и есть мое условие. Я решаю твои проблемы, ты – мои.

А вот после этих слов я зависла.

– Не поняла? Саш, ты сейчас серьезно? – Абсурдность ситуации зашкаливала.

– Более чем, – все таким же убийственно-спокойным тоном продолжил он. – Понимаешь, – еще одна глубокая затяжка и выдох, – бегать, искать суррогатную мать, договариваться, проверять ее по своим каналам, ибо чужим я не доверяю, – у меня времени нет. Да и желания как такового. Мне нужна проверенная женщина.

"Я тебе не инкубатор!" – вспомнились слова брюнетки, встреченной мной у Саши в приемной, когда я недавно приезжала к нему на работу. И ее состояние, в каком она выскочила из его кабинета.

– Подожди! – выставила руку в защитном жесте. – Ты хочешь, чтобы я родила от тебя. А дальше? Что будет потом?

Он усмехнулся, опустив голову и глядя себе под ноги. Докурил сигарету, затушил окурок в пепельнице.

Горло першило от концентрации дыма в воздухе, но я терпеливо молчала.

Саша догадался сам. Раскрыл пошире окно, впуская свежий воздух и убирая занавеску в сторону. Развернулся в мою сторону.

– Потом? Потом… – задумчиво повторил он, погружаясь на несколько секунд в свои мысли. Переваривая, решая, делая окончательный вывод. Темно-карие глаза опасно блеснули. – Если я сдохну, ты получишь все, – широким жестом руки обвел пространство вокруг себя. – Все это станет твоим. Как мать единственного наследника ты получишь доступ ко всем моим деньгам и сможешь одним махом решить все свои проблемы.

– А если… нет? – робко уточнила я.

– Если все-таки посмею выжить? – злым обреченным смехом расхохотался мужчина. – Тогда я заберу ребенка. И буду воспитывать его сам. А ты получишь солидную компенсацию, рассчитаешься с долгами и сможешь вернуть дочерей. Думай, Ника, думай. Времени у тебя мало. Да и выбор ограничен.

Он прошел мимо широким шагом, обдав едким запахом сигарет. Открыл дверь, собираясь выйти.

– Стой! – бросила, не поворачиваясь. – Мы не договорили. Что будет, если я откажусь?

– Попробуй. И узнаешь.

– Саша!!!

– Ты потеряешь все. И всех! Обещаю, – прилетело в спину, и не осталось сомнений, кого именно он имел в виду.

Резкий хлопок двери дал понять, что мужчина ушел. Оставив меня одну, растерянную, в сомнениях, с проклятыми бумажками в руках и полной кашей в голове.

Глава 11

Саша. Прошлое.

Не бывает «не таких». Не существует идеальных, настоящих, незаменимых женщин. Не встречаются в природе такие сказочно-мифические существа, как и розовые единороги вместе с эльфами.

Можно сколько угодно рассуждать на тему жертвенной любви с их стороны, оперировать примерами из истории, но факт остается фактом: женщины любят ровно до тех пор, пока не найдется кто-то круче и богаче, чем ты.

Я всегда это знал. Понимал, что нельзя доверять бабам, видел это десятки раз и столько же развлекался с парнями, проверяя чужих подруг. Убеждался раз за разом в простой истине и все-таки повелся, купился на красивую оболочку, дав слабину.

Я и сам не понял, когда все вышло из-под контроля. Когда я перестал воспринимать Нику так же, как всех остальных, выделяя из толпы и доверяя куда больше, чем было можно.

Я впервые в жизни допустил возможность того, что встретил "не такую". Особенную. Нежную. Настоящую!

Черт, но она была такой, я это чувствовал, ощущал шестым чувством – или как называется эта хрень, когда свербит в груди и бьет наотмашь взмахом ее ресниц?!

Я боготворил ее, обожал, возвел мысленно на свой Олимп и готов был поклоняться. Сука, я, как последний идиот, даже стал задумываться о будущем вместе с ней, о семейной жизни. О чем-то жизненном, насущном, что вообще никогда не посещало мою голову до встречи с ней.

И именно поэтому особенно больно было получить удар ножом в спину, между лопаток, от той, которая стала для меня на время центром вселенной. Личным ангелом, на которого я готов был молиться ежечасно, даже не подозревая, насколько падшим он оказался.

Башка раскалывалась. Я не помнил, чем закончился вчерашний вечер, да и как начинался в памяти всплывает смутно. В принципе, последние месяцы слились для меня в какую-то адскую вереницу диких плясок, запойных будней, развратных ночей и жестоких боев. Я словно сорвался с катушек, прожигая жизнь на максимуме, балансируя каждый раз на очередной острой грани.

Приподнял, отрывая от подушки, тяжеленную голову, заметив растрепанные женские волосы рядом. Воспаленный взгляд выхватил край обнаженной ягодицы, выглядывающей из-под простыни.

Подруга Ники. Как ее, твою мать?

Инна?

Ива?

Ира!

И что она делает здесь, да еще в моей кровати? Голая. Как и я…

У нее же вроде свадьба, жених и прочее намечались, если я ничего не путаю. Именно на ее девичнике я и застал Нику, целующуюся с каким-то быдлом.

Ненавижу тот проклятый день. Стер бы его из памяти, если бы мог. Хоть и понимал, что если бы не случай, так и ходил бы влюбленным дурачком, не зная, что творится за спиной.

Воспоминания обрушились снежной лавиной, вновь возвращая к событиям того вечера.

Я ведь до последнего не хотел верить в худшее, когда заехал к ней домой, ожидая увидеть радостную улыбку, а встретился с презрительным взглядом ее матери. Да, мама Ники с самого начала невзлюбила меня, считая недостойной парой для ее дочери и будущим уголовником. Слухи в маленьком городе распространяются со страшной силой, и не успели мы познакомиться с Никой, как ей донесли добрые самаритяне, что это я когда-то убил отчима и свел в могилу бедную мать, которая и так тянула лямку всю жизнь, вырастив непонятно кого. Мне, не стесняясь, метали оскорбления в лицо, не дав ни единой попытки оправдаться.

Я летел в клуб на предельной скорости, не позволяя едким словам, звучавшим ржавым скрипом в голове, убедить себя, что ее дочь наконец-то прозрела, обрела мозги и уехала развлекаться с парнями. Умчалась, сказав, чтобы раньше утра ее не ждали.

Не поверил и когда увидел, как Ника с какими-то мужиками сама заходит в вип-кабину. Уговаривал себя, что мне издалека могло показаться, будто ее лапала за задницу волосатая мужская рука. Взбежал по лестнице, не разбирая дороги, толкнул рывком дверь и охренел, ощущая, как задрожал, завибрировал ударными битами каждый нерв. Как земля разверзлась под ногами, опрокидывая меня в кипящую огненную лаву с головой, обжигая до костей.

Перед глазами вспыхнула ясная четкая картина, снова протаскивая меня через личные круги ада. Опять эта уродливая фантомная тварь, отдающаяся резонансом в груди, пожирающая изнутри и заставляющая мысленно выть, словно это произошло только вчера.

Моя Ника на коленях у какого-то бородатого мужика, сосется с ним, дрожа и прижимаясь всем телом! Рядом еще одна довольная пара, выпивка, кальян и третий мужик, который и попер на меня первый, когда я шагнул вперед.

А дальше кровавая пелена перед глазами с ощущением того, что тебе наживую разодрали грудную клетку, вырвали сердце и стиснули тисками легкие. Я почти не помню, что творил, и просто чудом никого не убил.

Прежний Саша сдох в этот самый момент. Хотя нет. Он еще пытался выкарабкаться после, расспрашивая администратора, свидетелей, ее же гребаных подруг в последней надежде услышать хоть что-то, хоть какую-то маленькую правду, оправдывающую Нику.

Но нет.

Ни единого факта в ее пользу.

Наверное, следовало бы поговорить с ней самой лично, попытаться понять: почему? Зачем нужно было так красиво лгать мне и тут же бежать в объятия каких-то заезжих пижонов? Но… я трусливо избегал встречи.

Ибо боялся. Боялся натворить новых дел, сорваться, понимал, что могу не выдержать и покалечить ее, потому как в мыслях не раз всплывали жестокие картины с ее расправой. И только спортзал и спарринги немного помогали выпустить пар.

Прошло уже до хрена времени, а меня до сих пор не отпускает эта зеленоглазая дрянь. Продолжает сниться и лезет, лезет, лезет в голову, сколько бы ни пытался перестать думать о ней.

Сел, свесив босые ступни с кровати. Перед глазами закружился бешеный калейдоскоп, раскачивая предметы со страшной скоростью. В горле сушняк такой, что Сахара рядом не стояла.

Посидел с минуту, сдавливая виски и пытаясь прийти в себя.

– Котик, ты проснулся? – стеганул слух гнусавый женский голос.

Ненавижу наутро просыпаться с кем-то в кровати. Никогда не оставался на ночь и не приводил домой баб.

И потому еще более странным оказалось присутствие этой соски в моей спальне.

– Ты что здесь делаешь? – натягивая штаны, задал интересующий меня вопрос.

Губы девочки обиженно поджались, напоминая куриную попку.

– Ты же сам вчера звал, пять смс настрочил!

– Правда? – Честно сказать, мне было глубоко по хер, кто, кому и зачем писал.

Сейчас я не хочу никого видеть.

– Так это было вчера, детка. На сегодня акция не распространяется. Тебя проводить или сама уйдешь?

Оглянулся вокруг, хлопнул по карманам брюк в поисках мобильного. Черт с ним, возьму у Андрюхи. Надо вызвать такси.

– Вот так, да? За этим ты меня звал?

– Я вообще не помню, чтобы кого-то звал! – обрубил со всей прямотой. – Тем более – зачем. – И вышел из комнаты.

Брат нашелся на кухне. Услужливо достал из холодильника бутылку с минералкой, стоило ему увидеть меня.

– Спасибо! Нужно эту… как ее… Короче, такси вызвать. Дай телефон?

– Твой или мой? – спокойно поинтересовался Андрей.

– А мой у тебя?

– Да. Отобрал после энной попытки набрать Нику и проорать ей в трубку всякую чушь.

– Твою мать… – Приложил прохладную бутылку к виску, закрывая глаза. – Не напоминай мне о ней. А эта?

– Что эта?

– Подруга ее? Какого черта она делает у нас? – делая большой глоток воды, так и не утолив до конца жажду, поинтересовался у него.

– Не знаю. – Брат равнодушно пожал плечами. Вытащил из кармана мобильный, протягивая мне. Прошел мимо, кидая напоследок: – Наверное, ты ей позвонил раньше.

Я включил мобильник, просматривая смс и звонки. Да, несколько звонков Нике. Ире не звонил. Только пять сообщений уже гораздо позже. Так Андрюха же должен был забрать у меня телефон к тому времени?

Черт, как же раскалывается голова! Будто кувалдой долбанули по вискам и напоследок в затылок.

С-с-сука!

– Саша, ты обещал сегодня быть на моем празднике! – раздался голос Иры из комнаты. – Отказ не принимается.

Я скривился от визгливых нот женского голоса. Обернулся, краем глаза замечая, что Андрей что-то шепнул девушке на ухо.

Какой, к черту, праздник и что мне там делать?

– Он всегда выполняет свои обещания, – неожиданно усмехнулся Андрюха, подставляя меня и зарождая странное сомнение в душе. – Так что можешь не волноваться.

– Ну тогда жду. К восьми вечера. И не опаздывать!