Текст книги "Светлячок"

Елена Тебнёва
Светлячок

Пролог

Поиграй… поиграй со мной…

Легкий и сухой, как осенний лист, шепот летел вперед, отражался эхом от деревьев и возвращался, чтобы дразняще коснуться растрепанных волос Эвана и, насытившись его отчаянием и бессильной злостью, вновь ускользнуть невесомым ветром.

Поиграй… поиграй со мной…

И Эван играл. Раз за разом, стиснув зубы и уповая на удачу. Играл – и неизменно проигрывал.

Вот и сейчас он чувствовал, что безнадежно опаздывает. Драгоценные мгновения растворялись в сбившемся дыхании, осыпались пыльным крошевом под торопливыми, но бесшумными шагами. Хотя даже топай он, словно танцующий чечетку дракон, вряд ли бы кто это расслышал.

На старом кладбище было весьма оживленно. Заливались опьяненные ароматами цветущих яблонь и черемухи соловьи, мерно рокотали облюбовавшие заросший ряской пруд лягушки, потрескивали в сочной траве невидимые насекомые, из-под невысоких могильных холмиков, заботливо окруженных защитными символами, доносились робкие постукивания. Обычная весенняя ночь на не очень спокойном, но неопасном кладбище.

Пока что неопасном.

Шепот исчез. Вместе с ним замер и Эван. Остановился, точно на стену наткнувшись, и едва удержался на ногах. Неподалеку, под прикрытием разлапистого дуба, зияла разрытая могила, а вокруг кипела ночная жизнь… и не жизнь.

Брезгливо стряхнув с сапога шустро перебирающую высохшими костлявыми пальцами руку, вольготно гуляющую отдельно от остального тела, Эван замер, разглядывая зловеще мерцающий провал, откуда раздавалось шипение, почти теряющееся в сладких соловьиных трелях.

По ноге деликатно постучали и сильно дернули за штанину. Поморщившись, он одним пассом упокоил чью-то слишком активную и настырную конечность, шагнул было к могиле… но не успел.

Ухнула сова, резко, отрывисто, и на кладбище словно полог набросили – огромный, глушащий все звуки, стирающий четкие очертания и запахи, клонящий к земле, уничтожающий само время.

Миг. Второй. Растянувшаяся между ними вечность… И невидимая рука сдернула полог, возвращая все на круги своя.

Эван тяжело рухнул на колени, борясь с подступающей дурнотой и головокружением, из-за чего пропустил момент, когда из ямы, пыхтя и отдуваясь, неловко выбралась тонкая фигурка. Золотистый светляк, вылетевший из ее дрогнувшей ладони, на миг осветил бледное девичье лицо с испуганно расширенными глазами и погас. От неожиданности девушка запнулась о брошенную наземь лопату, выругалась и, подхватив оную, направилась прочь, то и дело вздрагивая от скрежета мощных когтей по ту сторону зачарованных могил, резких криков птиц и подозрительных шорохов, на кои старое кладбище лишенной луны и звезд ночью оказалось удивительно щедро.

Эван даже дернуться в ее сторону не сумел, хотя и очень старался, и лишь когда легкие шаги давным-давно стихли, медленно поднялся с колен. Он снова опоздал. Его снова провели, обыграли. Как сопливого мальчишку! С другой же стороны… Он впервые за все это безумное время увидел ее так близко. Прикрыв глаза, Эван припомнил невысокий рост, ясные голубые глаза, светлые, с золотым отливом волосы. Неполноценный портрет, конечно, но все же, все же…

Глубоко вздохнув, Эван подошел к разрытой могиле, широкой, будто двухместной, спрыгнул на дно. Щелчком пальцев вызвав светляка, осмотрелся… И тяжело сглотнул, увидев-таки у противоположной стены то, чего ждал и чего опасался. Он завороженно разглядывал свою страшную находку, подсвеченную золотистым светом, пульсирующую отголосками чар, и так тяжело было сдержаться, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее…

Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения, поставил вокруг могилы охранный контур, призванный защитить это место от любопытных. Хотел было уже выбираться, но замешкался, резко наклонился, подхватил что-то с земли и, повертев это в пальцах, спрятал в карман.

К разрозненным чертам облика неуловимой игруньи прибавилось кое-что посущественнее. Еще не победа, но уже и не чистый проигрыш.

Вновь ухнула сова, а в следующий миг ни в яме, ни рядом с ней никого уже не было. Только по-прежнему звонко пели соловьи да скреблись в тщетной попытке выбраться наружу мертвецы, растревоженные новолунием и свершившимся запретным колдовством.

Глава 1

Светлой ведьме на ночном кладбище не место! Там грязно, мрачно, страшно и противно. И даже не знаю, что из вышеперечисленного хуже! Хотя нет. Знаю. Остановившись, я недобро покосилась на лопату, глухо звякнувшую об очередной камень. Бросить бы ее прямо здесь, да жалко. Хорошая лопата, крепкая. Тяжелая только зараза… Вздохнув, я продолжила путь, волоча ее за собой. Сказать кому – точно засмеют. Шастаю по ночам, словно какая-нибудь темная и притом окончательно спятившая ведьма, в могилы падаю… Лопаты краду! Но с ней я чувствовала себя увереннее, какое-никакое, а оружие. Сумею ли его применить – уже другой вопрос, узнавать ответ на который не хотелось. А Дейдра наверняка спит и десятый сон видит. Или сидит на кровати в обнимку с кружкой горячего шоколада и интересной книгой. И оба варианта бесили совершенно одинаково.

Улицы были пусты, слава Светлой паре. И позориться, проходя через ворота, не пришлось: я знала не одну лазейку в городских стенах. Пагубное влияние сестрички налицо, но в данном случае я и не думала жаловаться. Как и на знание коротких путей к дому. И больше, чем подозрительных личностей, у коих в данный момент вполне могла сойти за свою, я боялась столкнуться с патрулем. Но патрульные то ли обходили другие улицы, то ли предавались неурочному сну. В общем, повезло мне. Невероятно повезло!

В нескольких шагах от дома я поняла, что то было не везение, а подготовка к крупной пакости. Означенная пакость привалилась к столбику ограды и клевала длинным носом, пытаясь утопить оный в крепко прижимаемом к худосочной груди букете. Букет был тяжел, пышен, невероятно пахуч и совершенно безвкусен. Свет фонаря вызолотил белобрысую макушку и растрепавшиеся кудри пакости, безжалостно подчеркнул грязную полоску на рукаве нарядного светло-бежевого костюма и след от чьего-то ботинка на правой штанине.

Доран в своем репертуаре. Только вот именно этой ночью я концертов не ждала.

Остановилась в замешательстве, решая, удастся ли проскользнуть мимо задремавшей опасности или же лучше обойти дом и перелезть ограду со стороны сада. Рисковать не хотелось, и я осторожно попятилась… совершенно позабыв о демоновой лопате!

На сей раз эта поганка лязгнула так, что удивительно, как всех соседей не перебудила. Шансов, что маньяк с цветами не проснется, не было, и я рванула наутек, вот только ободренный неординарной побудкой кошмар оказался шустрее.

– Кайра! – радостно оскалился он, вырастая на моем пути. – Я уж думал, не дождусь!

– Чего тогда не убрался, раз думал? – неприязненно выдала я, попятившись.

– Надежда, как и любовь, бессмертна! – пылко заявил Доран и почти ткнул своим веником мне в лицо – еле отшатнуться успела. – Цветы для цветка! – добил меж тем мой личный кошмар.

Я скривилась от слишком высокой концентрации пафоса и пошлости, неизвестно как помещающихся в тщедушном с виду парне, но цветы взяла. Просто по печальному опыту знала, что иначе будет хуже. Так мы хотя бы наедине, и никто этого представления не видит. А вот если на кошачьи вопли Дорана, обиженного невниманием к его красивым жестам, сбегутся зрители… К демонам! Одного раза с лихвой хватило. И главное, бить это недоразумение нельзя. Сын градоначальника как-никак. Мне-то все равно, но вот мама настоятельно просила рук не распускать. Вот и сейчас пришлось сцепить зубы и выдавить подобие улыбки. Даже представлять не хочу, как меня перекосило – и это в дополнение к остальному потрепанному вылазкой на кладбище светлому облику! Хотя Дорану, судя по просиявшему личику, понравилось. Похоже, ему нравилось абсолютно все, что бы я ни делала! И как бы я не выглядела, увы и ах.

Желание забыть о маминых запретах и внушениях, что сын градоначальника более чем завидная партия, становилось невыносимым. Уроненная лопата так и просилась в руки…

– Чудесная ночь, не правда ли? – не унимался тем временем Доран.

Ночь и в самом деле была чудесна. В мягком свете фонарей сияли усыпанные белоснежными цветами яблони, в воздухе витали нежнейшие ароматы. И делить это чудо с Дораном я не собиралась.

– Именно что ночь, – буркнула я, бочком пятясь к калитке. Всего-то пара шагов – и я спасена. – Спать пора. Сладких снов, Дор.

Но закон подлости сработал и на сей раз. Наверное, сыночка градоправителя черемуховым воздухом передышал – ничем иным объяснить такую прыть и наглость я просто не могла.

– Ты мой сладкий сон! – сцапав меня в неуклюжие объятия, выдохнул Доран и не менее неуклюже, зато крепко прижался к моим губам своими.

Светлая пара! Отвратительнее момента я за все свои двадцать два года не переживала!

Рука с букетом взлетела в тот же миг и опустилась на голову вконец обнаглевшего кошмара. Не лопата, конечно, но тоже сойдет! Судя по сдавленному воплю, собственный букет Доран оценил по достоинству.

Теперь пятился он. Я же наступала, разозленная до крайности и уверенная в том, что на пару крепких ударов по пустой черепушке букета точно хватит.

– Кайра, ты чего?! – проныл сыночка градоправителя, выставив перед собой дрожащие руки.

– Я чего?! – подобно потревоженной гадюке прошипела я. – А ты?! С-с-совсем с-с-стыд потерял?!

Еще и букетом для острастки махнула. Дор дернулся, споткнулся об удачно – для меня, разумеется! – подвернувшуюся лопату и с размаху сел на мостовую.

– Госпожа Райна сказала, что тебе понравится! – возопил окончательно сломленный противник, закрывая взлохмаченную голову руками.

Я остановилась, бессильно скрипнула зубами и со злостью шмякнула букет рядом с Дораном. Надо было сразу догадаться, что без заботливой матушки не обошлось!

– Жаль, она не сказала, чтобы ты с моста спрыгнул, – пробормотала я. – Это бы мне точно понравилось…

– Что? – не расслышал Доран, все еще сидя на мостовой.

– Домой иди, говорю, – повысила голос я. – И, пожалуйста, забудь сюда дорогу. И маму мою не слушай! Иначе в следующий раз я тебя не букетом приласкаю, а чем-нибудь потяжелее!

Красноречивый взгляд, брошенный на лопату, оказался решающим. Побледнев, Дор подхватился с земли и, не оглядываясь, припустил вниз по улице.

Устало глядя вслед потрепанному парню, я осознала, что все-таки побила сына высокого начальства. И не испытала ничего, кроме злорадного удовлетворения и сожаления, что не сделала этого раньше.

В дом я вошла уставшая и злая, аки умученный студентами-практикантами демон. Хотелось принять ванну – восхитительно горячую, с пышной ароматной пеной, – выпить сладкого чаю и уснуть. Хорошо бы на сутки, но это уже из области несбыточных фантазий. Мигом позже остальные мои желания плавно переместились туда же.

Невзирая на поздний час, в гостиной горело множество свечей, расставленных прямо на полу. Посреди комнаты на ржавых, крепящихся к потолку цепях покачивался огромный котел, под ним весело плясало магическое ярко-зеленое пламя, не причиняющее вреда начищенному до блеска паркету. Терпкие ароматы полыни, ромашки, мяты и прочей излишне пахучей травы едва не сбили меня с ног – как и средней упитанности летучая мышь, с противным писком устремившаяся в спасительно распахнутую дверь. И я прекрасно ее понимала, сама чуть было не развернулась с намерением унести отсюда ноги, но было поздно – облаченная в темно-серебристый длинный плащ женщина, до сего мига самозабвенно помешивающая в котле булькающее варево, вскинула голову и заметила меня. Капюшон скользнул со светлых волос, на алых губах расцвела довольно-таки хищная улыбка… которая быстро увяла.

Не знаю, на что рассчитывала госпожа Райна Наррай, вот только, разглядев на пороге хмурую дщерь, улыбаться перестала, выронила тут же поглощенный варевом черпак и даже ладонь к груди показательно прижала. Я лишь ухмыльнулась. На папу это еще действовало, и то время от времени, на меня и Дейдру – нет.

– Сердце с левой стороны, ма, – прислонив к стене лопату, с которой забыла расстаться на крыльце, просветила родительницу я. – Хотя в твоем случае сомневаюсь, что оно вообще есть.

– Да как ты можешь!.. – всплеснув руками и едва не опрокинув котел, оскорбилась женщина, внешне более походившая на мою сестру, нежели на мать.

О ее поведении я предпочитала даже не думать, ибо родителей не выбирают… Детей, впрочем, тоже. Так что, можно сказать, здесь мы были квиты.

– А что насчет тебя? – меланхолично поинтересовалась я, избавляясь от грязных ботинок и куртки. В загадочном мерцании свечей казалось, что то и не грязь вовсе, а самая что ни на есть настоящая кровь. Брр. – Или натравливать на родную дочь неадекватного ухажера – это святой материнский долг?

– Что с Дораном? – уловив зловещие нотки в моем голосе, переполошилась матушка. Она даже о зелье позабыла, и оно булькало все громче и громче, требуя внимания нерадивой ведьмы.

Надеюсь, не взорвется. Хотя…

– Жив, – полюбовавшись на особо крупный пузырь, надувшийся и с противным хлюпом лопнувший в котле, хмыкнула я и веско добавила: – Пока. Клянусь, если он опять полезет с поцелуями, я за себя не отвечаю!

– Несчастный мальчик влюблен в тебя, – расслабилась матушка, выяснив, что на сей раз все обошлось. Ну или почти обошлось. Легкий пасс левой рукой – и зелье успокоилось, заставив меня разочарованно вздохнуть. – Я всего лишь посоветовала ему быть настойчивее.

– Да куда уж настойчивее, мама?! – простонала я. – Он меня уже достал! Как и предыдущий твой кандидат! И тот, что был до предыдущего! И все те, что не давали прохода с того момента, как мне исполнилось пятнадцать! Ну когда же ты наконец успокоишься?!

– Когда пойму, что будущее моей дочери определено и о ней будет кому позаботиться! – отрезала матушка и, выловив черпак, излишне энергично пошуровала оным в котле.

– Я сама о себе забочусь, – поморщилась я. – А еще – о тебе, отце и Дейдре! Тебе этого недостаточно?

– О твоем же счастье пекусь! – топнула обутой в изящную туфельку ногой госпожа Райна. На пол полетели ядовито-зеленые брызги, застывшие светящейся россыпью.

– Тогда прекрати подсылать подозрительных личностей, – попросила я, не особо рассчитывая на успех.

– Они не подозрительные! Обеспеченные молодые люди, наделенные сильным магическим даром, – да о такой партии мечтает любая здравомыслящая девушка!

– Темным даром, исключительно темным, – фыркнула я. – Думаешь, я не заметила? И я – не любая!

– Да, я погорячилась, назвав тебя здравомыслящей, – поджала она губы. – Светлая на всю голову, как и твой несносный папаша!

– И горжусь этим! – задрала я нос, за что едва не поплатилась – все же в пылу выяснения отношений, одновременно борясь с одолевающим сном, чревато подниматься по лестнице. Спиной вперед, чтобы не выпустить из поля зрения противника в лице разозленной темной ведьмы, у которой из-за одного досадного недоразумения родилась дочь с сильным светлым даром.

Под недоразумением матушка подразумевала моего отца. История у них была сложная и запутанная, и я до сих пор так и не поняла, как у них вообще смогла на свет появиться сначала я, а потом и моя сестра. Все-таки такие отношения чаще всего заканчиваются не пополнением семейства, а хладным трупом заклятого врага… а то и двумя при удачном исходе. Но мы были семьей. Странной, непонятной, но все же. Я вот даже до своих лет умудрилась дожить и даже не свихнулась. Почти. Хотя меня и угораздило родиться с двумя активными дарами – темным и светлым. В одном человеке они, как правило, не уживались, а потому пришлось выбирать, какой оставить, а какой блокировать. Естественно, матушка не собиралась дожидаться моего взросления и осознанного решения. Отец был против, они даже крупно поссорились и разбежались, продолжая делить меня. Мама все же победила, и по ее велению мне попытались перекрыть светлый дар. Пару десятков раз пытались, да. А потом он взбунтовался и выжег оказавшийся более слабым темный.

Ох, как же матушка разъярилась! И, конечно же, обвинила во всем папу. Вот только снова разбежаться не вышло – к тому моменту она ждала второго ребенка. Пришлось маме свыкнуться с тем, что ее дочь наделена столь ненавистной ей светлой силой. Немалым утешением послужило то, что Дейдра родилась темной. Мамина отрада и надежда. В противовес мне, живому напоминанию о ее проигрыше. И пусть проиграла госпожа Райна самой природе, с которой тягаться мало кому под силу, полностью с этим она так и не смирилась. И от мысли, что сможет меня если не исправить, то хотя бы направить на путь истинный, не отказалась.

Светлые, темные… Всего лишь оттенок силы, указывающий, из какого источника мы черпаем магию! Это раньше считалось, что светлые находятся под покровительством Светлой пары богов, а темные – Темной. Когда Темные боги канули в небытие, их подопечные не исчезли, а источники не пересохли. Так что светлые – это не воплощение добра, а темные – не зло во плоти, но в последнее время мне все сложнее в это верить. Мама постаралась на славу, чего уж там.

Мы с Дейдрой с детства были окружены темными личностями. В самом что ни на есть прямом смысле. Мамочка вознамерилась приложить все усилия, чтобы ее дочери не повторили ошибку и не притащили в семью очередного светлого. Дейдру эта забота вполне устраивала, зато я отбрыкивалась от оной, как могла. Но помогало мало. Матушка таскала меня в свою ведьмовскую школу, читала сказки, где главными героями были темные, угрожала… прошу прощения, обещала, что и мой муж будет достойнейшим темным магом или ведьмаком. В общем, сделала все возможное, чтобы у одной светлой ведьмы развилась сильнейшая аллергия на темных. А когда я подросла и ко мне косяком повалили женихи, как на подбор наделенные темным даром… Тут уже не выдержал папа. Не знаю, что именно он сказал маме – из-за плотно закрытых дверей слышались лишь неразборчивые крики и грохот, и, как ни старались, мы с Дейдрой ничего не поняли, – но на какое-то время поток ухажеров иссяк, что позволило благополучно отучиться и даже найти работу. И вот мама вновь принялась за старое!

Едва не свалившись с лестницы под запоздалый мамин возглас: «А где ты, собственно, была и почему так выглядишь?!» – я ретировалась в свою комнату, по пути увернувшись еще от парочки летучих мышей, и, заперев дверь, сползла по ней на пол.

Уф! Иногда я завидовала отцу, целыми днями и ночами пропадающему в своей артефактной мастерской. Жаль, что и я так не могу. Хотя… почему бы и нет?

Странная, но вполне здравая мысль, отчего-то пришедшая в голову лишь сейчас, приободрила и дала сил подняться на ноги и, сбросив одежду, протопать в ванную комнату. Там же, расплетая косу, я обнаружила пропажу заколки – и расстроилась. Наверняка ведь обронила ее на кладбище. Красивая штучка и полезная, росту и здоровью волос способствующая, папин подарок, который я очень ценила. Да за эту вылазку Дейдра со мной не расплатится!

На столь желанную ванну с пеной меня уже не хватило. Быстро приняв душ, я завернулась в мягкий халат, вытащила из кармана брюк туго стянутый у горловины мешочек, приоткрыла дверь и, воровато оглядевшись, выскользнула в коридор. Помялась у комнаты сестры, прислушиваясь к сонной тишине, поняла, что эдак рискую дождаться матушку, и все же вошла.

Погруженная во тьму безлунной ночи комната встретила неприветливо. Ни шороха простыней, ни сладкого посапывания… Ни-че-го! Я хлопком включила свет и скрипнула зубами. Ну, хоть бы куклу какую под одеяло засунула, нахалка малолетняя! И окно бы прикрыла, а то только плаката «Добро пожаловать, воры дорогие!» над ним и не хватает.

Пнув валявшуюся на полу забавную подушку в виде ромашки, я пробралась сквозь привычный бардак и опустилась на кровать. Вот ведь поганка! Не ложилась даже. Наверняка сбежала из дома сразу же после того, как за мной дверь закрылась.

Я вздохнула и растянулась на заправленной постели. Из моей сестрички получилась бы великолепная актриса. А может, это я слишком уж ей доверяю, настолько, что и мысли не возникло, что несчастная больная девочка, шмыгающая красным носом и трогательно хлопающая длиннющими ресницами, на самом деле вовсе не больна, а талантливо притворяется. И в результате ее глупая старшая сестрица потащилась в ночь новолуния на старое кладбище, рискуя свернуть в темноте шею, нарваться на грабителей или нежить… или же на вооруженного букетом поклонника. Всегда подозревала, что причитающаяся ей доля совести досталась мне, тогда как она получила мое везение.

В открытое окно задувал свежий ветер, и в какой-то момент стало зябко. Я встала, потянулась к створкам – да так и замерла, напряженно вглядываясь в окутавший улицу ночной мрак, ощущая на себе чей-то пристальный и весьма недобрый взгляд. Естественно, никого я заметить не могла, но при этом осознавала, что меня на фоне освещенного окна видно прекрасно, вот только охвативший страх был настолько силен, что даже моргнуть не получалось.

Где-то громко хлопнула калитка, залилась коротким лаем собака, и я отшатнулась, умудрившись одновременно погасить свет и захлопнуть створки. Сползла по стене, пытаясь успокоить словно взбесившееся сердце. Да что это со мной такое? Неужели прогулка по кладбищу так на нервах сказалась? Ну да, там было страшно, но… Не до такой же степени!

Я перевела дух, но с пола так и не поднялась. На толстом ворсистом ковре было тепло и мягко, а подвергать себя новым испытаниям я желанием не пылала. Мало ли что еще примерещится, вдруг после этого и вовсе под кровать забьюсь? То-то Дейдра потешится, когда соизволит домой вернуться. Нет уж. Тешиться буду я! Имею полное право отвести душу за пережитый ужас и за его последствия!

Подтянув колени к груди, прикрыла глаза. Вновь стало неуютно, но я себя пересилила. Нельзя потакать страхам, иначе придется служить им всю жизнь. То, что произошло на кладбище… Возможно, просто почудилось. Все же не стоило туда соваться, ох, не стоило! Как стереть из памяти внезапно накатившую волну вымораживающего ужаса? И чувство полета в разрытую, но пустую – хвала богам! – могилу, во время которого показалось, что я падаю в бездну? Что там, в ее глубинах, поджидает вечно голодная тьма, которой моя светлая сила будет всего на один укус, что я растворюсь в ней, стану бесплотным призраком, обреченным на скитания на грани небытия? Это длилось всего ничего, как я поняла потом, но сначала… О, сначала это показалось вечностью. Слишком высокая цена за мешочек трав. А я слишком наивна для старшей сестры темной ведьмы, которая в свои шестнадцать совершенно распустилась.

Пора умнеть и избавляться от излишней жалостливости, решила я, прежде чем меня все-таки сморил сон.