Текст книги "Последние Романовы. Жизнь семьи. Конец империи"

При моем осмотре трупов Гр. Гендриковой и Е. Шнейдер я вполне согласился с первоначальным их опознанием тюремным врачом и фельдшером, которые их пользовали в тюрьме. Опознали их также при мне Помощник Пермского Губернского Тюремного Инспектора Н. Грацинский и Помощник Начальника Губернской тюрьмы Н. Бехтерев; подтвердил свое первоначальное показание и вызванный мной тюремный фельдшер Г. Мешковский.

Благодаря тому, что зимой трупы сильно промерзли, они, сравнительно ко времени его осмотра, сохранились хорошо. Я сделал с них несколько снимков, а Товарищем Прокурора был составлен законный акт.

В настоящее время тела помещены в более прочные гроба /гроб гр. Гендриковой – оцинкованный, а другого такого же достать не удалось/ и деревянный склеп, в особой могиле на Новом Вознесенском кладбище в Перми. Могилы обнесены загородкой и поставлено два белых креста с наименованием покойниц. Гробы, склеп, загородка, кресты и перепогребение стоили всего 4. 000 рублей, причем на 3.650 рублей у меня имеется счет Похоронного бюро, устраивавшего гробы, склеп, загородку и кресты; 250 рублей уплачено старшему милиционеру для вознаграждения работавших чинов и людей и 100 рублей возчикам и извозчикам»[54]54
  Докладная записка за № 43 от 17 мая 1919 года, поданная Генерал-Лейтенантом М. К. Дитерихсом на имя Верховного Правителя Адмирала А. В. Колчака.


[Закрыть].

В 1981 году решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви за границей Графиня Анастасия Васильевна Гендрикова была причислена к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и нареченная именем Святой Новомученицы Екатериной Шнейдер.

Трина… до самого последнего вздоха осталась преданой августейшей семье.

Боткин Евгений Сергеевич

В 1908 году семья Боткина впервые познакомилась с Романовыми, а сам Боткин посвятит этой семье последние 10 лет своей жизни и уйдет вместе с ними.

Евгений Боткин, сын лейб-медика Сергея Боткина. Будучи ребенком, он занимался музыкой, но затем пошел по стопам отца. Евгений читал лекции в Императорской военно-медицинской академии, прежде всего уделяя внимание психологии, убеждая, что в пациентах нужно в первую очередь видеть людей.

С началом русско-японской войны, в 1904 году Боткин ушел на фронт и стал заведовать медицинской частью Российского общества Красного креста.

Из писем Боткина жене:

«Японская пуля пока удивительно мила: мышцы пробивает, кости редко разрушает, пронизывает человека насквозь – и то не причиняет смерти».

Он вернулся домой с шестью боевыми орденами. А после смерти лейб-медика доктора Гирша императрица назначила его на эту должность.

Младшие дети Евгения, Глеб и Татьяна, быстро подружились с цесаревичем и его сестрами. Мария и Анастасия любили играть с Глебом в крестики-нолики, а Татьяна Евгеньевна собственноручно связала голубую шапочку для великой княжны Татьяны, когда ту остригли после тифа.

В ссылку Боткин поехал вместе со своими детьми, но они доехали только до Тобольска, в Екатеринбург их не пустили, что в дальнейшем и спасло им жизни. Им удалось эмигрировать.

Евгений стал частью семьи, помогая и детям, и Александре Федоровне. В ссылке он просил, чтобы пускали к семье священника, добивался для них полуторачасовых прогулок, обучал детей биологии и русскому языку.

Он лечил разных больных, помогая не только императорской семье, но и простому люду.

«К кому только меня не звали, кроме больных по моей специальности?! К сумасшедшим, просили лечить от запоя, возили в тюрьму пользовать клептомана… Я никому не отказывал…»[55]55
  Из письма Е. С. Боткина своему брату.


[Закрыть]

В то страшное время Боткин стойко держался, выбрав служение семье Романовых, переживая вместе невзгоды и встретив с ними свой конец.

Он никогда не жаловался на боли в почках, страдая почечными коликами, ни, тем более, на сложности в быту. Когда в Ипатьевском доме замазали окна известкой, он с иронией писал в письмах, как ему это нравится, что это что-то ново, освежающе.

«Мне нравится это нововведение: я не вижу больше перед собой деревянную стену, а сижу, как в благоустроенной зимней квартире; знаешь, когда мебель в чехлах, как и у нас сейчас, – а окна белые».

И только в последнем письме, которое он так и не успел дописать, чувствуя неумолимо приближающуюся смерть, проскальзывают строки отчаяния.

«Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен… Если б я был фактически, так сказать – анатомически, мертв, я бы, по вере своей, знал бы, что делают мои детки, был бы к ним ближе и несомненно полезнее, чем я сейчас…»

Страшное осознание, отчаяние, которое можно вылить только на бумагу, эту приближающуюся трагедию чувствовали все…

Боткин Евгений Сергеевич в ночь на 17 июля 1918 года был расстрелян вместе с семьей Романовых в Ипатьевском доме.

Там же свою участь встретили и другие помощники императорской четы:

Камердинер Александр Трупп

Служивший Николаю II камердинер Александр Трупп помогал не только с гардеробом царя. В его обязанности входило исполнение всех личных приказов императора. Он также докладывал обо всех личностях, которые имеют доступ к императору.

В Ипатьевском доме он делил комнату с поваром Иваном Харитоновым.

Повар Иван Харитонов

У повара Ивана Харитонова была счастливая семья и шестеро детей. Но когда встал вопрос о ссылке Романовых, Иван сразу же согласился поехать вместе с императорской семьей. Его собственную семью не пустили в Екатеринбург, как и детей Боткина.

В Тобольске повар Иван Харитонов готовил блюда, напоминающие о старой жизни. Но постепенно местные жители переставали делиться продуктами, так как многие их давали в кредит, а расплатиться царской семье было нечем.

В Екатеринбурге комендант Ипатьевского дома отказаться передавать продукты из монастыря, оставив только молоко, и перевел царскую семью на паек, который был установлен для горожан.

«Ко мне обращался повар Харитонов с заявлением, что он никак из четверти фунта мяса не может готовить блюд. Я ему отвечал, что нужно привыкать жить не по-царски, а как приходится жить: по-арестантски»[56]56
  Из записки Юровского.


[Закрыть].

16 мая Александра Федоровна получила яйца из монастыря. Но их уже не успели приготовить…

Горничная Анна Демидова

Анна Демидова прислуживала Александре Федоровне. Ее основной задачей была забота об одежде императрицы, также она обучала княжон рукоделию.

Нюта – так ее называли в семье. Она была еще одной «няней» для царских детей, своих детей у нее не было, и всю любовь она дарила им. Больше всех ее обожала младшая из сестер, Анастасия. В своих письмах она обращалась к горничной «дорогая Нюта».

«Комнатные девушки» не должны были выходить замуж и, когда Анне сделали предложение, она предпочла служить императорской чете, не в силах оставить их.

Так же Анна отказалась и от своей свободы, уехав с царской семьей в ссылку. И там же встретила с ними свою смерть.

Спускаясь в подвал того самого дома, Нюта несла белые подушки (они все думали, что их будут перевозить, из-за этого захватили с собой различные мелочи), этими подушками во время расстрела она закрывалась наподобие щита, некоторые пули увязали в пуху.

«Демидова металась с визгом… Она закрывалась подушкой, и пулю за пулей они всаживали в эту подушку», – из записки Юровского.

После пальбы обнаружилось, что Анна была еще жива. Тогда один из стрелявших стал вонзать в грудь Демидовой штык от винтовки «винчестер». Штык похож на кинжал, но острие у него тупое, и после нескольких ужасных попыток заколоть, ее добили прикладами оружий.

«Они долго не умирали, кричали, стонали, передергивались. В особенности тяжело умерла та особа – дама. Ермаков ей всю грудь исколол»[57]57
  Из воспоминаний одного участников расстрела – Александра Стрекотина.


[Закрыть].

Каждый из них был предан царской семье, каждый из них встретил вместе с ними свою смерть и каждый из них останется с ними навеки…

Останки всех четверых захоронены в Петропавловском соборе, вместе с теми, кому они посвятили свою жизнь.

Но вернемся в 1908 год.

В этом году Николаю исполнилось 45 лет.

«Странно думается при мысли, что мне минуло 45 лет…»[58]58
  Из дневника Николая II.


[Закрыть]

Последний год, когда близкие рядом, когда все они друг для друга не императоры и императрицы с громкими титулами, а просто Ники и Аликс, Джорджи, Вилли и Минни – дяди и тети, братья и сестры, любимые и родные. Они навещают друг друга, приезжая в гости, заботясь друг о друге.

Проходит еще год, и в 1909 году появляются первые слухи о грядущей мировой войне.

Умирает великий князь Михаил Николаевич, отец друзей Николая II – Михайловичей.

Умирает Иоанн Кронштадтский, которого безмерно уважали и кому доверяли.

Потихоньку все люди, когда-то окружавшие Николая, начинают его покидать.

Умирает король Эдуард VII, который способствовал миру между тремя странами: Россией, Англией и Францией, а королем становится Джорджи, который так похож на самого Николая.

Погибает Столыпин, его застрелили на глазах у Николая; раненый и умирающий, он успевает перекрестить царя.

Его не стало, и вскоре начнется война, которая потрясет мир.

Колесница, окрашенная кровью, неотвратимо летит в 1917 год.

Глава 4
Заговор. Начало конца

Все началось в 1881 году, когда социалист Зубатов, удрученный смертью великого реформатора Александра II, отказывается от своих идей. Он переходит в ряды полиции и начинает свою службу на этом поприще.

Проходит чуть больше 10 лет; Зубатов все это время продолжал служить в полиции и становится начальником Московского охранного отделения. Им завладела кажущаяся невероятной идея: бороться с социалистами за влияние на рабочих силами полиции.

Его идеи реализуются, и уже в 1902 году тысячи рабочих заполнят древнюю площадь Кремля. Это впечатляющее зрелище – единодушие, с которым молились за царя:

«Боже, царя храни».

Они молились за здоровье императора на коленях, обнажив головы.

Об этом событии писали в газетах Европы – о невероятном полицейском социализме.

Впоследствии Зубатова увольняют, но его идеи остаются жить в умах его современников.

И вот переломный 1905 год – год, который окажется репетицией тех страшных событий 1917 года. Год, когда падет империя.

В образовавшихся союзах появляется священник Гапон, действия которого косвенно приведут к тому самому Кровавому воскресенью.

Он проповедует прекрасную идею «народ-царь», которую так долго хочет ввести и сам Николай II.

Священник Георгий Гапон

Гапон призывает рабочих идти с петицией к своему монарху, рассказав о своих бедах и невзгодах, о притеснениях, которые они терпят от фабрикантов. Шествия назначают на 9 января, с иконами, портретами царя – тысячи людей пойдут к царю, прося его защиты и понимания.

И вдруг – царь покидает столицу, уезжая в Царское село.

Что же могло произойти? Как так получилось?

Тут и начинается спектакль под названием «Заговор», или «Кровавое воскресенье», спектакль одного актера.

За три дня до этого события проходит Крещение, день, который должен ознаменоваться святым и светлым, станет началом зародившейся в дальнейшем ненависти народа.

После Крещения, по традиции, с другой стороны Невы должна была торжественно ударить холостым зарядом пушка, знаменуя торжество момента. Но все происходит не по плану, и пушка выстреливает боевым зарядом, чудом не задев Николая, но попадая в полицейского с фамилией Романов! Какое совпадение, не так ли?

Также нестандартная реакция полиции, которая должна была начать расследование, но в конечном итоге объявляет происшествие «досадной случайностью».

Что же происходит на самом деле? Какую цель преследовали те личности, те кукловоды, которые изначально строят судьбу мира, опережая все события на многие года вперед?

Цель была ясна – нужно было напомнить Николаю о гибели его деда, о том, как уязвим человек, что его жизнь оборвет один выстрел в голову, одна бомба, один залп из пушки.

Спектакль продолжается – Николай испугался, в нем поселился страх, ведь тем полицейским был Романов, эта фамилия показалась для него предзнаменованием ужасающего будущего. Департамент полиции отлично осведомлен о будущем шествии под предводительством Гапона, ведь сам Гапон впоследствии окажется агентом этого Департамента. Но полиция начинает дальше запугивать царя, ползут слухи о том, что во время шествия произойдут кровавые беспорядки, заранее подготовленные революционерами.

Все эти действия дают свой результат – император уезжает в Царское село.

В ночь шествия в казармах раздаются боевые патроны, Гапон держит последнюю речь, призывая к шествию.

На следующий день тысячи людей направились к Дворцовой площади. Люди идут к своему царю, держа над головами его портреты и иконы, они идут к «светлому» будущему. Но их уже поджидают, зная прекрасно, что шествие не остановится. Войска делают последнюю попытку – отдают приказ остановиться. Шествующие вступают на площадь и тут раздаются первые выстрелы, выстрелы на поражение.

Убито более тысячи человек, ранено более двух… Маленькие детские тела лежат неподвижно на снегу, постепенно охладевая, окрашивая белоснежный снег в кроваво-красный цвет. Кровавое воскресенье…

Днем начнут разъезжать сани, нагруженные связанными мертвыми телами. А Гапон, тот, кому верит и доверяет народ, произнесет страшную фразу:

«Родные, кровью спаянные братья! Невинная кровь пролилась! Пули царских солдат… прострелили царские портреты и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам и всем грабителям несчастной земли русской. Смерть им!»

Цель была достигнута – посеяно зерно ненависти и будущей революции в умах простых людей. Осталось только хорошенько поливать его, чтобы из маленького зернышка вырос ужасный и страшный, разрушающий цветок, который в скором погубит империю.

О действующих событиях Департамент доложит царю: что по стечению обстоятельств возникла смертельная опасность, войска должны были стрелять, защищая дворец, и в результате были жертвы – в двести человек.

Позже Николай оставит в своем дневнике запись:

«9 января 1905 года. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки… вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять, в разных местах города много убитых, раненых. Господи, как больно и тяжело!»

В то страшное утро Николай получил новое имя – «Николай Кровавый».

Он так и не поймет, что же произошло 9 января 1905 года.

«Любая детская шапочка, рукавичка, женский платок, жалко брошенный в этот день на петербургских снегах, оставались памяткой того, что царь должен умереть, что царь умрет…»[59]59
  О. Мандельштам.


[Закрыть]

Ужасный спектакль, сыгранный для одного зрителя, он еще не окончен, завязка еще впереди.

Антракт.

«Я называла царя «человек из китайской пьесы». Там действие движется так: злодей лжет доброму человеку – и тот моментально верит. На этом строится интрига. Вот так и они поступали с Николаем. Погромы, организованные полицией, представлялись царю как святой взрыв народного негодования против революционеров. Сборище извозчиков, темного отребья – «Союз русского народа» – объявили народной стихией: движением простых людей в защиту своего царя. И он верил. Отсюда и Гришка Распутин… Детская доверчивость – чарующее качество для человека обычного – и роковое для правителя. И тем удивительней, что в «Протоколы» царь – не поверил! И это их очень разочаровало»[60]60
  Из книги «Николай II: жизнь и смерть».


[Закрыть].

Протоколы – это «Протоколы сионских мудрецов», созданные масонско-еврейской группой людей, для дальнейших революционных действий. Был расчет на веру и доверие масонам со стороны императора, но это не сработало.

С 1904 года – начинает меняться Николай, его взгляды также меняются вместе с ним. Император хочет мира, ему нужно успокоить общество, подогреваемое революционным движением, которое с каждым годом усиливает свое влияние.

Он созывает совет всех ведущих государственных деятелей и ставит перед ними и собой вопрос: «Нужно ли идти навстречу требованиям общества?»

Вопрос, имеющий только один ответ.

Принято решение разработать закон «О предначертаниях и усовершенствовании государственного порядка». Шаг навстречу мирной России был сделан, но царь не подозревал, что сделан шаг к разрушению всей империи.

Реакция последовала незамедлительно – 1 января в знак протеста уходит Дмитрий Федорович Трепов, глава Московской полиции. А чуть позже случится это страшное Кровавое воскресенье.

Далее 11 января реакционер Д. Ф. Трепов назначается петербургским генерал-губернатором. И после всего контрудар по опоре Николая – погибает его дорогой дядя Сергей Александрович.

«Ужасное злодеяние случилось в Москве: у Никольских ворот дядя Сергей, ехавший в карете, был убит брошенною бомбой, и кучер смертельно ранен… Несчастная Элла! Благослови и помоги ей, Господи!»[61]61
  Из дневника Николая II.


[Закрыть]

Карета великого князя Сергея Александровича после взрыва

Все идет по накатанной, страшный спектакль дает свои плоды.

4 февраля революционер Каляев поджидал Сергея Александровича, чтобы швырнуть бомбу в карету.

Это была вторая попытка взорвать великого князя, в первую же Каляев не смог кинуть бомбу, увидев в проезжающей карете Эллу и детей.

Но второй раз был высчитан до последней минуты.

В своих предсмертных письмах эсер Каляев рассказывал:

«В меня пахнуло дымом и щепками прямо в лицо, сорвало шапку… Потом увидел шагах в пяти от себя комья великокняжеской одежды…»

От тела Сергея Александровича остались только рука и часть ноги, а также кровавые комья разорванной одежды.

Услышав взрыв Элла (Елизавета Федоровна) выбежала из дворца, она бросилась к останкам великого князя, ползая на коленях по земле, запятнанной кровью любимого мужа…

Революционер Каляев, искренне верующий в революцию, еще не знал, какой бомбой он взорвал князя.

Впоследствии выяснится, что бомбу изготовили в мастерской, принадлежащей Департаменту полиции, а само убийство организовал тайный агент Департамента – Азеф.

Люди, которые должны были служить императору, служить России, предали своего царя…

Из дневника Константина Романова:

««5 февраля. Как громом пораженный, я в первую минуту ничего не соображал, только выйдя понял, чего я лишился, и заплакал. Надо было подготовить жену – в она так любила Сергея. И у меня, и у ней чувство, что мне надо ехать в Москву к телу моего бедного друга, к бедной Элле, подле которой нет никого из родных…

9 февраля. Государь и обе императрицы так неутешны, что не могут отдать последнего долга покойному. Покинуть Царское им слишком опасно. Все великие князья уведомлены письменно, что им нельзя не только ехать в Москву, но запрещено бывать на панихидах в Казанском и Исаакиевском соборах».

Боль и горе испытывает Елизавета, ее любимого мужа больше нет, ужасная смерть настигла его. В молитвах она проводит дни до похорон, принимая всю горечь потери. И накануне погребения Александра Сергеевича, Элла решает посетить убийцу своего мужа.

Какая огромная сила воли – посмотреть в глаза человеку, лишившему ее любимого супруга.

«– Зачем вы убили моего мужа?

– Я убил Сергея Александровича, потому что он был орудием тирании. Я мстил за народ…

– Не слушайтесь вашей гордости. Покайтесь… а я умолю Государя даровать вам жизнь. Я буду просить его за вас… Сама я вас уже простила.

– Нет! – ответил Каляев. – Я не раскаиваюсь, я должен умереть за свое дело, и я умру… Моя смерть будет полезнее для моего дела, даже чем смерть Сергея Александровича»[62]62
  «Николай II: жизнь и смерть».


[Закрыть].

Элла – женщина, которая выбрала путь прощения, хотела показать, что кровь – это не выход, что есть чувство сильнее мести и разрушения. Но ей так и не удалось показать этот единственно верный путь остальным.

«Учитесь смотреть прямо в глаза надвигающейся революции!»[63]63
  Последние слова эсера Каляева.


[Закрыть] – набатом звучат страшные слова, призывающие идти и разрушать, слова породившие надвигающую революцию.

Кукловод, руководивший этим спектаклем, ликует, осталось немного до краха всей империи. Как давно гниет сердцевина? Кто же стоит за всем этим?

А самое главное, на что рассчитывает этот кукловод, на смену власти? Если да, то тогда кто будет следующим монархом? Смертельно больной Алексей или Михаил с «не царственным характером»?

Но что если ни тот, ни другой? Обоих можно с легкостью обойти и поставить другого, более выгодного претендента на трон. Кого?

Великий князь Николай Николаевич (Николаша)

Великий князь Николай Николаевич, «Николаша», «Грозный дядя» – так его звали в семье Романовых. Настоящий богатырь, статный и высокий, у него была та самая харизма царя.

Вместо подавшего в отставку великого князя Владимира, теперь он командующий петербургским гарнизоном. Идеальный кандидат с «правыми» взглядами на правление.

Великий князь Владимир Александрович

Знал ли он о планах возведения его на престол? Никто так и не даст ответа.

Великий заговор, просчитанный на многие шаги вперед, – убрали Сергея Александровича, следующий шаг убрать всех, кто может поддержать Николая, оставить его одного и тогда он уже не сможет править, ослабить монарха и избавиться от царя.

Уезжает в Данию мать Николая – Мария Федоровна, ее отец смертельно болен, ей нужно быть рядом с ним. Рядом остается поддерживать Николая великий князь Владимир Александрович.

Но у каждого человека есть свои слабости, и кукловод об этом знает.

Все мы в ответе за своих детей.

Так и случилось с Владимиром, за промах своего сына Кирилла ему придется расплатиться: он должен будет подать в отставку с поста командующего петербургским гарнизоном.

Уходит еще один человек, на которого Николай мог бы положиться. Теряя верных соратников, Николай не замечал, как вместе с ними он терял и власть.

«6 февраля 1905 г. Просто не верится, какими быстрыми шагами мы идем навстречу неведомым, неизвестным бедствиям. Всюду разнузданность, все сбиты с толку… Сильной руки правительства уже не чувствуют. Да ее и нет»[64]64
  Из дневника Константина Романова.


[Закрыть].

Началась репетиция хаоса, захватившая всю страну. Бастовали все, от балета в Мариинском театре до площадей, где в толпе высмеивали царскую семью.

Митинги продолжаются, медленно, но верно рушится мир, который так упорно создавали предки Николая. Приближается конец самодержавию.

Летом 1905 года удалось заключить мир между Российской империей и Японией, после которого стало ясно, что нужна конституция, нужен новый глоток свежего воздуха.

Ставленник вдовствующей императрицы Витте, придерживаясь либеральных взглядов, предлагает Николаю даровать бунтующему народу конституцию.

«Россия переросла формы существующего государственного устройства… Пока еще есть возможность – надо даровать конституцию, иначе народ вырвет ее…»[65]65
  С. Ю. Витте.


[Закрыть]

17 октября 1905 года был подписан Манифест, который должен был спасти Россию. Пришел конец самодержавию.

Из дневника Николая II:

«17 октября… Завтракали Николаша и Стана. Сидели и разговаривали, ожидая приезда Витте. Подписал манифест в 5 часов. После такого дня голова сделалась тяжелой и мысли стали путаться. Господи, помоги нам, спаси и усмири Россию».

Кровавая колесница набирает скорость.

В ноябре взбунтовалась Москва, продолжая рушить и крушить. Всегда терпеливый Николай уже не смог этого стерпеть, в нем взыграла обида: он подарил конституцию, перешагнул через себя, перечеркнул тот мир, который так долго строили его предки, все ради будущего России, все для будущего его народа. Народа, который рушит и уничтожает города, который бунтует, несмотря на все то, чем пожертвовал Николай. И полилась кровь.

Теперь он сам отдает приказы войскам – подавлять мятежи.

Из письма Николая Марии Федоровне:

«22 декабря. Милая дорогая мама! Все мои молитвы за тебя будут особенно горячими в дни праздника… Очень грустно будет эту елку проводить без тебя. Она бывала такой уютною в Гатчине наверху…

В Москве, как ты знаешь, слава Богу, мятеж подавлен благодаря верности и стойкости наших войск… Потери революционеров огромные, но точные сведения трудно получить, так как много убитых сгорело, а раненых они уносили и прятали…»

С пролитой кровью все больше меняется и сам Николай.

«Я никогда не видел такого хамелеона – человека, меняющего свои убеждения, как он. Благодаря этому свойству характера почти никто больше ему не верит», – в своем письме Николай сообщил матери о ее ставленнике С. Ю. Витте.

Постепенно авторитет Витте ослабевал под влиянием императрицы Александры Федоровны, которая пыталась бороться с либералом, отдавшим будущее ее сына в руки Государственной Думы.

Она со всей своей страстью хотела убрать Витте, а, значит, вдовствующую императрицу от управления страной. И ей это удалось.

В апреле Витте подает в отставку, написав письмо Николаю. На что последний ответил с радостью и согласием на эту просьбу.

«Граф Сергей Юльевич! Вчера утром я получил письмо ваше, в котором вы просите об увольнении от всех занимаемых должностей. Я изъявляю согласие на вашу просьбу. Николай».

Несмотря на «видимость» затишья восстаний, революция неумолимо продолжалась.

Николай заявляет Государственной Думе, что наследник получит то, что ему принадлежит по праву рождения – а это значит только одно, самодержавие будет продолжаться. И, конечно, начались конфликты между Думой и императором, а впоследствии Николай распустит Государственную Думу.

Распустили первую Думу, избрав вторую, но ничего так и не поменялось, люди продолжали тихий бунт.

Министр внутренних дел П.А. Столыпин

Взрывают дачу Столыпина на Аптекарском острове. Трое революционеров под видом офицеров вошли в его дом. Когда охрана заметила необычную офицерскую форму, их тут же попытались задержать, на что один из них с криком: «Да здравствует революция!» бросил бомбу, взрывая всех тех, кто находится на тот момент в комнате, и себя самих.

Сила взрывной волны была такова, что опрокинула деревья, росшие близ дома.

Все эти события неумолимо вели к вынужденному затворничеству в Петергофе.

В письме матери Николай пишет строки с нотами отчаяния:

«Мы сидели здесь почти запертые в «Александрии». Такой стыд и позор говорить об этом… Мерзавцы анархисты приехали в Петергоф, чтобы охотиться на меня, Николашу, Трепова… Но ты понимаешь мои чувства: не иметь возможности ни ездить верхом, ни выезжать за ворота куда бы то ни было. И это у себя дома в спокойном всегда Петергофе! Я краснею писать тебе об этом».

Вся царская семья вынуждена находиться взаперти, не имея возможности выходить без охраны куда-либо, проживая каждую минуту в страхе за свою жизнь.

П.А. Столыпин

«Должны быть истреблены чудовища!» – так писала Мария Федоровна в ответных письмах Николаю.

И Николай становится беспощадным, он готов защищать семью любыми способами, даже если ему придется убивать.

В противовес Думе, отменившей смертную казнь в 1906 году, Николай принимает закон о военно-полевых судах, что позволит казнить через повешение огромное количество людей.

Родные убиенных клялись в ненависти царю, проклиная его и его род, читая прощальные письма своих детей, братьев и сестер.

В крови началась его история, в крови было его царствование, в крови закончится его династия…

Милый, мягкий Николай, желающий всегда добра и прощения, омылся кровью, которую уже никогда не удастся смыть.

«Можно пролить много крови, но в этой крови можно и самому погибнуть… И погубить своего первородного, чистого младенца, сына-наследника… Дай Бог, чтоб сие было не так. Во всяком случае, чтобы я не увидел подобных ужасов»[66]66
  Из письма С. Ю. Витте.


[Закрыть].

И вот уже 1911 год, когда убивают Столыпина. На смену ему приходит граф Коковцев.

Постепенно жизнь после митингов и восстаний налаживается, Россия медленно, но верно приходит в себя.

1913 год – год, когда Российская Империя процветала, страна богатела, строились высокие дома, дымились фабричные трубы.

Казалось, прошла та страшная пора 1905 года, закончились кровопролитные восстания, все это словно страшный сон.

Но никто не знал, что всего лишь через 4 года, произойдет крах династии Романовых.

«21 февраля 1913 года. Четверг. День празднования трехсотлетия царствования был светлый и совсем весенний. В 12 с четвертью я с Алексеем в коляске, мама́ и Аликс в русской карете и, наконец, все дочери в ландо – тронулись в Казанский собор. Впереди сотня конвоя, сзади тоже сотня…

В соборе был отслужен торжественный молебен и прочитан манифест. Вернулись в Зимний тем же порядком… Настроение было радостное, напоминавшее мне коронацию. Завтракали с мама́. В 3.45 все собрались в Малахитовой. А в концертной принимали поздравления до пяти с половиной часов. Прошло около тысячи пятисот человек. Аликс устала очень и легла…

Читал и разбирал море телеграмм… Смотрел в окна на иллюминацию и на свечение прожекторов из башни адмиралтейства. Дул крепкий зюйд-вест»[67]67
  Из дневника Николая II.


[Закрыть].

Император Николай II, императрица Александра Федоровна и цесаревич Алексей

Одинокий Николай, смотрящий в окна «на иллюминацию и на свечение прожекторов», о чем он думал в эти моменты?

«Настроение было радостное, напоминавшее мне коронацию», – день, который напомнил о коронации, о том дне, когда жизнь казалась прекрасным цветком, когда в душе была надежда на счастливое будущее, когда мир был так добр к нему, а люди на площадях ликовали в честь нового царя…

6 мая 1913 года Николаю исполнилось 45 лет.

Он родился в день Иова Многострадального, и это не дает ему покоя, Николай чувствует, что родился не случайно в этот день, он чувствует, как отразилась жизнь Иова на его собственной.

Из воспоминаний французского посла Мориса Палеолога о том, как Николай говорил о себе:

«Я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле… Сколько раз я применял к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня. Чего я боялся, то и пришло ко мне».

1913 год подходит к концу, год, который стал одним из самых благополучных в правлении Николая II. 31 декабря, как и всегда, он оставит в своем дневнике благодарность проходящему году, прося благословления Господа для России и народа.

Но надежды императора не оправдались, и в 1914 году началась война.

Теплым июньским днем, отдыхая на своей яхте с детьми, Николай получает две телеграммы, прочитав которые торопливо удаляется в свой кабинет.

В телеграммах было известие о том, что 15 июня в боснийском городе были убиты наследник эрцгерцог Франц-Фердинанд и его жена. Машина, в которой сидела пара, ехала необычно медленно, без сопровождения охраны, как будто специально, выжидая убийцу, – Гавриила Принципа.

На языке тогдашних политиков это означало только одно – война.

Тогда же в июле в Петербург пожаловал французский президент Пуанкаре, который приехал договариваться о союзе в надвигающийся войне.

В честь его приезда в Петергофе устроили невероятной красоты прием. Дамы в бриллиантах, мужчины в великолепных мундирах. Все встречали президента Франции, давая понять, что он желанный гость в России.

Анри Пуанкаре, французский математик, механик, физик, астроном и философ

Во время приема Александра Федоровна пыталась завести разговор с Пуанкаре – за этим наблюдал французский посол Палеолог, который напишет в дневнике:

«В течение обеда я наблюдал за Александрой Федоровной… Ее голова, сияющая бриллиантами, ее фигура в декольтированном платье из белой парчи выглядят еще довольно красиво… Она старается завязать разговор с Пуанкаре, который сидит справа от нее, но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы, и ее лихорадочное дыхание заставляет переливаться огнями бриллиантовую сетку, покрывающую ее грудь. До конца обеда, который продолжается долго, бедная женщина, видимо, борется с истерическим припадком. Ее черты внезапно разглаживаются, когда император встает, чтобы произнести тост…»