Текст книги "Спасти мир"

Елена Усачёва
Спасти мир

– Давай выходи!

Сказал сухо, впроброс. И не посмотрел.

Инна откинулась на спинку кресла. Уставилась в лобовое стекло автомобиля.

Как же все надоело! Как же ей это все надоело!

По столбикам низенького забора прошла кошка. Пушистый толстомордый зверь. Топал уверенно. И как он в эдакой глухомани себе такую ряшку наел?

Артем тяжело качнулся на своем месте, открыл дверцу. В машину дохнуло холодом. Или Инне уже везде мерещился холод?

– Выходи!

Артем стоял на улице. Кот ушел. По дорожке прыгала ворона.

Захотелось сказать Артему, что он не прав, что он не должен так ей говорить. Что она не виновата…

Дверь стала закрываться.

Ничего она не успеет сказать. Как всегда…

В исчезающую щель двери просунулась кошачья голова. Огромные удивленные глаза, врастопырку уши, тощая морда.

Мгновенно представилось, как дверь захлопывается и кошачья голова катится по черному резиновому коврику.

Инна взвизгнула.

– Что еще?

– Там кошка!

Артем распахнул дверь, заглянул внутрь. Кошки на улице не было.

Образ катящейся головы не стирался. Еще бы секунда…

– Что ты вечно выдумываешь? Что тебе опять показалось?

– Ты чуть кошке голову не отрезал.

– Ой, хватит!

Дверь закрылась. Инна несколько секунд смотрела на черный коврик. Надо же такому…

Каждый жест выдавал раздражение – засунутые в карманы руки, напряженные плечи… Недовольно притопывал.

Они ехали в Ярославль. Артем собирался показывать свой фильм. Зачем она с ним напросилась? Отказывался, отговаривался, твердил, что одному удобней, что ждут только его. А она все просила и просила. Настаивала. Думала, что быть настойчивой – это правильно. Все-таки он муж, он должен ее услышать.

Не услышал. Просто в какой-то момент перестал спорить. Кивнул и сразу отвернулся.

Последнее время стал часто отворачиваться. Резко. Словно отрезал от себя все, что осталось за спиной. А за спиной была Инна. И она была виновата. Во всем. В том, что нет работы. В том, что последний заказ был год назад. В том, что, несмотря на возраст, хорошо выглядела. В том, что так легко шагала по жизни.

Артем с удовольствием скидывал на Инну свое раздражение. А она ждала, когда он успокоится. Говорила о времени. О том, что все проходит. Что вместе – это не поодиночке.

– Что ты несешь? – кричал Артем и уходил в комнату.

Он ждал других слов. Угадать их Инна не могла. В то, что все плохо и ничего не получится, не верила, поэтому не говорила.

В Ярославль выехали поздно. Проспали. Инна еще решила вымыть голову.

– Давай я тебя оставлю! – кричал через дверь Артем. – Ей-богу, быстрее будет! С тобой же постоянно останавливаться придется!

Инна торопилась, и от этого получалось все нескладно. Убежал кофе, подгорела яичница, хотела сделать бутерброды с собой в дорогу, но в спешке не стала и начинать – в коридоре Артем уже гремел ключами.

Сидела в машине, грела озябшие руки и думала – почему не слышит? Раньше слышал, а теперь?

Проехали половину пути. Переславль-Залесский. Заправки не нравились, свернули к Никольскому монастырю, здесь была лавка с пирогами и чаем.

Вот и приехали. Чуть кошку не убили.

Инна вышла из машины. На столбике сидел все тот же толстомордый тип. Глаза полуприкрыты. Стороной юркнул тощий глазастый зверь.

– Вон тот! – воскликнула Инна.

– Пойдем уже! Хватит выдумывать!

Поздняя осень никак не могла лечь снегом. Морозило, зябко холодило плечи. В ста километрах от столицы первый снег уже лежал. Трещали лужицы под сапогом.

От холода и дождей монастырь казался серым. Над крышами летали птицы.

Артем успел отругать Инну за то, что не взяла бутерброды, что они вынуждены были заехать сюда, сделали лишнюю остановку.

Меню было написано от руки.

– Артем, – позвала Инна, когда они уже сидели за столиком. – Поехали к озеру.

– Зачем? Мы и так опаздываем!

– У тебя показ в семь, а сейчас двенадцать. Ехать еще два часа. Давай к Синему камню свернем.

– Слушай! Может, ты сама тогда останешься и будешь тут все, что угодно, делать – ходить, смотреть, хоть жить на этом камне!

Инна поправила на столе пластиковый стаканчик. От него вкусно пахло травками – в местной лавке продавали особый сбор, разом от всех хвороб. И пироги были вкусные. С капустой особенно – большие, румянобокие.

– Я хочу желание загадать, – прошептала Инна.

– Какое еще желание у тебя не исполнилось? – закатил глаза Артем.

Он ел бутерброд с селедкой. Из надкусанного куска торчали тонкие косточки.

– Чтобы ты не ворчал.

– Ин, ты вообще соображаешь, что ты говоришь?

Инна подняла стаканчик с чаем.

Удивляло, что Артем так говорит. Словно ждет, когда нервы у Инны сдадут. А когда это произойдет, ее можно будет обвинить в том, что она нетерпелива.

– Ты меньше думай, быстрее ешь!

Артем залпом допил свой чай.

Между белых монастырских стен гулял ветер. Из труб поднимался дым – топили печки.

Артем решительно шел через двор к воротам. Инна спешила следом. С крыши массивного каменного крыльца на нее смотрел кот. Грязно-серый.

– Ты чего смотришь? – проворчала Инна.

– Вот еще с котами ты не разговаривала! – крикнул Артем. И как он ухитряется все замечать?

Артем грел двигатель, искал по радио хотя бы одну работающую станцию. Подойдя к машине, Инна оглянулась. Забор, столбики – никого. На трех крайних столбиках снег сбит. И только ворона еще прыгает на дорожке перед машиной.

Инна качнула открытой дверью. Сейчас Артем будет ворчать, что напустила в машину холод, что вымораживает его.

Она села, потянулась к двери. Из-под руки что-то выскользнуло. Серое длинное тело. В колени уперлись маленькие пяточки.

– Это что такое? – опешила Инна. – Артем!

По коленям прошлась кошечка. Та самая – тощая, огромные глаза, уши врастопырку. Посмотрела выжидающе.

– Ты чего? – прошептала Инна.

Кошка оставляла после себя следы – вся улица разом оказалась на белом пальто.

– Ты чего?

Артем повернулся:

– Ты зачем кошку притащила?

Инна развела руками. Это было настолько нелепо – предположить, что она могла вот так запросто взять незнакомого зверя и посадить себе на колени. Чтобы потом любоваться, как он топчет ее пальто?

Кошка глянула на Артема. Маятником шагнул туда-сюда хвост.

– Она сама!.. – выдохнула удивленно Инна.

– Да какое сама! Она мне сейчас машину испачкает!

Кошка повернула голову. Глаза у нее были огромные, в каждом плескалось темное холодное озеро. Шевельнулись уши-антенки.

– Гони ее! – Артем перегнулся через кресло. – Выходи!

Инна машинально вынесла ноги из салона, колени наклонились, и кошка скатилась по ним на землю.

– Ты-то куда!

Кошка приземлилась на лапы, потрясла головой, словно сама себе удивилась, и правда, чего это она – и неспешно пошла прочь. Ни разу не оглянувшись.

Инна смотрела на испачканное пальто, на грязные руки.

– Слушай! Ну, не будем же мы возвращаться в монастырь, чтобы руки помыть! – Артем уставился в лобовое стекло. – Ладно, поехали!

Машина резко сдала назад, а потом так же решительно взяла с места. От монастыря они повернули налево, на противоположной стороне дороги оставив белые стены. Вдоль дороги потянулись припорошенные снегом поля. Мелькнула табличка «Синий камень». Машина взревела, буксуя по грязи.

– Вон тебе твой камень! Иди! Отмывайся!

Инна всю дорогу продержала руки перед собой – грязные, класть на колени – еще больше пачкать.

Камень был никакой не синий, а грязно-серый, промокший. Спина его была бугристая, ноздреватая, словно не обмывали его десятки лет воды Плещеева озера.

Инна забралась на камень, опустила руки в воду.

Надо загадать желание. Столько мыслей было до этого. Теперь – ни одной.

Глупость все, конечно.

Инна переступила с ноги на ногу. Камень был мокрый, но не скользил.

Она вынула платок, смочила его, стала оттирать грязь.

Ладно, и правда надо что-нибудь загадать. Загадать и обязательно в это поверить. Сбывается только то, во что сильно веришь.

Озеро дробилось мелкой волной, волновалось частой гребенкой, плескало на камень.

«Пускай не уйдет!» – решительно загадала Инна. С бедами вместе справятся. Лишь бы остался!

За спиной прогудел клаксон. Инна вздрогнула, с трудом отвела взгляд от горизонта. Не заметила, как замерзшие пальцы выпустили платок. Он остался на камне.

– Ну что? Отмылась?

– Замерзла, – пожала плечами Инна.

– Надеюсь, дальше без остановок?

Но они все равно остановились – в Ростове, около озера Неро. Оно оказалось замерзшим. Обнесенные снегом мостки вели в никуда. Дул пронзительный, с кусочками льдинок ветер. Инна искала по карманам платок, не находила.

Озеро казалось огромным. Артем фотографировал, бормотал себе под нос.

Инна размышляла, как должно проявиться исполнившееся желание? И как понять – все случается само по себе или это работает ее загад, произнесенный на Синем камне.

Ярославль встречал на въезде огнями завода. Дорога расширилась, замелькали дома. Справа, слева светофоры. Разогнавшись на трассе, машина поначалу нехотя притормаживала на перекрестках. Проехали бесконечную эстакаду. Мелькнула речка, бульвар, навигатор требовал поворотов направо и налево.

– Ну, наконец-то!

Лика свешивалась в распахнутую дверь – мысочками стояла на пороге, руками держалась за откос и ручку. Свободная майка, шорты – словно и не ноябрь на улице.

– Все давно здесь, а вы никак не можете подняться по этой лестнице!

Лика была высокая, худая, с короткими темными волосами. Свое лицо Лика называла греческим и смеялась. Греческое так греческое. Высокий лоб, прямой нос… Все, все, дальше не стоит, греческое, греческое.

– Народ! – звала Лика. Им нужно было на третий этаж, они прошли второй. – Стася здесь, а вас – нет!

– Мы – тут, – бурчал Артем. Он нес рюкзак, цеплялся за стены и перила.

Инна закрыла глаза. Стася здесь… ну, тогда весело. Косилась в спину идущему впереди Артему. Если здесь Стася, то приехала она с мужем Борей, а значит, Артем не заскучает. Со Стасей они вместе работали. Боря как-то помогал Артему на фильме.

– Инка! – махала ладошкой Лика.

Как только она руку отпустила, в образовавшуюся щель сразу проскочила Стася. Она была высока, полна и многогранна – могла одновременно кричать, визжать и обниматься. Артем не успел увернуться.

Инна не дошла трех ступенек. Лика бросила взгляд на Артема, на Инну, опять на Артема, на Инну она уже перевела широко распахнутые удивленные глаза.

– Да вы что? – ахнула она.

Инна пожала плечами.

– Стася! Я тебя предупреждал! Только тихо! Стася! – кричал из глубины квартиры Боря.

– Да пошел ты! – огрызнулась Стася и мазнула взглядом по Инне.

Ну, здесь все было понятно. Инна не пряник, чтобы ее любить.

– Мы уже давно все напились, а ты едешь – никак не приедешь! – шумела Стася, увлекая за собой Артема.

– Вы что, поссорились? – шумно выдохнула Лика, снова повисая в дверном проеме.

– Мы просто живем.

Инна потупилась. Не жаловаться же сразу, еще и порога не переступив.

Переступили.

Справа налетела музыка, слева накрыли запахи.

– У нас сегодня канапе, фаршированные шампиньоны. Еще за сыром заедем к Гарику… – Лика мечтательно закатила глаза. – Вы же голодные. Сейчас ризотто будет готово. С курицей под соусом…

Между ног прыснула пушистая кошка.

– Это Кася, – представила зверя Лика. – Узнаешь?

Инна покосилась на кошку в руках хозяйки. Узнаешь… Она последний раз тут была год назад.

Кошка была трехцветная. Быстрые пряди сменяли друг друга, от этого пестрило – бело-серо-рыжая. Кася равнодушно посмотрела на гостей и прикрыла глаза.

– Не беспокойся, она смирная, одежду рвать не будет. Ты в колготках?

Инна была в колготках, но это было и не важно, потому что Кася спрыгнула с рук хозяйки и медленно ушла в глубь квартиры. Степенно, с достоинством. Вспомнилась тощая глазастая кошка у монастыря.

– Давай! Проходи!

Лика быстро затирала лужицы от ботинок в коридоре.

– Ой, какие у тебя сапоги! Витя, смотри!

Инна успела заглянуть за угол, мельком заметила круглый стол на кухне, чем-то этот стол был уставлен. Но разом все загородила широкая задница Стаси.

– Инна, дорогая!

Витя был высок, Витя был томен, Витя был любвеобилен. И – да, он был мужем Лики.

– Лика! Что же ты не сказала, что приехала моя любимая женщина!

– При чем здесь женщина? – Лика держала Иннины сапоги над

...

конец ознакомительного фрагмента