Текст книги "Близкие люди"

– Пойдем, Славик! – Решительно заявила Тася. Мальчик покорно встал и пошел за ней.

– Куда? – проявляя благоразумность, поинтересовался он.

– Куда? Ко мне, конечно! Где-то ты должен спать!

Она привела Славика домой. Сделала ему теплый душ, покормила. Славик засыпал на ходу.

– Славик, в какой квартире вы живете с папой?

Тася решила написать записку, что Славик спит у нее, и прикрепить ее на дверь загулявшему отцу.

– Ложись на диван, мой хороший.

Мальчик сразу же заснул, обняв старенького плюшевого мишку.

Где-то под утро Тася вскочила от жуткого грохота в подъезде. Казалось, кто-то пытается вышибить дверь ее квартиры. Вернее, не кто-то, а один, вполне определенный тип. Тася приготовилась к отпору. Она распахнула дверь. Перед ней, пошатываясь, стоял долговязый отец Славика. Глядя на Тасю осоловелым взглядом, он произнес:

– А, это опять вы! Что вам еще надо? Что вы все к нам лепитесь? И, вообще, где мой сын? Славик! – Позвал он на всю мощность легких.

– Да не орите, вы! – Вступилась Тася в беседу.– Разбудите ребенка! Вы лучше мне объясните, почему Славик оказался на улице ночью?!?

– Чего? Какой ночью? Что вы, ей богу, такое порете, ой, то есть… Так вы его выкрали из квартиры?!? Вы – воровка и вообще, что вы в нашу жизнь лезете? Где мой ребенок?

Отодвинув Тасю, он ворвался в комнату, увидел сладко спящего сына и немного успокоился. Сграбастав ребенка вместе с одеялом и мишкой, возмущенный отец покинул квартиру. Тася не расстроилась. Примерно так она и представляла себе разговор с соседом. Укрывшись пледом, она думала о Славике.

– Если его подстричь, переодеть, да откормить немного, он станет даже очень ничего… – В полусонный мозг девушки успела вползти мысль об отце ребенка.

В субботу хотелось выспаться, но детские вопли за окном лишили ее такой возможности. Юные жители микрорайона в 9.00 уже полным составом гоняли мяч по своей законной территории. Славик был в их числе.

Вскоре в дверь постучали. На пороге стоял отец Славика, явно не в лучшем своем виде.

– Здравствуйте. Возьмите вот, это ваше.– Он протянул Тасе одеяло и медвежонка.

– Доброе утро, заходите.

– Зачем я к вам должен заходить? Не хочу я к вам заходить.– Отнекивался мужчина.

– Вы меня боитесь, что ли?

– Ничего я не боюсь, то есть вас. Просто, зачем мне к вам заходить?

– Я с вами поговорить хочу.

– О чем?

– О Славике. Вернее, о вашем к нему отношении.

– Нормальное у меня отношение, хорошее отношение.

– Так вы считаете нормальным, если отец где-то гуляет до утра, а ребенок в это время сидит на улице и плачет?!?

– Знаете что, не лезьте в нашу жизнь! Понятно? Что вы тут меня воспитываете, как школьника? Я же к вам не лезу!

И сунув одеяло в руки Тасе, он ушел зло хлопнув подъездной дверью.

Примерно так Тася и представляла себе их разговор, поэтому не сильно расстроилась. Она спокойно занялась своими делами. А дел было много – скоро защита дипломного проекта!

Пролетела еще одна неделя. Вечером в пятницу, раздался звонок в дверь. Тася удивилась, к ней давно уже никто вот так просто, без звонка, не приходил. Посмотрев в глазок, Тася обмерла: перед дверью стоял отец Славика!

– Что ему надо? Зачем он пришел? Славика я не видела давно… – Растерянно подбирала варианты девушка.

Она открыла дверь, с тревогой глядя на гостя.

– Здравствуйте! – Вежливо начал отец мальчика.

– Здравствуйте.– Ответила Тася, ожидая всплеска новых негодований.

– Вы разрешите мне пройти? Можно я войду? – Явно волнуясь, спросил мужчина.

– Проходите, чего уж там.

– Спасибо. Извините.

– За что?

– За что спасибо?

– Нет, за что вы извиняетесь?

– Ну, я думаю, мне есть за что просить прощение. А вы так не думаете?

Беседуя, молодые люди прошли в комнату, Тася села на диван, жестом приглашая сесть и гостя. Он сел, его длинные ноги торчали коленками вверх. Поза была неудобной, и через мгновение он уже встал и, размахивая руками, словно сурдопереводчик, пытался объяснить причину своего визита.

– Я подумал, вы столько сделали для нас, для Славика, а я даже не знаю, как вас зовут. Давайте, познакомимся?

– Давайте. Меня зовут Таисия, можно просто Тася, мне так привычнее.

– Очень приятно, Тася! Очень! А я Эдуард. Можно Эдик.

Он схватил Тасину руку и начал энергично ее трясти, как бы показывая, насколько ему приятно знакомство.

Тася решительно высвободила свою ладонь и спросила:

– Эдуард, вы зачем пришли? Вы хотели поговорить со мной? О Славике?

– Откуда вам это известно? – Восхищаясь ее проницательностью, выдохнул Эдик.– Кто вам сказал?

– Да никто мне ничего не говорил! Просто, других общих разговоров у нас с вами не может быть.

– Это почему же не может? Очень даже может! У нас с вами, если вам это интересно, очень даже много всяких…

Тасе стало весело наблюдать за неловкостью человека, которого она еще недавно так боялась.

– Интересно! – Решив окончательно утопить непрошенного гостя, продолжала Тася.-Так какие у нас с вами общие разговоры?

– Ну-у-у, о погоде, например!

– Не актуально.

– О моде…

– Не интересно.

– О детях…

– О детях? Вы со мной хотите говорить о детях? Я же извращенка и педофилка!

– Какой дурак вам это сказал? – Смущаясь, промямлил Эдик.

– Да есть тут один, ребенка по ночам одного оставляет, а других обзывает всяко.

– Ну, не сердитесь, Тася, извините меня. Знаете, я в последнее время весь на нервах.

– А что такое случилось с вашими нервами?

– Заучился совсем. Кандидатскую готовлю. Защита в скоро, времени совсем нет. За сыном плохо смотрю, согласен. Я ведь один его воспитываю.

– Да, Славик мне говорил, что вы все время заняты. Наверное, это тяжело.

– Тася, посидите, пожалуйста, со Славиком в пятницу. А еще лучше, заберите его к себе ночевать.

К такому повороту событий Тася была не готова.

– Как так, Эдуард? Вы меня совсем не знаете!

– Как это, не знаю? Славик уже спал у вас один раз.

– Не могла же я оставить ребенка на улице!

– Вот, видите, вы добрый, отзывчивый человек.

– А что у вас за дело в пятницу?

– Защита у меня, Тася. Я же вам говорил.

Конечно, Тася с радостью согласилась посидеть с ребенком. Вернее, поспать с ним. Эдуард оставит сына у нее до утра.

С замиранием сердца Тася ждала пятницы. Ей так хотелось пообщаться со Славиком. Она продумывала, что приготовить на ужин, ведь детям не полезна взрослая еда. Она выдраила всю квартиру, перетрясла все коврики и половички. Купила продукты, которые, как она считала, должны есть дети. Наконец, в пятницу, она забрала Славика из садика. Ей повезло: пошел дождь. Гуляние пришлось отменить и забрать ребенка домой. Непонятно, кто получил больше удовольствия от ползания по ковру, беганию по квартире, прыганию на кровати. Когда дело дошло до ужина, они оба с аппетитом съели и пюре с котлетами, и шарлотку с яблоками, и чай с зефиром в шоколаде. Довольные проведенным вечером, они расположились спать. Тася, как примерная няня, хотела почитать Славику книжку, но глаза у нее слипались, язык еле ворочался, книга падала с колен на пол. Устав бороться со сном, Тася прикорнула рядом с ребенком и тот час заснула.

Ей снился хороший, какой-то счастливый сон. Будто Новый год. Ощущение радости, таинственности и огромного – огромного счастья. А вот и Дед Мороз! Он стучит в дверь! Его удары посохом сильны настолько, что входная дверь сотрясается и грохочет на весь подъезд. Сейчас, сейчас она распахнется, а там…

– Постойте, какой Дед Мороз?!? – Тася медленно выпутывалась из своего глубокого, крепкого сна. – Какой, к лешему, Дед Мороз? На дворе – июнь!

Но удары в дверь продолжались. Тася, накинув халат, побежала в прихожую. В глазок был виден затылок Эдуарда, а каблуки его парадных туфель поочередно выбивали азбуку Морзе по Тасиной двери. Боясь, что он испугает ребенка, она поторопилась открыть дверь. Потерявший равновесие мужчина стал заваливаться в квартиру, грозя раздавить Тасю и тумбочку, стоявшую в прихожей. Но удачно ухватившись остатками разума за косяк, он смог устоять на ногах, чем вызвал в своем опьяневшем сознании огромную гордость за содеянное:

– Ух, ты! Ага! Гляди, не упал, вишь… это, я, значит, ну, короче… комбинат, а, нет, этот, – кандидат! Наук! Это тебе ни жук в пудру пукнул! – Закончив себя прославлять, он сфокусировался на Тасе.– Где Славик? – Удивленно спросил Эдуард.

– Спит Славик. – Тася кивнула в сторону комнаты.– Если вы его не разбудили.

– Я должен увидеть сына, – отодвинув хозяйку в сторону, кандидат наук маятниковым ходом пробрался в комнату, где на диване сладко спал мальчик.

– Славик, это я, твой папа.– Эдуард пытался наклониться, чтобы поцеловать ребенка, но это у него не получилось.

Вместо поцелуя большое, пьяное тело начало заваливаться на бок, и заваливалось до тех пор, пока не улеглось рядом со спящим Славиком. Взирая на этот беспредел, Тася понимала, что никакие увещевательные слова здесь не помогут. Эдуард уже спит, будить его нет смысла. Но что делать ей? В ее доме единственное спальное место – диван, на котором спит Славик, а теперь еще, этот кандидат наук. А ей-то куда лечь? До утра еще далеко, спать хочется. Тася осторожно перелезла через ребенка, пододвинула его и легла, между Славиком и стенкой, стараясь занять как можно меньше места.

Утро наступило одновременно с воплями Славика:

– Тася! Вставай! Я есть хочу!

– Тася, дай попить, – постанывал новоиспеченный кандидат.

Ей ничего не оставалось делать, как перелезть через Эдуарда и пойти на кухню.

– Манную кашу будешь? – Спросила Тася у Славика.

Тот начал кривить губки.

– С конфеткой. – Быстро добавила она.

– С конфеткой, буду, только отдельно. Конфетку – сейчас, а кашу – потом.

Тася засмеялась. Вот ведь ребенок, все соображает! Пока она кормила мальчика, проснулся Эдуард. Весь его вид выражал удивление по поводу своего местонахождения, а именно у Таси в постели. Смущаясь, извиняясь, он забрал сына и ушел домой.

После коллективной ночевки пришлось снова прибираться в квартире, потом Тася прилегла ненадолго и поспала до самого вечера.

– Завтра с утра буду заниматься, диплом доделывать, – дала она себе слово.

Было поздно, но спать не хотелось. Ночной гость сбил ей весь привычный режим ночи, а потом и дня. Пока она машинально щелкала пультом, стараясь зацепиться за что-то интересное по телевизору, в дверь позвонили.

– Кого опять нелегкая принесла? – Удивилась Тася, открывая дверь.

Нелегкая принесла Эдуарда.

– Опять надо со Славиком посидеть? – Вместо приветствия воскликнула она.

– Нет, нет! Со Славиком – не надо. Вернее, надо, но не со Славиком.

– А с кем?

– Тася, посидите, пожалуйста, со мной. – Он показал бутылку вина, которую прятал за спиной.

– Ничего не понимаю! – Растерялась Тася, – а Славик где?

– Он спит, с ним все в порядке. А вот со мной, Тася…

– Да проходите, проходите! Что с вами случилось, Эдуард?

– Эдик. У меня, Тася, все так хреново! Так все плохо!

В процессе завязавшейся душевной беседы, они прошли на кухню, расположились за столом, в двух бокалах уже было налито вино, на тарелке появился легкий закусон.

– Эдик, ничего, что мы с вами на кухне? – Вспомнив реакцию своего бывшего друга, поинтересовалась хозяйка.

– Очень даже ничего. Даже совсем замечательно! Обожаю сидеть на кухне. – Успокоил ее Эдик.

Они выпили за знакомство, вскоре перешли на ты.

– Понимаешь, Тася, все в жизни у меня как-то криво-косо, – откровенничал захмелевший гость, – ничего я не могу, ничего не получается!

– Эдик, ну, что такое ты говоришь? Почему не получается?

– Почему, почему? Жена меня бросила, уехала. Сказала, что устала от такой жизни и уехала.

– Куда?

– Куда-то к морю. Не знаю. Она всегда говорила мне, что я тюхтя, рохля, размазня, короче. Конечно, она права, я – тюхтя.– Эдуард, не протрезвевший после вчерашнего, добавив еще пару бокалов, был близок к моральному самоуничтожению. На глазах у него появились скупые мужские слезы.

Тася, по натуре добрый и отзывчивый человек, не в силах была смотреть на мучения Эдика.

– Ты не тюхтя! Не тюхтя! Что за глупость? Не смей даже думать так! Всем бы таким тюхтям быть! Смотри, ты защитился, кандидат наук! – Начала она психотерапию. – У тебя прекрасный сын!

– Славик?

– Ну, других я не знаю… Славик, да.

– Жена меня бросила. – Напомнил Эдик.

– А ты не так на это смотри.

– А как можно смотреть на то, что жена бросила?

– Это не ты – тюхтя, а твоя жена – плохая, безответственная женщина! Уехала, оставив мужа и маленького ребенка! А ты – молодец! Один справляешься со всеми трудностями! Один, без всякой помощи воспитываешь сына! Да еще защитился!

– Ты так думаешь?

– Конечно, как еще можно думать? А жена твоя – дура, что такого мужика бросила!

– Она всегда говорила мне, что я не могу денег заработать, что у нас квартира плохая, что она себе не может ничего купить. Поэтому я рохля.

– Знаешь, у каждого свои недостатки. Никуда от этого не денешься. Одному одно дано, другому другое. Вот я, например, пустодырая. Так бабушка говорила.

– Кто, кто ты?

– Пустодырая.

– Это как? – Не понял Эдик.

– Если честно, сама не понимаю. Но вся моя неудачная жизнь подтверждает это. Все близкие люди, которых я люблю, любила…, меня используют в своих целях, а потом предают.

– Что, все прямо?

– Ага. Отца я не знаю, видать, отказался от нас, когда узнал, что скоро папой станет. Мама меня родила и бросила. Я с бабушкой жила, пока она была жива. Жених встречался с моей лучшей подругой. Сейчас у меня нет ни женихов, ни подруг.

– Что, вообще никого у тебя нет?

Тася задумалась.

– Есть один старый, верный друг, Алик, вернее, Альфред, он татарин.

– Какая разница, татарин, еврей, лишь бы любил.

– Да, он любит меня, но его мама ни за что не позволит ему жениться на русской.

– О, как все запущено!.. Не расстраивайся. Тася, ты – замечательная! И красивая. Спасибо тебе за все, за помощь, за Славика, и вообще… Ты не думай, все у тебя наладится. И не какая ты не пустодырая! Фу, слово-то, какое противное! Даже забудь! У тебя все впереди!

Пошатываясь, сосед стал распрямляться на всю высоту своего длинного тела.

– Пора мне, Тася, пойду. Славик там один. Можно я еще как-нибудь к тебе зайду?

– Заходи, я буду очень рада.

– Правда? Очень?

– Да, очень. Приходи.

Повеселевший мужчина растворился в темноте ночи, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Тася еще долго смотрела в окно, то на звездное небо, то на шевелящих ветвями деревья. На душе было хорошо, легко, словно она избавилась от тяжелой ноши, от камня, давящего душу. Встреча с Эдиком позволила ей взглянуть на соседа по-новому. Теперь она видела в нем прежде всего человека. Причем, человека не совсем счастливого, не уверенного в себе. Ей дико захотелось повысить его самооценку, окружить его и Славика элементарным теплом и вниманием. Мечты понеслись вдаль…, но Тася приземлила свою фантазию, боясь даже думать о будущем.

Через неделю он снова пришел. Они сидели на диване, разговаривали, потом стали целоваться. Эдик хотел продолжения банкета, но Тася собрала вместе все остатки здравомыслия и выпроводила соседа домой.

Близилась дата защиты дипломного проекта.

– Вот защищу диплом, напеку блинов с мясом, и приду попозже к нему в гости, как он тогда, – планировала Тася.

Однажды вечером раздался звонок в дверь. Сердце замерло от надежды:

– Кто там?

– Мне нужна Таисия. – Раздался незнакомый женский голос.

Тася открыла дверь. Перед ней стояла симпатичная женщина средних лет.

– Я Таисия. Что Вам от меня нужно?

– Что ты, милая, что ты! Мне от тебя ничего не надо. Нет, надо, конечно, но я не знаю, как тебе это объяснить.

Тася пригласила странную гостью в комнату.

– Тася, я хочу тебе многое рассказать, чтобы ты меня поняла и простила, если возможно.

– Разве мы с вами знакомы? – Удивилась девушка.

– К сожалению, нет. Но, понимаешь, я – твоя мама.

– Вы? Моя? Кто – кто?!?

– Тася, я понимаю, ты обижена на меня, но пойми, у меня не было другого выхода! Выслушай!

– Хорошо, говорите. Я вас выслушаю.

– В юности я сделала две огромных ошибки. Первая – влюбилась. Глупой была, молодой, верила всему, а он меня бросил. Как потом выяснилось, я была беременная. Моя мама, твоя бабушка, меня поедом ела. Она не то, что мне жить не давала, она мне дышать не давала! Ты ведь ее знаешь! Я смогла вытерпеть полгода, а потом встретила другого человека. Он наобещал мне золотые горы. Пойми, не могла я остаться с вами, умерла бы! И я сбежала с ним. Золотых гор не было, порой кушать было нечего, жить негде. Мы расстались. Но я поклялась себе, что домой вернусь только тогда, когда у меня все будет! Вернусь, чтобы тебя забрать. Я так скучала по тебе, но бабушка даже не отвечала на мои письма. А приехать я не могла, ты ведь знаешь, какой норов был у нее, она меня прокляла. От моих денег она отказывалась. Но я переписывалась с подругой и знала о вашем житье. Я присылала тебе иногда подарки. Не знаю, пригодились ли они, но я подумала, что, в конце концов, вы их можете продать, если уж совсем станет туго…

– Бабушка умерла пять лет назад. Почему же вы тогда не приехали?

– Не могла. Как раз в это время я устраивала свою жизнь, замуж собиралась.

– Устроила?

– Ну, в общем, все нормально, вот за тобой приехала. Хочу тебя к себе забрать.

– Куда?

– Я сейчас в Болгарии живу. Там так хорошо! Собирайся, поедешь со мной.

В Тасиной голове царил сумбур. Мама, Болгария, в которой хорошо. А как же Эдик? А институт?

– Как же так, я не могу уехать, у меня скоро защита.

– Ой, да кому нужны эти дипломы? В Болгарии у женщины должен быть муж, дети, дом – полная чаша. А какое образование – никого не волнует!

А Тася думала о своем соседе. Вроде, только у них начало что-то складываться!

– Нет, я не могу уехать, не хочу. Не обижайся, но я никуда не поеду.

Мать огорчилась, даже всплакнула, просила еще подумать, сказала, что виза действительна два месяца, оставила свой адрес, номер телефона и ушла.

Тася вспоминала каждое слово матери. Имеет ли она право судить ее? В чем вина ее мамы? В том, что полюбила? Тася сама была влюблена, и что из этого вышло? Кто виновен, что мужчины часто бросают своих подруг? Вернуться мама тоже не могла, в их доме даже на имя матери был запрет. Тасе с бабушкой жилось не сладко, что же пришлось вытерпеть матери, принесшей ребенка «в подоле»? Тася очень любила бабушку, но маму она прекрасно понимала. Обиды на мать не было, но и родственных чувств Тася к ней не испытывала.

Близился день защиты дипломного проекта. Тася с замиранием сердца ждала это событие. Правда, неизвестно, чего больше ждала девушка: окончания института, или визита с блинами к соседу. Что ее больше волновало?

С Эдиком они иногда встречались во дворе дома, здоровались, перекидывались ничего не значащими фразами, но в гости он к ней больше не просился.

Наконец, наступил этот долгожданный день. Днем, она развесила на доске в аудитории свои чертежи, посвященные важнейшей в Тасиной жизни теме: обработке какой-то хитрой металлокерамической втулки на страшно дорогом и сложном станке. Блестяще ответила на вопросы комиссии, получила отличную оценку, но не пошла отмечать это событие с одногруппниками, а побежала домой, где приступила к осуществлению своего плана по соблазнению соседа. Она напекла кучу блинов, приготовила начинку из мяса и риса, обжарила блинчики до хрустящей корочки, сложила их горкой на красивую тарелку, прикрыв свое произведение новым кухонным полотенчиком, занялась своей внешностью.

Тася разглядывала свое отражение в зеркале: глаза блестят от волнения, нежный румянец выдает смущение, яркие губы с чувственным изгибом выдают желание любить и быть любимой.

На часах уже десять. Пора идти. Сердце бешено колотится. Тася взяла тарелку и открыла дверь. Она вышла из своего подъезда, посмотрела на окна Эдика – свет в его комнате горит, – зашла в соседний, подошла к двери и с волнением нажала на кнопку звонка.

По ту сторону двери послышались шаги. Тася замерла, даже дышать не могла.

Повернулся ключ в замке, дверь распахнулась… В проеме стояла растрепанная молодая женщина, в халатике на голое тело, весь вид которой не вызывал сомнений от каких занятий ее оторвали. Тася онемела. Она смотрела на полуголую даму, не в силах произнести ни слова.

– Дорогая, кто там?!? – Послышался недовольный знакомый голос.

– Тетка какая-то. К тебе, наверное! – Ответила дама.

Вскоре в прихожую вышел Эдик в махровом халате. Увидев Тасю, он произнес:

– А! Да это наша соседка, она иногда нас подкармливает! Спасибо, Тася! – И, взяв из ее рук тарелку с блинами, он закрыл дверь.

Тася стояла не в силах пошевелиться. Только что Эдуард не просто закрыл перед ее носом свою дверь, он закрыл ей вход в счастливое будущее, лишил ее любви, уничтожил мечты и надежды. На негнущихся ногах Тася вернулась к себе. Ей показалось, что переход от его подъезда к ее подъезду занимает целую вечность, тогда, как туда она добежала за секунду, не больше.

В красивом платье она сидела на кухне и ела те самые несчастные блины, которые она забраковала по разным причинам, и не отнесла Эдику. Слезы катились по бледным щекам, еще недавно румяным. Жить не хотелось, хотелось умереть от горя и стыда, и, если бы не блины, которые и в самом деле, получились невероятно вкусными, она, наверное, умерла бы. Но так хотелось есть, что Тася решила вначале подкрепиться, а потом подумать о будущем. А будущее было так безрадостно, оно терялось в тумане, причем туман был противный такой – серый, густой, безнадежный.

– Почему со мной опять такое происходит? – с отчаяньем думала она. – Что со мной не так? Чем я хуже других?

Она не находила ответов. Только одно объяснение вертелось в голове:

– Потому что все люди, как люди, а я – пустодырая.

В слезливую тишину Тасиного горя ворвался резкий звонок – звонил Алик.

Тасю всегда удивляла его способность каким-то непонятным образом чувствовать ее настроение.

– Тася! Привет! Как дела? – Раздался бодрый голос друга.

– Привет, Аличка! Все хорошо, Аличка…

– У-у-у! – Он понял все с полуслова, – сейчас приеду! Чайник ставь!

Алик застал Тасю на кухне, в красивом платье, с распухшим носом и красными глазами. Выкладывая на стол из коробки пирожное, спросил:

– Еда-то есть?

Тася молча пододвинула к нему тарелку с остатками блинчиков.

– Это что с ними? А что, нормальных нет?

– Нормальные я, дура, соседу отнесла… – И она снова залилась слезами.

– А что ревешь? Жалко стало? – Не понимал Алик.

– Жалко, их сейчас его жена жр…, жр… ёт. Ой, какая же я дура!

– Тася, объясни толком! Ты, что, своих соседей блинчиками кормишь?

– Да не соседей, а соседа, а к нему, оказывается, жена вернулась! А тут я с блинами! Провалились бы они!

– Кто? Сосед с женой?

– Блины! И сосед – тоже!

Алик замолчал. Размеры Тасиной катастрофы начали приобретать более-менее понятные габариты.

– Ты влюбилась в него, что ли?

– Не успела, но так хотелось! Я из-за него отказалась к маме поехать в Болгарию, а там так хорошо!

Она рассказала о том, что приезжала мама, звала ее с собой, а она, дура, отказалась, потому что защита диплома, но на самом деле, она думала, что у них с Эдиком что-то складывается хорошее, а, оказалось, самое хорошее в этой истории, были ее блины.

– Что ты будешь делать дальше? – Спросил Алик.

– Не знаю еще. Наверное, уеду к маме. Пока виза действительна, куплю билет и уеду. Не могу я здесь.

– Мама – это хорошо, все не одна будешь. – С грустью произнес верный друг, – Но что ты там делать будешь? Мама твоя, чем там занимается?

– Не знаю, я не спросила.

– Таська, ну как же так?!? Собираешься ехать в другую страну, куда – не знаешь! Чем там заниматься – не знаешь! К кому – не знаешь!

– Вот умеешь ты, Алик, поддержать в трудную минуту! Спасибо! И так тошно. А еду я к маме, к своей родной маме! – Она снова принялась плакать.

– К маме, к маме… Ты маму-то свою знаешь, что ли? Полчаса с ней поговорила и засобиралась! Мало ли что можно наплести! Ты же всему веришь!

– Зачем это ей? Она мне не врет, она хорошая.

– Где была твоя «хорошая» все эти 23 года?!?

– Она устраивала свою жизнь.

– Устроила?

– Да.

– И вдруг ей понадобилась ты? Тебя это не удивляет?

– Алик, ну, хватит уже! Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я уезжала. Но, пойми, мне здесь плохо, я не знаю, как жить.

– Плохо, плохо! – Передразнил ее друг, – заладила. Сожрал блины сосед, а на любовь не ответил – все! Уезжаю в Болгарию! Таська, ты же всегда умной была, это я за дурака считался!

– Хорошо, что ты предлагаешь?

Алик, зная упрямство подруги, устало произнес:

– Давай, хотя бы, позвоним, поговорим с ней.

Тася понимала, что Алик прав. Она даже не спросила у мамы, чем она занимается, есть ли у нее семья, муж, где она живет? И чем там будет заниматься Тася, если все же приедет?

– Хорошо, давай позвоним, все узнаем, вот номер ее телефона. – Она показала Алику листок, на котором мама написала свои координаты.

Пока Тася дозванивалась маме, он сфотографировал этот листочек, так, на всякий случай.

– Мама! Здравствуй, это я, Тася. – Слезы снова показались у девушки на глазах. – Мама, я хочу приехать к тебе…

– Дорогая моя, я знала, что ты передумаешь! Приезжай! Я тебя встречу.

Алик делал перед ее лицом какие-то невообразимые пассы руками и выпучивал глаза, стараясь обратить внимание на себя.

– Работа? Где жить? Семья? Работа? Где жить? Семья? – Повторял он без передышки.

– Мама, – Тася, наконец, вспомнила, что собиралась спросить, – а где ты работаешь? И что я буду делать, когда приеду?

– О! Не волнуйся! У меня с Богданом свой ресторан. Доход небольшой, но на жизнь хватает. Будешь помогать, так сказать, участвовать в семейном бизнесе. – Мама счастливо засмеялась.

– А Богдан – это кто? Твой муж?

– Ну, не совсем, чтобы муж, но почти, да, можно сказать – муж! – Беспечно заявила мать.– Ты, главное, приезжай, все будет отлично! Квартиру свою, я думаю, можешь продать, вещей много не бери. Доченька, я не могу дождаться, когда мы будем вместе!

Закончив разговор, Тася пристально смотрела на Алика, ожидая его решения.

– Я тебя понимаю, тебе хочется к маме, одной плохо, да еще этот сосед с блинами. Но как-то мне странно это. – Наконец, произнес друг. – Хорошо, съезди туда, но квартиру не продавай! Всегда должен быть шанс вернуться.

– Как же быть с квартирой? За нее платить надо. Да и на билет у меня, наверное, не хватит.

– Тася, давай, я поживу у тебя. Коммуналка – моя. А на билет я дам тебе в счет уплаты за жилье, вроде как я у тебя снимаю квартиру. Сам хоть отдохну от постоянных нотаций матери. Достала со своими невестами!

Вид у Алика был такой несчастный! Если бы Тася не была всецело поглощена своими переживаниями, она бы, конечно, заметила в глазах друга невыносимую тоску и боль, которые он старался прятать, не показывать ей, но, которые вопреки его желанию, время от времени выплескивались в грустном взгляде его черных глаз.

Тася стала готовиться к отъезду. Хлопоты и сборы наполнили ее дни суетой, делами. Через неделю Алик провожал подругу в аэропорт.

– Звони, Тася, почаще, прошу тебя. И я буду тебе звонить. – Волновался он.

Алик знал, что Тася его не любит. Она видела в нем только друга, но все равно, он надеялся на чудо. Она любила кого-то другого, но была всегда рядом с ним, только руку протяни, а сейчас она улетает в неизвестность. Может быть, навсегда. От этой мысли все в душе Алика разрывалось на тысячи кусочков, переворачивалось от горя и обиды. Почему он полюбил именно эту девчонку? Он помнил, как увидел ее в школе, и с тех пор любовь не только не прошла, а стала еще больше, сильнее, мучая его и благословляя каждый день.

С ее именем он просыпался по утрам, и ее имя твердил, засыпая.

Тася боялась дороги. Она никогда не летала на самолетах. Она вообще дальше своего огорода нигде не была. Масса народу, иностранная речь, шум и толкотня большого города – все пугало и завораживало девушку.

– Тася! Тася! – Услышала она голос матери.

Тася успокоилась, сейчас она уже не одна, с мамой. Как хорошо, что мама рядом! Тася заплакала от счастья, обнимая мать.

– Мамочка, мамочка! – повторяла она.

– Ну, все, пойдем. Я познакомлю тебя с Богданом, он в машине ждет.

Нельзя сказать, что мамин муж был необыкновенно рад приезду Таси, но стараясь быть радушным, обнял ее, похлопал по спине, что-то пробормотал на своем языке и стал рассовывать Тасины вещи по машине. В конце концов, все упихалось и они отправились в новую, неизвестную жизнь.

Дорога, по которой вел машину Богдан, вначале была прямой, широкой, постепенно ссужалась и, когда они выехали из города, стала петлять между неровностями пейзажа, огибая то один холм, то другой. Машина медленно поднималась в гору, воздух приобретал прохладную свежесть, дышалось легко и приятно.

– Воздух – то, воздух у нас тут какой! Чувствуешь? – радостно болтала Тасина мать.

Наконец, они остановились около двухэтажного дома. Окна первого этажа пестрели яркими вывесками и картинками, давая понять, что здесь можно вкусно поесть, попить, отдохнуть.

– Придорожное кафе, наверное, – подумала Тася. – Мама, я не голодна. Поедем домой.

– А мы уже дома, – засмеялась мать. – Это наш ресторан, а на втором этаже мы живем. Очень удобно, рядом. Так сказать, без отрыва от производства! Пойдем, я тебе покажу твою комнату.

Она провела Тасю в маленькую комнату, с окнами в сад. Вид из окна был потрясающий! Большой участок земли уходил под склон и был весь, как на ладони. Слева и справа располагались другие сады, соседские, а еще дальше, на горизонте, сады уступали место неровностям гор, плохо различимых с такого расстояния.

Мамин сад представлял собой довольно ровное поле, засаженное плодовыми деревьями. Сливы, яблони, груши – десятки деревьев росли на участке, насаженные без всякой системы. Тася переоделась и спустилась вниз. В ресторане, как сказала мама, а Тася посчитала его за придорожную забегаловку, посетителей не было. За столом сидели все свои.

– Тася, иди к нам! Я тебя познакомлю: Богдана ты уже знаешь, а это – Роман, его сын.

Тася с удивлением смотрела на здоровенного парня, сидящего за столом, рядом с ее мамой. Она даже не думала, что у мамы в семье может быть еще кто-то, кроме нее. Оказывается, этот Роман, приходится ей почти сыном, приемным, но сыном. Чувствительный укол ревности ощутила девушка, рассматривая своего, так сказать, брата.

Роману было около тридцати лет. Он был крепким, высоким, как его отец. Черные волосы с избытком покрывали его лицо, грудь, руки. Копна жестких волос кудрями спадала ему на плечи. Усы и борода добавляли Роману с десяток лет. Черные глаза без всяких эмоций рассматривали Тасю.

Ее усадили рядом с матерью, по другую сторону от Романа. Мужчины немного говорили по-русски, но речь понимали. За ужином расспрашивали гостью о ее житье в России, чем она занимается, что умеет делать. Сообщение Таси, что она окончила институт, получила высшее образование, не произвело на родственников никакого впечатления. Их вопрос – что она умеет делать? – так и остался без ответа.