Текст книги "Город драконов. Книга четвертая"

– Простите.

– Всего лишь чашка, – неожиданно смилостивилась миссис Макстон, – чашку, как и любой сервиз всегда можно выбросить и заменить другим, а вот разбитую жизнь по осколкам не соберешь. И мисс Аккинли славная девушка, вам бы познакомиться ближе.

Когда она вышла, Эмбер проводила ее задумчивым взглядом, затем посмотрела на меня. Молча, но с явно читающимся вопросом.

Что ж, я переставила чашку с блюдцем на стол, сложила руки на коленях, приняла непростое решение и, нервно сминая ткань подола платья, сказала прямо:

– Я не знаю, какова истинная правда, а потому сообщу вам факты. Факт первый – ваш отец не присутствовал при вашем рождении, иначе знал бы о том, что в этот мир пришли три его незаконнорожденные дочери. Факт второй – бездетная миссис Аккинли, прачка в приюте, где рожала ваша мать, не стала бы красть дитя, если бы не слышала крики вашей матушки, которая требовала убить всех своих трех новорожденных дочерей.

Эмбер сидела, глядя на меня широко распахнутыми глазами, не мигая, не шевелясь и, кажется, даже не дыша.

– Дышите, пожалуйста, – попросила я, – мне правда тяжело смотреть на вас, но становится еще тяжелее, когда вы вот так безмолвно и бездыханно замираете.

– Простите. – Леди Энсан была воспитанной леди. – Мне нужно успокоиться.

Я ожидала, что за этим последуют нюхательные соли, быть может, мятное масло или раскрытое окно, но нет – плавно и гибко, словно змея, девушка соскользнула со стула, быстро приблизилась к пылающему камину и сунула обе ладони в огонь!

– О боже! – не удержалась я от испуганного возгласа.

– Мгновение, – попросила Эмбер, тяжело дыша.

Увы, в это мгновение вспыхнули ее волосы, из пшенично-золотых они стали в буквальном смысле огненными. И теперь вся спина девушки представляла собой полыхающее пламя.

– Огонь, – все так же тяжело дыша, проговорила леди Энсан, – моей стихией всегда был огонь, вот такой, первородный, буйный и… неконтролируемый. Лаура обладала магией, с лету запоминала любое заклинание, великолепно фехтовала, была способна отыскать зверя в лесу по одному лишь запаху, а все, на что была способна я – разжигать огонь.

– Мм-м… у вас это замечательно получается, – нервно похвалила я, судорожно перебирая в памяти все заклинания тушения пламени, которые только были мне известны.

Не замечающая моей нервозности, Эмбер ожесточенно продолжила:

– Отец приходил в ярость. Розги? О нет, розгами наказывали только Елизавету, чтобы не оставалось следов, чтобы не портить… красоту. А меня и Лауру он избивал кнутом! И даже не до крови, это было бы слишком легким наказанием, по его мнению, он бил до сломанных костей!

Чудовищно…

И вместо того, чтобы попросить девушку успокоиться, я призвала «Refractoriness», защищая все поверхности этой комнаты от воспламенения.

– Спасибо, – не оборачиваясь, поблагодарила Эмбер.

Села на пол, скрестив ноги и держа теперь все пламя, которое просто переместила из камина так, словно это не огонь, а искрящаяся хрустальная пирамидка.

– Я всегда считала это правильным, – проговорила она, глядя на огненные всполохи, – отец требовал от нас быть сильными и отомстить… отомстить за маму.

Пауза, разгорающееся пламя в руках виверны и тихое:

– Утопить в крови Город Драконов…

На ее лице вдруг стала проступать золотая чешуя, блестками отражая пламя, и я уже начала существенно волноваться, как вдруг Эмбер едва слышно произнесла:

– Елизавета догадалась первой.

И, бросив огонь обратно пожирать дрова в камине, девушка резко поднялась, а ее волосы, ладони и облик вернули прежний вид.

– Слава тебе, Господи! – послышалось в коридоре.

И мы с леди Энсан удивленно оглянулись на вход – там, за дверью, обнаружились все мои домочадцы, и у всех наготове имелись ведра с водой.

– Хм, – произнесла Эмбер, – вы знаете, а это не похоже на чай.

– О, я вижу, для вас не составит труда вскипятить любую воду! – не осталась в долгу миссис Макстон. И уже обращаясь ко мне: – Дорогая, мы оставим ведра в коридоре, если вы не возражаете?

Не сдержав улыбку, ответила:

– Если вам так спокойнее, оставляйте. Что касается гостиной, я использовала заклинание от воспламенения, пожар нам не грозит.

Едва все ушли, действительно оставив ведра, Эмбер тихо заметила:

– У вас странные отношения с прислугой.

– Они не прислуга, – возразила я, – они давно моя семья. Все, что у меня осталось.

И я улыбнулась, за любезно-вежливой улыбкой скрывая ту горечь, которая неизменно оставалась со мной.

– А что ваша семья? – заинтересовалась леди Энсан.

Я потянулась, взяла блюдце с чашкой со стола, сделала глоток почти остывшего чая и, грустно улыбнувшись, ответила:

– Меня никогда не били кнутом. Меня просто вычеркнули из своей жизни.

Вычеркнули…

Всего лишь слово, одно слово, но как же много за ним скрывалось боли! Моей боли.

Двери моего дома, что закрывали передо мной, не пуская даже на порог. Отец, который отворачивался, а то и вовсе задергивал шторы, когда я проходила мимо его конторы, чтобы увидеть его, хотя бы только увидеть. Мать вместе с няней, моей няней, растившей меня с рождения, стремительно покидавшие любой магазин или сквер, едва завидев меня. Меня просто вычеркнули…

– А смотрю, и вас жизнь потрепала, – мягко опустившись на стул передо мной, произнесла Эмбер.

– Отчасти, – прошептала я, – отчасти.

Я никогда и никому не говорила об этом, но почему-то не смогла сдержаться и призналась леди Энсан:

– Моей мечтой было стать известным ученым. Потом, после завершения научного труда профессора Стентона. Мне хотелось, чтобы мои открытия делали жизнь лучше, чтобы обо мне писали в газетах, чтобы… родители гордились мной и простили за тот выбор, что я сделала вопреки их воле.

Я помолчала, глядя в свое искаженное отражение, усмехнулась и продолжила:

– Как наивно. Наивно и глупо.

– Быть может наивно, но точно не глупо, – возразила Эмбер. Усмехнулась и добавила: – Похоже, мы с вами обе в душе лишь маленькие недолюбленные родителями девочки… – И тут же спросила: – А что Ширли?

– О, – я заставила себя улыбнуться, – ей, можно сказать, повезло, у нее были бесконечно любящие отец и мать. Но низкий социальный статус несет гораздо больше опасности, нежели проживание в иных социальных слоях. Ее отец погиб в очередном торговом предприятии, он был извозчиком, а мать пережила его ненадолго и скончалась в скором времени от непосильного труда.

– Какой ужас, – потрясенно прошептала Эмбер. – О, Ширли, бедное дитя.

– Дитя? – переспросила я. – Она ваша ровесница.

Пожав плечами, леди Энсан невесело возразила:

– Мне пришлось повзрослеть раньше, следовательно, я старше. Но перейдем к делу. У меня есть шанс вытащить Ширли из поместья Арнелов?

Растерявшись от ее вопроса, я лишь неуверенно пожала плечами, искренне изумленная той решимостью, что прозвучала в голосе виверны.

– Не удивляйтесь, – усмехнулась Эмбер. – Лаура в тюрьме, добраться до нее у меня нет возможности, а даже если и будет – отец позаботился о том, чтобы все тайны мы унесли с собой в могилу, значит, вероятнее всего, если Лур еще жива, то уже лишена адекватного сознания. В любом случае для нее одобрение отца и исполнение «великого долга» куда важнее наших жизней, как, впрочем, и любых иных. Так что все, что у меня осталось, – Ширли. А я, как вы правильно заметили, мисс Ваерти, очень много времени прожила среди оборотней, и семья для меня не пустой звук. Я заберу Ширли, мы покинем этот проклятый город, моих сбережений хватит, чтобы добраться до родных мест, а там… ни отец, ни кто-либо иной нас никогда не найдет. Я не хочу воевать, я никогда не убивала и не желаю начинать. Я все еще та маленькая девочка, которая умеет лишь разжигать огонь и у которой теперь никого не осталось.

Монолог, наполненный эмоциями в той степени, в которой ими свои монологи наполняли оборотни, – то есть эмоций не было. Была цель, было решение, был план дальнейших действий – все четко, по-военному, точнее… так по-оборотневски. И исключительно потому, что с психологией оборотней я была знакома, я и сделала вывод:

– У вас есть возлюбленный. Оборотень, как я понимаю. Ведь именно поэтому вы убеждены, что отец вас никогда не найдет? Своих женщин столь истово скрывают лишь оборотни.

Леди Энсан вздрогнула всем телом и настороженно замерла, в каком-то ужасе глядя на меня.

Я же… продолжила делать выводы. Эмбер сказала «я никогда не убивала, и не желаю начинать», а значит…

– Вас не было в Городе Драконов все эти четыре года, не так ли? – задала я прямой вопрос.

И девушка опустила взгляд.

Несколько секунд она молчала, глядя на свои сжатые ладони, затем едва слышно выговорила:

– Я не умею убивать. Не умею… – ее голос сорвался, – никогда не умела, и отец… Однажды он едва не забил меня до смерти, когда я не смогла перерезать горло уже подстреленному оленю. И он бы убил, он так и сказал, что это был лишь урок и я должна его усвоить. Но этот урок усвоили мы обе, и Лаура приняла меры. Она взяла убийства на себя. Все убийства. И на охоте, и вне охоты. Мы близнецы, нас путал даже отец, так что… Вы правы, я прибыла недавно, за день до приезда отца, а эти четыре года… У меня двое детей и любимый мужчина. Мне не нужна эта война, я не хочу никому мстить, я… хочу лишь вернуться к своей семье и желательно вместе с сестрой, хотя бы одной сестрой. Лаура, даже если сумеет спастись, никогда не предаст отца.

Это прозвучало так, что несомненным стало понимание – Эмбер Энсан себя лично считает предательницей. И винит именно себя. Чудовищно и так неправильно. Как же это неправильно. Но возразить, высказать собственное мнение, начать заверять ее в том, что она не виновна ни в чем? Я была слишком хорошо воспитана, чтобы лезть в чужие чувства… и в данный момент искренне сожалела об этом.

Открылась дверь, вошла миссис Макстон, принесла чай для леди Энсан, долила мятный отвар в мою почти опустевшую чашку, однако уходить не стала. И на мой вопросительный взгляд ответила негромко, но с явным намеком, причем даже не для меня:

– Мистер Илнер говорит, что ощущение мрачной тревоги расползается. С горы сбегают волки, он видел минимум две стаи. К тому же улетают птицы. И даже ворон, что по ночам спал на старой сосне в конце дороги, сорвался с места и тяжело полетел куда-то к подножию Железной Горы. Подальше отсюда…

Эмбер вздрогнула, вернула чашечку с чаем на стол и взволнованно произнесла:

– Мне пора.

Миссис Макстон согласно кивнула, полностью поддерживая намерение незваной гостьи, но я едва ли сочла это хорошей идеей. Леди Энсан, похоже, не знала многого. Слишком многого. Или знала. И этот момент стоило прояснить.

– Лаура писала вам? – спросила я, напряженно вспоминая все подробности свершенных виверной убийств.

Леди Энсан, уже направившаяся было к двери, за которой ее ожидал мистер Уоллан с плащом гостьи в руках, остановилась, обернулась и ответила:

– Нет. Это было бы небезопасно.

Предусмотрительно.

И крайне предусмотрительно с моей стороны было бы изначально спросить девушку о цели визита, но лучше поздно, чем никогда.

– Почему вы пришли ко мне?

И она развернулась всем телом.

Несколько минут девушка стояла, сложив руки на груди и сжимая губы так, что стало совершенно очевидно – Эмбер размышляла о том, стоит ли ей говорить правду или же лучше будет уйти от ответа. Воспитанная леди, несомненно, выбрала бы второй вариант, но прожившая в среде оборотней привыкла к честности.

– Я собиралась выкрасть вас, а затем обменять на Ширли.

Вот так, прямо и честно.

Такого не ожидали ни я, ни миссис Макстон. Моя почтенная экономка тяжело опустилась на стул и возмущенно выдохнула:

– Ну знаете ли!

Не ощущая ни малейшей аморальности озвученного, Эмбер все так же кристально честно продолжила:

– Миссис Макстон, уже всем в этом городе, кроме, похоже, самой мисс Ваерти, известно, что лорд Арнел свое каменное сердце давно обратил в лаву в бесплотных попытках добиться возлюбленной. И вы, возможно, удивитесь, но всем известно и то, кто эта возлюбленная. И будь у меня шанс выкрасть мисс Ваерти, я получила бы даже Лауру, не говоря о Ширли! Но, к моему глубочайшему сожалению, – и тут взгляд голубых глаз переместился на меня, – вы слишком опытный маг.

– Вы дали клятву, – недрогнувшим голосом напомнила, прямым текстом сообщая, что на территории моего дома она теперь не сможет причинить вред никому, даже если бы я была слаба как младенец.

А так да – я была опытным магом. Не сильным, не слишком умелым, но опытным. Узкоспециализированный эксперт, и моей спецификацией являлись драконы и оборотни. Конкретно и четко. Окажись напротив сильный человеческий маг, я не сумела бы противостоять ему так же, как не смогла мгновенно отразить прямой удар мага старой школы. Но что касается оборотня – вот тут спектр моих возможностей был широк, однако мне было непонятно, откуда об этом известно леди Энсан.

Глубоко вздохнув, Эмбер подошла ближе и, все так же глядя мне в глаза, произнесла:

– Мисс Ваерти, я поняла, что к вам не стоит притрагиваться и пальцем, еще до того, как произнесла клятву. Для понимания всей ситуации мне хватило двух моментов. Первый – вы использовали «Praesidium». Только лишь «Praesidium»! Вы даже не попытались атаковать меня, хотя могли. А главное – вы не позвали на помощь, ни тогда, ни сейчас и, судя по всему, вовсе не планируете этого делать. Однако вторая причина совершенно не в вашей самостоятельности, а в том, что, как виверна, я отчетливо чую на вас силу дракона. На вас, на вашем доме, и даже на всей вашей, условно выражаясь, «прислуге». И я сильно не позавидую тому, кто тронет вас хоть острием когтя…

Что ж, я лишь выдохнула, ничем более не проявляя своих эмоций.

Несомненно, мне бы хотелось расспросить о видении мира вивернами и в целом прояснить для себя, о какой степени воздействия силы идет речь, но на первом месте был Вестернадан и его жители. Жители, подвергающиеся тотальному террору более четырех лет. И потому вопрос отпечатка силы лорда Арнела на мне был не столь существенен, меня волновало иное. Вернув чашку с чаем на блюдце, переставила его на стол, сложила руки на коленях и произнесла то, о чем леди Энсан явно не догадывалась:

– Лаура пробудила Зверя. Но не того.

Эмбер резко выпрямилась, в ее глазах, абсолютно человеческих, признаком присутствия крови Ржавых драконов заалела радужка, из приоткрытого от потрясения рта выдохом донеслось:

– Что?!

Я хотела было предложить ей сесть, но, увы, молодости свойственна самонадеянность, и я понадеялась на то, что у девушки, прожившей среди оборотней и с оборотнями, крепкие нервы, а потому сказала прямо:

– В городе есть виверна.

– Да, – подтвердила раздраженно Эмбер, – это моя сестра, я знаю.

Помедлив мгновение, я уточнила:

– Виверна мужского пола.

И Эмбер пошатнулась.

Мне казалось, она упадет, и я подскочила в стремлении помочь, но миссис Макстон отреагировала быстрее. Придержав леди за плечи, моя отважная домоправительница провела потрясенную, находящуюся почти в прострации гостью к креслу напротив меня, помогла сесть. А Эмбер била крупная дрожь, от чего сотрясалось все тело девушки, побледневшей настолько, что я, глядя на нее, снова видела ту, что погибла у меня на руках.

– Нет, – потрясенно прошептала девушка, – нет…

Закрыла лицо руками, начала раскачиваться в ужасе, который даже не пыталась скрыть, а после вдруг вскинула голову и задала неожиданный вопрос:

– Елизавета вмешалась в ритуал?

Неуверенно кивнув, ответила с искренним сожалением:

– Я не могу утверждать точно, леди Энсан. Исходя из того, что знаю я, видимо, да – ваша сестра вмешалась в ритуал с целью спасения лорда Арнела.

Глаза Эмбер полыхнули алым, зрачок существенно увеличился. Несколько секунд она смотрела на меня, а затем с трудом выговорила:

– А вы же это уже сказали. Что Елизавета была убита острым предметом, одна сплошная рана от горла и ниже… Я обратила внимание лишь на то, что это были определенно не когти дракона, иначе ран было бы как минимум три, но скорее пять. А ваши слова про меч упустила. Если честно, не уверена, что вы вообще знаете, как выглядят раны, нанесенные мечом, потому я и не приняла во внимание ваш намек. Ко всему прочему те же оборотни в основном используют зазубренные кинжалы, исключая возможность регенерации у противника. Я подумала лишь об этом, а вы… Вы имели ввиду виверну, не так ли?!

Мне пришлось кивнуть.

Эмбер обхватила голову ладонями и простонала:

– Елизавета! О боги, Елизавета!

Вскочила, заметалась по гостиной, и только скорость реакции миссис Макстон спасла некоторые предметы от участи быть снесенными взволнованной девушкой, но затем Эмбер вдруг резко остановилась, повернулась ко мне и произнесла дрожащим голосом:

– Она что-то сказала? Вам? Перед смертью?

– Да. – Меня охватил озноб при воспоминании о тех страшных событиях. – Она сказала: «Зверь… Зверь проснулся… Зверь… бегите».

И Эмбер, пошатнувшись, медленно осела на пол.

В этот момент в дверь постучали.

Миссис Макстон торопливо оставила нас одних, мистер Уоллан пошел открывать.

Стучала полиция. Полицейские поинтересовались, не появлялась ли у нас светловолосая девушка, и получили ответ:

– Несомненно, нет. Мисс Ваерти, как и любая приличная девушка, не принимает гостей в столь поздний час.

Когда полицейские ушли, я лично не сдержала вздоха облегчения, но леди Энсан, казалось, даже не заметила произошедшего, она сидела на полу, зябко обхватив плечи руками.

А затем прошептала:

– Если бы пробудился дракон, она так и сказала бы «дракон». Но она сказала «зверь».

Еще секундная пауза, и полное обреченности:

– Вполне возможно, что в Вестернадане имеются полукровки. Мы учитывали это изначально, разрабатывая план пробуждения крови дракона, вот почему ритуал был четко выверен, до каждого слова, до каждой жертвы. Результатом всего этого должно было стать пробуждение сути дракона, именно сути, в обход сознания. Дракон должен был стать цепным псом, подчиненным одному хозяину. Но если пробудилась виверна… то этот город действительно утонет в крови.

Мы с миссис Макстон невольно переглянулись. Учитывая и так имеющиеся сложности, город уже вполне себе утопал в крови, но я надеялась, что все закончилось. Ведь лорд Арнел обрел крылья, не теряя осознанности в чешуйчатой форме существования, а потому… я правда думала, что все закончилось.

– Простите, я не понимаю, – встревоженно сообщила я леди Энсан.

Та подняла на меня очень печальный взгляд и произнесла почти шепотом:

– Он не осознает.

И, видя, что в данный момент я тоже ничего не осознаю, потому как понимание ситуации покинуло меня окончательно, судорожно пояснила:

– Проснулся Зверь. Зверь, понимаете? А значит, у него, у виверны, сейчас внутри две личности. Одна – изначальная, и она не контролирует Зверя и даже не в курсе его существования. И вторая – сам Зверь. Вы осознаете, что такое Зверь?!

Я отрицательно покачала головой.

– Зверь – это смерть. – Эмбер с трудом поднялась с пола.

Постояла, пошатываясь, и добавила:

– Вы никогда не интересовались причиной, по которой все племена оборотней вдруг объединились в единое государство?

Мне снова выпало лишь молчаливое отрицание.

– Потому что однажды проснулся Зверь, – четко, глядя мне в глаза, произнесла девушка.

Помолчала и добавила:

– Вам нужен мой отец. И поставьте в известность драконов. А мне остается лишь молить всех богов о том, чтобы крови Города Драконов хватило Зверю, потому что после он отправится уничтожать нас.

И леди Энсан уверенно направилась к двери, уже, видимо, смирившись и с тем, что сестру спасти не удастся. Но несмотря на то что я была явно религиознее оборотня-полукровки, именно я прекрасно понимала – одними молитвами делу не помочь.

– Леди Энсан, – остановила я ее уже на пороге. – Если вы действительно хотите воспрепятствовать Зверю, мне нужен ритуал. Тот самый, разработанный вами для лорда Арнела. И возможная ошибка леди Елизаветы также не помешает мне, правда.

– У меня не так много времени, – тихо сказала девушка.

– Мой дом защищен от ментальной магии лорда Арнела, – выложила я свой главный козырь. И добавила: – А ваш отец никогда ни мне, ни драконам не поможет, и я полагаю, вы это прекрасно понимаете.

* * *

Мы сидели на кухне дома профессора Стентона. Несомненно, гораздо надежнее для защиты самой Эмбер Энсан было бы устроиться в подвале, но могла ли я в полной мере доверять одной из дочерей прославившегося своим коварством лорда Коршуна Карио? Едва ли.

Однако мои сомнения были развеяны уже спустя всего несколько часов.

Эмбер написала все. Количество жертв, причину выбора девушек по месяцу рождения, схему ритуала, заклинания.

Ровные широкоформатные листы ложились на стол один за другим, миссис Макстон подавала их Эмбер, держа всю пачку на подносе, Бетси следила за тем, чтобы хватало чернил, а я… я впечатлялась.

Это было чудовищно. Выверено, дозировано, в чем-то даже гениально, но чудовищно. И это работало только на нелюдях. Дракона вгоняли в ощущение непрекращающегося ужаса, осознания невозможности это остановить, вынуждали бессильно наблюдать за гибелью тех, за кого он нес ответственность. Это было подобно технике слома сознания, но если человек в подобных обстоятельствах просто сошел бы с ума, то мозг дракона раздваивался – в нем просыпалась вторая суть, которая являлась сильнее, быстрее, безжалостнее и была менее эмоциональна. Мозг дракона просто делал выбор в пользу состояния, более пригодного для выживания. Леди Энсан расписала в уравнениях и пояснениях схему слома психики дракона, с переходом его сознания на более глубинную, практически животную, подвластную инстинктам форму.

А потом рука Эмбер дрогнула.

Всего на миг, но девушка собралась с силами, подвела черту и начала расписывать все то же, начиная от триста девяносто девятой жертвы, но уже с учетом особенностей виверны.

– Он должен быть местным, – сказала леди Энсан, остановившись на мгновение. – Близким к силовым структурам и аристократическим родам. Но я не могу предсказать ни возраст, ни даже приблизительно особенности. Возможно – эмпатия, сочувствие к жертвам, ощущение вины за их гибель.

Секундное молчание, и глухое:

– Я не удивлюсь, если он потерял кого-то из родных – любимую, сестру, мать. Но первым толчком для трансформации должна была стать сильная эмоциональная травма.

Я потянулась к листам, просмотрела записи и уточнила:

– Первым толчком? – указала на листы и заметила: – В случае трансформации Арнела сильный эмоциональный удар должен был дать начало финальной стадии.

Горько усмехнувшись, Эмбер кивнула и подтвердила:

– В случае дракона – да, но у виверны первую стадию расслоения личности запускает эмоциональное потрясение.

Что ж, я была потрясена не меньше…

Окончательно и бесповоротно.

И у меня имелся один вопрос, вызывающий смутную, но все усиливающуюся тревогу.

– А последний эмоциональный удар для Арнела? Кто та девушка, которую должны были убить?

Эмбер странно посмотрела на меня и спросила:

– Вы еще не поняли?

Я не понимала.

Леди Энсан горько усмехнулась и произнесла:

– Давернетти, мисс Ваерти. Жертвой должен был стать Давернетти. Не важен пол и возраст последней жертвы, важно лишь то, насколько объект эмоционально привязан к ней.

Обронив листки, я взирала на леди Энсан, поражаясь и ужасаясь одновременно. Расчет герцога Карио был верен! Абсолютно верен. Лорд Адриан Арнел не был привязан ни к своей бабушке, которая не являлась ему родней по крови, ни к своей мачехе. Он защищал сестер и племянниц, а вот родственной душой для него всегда был Давернетти – сходные истории, ранняя потеря родителей, одинаковая ответственность за город, тяжким грузом лежащая на плечах кузенов.

Так, значит, последней жертвой должен был стать Давернетти? О боже!

А что, если Елизавета знала об этом?! Что, если ритуал был проведен не из желания спасти лорда Арнела, а в стремлении обрести власть над ним? Ведь если Елизавета Карио-Энсан была посвящена в планы семьи, ей было известно и о том, кто станет последней жертвой. И в этом случае она вполне могла догадаться, что на закате Давернетти прибудет к охотничьему домику за Арнелом, и тогда…

– Вы побледнели, – заметила леди Энсан.

– Пытаюсь понять, Елизавета была жертвой или…

Я не договорила. Не смогла произнести подобное вслух.

Эмбер, заметив мою заминку, криво усмехнулась и сказала:

– Зная Елизавету, скорее «или». Ее уровень магии сильно уступал способностям Лауры, плюс ей не довелось познать всю жестокость нашего отца, а потому в ней было так сильно желание добиться его признания, его уважения, его одобрения… О, Елизавета была готова на все, чтобы отец оценил ее. Счел достойной его внимания.

У меня не было слов. И я в очередной раз подумала о том, насколько же драконы нелюди и как мало человеческого им свойственно.

– Виверна, – напомнила я леди Энсан.

– Да, виверна, – согласилась она. И, посмотрев на меня, предупредила: – Многое из того, что я скажу, может вас шокировать.

Я едва не рассмеялась!

– О, поверьте, после всего увиденного, услышанного и описанного едва ли что-то еще может шокировать меня. – Я горько улыбнулась и спросила: – Неужели вы действительно думаете, что может быть что-то хуже смерти почти четырехсот девушек, которых просто принесли в жертву?

Как оказалось – может.

– Уровень магии от ста единиц измерения и выше, – глядя мне в глаза, сказала Эмбер.

Да, это шокировало.

– Но только у Зверя, – пояснила она, возвращаясь к схемам. – В естественном состоянии виверна едва ли продемонстрирует уровень выше десяти единиц измерения, более того, повторюсь – виверна не в курсе, на что он способен. Не знает, что это убивает он. Не осознает, что провалы в памяти – это не сон. И да – Зверь будет делать все, чтобы оградить своего носителя от понимания ситуации. Зверь эмоционально очень сильно привязан к носителю. Носитель – его любимое дитя, его объект охраны и защиты, его любимая игрушка. По этой причине Зверь не трогает окружение носителя и охраняет тех, кто дорог его носителю.

На белые листы ложились новые формулы и расчеты, а Эмбер продолжала:

– Но со временем, постепенно, Зверь начнет брать под контроль доступную носителю реальность, создавая для него ложную субреальность внутри сознания. Последний носитель Зверя до дня своей гибели был убежден, что живет как обычно, ничего не меняется, дома жена и маленький сын, которые обожают его, а все остальные просто… уехали.

Миссис Макстон с тихим стоном осела на скамью, и ее страх мобилизовал все мои внутренние силы. Не было времени поддаваться панике, требовалось действовать.

– Итак, – я взяла листок с расчетами, – наш Зверь – это дракон, приближенный к Давернетти, я правильно поняла?

– Я не знаю, – тихо ответила Эмбер. – Слишком мало исходных данных, я не знаю города, не знаю жителей. Все, что мне известно, – отец получал информацию от старой леди Арнел.

– Простите, ЧТО??? – возопила миссис Макстон.

Леди Энсан пожала плечами и ответила:

– Я слишком много времени провела среди оборотней, для меня деньги и власть – это что-то несущественное и ненужное, оборотни довольствуются малым и живут счастливо, так что мне не понять, как состоявшаяся мать может желать власти и богатства ценой жизней дочерей своих дочерей.

Миссис Макстон пребывала в шоке, для меня же пазл этой кошмарной истории практически сложился.

Итак – леди-бабушка знала! Знала обо всем, и именно по этой причине вернула всех представительниц рода Арнел в родовое поместье. Вопрос, когда об этом узнала ее дочь, леди Алисент Арнел? А она узнала. Ужаснулась и попыталась спасти своих дочерей, заменяя их воспитанницами приюта Святого Мартина. И все же, несмотря на все принятые меры – трое из семи дочерей погибли. Что ж, теперь я могла понять всю ту ненависть, которую бывшая невеста профессора Стентона испытывала к собственной матери.

Но я поняла и еще кое-что: первое – лорд Давернетти даже не подозревает о том, что последняя жертва именно он. И второе. Оба нападения виверны на меня на самом деле были направлены на старшего следователя. Оба нападения. И случившееся в полицейском участке, и попытка сжечь гостевой домик в поместье Давернетти, ведь учитывая слухи, Лаура, видимо, была уверена, что Давернетти находится там со мной.

О боже!

Теперь понятно, отчего леди Арнел так потряс тот факт, что лорд Давернетти тоже способен обращаться в дракона. Но стал ли старший следователь неуязвимым? Это уже вопрос. Никто не защищен на сто процентов. Особенно если не знает о том, что ему грозит опасность!

– Миссис Макстон, – стараясь казаться спокойной, обратилась я к экономке, – попросите мистера Илнера оседлать для меня лошадь, а также приготовить экипаж для леди Энсан.

Моя домоправительница хотела было возразить, но я не дала и шанса.

Торопливо поднявшись, я прошептала «Mutatis», и на кухне образовалось две мисс Ваерти. Это вызвало возмущение у миссис Макстон и возглас удивления у леди Энсан.

– Но как? – воскликнула она. – Магия иллюзий практически не действует на драконов.

– Практически, – подтвердила я, быстро собирая оставшиеся листки, – но есть исключения, например, когда магию иллюзий использует маг, практически невосприимчивый к магии драконов. Одевайтесь.

Все исписанные ею листы я отнесла в подвал и спрятала в секретной нише близ камня-основания, где им не грозил ни пожар, ни уничтожение на расстоянии.

Когда взбежала по лестнице обратно наверх, обнаружила нервно кусающую губы меня саму и явно озадаченного мистера Уоллана, который, несколько растерявшись, все же подал мой плащ мне.

– Мистер Илнер, отвезите леди Энсан к подножью горы. Praesidium!

Заклинание защиты окутало и моего конюха, и виверну.

– Поторопитесь, – попросила я потрясенную леди Энсан, которой вовсе не шел мой облик – у меня была более сдержанная мимика, и мое лицо на ней смотрелось маской не по размеру. – Я далеко не самый сильный маг, и оба заклинания не продержатся долго.

Однако, получив неожиданное преимущество, Эмбер напряженно спросила:

– А Ширли?

Завязывая тесемки плаща под подбородком, я могла сказать лишь очевидное:

– Уровень ментальной магии лорда Арнела вы имели возможность наблюдать. И это окраина города. Попытаетесь приблизиться к центру – он обнаружит вас в считаные секунды и прилетит. Прилетит, леди Энсан, так что скорость его прибытия так же будет практически мгновенной. Поспешите, повторюсь, я не самый сильный маг, и у вас не так много времени.

Она на секунду замерла, глядя на меня все же голубыми, а не моими синими глазами, затем, в два шага приблизившись, крепко обняла и прошептала:

– Спасибо. Благослови вас жизнь.

Когда она уезжала, я стояла в прихожей, глядя на тихо падающий снег, и пыталась осознать.

«Благослови вас жизнь» – хорошее пожелание от тех, кто так хорошо чувствует смерть. Судя по пожеланию леди Энсан, смерть практически дышала мне в затылок…