Текст книги "Лесная ведунья. Книга первая"

И подскочив, ударила ногой, переносясь мысленно в филина, что на ветке дуба у дороги сидел, его глазами взглянула да и увидела – две телеги, брошенные, с лошадьми павшими, и явно не обошлось в этом деле без магии. Повозку, опрокинутую да огнем объятую – и огонь тоже был магическим.

И людей, тех, что спасались бегством напрасным – не уйти им было, и тех, что настигали уверенно – знали, что победа на их стороне.

Но молча стоять да за гибелью людей наблюдать – это не мое!

И хотя до моего Заповедного леса оставалось две версты, не меньше, решение пришло быстро: взмах рукой – и дорога делится надвое, уводя женщину и детей в безопасность, пока только их, я не ведала, хватит ли сил на работников Саврана. Но и их в беде бросать не собиралась.

Глубокий вдох, и сила леса несется ко мне потоками живительными, наполняя, затопляя, отравляя…

Коли воды чашка – она жажду утолит. Коли воды море синее – и убить может, и мне о том известно преотлично, но и отступать не стану.

– Ведьма, ты что делаешь? – донесся до меня голос моего охраняба.

Его я не видела, но, протянув руку, сплела свои пальцы с его неожиданно сильными, стальной хваткой сжавшими мои, и позволила увидеть то, что вижу я.

И архимаг, мгновенно сориентировавшись, выговорил напряженно:

– Это не твоя территория!

А то я не знаю.

– Слушай, не… – начал было маг.

Хрипло выдохнув, выгнулась всем телом, вливая дыхание Заповедного леса в дорогу, залитую магическим светом, и зашептал ветер, вспороли твердь земли истоптанной шипы острые, и ядовитые лианы волной сплелись одна с другой, перекрывая преследователям путь.

– Лесная Ведунья! – послышался голос знакомый мне голос.

– Не ее территории! – вторил тоже кто-то… знакомый.

Я улыбнулась.

Есть яды, что не вредят животным, а вот людям…

– Что же ты делаешь?! – практически уже взревел архимаг.

А по захваченной мной дороге распускались-расцветали, источая яд, кусты дурмана, росли и наполняли ночь отравой тысячи соцветий, падали с испуганных лошадей преследователи, теряли сознание преследуемые…

И падала на землю я, очень надеясь, что не в костер.

* * *

В себя пришла неожиданно не на земле, что плохо – земля силу дает. А так очнулась я, едва дыша, взглянула в синие глаза моего охраняба и прохрипела:

– Чего держишь? На землю положь.

Мужчина, стоявший со мной на руках, отодвинулся от костра, и аккуратно опустил меня на траву. Отошел на шаг.

Вдох – меня выгнуло дугой, едва не ломая кости, выдох – и занывшая от боли спина касается всей поверхности почвы… боль отпускает. Одна боль. Та, что физическая… а вот другая терзает словно позабытый оголодавший зверь, вырвавшийся из клетки… «Не ее территории!»… да, голос я узнала. Не ждала, не гадала, что встретиться вновь доведется, а жизнь вот она как…

Медленно села, поджав колени к подбородку, обняла, посидела, покачиваясь, да и позвала:

– Лешенька…

Соратник мой явился мгновенно – вылез по плечи из земли, на которой сидела, посмотрел вопросительно.

– Какая из изб охотников у нас еще держится кое-как? – спросила с ходу.

– Из охотничьих – никакая, – ответил он, – ты ж охотников не жалуешь. Рыбацкие сохранились.

– Где? – уточнила я.

Леший, почесав шишковатый подбородок, вытащил из головы сучок и нарисовал схему у излучья Зорянки. Указал на третью избу.

Молча кивнув, подозвала снова свою клюку и, едва та прискакала из избы, взялась за нее да, не поднимаясь, оземь ударила – один раз – и заповедная тропа открылась женщине с детьми прямо к нужной рыбацкой избе. Второй раз – и проход в мой лес закрылся для тех их преследователей, кто еще жив остался… осталось много, оно и неудивительно, с ними был маг. Магистр. Один из лучших магов королевства. Третий удар клюкой заставил проснуться волков.

«Оттащите работников Саврана в охотничьи избы», – приказала я, касаясь каждого из раненых защитников магией своей – она и раны затянет, и меткой станет.

И вот после этого с чистой совестью рухнула обратно на траву – спать и сил набираться.

Сквозь сон услышала сказанное охранябушкой:

– Может… в дом ее отнести?

– Нельзя, – ответил леший. – Она ведунья этого леса, ей силу лес дает.

* * *

Проснулась я от того, что рядом воняло зверски. Воняло так, что глаза резало и дышать уже не хотелось вовсе. Хотелось сдохнуть, не просыпаясь! Но едва я попыталась отвернуться, как запах стал сильнее.

Подавив рвотный позыв, распахнула ресницы и потрясенно посмотрела на охраняба, который держал у моего носа какой-то ужас, в котором явно пребывали компоненты всех ароматов разложения, которые вообще могли бы быть.

– Нюхательных солей у тебя нет, пришлось импровизировать, – сообщил мне маг, все так же невозмутимо травя меня отнюдь не благовонием.

– Все, я проснулась! – заорала не своим голосом.

Даже клюка дернулась с перепугу.

– Точно? – уточнил охраняб, вскинув бровь и не убирая пузырек.

– Да точно-точно! – подскочив, отодвинулась.

И огляделась – вечерело уже. Надо же, почти сутки проспала. Но все равно мне мало было, после такого вмешательства на не моих территориях самое лучшее еще бы поспать.

– Я бы не будил, – ничуть не усовестившись деянием, произнес мой архимаг, – но у тебя серебряное блюдце с яблоком уже часа два трезвонит, а преследователи между тем уже пришли в себя и лес твой рубят.

– Что? – потрясенно переспросила я.

Сжала клюку да и рухнула обратно на траву, взмывая в небо черной птицею. Моим персональным наставником – Мудрым вороном. Ворон мой был древний, лет под триста, не меньше, но возраста не чувствовалось – летел легко. И также легко перемещался по всему периметру леса, используя свои Заповедные воздушные потоки. И у него же была внутренняя карта всей нашей подведомственной территории, впрочем, как и у меня, только вот Мудрый ворон в картах разбирался куда лучше.

«Ты Заповедный лес вчера по всему контуру увеличила», – взлетая над деревьями, сообщил мне наставник.

«Ой…» – только и сказала я.

«Чего пугаться? Коли сил хватило, то правильно сделала», – своеобразно так похвалил ворон.

И тут я просто не могла не спросить:

«А коли не хватило бы»

«Тогда и разговаривать было бы не с кем», – мудро ответил очень Мудрый ворон.

Однако.

«О сделанном не сожалей, в промахах не кайся!» – изрек наставник.

«И… что тогда будет?» – Интересно даже стало.

«Понятия не имею, – честно сознался ворон. – Но, согласись, звучит мудро».

«Согласна», – пришлось признать мне.

«И узри дело рук своих гордо, головы не опуская!» – добавил еще одну мудрость наставник.

И я бы смолчала, но мы как бы наверху, тут, если голову не опустишь, ничего ж не увидишь, и…

«А будешь умничать, верну назад и посоветую рабу твоему повторно тебя из обморока спасать». – Угроза была впечатляющей.

«Ладно, молчу», – сдалась я.

И ворон поднялся выше, почти под облака, позволяя мне увидеть, что Заповедный лес дошел до самых бревенчатых стен Западянки, и странные дела там творятся – люди выкапывают ростки деревьев в разросшемся лесу да вокруг домов своих сажают, самостоятельно и самовольно увеличивая территории моего леса. И понять-то их можно – с территории Заповедного леса налоги не взимают, животные у меня на людей не нападают, и в целом – безопаснее. Деревья, правда, рубить нельзя, если только не сухие, но ветки и валежник собирать можно – так что люди по-своему, по-простецки решили, что раз такое дело, то грех не воспользоваться.

Но то люди простые, а властьимущим это все ой как не понравится, ой и шуму же будет… В смысле удвоят теперь попытки меня замуж выдать. А учитывая, что рядом беспутный королевский маг околачивается, чую, что его и отрядят под дело это.

«На запад нужно», – попросила я наставника.

Тому и лететь не пришлось, повернулся лишь, изменив направление полета, и перенесся по заповедному потоку. И я все увидела… Рубить они начали основательно – за ночь подогнали из города даже не лесорубов – магические лесопильные установки, и теперь вот пытались пробиться через ядовитый кустарник, сплетенный покрепче иной корзины для переноски тяжестей.

«Серьезно взялись», – сказал Ворон.

Я бы кивнула, да он не услышит, а сил говорить не было – отсюда, с высоты птичьего полета, я смотрела на стоящих в отдалении красивую рыжеволосую ведьму и высокого светловолосого мага… не ошиблась я вчера. К сожалению, не ошиблась.

«Ближе не подлетай – заметят», – с ходу предупредила я ворона.

«Меня-то?!» – начал он, хорохорясь.

«Это Тиромир. Ему хватит силы и сноровки нанести выверенный удар даже по тебе», – сообщила я наставнику.

И покинула тело Мудрого ворона.

Открыла глаза уже в своем теле.

Лежать не хотелось – села, тяжело дыша, переутомилась вчера.

* * *

Некоторое время так и сидела на земле, пытаясь осознать, что увидела.

Потом вдруг поняла – спала я укрытой. На мне одеяло было, из дому принесенное, сверху шалаш с занавеской обустроен, видать от солнца.

В смятении посмотрела на архимага – тот кашеварил опять, в новом казане варя какие-то травы.

– Раков принесли, – сообщил он мне и добавил: – Русалки на рассвете заходили.

«Мужика почуяли», – мрачно подумала я.

Просто ко мне не приходили ни разу, водяной у них был главный, вот он да, захаживал по случаю и без, ну или я к нему.

– Леший был? – спросила у мага.

– Был, – кивнул он. – Я тебя будить не стал, сам разобрался. Баба с ребятишками в порядке, покормил мясной похлебкой, оставил им хлеба и творога твоего, не серчай. Мужиков кого подлатал, кого полечил, а кого и похоронил… Дороги они тебе были?

И взглянул испытующе да напряженно.

А глаза-то у него красивые, цвет такой удивительный… Почему-то подумала о том, что дождя давно не было.

– Отчего спрашиваешь? – поинтересовалась задумчиво.

Маг плечом повел могучим, худощавым, конечно, но все равно могучим, и сказал, стараясь эмоции скрыть:

– Так едва не погибла вчера, лес свой увеличивая аккурат на две мили по контуру всему. После магией пользовалась как не в себя. А в завершение всего старательно предприняла попытку самосожжения.

– Да, хорошо, что не в костер свалилась, – согласилась я.

Мужик посмотрел на меня с явным сомнением во взгляде, но тему развивать не стал и произнес лишь:

– Я так понял, что дороги они тебе очень. Люди эти. Родня? Знакомые? Сердцу близкие? Не хотелось бы, понимаешь, узнать, что случайно похоронил твоего возлюбленного и теперь выкапывать придется.

– А-а-а – протянула потрясенно. – Да нет, коли померли, чем уж помочь…

Вновь вернувшись к вылавливанию готовых раков, маг мой сообщил:

– На всякий случай, я там на могильных камнях их имена указал. Мало ли… Ты не скромничай, я же все понимаю, девушка ты молодая, красивая, по деревенькам окрестным явно часто гуляешь, а если дело молодое, то и до… чувств недалеко.

Это он про что?

– Охранябушка, я этих обережников даже в лицо знать не знаю, что уж про имена говорить! – воскликнула обиженно.

Просто… А что это вообще за намеки-то?

– В смысле? – Он выпрямился, крышку удерживая.

– Да в прямом, – плечами пожала. – Знать я их не знаю, ведать не ведаю.

Остолбенел маг.

Я ж продолжила:

– Женщина эта с детьми – жена Саврана. Мужики – из его охраны.

Архимаг молча вернулся к своей деятельности. Немного помолчал, а затем, доставая красных, готовых уже раков на крышку заместо блюда, – просто блюда у меня не было, – тихо уточнил:

– А Савран кто таков?

Грустно глядя на раба своего, тише, гораздо тише ответила:

– А Савран, сын кузнеца, купец он. Это тот, у кого я тебя позавчера купила в обмен на проход по моему Заповедному лесу.

И раки едва не упали на землю. Упали бы, но маг подхватил их в последний момент, удержал крышку и с поварешкой в руке, обвинительно воззрившись на меня, произнес:

– То есть они тебе никто!

Это был интересный вывод из всего мною сказанного. И неожиданный очень.

А еще сама от себя не ожидала, но почему-то начала оправдываться под взглядом разъяренным:

– Ну Савран-то мне знаком, так что… Не совсем они мне никто, вот.

Менее гневным взгляд раба моего не стал.

– Чего злишься-то? – спросила прямо.

– Да так, чрезмерно ответственно отнесся к своему новому положению, – ответил мрачно.

– Это к какому?

– Так охраняю же тебя отныне. Сама охранябом назвала, если не позабыла о том еще.

– Да помню я, на память пока не жалуюсь, – я поднялась, тяжело поднялась, на клюку свою опираясь – больно уж мир нестабильным был да пошатывался, – а ты… странный.

Сделала осторожный шаг… не упала – уже хорошо, а то, бывало, и ползком до избушки добираться приходилось.

– Чуть не ползаешь ты, а странный при этом почему-то я, – словно ни к кому не обращаясь, произнес мой чрезмерно ответственный охранник.

И остановилась я. Посмотрела на него устало, вздохнула тяжело и сказала как есть:

– Савран – мужик хороший. Честный купец, ответственный муж, человек порядочный. Уж сколько раз через мой лес проходил, а слова дурного сказать не могу – не то что зверя не трогал, но даже и ветки не ломали обозы его. От того и вмешалась я, беду учуяв. И помогла, чем смогла.

– Неудавшимся актом самосожжения? Занятная попытка помочь, – усмехнулся маг.

И тогда не сдержалась я да и молвила в сердцах:

– Тебе не понять.

И распрямился он, спина что палка ровная стала или стена каменная, прямая до невозможности, да голосом тихим переспросил:

– И отчего же это мне и не понять?

Посмотрела в глаза темно-синие, на стать величавую, на лицо, печать тревог хранившее, и все же сказала как есть:

– Ты – маг. Ты по иным правилам-законам живешь, иными мерилами мир измеряешь. Посмотри на себя – для тебя важен лишь ты да те, кто тебе дорог, вот и ко мне со своими мерками подойти пытаешься. Но не ровня мы. Ты маг – весь твой мир вокруг тебя кружится. А я ведунья – для меня важна не я, для меня важен мир.

Умолк маг, пристально на меня глядя – глаза в глаза, не мигая.

– Ты меня не знаешь, – произнес тихо.

– А ты не знаешь меня, – ответила в тон.

Усмехнулся, взгляд отведя.

А затем, вернувшись к извлечению готовых раков из бурлящего котла, негромко сказал:

– Когда амулетом подчинения пользоваться не стала, предоставив мне возможность подняться самому, я не мог понять, от чего ты это делаешь, но… был благодарен. Знал, что вероятнее всего убьешь меня, и все же… был благодарен. Ты права, ведьма, мы не ровня, но я постараюсь тебя понять.

– Мм-м… ну ладно.

Что ж тут еще сказать?

Вот ушла, стыдливо не оборачиваясь, в свой нужный сарайчик.

Удивилась сильно, оный не обнаружив, зато увидев другой, правее – новый, крепкий, не то что мой, готовый от любого порыва ветра рассыпаться.

– Э-э-э… спасибо тебе! – крикнула архимагу, заскакивая в нужное место.

– Это тебе… спасибо, ведьма, – едва слышно отозвался он. – За все.

* * *

Когда вернулась, умывшись да одежду сменив, охраняба своего на дворе уже не увидела, он из избы крикнул:

– Завтрак на столе.

Да как бы время ужина уже, но чего уж спорить-то.

Как оказалось, на столе были и завтрак, и обед, да вот еще и ужин поспел.

– Чай нагрей госпоже, – приказал, не оборачиваясь, охраняб мой, ломая здоровенных раков.

Домовой тишком выскочил из печи, подогрел чай для меня, двух раков слямзил со стола да и был таков. Маг на него даже не глянул. На меня не глядел тоже. А вот мне поглядеть было на что – стол стоял новехонький. Скамейки тоже. Кровать моя, там давно одна ножка отвалилась и я пенек приспособила, теперь тоже новехонькая стояла, загляденье просто.

– Итак, – едва я села за стол и принялась есть, начал охраняб менторским тоном, – значит, позавчера одна не шибко умная лесная ведунья влезла в дело, о котором точно знала, что влезать не стоит!

И он мрачно посмотрел на меня своими синими, очень синими глазами.

Мм-м… Ударился он головой, что ли, пока я себя в порядок приводила?

– Маг, – начала недружелюбственно, – не далее как четверть часа назад ты мне вроде как был это… благодарен.

Мужик взгляд мой выдержал и подтвердил ранее сказанное:

– Я благодарен.

Помолчал и добавил:

– Безусловно благодарен.

Помолчал и уже тоном иным высказал:

– Я был бы благодарен ведьме старой и опытной. Ни слова поперек не сказал бы ведьме юной, природной, реши она меня на алтарь возложить и силу мою отобрать. Я бы не сопротивлялся, даже если бы и смог.

– Но ты не можешь. – И я постучала пальцем по висящему на шее моей кулоном тяжким артефакту подчиняющему.

Маг хотел было что-то сказать, да промолчал.

– Мне вот интересно, – я принялась чай ложечкой серебряной помешивать, – сколько времени артефакту подчинения требуется, чтобы подчинить себе мага полностью? Сутки али двое?

Архимаг хрипло выдохнул:

– Трое полных суток.

– Мм-м, – я чаю прихлебнула, – и значит, когда ты в обозе Саврана был, время-то уже вышло?

Мрачная тишина была мне ответом.

– Ну, не хочешь – не говори, – беззаботно предложила я.

Усмехнулся маг да и спросил:

– А есть ли смысл рассказывать?

Посмотрела я на него поверх чашки, пар испускающей, да сколько ни смотри, мага я в нем не видела – человека скорее. Мужика надежного, практичного, хозяйственного, уверенного, правильного такого да красивого. Очень красивого. Он не был пригож как Тиромир, не был прекрасен как водяной, у него была какая-то другая, суровая, сдержанная, мрачная красота. И своя полная потерь история.

– Смысла нет, ты прав, – согласилась я, взгляд опуская.

– А что ты видишь? – спросил, как выдохнул, почти неслышно.

Опустила я чашку на стол, вновь помешала темное озерцо чая да и сказала как есть:

– Вижу предательство. Вижу приговор несправедливый. Вижу наказание, с обвинением несопоставимое. Вижу, что ты сопротивлялся до последнего и не сдался тоже до последнего. Вот тогда-то на тебя, видимо, артефакт подчиняющий и напялили. Три полных дня… Они явно должны были повторить задуманное спустя три полных дня, да только вмешался кто-то. Тебя, похоже, выкрали из подземелья королевского, знаю я, что там тюрьма особая имеется, та, что отрезает мага от силы да энергии. Да сокрыли тебя вроде как и на глазах, а вроде так, чтобы не приметил никто – среди рабов Саврана. Купца посулами да подкупом уговорили провести тебя через мой лес. А далее-то – убили бы их всех, чтобы не оставлять свидетелей. Ну и тебя, силу отняв. Как-то вот так.

Помолчал мужик да и подытожил:

– Увидела все как есть. Ни прибавить, ни убавить.

Еще помолчал и вопрос задал:

– Ты сильная ведьма?

Улыбнулась невольно. Маги, они всегда все об одном – о силе. На раба своего посмотрела с улыбкою, головой укоризненно покачала и высказала:

– Какой бы сильной ни была ведьма, против архимага у нее в прямом бою шанса нет ни единого. Да и против магистра не выстоять. И против мага боевого так же. Ты пойми, охранябушка, мы – ведьмы, сильны не силою своею, а умом, хитростью, коварством да изворотливостью. А вот как лесная ведунья я – да, сильна существенно.

И вот казалось бы, к чему все это, а вышло, к одной-единственной мысли он меня подводил:

– Но силу мою получив, ты и как ведьма сильнее станешь.

Укоризненно взглянула на него, головой покачала:

– И не мечтай.

Он взгляд мой выдержал и хрипло произнес:

– А ты не глупи. То, что наложили на меня – знак Аравена, – стабильно лишь на магах, а я – архимаг. И моя магия эту печать уже обойти пытается, я чувствую.

– Да, это проблема, – согласилась я.

Время поджимало, это точно.

Но из мыслей никак не уходило услышанное: «Не ее территории!» И то, с какой ненавистью это было сказано. А ведь когда-то любил, когда-то улыбаться начинал, лишь только взглянув на меня… а теперь ничего не осталось, одна лишь ненависть.

– Охранябушка, не серчай, но как задумала, так и сделаю, – выдохнула, загоняя в глубину души ту боль, что все еще была да как рана застарелая кровоточила.

– «Охранябушка», – повторил мое к нему обращение маг. – Так ласково. Ты со всеми так?

– Стараюсь, – отстраненно ответила. – Доброе слово оно и зверю приятно, да и самой на душе светлее.

Улыбнулась я магу хмурому, чашку теплую обняла ладонями и задумалась о своем, о девичьем… о лесорубках.

Хорошие были лесорубки. Без стону, без скрипу работали, механизмы все магией укреплены оказались, да так, что огоньки голубые по ним пробегали словно искорки. Да не новые. Как есть, не новые. Значит, взяли их у хозяев без спросу, без оплаты арендной. И потому ломать как-то… жалко. Уж не ведаю, из Выборга их пригнали али из Нермина, но и там и там люди жили хорошие, мастеровые гильдии работали справно да честно, а такую лесопильную установку покупали на века, чтобы служила и деду, и сыну, и внуку. Потому как цена у них была высокая, не каждой семье под силу, скидывались на нее по обыкновению несколькими родами…

– О чем задумалась? – вопросил охранябушка.

– О лесорубках, – юлить не стала.

– Тех, что лес твой рубят?

– Чащу, – поправила тихо.

Маг спорить не стал с формулировкою и сообщил:

– Многого сделать не смогу, но сломать сумею все и разом.

Вот тебе и «Многого сделать не смогу». Он же заклейменный! С печатью что нестабильная, так-то оно так, но все же имеющая место!

Посмотрела на него с подозрением, головой покачала укоризненно да и высказала:

– Ломать – не строить. А кто-то на эти лесопилки деньги годами копил, себе да детишкам своим в сытости и радости отказывая.

Нахмурился маг мой и уточнил мрачно так, совсем как лешенька:

– То есть ты размышляешь над тем, как лесопилки оставить невредимыми?

Кивнула задумчиво.

– Нет слов, – нашел все же слова охранябушка.

И как умудрился-то?

– Дерево могла бы заговорить, чтобы вернулось туда, откуда явлено было, – начала я размышлять вслух, – да только для таких лесопилок сосна используется корабельная, а ее ж с гор привозят.

Помолчал охранябушка да и предложил:

– Заговори так, чтобы к владельцам вернулось.

Пришлось признаться:

– Я так не умею.

Подумав, спросила с надеждою:

– А тебе такие заговоры ведомы?

Взгляд охранябушки непередаваемым стал, но ответ не заставил себя ждать:

– Нет.

– Ну, неудивительно, – я вздохнула тяжело, – ты же маг, а вы, маги, только разрушать и умеете.

И вот сказала правду же, но сама себя за болтливость укорила, только слово не воробей…

– Прости, я не со зла, – повинилась тут же.

– Не за что прощать, правду сказала, – медленно выговорил маг.

И вроде так-то оно так, но все равно виноватой себя чувствовала, ни за что ведь обидела.

– Не правду, – улыбнулась вежливо, – ты оглянись, сколько всего уж сделал-то – и стол, и стулья, и кровать мою.

Маг ответил улыбкою да и признался вдруг:

– Мне было в радость… хоть что-то сделать для тебя.

И на душе потеплело. От заботы его, что не словесной была, не показной, а такой вот, настоящей и ненавязчивой. И от улыбки едва заметной, теплой, человеческой. И видать, совсем я по человеческому общению соскучилась, вот и замерла как зачарованная, на охранябушку взирая.

И тут со дна постучали.

Я блюдце серебряное из сумы достала, с досадой некоторой на яблочко наливное самовосстанавливающееся взглянула, испытала сильное желание им закусить, еще на сутки всяческое сообщение со мной прерывая.

– И кто там? – вопросил охранябушка, взявшись за крупного рака и начав с хрустом ломать его.

– Лесопильщики, – пробурчала нехотя.

Тяжело вздохнув, охранябушка извлек белое мясо, протянув, без спросу мне в тарелку положил да и начал говорить размеренно, обстоятельно, остальных раков методично разделывая:

– Послушай меня, ведьмочка. Эту печать тебе не снять. А сам я снимать не стану, слишком велик риск, что закончится все полыхнувшим неистовым пламенем и от твоего уютного леса ничего не останется. Кроме того, ты по доброте сердечной, глупости наивной, веры в справедливость, юности свойственной, влезла туда, куда влезать не следовало.

Надо же, суровый какой.

– Ну влезла и влезла, с кем не бывает, – отмахнулась я, потягивая чай.

– С умными лесными ведуньями! – вынес вердикт… между прочим, раб.

– Кто бы говорил, – съязвила я.

У мага дернулась щека, но он, видимо, считал ниже своего достоинства обсуждать собственные ошибки, поэтому вновь перешел на мои.

– Но сейчас наниматели Саврана рубят не мой, а твой лес.

Пожав плечами, беззаботно ответила:

– Пусть рубят.

Маг вопросительно поднял бровь. Я все так же беззаботно ответила:

– Они рубят Заповедную чащу.

– Это намеренная повторная оговорка или ты хотела сказать – лес? – уточнил он.

Отрицательно покачав головой, от чего на лицо упали мои пряди нечесаные, заправлять за уши пришлось, пояснила:

– Я сказала то, что хотела сказать. Видишь ли, лес – это лес. Он добрый, проходимый, светлый и беззлобный. А есть чаща, охранябушка. Это как у волка – есть шерсть, приятная, гладкая, нежная на ощупь… а есть клыки и когти.

Несколько секунд архимаг мрачно смотрел на меня, затем все же снизошел до краткого:

– И?

Коварно улыбнувшись, не менее коварно сообщила:

– И я бы не советовала лезть руками в пасть к волку. Ох, и не советовала бы. Особенно к злому. А они разозлили.

– Волка?

Отвела взгляд и молвила тихо:

– Меня.

И тут со дна постучали снова. Настойчиво очень да столь яростно, что я гнев наставницы бывшей, даже не принимая вызов, явственно почувствовала.

– Охранябушка, – позвала я, досадливо на суму с блюдцем поглядев, – а знамо ли тебе, кто тебя из темницы королевской выкрал?

И на мага посмотрела вопросительно.

– Отчасти, – уклончиво ответил он.

– А побеседовать с похитителями желаешь? Али слово сказать недоброе?

Промолчал.

– Ну нет так нет.

Я на охраняба выразительно посмотрела, палец к губам приложила, призывая к молчанию, и расположила блюдце серебряное так, чтобы видно было только меня да стену темную за моей спиной. И лишь опосля пустила выросшее за ночь наливное яблочко, отвечая на вызов.

Поговорить жаждала, как я и чувствовала, Славастена. На сей раз на ведьме иллюзия была да и грим нужный – от того взглянули на меня зеленые глаза, щедро сурьмой подведенные, ярко выделяющиеся на фоне бело-фарфоровой кожи лица в обрамлении черных прямых волос. И зла была бывшая наставница неимоверно – по темным волосам искры зеленые пробегали, мерцающие очи колдовские подчеркивая.

– Значит, в силу вошла, да? – прошипела Славастена.

И охраняб мой от звука ее голоса напрягся так, что даже дышать перестал. Да, знал он, кто руку к его похищению приложил, определенно знал.

– Ну вошла, дальше что? – спросила нагло и зевнула невольно, оттого, что спать хотелось очень, перетрудилась я с расширением территории леса Заповедного.

Поспать бы мне еще…

Да тут Славастена зарычала, почитай, что зверь лесной раненый:

– Где архимаг, тварь?!

Я, спокойно себе пьющая чай, чуть не подавилась от такого. Не ждала, что вечно сдержанная да хладнокровная наставница до крика бешеного опустится. Может, покусал ее кто? А бешенство, между прочим, заразно, и мне такой заразы не надобно. Не забыть попросить лешего, чтобы всех лис проверил на всякий случай.

А ведьма продолжила:

– Тебе что было сказано, оборванка беспутная? Саврана пропустить! Пропустить!

– Так пропустила же, – делая вид, что не обидно ни разу, спокойно сказала я.

И пока Славастена воздух ртом хватала, издевательски добавила:

– Только сделала я это днем ранее, Славастена. Да на моих условиях.

И победно отсалютовав бывшей наставнице чашкой с чаем, сделала маленький глоток, ощущая непередаваемый вкус сделанной гадости. Если бы Славастена могла проклясть меня через серебряное блюдце, она бы это сделала, действительно сделала… но она не могла, ибо ведьмой не являлась, от того и оставалось ей лишь скрежетать зубами, и скрежет вышел славный.

– Где архимаг, тварюга? – повторила она, подуспокоившись.

– Вспоминаем твою первую фразу… – безмятежно протянула я.

А первой фразой ведьмы было: «Значит, в силу вошла, да?».

– То есть ты убила моего архимага?! – взревела ведьма.

– Ага, – абсолютно невозмутимо соврала я.

«Убитый» заметно сглотнул, напряженно глядя на меня.

– За артефакт, подчиняющий, спасибо отдельное, – мило улыбнулась, явственно издеваясь над бывшей наставницей.

И по лицу вечно молодой Славастены пошла рябь, от ярости неимоверной наставница и слова выговорить не могла, и ни вдохнуть, ни продохнуть. Видать, дорогой ценой ей мой архимаг достался, ох и дорогой.

– А то, знаешь ли, – продолжила рассудительно, – он бы без него и наземь бы не лег и сопротивлялся бы, а так вообще никаких проблем и целый архимаг – мой. Кстати…

Я сняла с шеи артефакт подчинения, разместила на раскрытой ладони и на глазах у потрясенной Славастены медленно подула на магическую вещь. Тяжелый серебряно-стальной предмет под дыханием полновластной ведуньи лесной медленно истаял и уже лишенными силы серебряными ручейками пролился на пол… точно так же поступил ошейник на моем охранябе, но к чести мужика он не издал ни звука. Молча стерпел.

А вот Славастена захрипела, выгнулась от боли, взвыла диким зверем, подтверждая, что артефакт был ее работой. Исключительно ее… и сейчас при гибели ее творения, она испытывала боль, причем отнюдь не моральную.

– Не люблю серебро, – стряхивая с руки последние капли, равнодушно произнесла.

Ведьма по ту сторону блюдца хрипела, отчаянно пытаясь не рухнуть на сыру землю-матушку.

– Знаешь, в чем проблема твоя? – глядя в ее наливающиеся неистовой ненавистью глаза, сказала я. – Ты не ведьма.

Это было самым страшным оскорблением в сторону любой из ведьм, но это же было истинной правдой в отношении Славастены… жаль, об этом знала только я.

– А кто поверит тебе, Валкирин? – прошипела моя бывшая наставница.

И осознание собственной безнаказанности придало ей сил. Выпрямилась Славастена – глаза горят, лицо белое, улыбка презрительная, во взгляде насмешка издевательская. И обиднее всего то, что… права она. Никто мне не поверит. Она-то всесильная ведьма-наставница со своей школой ведьм, как все думают – истинная, ученая, в силу полноценно вошедшая, а я… я дура наивная и ренегатка-отступница, позорно сбежавшая да еще и жизнь юного мага загубившая. И боль резанула по сердцу, вскрывая раны застарелые, не зажившие, те, про которые забыть пыталась всеми силами… И мне казалось, что забыла уже, да вот беда – напомнили.

– А ты права – никто, – с горечью признала я ситуацию.

Усмехнулась Славастена, подбородок горделиво вскинула, снисходительно на меня воззрилась да и молвила:

– Валкирин, девочка, ты послушайся совета мудрого да доброго – отдай силу. Отдай по-хорошему. И тогда цел твой убогий лес останется, слово даю.

– Убогий, говоришь? – медленно переспросила я.

– Убогий, – уверенно подтвердила Славастена. – Не знаю, ведаешь ли, но мы лесопилки со всех окрестных городов согнали. Хорошие лесопилки, качественные, магические – да сверх того Ингеборг их усилил, а ты его силы знаешь.

Усмехнулась я невесело. Вот значит как. Что ж, понять Славастену можно было – я раньше тоже не ведала, на что лес Заповедный способен-то. В нашем ведьминском восприятии он был чем-то вроде заповедника для нечисти да живности всякой, и ведьмам было предписано о лесах магических заботиться да ведуньям слабоумным всяческую помощь по мере надобности оказывать. От того и считали маги да ведьмы лесных ведуний существами слабыми и теряющими силы невеликие с уничтожением леса Заповедного.