Текст книги "Развременение. Мои стихи-поэтемки"

Эльген Григорьев
Развременение. Мои стихи-поэтемки

Проза моей поэзии
Вступительное эссе автора

…Мы,

каторжане города-лепрозория,

где золото и грязь изъязвили проказу, —

мы чище венецианского лазорья,

морями и солнцами омытого сразу!

Владимир Маяковский «Облако в штанах».

1914–1915 гг.

Перед Вами, дорогой читатель, в этой книге раскрыты мои избранные стихотворения-«поэтемки». Мне хотелось выразить в поэтической форме квинтэссенцию глубоко осознанных, многоаспектных событий, разноплановых переживаний, спрессованных в сгусток единого чувства внутренней творческой экзальтации. Необычность, противоречивость превращения вещей в ходе их движения в парадоксально противоположные формы и состояния, неожиданная трансформация осязаемой морфологии и аксиологии реальности, их внезапная инверсия, смена плюса на минус и обратно, утрата, казалось бы, незыблемых истин, неопределённость будущего, метаморфоза ощущений и размышлений – всё это посетило меня в период моего продолжительного, ВОСЬМИДЕСЯТИлетнего существования!

В результате, в моём поэтически настроенном разуме возникла образная конструкция неупорядоченного времени, и появилось в стихах-поэтемках слово «Развременение», ставшее заглавием книги. Этот образ скреплён столбцами слов и фраз, свёрстанными в поэтических откровениях автора. Пробегая беззвучным скольжением визуального считывания стихотворных текстов, Вы проникаете в мой внутренний мир – в пережитую мной и моими сверстниками действительность.

Стихи мои наполнены откровениями: «… Как же мне не знать и не любить Москвы? В ней рождён декабрьским утром – в 35-ом…» («Дом на Ордынке»). Первые рукописные наброски моих «поэтемок», сделанные синими чернилами, пером школьной ручки, я сохранил в тетрадке, где тогда проставил в них дату – 1947 год. Мне было 12 лет. А первое лирическое четверостишье, датированное 1952-м было такое: «Ты меня забудешь потому, что тебе всего 17 лет, я в твоих воспоминаньях потону, как эпизодический сюжет». Потом было ещё много моих стихов о любви, об увлечениях представительницами прекрасного пола. Но никогда меня не покидало чувство органического слияния с огромным, необозримым русским пространством, частицей которого был и ещё существует в Москве, на прежнем месте, дом на Большой Ордынке, 29. Из торцевого окна 4 этажа нашей коммуналки прямо сквозь маковки куполов церкви Святого Николая в Пыжах были видны куранты Спасской башни Кремля. Ведь торец нашего дома (и поныне) вплотную примыкает к церковному дворику, что позволяло нам, при взгляде в окно, простым, невооружённым глазом через расстояние длинной улицы, вдали, за Москворецким мостом, разглядеть золотистый циферблат курантов и стрелки башенных часов. Они зримо напоминали всей нашей семье и мне, что мы живём в огромном пространстве столицы нашей Родины. Я ощущал это пространство как особый космос, как макроявление всей моей жизни. Меня восхищали мои родители. Отец – геолог, добровольцем вступивший в ряды ополчения, прошедший войну в боях на Втором Белорусском фронте, награждённый двумя боевыми орденами и медалями. Мать, вынесшая тяготы эвакуации, болезней, с двумя детьми-дошкольниками – с моей сестрёнкой и со мной (нам было – ей 7, мне 5 % лет). Мы, к счастью, пережили эти три тяжелейшие года. Мои родители стали для меня героями, образцами стойкости человеческого духа. Я учился у них применять к себе их образ поведения, воспитанности, грамотности речи, старался усвоить их необыкновенную способность оставаться самим собой, не поддаваться панике в любых негативных обстоятельствах, всегда принимать продуманные решения поступков. Они воспитали во мне способность стать самодостаточной личностью, за что я храню в своём сердце – им, уже покинувшим этот мир, – огромную сыновнюю благодарность и любовь. Я счастлив, что у меня замечательная родная сестра; как старшая, она всегда заботилась обо мне (а разница у нас в возрасте всего полтора года). У нас всё с ней едино: искренность, чистота помыслов, взаимная увлечённость актуальными областями науки и практики. Мы заняты с ней в разных сферах интересов (я – в дизайне, она – в области биохимии). Мы оба – доктора наук, работаем дома за компьютером и преподаём соответствующие дисциплины в вузах университетского уровня. Я написал поэтемку, отмечая юбилей сестры, – «С днём рождения, моя сестрёнка Золя!». В других стихах читатель увидит личные фотографии, иллюстрирующие поэтемки, посвященные моей семье: взрослым – сыну и дочери, их детям, моим внукам. Сыну я посвятил поэтемку «Поезд времени». Старшему внуку – досталась специальная поэтемка («Севильский вояж»). И там же – поэтемка в память о моей маме «Мама, поговори со мной». Отдельную группу публикаций составляет тема моих стихотворений, посвященных памяти моей покойной жены – Мариночки. В этой группе 7 поэтемок с иллюстрациями, все они – в этой книге.

Поэзия и дизайн

Как мне удаётся совмещать занятия двумя творческими, но разноплановыми видами искусства и науки, поэзией и дизайном? Дело в том, что дизайн стал после поэзии и архитектуры моим «третьим призванием». Мне хотелось выразить в поэтической форме квинтэссенцию тех глубоко осевших в кладовые моей эмоциональной памяти запасов, которые становились источниками всё новых волн стихотворного вдохновения. Я почувствовал на себе этот ток истечения подспудной энергии, словно эманации потаённой, скрытой силы монад, которые заряжают органический арсенал всех моих чакр «пра-энергией», питающей нервную систему эффектором включения импульса глубокого осознания, многоаспектно взаимосвязанных событий. Я реально проектировал узорчатый паттерн спектра своих переживаний. Складывал компонуемые из них пазлы в формы маленьких поэм – «поэтемок». Итоги логического разрешения каждого пазла в форме созвучных рифм, строчек, строф законченных поэтемок, порождали во мне чувства разрядки, как будто нажатие «спускового крючка» нервного напряжения сбрасывало спрессованный сгусток внутренней творческой экзальтации. Я благодарен судьбе, наградившей меня с молоком матери возможностью испытать это чувство внезапной аллертности, всплеска интуиции, стимулирующей развитие гибкости мышления. Вероятно, подобная врождённая способность присуща всем поэтам, совершающим таинство стихотворчества. Лично я открыл в себе эту новую для меня способность – компоновать первые чернильные строки откуда-то ниспадающей на меня поэзии – в далёкие годы моей юности, будучи 13-летним учеником 5 класса московской средней школы. Но я продолжал развивать это благое приобретение природы далее, в течение всей моей творческой деятельности. Я чувствовал себя поэтом, когда разрабатывал главы своих двух диссертаций: кандидатской в 1972, и докторской в 1996 годах, когда выпускал десятки своих научных статей в печатных изданиях, когда читал лекции группам дипломников, магистрантам и аспирантам в вузах, на кафедрах архитектурного и дизайнерского профиля. С поэзии начинался мой поиск замысла, идеи и концепции любого творческого начинания при построении гипотезы инновационных методов проектирования. Я обращал в студийный сценарий спектакля даже процесс научного руководства подготовкой к защите диссертаций моих учеников. Думаю, такую методику игрового обучения и ассоциативно-коммуникативного преподавания запомнили многие студенты, работавшие под моим руководством. Знаю, они восприняли и помнят мои уроки как позитивный опыт на их жизненном пути.

С приходом постмодерна, как «сдвига» культуры, сместились грани национальных культур, смешалось в потоках фьюжен (Fusion), стилевом «миксе», своеобразие архитектуры, дизайна, музыки, литературы, театра и кино. Этот «сдвиг» достал самые потаённые струны монад творчества XXI века. В поэзии объявилась нарративная функция лингвистики. Деятельность дизайнеров становится массовым видом «оказания брендинговых услуг» заказчикам, у которых возникла потребность привести утилитарную форму бизнеса в более «продаваемый» – художественно-эстетический вид. Считается, что нормы и критерии требуемого «вида» уже отработаны всем предшествующим опытом подобных экспериментов. Нужно только подогнать к заранее известной норме наличное техническое состояние изделия, сооружения, машины, одежды, изображения, конфигурации шрифта, цвета покраски и т. д. Мне такая роль дизайнера была изначально не приемлема.

В поэтемке «Наперекор» у меня есть такие строки: «Как им внушить, что не для денег я рождён? Что ум мой никогда не будет «продающим»? Что счастье нам – жить так, как листьям под дождём, Творя день будущий, прощаясь с предыдущим?». Этой установкой я руководствовался на протяжении всей моей жизни. Сущность русского дизайна проявлялась в своём феномене» задолго до того, как понятие «дизайн» было узурпировано американцами и встроено в международный лексикон. Именно на стыке XX–XXI веков, в 20-летие этого периода времени возник русский прото-дизайн. Его создатели – умудрённые «прометеевым огнём» умы 17 учёных-подвижников блестящей плеяды «Русского космизма», и вслед за ними основатели и передовые волонтёры художников-конструкторов «Русского авангарда». Они устремились к «глубинам незнаемого», к областям новых учений о «ноосфере», или «Пневматосфере», «сфере разума» Владимира Вернадского, Павла Флоренского, к инновациям «средостроения», «формотворчества», к новым горизонтам естествознания, к освоению «геологического и космического миропонимания» становящейся формации общества. В своих стихах, как и в теоретических исследованиях, я стараюсь реализовать потенциал именно созидательного, тварного процесса, в котором дизайн призван играть ведущую роль. Я верю в то, что практически возможно направить демиургический, жизнестроительный потенциал дизайна в русло творчества, созидающего социум. В дизайне процесс творчества должен стать подобен природному морфо-онтогенезу. Дизайн должен стать «креационным», и для этого дизайнер должен овладеть искусством ноуменального творения. Об этом я тоже пишу в своих теоретических трудах и в «поэтемках».

Удачного Вам прочтения этой книги!

Эльген Григорьев Июнь 2016 г.

Развременение

 
Течение времени в космических «Крото́вых норах»[1]1
  «Кротовая нора времени» – образное понятие астрофизиков, которым они именуют «туннели», открытые ими в космосе, где время способно дать человеку возможность перемещаться в прошлое, и даже в другие Вселенные (см. интернет).


[Закрыть]
Обречено быть замкнутым в туннеле миллионнолетном.
Но, пропетляв меж звёзд, смирив крутой свой норов,
Оно летит назад прокрученной обратно кинолентой.
 
 
Я власти времени противился, когда мне было двадцать,
Не принимал «фатальность» как природную естественность.
Мне, молодому, не хотелось с жизнью расставаться, —
Да и сейчас не хочется, хоть мне уже за семьдесят.
 
 
Уйти от старости ещё не удавалось умудриться
Ни медикам, ни колдунам. Нет разве мер мудрее?
Такой вопрос меня преследовал лет тридцать,
Пока я не нашёл ответ – развременение.
 
 
Я абстрагировал свой мозг от времени круговращения,
Возвёл заслон от града дат, щит ставен, плотность створок.
Стал неподвластным росту возраста и попросил прощения
У старых сверстников за то, что выгляжу на сорок.
 
 
Мой сын отметил сорок пять – успешных действий шествие,
И дочка к юбилею «сорок» славной подойдёт дистанцией.
А внучке старшей – двадцать, младшая достигла шестилетия,
И внук отпразднует в начале марта год свой девятнадцатый.
 
 
Чтоб не было так больно с жизнью расставаться,
Не поддавайтесь времени – нет разве мер вернее?
Уйти от старости легко, лишь стоит постараться.
Попробуйте мой инструмент – развременение!
 

Ноябрь 2011 г.

Я был там

 
Высший Сеятель зёрна вкраплял, оживляя бездушье песчинок.
Превратил их в свидетелей времени – наполненья песочных часов.
Творец знал: неестественность – в ранних смертях беспричинных.
Говорил: жизнь дана – длиться вечно, замкнуть нужно Чёрный засов.
 
 
Нас, прибывших на свет, ждал «проявленный» мир феноменов[2]2
  «Проявленный» мир феноменов: феномены – это явления вещей, доступные нашему знанию и органам чувств в том виде, как они «проявляются» нам.


[Закрыть].
Ход песочных часов, где песчинки струят сверху вниз.
Постигали умом «Вещь-в-себе» и невидимый мир ноуменов[3]3
  Мир ноуменов – это мир «вещей в себе», которые скрыты от познания для человеческого разума, но которые хранят сущность вещей, постигаемую интуицией.


[Закрыть]
В первом крике рождённого: вот он – из небытия трансформизм!
 
 
Жизнь приняв в своё лоно, Земля дала людям вместилище:
Эстафету эпох закрутить, Книгу Книг в свод деяний сверстать.
Нам бы в сердце часов – ПУЛЬС ТВОРЕНИЯ также внести ещё,
Чтобы КРЕАЦИОННЫЙ ДИЗАЙН[4]4
  КРЕАЦИОННЫЙ ДИЗАЙН – это теоретическая концепция автора данного стихотворения, опубликованная в сборнике «Современный дизайн и проблемы высшей школы дизайна» и в статье автора «Стратегия Креационного дизайна» в мае 2015 г.


[Закрыть] начал в практику перерастать!
 
 
Нас учили с пелёнок стремленьям к Познанью, дерзаниям.
В идеале – стать в ранг демиурга, способного чудо творить!
Нас не звали родиться, но жизнь обратилась к Дизайнерам:
Дать идею проекта на Вход, чтоб в бессмертие дверь отворить.
 
 
Солнце в створ небосвода вкрапляет вибрации порциями.
Как монады[5]5
  Монады – это первичные энергетические божественные искры, наделённые свойствами активной деятельности души на различных частотах вибрации (по книге: Дайяна Купер. «Новый Свет Вознесения», http://www.znaxar.com/ knigi – stati /6767– monada. html)


[Закрыть], стекаются струйки из колбы песочных часов.
Будь, дизайнер, на Входе, сам станешь создателем в социуме!
Я был там… ещё счётчик не сдвинут, на Выходе – чёрный засов.
 

Реципиент

 
Ты думаешь, что я – реципиент,
Что ты мне силы отдаёшь, как донор.
И ты решаешь, цепь перетерев,
Разнять контакт браслетов животворных.
 
 
На правой кисти мне сустав свело,
На левой – тебе стиснуло запястье.
Как мысль беззвучна, как не видно слов,
Так невесомы цепи сопричастья.
 
 
А может, внешний мир – реципиент,
И мы с тобой – один бессмертный донор?
И этот мир, коллапс перетерпев,
Наш транспорт с якорной стоянки стронул?
 
 
Не кровоточит кожу жгущий след
Воображаемых браслетов обручальных.
Но ток по цепи бьёт в ручной браслет
Толчками чувств – прекрасных и печальных.
 
 
Как медленно браслет меня казнил!
За что сковал и за кого карал он?
В нём образ твой из музыки возник,
Как генделевский Деус от хорала.
 
 
Мне тембры задаёт твой организм.
Он – сгусток радостно-печальной смеси.
Так мощью стонущих регистров органист
Вершит «Крещендо» моцартовской Мессы.
 
 
Зиготой внеземных интрагамет
Росла, ветвясь, из нервной нити клетка,
И обернулся женщиной фрагмент
Смятенного, истерзанного интеллекта.
 
 
Я верю, верю в свой последний шанс.
За всех, кем был отвергнут многократно,
Страдаешь ты, возможности лишась
Меня побить, как козырная карта.
 
 
Поэтому губами я припал
К твоим коленям, и страдал, и плакал,
Искал в тебе участья и тепла,
Глотая слёзы, но мне было сладко!
 
 
Поэтому к руке твоей приник
И вижу в ней твоё отображенье.
Она живёт, как мраморный Дневник,
И умирает, как шедевр в Родене.
 

Мама, поговори со мной

 
Родная, я Мамой тебя величаю.
Любимая, ты мою жизнь создала…
Дай налью тебе крепкого, редкого чаю,
И присядем, как прежде, с тобой у стола.
 
 
Пусть мне вспомнится голос твой, волосы – проседями,
Милый взгляд твоих глаз, озарявший мне мозг…
Ты жила полной жизнью: какие там восемьдесят!
Если б смерти не дал тебя, если бы смог!
 
 
Только… ты умерла, словно в знак солидарности
С тем, что папа болел, обречённый на смерть.
Твой уход так потряс его. Мир сюрреальности
Принял боль ваших двух неразлучных сердец.
 
 
Вы покинули нас, завещав нам – не бедствовать,
Не болеть и не ссориться брату с сестрой.
В душах внуков и правнуков – ваша наследственность,
В их глазах – твой задор и твой страстный настрой.
 
 
И жена моя тоже любила вас искренне,
Не без споров и ссор (что греха зря таить).
А теперь мы у ваших могил, как у пристани,
Зацепили событий минувшего нить.
 
 
Вы сейчас были б мною довольны, обрадованы
Тем, что труд не напрасен и жизнь – не пустяк.
Заблужденья простили б: они ведь оправданы,
Если поиск идёт на нелёгких путях.
 
 
В этом поиске – вас продолженье заложенное!
Ты мне, мама любимая, мир создала.
Мне осталось немного – постичь невозможное…
Так давай же присядем с тобой у стола!
 

2003 г. (новая редакция 2010 г.)

Поезд времени

 
На день рождения моего сына Леонида 10 октября 2011 года
Я поздравляю, Лёнечка, тебя, сынок родной!
Тебе исполнилось сегодня Сорок пять!
Так пусть же счастье, и удача, и любовь
С тобой повсюду будут пребывать!
 

* * *

 
Я поезд памяти своей пускаю вспять.
И вижу – маленького, юного и взрослого тебя:
Вот вереница славных дел твоих.
А поезд мчится, и раз в год, итоги подведя,
Ты будто бы перед лицом особых станций?
10-й день, 10-й месяц октября:
Рожденья дни, и, сколько ни было бы их,
Я рад, что ты моим ребёнком смог остаться![6]6
  PS. Портреты Лёнечки я рисовал к соответствующим датам его рождения.


[Закрыть]
 

Твой папа.

10 октября 2011 г.

Севильский вояж

 
Привет, Тема! Я знал – ты летишь, самолёт уже в небе!
Его трасса прямая, как луч, будто лазера взвихренный след.
Минск, Варшава и Прага к Баварии, Берну, Женеве,
От Лиона, Тулузы к Испании – на Пиренейский хребет[7]7
  Пиренейский хребет – горная система на севере Пиренейского полуострова.


[Закрыть].
 

* * *

 
Миновав реку Эбро[8]8
  Эбро – река на северо-востоке Пиренейского п-ва, самая полноводная в Испании.


[Закрыть], плато[9]9
  Плато – Иберийская Месета – Кастильское плоскогорье Испании и Португалии.


[Закрыть] над равниной форсируя,
К Иберийским горам[10]10
  Иберийские горы – к востоку и северо-востоку от Кордильеры, южнее Пиренеев.


[Закрыть] луч привёл. Самолёт снова здесь воспарит.
Над Кастильской Месетой[11]11
  Кастильская Месета – плоскогорье в центре Испании.


[Закрыть], чьих замков нет в мире красивее,
С Кордильеры[12]12
  Кордильера – горная цепь на плоскогорье Месета.


[Закрыть] спланирует лайнер, чтоб сесть на Барахас-Мадрид[13]13
  Барахас-Мадрид – главный международный аэропорт столицы Испании.


[Закрыть].
 

* * *

 
Ты услышишь, что житель Севильи себя назовёт «севильянос»[14]14
  Севилья – столица Анталусии на юге Испании. Её жители – «севильянос» (0,7 млн человек).


[Закрыть].
Что порт древний – Гиспалис[15]15
  Гиспалис – финикийское поселение на территории современной Андалусии. Бывшая колония, захваченная карфагенянами и римлянами в III в. до н. э. Сефеле – финикийское поселение, «низменность», на месте которого римляне основали портовый город Испалис (Гиспалис) в сер. II в. до н. э.


[Закрыть], создав, мощный Рим акведуки творил.
Что Севилья в эпоху Колумба богатством своим прославлялась,
Тем, как ловко товары, прибывшие с моря, подхватывал Гвадалквивир[16]16
  Гвадалквивир – река на юге Испании. Впадает в Атлантический океан.


[Закрыть].
 

* * *

 
Праздник твой – день рожденья, украсила танцем испанским Севилья.
Город словно заранее знал, на какие вопросы готовить ответ,
На всё то, что тебя занимало, давно волновало и веселило,
Что могло бы влить в душу двадцатилетнего новый невиданный свет.
 

* * *

 
С днём рождения, Тёма! Удачи тебе – в непрестанном искании!
Непроторенных тропок, открытий, никем не разгаданных тайн!
Ты мечтал, и тебе повезло побывать там, в прекрасной Испании.
Расширяй свой багаж «страноведа[17]17
  «Страновед» от «страноведение» – дисциплина в вузе и вид профессии.


[Закрыть]», скорее домой прилетай!
 

Апрель 2013 г.

Внуку Теме исполнилось 20 лет

С днём рождения, моя сестрёнка Золя!

 
Я поздравляю тебя с днём рожденья, Золечка!
        Мы, будто на Ордынке, где собрались в день твой дома!
Овальный стол накрыт, мы этот праздник празднуем…
        Представь, что мама с папой тоже здесь сидят.
И тост звучит: «Ты, доченька, нисколечко
        не изменилась. Молодой будь, хоть за семьдесят!»
«Чтоб воплотиться смелым изысканьям творческим!
        Пусть не иссякнет твоей жизненной энергии ресурс!»
…Тост множится по восклицаньям радостным,
        и слышит нашу о тебе мольбу Мадонна.
Бог даст, чтоб сбыться пожеланиям родителей пророческим.
        И я молю, чтобы спасение тебе даровал Иисус!
 

21 августа 2011 г.

В день Пасхи

 
Да возрадуйтесь Пасхе! Глядите —
       идёт обновленье весеннее!
Будто клювики пташек, побеги листочков
       из гнёздышек почек глядят.
День прозрачный и ясный.
       Христово Светло Воскресение!
Златоглавые маковки небо целуют
       и гимнами звонниц гудят.
 

* * *

 
Я и сам – как листочек,
       набухшую почку проклюнувший,
Ослеплённый зелёным двором,
       муравой расстелившейся вдруг!
Ощутил лёгкость бега,
       как будто бы снова стал юношей!
Есть призванье творить,
       ведь не зря дал Творец пару рук!
 

20 апреля 2014 г.

Наперекор

 
Я делал всё всегда всему наперекор,
Был Богом сотворен, но я не мог быть «избранным».
Переносил людей «успешных», – их насмешливый укор,
От тех, кем я не мог быть в принципе быть признанным.
 
 
Я тайны времени в астральных высях открывал,
Не те, о чём талдычат нам учёные ничтожества.
И корни истин, как зубную боль, из сердца вырывал,
Покуда мысли все по капле не источатся.
 

* * *

 
Вот стенка с книгами. Вот стулья, стол, кровать,
Но в доме не было привычного трельяжа.
Всё было детям отдано, как им растолковать,
Что мама может обойтись без макияжа?
 
 
Как им поведать, что не для денег я рождён?
Что ум мой никогда не будет «продающим»?
Что счастье нам – жить так, как листьям под дождём,
Творя день будущий, прощаясь с предыдущим?
 
 
Вот наша дочка – воплощение добра.
Вот сын – характеров родительских наследник.
Я – не Адам, и ты – не из ребра,
Но плоть у нас одна до дней последних.
 
 
Я преклоняюсь перед мудростью небес
За созданную мне хранительницу – богиню.
Тебя, Мариночка, такую, как ты есть,
Я никогда не разлюблю и не покину.
 

1992 г.

На день рождения – 50-летие Мариночки

Мариночка! Как ты могла умереть?

 
Ты словно бы догадывалась,
Что в год второй Миллениума
Нас разлучат трагически —
В декабрьском финише нам бесы гибельность несут.
Ты сон увидела: мы – в безнаказанной,
Бесчеловечной паутине «истреблениума».
Ударом в мозг апоплексическим
В день двадцать первого настиг тебя инсульт.
 
 
Ты простонала: «Голова… кошмар.
Вези же к Александре!
В пятидесятую. Боль нескончаема.
Оставь мне сотовый наш телефон».
В реанимации – второй удар
Был киллерного выстрела парадоксальней.
Все девять суток пять врачей отчаянно
Поддерживали твой предсмертный сон.
 
 
И сердце ещё билось,
И дыхание – глубокое и собранное —
Определял компьютер,
Регулируя давление, температуру, пульс.
Пришёл священник.
Он молитвами тебя в иную жизнь соборовал.
А мы просили: «Исцеленье даруй!
Ведь Мариночка жива, жива, проснётся пусть!»
 
 
Душа твоя кричала громко
Сквозь открывшиеся двери в мир беззвучности.
Звенел из Космоса к тебе взывающий
Божественной мелодии хрусталь.
Ты умирала за любовь —
Как ангел твой, пречистая Марина-мученица,
Святая Дева-страстотерпица,
Жизнь отдавшая за веру, за Христа.
 
 
Я не забуду, как лежала ты в реанимации, перенесённая
От аппаратов – к двери. Саваном укрыта на каталке.
Сказали: сердце биться утром перестало.
А дальше – только вскрытие и морг.
Мы, простынь приоткрыв, к тебе приникли, потрясённые,
Лишь повторяли: «Как же так?» – и слёз комки глотали,
И ощутили, как тепло твоё переступало
Жизнь отдающей плоти роковой порог.
 
 
Твоё отсутствие – не пустота.
Со мной твоя особая, вторая материальность.
В пространстве комнаты
Я осязаю твою плоть – не призрак, не фантом.
Твой голос, жесты, запахи, упрёки – здесь,
Они со временем не потерялись.
Лишь несущественное кануло
В разрыв меж «раньше» и «потом».
 
 
Я был источником твоих переживаний,
Был причиною обид.
Работал допоздна, по службе уезжал,
Порою безобразно напивался.
Ты говорила: «Сглазом женщин
Наш цветок любви прекрасный был убит».
И всё ж – меня любила жертвенно
И умерла, чтоб я в живых остался.
 
 
Жить дальше – только прошлым,
К роковому финишу не устремляясь,
Гореть, как в огненном чистилище,
Страдая, каяться и не сгорать,
Ты доказала: всё, что было – пошлый миф,
Парадоксальнейшая сюрреальность,
Часы без времени, без чисел,
Лицедействующих масок маскарад.
 
 
Мы начинали просто: страстная любовь,
Свиданья по стариночке.
Жизнь – словно листья фотографий,
Что в душе уставшей шелестят.
Семейный праздник наш
Был ежегодный день рождения Мариночки.
И в этот год – в последний раз
Мы тост подняли за твоё здоровье в шестьдесят.
 
 
Я не умру от горя вскорости,
Но всё ж, когда придётся в гроб
Улечься хилым телом,
Мои мысли будут продолжать бороться.
Дух будет мой витать,
С твоим, Мариночка, соединяя скорбь
И выходя в открытый бой,
Как грозный, беспощадный Барбаросса.
 
 
Груз боли за невинно убиенных на тебя давил.
Ты не могла простить, я тоже не прощу
Тех, кто не стоит твоих слёз, кто не узнал
Твоих бессильных горестных анафем.
Я мал и гол, как сказочный библейский царь Давид.
Но всё ж я зарядил ременную пращу,
Чтобы с Гигантом биться, с воплощеньем зла, —
Закованным в доспехи Голиафом.
 
 
Как верно ты догадывалась,
Что в Год Второй на начатом пути Миллениума
Нас разлучат трагически,
Что в декабре, под Новый год нам бесы гибель принесут.
Твой воплотился сон: во власти безнаказанной,
Бесчеловечной паутины «истреблениума»
Удар нам в мозг грозит апоплексический.
Вопрос лишь в том, когда наступит наш инсульт?
 

6 февраля – 2 апреля 2003 г.