Текст книги "Аномальный Наследник. Князь и Канцлер"

Глава 9

Несколькими часами ранее

Усадьба боярского рода Хранителей, располагавшаяся на территории Московского Кремля, охранялась только проверенными людьми. Других, в принципе, не подпускали ни к Рюриковичам, ни к членам рода Годуновых. Однако произошедшее с вдовствующей императрицей и цесаревной Софьей показало, что и в непоколебимой, на первый взгляд, защите можно найти дыры. С тех пор Канцлер лично перепроверил досье каждого, кто служил на территории Кремля. Доказательств чьей-либо неверности Александр Борисович не нашёл, но без колебаний отправил в отставку тех, на кого указала его интуиция. А после этого лично участвовал в отборе новых служащих… И теперь вера в непоколебимость защиты Годуновых на территории Кремля почти восстановилась в сердце Канцлера.

Он был на девяносто девять с половиной процентов уверен, что о его британских гостях никому не известно. Ведь обеспечивали прибытие кронпринца Георга Стюарта и его ближайшего сподвижника – лорда Джона Бекингема, не «рядовые» члены спецслужб, а бойцы «Первой Дружины». А это элита Дружины-хранителей, полностью состоящая из Рыкарей Рюрика – древнего отряда, безоговорочно преданного обладателю латунной печатки с изображением бога Рода.

То есть на сегодняшний день – Александру Годунову.

Как раз руководитель Рыкарей Рюрика – высокий сорокапятилетний Гуру, полковник Николай Иванович Игарчук, сегодня сопровождал Канцлера. Александр Годунов не был трусом, он вполне мог бы встретиться лицом к лицу с принцем и Бекингемом в одиночку. Однако Бекингем официально сильный Гуру, который, по слухам, создал немало проблем бойцам русских князей во время Новой Северной войны. А кронпринц – официально Мастер. Но о правдивости официальных рангов Александр Годунов знал немало. Да, завысить его практически невозможно, а вот занизить – пожалуйста. Становишься Гуру, а экзамен не сдаёшь – вот и все дела. Тот же полковник Игарчук в «миру» считался не Гуру, а лишь Наставником. Да чего уж там, он и сорокапятилетним Игарчуком в «миру» не был – ему сорок четыре по паспорту, а зовут – Илларион Маркович Волков.

Потому Канцлер и взял с собой самого доверенного Гуру на переговоры. Кроме Игарчука, он мог взять лишь ещё одного Гуру – своего сына. Дмитрий Александрович в последнее время демонстрировал отцу, что готов возглавить род и страну. Но если бы дед и отец вместе ушли со свадьбы Оксаны, это было бы слишком подозрительно.

– Предлагаю ещё раз поднять рюмки за гостеприимство хозяина! – с неприятным британским акцентом произнёс Джон Бекингем примерно на сорок пятой минуте встречи. – Русские – удивительные люди! Такие суровые, но такие душевные! Эх… и водка эта ваша… ну… вкусно! Да, вкусно! Не то чтобы по вкусу вкусно, но по сути вкусно! Как говорится, вздрогнем, господин Канцлер!

– Поддерживаю! – решительно кивнул Георг Стюарт. – Честно говоря, опасались мы ехать прямо к вам. Думали, в логово яростного медведя попадём. Рад, что ошиблись, и мы оказались дома у гостеприимного хозяина.

Соприкасаясь друг с другом, зазвенели хрустальные рюмки. Мужчины выпили и потянулись к закускам. Канцлер и Рыкарь, изображая расслабленность, внимательно следили за британцами. А те…

А те удивляли матерых русских мужиков. Казалось, будто бы британцы в самом деле чувствовали себя непринуждённо и наслаждались отдыхом.

«Настолько хорошие актёры? – удивлялся про себя Годунов. – Раз совершенно не боятся захмелеть, значит оба высокого ранга? Георг даже не пытается скрывать, что он Гуру? Ещё одно доказательство?»

А первым было то, что в самом начале беседы, когда гости зашли в гостиную, все четверо обменялись рукопожатиями. Учитывая напряжённость, установившуюся между странами, Годунов не стал скрывать, что у него активирован покров. Как и полковник Игарчук. Как и Бекингем, и Стюарт. И уже тогда Александру Годунову показалось, что покров принца ненамного «тоньше» покрова официального Гуру Бекингема.

Правда, до покрова самого Канцлера этим двоим, да и Игарчуку, было далеко.

– Эх, здорово, – хмыкнул Георг Стюарт, резко проведя пальцами по своим кудрявым волосам, спускающимся до плеч. – Спасибо, Александр Борисович.

– Да что вы, не стоит, – сдержанно проговорил Канцлер. – Я ничего такого не сделал.

– Ну как же? – удивился британский принц. – Встретили нас так гостеприимно, накормили. Мы с моим другом Джоном, – кивком указал он на Бекингема, – очень любим хорошо поесть. И угощения ваши нам пришлись по душе. Так бы вечно сидел… Наслаждался. Но, я вижу, вы немного напряжены. Вам не терпится вернуться к обсуждению отношений между нашими странами?

– При всём уважении, ваше высочество, чтобы «вернуться», нужно бы сначала начать. Я считаю, что мы ещё даже и не начали, – пробасил Канцлер.

Стюарт вскинул брови, а затем усмехнулся:

– Вы такой обстоятельный, Александр Борисович. Мы ведь уже сошлись на том, что России и Британии стоит оставить былые разногласия и вместе шагнуть в светлое будущее. Разве не так?

Канцлер кивнул.

– Ну вот видите, на мой взгляд, после этого утверждения девяносто процентов переговоров уже позади. Нам осталось разве что обсудить нюансы. Так что я считаю, мы с вами уже о многом договорились. И в знак этого, а также в знак нашего дальнейшего плодотворного сотрудничества, предлагаю пожать руки.

Принц поднялся с кресла и протянул через стол свою раскрытую ладонь. Он лучезарно улыбался, но было в его голубых глазах что-то, отчего хотелось дважды подумать, прежде чем ответить на рукопожатие.

«Что-то не так…» – мелькнуло в голове Годунова.

И всё же он тоже поднялся из-за стола. А вслед за ним то же сделал и полковник Игарчук, не привыкший сидеть, когда Господин стоит.

Джон Бекингем встрепенулся и, поняв, что лишь он один до сих пор греет зад на мягком сиденье кресла, бодро вскочил.

– Знаете, у нас принято заключать сделки рукопожатием, – напряжённо проговорил Александр Борисович.

– Так и у нас тоже, – пожал плечами принц. – Я вам про то и говорю. Мы договорились о том, что наши страны начнут двигаться навстречу друг другу. Мы с вами оба имеем положение и власть, чтобы воплотить в жизнь это соглашение. Так давайте скрепим его? Или я вас чем-то смущаю?

– Нет, нисколько, – проговорил Канцлер.

В его голове мысли сменялись со скоростью света:

«Никакой конкретики он не предлагает. Учитывая тот факт, что наши княжества воюют с их кланами, не так-то и много нужно сделать, чтобы двигаться навстречу. Да, сама наша сегодняшняя встреча способствует сближению наших стран. Так что подловить меня этим соглашением не получится. Без конкретики и деталей с нас взятки гладки, даже если решим сменить вектор политики.

Тогда что же? Что он от меня хочет? Просто получить мою руку? Нападёт? Я успею среагировать, если замечу артефакт, и отдерну руку до контакта. Глупо надеяться, что успеет применить артефакт. Внезапной атаки не получится. А значит уже через секунду преимущество будет на нашей стороне.

А если не артефакт, а что-то другое?

Неважно, мой покров легко не сломить.

Но в самом ли деле он попытается устроить подлянку?

Или это действительно всего лишь рукопожатие?

Неважно. Всё под контролем.

В секунду ему не пробить мою защиту».

Канцлер Российской империи не мог позволить себе показывать сомнения в чём-либо ни перед кем. Он могущественный человек самой могущественной страны в мире. Пусть сам Александр Борисович не гнался за титулами, но находились люди, которые без тени сомнения называли его величайшим из ныне живущих людей.

И вот огромная медведеподобная рука этого человека потянулась к элегантной ладошке кудрявого британского принца.

Ладони соприкоснулись. Последовало крепкое мужское рукопожатие…

Сам того не замечая, Александр Годунов, по своему обыкновению, мощно давил на руку соперника. Но покров Гуру, а наследный принц Британии, несмотря на официальный ранг, без сомнения, был именно Гуру, спасал Георга Стюарта от боли.

«Всё в порядке», – подумал Александр Годунов, поднимая взгляд от ладоней, сцепленных в рукопожатии на лицо своего оппонента.

И…

Яростная неведомая сила вгрызлась в ладонь Канцлера. В тот же миг он увидел хищную улыбку и полубезумный взгляд Георга Стюарта.

«Что за… что это за сила? Неужели… Правда…»

Годунов чувствовал, как неведомая сила разъедает его покров. А через мгновенье он почувствовал, как его дёрнули, как он перевалился через накрытый стол, сметая закуски и пустые рюмки…

К его другой руке тоже прикоснулись.

И новая волна отвратительной богомерзкой энергии вторглась в беззащитное тело величайшего из людей современности.

– Останови! – услышал он молниеносный приказ.

– Стой! – тут же выкрикнул Годунов, обращаясь к своему защитнику – полковнику Игарчуку.

Наследный принц Британской империи с любопытством разглядывал замершего полковника.

– И ты не собираешься нас атаковать? – удивлённо спросил он у мужчины.

Тот промолчал, буравя британцев холодным взглядом.

– Он что, тоже под контролем? – изумлённо выпалил Георг. – Но… я ничего не чувствую. Может, дело в другом?

– Вели своему псу дать мне лапу и снять покров, – склонившись к уху Александра Борисовича, произнёс Джон Бекингем.

– Дай ему руку и без покрова, – властно выкрикнул Канцлер, до этого момента лежавший на столе, точно закуска.

Игарчук послушно исполнил приказ.

И получил свою дозу рахны сарнита-сеятеля.

– Георг, я долго их не удержу, – напряжённо проговорил Бекингем. – Оба рвут и мечут. Мощные людишки… Особенно этот, – кивнул он на Канцлера. – Делаем дело и уходим.

А в этот момент где-то глубоко внутри головы Александра Годунова буйствовали яростные мысли:

«Я под контролем? Проклятье! Как же так?! Всё-таки есть у них другая энергия… Но, чтобы в мгновенье ока лишиться покрова… Немыслимо! Невероятно! Я ничего не успел сделать! Я один из сильнейших Гуру, и так легко… Так быстро… Проклятье! Проклятье! Проклятье! АР-Р-Р-Р!!! Ну держитесь, мерзкие твари! Сейчас я сброшу контроль, и…

Проклятье! Это у него что, артефакт? Он похож на…»

– Ты прав, Джон. Давай-ка поторопимся, – довольно улыбаясь, проговорил принц.

* * *

Настоящее время.

У меня родился сын.

Пусть недолго, но я держал его на руках, смотрел на него и не мог нарадоваться.

Впервые я стал отцом. И глядя на своего синеглазого малыша, я будто бы позабыл обо всём на свете. Время остановилось для меня, когда я, вместе с ребёнком на руках, сел на кровать рядом с уставшей Соней. Убедившись, что с матерью и ребёнком всё в порядке, врач Нина Ивановна и целительница Вероника вытолкнули остальных из комнаты, и сами ушли.

А мы остались втроём.

– Он похож на тебя, – тепло проговорила Соня.

Где-то в моём подсознании зародилась шутка в духе: «Я что, такой же красный и сморщенный?» Но произнести её вслух я не смог.

– Да… – тихо выдохнул я. – Спасибо тебе за него.

– И тебе спасибо тоже, – улыбнулась Соня, привалившись головой к моему плечу. – Одна бы я не справилась.

Мы сидели молча. Соня даже умудрилась уснуть. Я… настолько растворился в этой благостной атмосфере, что потерял счёт времени.

Не знаю, сколько прошло минут, прежде чем Архей проснулся и заверещал.

В комнату вернулись женщины, проснулась Соня, я отдал ей сынишку…

– Поздравляю, господин!

– С рождением наследника, ваше сиятельство!

– Долгих лет жизни Архею Аскольдовичу!

В доме на турбазе было полно народу, и все уже знали о благой вести.

Я с улыбкой отвечал на поздравления, пока шёл в кабинет. Как мне сообщили, там меня уже ждали.

– Мой принц… – едва я вошёл, великий князь Тверской вскочил с кожаного дивана. Он уставился на меня мокрыми глазами, дёрнулся, замер…

– Иди уже сюда, – рассмеялся я, распахнув объятья.

– Поздравляю вас. От всего сердца поздравляю, – выпалил мой бывший слуга, когда мы обнялись. – Я уверен, что вы будете отличным отцом!

– Я тоже присоединяюсь к поздравлениям, – усмехаясь, подошёл к нам Арвин, и хлопнул меня по спине. – Сдаётся мне, с сегодняшнего дня начинается новый виток в твоей жизни. Хотя… почему это в твоей? В нашей! Только подумать, наш Аск наконец-то стал папашей!

Я не мог сдержать лезущей на лицо дебильной улыбки:

– Я рад, что могу разделить этот день с вами.

– Ага, спасибо Канцлеру за это, – хмыкнул Арвин. – Жаль только, старика с нами нет. Но я уверен, он ещё поздравит тебя.

– Может быть, по телефону, – усмехнулся я, разжимая свои «сыновья» объятья.

– Да, хотелось бы увидеть Архуна, – кивнул великий князь Тверской. – Но вероятность того, что он бы всё бросил, чтобы поздравить вас одним из первых, изначально была крайне мала.

– А вот если бы Соня, – начал Арвин, но тут же поспешил предупредить: – без обид, Аск, дальше будет шутка-юмор. Так вот, если бы она родила робота, старик поздравлял бы тебя в первых рядах… Нет, он бы роды принимал!

Мы весело рассмеялись.

Да, тяжёлый день, начавшийся ещё вчера, когда я улетал из Енисейска в Севастополь, наконец-то закончился.

И я никогда его не забуду. Ведь первого мая две тысячи десятого года я впервые стал отцом.

Глава 10

– О, Боги! Это ж надо было опять так подставиться! Ну что за ерунда! В столь значимый праздник мне приходится работать, как древней рабыне на галерах! – причитала Вероника Ладина, занимающаяся лечением моих ран.

– Во-первых, я сражался с Гуру, у которого оказался мощный артефакт. А во-вторых, женщин не особо-то брали на галеры.

– Даже если бы вы с самим Канцлером и Гуру всего мира сражались, должны были вернуться невредимым! – возмущённо выпалила Вероника. – Я тут, значит, выбиваюсь из сил, чтобы облегчить страдания княгине и сделать более лёгким путь наследника, а вы решаете, что неплохо бы мне работы добавить? Совсем обо мне не думаете!

Право слово, мне кажется, что чем больше упрёков и ворчания целительницы выплёскивают во внешний мир, тем сильнее они становятся. Ведь как бы ни жаловалась Вероничка, после её «врачебного» вмешательства я мгновенно начинал чувствовать себя лучше. От её целительной магии мне стало так тепло и хорошо…

Что я вновь уснул.

Никто будить меня не осмелился. И проснулся я лишь во втором часу дня. В гордом одиночестве. Хоть Вероника и любила после целительных процедур, хорошенько вымотавшись, засыпать подле меня, но если у неё имелись другие пациенты, девушка всякий раз превозмогала усталость и отправлялась к ним на помощь.

Ну разве она не молодец?

Сев на кровати, я прислушался к своим ощущениям.

Всё ещё паршиво.

Но работать вполне можно, а работы у меня скопилось немерено. Хорошо хоть я успел раздать срочные приказы до того, как ранним утром после всех перелётов и боёв меня вырубило.

Так что теперь можно начать свой рабочий день. Ага, почти в два часа дня… Для кого-то, может, и привычное время, чтобы начать работу, но я обычно к этому моменту кучу дел успеваю переделать.

Ладно. Вперёд!

Но сначала нужно привести себя в порядок, навестить семью и поесть! А то брюхо уже начинает переваривать само себя.

Этой ночью нам удалось совершить огромный подвиг. Отстоять княжество без потерь. Да, есть раненые, есть и тяжелораненые. Но целительницы (а кроме Вероники, в княжестве имеются и другие целительницы, выбравшие себе Господина, пусть и уступающие в силе дара моей), лекарства Архуна и врачи уж точно смогут поставить всех пострадавших на ноги.

Рано или поздно, но каждый из раненых вернётся в строй.

Да, мы сокрушили врага. Превзошли его ожидания в первую очередь за счёт секретной системы слежения – дроны помогли заблаговременно выявлять врагов на дальних подступах и своевременно реагировать. А во вторую очередь за счёт того, что нам «слили» информацию о планах клана Анже, и я успел вернуться домой. Да не один…

Так что глобальный план французов провалился. Но нам предстояло распутать ещё все нити, из которых план сплетался. И подготовить соответствующий ответ. Однако не только французами нам нужно заниматься.

Но сперва…

– Спасибо, что помогли, – пожал я поочерёдно руки Арвину и Андрею Оболенскому. – Простите, что не могу проводить лично.

– Не извиняйся. Это мы внезапно решили вернуться, – усмехнулся великий князь Тверской. Проводить его и княжича Новочеркасского мы с Соней вышли во двор нашего особняка на «турбазе».

– От всей души прошу вас принять и мои благодарности, – с улыбкой проговорила Соня.

К этой сцене прощания присоединилась и вдовствующая императрица… Ну а спустя шесть минут Арвин и Оболенский всё же погрузились в вертолёт и отправились в аэропорт. У обоих после ночных событий скопилось немало дел в своих княжествах.

– Господин, Клинский снова звонил, – едва вертолёт поднялся достаточно, чтобы гул его лопастей не заглушал голоса, ко мне обратился подполковник Шарапов.

Я тяжело вздохнул и покачал головой. Бывшего мэра Енисейска и всех его окрестностей я назначил премьер-министром. И составил для него настолько объёмную должностную инструкцию, что мысленно иногда называл его вице-князь. Ерофей Михайлович Клинский сейчас наделён обширной исполнительной властью и приглядывает за всеми другими министрами, чиновниками, службами.

Кроме того, он руководит охраной Енисейска и обеспечением его безопасности. И именно он отдавал приказ (точнее, передавал мой приказ) о блокаде усадьбы бояр Холецких, их Слуг и вассалов, а также дворян Ласькиных и их Слуг. Как мне сообщали ранее, глава рода Холецких – старик Артемон Сергеевич, всё порывался приехать сюда, чтобы просить наказать его вместо сына.

– Допросы семей готовы? – спросил я Шарапова.

– Складывается впечатление, что Парамон Артемонович Холецкий – наследник рода, действовал полутайно, – тут же ответил эсбэшник.

– То есть как?

– То есть все знали о его сомнениях относительно принятия решение о том, чтобы род стал княжескими боярами, когда образовывалось княжество, – пояснил Шарапов. – Но и подумать не могли, что он всерьёз пойдёт против князя. Полагаю, те, кто разделял его мысли…

– Его и сопровождали, – кивнул я.

– Да, ваше сиятельство. С Ласькиными всё обстоит примерно так же. Несмотря на то, что мятежник – глава рода, далеко не всем своим родственникам он, как мне показалось, доверял. По крайней мере, судя по отчётам допросов, достаточно тех, кто его костерит сейчас и вроде как искренне осуждает.

– Понял, – я вздохнул. – Сообщи Клинскому, что мы работаем в поте лица, и пусть уймёт своё любопытство. Как только станет что-то ясно, ему скажем одному из первых. Ну и добавь, что я отправился побеседовать с зачинщиками.

Спустя одиннадцать минут я вместе с Шараповым спускался по лестнице в подвал здания штаба. Именно там организовали казематы.

– Ваше сиятельство! Подполковник, – поздоровался с нами Капитан Дмитрий Борисович Лихарев. Вместе с ещё одним эсбэшником-дознавателем он встречал нас в узком коридоре – темница на «тубразе» не была рассчитана на содержание большого количества заключённых. Мы ж не знали, что станем княжеством.

Мы обменялись короткими приветствиями и вчетвером направились в допросную. Я поинтересовался о том, что уже успели рассказать Холецкий и Ласькин.

– Оба заявляют, что действовали без поддержки своих родов. Что остальные члены не в курсе их авантюрного предательства, – тронув зачёсанные назад чёрные волосы, ответил Лихарев. – А вот на вопрос, как они связались с явно нерусскими бойцами, как провели их на территорию княжества, говорят разное. Явно заранее не договорились, что будут отвечать в случае, если их план раскроется…

– Так сильно были убеждены в успехе? – удивлённо изогнул бровь Шарапов.

– Будь у них сомнения, они бы не рискнули пойти на открытое предательство, – задумчиво проговорил я и снова повернулся к Лихареву. – Ну? Так что там с иностранцами?

Дворянин Пётр Ильич Ласькин утверждал, что иностранные бойцы – наёмники. Через знакомых Холецкого они вышли на эту группу и встретились с их представителем в Москве. А затем четыре бойца просто перешли через границу нашего княжества и после уже Ласькин и Холецкий с ними встретились.

Холецкий же говорит, что четверых иностранцев предоставил им французский клан Анже, ответственный за нападение. А провезли всех четверых в открытую. Ну почти – в деревянных ящиках на борту самолёта, на котором Холецкий и Ласькин летали в Москву.

И в этом деле им помогли традиции, ведь аристократов практически не досматривают при пересечении границ. Особенно княжеских аристократов при пересечении границ родного княжества. Ведь если досматривать своих людей, значит не доверять им. А какой же ты господин, если не веришь вассалам своим?

Такая вот система, основанная на традициях. И, к счастью, предательство господина (ну или по крайней мере, господского рода) или уж тем более Родины среди аристократов огромная редкость.

Но мне «повезло».

– Ладно, ведите эту сладкую парочку, – выслушав дознавателя и пробежав глазами по отчёту, в котором упоминались и результаты допросов других пленников, я тяжело вздохнул.

– Обоих сразу, ваше сиятельство? – удивлённо проговорил Лихарев.

– Да.

– Хм… Заинтриговали. После Николя Закази я с нетерпением ждал возможности вновь увидеть от вас мастер-класс добычи информации! А тут сразу на двоих!

– Ты не распаляйся так, – хмыкнул я. – С Закази иначе бы не получилось быстро выбить хоть что-нибудь ценное. К тому же, сам видишь, к чему всё это привело.

– А к чему, ваше сиятельство? – беззаботно пожал плечами Лихарев. – Мы одолели врага без потерь.

– Так-то оно так… Но сейчас я хочу попробовать договориться.

– Договориться? – на сей раз опешил Шарапов. – При всём уважении, господин, эти люди предали нас, и…

– Хватит! – я поднял ладонь. – Я прекрасно знаю, что они сделали. И прощать их уж точно не собираюсь. Всё, довольно слов. Ведите.

Может быть, кого-то это и удивит, но иногда я становлюсь немного кровожадным. Особенно, когда речь заходит о тварях, угрожавших моей семье. Тех, кто хотел нас уничтожить! Особенно, когда мы лично ничего плохого этим людям не делали. Предательство Холецкого и Ласькиных – это не вынужденная с их стороны мера. Их рода сами решили стать княжескими…

Ах! К Форкху их! Я считаю себя весьма рассудительным и вполне способен поставить себя на место противника, чтобы прочувствовать его мотивы, понять его. Но сколько ни занимайся подобным анализом, всё равно приходишь к одному единственно верному выводу:

Если ты готов кого-то убить, будь готов умереть сам.

Иначе это не работает.

А если ты готов забрать жизнь не только своего врага, но и его семьи…

И всё же, мне не хочется пускать под нож несколько родов. Я ж не маньяк какой-то. Да и не выгодно это. Правитель не должен показывать одну лишь силу. Кроме силы, нужно демонстрировать и мудрость.

А иногда и милосердие.

Особенно, если это милосердие принесёт жирные плоды.

Прогнав все эти мысли в своей голове, я смог унять бушующие эмоции молодого тела к тому времени, когда двух аристократов ввели в допросную.

На обоих были надеты наручники, блокирующие жи́ву. Оба имели вид весьма потрёпанный. Ласькин – высокий и худой мужчина со спутанными длинными чёрными волосами и бородой походил на бродягу. Холецкий шёл сгорбившись, что для его мощной фигуры казалось чем-то противоестественным.

Обоих усадили напротив меня. Слева от меня разместился Шарапов, а два дознавателя замерли возле двери.

– Так и будете сидеть, носы свесив? – ровным тоном спросил я.

– Нам нечего сказать тебе, князь, – чуть дёрнувшись, проговорил Холецкий, подняв на меня усталые серые глаза.

– Мы уже всё сказали твоим людям, – резко добавил Ласькин.

– Эй, не забывайтесь! – прорычал Шарапов.

Я легко коснулся его плеча. И когда подполковник посмотрел на меня, улыбнувшись, произнёс:

– Спокойней, Семён Егорович. Наши гости просто устали.

– Гости? – хмыкнул Ласькин. – Какие несмешные у тебя шутки, князь.

– Тогда давай обойдёмся без шуток, – мой голос и взгляд стали холодными, а по комнате пролетела невидимая волна Ауры. Оба пленника побледнели, а у троих эсбэшников заблестели глаза.

Я быстро унял Ауру – передавить пленников уж точно не входило в мои планы.

– Я не буду задавать вам пустые вопросы, в духе: «зачем», – спокойно продолжил я. – Раз уж вы решили пойти против того, кому присягали в верности, значит у вас были причины. Меня интересует в первую очередь другое. Как именно вы притащили на территорию княжества четверых высокоранговых бойцов.

– Я ведь уже говорил, – придя в себя, первым взял слово Холецкий. – В коробках, на самолёте.

– Врёшь, – покачал я головой. – По глазам вижу, что врёшь. Хотя… насчёт коробок, вероятно, правда. Недавно Холецкие получали в подарок от своего товарища – губернатора Красноярской губернии, четыре новых квадроцикла. Полагаю, как раз в этих коробках и привезли в княжество четырёх иностранцев. А квадроциклы-то хоть там были?

Парамон Холецкий оскалился и сверкнул глазами. Форкхово дерьмо, может, всё-таки я зря Ауру «убавил»? Чего это мне зубы показывают?

Ну да ладно, продолжим.

– О дружбе вашего отца и губернатора Красноярска давно известно… – продолжил я. – Стало быть, он главный организатор покушения на мою семьи? Выписал через своего друга мощных бойцов, и…

– Мой отец тут ни при чём! – выкрикнул Парамон.

– Да ну? – хмыкнул я. – Чем докажешь?

– Лишь своим словом!

– Слово предателя мало чего стоит, Парамон, – поморщился я. – А слово князя стоит многого. Ваши семьи, вассалы, слуги, все сейчас находятся под надзором моих бойцов. Традиции и законы позволяют мне казнить всех их за дела ваши.

– Ты не посмеешь! – вскинулся Пётр Ласькин.

– Ещё как посмею, – хмыкнул я. – О чём вы вообще думали, когда пошли против меня? Ну? Что вам пообещал Канцлер?

Ярость в их глазах после моих слов сменилась удивлением.

Нда… то есть эти двое в самом деле не думали, что я пойму, кто за ними стоит? В их глазах Александр Борисович Годунов и в самом деле столь непогрешимая фигура? Мол, на его участие никто и не подумает?

Да уж… Авторитет Годуновых в целом, и нынешнего Канцлера в частности, очень и очень высок в глазах жителей империи.

– Вы расскажете мне, что он вам пообещал, – спокойнее продолжил я. – И чем пригрозил за провал. Если грозил. Мне очень любопытно всё это узнать. Вы оба должны понимать, что все прошлые договорённости с Канцлером и его людьми сейчас бесполезны. Ваши жизни, как и жизни ваших семей, теперь в моих руках. И только я могу ими распоряжаться. Я могу отнять их. А могу и защитить. Я даю вам слово князя, что, если вы будете сотрудничать со мной и моими людьми, если максимально подробно, публично и честно ответите на все наши вопросы, расскажете обо всех деталях подготовки покушения на мою семью, я пощажу ваши семьи. Тех, кто не причастен к вашему предательству. Более того! Я даже вам двоим дам шанс… крохотный шансик на искупление.

– Крохотный шансик? – с подозрением в голосе повторил Ласькин.

– Суд поединком, – ответил я как само собой разумеющееся. – Я выйду против вас двоих на арене. Победите – и очистите своё имя. А нет… Ну так умрёте достойно, а не в позорной петле.