Текст книги "Рэйк"

С чего начинается утро? С кофе, улыбки, раздражения, объятий, пролитого кофе.

У каждого свое утро, и всегда это утро отличается от предыдущего. Даже если это отличие заключается в мелочи. Хотя в утреннее время понятия «мелочь» не существует.

Утро Сэма всегда начинается одинаково, а именно с мыслей. И мысли эти были всегда под ругань родителей. Они так сильно зациклились каждый сам на себе, что начали видеть друг в друге только минусы. Каждый божий день были крики, ссоры, иногда битая посуда. Но ни Энн, ни Эндрю не признавали, что дело в них самих. Однако, как удачно, что у них есть Сэм. Так удачно, что на точке кипения ссоры, все можно списать на «нерадивого» сына, с которым так тяжело оставаться спокойными, ведь это так больно. И окружающие верили в эту сказку. Только вот на деле, Сэм был всего лишь отмазкой ссор. С ним вот уже долгое время никто особо не разговаривал, только дежурные фразы… В общем утро Сэма Бэйкера всегда начиналось с мыслей под дикие крики. Это утро не стало исключением, разве что…

«И вот я снова проснулся здесь… А интересно, для того чтобы я улетел куда-нибудь далеко-далеко и остался там, сколько раз я должен мечтать об этом? Но нет, по чьей-то злой шутке я продолжаю оставаться здесь, продолжаю просыпаться здесь, продолжаю проживать все это снова и снова…» – Сэм потянулся и настороженно прислушался к необычной тишине.

Но кто же такой, этот Сэм? Нет, то что он сын Энн и Эндрю Бэйкеров мы уже знаем, но на этом ведь все. А что в действительности Сэм представляет собой?

Сэм – мальчик шести лет с глубокими оленьими глазами орехового цвета, в которых скрывается невероятный мир, но этого никто не замечает. Мальчика постоянно обижают дома, но он никому об этом не говорит. А действительно, зачем? Кто его послушает, если все считают асоциальным дураком?

Был ли Сэм действительно асоциален, решать вам.

Но нужно признать – Сэм был довольно необычным ребенком. Даже в младенчестве Сэмми, к примеру, редко плакал. Он не кричал по десятку раз за день, что присуще младенцам, когда они хотят на ручки. Сэмми мог достаточно долго лежать один в кроватке. Практически весь день малыш или разглядывал окружающий его мир, насколько это представлялось возможным, или рассматривал мобиль с веселыми зверушками. Мальчик никогда не требовал внимания родителей к себе. Тех это конечно настораживало, но кое-что темное в их сердцах заглушало тревогу.

Даже не совсем так. Сэмми ни просто не требовал внимания, он старался не привлекать его, потому и не плакал, даже когда было больно или обидно. Хотя один раз за свою маленькую жизнь, Сэм все же плакал.

Мальчику было чуть больше года, он только научился более менее прилично ходить и немного бегать. Сэмми в тот день весело топал по дому, с любопытством озираясь по сторонам своими озорными глазками и счастливо улыбаясь беззубым ротиком. Для сохранения равновесия, малыш придерживался своей маленькой ручонкой за стену. Проходя в очередной раз по просторной кухне, мальчика посетила мысль дойти до стола, находившегося в самом центре кухни, на самом краю которого стояла пластмассовая голубенькая кружечка Сэмми. И стояла она так, что любое столкновение чего-либо со столом опрокинуло бы ее. Кружечку малыша так неосторожно оставил двумя часами ранее Эндрю. Мужчина поставил ее не глядя, уткнувшись в утреннюю газету. Ну а Сэмми не знал о местонахождении своей любимой кружечки. Его вообще в силу возраста не волновали столь серьезные вопросы. Где же были в этот момент родители мальчугана? Должно быть как всегда, занятые каждый своим делом. Но вернемся к Сэму. Мальчишка решил во что бы то ни стало добраться до стола, желательно не шлепнувшись при этом. Своими маленькими ножками он сделал несколько неуверенных шажочков и оттолкнувшись от стены побежал к столу. Благо расстояние было небольшое, а то малыш непременно распластался бы на полу. Но этого не произошло. Мальчик весело похрюкивая добежал до стола, ухватившись за ножку своей цели. Стол слегка качнуло и в следующий момент на пол упала пластмассовая голубенькая кружечка, перед этим с глухим стуком весело отскочив ото лба малыша. Сэм какое-то время удивленно смотрел оленьими глазами на предмет своего обожания, а потом сел на пол и расплакался. Это был день, когда Сэм перестал улыбаться. Родители малыша, прибежавшие на плачь, долго кричали на мальчика. Они не пытались его успокоить, пожалеть. Сорвавшись на ребенке они спокойно вернулись к соим делам. Это был день, когда огонек в оленьих глазах потух.

Ну а сейчас, уже шестилетний Сэм, сидел на своей кровати, вслушиваясь в необычную тишину, лениво потягиваясь, и, наверное, в тысячный раз оглядывая свою комнату. Такая «традиция» появилась у мальчика после того происшествия с кружечкой. Что-то перемкнуло в тот день у мальчика внутри. Внимательный взгляд Сэмми проскользил по белому потолку, довольно большому пластиковому окну, затем бежевым стенам с цветочными медвежонками (как Сэм с раннего детства называл медвежат, отказываясь до сих пор от этой привычки). Далее внимание мальчика переключилось на коробку с многочисленными, в основном мягкими игрушками, в дальнем углу комнаты. Затем компьютерный стол у стены напротив кровати с тремя шифлотами, один из которых до отказа был набит тетрадями и раскрасками, в большинстве не тронутых Сэмом. Другой шифлот был занят цветными ручками и карандашами, а третий вовсе пустовал. На самом столе находился запыленный компьютер, которым никто не пользовался и старый радиоприемник, необделяемый вниманием Сэма, а вот над столом были прибиты несколько книжных полок, битком наполненных разнообразных потрепаных книжек. Вот книжки Сэм любил очень сильно, но увы, родители не баловали ими сына. Взгляд мальчика побежал до шкафа в углу комнаты, находившимся недалеко от двери. Шкаф был довольно большой, хоть вещей в нем было немного, и стоял этот предмет мебели весьма неудачно. Дело в том, что дверь в комнату Сэма открывалась внутрь, и то лишь только приоткрывалась из-за этого шкафа. Заканчивал осмотр Сэм своими пальцами на ногах ну или же цветастым мягким ковром. Тогда его взгляд замирал на продолжительное время. Со стороны могло показаться, что мальчик задумался. Но нет, Сэм просто смотрел расфокусированным взглядом в никуда. Когда родители заметили это, их это напугало, поэтому по утрам к сыну в комнату они не ходили. Они вообще редко появлялись здесь. Все же поведение Сэма со времен младенчества беспокоило их, но они старались не замечать, и у них это неплохо получалось. Хотя поначалу они все таки как-то пытались исправить ситуацию… Если это можно так назвать.

Когда Сэму исполнилось четыре года, в день его рождения, после долгих уговоров пришел детский психолог. Только пообщаться с Сэмом он не смог, так как так и не наладил контакт. Мальчик сначала молчаливо сидел в кресле, глядя вниз, а потом и вовсе встал и ушел в свою комнату. Останавливать его не стали.

Но на протяжении восемнадцати месяцев мистер Пэйринк, тот самый психолог, два раза в месяц наведывался к Бэйкерам. Только все реже мужчина пытался заговорить с мальчиком, задумчиво рассматривая его и кидая красноречивые взгляды на Энн и Эндрю. А пол года назад мистер Пэйринк перестал приходить. В последнее свое посещение он попытался поговорить с родителями Сэма, но безуспешно. Пэйринк разгадал причину молчаливого и понурого состояния души Сэма, но был не в силах чем-то помочь. Или пытался убедить себя в этом. Энн и Эндрю ловко увернулись от неприятного разговора и окончательно махнули рукой на состояние сына.

Сэм же к пяти годам сумел догадаться, что это за странный дяденька, и замкнулся в себе еще сильнее. Ему совсем не хотелось говорить с ним. Страх, что ему не поверят, или просто закроют глаза, не забыв при этом поставить в известность о сказанном родителей, сковывало сердце мальчика каменными тисками.

Таким образом никто так ничего и не узнал.

А Сэм… Он продолжал жить, уходя в свой мир размышлений все глубже. По крайней мере мальчика мысли спасали. Порой он настолько задумывался, что терял ощущение времени. Он мог часами думать об одной маленькой мелочи, стоя у окна в своей комнате. Так же он мог долгое время наблюдать за чем-нибудь. Или наблюдать и размышлять. Неважно за чем именно. Будь это перепалкой родителей, полет бабочки, взмах крыла птицы или что-то еще. В такие моменты Сэм выглядел настолько далеким и прекрасным, но этого никто не видел. Возможно потому что понимали – у Сэма есть что-то такое, что делает его таким уникальным и необыкновенным. И это что-то отсутствует у них всех. Над причиной этого думайте сами.

Выйдя из своеобразного транса, Сэм пару раз мотнул головой и отправился умываться в ванную, которая как и спальни Сэма, Кэти и их родителей находилась на втором этаже дома Бэйкеров.

Бэйкеры были среднестатической американской семьей и могли себе позволить двухэтажный дом с гаражом и небольшой лужайкой.

После водных процедур, Сэмми вернулся в комнату, глянул в окно, оделся потеплее из-за пасмурной погоды и отправился вниз завтракать. Витиеватая лестница из коридора второго этажа вела в гостиную, а уже оттуда можно было попасть в ту самую просторную кухню. Проходя по гостиной, Сэм заметил, что его отец сидит на диване и якобы смотрит телевизор, но его выдает взгляд. Рядом на кресле сидела Кэти и старательно удаляла лак с ногтей.

«Странно все это, – подумал Сэм – Обычно так тихо утро у нас не начинается… Да еще папа… Он ведь не переносит запах этой „ацетоновой дряни“, как он любит говорить.»

– И тебе доброго утра, Сэм! – вырвал мальчика из раздумий голос отца.

Сэм даже слегка затормозил от неожиданности, но отвечать не стал. Нет, родители не то чтобы не общались с ним, но делали они это из крайней необходимости и сокращали колличество слов до минимума.

На кухне, возле окна стояла мать Сэма. Думаю, стоит немного описать внешность Бэйкеров.

Что ж, в доме живет четыре человека, но можно подумать, что их два раза по два, пара из которых появилась из-за некой временной петли. Сэм был как две капли воды похож на отца, а Кэти на мать. Мужская половина отличалась большими оленьими глазами, густым каштановым гнездом на голове,не выделялась грубыми чертами лица, зато при улыбке на щеках обоих появлялись очаровательные ямочки. Женская половина обладала невероятно острыми скулами, холодными голубыми глазами, и струящимся темно-каштановым водопадом прямых волос. Но каждый из Бэйкеров был отличен от другого своим взглядом. В взгляде Кэти застыли злость и жестокость, у Эндрю основательно засело равнодушие, у Энн искрился колючий лед, и только у Сэма был необъятный букет, который он старательно прятал за неосмысленностью происходящего.

Думаете я слишком жестока по отношению к другим Бэйкерам? Что ж это сугубо лично мое мнение. И на него есть причины. Но вернемся к происходящему.

– Доброе утро, мам, – неуверенно произнес Сэмми.

На это женщина лишь кивнула.

Действительно странное утро выдалось у Сэма. Он привык, что утро начинается с криков, заключавшихся последние года два, с выяснения кто больше виноват в равнодушии и непричастности к жизни сына. А если мальчик что-нибудь спрашивал или пытался сказать, на него кричали.

Придавшись таким невеселым воспоминаниям, Сэм потянулся было в шкаф за своими любимыми хлопьями, которыми всегда завтракал, как его прервал голос Энн:

– Милый, хлопья закончились еще вчера. Твой отец все уничтожил. Ты можешь сходить в магазин или же я могу приготовить тебе яичницу с беконом.

Сэм на пару секунд опешил.

– Я пожалуй схожу в магазин, – наконец сказал мальчик.

«А еще поразмышляю над вашим весьма странным поведением сегодня – продолжил мальчик уже мысленно. – Когда ты последний раз так нежно и беспечно разговаривала со мной? Вообще обращалась ко мне? Заботилась?»

Энн внимательно посмотрела на сына и кивнула, слегка улыбнувшись, что вогнало мальчика в еще один небольшой ступор. Затем миссис Бэйкер ненадолго вышла из кухни и вернулась, протягивая мальчику пару купюр.

Сэм лишь мысленно хмыкнул. Денег было как всегда ровно столько, сколько нужно было. Еще одна особенность Бэйкеров. Никаких карманных расходов. Только по праздникам, и то невсегда. Даже для Кэти, хоть ей уже было пятнадцать, а значит тот возраст, когда что-нибудь да необходимо приобрести. В таких случаях Бэйкеры, если считали, что вещь не безделушка, покупали ее сами. В иных случаях следовал жесткий отказ. И Кэти ничего не оставалось порой, как немного подворовывать у собственных родителей.

Забрав деньги, мальчик отправился в магазин, что находился не так уж далеко от дома, на углу соседней улицы. Весь путь до магазина и обратно мальчика не покидали навязчивые мысли. Что произошло с родителями за ночь? А может все осталось как раньше, и все происходящее лишь пелена? И улыбка Энн… Сэм плохо помнит, когда мать последний раз улыбалась ему… Стоп! Почему он не обратил внимания на ее глаза, точнее взгляд в этот момент? Сэм всегда распознавал истинное лицо у любого человека. Все эти маски, что люди всегда носят, не существовали для него. Как бы люди не старались спрятать свои настоящие эмоции, Сэмми всегда смотрел глубоко в глаза, чего никто почему то не замечал, и видел многое, что происходит у человека в душе. Почему же он не взглянул в глаза матери? Его настолько сильно выбила из колеи ее улыбка? Вполне возможно. Нужно быть осторожнее.

Мальчик настолько углубился в мысли, что не сразу услышал вопли, доносившиеся из его дома. На крыльце он резко затормозил и сменил пункт направления. Подкравшись к окну из кухни, откуда и доносились душераздирающие вопли, мальчик осторожно заглянул внутрь. По разные концы стола стояли Энн и Эндрю, а недалеко от них устроилась Кэти, с ухмылкой наблюдавшая за перепалкой родителей.

– Посмотри! Из-за твоего равнодушия твой сын не хочет есть твою же стряпню! – орал Бэйкер-старший.

– О, из-за меня?! – кричала в ответ Энн. – Смею напомнить, что он и твой сын тоже! Ты виноват в этом всем не меньше!

– Ох, и что же ты имеешь ввиду?! Не я мать, что совсем не принимала участия в жизни сына! Не я мать, что прекратила все попытки расшевелить его, разбудить в нем человека!

– А почему ты спихиваешь это все на меня?! Почему ты не вмешался, Когда это было нужно?! Знаешь, ты тоже далеко не святой!

– О, вот не нужо сейчас! Вспомни-ка мистера Пэйринка. С кем из нас он хотел поговорить, но кто увильнул от этого? Неужели я?!

– Чего ты хочешь этим добиться?! – еще сильнее закричала Энн. – Если уж на то пошло, Сэм изначально был не таким!

– Тем не менее ты – мать! Ты могла как-то повлиять на все это! Изменить! Но нет, ты слишком занята собой, чтобы уделить время Сэму! Ты халатно относишься к воспитанию! Даже Кэти! Ты…

– О, а вот про Кэтрин не надо ничего говорить мне! – зло перебила Энн супруга. – Она всегда была твоей маленькой принцессой! Ты никогда не давал попрекнуть ее до тринадцати лет! И посмотри, что с ней стало!

– Ну, что ты, – возразил Эндрю – То, что наша дочь выросла надменной, истеричной стервой… По мне так это в ней твои гены играют. И что-то я никогда не замечал в тебе стремления направить дочь на путь истинный!

– Что?! Да как ты?.. Да я…

– Да как вы оба смеете?! – взвизгнула Кэти и стремглав выбежала из дома.

Но родители девушки этого не заметили. Сэм даже посочувствовал сестре.

– А знаешь что? – неожиданно спокойно задала вопрос мужу Энн, словно сдувшись как воздушный шарик. – Раз уж ты задел тему воспитания. Ты думаешь, что только мать должна ставить детей на путь истинный, как ты говоришь? Только она должна читать им сказку о добре и зле? Так вот, открою тебе тайну, милый. У тебя точно такие же обязанности, как и у меня! И не смей отрицать это! Ты отец! Поэтому твоей вины в том, что наш сын выглядит как полоумный, а дочь – истеричная дура, ничуть не меньше!

С этими словами женщина резко развернулась и вышла из кухни, не дав и слова сказать яростно хватающему ртом воздух мужу.

«Ну вот, меня не было каких-то пятнадцать минут, а все успело встать на круги своя.» – хмыкнул Сэм и направился внутрь дома.

***

С чего начинается утро? С кофе, улыбки, раздражения, объятий, пролитого кофе.

У каждого свое утро, и всегда это утро отличается от предыдущего. Даже если это отличие заключается в мелочи. Хотя в утреннее время понятия «мелочь» не существует.

На ранчо «Звезда западного счастья», что расположено в штате Техас, недалеко от Далласа, каждое утро начинается с дикого веселья.

Этому способствовали обвалившаяся крыша курятника, снесенная перегородка в загоне у телят резвым жеребенком, с кричащим о его характере и повадках именем, и лужи, расположенные по всему дому хозяев, где проживали не только сами хозяева – мистер Стоунхэн и Роуз Рэйчел, а так же некоторые работники ранчо. И все из-за прогнившей крыши. О, и похожая ситуация с крышей присутствовала в коровнике, сарае и конюшне.

По словам Тома Хонгера всех этих неприятностей можно было бы избежать, не болей кое-кто растеренностью, невнимательностью и криворукостью. А именно Пол Уинстон.

К слову, Том Хонгер – местная звезда. А ведь всего три или четыре года назад был всего лишь гостем в этих краях.

Том на тот момент был без определенного места жительства, и скитался по миру в роли разнорабочего. Мужчина направлялся из Ирвинга в Даллас на своем стареньком «пикапе», и так сложилось, что его путь лежал в паре милях от вышеуказанного ранчо. Дорога лежала среди полей, и имела немногочисленные развилки, и вот на одной из них мужччина увидел примечательную картину, что заставила его остановиться. Небольшой толстенький человечек в строгом сером костюме и шляпе, что только это было весьма странно наблюдать в такой местности, пытался что-то отобрать у уже довольно взрослого вороного жеребенка, который как-то весело скакал вокруг человечка. И если жеребенок был настроен весьма дружелюбно и заинтересованно, о чем говорили навостренные ушки, то человечек, несмотря на отсутствии агрессии у лошади, явно испытывал страх. Вот жеребенок спокойно стоит на месте. Человечек осторожно, бочком подкрадывается к лошади, протягивает руку. Жеребенок сразу же отскакивает в сторону и обратно к человечку, отчего последний дергается и неуклюже пятится назад с риском упасть. Подобным образом заканчиваются все попытки человечка отобрать у жеребенка… тряпку.

Но Том не единственный зритель этого зрелища. Чуть подальше от веселой парочки стоит почти такой же как у Тома грузовичок, на капоте которого расположилась девушка, со спокойной улыбкой наблюдающая за происходящим. К ней Том и направился. Девушка оказалась дочерью человечка.

От Кэрри, этой самой девушки, Том и узнал о ранчо Уинстонов (фамилия Кэрри и соответственно ее отца, Пола), о невероятной трусости и пугливости Пола по отношению пожалуй ко всему, а не только к лошадям. Кэрри рассказала Тому, что когда она была совсем малышкой, мать бросила их с отцом и укатила в Лос-Анджелес. Полу тогда нелегко пришлось. Он испугался возложившейся на него ответственности и даже подумывал устроить девочку в приют, но мистер Стоунхэн – настоящий владелец ранчо, не позволил произойти этому. Он настоятельно попросил оставить девочку и пообещал помощь в воспитании, как материальную, так и моральную. Слово свое он сдержал. Кэрри росла храброй, любопытной, целеустремленной, полностью противоположностью своего отца. Всегда любила приключения и устроить хаос. Пол же предпочитал упорядоченность, какое-то постоянство. И он был невероятно труслив. Он боялся всего, начиная от налоговой инспекции и заканчивая треснувшей веткой под собственной ногой. И Кэрри его за это презирала. Все это девушка рассказала Тому и глазом не моргнув. И лишь после такого интересного и на первый взгляд, ненужного потока информации, девушка внимательно рассмотрела незнакомца. А на что посмотреть определенно было. Впрочем как и самому мужчине. И смотрелись эти двое весьма гармонично.

Кэрри – обаятельная девчушка лет четырнадцати, с длинными русыми волосами, аквамариновыми озерами вместо глаз и обворожительной, еще детской улыбкой. Одета она была, в отличии от отца, более прилично для даннной среды обитания: рваные джинсы, поношенные кеды, футболка со стертым принтом какой-то группы и красовавшаяся на голове девушки ковбойская шляпа. Том же представлял собой высокого, довольно красивого смуглого мужчину лет тридцати с волосами цвета высушенной соломы, и ясными голубыми глазами. На мужчине красовались высокие ковбойские сапоги, джинсы, рубашка под цвет глаз, красный нашейный платок, ковбойская шляпа и еще через плечо было переброшено лассо, которое он придерживал правой рукой.

Когда зрительное знакомство друг с другом закончилось, блондин поинтересовался у девушки, что происходит на данный момент.

– О, это обычное дело, – с радостью ответила Кэрри. – Мы направлялись в город, запастись провизией, но кажется, нашей старушенции все же пора на пенсию. Мы и пяти миль не проехали, как машина заглохла. Папа решил посмотреть, не заключается ли проблема в моторе, а свой платок, которым обычно промокает лицо из-за обильного потовыделения, он положил в карман пиджака и не заметил, что немаленькая такая часть свисала наружу. Этого черного хулигана мы нередко видим возле нашего ранчо. Он постоянно норовит напакостить отцу. Как он сейчас оказался здесь, я понятия не имею. Пока мы ехали я его не наблюдала. Мы даже не знаем чей он и откуда. Все соседи утверждают, что это мустанг, но…

– Мустанг? – перебил Хонгер девушку, продолжая внимательно наблюдать за вороным пакостником и отцом Кэрри.

– Да, все так утверждают, но я не думаю, что они правы. И не думаю, что у него есть хозяин.

– И почему же? Взгляни на него, он не боится твоего отца, но и агрессии не проявляет.

– Вот именно! – воскликнула девушка. – Столько времени мы пытались найти его хозяев, но соседи утверждают, что он им не принадлежит, да и объявления о пропаже вороного жеребенка нет ни в нашем, ни в соседних округах.

– Да, это странно… Может, действительно мустанг, а такое его поведение… Можно объяснить его возрастом и тем, что он возможно отбился от своего табуна.

– Это глупость, – продолжала стоять на своем девушка. – Почему табун не вернется за ним? А дикий табун у нас всего один. И пару раз я видела, как этот озорнец наблюдал за ними с холма. Просто наблюдал. А через пару минут уносился прочь в другом направлении, в сторону леса.

– Может домой?

– Говорю же вам! – вспылила девушка. – Нет у него хозяев. Все молчат. А отшельников у нас тем более нет. Людей немного, даже среди соседей. Невозможно не знать в лицо. Даже если отшельник, ему же нужно…

– А как насчет мустанга-отшельника? – перебил Кэрри блондин и тепло улыбнулся. – И давай на «ты». И ты сказала леса? Что ж, довольно интересно. Но давай пока оставим все это. Сейчас лучше помочь твоему отцу.

– Как ты собираешься это делать? – спросила тишину девушка, сверля взглядом спину блондина, котоый переместил лассо на локтевой изгиб.

Том, нисколько не стараясь быть незаметным, подходил уже совсем близко к жеребенку, от которого это не осталось незамеченным. Все свое внимание животное тут же всецело подарило этому странному человеку, который приближался глядя коню в глаза. Приближался человек уверенно и быстро, но как ни странно, никакой опасности жеребенок не почувствовал и остался стоять на месте. А Том и не хотел вредить. Блондина удивило, что когда он подошел вплотную к вороному красавцу, тот все так же смирно стоял, заинтересованно наблюдая за Томом и пожевывая злосчастный платок. И если изначально Хонгер планировал как можно быстрее забрать тряпку, при необходимости исспользуя лассо, то взглянув в глаза коня… Том растерянно замер. В них плескалось что-то, что блондину еще никогда не приходилось видеть. Ни у человека, ни у зверя. Да, и у других лошадей, с которыми мужчина немало проработал, такого не встречал. Глядя в глубокие чарующие омуты карих глаз жеребенка, вспоминались почему-то многочисленные легенды об ангелах и все, что связано с ними. Была в глазах жеребенка какая-то сила, что заставляла забыть все переживания, сглаживала рваные раны души, даже старые, словно эта сила лечила. Ее невозможно с чем-либо сравнить. Единственное сравнение, и то не совсем удачное – это сочувствие в перемешку с заботой и стремлением помочь. И еще в этих невероятных глазах плескалась детская ранимость и плохо скрытая боль. Словно зачарованный, Том не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, протягивает свободную от лассо руку и подносит ее к носу жеребенка. И пока тот обнюхивает предложенную конечность, другой рукой, через которую все еще было перекинуто лассо, мужчина осторжно берет кусок платка, слегка тянет и тихим, спокойным, даже нежным голосом шепчет всего одно слово:

– Отпусти.

На удивление, лошадь слушается моментально. Платок полностью оказывается у Тома, после чего тот рукой с платком осторожно похлапывает коня по шее и повторяет:

– Вот так, малыш, молодец. Хороший мальчик.

И еще каких-то несколько секунд мужчина разговаривает с животным, гладит его. Но в один момент на жеребенка словно сходит озарение. Он отскакивает от Тома и как-то жалобно заржав, уносится прочь. Хонгер с минуту смотрит в след необыкновенному созданию, пока его не прерывает голос.

– Кхм, эм… Мистер! А ведь вы первый, кому удалось приблизиться к этому четвероногому чудовищу без ущерба для себя! Так вы его еще и приласкали! – с восхищением произнес Пол. – Позвольте представиться – Пол Уинстон, владелец одного чудного ранчо недалеко отсюда. А это моя дочь Кэрри. Эм… Было бы чудесно, если бы и вы представились, а то я даже не знаю, как обращаться к моему спасителю.

– Том Хонгер. Это все, что вам стоит знать, – произнес блондин, протягивая платок владельцу. – Я мог бы помочь с машиной.

– Ах, там уже ничем не поможешь. Двигатель заглох намертво. Еще и спустило заднее колесо, – вздохнул отец Кэрри, не сумев скрыть омерзения на лице, соприкоснувшись с обслюнявленной частью платка.

– Что ж, – улыбнулся Хонгер, глядя на горе-собеседника. – Тогда могу предложить подвезти вас до ранчо. В город я не планирую возвращаться.

– О, мы с радостью примем это предложение, – Пол вернул улыбку, но какую-то испуганную. – Так вы из Ирвинга?

– Чур, я в кузове! – взвизгнула Кэрри, не давая Тому ответить., за что мужчина мысленно поблагодарил девушку. Разговаривать ему сейчас совсем не хотелось.

– Дети такие дети, – промямлил, словно извиняясь Уинстон.

Хонгер лишь кивнул Кэрри.

До самого ранчо дорога проходила в молчании. У Тома никак не выходил из головы жеребенок. Этот взгляд… В мыслях проскочила улыбчивая девушка и ее неуклюжий отец. По сердцу потекло тепло и блондин мотнул головой.

«Да брось, старина, – одернул себя мужчина. – Сейчас довезешь Уинстонов и отправишься дальше своей дорогой. Или мало ты обжигался? В конце концов ты их забудешь так же, как и остальных. Нужно только время.»

Конечно, откуда несчастному Тому было знать, что по прибытии на ранчо, Кэрри пулей полетит к мистеру Стоунхэну, взахлеб рассказывая о смелом новом знакомом. Стоунхэн в свою очередь заинтересуется мужчиной. Выйдет, поприветствует его, пригласит на чай (и почему Том не отказался? Хотя на самом деле он прекрасно знает причину своего согласия), затем ссылаясь на вечер, предложит остаться на ночь. Затем окажется, что не хватает рабочих рук, поступит предложение недельку подработать. Потом еще недельку. Потом месяц, еще один месяц. И как-то незаметно для всех, и в первую очередь для себя, Том становится неотъемлемой частью жизни ранчо. Словно он был недостающим пазлом в общей картине. Все реже просьбы остаться подработать, так как все реже Том стремится отправиться дальше «своей дорогой». И вообще Том уже давно перестал считать, что ему куда-то надо. Возможно потом, но не сейчас. Здесь слишком хорошо. «Это определенно стоит того, чтобы обжечься еще раз.» – твердит сердце блондина. И разумеется Том слушает его.

Что же касается жеребенка… Ну он в свою очередь появился на ранчо через две недели после случая с платком. И вороной озорнец явно опешил, как только увидел своего нового знакомого. И все свое внимание снова подарил несчастному блондину. Пакостил вороной теперь исключительно для Тома. То перегородку снесет, выпустив еще совсем маленького Ураганчика, то прогрызет мешок с яблоками или кормом, то еще что-нибудь. А потом стоит довольный в тени деревьев и наблюдает, как у Тома глаз дергается.

И спустя столько лет ничего не изменилось. Уже далеко не маленький вороной озорнец делает гадости Тому. А Том… Он обрел семью. Стал хорошим другом и советником для Стоунхэна, опорой для Кэрри, и отличным руководителем на ранчо. Его уважали и признавали в нем настоящего лидера, которого им так не хватало все это время. И вообще блондина признали незаменимым членом. Он мог выполнять и работу бухгалтера, и конюха, и тренера Кэрри и молодых лошадей.

Кэрри была больше всех в восторге от Хонгера. Девушка ловила каждое слово, каждое движение мужчины. Сначала все над этим посмеивались, но после небольшого собрания, которое Том и организовал, перестали обращать на это внимание. Кэрри так и не узнала, что мужчина отчитал всех за такое ребячество и потом два дня кроме нее ни с кем не разговаривал.

Да и с приездом Тома на ранчо дела пошли в гору. Установился график, порядок. Вот только последние пару месяцев блондин отсутствовал. Он уехал в соседнее поместье. Там умерла хозяйка, и мужчина взял на себя ответственность помочь обосноваться наследникам на новом месте.

И вот по возвращении домой, блондин обнаруживает курятник, что разваливался из-за Ураганчика. Об этом Том узнал от Кэрри и других работников. Видите ли малыш любил во время прогулки кур налетать на курятник и с интересом наблюдать за паникой птиц и разъезжающимися стенами их дома. Так же Том обнаружил в конец того же обнаглевшего Ураганчика, который недопустимыми дозами пожирал корм из огромного мешка, лужи и сырость в помещениях и еще вагон с тележкой неприятностей. И ни к одной из них Чертенок, как назвал Том уже взрослого жеребца, у которого пару лет назад отбирал платок, не был причастен. Об этом мужчине так же сообщили работники. Оказывается, с момента уезда Тома Чертенок не появлялся, и ни от кого не укрылось, что эта новость огорчила Тома и придала его и без того нерадужному настроению еще больше мрачности.

– Мистер Уинстон! Меня не было каких-то два месяца! – рычал разъяренный блондин на перепуганного Пола. – А у меня складывается ощущение, что я приехал сюда впервые, разве что картина еще плачевней!