Текст книги "Рыжая, шальная, любимая…"

Элизабет ХАРДВИК
РЫЖАЯ, ШАЛЬНАЯ, ЛЮБИМАЯ…

Пролог

Она до смерти устала от всех этих взглядов. Жадных, любопытных, бесстыжих, раздевающих, подглядывающих, ворующих…

Жаль, что на пляж нельзя приходить в чадре. То есть можно, но зачем тогда сюда идти? Она хихикнула, представив себе заголовки газет:

НЕСРАВНЕННАЯ МЕГГИ ПРИНЯЛА МУСУЛЬМАНСТВО ПОСЛЕ НЕУДАЧНОЙ ПЛАСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ…

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ МЕГ СТАНОВИТСЯ ЖЕМЧУЖИНОЙ ГАРЕМА…

Фу, какие глупости. Надо забыть про газетчиков, сплетни, слухи, кино…

Кому ты нужна в гареме, моя дорогая! Тебе-то отлично известно, что «Великолепной Мег» уже исполнилось пятьдесят четыре года, тридцать пять из них она провела в кинобизнесе, крутясь как белка в колесе и раздражая своего отца и всю свою семью. Да, она унаследовала фамильное упрямство своего рода. Да, она всегда поступала так, как подсказывало ей сердце. И всех мужей своих она любила, слышите вы, любила!

Вот и осталась одна.

Настойчивый взгляд преслёдовал женщину, раздражал, выводил из себя. Наконец она решилась резко осадить не в меру настойчивого поклонника. Резко села в шезлонге, отбросила за спину черные как смоль волосы и вскинула на незнакомца холодные синие глаза.

И тут же забыла, что хотела сказать.

Высокий, очень стройный худощавый, черноволосый, как и она сама, но волосы сильно тронуты сединой, немолодой, но… самый замечательный на свете мужчина смотрел на нее с таким детским восхищением, с такой задумчивой нежностью, что она буквально потонула в этом взгляде. Она забыла обо всем на свете. Почему-то ей, взрослой, умудренной самым разнообразным опытом женщине, актрисе, в конце-то концов, казалось, что этому мужчине можно довериться, можно положить ему на грудь голову и стать слабой, женственной и беспомощной – он обязательно защитит, укроет и будет ее оберегать…

Она не представляла, что это чувство еще может вернуться к ней, однако приходилось смотреть правде в глаза.

Кинодива влюбилась, словно школьница, с первого взгляда в абсолютно незнакомого мужчину. Здесь, на пляже в Пасадене. Прямо сейчас, в течение нескольких секунд.

Худощавый мужчина встал, церемонно поклонился ей… и пошел прочь. Сердце Мег сдавил ужас. Сейчас он исчезнет, растворится на шумных улочках древней Пасадены, и она никогда больше не увидит этих зеленоватых глаз, спокойных и добрых, полных искреннего восхищения!

Говорят, когда шотландцев крестили, добрый Боженька разрешил им понемножечку колдовать, а уж кто не умел колдовать, тот наверняка умел предсказывать будущее – втайне от святых отцов. Иначе им было не прожить в суровых и прекрасных меловых скалах Лоссарнаха.

Достойная дщерь древнего шотландского рода, Мег отчетливо поняла, что по горячему песку от нее уходит ее судьба, ее закатная и самая настоящая любовь.

Знаменитая актриса метнулась вслед за незнакомцем, схватила за руку и, когда он с удивлением и радостным недоверием посмотрел на нее, вдруг по-настоящему смутилась, покраснела и прошептала:

– Умоляю, только не уходите… Простите меня… Просто мне кажется, что я вас люблю!

Глава 1.

Бах! Трах!

– Проклятье!

Артур поднял голову, оторвавшись на мгновение от писем, которые ему нужно было подписать, и прислушался. Такое впечатление, Что где-то рядом разбился бокал, Или окно. А потом кто-то выругался. Дзинь!

– Тысяча проклятий! Артур положил ручку на стол и двинулся к дверям, откуда доносился звон. Столовая соседствовала с его кабинетом.

Несколько раньше он обедал там с двумя своими партнерами по бизнесу – Артур находил, что совместное принятие пищи очень благотворно влияет на подписание выгодных контрактов. Обед закончился уже пару часов назад, но стол был все еще накрыт. В комнате никого не было.

Кто-то невидимый произнес:

– Будь оно все проклято! Нужно убрать эти два бокала. О дьявол!

Последнее прозвучало, как крик боли.

Артур, сильно заинтригованный, медленно обошел огромный дубовый стол и наконец, обнаружил источник звуков и криков, Из-под стола виднелась чья-то светло-рыжая шевелюра. Загадка разрешилась просто – это была девушка, пришедшая сделать уборку после обеда, явно из того же ресторана, откуда прибыл и обед. Одна из официанток мсье Жюля, надо полагать. Артур почти не помнил ее появления во время обеда, что неудивительно, учитывая важность проходивших переговоров, однако рыжие волосы запомнил. Девушка выпрямилась и хмуро уставилась на свою левую руку, по которой струилась кровь. Артур кашлянул.

– Вы… вы порезались?

Он ожидал любой реакций, но только не такой: девушка подскочила на месте и уронила очередной бокал. Артур в отличном броске поймал богемский хрусталь, не позволив бокалу присоединиться к двум своим невезучим собратьям, валявшимся в виде груды сверкающих осколков под столом.

– Вы что, хотели, чтобы из вашей зарплаты вычли стоимость трех, а не двух бокалов? Ладно, неважно. Сильно порезались?

Он шагнул к девушке, намереваясь осмотреть порез, но та проворно спрятала руку за спину и уставилась на него блестящими зелеными глазищами.

– Мне очень жаль, если я вас побеспокоила, мистер Фергюсон. Я хотела убрать со стола и… и… разбила их. И я…

Дальнейшее осталось неизвестным, ибо девушка разразилась потоками слез. Артур даже вздрогнул при виде такой бурной и трагической реакции. Его темные брови слегка сдвинулись. .

– Ну-ну, не стоит так уж расстраиваться. Это всего лишь пара бокалов. Не думаю, что мсье Жюль зажарит вас за это на вертеле. Он не гоблин, а вполне милый человек, насколько мне известно.

Мсье Жюль довольно часто обслуживал деловые обеды и вечеринки, которые Артур Фергюсон устраивал в офисе для своих партнеров. Точнее, это делали его официанты, и хотя рыжей девушки Артур раньше не видел, она, видимо, дорожила своей работой у мсье Жюля и боялась потерять ее.

– Знаете что… скажите мсье Жюлю, что их разбил я.

Артур не переносил женских слез. Видеть не мог. Он нахмурился, вспомнив недавнюю (всего полгода назад) историю с Сильвией. О, как она рыдала, но это были совсем другие слезы – слезы злости, досады, обиды, слезы, вызванные его сообщением о том, что их отношения порваны. Сильвия даже, помнится, швырнула в него вазой с цветами.

Артур скривился от неприятных воспоминаний. Рыжая девушка отчаянно затрясла головой.

– Я не могу сделать этого. Он включит стоимость бокалов в ваш счет, а это нечестно!

Честно… нечестно… честно… Не слишком часто приходилось Артуру слышать эти слова. Кроме того, неужели два бокала разорят мультимиллионера Артура Фергюсона?

Девушка попыталась вытереть слезы, но вместо этого размазала кровь по лицу. Прошипела что-то сердитое себе под нос и начала шарить по карманам в поисках платка. Пожалуй, именно в этот момент Артур впервые внимательно посмотрел на нее.

Невысокая – вряд ли достанет ему до плеча – и худенькая, стройная, в черных джинсах и светлой блузке, выгодно подчеркивающей высокую грудь, рыжие волосы до плеч обрамляют миловидное личико, усыпанное веснушками. Впрочем, нет: веснушками были усыпаны только высокие скулы и вздернутый носик. Зеленые глаза, огромные блестящие, над ними черные ресницы, чувственные губы, решительный – пожалуй, чересчур решительный для официантки – подбородок с ямочкой. Короче, носи она крахмальный фартучек и юбку покороче, Артур улыбался бы ей весь обед. Кстати, а чего это он улыбается сейчас? И почему улыбается она?

Надо признать, эта улыбка сквозь слезы превратила рыдающую девушку в рафаэлевского ангела, лукавого, шаловливого и невыносимо хорошенького. Настолько хорошенького, что дыхание у Артура перехватило.

– Во всяком случае, спасибо за ваше предложение насчет бокалов. И, как вы правильно заметили, они не стоят того, чтобы расстраиваться из-за них.

Рыжая нахалка улыбалась, осенило Артура, потому что прекрасно понимала, какое впечатление она произвела на него. Он нахмурился и безуспешно попытался стать холодным и гордым воротилой с Уолл-стрит.

– Так о чем же вы, в таком случае, рыдали?

Улыбка сбежала с ее лица, и веснушки побледнели, отчего у Артура почему-то испортилось настроение.

– Я… я порезалась.

– Но кровь уже не идет. Похоже, порез не слишком серьезный.

Артур подумал, что потратил на девицу уже достаточно много своего драгоценного времени, и решительно произнес:

– Я позову свою секретаршу, она заклеит вам палец пластырем. Пойдемте, я покажу, где можно вымыть руку. И лицо, кстати, тоже.

Она машинально провела рукой по щеке.

– Я уже говорила, мне жаль, что побеспокоила вас.

О, если бы она знала, насколько сильно она его побеспокоила!

– Как вас зовут?

– Джолли.

Она шмыгнула носом, и глаза опять подозрительно заблестели. О боги, только не это! И разве Джолли – не мужское имя?

– Ваш отец хотел мальчика?

– Между тем, что он хотел и что получил в итоге, большая разница.

При этих словах зеленые глаза сердито сверкнули. Секунду спустя она повергла Артура в глубочайшее изумление своим вопросом.

– Вы женаты, мистер Фергюсон?

– Я… вообще-то… так получилось, что нет.

– Я так и думала. Я вообще много раз замечала, что женщины становятся похожи на своих мужей, а мужчины – на своих…

– Послушайте, Джолли, я полагал, что вы здесь для того, чтобы накрыть на стол, убрать с него и отправиться домой, а вовсе не для того, чтобы проводить сеанс психоанализа!

Получилось резковато, но она сама виновата. Артур Фергюсон был полностью выбит из колеи. День так хорошо начинался! Прекрасный ланч, удачные переговоры, а впереди еще ужин с хорошенькой блондинкой, с которой они познакомились буквально накануне… Все это улетучилось неведомо куда, осталась только рыжая незнакомка, у которой порезан палец.

Джолли смутилась и покраснела.

– О, простите меня! Я просто сама не своя сегодня.

С этими словами она спрятала лицо в ладони и разрыдалась в голос. Этого Артур вынести уже не мог. Он решительно шагнул к ней и заключил ее в объятия.

Какая же она была маленькая! Рыжие волосы были шелковыми на ощупь, а плечи – такими хрупкими, что он даже испугался, как бы не сделать ей больно. Птичка! Маленькая, рыжая, пугливая, да еще и раненая птичка. Малиновка.

Что он делает, кто-нибудь может сказать? Она официантка! А если кто-нибудь войдет и увидит их вместе?

– Э… Джолли…

В ответ она только теснее прижалась к нему, спрятав пылающее личико у него на груди. Артур беспомощно огляделся. Теперь он уже желал, чтобы кто-нибудь вошел и разрешил эту идиотскую ситуацию за него.

Кое-как ему удалось вытянуть из кармана носовой платок, и девушка мгновенно схватила его, а затем деликатно высморкалась.

Ну почему они все так любят рыдать в его присутствии?

– Правда, простите меня. Я сегодня получила очень плохие известия, как раз перед выходом из дома. Обычно я не рыдаю на груди у незнакомых мужчин.

Она улыбнулась, и Артур тоже смог изобразить некое подобие улыбки на своем ошарашенном лице. Кстати, при виде этой улыбки дыхание у него снова перехватило. Что же за ужасные новости могла получить эта девушка?

– Ничего, все в порядке. А я могу чем-нибудь помочь?

Он чуть сам себе язык не откусил. Да что с ним такое!

Артур Фергюсон вырос в огромной семье. В типичной шотландской семье, где всем заправлял дед, ему поддакивала мать Артура, ей подыгрывали две его родных тетки, а под ногами вертелись кузины и кузены, сосчитать которых было выше его сил. Свой дом в Лондоне Артур не без основания считал цитаделью покоя и оплотом тишины и старался по возможности избегать шумных вечеринок и светской суматохи. Он любил покой и одиночество.

Именно поэтому сейчас он недоумевал, что заставляет его принимать участие в судьбе совершенно посторонней девицы, которая сморкается в его носовой платок и пачкает кровью его белоснежную рубашку.

Джолли печально улыбнулась.

– Вряд ли вы сможете мне помочь, но спасибо за то, что предложили помощь.

Теперь он чувствовал досаду, потому что она явно не желала рассказывать, в чем дело.

– Знаете, говорят, что проблемами лучше делиться, тогда они становятся меньше.

– Я не думаю, что вам это будет интересно.

– А вы попытайтесь.

Джолли еще раз шмыгнула носом.

– Я не… Ладно. Это все Огги… то есть мсье Жюль. Он будет не слишком доволен, если узнает, что я обсуждаю его частную жизнь с одним из его клиентов.

Мсье Жюль? Огюст Жюль Лавернье? Откуда молоденькой официантке знать имя своего хозяина? То есть такое имя, которое… которое могла бы употребить женщина, находящаяся с мсье Жюлем в куда более близких отношениях! И эти слезы.

Мсьё Жюль и Джолли?

Артур не мог скрыть своего изумления. Девушке было явно немногим больше двадцати, а мсье Жюлю никак не меньше пятидесяти. Весна и Осень. Нет, все возможно и все бывает, но…

В любом случае, Артур Фергюсон не собирается лезть в личную жизнь мсье Жюля.

– Пожалуй, вы правы. Мне не стоит вмешиваться. Я позвоню насчет пластыря.

– Мистер Фергюсон!

– Да, Джолли?

– Спасибо.

Она улыбнулась, и сердце вновь подпрыгнуло у Артура в груди. Бежать, бежать немедленно!

* * *

В кабинете до него дошло, что это и в самом деле было бегство. Неужели от этой девчонки Джолли? Смешно.

Просто он устал от женских слез. Он их не выносит. Он терпеть не может, когда женщины рыдают у него на груди и пачкают ему рубашку кровью из порезанного пальца. Зарубите себе это на носу!

Что подумал о ней Артур Фергюсон? Джолли даже застонала, правда, тихонько.

Она целый день пыталась сдерживать себя и гнала мысли прочь, накрывая стол для богатого клиента. Ей почти удалось не думать… но потом все пошло кувырком, два бокала разбились, и это показалось Джолли наимрачнейшим символом ее разбитой вдребезги – так она считала – жизни.

Но даже если и так – все равно, она не имела права голосить у Артура Фергюсона на груди, не говоря уже о том, что рубашку ему придется выкинуть.

Джолли мрачно взглянула на мокрый комочек ткани, судорожно зажатый в кулаке. Его платок. Нужно будет его постирать, отгладить и послать мистеру Фергюсону по почте. Нет, конечно, он не разорится на платке, но тут дело принципа. Она…

– А вот и мы! Артур сказал нам, что у нас случилась маленькая авария!

Секретарь мистера Фергюсона, Долли Бэнкс, была миловидна, дружелюбна и смешлива, а, кроме того, обожала заменять все местоимения на одно емкое «мы».

Джолли с тоской подумала, что самой большой аварией мистер Фергюсон, наверняка, считает ее саму. Господи, как стыдно!

– Ничего страшного. Хватит маленького кусочка пластыря. Спасибо. Кстати, вы не могли бы подсказать мне размер рубашки Ар… мистера Фергюсона?

Светлые брови Долли взлетели вверх в веселом изумлении.

– Размер рубашки?

Нет, пожалуй, придется выяснять это другим способом.

– Не имеет значения. Простите. Я сейчас закончу убираться и уйду.

– Отлично. Мы тогда пошли?

Долли скрылась за дверью с тем же веселым изумлением на лице, а Джолли принялась за работу. Она довольно быстро сложила все в специальные корзины, и даже осколки разбитых бокалов завернула в газету и спрятала туда же.

Везло ей сегодня, как утопленнице! У самого лифта она вновь столкнулась с Артуром Фергюсоном и только тихонько вздохнула, заметив выражение паники на его привлекательном худощавом лице. Еще бы, он совершенно справедливо опасается входить с ней вместе в лифт. Мало ли, что она может выкинуть, когда двери закроются и они останутся наедине в тесной кабине! Джолли робко прошептала:

– Привет…

– Джолли?

Он с явным нетерпением дожидался лифта. Наверняка позвонит мсье Жюлю и попросит его больше никогда не присылать эту ненормальную официантку. Неважно, она и так больше никогда не придет. Просто сегодня не хватало персонала.

Свой ресторан мсье Жюль открыл пять лет назад и очень быстро завоевал симпатии многих важных клиентов. Его кухню и обслуживание ценили так высоко, что довольно быстро установилась практика сервировки обедов на дому или в офисе. Заказы делались чуть ли не за несколько месяцев, ибо ценителей настоящей французской кухни в Империи хватало.

К несчастью, именно сегодня выяснилось, что едва ли не половина обслуги заболела гриппом, так Джолли и попала в дом Артура Фергюсона.

Невеселые раздумья девушки были прерваны деликатным покашливанием молодого миллионера.

– Позвольте мне помочь…

– Нет, что вы, в этом нет никакой необходимости…

Однако он просто подхватил обе корзины и посторонился, пропуская ее в лифт. Джолли забилась в угол кабины и подсматривала за ним сквозь ресницы.

Высокий, худощавый, прекрасно сложен. Синие глаза, темно-русые волосы, тонкий породистый нос и красивый рот. Двигается легко и изящно, не скажешь, что целыми днями просиживает в кабинете. Симпатичный. Нет, пожалуй, красивый. Или нет, симпатичный…

Кабина остановилась, и Джолли очнулась.

– Спасибо.

– Это первый этаж. Вы где оставили машину?

– Внизу, в подземном гараже. Не беспокойтесь, я дойду…

– Ерунда.

Он решительно нажал на кнопку подвального этажа, и двери закрылись.

– Нет, правда, не надо было…

– Надо, надо! Такая малявка не должна таскать в одиночку тяжеленные корзины. Кстати, поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь вы сегодня обслуживали стол в одиночестве?

Вообще-то она хотела возмутиться на «малявку», но вместо этого залепетала:

– Да, но у нас сегодня все заболели, и мне пришлось, понимаете…

– Не понимаю! Хоть бы все и умерли – все равно нельзя так поступать, и я скажу об этом мсье Жюлю при первой же возможности.

– О нет, ради Бога! У меня же все получилось! Разве у вас есть претензии к ланчу?

– Нет, но…

– Ну так в чем же проблема? Артур задумчиво взглянул на нее и медленно произнес:

– Знаете, Джолли, это не мое дело, но мсье Жюль сядет вам на шею, если вы будете все ему прощать.

– Но это был всего лишь ланч!

– А я не о ланче говорю.

В подвале было довольно темно, и девушке не удалось разглядеть выражение лица Артура, а о чем он говорил, она не понимала. Нет, конечно, два бокала – это безобразие, и рыдать не стоило, но ведь все остальное прошло на ура, и гости выглядели вполне довольными…

– Я позволил себе дать вам совет, Джолли. Так сказать, с мужской точки зрения. Вы можете принять его к сведению – или выбросить из головы.

– Спасибо, но…

Ничего она не понимала! В особенности того, почему Артур Фергюсон заходит обратно в лифт с таким печальным, просто трагическим выражением лица.

Странный человек. То добр, как ангел, то суров, как святой Петр, то убегает от нее в кабинет, то предлагает какие-то дурацкие советы… В роли отца-наставника он совершенно не смотрелся!

Джолли испустила тяжелейший вздох, выруливая с подземной стоянки в город. Артур Фергюсон стоял самым последним в списке ее сегодняшних проблем.

Первым в списке значился Огюст Жюль Лавернье. Мсье Жюль.

А также тот факт, что сегодня утром он сообщил ей о своем решении жениться на женщине, с которой впервые повстречался три недели назад в Пасадене.

Глава 2.

– Это нам пришла посылочка!

Долли Бэнкс водрузила на стол Артура Фергюсона большой квадратный сверток, на котором крупными буквами были написаны имя и адрес Артура.

Мистер Фергюсон нахмурился – все его мысли были заняты проблемами выгодного контракта, который требовалось подписать в самое ближайшее время. С юридической стороны все было уже в порядке, но Артуру почему-то хотелось посоветоваться со своим кузеном Джеком Монтегю. Адвокаты и юристы у него и самого были отличные, но Джек обладал сверхъестественным чутьем на… да на все на свете!

К сожалению, сообщила по телефону домоправительница Джека, мистер Монтегю улетел в гости к дедушке. Да, к мистеру Мак-Фарланду. Нет, неизвестно, когда вернется. Да, она обязательно передаст, что Артур звонил. Нет, что вы, никакого беспокойства.

Артур осторожно опустил трубку на рычаг и задумчиво почесал переносицу золотой ручкой «Паркер». Вчерашний вечер отзывался в затылке тупой болью. Блондинка не оправдала надежд, и сейчас Артур почти сожалел о потраченном впустую времени. Собственно, почему почти? Просто сожалел!

Красавица Гвен начала противно и глупо хихикать с первых минут ужина, трещала без умолку, постоянно намекая на знакомство со всеми знаменитыми модельерами мира и на козни тех бездарных девок, которым это знакомство не по душе, ела мало, а пила еще меньше, так как фигуру ей требовалось беречь днем и ночью, ну и так далее.

Высадив Гвен у ее дома, Артур не сдержал вздоха облегчения, на что таксист понимающе хмыкнул. Гвен еще немного постояла на крыльце, ожидая, когда же Артур назначит дату их следующего свидания, но мистер Фергюсон позорно бежал с поля боя. Артур очнулся и уставился на Долли.

– Что это такое?

– Понятия не имеем! Мы не открывали. Написано же: в собственные руки.

Тут Долли загадочно хмыкнула и заглянула боссу в лицо. Босс, надо отдать ему должное, и глазом не моргнул, только поджал губы.

– А если там бомба? Или еще что похуже.

Долли фыркнула. Она знала, что он имеет в виду. Сильвию она терпеть не могла, но за десять лет работы у Артура привыкла философски относиться ко всем Сильвиям, Глориям, Гвен, Джилл и прочим. Она прекрасно знала, что босс ни одной из своих пассий всерьез не увлекался.

– Глупости мы говорим! Курьер был одет в форму известной и уважаемой компании, ведомость была настоящая, так что…

– Это не дает никаких гарантий.

– Да? Ну тогда будьте настоящим мужчиной, босс, и шагайте навстречу опасности. Вскройте ее!

Ей легко говорить! Артур знал, что веселая и живая Долли не одобряет его образа жизни, его замкнутости и ледяного спокойствия, но он сам выбрал себе такую жизнь и дорожил ею. Хотите бурь и потрясений – поезжайте в Гленнакорах, к старому Мак-Фарланду, он вам обеспечит и то, и другое.

Артур же помнил слишком много потрясений своего детства и отрочества. Став взрослым, он поклялся, что отныне его жизнь станет спокойной и ровной, лишенной всякого рода эксцессов.

Молодой человек подозрительно оглядел сверток со всех сторон. Обратного адреса не было.

– Курьер не сказал, кто это прислал?

– Нет. Но если мы боимся, то можно вызвать саперов…

– Я не боюсь, и саперы – это глупость.

– О, значит, мы смело вскроем эту посылочку?

Артур смерил Долли грозным взглядом и откинулся на спинку стула.

– Держу пари, Дол, что в детстве ты пробиралась в комнату, где стояла елка, и вскрывала все подарки. Дотерпеть до Рождества тебе, конечно, не удавалось ни разу.

– Возможно. Но ты, босс, в таком случае наверняка из тех прилизанных и послушных мальчиков, которые медленно вскрывают упаковки, аккуратно сворачивают бумагу, сматывают веревочку в клубочек и только после этого открывают сам подарок.

Артур грустно улыбнулся, вспомнив свое детство.

– Мисс Бэнкс, перестань меня подначивать. Я сейчас открою этот несчастный пакет и… Боже, что это еще такое?!

В свертке оказались белоснежный носовой платок и шелковая белая рубашка.

Долли, как ни странно, не выглядела удивленной. Она задумчиво покивала и негромко произнесла:

– Так вот зачем ей был нужен наш размерчик…

– Кому?!

На самом деле он догадался сам. Рубашку, скажем, мог прислать кто угодно, но платок был не новым, просто тщательно выстиранным и выглаженным. Все это могла прислать только Джолли!

Ни письма, ни записки в свертке не было, это Артур сразу увидел, впрочем, этого и не требовалось.

Она знала, что он все поймет. Боги всемогущие, но ведь она простая официантка, а эта рубашка явно из дорогого бутика! Зачем она это придумала!

Артур взглянул на часы – половина третьего. Ресторан уже открыт.

– Долли, будь ангелом, соедини-ка меня с рестораном мсье Жюля.

– Сейчас. Артур…

– Что?

– Будь с ней помягче, ладно? Она просто прелесть! И была ужасно расстроена. Она не заслужила…

– Долли, просто набери номер и переключи на меня.

– Слушаюсь, босс. Простите, босс.

Долли гневно задрала нос и выплыла в приемную, а Артур хмуро посмотрел ей вслед.

Не хватало еще, чтобы она подумала, будто у них с Джолли вышла какая-то размолвка, что их что-то связывает!

А Джолли хороша! Такие подарки! Глупая девчонка! Лучше бы подумала, стоит ли ей связываться с мсье Жюлем только из боязни потерять работу!

Телефон зазвонил. Артур поспешно поднял трубку.

– Добрый день. Вас приветствует ресторан мсье Жюля. Чем могу служить?

– Будьте добры, позовите к телефону Джолли.

– Джолли? Но, сэр… боюсь, у нас нет посетителей с таким именем…

– Она работает у вас.

– О… да… сейчас, одну минуту, не вешайте трубку. .

До Артура некоторое время доносились невнятные голоса, затем трубку снова подняли.

– Простите, сэр, но, судя по всему, Джолли будет в ресторане только вечером.

– Во сколько?

– Обычно вечерняя смена заступает в семь часов.

– Отлично. Запишите за мной столик на одного. Фергюсон. Восемь часов.

– Конечно, сэр. Передать Джолли, что вы звонили?

– Нет! Ни в коем случае. Пусть это станет сюрпризом.

О да, это будет сюрпризом, да еще каким!

– Конечно, сэр. Ваш заказ принят. Ждем вас с нетерпением.

Артур повесил трубку и побарабанил пальцами по столу. Девчонка сама напросилась, так что пусть не удивляется. Конечно, стоило бы хорошенько потрясти ее за шиворот, чтобы пришла в себя и не разводила мелодрам е рубашками, но…

Во всяком случае, этот вечер обещает быть поинтереснее предыдущего.

Одеваясь на ужин, он с недоумением обнаружил, что тихо напевает себе под нос. Это его даже как-то ошарашило. Неужели он так рад, что снова увидит рыжую Джолли? Не может этого быть! Это значит, что…

Телефон на тумбочке у кровати зазвонил и прервал размышления молодого миллионера. Артур уже собрался не обращать на звонок никакого внимания, но телефон звонил настойчиво, и пришлось поднять трубку.

– Да?

– Два! И с добрым вечером, братик.

– Джек! Где ты? У меня к тебе важное дело, а ты пропадаешь неизвестно где. Никогда тебя нет поблизости, когда надо!

– Арчи, брат мой, ты все время упускаешь из виду, что я писатель! А юристом я становлюсь лишь иногда, только чтобы сделать своим родственникам одолжение. Дед вызвал меня в Гленнакорах, но я уже вернулся…

– Что там опять случилось?

Артур спросил это несколько ворчливо. Старый Мак-Фарланд имел неприятную привычку менять свое завещание не реже, чем раз в три месяца, в зависимости от того, кто из родни в данный момент был в фаворе.

Собственно, Артура не слишком волновало само наследство, он и без денег старого Мак-Фарланда был миллионером, однако мать Артура, Маргарет, старшая и, в общем-то, любимая дочь Мак-Фарланда, обычно впадала в ярость, когда дед вычеркивал ее из завещания, а это косвенно отражалось на Артуре. Мег считала, что он должен вмешаться.

* * *

– Арчи, вот поэтому я тебе и звоню.

– Слушай, а это терпит до завтра? Я уже ухожу, ты меня в дверях застал.

– В принципе, терпит, но…

– Но?

Неуверенность в голосе Джека Монтегю могла означать только одно: опять это чертово завещание!

– Если честно, Арчи, то лучше бы нам было поговорить сегодня.

– Ладно, Джек. Я заказал столик у мсье Жюля на восемь часов. Встретимся там, идет?

– У мсье Жюля? Жюля Лавернье? Но…

– В чем дело? Какие-то проблемы?

Артур имел в виду личные проблемы Джека, потому что не помнил точно, был ли его двоюродный брат в данный момент с кем-нибудь помолвлен.

Три двоюродных брата, Джек, Брюс и Артур, выросли вместе в замке Гленнакорах в Шотландии, и в те беззаботные годы их называли Три Шотландских Дьяволенка. В Оксфорде, куда все трое поступили в возрасте восемнадцати лет, их называли просто и без затей: Три Шотландских Короля. В настоящее время, когда всем им было чуть за тридцать и все трое были не женаты, их звали Три Завидных Жениха.

Надо отметить и то, что холостой статус совершенно не предполагал полного неприятия женщин, и Джек подтверждал это каждый месяц личным примером. Не говоря уж о Брюсе…

– Да нет, Артур, все нормально. Даже интересно… Я ополоснусь с дороги, переоденусь и приеду. Жди меня.

Артур повесил трубку и вздохнул, слегка нахмурившись. Джек был ему нужен по делу, кроме того, они дружили и всегда были рады видеть друг друга, но в сегодняшних обстоятельствах Джек явно был лишним.

Ладно, будем надеяться, что братец опоздает и у Артура будет несколько минут. Да и зачем ему больше-то? Всего и надо, что отчитать Джолли за идею с рубашкой.

Вперед, Артур Фергюсон! Джолли ждет сюрприз с большой буквы!

Кэти с грохотом обрушила грязные тарелки в мойку и восторженно сообщила:

– Джолли, за одиннадцатым столиком сидит ПОТРЯСАЮЩИЙ мужчина и требует, чтобы позвали тебя.

– Меня? Ты уверена?

– Он сказал: Джолли.

Кэти подхватила поднос с фруктами и умчалась в зал. Джолли почувствовала, как ее желудок падает куда-то вниз. Зачем посетителю ресторана требовать к себе Джолли?

Мсье Жюль сухо заметил, помешивая соус в небольшой соуснице:

– Ты бы пошла посмотрела, что ему надо. Джолли одернула черную юбку и расправила кремовую блузку. .

– Ты посылаешь меня, чтобы я убедила посетителя, будто у нас самая дешевая в мире еда?

– Если сравнить наш экстерьер, то у тебя больше шансов, чем у меня. На мою талию он вряд ли заглядится.

– Очень смешно! Что бы ты без меня делал! Ты же ни минуты без меня не можешь.

– Я могу попробовать, но не сегодня. Джолли…

Она обернулась и с вызовом взглянула в зеленые умные глаза стройного немолодого человека. Мсье Жюля.

– Что тебе?

После вчерашнего его сообщения о помолвке Джолли едва сдерживалась от колкостей и обидных слов. Останавливало ее только нежелание выносить сор из избы, но и сдавать свой позиции она не собиралась.

– Джолли, улыбайся! Клиенты это ценят. И отчасти платят и за это.

Джолли фыркнула и вылетела из кухни. Она шла по залу легко и независимо, но только до того момента, пока не увидела столик номер одиннадцать и клиента, сидевшего за ним Артура Фергюсона!

Она этого и боялась – после сегодняшнего звонка в ресторан и ее собственной посылки. Боялась, но гнала от себя эти мысли, а вот теперь колени у нее подкашивались и в горле пересохло от страха. И без того страшно, а он еще так ослепительно хорош! Черный строгий костюм, белая рубашка, будь она неладна!

Соберись, Джолли! Может, он и наикрасивейший из всех известных тебе мужчин, но это еще не повод расстилаться под его ногами наподобие жалкой тряпочки. Кроме того, не из-за нее же он сюда пришел! Вон, у него второе место свободно, значит, с кем-то встречается. Вот и хорошо, на нее у него просто не будет времени.

Очень удачно, что в данный момент он смотрел в окно. Джолли несколько раз глубоко вздохнула и пискнула:

– Мистер Фергюсон?

Он резко повернулся и неожиданно поспешно встал ей навстречу. Синие глаза смотрели строго и… еще как-то.

– Джолли? Уделите мне пару минут, если не трудно. Или вы предпочитаете, чтобы я вернул ваш подарок на глазах у всего ресторана?

Она скосила глаза и увидела, что коробка стоит около его стула, Джолли села, точнее, плюхнулась на стул. Нет, угроза публичного позора ее не пугала, точнее, не успела испугать. Он хочет вернуть рубашку…