Текст книги "Ненависть или любовь?"

– Что же ему пришлось пережить, когда от него ушла жена? – с ужасом сказала Сьюзен. – Да еще и потерять детей.

– Зря переживаешь. – Мелани ядовито усмехнулась. – Миссис Бьюинс решила, что не стоит обременять себя детьми, и оставила их мужу. Я только одного не понимаю: как он мог пытаться покончить с собой, если у него на руках остались двое детей? Верх безответственности!

– Не спеши никого осуждать, Мелани. Кто знает, что творится сейчас в его душе.

– Да, конечно же ситуация неприятная. Миссис Бьюинс не стоило ворошить все их грязное белье посреди улицы, но, раз так вышло, ему стоило бы задуматься о будущем, о своих детях, а не страдать от душевных ран.

– Ох, Мелани, когда ты по-настоящему полюбишь, ты поймешь, как сложно бывает думать о других, когда в твоей душе горит пожар!

– Видишь ли, в чем проблема, его выписали из больницы, потому что он совершенно здоров, но профессор до сих пор проявляет полное безразличие ко всему на свете. Только благодаря детям он до сих пор не умер от голода. Я не знаю, как двое подростков умудряются справляться со всеми домашними делами. А если учесть, что они тоже пострадали…

– Бедные дети! – искренне посочувствовала Сьюзен.

– Да, вот потому-то я так и отнеслась к попытке профессора покончить с собой. Он обязан подумать о детях, раз их мать оказалась неспособна этим заняться. Кстати, говорят, что до того, как миссис Бьюинс покинула семью, детьми все равно занимался только отец. Им сейчас вдвойне тяжелее. Эта миссис Бьюинс просто самолюбивая похотливая самка, думающая только о своих прихотях. Ни ее муж, ни тем более дети не заслужили такого к себе отношения!

– Я с тобой согласна, Мелани, но ведь ты должна понимать, что сердцу нельзя приказать полюбить или разлюбить.

– Боюсь, что в случае миссис Бьюинс речь идет не о сердце, а о совершенно другом органе!

– Мелани! – укоризненно воскликнула Сьюзен.

– А что? Только из-за ее похоти страдают дети, да и твой обожаемый профессор. И никто сейчас не протянет им руку помощи. Насколько я поняла из разговоров, Бьюинсы вели весьма уединенный образ жизни, друзей у семьи нет, да и какие могут быть друзья, если миссис Бьюинс бросалась на все, что двигалось!

Сьюзен предпочла проигнорировать это замечание. Мелани, на ее взгляд, всегда была излишне резка в своих оценках и, судя по всему, не желала исправляться.

– У них даже нет родных! Я вообще до сих пор не могу понять, как твой профессор мог жениться на такой ужасной женщине.

– Значит, им никто сейчас не может помочь? – еще раз уточнила Сьюзен.

– Дети не могут даже нанять домработницу или сиделку отцу! Ведь они несовершеннолетние. А признать мистера Бьюинса недееспособным и отправить их в интернат власти не могут. Он слишком ценен как ученый. Да и у детей есть мать. В общем, все делают вид, что профессор в отпуске и все в семье нормально.

– Какой ужас! – воскликнула Сьюзен. – Когда же дети следят за отцом, если они должны учиться?

– А они ходят в школу по очереди.

– Кошмар! Нет, кто-то должен помочь им пережить эту трагедию! Дети должны учиться, профессор должен работать. Семья должна быть семьей, даже если так вышло с их матерью. Мне кажется, что со временем миссис Бьюинс одумается и попросит у детей и мужа прощения. Тогда она сможет выйти за своего любимого и все у них наладится.

– Ты не просто оптимистка, Сью, ты фантазерка!

– Но почему?

– Потому, что мистер Бьюинс хочет, чтобы жена была рядом с ним. И точка.

– Но если она любит другого!

– Мне кажется, что миссис Бьюинс из той породы людей, которые могут любить только себя. Допивай коктейль и постарайся выкинуть из головы то, что я тебе рассказала. Мне кажется, что перипетии в семье Бьюинс произвели на тебя слишком сильное впечатление. Помни, Сьюзен, что есть еще и твоя жизнь, которую тоже нужно как-то налаживать.

– Я помню об этом, Мелани, и, что самое главное, я знаю, как все исправить.

3

– Что-то мне это не нравится… – протянула Мелани. – Выкладывай, что ты задумала?

– Я хочу поселиться у мистера Бьюинса и помочь им справиться с проблемами.

– Как же это, интересно? – Мелани была явно ошеломлена идеей подруги.

– Буду вести домашнее хозяйство, заниматься с детьми, возьму на себя все проблемы с оплатой счетов и налогов. В общем, побуду немного женой профессора. – Сьюзен улыбнулась, но тут же испуганно замолчала.

– Эй, Сью! Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? – подозрительно спросила Мелани.

– Нет, не кажется. Должен же им кто-то помочь! Я не собираюсь тащить мистера Бьюинса под венец или спать с ним. Не собираюсь заменить детям мать. Я просто хочу помочь! Должен же кто-то то сделать, так почему бы не я?

– Например, потому, что тебя это, дорогая моя, никоим образом не касается! – отрезала Мелани.

– Ты не права, профессор очень… – Сьюзен запнулась, не зная, как выразить свои чувства.

– Ну? – подбодрила ее Мелани, иронично приподняв бровь.

– Профессор очень важен для меня. – Сьюзен наконец собралась с мыслями.

– Он важен для твоей карьеры в науке. И только. Запомни это, Сью, если не хочешь лишних проблем!

– Но ты же знаешь, что я чувствую…

– Ни слова больше! – резко прервала ее Мелани. – Ты что, не понимаешь, чем может обернуться для тебя и Бьюинса этот не начавшийся роман?

– Что ты хочешь сказать?

– Боже, Сью! История не нова: начавший стареть профессор решил освежить воспоминания о прекрасных днях своей юности, использовав для этого свою студентку. Как говорится, седина в бороду – бес в ребро.

– Но профессор Бьюинс не обращал на меня как на женщину никакого внимания! – воскликнула Сьюзен. Она была поражена тем, как Мелани перевернула ее историю.

– Это еще не все, – осадила ее подруга. – Есть другой вариант. Не слишком умная, но весьма привлекательная студентка решила вдруг, что ей очень нужна степень магистра. И тут под руку подвернулся профессор, погрязший в неразрешимой домашней склоке и разводе. Вот студентка и решила всем этим воспользоваться.

– Мелани, да как ты можешь даже предполагать такое?!

– А может быть, – задумчиво продолжила Мелани, не замечая негодования Сьюзен, – эти две версии объединят. Как ты думаешь, станет ли лучше и Бьюинсу, и его семье от перешептываний и перемигиваний за их спиной?

– Но ведь я хочу предложить свою помощь от чистого сердца!

– Сью, милая, я знаю, что ты прекрасный и чистый человек. Знаю, что ты не сможешь использовать других ради достижения своих целей. Но пойми же ты наконец: не все люди такие! Некоторые увидят в твоем шаге лишь корысть и желание поживиться на чужом горе. И, скорее всего, таких будет гораздо больше, нежели тех, кто поймет, что ты искренне сочувствуешь и профессору, и его детям. Ты же собралась сделать это не из корыстных побуждений, а, Сьюзен?

– Нет, конечно!

– Хотя я, если бы была на твоем месте, попробовала бы приручить профессора сейчас, когда он практически ничего не соображает. Глядишь, уже к Рождеству стала бы миссис Бьюинс…

– Мелани, что ты такое говоришь?!

– Ну признайся, ты ведь хочешь этого?

– Чего – этого?

– Выйти замуж за профессора.

– О боже, Мелани! Неужели ты не можешь найти другую тему для разговора?

– Думаешь, незаметно, как светятся твои глаза, когда ты говоришь о нем? Я уж не упоминаю о рассказанной тобой душещипательной истории.

– Я умею трезво оценивать свои возможности. Даже если очень сильно чего-то хочу, – спокойно сказала Сьюзен.

Но за видимым спокойствием разгоралась буря.

Неужели я действительно хочу заарканить мистера Бьюинса? – с ужасом подумала Сьюзен, сделав вид, что тщательно перемешивает содержимое своего стакана. А если Мелани права и все мои порывы – всего лишь желание стать его женой? Чего же тогда стоит моя любовь? Нет. Я же понимаю, что, как только в семье профессора Бьюинса все придет в норму, я должна буду уйти. В одном Мелани права – если я сейчас сделаю то, что хочу, это серьезно скомпрометирует профессора.

– Если ты хочешь провернуть дельце так, чтобы никто ничего не подумал, сделай вид, что ты просто очень хочешь, чтобы профессор помог тебе получить следующую ученую степень.

– Но ведь это будет значить, что я хочу им воспользоваться! – воскликнула Сьюзен.

– Все равно люди будут думать, что тебе что-то нужно от Бьюинса, – рассудительно заметила Мелани и пожала плечами. – Пусть уж лучше решат, что все дело в магистратуре. Я бы сделала именно так.

– Но как же я объясню все…

– А тебе ничего и не нужно будет делать.

– То есть?

– Очень просто. Кто-нибудь довольно скоро заведет речь о тебе и твоем странном положении в семье Бьюинса, если ты действительно твердо решила помочь ему.

– Да, я сделаю это, даже если потом мне придется уехать в Австралию! – твердо сказала Сьюзен.

Мелани покачала головой.

– Я никак не могу понять, ты наивная дурочка, или очень расчетливая стерва? Но все равно я тебе помогу.

Сьюзен рассмеялась и обняла подругу.

– Но-но, аккуратнее! – с деланым неудовольствием пробурчала Мелани. – Ты так опрокинешь на меня стакан!

– Я так тебе благодарна!

– За что, интересно?

– За поддержку. Это для меня очень важно, Мелани. Если бы только еще домашние меня поняли…

– Тебе еще предстоит битва с братьями?

Сьюзен только глубоко вздохнула.

– Да-а-а, – протянула Мелани. – Прости, но здесь я тебе не помощник.

– И все равно я готова на все, чтобы помочь ему.

– Сьюзен, ты готова на все, чтобы помочь им, – мягко исправила ее Мелани.

Сьюзен покраснела.

– Я ведь делаю это только потому, что люблю его, Мелани, – призналась она. – И мне очень бы хотелось верить, что больше никто не поймет этого, даже он. Мои чувства только все усложнят.

– Ты так и собираешься всю жизнь любить его и взирать на свое божество издалека?

– Разве у меня есть выбор, Мелани?

– А разве нет?

Сьюзен покачала головой.

– Нет, других вариантов нет. Я не буду заставлять его полюбить меня или воспылать ко мне неземной страстью. Это пошло и глупо. Нельзя приказывать сердцу. Поэтому я и разлюбить его не смогу. Сердцу не прикажешь, Мелани.

Сьюзен внимательным взглядом окинула прилегающую к дому территорию. Небольшой белый особняк утопал в зелени кустов жасмина и боярышника, но даже в зелени, радовавшей глаз в конце сентября, чувствовался какой-то упадок. Сразу же становилось ясно, что кустов давно не касались ножницы садовника, а газонная трава выросла уже почти до щиколоток. Да и возле дома собралось много всякого мусора, явно никто не утруждал себя уборкой двора. Но сам дом радовал чистыми белыми стенами и темно-вишневой черепичной крышей.

После этой зимы, если все останется как есть, дом станет таким же неухоженным, как и двор с садом. Что они себе думают! Ведь это их дом, место, где они живут! – недовольно подумала Сьюзен. Мы даже после смерти родителей поддерживали дом в порядке, несмотря на то что нам было очень тяжело. Или здесь живут неряхи и весь дом держался на миссис Бьюинс, или профессор находится в гораздо более тяжелом состоянии, чем я предполагала. Нужно с этим что-то делать! Завтра же вызову садовника, и на неделе нужно будет выяснить, не нуждается ли дом в покраске. Издалека вроде бы все в порядке, но…

Сьюзен ухватилась за выдвижную ручку чемодана и пошла по дорожке, обдумывая свои планы на завтрашний день. Она старалась думать о чем угодно, кроме того, что ее ждет в этом доме. Как его жильцы отреагируют на это вторжение? Может быть, ее выставят за дверь еще до того, как она успеет объяснить, зачем вообще явилась?!

Покрепче сжав ручку чемодана, Сьюзен гордо вскинула голову.

Сейчас не время бояться, убеждала она себя. Если я уж решилась на эту аферу, то должна пойти до конца. Иначе зачем нужно было устраивать скандал в собственном доме? Братья меня просто на смех поднимут, если я сегодня же вернусь! Они не желают верить, что у меня может что-то получиться. Но они ошибаются.

Растянув губы в приветливой улыбке, Сьюзен позвонила в дверь. Довольно долго никто не открывал, и она уже решила еще раз позвонить, как дверь распахнулась. На Сьюзен смотрели заплаканные серые глаза, точно такие же, как у ее любимого профессора Бьюинса. Сьюзен вдруг подумала, что девочка была бы красавицей, если бы не ужасная одежда и жуткая прическа.

– Привет, – ласково сказала она, – не бойся, можешь впустить меня. Я пришла, чтобы помочь вам.

– Скотт! – закричала девочка.

К ней сразу же подбежал высокий нескладный подросток, так сильно похожий на профессора Бьюинса, что Сьюзен даже вздрогнула.

– Что случилось, Лотти? – спросил он у сестры.

– Не смей называть меня так! – словно кошка, прошипела рассерженная девочка.

– А как же тебя называть, может быть, Шарли? – поинтересовался он.

– Может быть, вы впустите меня в дом, а потом закончите выяснять отношения? – с улыбкой спросила Сьюзен.

– А кто вы такая? – Скотт наконец соизволил обратить на нее внимание.

– Мне кажется, что у мистера Бьюинса мог быть более воспитанный сын, – сурово сказала Сьюзен. – Я уже объяснила вашей сестре, что пришла помочь вам. Будьте добры, молодой человек, открыть мне дверь и отнести мой чемодан в комнату для гостей.

Ошеломленный Скотт распахнул перед Сьюзен дверь и отошел в сторону.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Сьюзен. – И где же я буду жить, пока вам будет нужна моя помощь?

– Кто вам сказал, что нам нужна помощь? – насупленно спросила Шарлотта.

– Например, ваш давно нестриженый газон, мусор на участке, заросшие кусты, неубранная с веранды от вечерней росы деревянная мебель… да и ваши манеры оставляют желать лучшего. Мне продолжить?

– Нет, мисс. Но мы можем обойтись без чьей бы то ни было помощи! – гордо вздернув подбородок, сказал Скотт.

– Ты очень похож на своего отца, Скотт. Ты тоже сильный и уверенный в себе человек.

Мальчик зарделся от ее комплимента.

– Но ты должен понимать, – продолжила Сьюзен, – что вы сами просто не в силах справиться с хозяйством. А ведь ваш дом не маленькая квартирка.

– Но до сих пор… – вновь решил он попробовать спорить с Сьюзен.

– Хочешь правду, Скотт? Уже сейчас каждому видно, что вы не справляетесь. Ваш отец, как я поняла, в очень тяжелом состоянии, ваша мать сейчас не может вам ничем помочь, родных у вас нет. Ты понимаешь, что, если мистер Бьюинс не придет в себя, вас с сестрой просто отдадут в приют?! Я уж не говорю о том, куда могут упрятать вашего отца!

– Но ведь нас до сих пор никуда не отдали и папа дома! – вступила Шарлотта.

– Только потому, что никто не хочет еще сильнее раздувать этот скандал. Руководству университета проще делать вид, что все в порядке, и профессор Бьюинс просто в отпуске. Но еще несколько недель, и уже нельзя будет закрывать глаза!

– А как вы нам поможете, мисс? – после паузы спросил Скотт.

Сьюзен сразу же почувствовала, что сопротивление почти сломлено. Она должна была убедить этих несчастных детей в том, что действительно может и хочет помочь в их горе.

– Мы просто сделаем вид, что ваш отец нанял меня, чтобы присматривать за вами и за домом, пока он в отпуске.

– Но ведь это все шито белыми нитками! – возмутился Скотт.

– Если вы смогли воспользоваться кредитной картой вашего отца и его чековой книжкой, неужели вы не сможете заключить со мной контракт от его имени? – хитро улыбнувшись, поинтересовалась Сьюзен.

– Откуда вы знаете про… – Скотт замялся. Ему явно было неловко признаваться, что он пользовался счетом отца без его ведома.

– Это как раз проще простого! – Сьюзен облегченно рассмеялась. – Где еще вы брали бы деньги на еду и оплату счетов?

– А вы не промах, мисс! – Шарлотта рассмеялась вместе с ней.

Сьюзен поняла, что эту битву она выиграла, но в глазах Скотта все еще плескалась настороженность.

– А зачем вам это нужно, мисс? – сердито спросил он и бросил на сестру суровый взгляд.

– Я очень уважаю профессора Бьюинса, я была его студенткой и сейчас должна была бы начать работать с ним. Мне больно видеть его в таком состоянии. Я… – Сьюзен замолчала, испугавшись, что сейчас признается детям в том, что любит их отца. Она справилась с собой и продолжила: – Я хочу, чтобы ваш отец как можно быстрее поправился. В конце концов, от него зависит моя степень магистра.

– Значит, вы это делаете лишь для того, чтобы получить диплом?

– Не только, Скотт. В этом случае я могла бы просто сменить руководителя. Мне нравится ваш отец: он отличный ученый и прекрасный человек. Мне понравились вы: я сама была такой же в вашем возрасте, так же стремилась сама преодолеть все трудности. Мне больно видеть, как страдают хорошие люди, и, раз уж мне нечем заняться, пока профессор в творческом отпуске, я могу направить свою кипучую энергию на вас.

В тот момент, когда Сьюзен закончила свою страстную речь, на кухне раздался какой-то грохот. Все вздрогнули от неожиданности. Дети переглянулись, Сьюзен увидела, как на их лицах мелькнул страх. Они опрометью бросились в кухню, она постаралась не отставать от них.

– Что случилось? – на бегу спросила она у Скотта.

– Папа, – просто ответил тот.

Через секунду Сьюзен поняла, что мальчик прав: посреди кухни стоял профессор Бьюинс в грязном, засаленном халате. Его черные, чуть подернутые сединой пряди свисали на глаза и явно нуждались в горячей воде и шампуне. Но больше всего Сьюзен поразили его глаза. Еще никогда она не видела такой безысходной тоски. Сьюзен с болью поняла, что перед ней пустая оболочка профессора Бьюинса, разум же его находится где-то очень далеко.

– Профессор! – тихо позвала она.

– Папа! Что случилось?! – в один голос воскликнули дети.

Но ответа они не получили.

Сьюзен опустила взгляд на руки Бьюинса и охнула от ужаса. На его красивых кистях с длинными пальцами пианиста, которыми она не раз тайно любовалась, вспухали красные ожоги. На полу валялся чайник.

– У него ожог! – воскликнула Сьюзен. – Где у вас аптечка?

Скотт и Шарлотта с ужасом смотрели на руки отца и не могли пошевелиться. На запястьях все ярче проступали горизонтальные шрамы. Сьюзен было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что так напугало детей.

– Ну же! – прикрикнула она. – Шевелитесь быстрее! Ему нужна помощь!

Скотт первым очнулся от шока и выбежал из кухни. Сьюзен подошла к Шарлотте и прижала девочку к себе, чтобы она не видела отца. Сьюзен сразу же почувствовала, как обмякла в ее руках Шарлотта, и услышала сдавленные рыдания.

– Не надо плакать, милая, – тихо прошептала Сьюзен. – Все хорошо, папа просто уронил чайник. Сейчас Скотт принесет аптечку, мы обработаем ожоги и приведем вашего отца в приличный вид. Вот увидишь, как только мы его вымоем и побреем, он сразу же станет гораздо лучше.

– Лучше? – сердито переспросила Шарлотта. – Соображать станет лучше? Хотя нет, он просто станет лучше пахнуть!

– Зачем ты так, – укоризненно сказала Сьюзен. – Ваш отец очень плохо себя чувствует. Но, вот увидишь, пройдет совсем немного времени, и все будет в порядке.

Сьюзен осторожно погладила девочку по голове. Шарлотта не вырвалась, а только сильнее прижалась к ее груди.

Боже мой, когда, интересно, этого ребенка в последний раз целовали на ночь?! – с состраданием подумала Сьюзен. Они очень несчастны, все трое, и я должна сделать все, что в человеческих силах, чтобы помочь им!

– Я принес аптечку! – закричал Скотт, врываясь в кухню. Он тут же замер на пороге, когда увидел Сьюзен, обнимающую Шарлотту. – Что случилось?

– Тебе сейчас лучше увести сестру, – спокойно сказала Сьюзен. – Я сама справлюсь с профессором Бьюинсом.

Мальчик быстро понял ситуацию и мягко взял сестру за руку.

– Пойдем, Лотти, – тихо сказал он.

– Нет, я останусь. Ей понадобится помощь. Ты же знаешь папу! – заупрямилась Шарлотта.

– Но ведь тебе плохо! Я не хочу, чтобы еще и ты упала в обморок и обожгла себе что-нибудь! – воскликнул Скотт.

– Со мной все в порядке, – отчеканила Шарлотта и отстранилась от брата. – Это была минутная слабость. Я в состоянии помочь моему отцу.

– Прекращайте спорить! – прикрикнула на них Сьюзен. – Сейчас не время для этого!

Две пары одинаковых серых глаз внимательно посмотрели на нее. Брат и сестра молча переглянулись и одинаковым движением вскинули подбородки.

– Что нужно делать? – с самым упрямым видом спросила Шарлотта.

Сьюзен с облегчением перевела дух. Она одержала еще одну маленькую победу: дети признали в ней лидера и согласились слушаться ее распоряжений. По крайней мере, в ближайшее время.

– Скотт, помоги мне снять с твоего отца этот ужасный халат. И осторожнее с рукавами. Еще лучше, если мы его вообще разрежем. Можно это сделать?

Дети переглянулись.

– С удовольствием! – мрачно сказала Шарлотта и вытащила из кухонного стола ножницы.

– Отлично, тогда ты, Шарлотта, разрежешь рукава. Мы должны посмотреть, как сильно он обжегся. Может быть, придется вызывать «скорую». А я пока найду мазь от ожогов.

К счастью, Бьюинс не сильно навредил себе, и уже через десять минут все ожоги были покрыты толстым слоем мази и забинтованы. Сам же виновник беспокойства не проявлял совершенно никаких эмоций. Он даже ни разу не поморщился от боли. Тело его было на кухне, а дух где-то в совершенно другом месте, а может быть, и времени.

– Слава богу! – облегченно выдохнула Сьюзен. – Я думала, все будет гораздо хуже.

– Что мы будем делать теперь? – спросил бледный от пережитого волнения Скотт.

– Теперь ты поможешь мне его вымыть. Шарлотта, ты можешь поменять белье на постели отца?

Девочка утвердительно кивнула.

– Вот и отлично. Тогда, милая, иди займись этим.

Шарлотта вновь кивнула.

– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила Сьюзен.

– Он наверняка хотел принести ей чай! – срывающимся голосом сказала она.

– Кому ей? – не сразу поняла Сьюзен.

– Кароле! – мрачно ответил Скотт.

– При чем здесь какая-то Карола?

– Карола – это наша мать, – растолковала ей Шарлотта.

– Почему же вы ее называете по имени? – удивилась Сьюзен. С каждой минутой ей все меньше нравилось то, что происходит в этом доме.

Скотт только пожал плечами.

– Она всегда требовала, чтобы мы звали ее по имени.

– Папа всегда, когда мы заняты, пытается отнести ей чай, – неестественно спокойным голосом сказала Шарлотта.

– Но ведь вашей матери здесь нет! – опешила Сьюзен.

– Для него есть.

– Для него нет нас, – с горечью в голосе продолжил Скотт.

– Все! Хватит на сегодня печальных мыслей! – распорядилась Сьюзен, хлопнув в ладоши. Она почувствовала, что вот-вот разрыдается.

Шарлотта кивнула и пошла готовить отцу постель.

– Давай-ка, Скотт, отведем его в ванную, – предложила Сьюзен.

– Я несколько раз пытался уговорить его помыться, но не мог с ним справится! – признался Скотт.

– Теперь нас двое, – невозмутимо заметила Сьюзен. – Надеюсь, ты сможешь его побрить? У меня это точно не получится!

– Но ведь вы же не можете мыть его, – пробормотал покрасневший мальчик.

– Послушай, ты ведь взрослый парень и знаешь, откуда берутся дети. Так вот, мне двадцать четыре года, неужели ты думаешь, что я не знаю, как устроены мужчины?

Скотт смутился и покраснел, но зато перестал задавать вопросы, которые смущали и саму Сьюзен.

Через полчаса они вывели из ванной приведенного в приличный вид профессора Бьюинса.

– Ну вот, – удовлетворенно сказала Сьюзен. – Он почти такой же, каким я его помню!

– Почему же почти? – поинтересовался Скотт, укладывая отца в чистую постель.

– Потому что профессор Бьюинс никогда не смотрел на нас такими пустыми глазами, – тихо ответила Сьюзен. – Мне кажется, что на сегодня нам всем хватит переживаний. Предлагаю что-нибудь перекусить и лечь спать.

– Отлично, – без всякого энтузиазма согласились дети.

– Тогда давайте спустимся в кухню, я все приготовлю, а вы просто посидите со мной. Я ведь не знаю, что и где у вас лежит!

– А у нас почти ничего не лежит! – хихикнула Шарлотта.

– То есть?

– Мы уже давно не ходили в магазин, – пояснил Скотт. – Боюсь, ужин вам будет не из чего приготовить.

– Есть яйца и молоко? – спросила Сьюзен.

– Только скисшее.

– А мука?

– Есть, – подумав, сказала Шарлотта.

– Этого вполне достаточно. Обещаю вам царский пир!

Сьюзен быстро и без проблем приготовила оладьи и нашла в холодильнике баночку джема и малинового сиропа, а заодно и неоткрытый пакет молока с не истекшим сроком годности. Дети следили за ее действиями голодными глазами. Наконец она поставила тарелки на стол и улыбнулась им.

– Ну что же вы сидите? Ешьте!

Через пять минут тарелки опустели, и сытые и разморенные дети откинулись на спинки стульев.

– Думаю, вам стоит сейчас принять душ и отправиться на боковую, – предложила Сьюзен.

Скотт и Шарлотта дружно кивнули и медленно пошли из кухни. Сьюзен быстро перемыла посуду и решила проверить, как себя чувствуют дети. Она вышла в прихожую и прислушалась к тому, что происходит наверху. Все было тихо.

Сьюзен улыбнулась и поднялась по лестнице. Она увидела две двери, за которыми могли находиться только детские: судя по плакатам и предупредительным знакам на них. За первой в свете ночника беспокойно спала Шарлотта. Сьюзен поправила одеяло и поцеловала девочку. Она не знала, приняла бы эту ласку бодрствующая Шарлотта, но во сне девочка сразу же затихла и уснула гораздо спокойнее.

Со Скоттом у меня этот номер не пройдет! – с усмешкой подумала Сьюзен.

Она отворила вторую дверь. Как Сьюзен и предполагала, Скотт не спал, но старательно делал вид, что читает книгу.

– Привет, почему не спишь? – спросила Сьюзен.

– Не спится, – пожал он плечами. – Как Шарлотта?

– Уже уснула.

Сьюзен осторожно присела на край кровати и взяла книгу из рук Скотта.

– У тебя был тяжелый день. Мне кажется, что было бы лучше сейчас постараться уснуть.

– Я отнес ваш чемодан в комнату для гостей, – сказал Скотт, ложась на подушку.

– Спасибо, – поблагодарила его Сьюзен.

– А день был таким же, как и все эти чертовы последние полгода!

– Не выражайтесь, сэр! – одернула его Сьюзен. – Все же вы в обществе дамы.

– Простите, – пробормотал он.

– Тебе было тяжело, Скотт, но теперь станет легче. – Сьюзен улыбнулась ему. – Просто поверь мне.

Скотт улыбнулся в ответ, но промолчал. Сьюзен встала с кровати и пошла к двери. На самом пороге Скотт окликнул ее:

– Мисс!

– Что?

– Я так и не спросил, как вас зовут.

– Сьюзен Барбьери, приятно познакомиться.

– Значит, Сью?

– В вашем доме всем принято давать сокращенные имена? – поинтересовалась она. – Шарлотта – Лотти, а как же тебя зовут? Ско – вождь племени апачей?

Скотт улыбнулся смущенно – так, словно разучился это делать.

– Нет, меня все зовут Скоттом. Я ведь несу ответственность за сестру, не могу же я пользоваться прозвищем!

Сьюзен почувствовала, как ее сердце сжалось от боли за этого мальчика, который принял на себя мужские обязанности задолго до того времени, как стал мужчиной.

– Спи спокойно, Скотт, – пожелала ему Сьюзен. – Теперь тебе не о чем волноваться.

Она прикрыла за собой дверь и вышла. Уже через пять минут, когда Сьюзен проходила мимо его комнаты, оттуда доносилось лишь тихое сопение.