Текст книги "Только моя"

Ухмыляясь про себя, Вулф снова погрузился под воду. На этот раз он оставался там так долго, что Джессика забеспокоилась.

– Вулф?!

Она потянула его за плечи. Он не шевелился.

– Вулф, довольно! Вулф! Ты что…

Вода забурлила, когда Вулф поднялся до пояса из ванны, схватил Джессику и поднял ее над темной водой.

– Отпусти меня! – потребовала она, задыхаясь.

– С удовольствием!

– Да на пол, дьявол ты этакий! На пол!

Однако Джессика так смеялась, что вряд ли была в состоянии встать на ноги. Он облокотился о борт ванны и поддерживал ее, улыбаясь и называя себя болваном и идиотом. Ему нужно бы отодвинуться от нее, не вызывать этой пьянящей улыбки и звонкого смеха. Кажется, она по-детски радовалась такому повороту событий, на ее щеках снова зардели розы.

Он никогда не победит в войне, если будет брататься с врагом. Он осторожно опустил ее.

– Я думаю, ты хорошо ополоснулся теперь, – проговорила Джессика, собираясь уйти. – Пока согреется вода для меня, ты закончишь купание…

Ее голос снова стал возбуждающе хриплым. Монашенка или нет, но ей понравилось мыть ему голову. Интересно, насколько ей понравится помыть его всего.

Внезапно он понял, что ему нужно выяснить. Он вытянул руку и обнял ее за бедра, не давая уйти.

– Ты забыла еще кое-что, – сказал Вулф.

– Что именно?

– Тебе нужно помыть меня всего.

6

– Ты шутишь, – пролепетала Джессика.

Вулф ощутил тепло и напряженность в ее теле и улыбнулся.

– Нет, нисколько. Возьми губку.

Она довольно неловко наклонилась, поскольку рука Вулфа все еще обнимала ее бедра. Когда Джессика нагнулась еще ниже, она почувствовала, что рука Вулфа ласкает и сжимает ее бедро, словно изучая его форму и проверяя упругость плоти.

Джессика так резко выпрямилась, что едва не упала.

– Вулф!

Он издал неясный грудной звук, который мог быть и сдавленным смешком, и невысказанным вопросом.

– Ты… Твоя рука… – заикаясь, произнесла она, – ты…

Его улыбка была ленивой и опасной.

– Я? – Он как бы приглашал ее продолжать.

Джессика посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Она никогда не видела такого выражения на его лице. Он был изумительно красив и в самом деле напоминал дьявола, как она шутя назвала его несколько минут назад. Если притягательность пламени для мошки даже вдвое меньше, неудивительно, что она так стремится навстречу своей гибели.

– Я… э-э… я ничего, – пробормотала она.

Она стала торопливо намыливать губку. Вулф видел вспыхнувшее лицо и биение пульса у горла. По ее трепету он понял, что ее беспокоила и одновременно интриговала его нагота.

«Леди Виктория, я снимаю перед вами шляпу вместе со всем прочим, – думал Вулф с удивлением. – Ваши суждения о человеческой природе чертовски правильны. Насколько я понимаю, Джессика не более монашенка, чем я сам».

Джессика торопливо ополаскивала Вулфа, стараясь не смотреть в глубину воды. Но это было невозможно. Она закрыла глаза, надеясь таким образом уменьшить степень интимности.

Это было ошибкой. При закрытых глазах чувствительность ее рук словно удваивалась. Глянцевое, горячее, мощное тело под ее ладонями приводило ее в трепет. Она испытала новый, приятный шок, когда ощутила упругую поверхность его груди. У нее под ложечкой вновь рождалось тепло. Она снова приложила руки к его груди, убеждая себя, что нужно его ополоснуть, и зная, что врет самой себе. Ей просто хотелось погладить его, как кошку, и самой при этом замурлыкать.

Джессика в смятении открыла глаза и тотчас же увидела, что длинная, сильная нога высунулась из воды. Черные, прилипшие к телу волоски начинались повыше лодыжки и покрывали голень и видимую часть бедра.

Вулф проследил направление взгляда Джессики и понял, что сейчас вода не скрывает его, как раньше. Он переждал эти напряженные мгновения, оценивая долю страха и желания в ней. Сознание того, что он заинтриговал ее как мужчина, чрезвычайно взволновало его.

– В-вулф?

– Не сомневаюсь, что поскрести меня – не такое трудное дело, как отдраить кирпичи, – произнес он деловым тоном. – Помой меня, жена.

Стараясь не смотреть выше бедра, Джессика быстро, не дыша провела намыленной губкой по ноге.

– Сполосни, – сказала она.

Хриплость ее голоса была еще одной разновидностью ласки, которая мгновенно действовала на отзывчивую плоть Вулфа. Его правая нога исчезла, но ей на смену появилась левая. Джессика потерла губкой мышцы икры до колена, а затем, пытаясь перехватить губку, уронила ее. Губка мгновенно исчезла с поверхности воды и оказалась где-то у него между ступней.

Джессика подождала в надежде, что Вулф достанет и подаст ей губку. Видя, что он даже не пошевелился, она взглянула на его лицо. Ей показалось, что сквозь черные ресницы глаза Вулфа сверкнули каким-то особенным блеском, хотя, возможно, она и ошибалась. Она решила осторожно выудить губку. Но ее пальцы натолкнулись не на губку, а на твердую, гладкую плоть. Прерывистое дыхание вырвалось сквозь сжатые губы Вулфа.

– П-прошу п-прощения, – она, казалось не дышала, быстро отдернула руку. – Я не хотела…

– Дотронуться до меня? – Вулф улыбался, не открывая глаз. – Я прощаю тебе, сладкая монашенка.

– Губка… – начала она.

– К черту губку. Твои пальцы коснулись чего-то более интересного.

Джессика была слишком взволнована, чтобы спорить. Она схватила мыло и стала энергично тереть им мощные мышцы бедра Вулфа. Затем, помимо ее воли, руки Джессики предательски соскользнули, чтобы ладонью ощутить его кожу.

– Ополосни, – сказала она низким, сдавленным голосом.

Нога снова исчезла под водой. Пена закружилась и уплыла. Прежде чем Вулф успел высказать какие-то новые просьбы, Джессика вскочила на ноги и быстро вышла из комнаты, бормоча, что нужно проверить, не согрелась ли вода…

Затаенный, горячий взгляд преследовал Джессику, пока она не скрылась из виду. Он с неохотой выловил губку и завершил купание, сознавая, что он подразнил Джессику настолько, насколько это было возможно… в тот момент.

Когда вода для Джессики согрелась и она тихонько вошла в спальню, ее сердце билось уже поспокойнее, и она не испытывала более неприятных ощущений под ложечкой. Сквозь опущенные ресницы она наблюдала, как Вулф заткнул деревянной пробкой отверстие для слива воды из ванны, которое было проделано в кирпичном полу.

Джессика любовалась игрой его мускулов, когда он бадью за бадьей выливал горячую воду в ванну, а затем накачал насосом и принес холодной воды. Он был виден во всей своей элегантной силе, поскольку на нем не было ничего, кроме полотенца, которое он использовал в качестве набедренной повязки. Это импровизированное одеяние эффектно оттеняло его бронзовую кожу.

Вскоре у нее вновь появилось уже знакомое и все усиливающееся ощущение, будто она проглотила золотых бабочек. По этой причине руки не слушались ее, когда она начала расстегивать платье на спине. Хуже того, руки едва сгибались. Мышцы были перенапряжены после многочасовой стирки и мытья полов и потеряли эластичность.

Издав короткий приглушенный стон, она подцепила пальцами платье сзади возле шеи и потянула его. Несколько пуговиц отлетели и бесшумно раскатились по толстому шерстяному половику у кровати.

Теплые, сильные пальцы легли на руки. Джессики. Вулф начал расстегивать платье в тишине, которая все сгущалась по мере того, как пуговицы одна за одной освобождались от петель. Наконец, ничто более, кроме длинных рукавов, не удерживало платье. Тонкий, отделанный кружевами шелковый лифчик Джессики скорее подчеркивал, чем скрывал белизну кожи.

– Спасибо, – сказала Джессика, не дыша. – Теперь я сама справлюсь.

– Ты не хочешь, чтобы я помыл тебя?

– Нет-нет, этого не требуется, благодарю тебя, – она торопливо нанизывала слова, словно боясь возникновения паузы.

Вулф провел пальцем по всей длине ее позвоночника.

– Ты в этом уверена?

Трепет пробежал по ее телу от этого прикосновения.

– Да!

Палец Вулфа снова коснулся ее позвоночника.

– «Да» означает, что ты хочешь, чтобы тебя помыли?

Джессика почувствовала появление уже знакомого ощущения под ложечкой.

– Нет, я могу это сделать сама.

– Если передумаешь, позови меня.

Как только дверь за Вулфом закрылась, она перевела дух и стала с поспешностью снимать с себя одежду. С флаконом ароматного розового масла в одной руке и губкой в другой она вошла в ванну.

Сладостная дрожь пробежала по ее телу, когда она погрузилась в теплую воду. Эта дрожь была сродни той, которую она почувствовала, когда Вулф медленно провел пальцем по ее позвоночнику. Воспоминание об этом прикосновении подействовало на нее столь же расслабляюще, как и оно само. Она окунула голову в воду, чтобы смочить волосы перед намыливанием.

К тому времени, когда Джессика ополоснулась и начала второй раз намыливать волосы, непроизвольное сокращение мышц ее рук переросло в нечто более тревожное. Приподнятые руки свело. Несмотря на все усилия, она не могла ни поднять, ни выпрямить их.

По лицу у нее стекало мыло, попадая в глаза, а ее руки были совершенно беспомощны.

– Вулф! – крикнула Джессика. – У меня что-го случилось с руками.

Боясь открыть глаза, чтобы в них не попало мыло, она не знала, вошел ли уже Вулф в комнату, пока не почувствовала, что теплая ткань стирает мыло с лица. Она удивленно вздрогнула.

– Спокойно, Джесси, – сказал Вулф. – Я не сделаю тебе больно.

– Я знаю. Ты просто удивил меня… Ты знаешь, Вулф,. я не могу поднять руки…

– Да, я вижу, – перебил он ее.

Он легонько провел ладонями по ее рукам и обнаружил, что мышцы под ее гладкой кожей собрались в твердые узлы.

– Так больно? – спросил он.

Джессика покачала головой.

– В общем нет. Я думаю, мышцы просто взяли себе выходной. Такая же вещь случилась однажды у меня с ногами, когда я пыталась перепрыгнуть через ручей, как это сделал ты. Помнишь?

Рот Вулфа тронула улыбка.

– И сколько раз ты пыталась это сделать?

– Не знаю. Я все утро бегала и прыгала.

– И приземлялась в воду.

– И приземлялась в воду, – согласилась она, вздохнув. – Меня сердило, что ты можешь перелетать через ручей сколько угодно, а я не могу сделать это хотя бы один раз.

– Ты никогда мне об этом не рассказывала.

– Я была слишком гордой.

– Как была слишком гордой сегодня, не желая признаться, что больше не в состоянии работать.

Джессика промолчала.

– Сперва я постараюсь убрать мыло с лица, – сказал Вулф. – Твои руки подождут. Откинь голову назад и не открывай глаза.

Нежность в голосе Вулфа соперничала с нежностью его пальцев, снимавших мыло с волос Джессики, поддерживавших ее затылок.

– Нет-нет, пока не открывай глаза. Я еще не смыл мыло.

Джессика услышала, как он полоскал кусок ткани, почувствовала, как вода стекает по груди, и вспыхнула, вспомнив о своей наготе. Теплая влага приятно омывала закрытые глаза, щеки, шею.

Вулф смотрел на каждую каплю со все большей завистью. Ему хотелось быть так же близко к Джессике, так же беспрепятственно касаться ее кожи.

И в то же время это было полным идиотизмом – так тянуться к ней.

– Глаза не щиплет?

– Нет, – ответила Джессика неуверенно, удивившись некоторой суровости в его голосе.

– Не открывай их, пока я полностью не промою волосы.

– Не надо, я могу…

– Ни черта ты не можешь, – перебил он ее нетерпеливо. – У тебя мышцы свело судорогой… Набери воздуха.

Джессика едва успела это сделать, как он окунул ее голову в теплую воду. Не в пример Вулфу, она могла почти полностью распрямиться в узкой ванне.

Действуя быстро, Вулф удалил пену и прополоскал длинные огненные пряди. Лишь после этого он приподнял ее голову над поверхностью воды.

– Вот теперь хорошо.

Джессика хотела убрать упавший случайно на глаза локон, но руки все так же не слушались ее. Во время следующей попытки розовые соски оказались над водой. Почувствовав прохладу комнатного воздуха, они мгновенно стали твердыми.

Бросив взгляд вниз, Вулф тотчас же пожалел об этом. Его тело мгновенно напряглось, и если бы он стоял, ему пришлось бы броситься на колени. Но он уже был на коленях рядом с аристократкой, которая столь усердно пыталась выполнить непривычную для нее кухонную работу, что у нее отказали руки. Вулф и так чувствовал себя весьма неуютно в роли домашнего тирана, который дает непосильные задания. А Джессика непреднамеренно, но беспощадно отомстила ему. Воспоминание об этой груди, с тугими коралловыми венчиками будет преследовать его днем и ночью.

– Никчемная монашенка с голубыми кровями, – процедил сквозь зубы Вулф. – Набери снова воздуха.

– Я не хочу этого делать, – возразила Джессика, уязвленная суровостью его тона. – На кухне я…

Ее слова буквально потонули в воде, потому что Вулф окунул ее с головой. Через несколько мгновений он снова придал ей вертикальное положение. Быстрым, энергичным движением он поднял ее пышные волосы и выжал из них воду.

– Где полотенце? – спросил он.

Последовало молчание, затем вздох и, наконец, признание:

– Мне так хотелось побыстрее залезть в воду, что я забыла его приготовить.

– Подержи волосы над водой, пока я… ах, черт, ведь ты не можешь поднять руки.

Вулф положил волосы Джессики на край ванны и спустил их нижнюю часть на кирпичный пол.

– Не шевелись. Если ты соскользнешь под воду, можешь и утонуть. Я сейчас.

Через несколько мгновений Вулф вернулся с льняными полотенцами и мягким фланелевым одеялом. Он промокнул, как умел, волосы Джессики, завернул в льняное полотенце и закрепил все это на голове в виде аккуратного тюрбана.

– Как твои руки?

– Чудесно, пока я не пытаюсь ими пошевелить.

Вулф наклонился, взял губку и стал намыливать ее. Он помыл Джессике руки, плечи, спину и снова намылил губку.

– Не паникуй, монашенка…

– Что?

Дыхание остановилось у Джессики, когда она почувствовала, что губка скользит по ее ключицам, грудям, животу…

– Подними ногу, – сказал он, снова намыливая губку.

– Вулф…

– Упрись ногой в борт ванны, как я делал. Не беспокойся. Я не дам тебе утонуть.

Джессика подняла правую ногу. Деловито, словно он занимался этим ежедневно, Вулф стал мыть нежную выгнутую ступню, изящную щиколотку и икру. Она наблюдала за ним с чувством изумления и недоверия, когда губка ныряла под воду, скользя по всей длине ноги.

– Теперь другую.

Джессика повиновалась, опустила одну ногу и подняла другую. Губка снова заскользила по ноге, Когда Джессика ощутила, что губка касается бедра, ее пронзила дрожь. Но губка не остановилась. Она скользнула по треугольнику волос и ниже, к нежной плоти. Из горла Джессики вырвался сдавленный звук. Губка прекратила движение, зажатая между бедер.

– Что-то случилось? – вежливо спросил Вулф и недоуменно посмотрел на нее.

Джессика ничего не ответила.

– Да? – повторил он.

Румянец, разлившийся по ее лицу, мог бы посрамить зарю.

– Вулф, пожалуйста…

– Пожалуйста, что?

Положив руку на его запястье, она попыталась оттолкнуть его, но ее руки были бессильны. Кисть Вулфа осталась на прежнем месте.

– Ты хочешь отодвинуть мою руку? – секунду спустя спросил он.

– Да, – ответила она дрожа.

– Тогда разожми ноги.

Лишь сейчас Джессика сообразила, что, инстинктивно пытаясь защититься от прикосновений Вулфа, она сжала бедра. Губка и его пальцы оказались зажаты между ног…

– П-прошу п-прощения, – прошептала она.

Но Вулф нисколько не сердился. Ему пришлось вполне по душе пребывание в качестве пленника в этом шелковистом, укромном и уютном уголке.

Она поспешила разжать ноги, освобождая руку с губкой. Губка же не просто медленно удалилась, но легко и нежно приласкала Джессику, и она почувствовала, что близка к обмороку. Она вспыхнула от грудей до лба.

– Не стоит так смущаться, – сказал Вулф нарочито спокойно. – Даже если муж и жена не делят ложе, некоторая доля интимности между ними неизбежна.

Джессика проглотила комок в горле и смотрела огромными глазами на Вулфа, который стоя встряхивал мягкое фланелевое одеяло.

– Ты можешь встать?

Ее огромные аквамариновые глаза стали еще больше.

– Но ведь на мне ничего нет! – воскликнула она в отчаянии

Вулф вздохнул и терпеливо произнес:

– Я знаю. Это обычное дело – находиться в ванне голой. Ты можешь встать или тебе нужна помощь?

– Но…

– Джесси, – перебил он ее, – не стоит так волноваться, давай выходи из ванны, пока ты не простудилась.

– Закрой глаза.

– Глупо, – пробормотал он, однако глаза закрыл.

Несмотря на свои негнущиеся руки, она кое-как встала на колени. Но почти поднявшись на ноги, поскользнулась.

– Вулф!

Он подхватил ее, приподнял и осторожно поставил на пол Изо всех сил стараясь не выказывать интереса, стал быстро растирать.

– Закрой глаза, – попросила она

– Но с закрытыми глазами мне не видно, что я делаю. Может быть, тебе закрыть?

Джессика заморгала глазами.

– А что это даст?

– Даст тебе возможность думать…

Вулф выдавил улыбку и закрыл глаза. Почти в тот же момент его руки заскользили по телу Джессики и оказались без полотенца на ее округлом бедре.

– Это не срабатывает, – призналась Джессика.

Он подумал, что это как раз очень здорово срабатывает, но вслух сказал:

– У тебя есть идея получше?

– Укутай меня одеялом, и я вытрусь сама.

Вулф сразу решил, что это плохая идея… и в то же время отличная. Ощутить небольшое, ладное девичье тело под легким фланелевым одеялом в своих руках – эта идея воспламенила его не меньше, чем завершившееся купанье. Когда накинутое одеяло соскользнуло с ее плеча и он будто случайно задел ладонью сосок, он с трудом смог набрать воздуха в легкие.

– Ну вот, теперь все, – сказала наконец Джессика.

Вулф не знал, радоваться или печалиться по поводу того, что эта сладостная мука заканчивалась. Он повернулся и направился к постели. Одним движением он разложил меховое покрывало на кровати.

– Иди сюда и ложись, – позвал он, стараясь не смотреть на эту обнаженную монашенку, которая стояла дрожа возле ванны. – Я попробую растереть тебе мышцы на руках и спине.

Джессика неуверенно глянула на высокого мужчину возле кровати. Обнаженное, если не считать светлой тряпки, небрежно обмотанной вокруг бедер, оттеняемое игрой света и тени, тело Вулфа было великолепным и немножко пугало скрытой в нем силой.

– Ваша милость, если бы я собирался напасть на вас, как лорд Гор, я мог бы сделать это уже десятки раз.

Сдерживаемый гнев в голосе Вулфа заставил Джессику вздрогнуть.

– Да, я знаю, – согласилась она слабым голосом – Просто… это все ново для меня.

– Для меня это тоже ново.

Джессика удивленно взглянула на него.

– Разве?

– Я никогда раньше не купал женщину… Впрочем, ты никакая не женщина. Ты монашенка.

Не говоря ни слова, Джессика подошла к кровати и легла лицом вниз. Шелковистая поверхность меха приятно щекотала ее голое тело.

– Ну как теперь? – спросил Вулф, набрасывая сверху фланелевое одеяло.

Джессика слегка дрожала.

– Странное ощущение, когда кожа касается меха.

– Это согреет тебя.

Она издала вздох и для пробы пошевелилась. Ей казалось, что от меха исходит тепло.

– Ты прав… Это так… необычно – лежать на меху.

Не отдавая себе в том отчета, она снова задвигалась на меховом покрывале, и это рождало в ее теле необычные приятные ощущения. Вулфа осенило, что невинные телодвижения Джессики имеют чувственную окраску. Он вновь подумал, что тезис леди Виктории заслуживал внимания: научить монашенку не бояться прикосновений мужчины.

До сего времени Вулф старался не замечать темперамента Джессики. Теперь же он решил, что будет гораздо умнее с его стороны пробудить ее. Тогда мысль о брачном ложе и мужском прикосновении не будет рождать такого ужаса. И она согласится покончить с нынешним фиктивным браком и заключить союз, более подходящий ее рождению и титулу.

После этого Вулф сможет найти женщину, отвечающую его вкусам и пожеланиям: сильную, душевную, способйую разделить с ним страсть, бок о бок трудиться в дикой стране и родить ему детей. Это то, чего самый очаровательный эльф не в состоянии ему дать.

Забава, развлечение…

И если мысль о том, что какой-то другой мужчина будет обладать Джессикой, злила Вулфа (ему приходилось признаться себе в этом), то с этим нужно смириться. Жизнь научила его, что страсть к женщине преходяща, а вот настоящая женитьба – нет.

«Пока смерть не разлучит нас».

– Для начала, я думаю, тебе полезно глотнуть немного бренди, – сказал Вулф в раздумье.

– Бренди?

– Угу.

Этот нечленораздельный звук, означающий подтверждение, вызвал у Джессики улыбку.

– Спасибо, но я не люблю спиртное.

– Думай о лечении.

– О лечении?

– Да. Я принесу, кроме того, также и для попугая.

– Для попугая? Ах, да. Он должен быть где-то здесь на свободе. – Она тихонько засмеялась и потерлась щекой о мех, словно это было тело возлюбленного… Он быстро вышел из комнаты и появился с бокалом бренди в руке.

– Садись, Джесси.

Она перевернулась на бок, но когда попробовала подняться с помощью рук, те не справились с задачей.

– Кажется, я не могу, – призналась она.

Вулф отставил бокал и помог ей сесть в кровати. Фланелевое одеяло сползло вниз. Джессика испуганно вскрикнула и попыталась удержать его. Однако движения были замедленны, поскольку руки не вполне подчинялись ей. Одеяло сползло ниже грудей, прежде чем она смогла поймать его.

Закрыв глаза, Вулф сказал себе, что ведет себя как дурак, словно никогда не видел обнаженную по пояс женщину. Тем не менее вид ослепительно белых окружностей и розовых сосков запечатлелся в его мозгу, а сердце участило удары до такой степени, словно он взбежал в гору.

Ругнувшись про себя, он открыл глаза, быстро прикрыл груди одеялом и поднес край бокала к ее губам.

– Пей…

Голос Вулфа был хриплым от желания, но в нем звучала и твердость. Поморщившись, Джессика сделала глоток. Она тут же задохнулась и закашлялась. Вулф спокойно налил воды из графина, стоящего на столике близ кровати, и подал ей стакан. Она быстро отпила из него, но горячий след бренди ощущался до самого желудка.

– Лучше?

Джессика кивнула, потому что не могла говорить.

– Ложись снова на живот.

Вулф деловито снял одеяло с Джессики, стряхнул его и спустил его пониже, прикрыв аппетитные формы ягодиц и затененную расселину.

– Где твое розовое масло? – спросил Вулф.

– В хрустальном флаконе на комоде.

– Там их девять штук!

– В том, что с пробкой цвета моих щек, – проговорила она в мех.

– Ага, вот она. – Вулф глянул на девушку. – Опять краснеешь, эльф?

Она повернула голову к нему и бросила взгляд искоса. На фоне густого румянца ее глаза казались самоцветами.

– А ты и доволен, – с упреком сказала она.

Вулф отвернулся, чтобы Джессика не увидела его улыбку, и начал открывать флакон.

– Только осторожно, – предупредила Джессика. – Он хрупкий.

– Не беспокойся. Я очень аккуратен с маленькими вещицами.

Она тихонько засмеялась и призналась меховому покрывалу

– Я знаю. Ты единственный из мужчин, кто может нарвать букет роз и не уколоться о шипы.

Улыбнувшись, Вулф плеснул немного масла на ладонь. Когда он сел к Джессике на кровать, она удивленно промычала. Подобный же звук она издала, когда он руками стал сверху вниз втирать масло в ее тело.

Как он и предполагал, судорога свела мышцы не только на руках, но и на спине. Согретое руками и трением кожи о кожу розовое масло благоухало на всю комнату. Когда Вулф массировал спину от талии до затылка, Джессика тихо охнула.

– Слишком сильно? – спросил Вулф.

– Слишком… приятно, – выдохнула Джессика. – Просто божественно.

Он улыбнулся и продолжал работу, стремясь размягчить узлы. Каждый раз, скользя вдоль позвоночника, он слегка захватывал бока, все ближе и ближе подбираясь к грудям. Когда он приближался к талии, то опускался чуть ниже. Мягкая фланель одеяла отодвинулась к началу бархатной расселины. Искушение провести пальцем по привлекательной затененной ложбине было очень велико, однако Вулф преодолел его. Он знал, что Джессика может впасть в панику.

– Скажи, где тебе больно. – Вулф провел руками по ее плечам. – Здесь?

Она кивнула головой, не открывая глаз. Его сильные пальцы надавили на узел напряженных мышц, и она застонала.

– Приятно или больно? – спросил Вулф негромко.

Джессика кивнула.

– Так все же как?

– Да, – выдохнула она и вытянула наконец руки вдоль тела.

Он тихонько засмеялся, налил еще масла на ладонь и возобновил массаж.

– А как здесь?

Было ошеломляюще приятно, когда Вулф гладил ее руки. Она застонала и еще больше расслабилась. Когда он растирал сведенные мышцы левой руки от плеча до кончиков пальцев, его рука двигалась между ее рукой и телом. Сначала Джессика напрягалась, пытаясь отодвинуться. Но затем она перестала об этом думать. Стоило ли противиться тому, что его пальцы так нежно скользят тыльной стороной по боковой части груди, по ребрам, по талии и гладкой выпуклости бедра? Когда после третьего раза тело Джессики осталось расслабленным под его рукой, он переключился на правую руку. Растирая ее, он постепенно сдвигал одеяло все ниже, пока не обнажились округлые ягодицы. У него прервалось дыхание, когда он увидел белоснежную гладкую кожу и обольстительные женские формы.

– Как здесь? – спросил он, дотрагиваясь до мышцы вдоль позвоночника. – Твердая?

– Да, – вздохнула она.

Вулф согласился с этим, прощупав мышцу, и прокомментировал про себя свою собственную твердость. С его телом произошли такие изменения, что набедренная повязка с трудом выдерживала.

Смотреть на округлые бедра Джессики, лишь отчасти прикрытые покрывалом, было сладостным мучением. Мысль о том, что можно одним движением обнажить эти ноги и прижаться к свежему, благоухающему телу, заставила его тихо застонать.

– Вулф!

Некоторое время он молчал. Наконец, когда желание слегка отпустило его, он смог сделать вдох.

– Что? – спросил он.

Дрожь удовольствия пробегала по телу Джессики, когда руки Вулфа растирали ей спину от шеи до талии, а затем после паузы начинали движение вверх. Сочетание деликатности и силы оказывало магическое действие на ее ноющее тело

– Как хорошо, – вздохнула она и невольно выгнула спину навстречу его руке. – У меня даже голова кружится.

– Должно быть, от бренди.

– Я не уверена, мой лорд. Я думаю, что это твои чудесные руки… Никогда не думала, что может быть так здорово…

– А ты уверена в этом? Минуту назад ты не могла отличить удовольствие от боли.

– Уверена. – Из груди Джессики вырвался звук, похожий на легкий стон – Это жжет как огонь, но не обжигает, доходит до самых костей.

Вулф задержал воздух в груди, затем беззвучно выдохнул. Она точно описала его собственные ощущения.

– Да, – прошептал он. – Это верно… Огонь без боли…

Некоторое время в комнате было слышно только как потрескивают свечи, да ладони Вулфа растирают благоухающую розовым маслом кожу Джессики. Когда его руки от талии опустились к бедрам, она не сразу заметила это. Однако затем ее тело напряглось.

– Вулф?!

– У тебя здесь тоже мышцы больные, – сказал он деловым тоном.

– Да, но…

– Помолчи, Джесси, – строго перебил ее он. – Вообрази, что я все еще растираю тебе плечи.

– Но ведь это не так!

– Вот потому и надо вообразить.

Воцарилась тишина – чутко-пугливая, таящая в себе волнующие возможности.

– Все же ты не хочешь вообразить.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказал об этом попугай.

Она хихикнула, затем хихикнула снова, представив себе попугая, который носится по комнате и выбалтывает секреты.

– Знаешь, я пьяная, – сказала она через минуту.

– От крохотной порции бренди? Сомневаюсь.

Дыхание Джессики перешло в прерывистый вздох.

– Извини, я не хотел быть грубым, – сказал Вулф, гладя ладонью нежный изгиб ее ягодиц. – Может быть, добавить масла…

– Ты не был грубым.

– Тогда почему ты так вздохнула?

– Я не вздыхала, – улыбнулась она. – Это сделал попугай. Он тоже пьяный.

– Пьяный попугай… Голова идет кругом!

– А в желудке огонь…

– От глотка бренди? Невозможно!

– Тогда это бабочки.

– Какие бабочки?

– Которые в желудке. Каждый раз, когда ты меня как-то особенно трогаешь, они кружатся, словно листья на ветру.

Джессика снова хихикнула, затем вздохнула. Большой палец Вулфа прочертил линию по окружностям ее ягодиц, скользнув по тому месту, где бедра были сомкнуты.

– Вот так? – спросил он хрипло.

– Д-да…

– Тогда я вот что сделаю.

Дыхание Джессики стало прерывистым, когда сильные мужские пальцы стали растирать ей бедра от самого верха до колен. Ею владело какое-то удивительное, непередаваемое чувство, шедшее от бренди и от горячих рук Вулфа. Не замечая того, она тихонько застонала, и напряжение, которое заставляло ее держать ноги плотно сжатыми, ушло.

Это дало возможность Вулфу увидеть между разомкнувшихся ножек легкую, цвета красного дерева, затененность… Он стиснул зубы и издал стон вырывающейся из-под контроля страсти. Быстро отвел глаза, пытаясь сосредоточиться на стройной ноге. Но и здесь женственность Джессики ярко проявлялась в каждом изгибе, в безупречной гладкости шелковистой кожи, которой нигде не касался мужской глаз, в трепете, пробегающем по ее телу, когда он ласкал чувствительные складки под коленями.

– Перевернись, малышка.

Умиротворенная и расслабленная, Джессика подчинилась этой спокойно и уверенно произнесенной команде. Она не переставала думать о своей наготе, пока не почувствовала ласкающее прикосновение меха к ее телу от затылка до щиколоток. Она медленно открыла глаза, затем вновь смежила их, когда Вулф набросил мягкое фланелевое одеяло, закрыв ее от грудей до середины бедер. Она вздохнула и, еле заметно ерзая бедрами, зарылась поглубже в мех.

Вулф отвернулся с беззвучным проклятием по адресу своей глупости, из-за которой ему предстояло пережить новое искушение. Потом он уже ни о чем не мог думать, кроме легкого шевеления бедер Джессики, холмиков груди под одеялом и волнующей твердости сосков.

– Тебе тепло? – спросил он хрипло.

Джессика медленно кивнула.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как варежка… которую распускают.

Улыбка Вулфа была такой горячей, как кровь, пульсирующая в его венах, но Джессика этого не заметила. Она дрейфовала на мягком меховом плоту, в то время как сильные ладони растирали ей шею и плечи, руки и пальцы. Когда Вулф вносил успокоение в какой-нибудь узел на ее ноющей руке, она тихонько постанывала. Каждый подобный звук был словно удар ножа по самообладанию Вулфа, распаляя его до предела. Его пальцы соскользнули к пальцам Джессики и сплелись с ними.

– Больно? – спросил он, слегка сжимая их.

Звук, вырвавшийся из груди Джессики, выражал удовольствие, а не боль. Ее ресницы медленно поднялись, и Вулф уловил мерцающий блеск в аквамариновых глазах. Когда он пошевелил ладонью, ее пальцы расправились до конца, вошли между его пальцами и переплелись с ними.

– Боже, это так хорошо, – прошептала она хрипло.

– Вот так?

Рука Вулфа стала ласкать чувствительную кожу между пальцами Джессики. Он приложил свою ладонь к ее ладони и крепко сжал.

Вздыхая, Джессика кивнула и улыбнулась:

– Ага, вот так… Бабочкам это тоже нравится…

Вулф продолжал ласкать руку Джессики, пока не почувствовал ее движение. Джессика раскрыла пальцы, приглашая к новой ласке, и тихонько вздохнула, когда он стал трогать их от кончиков до основания. Затем ее пальцы сжались и поймали его руку.