Текст книги "Нечаянная невеста"

Глава 6

Работа над приглашениями заняла полноценные три дня. Амели очень переживала – что скажет тетушка? Не успела родственница появится, как оставила детей в доме, а сама только завтракает, ужинает, моется и спит. Девушка очень просила младших вести себя хорошо, обещая, что после выполнения заказа снова поведет их в парк, и купит что-нибудь вкусное. Илана и Брис серьезно покивали головами, и ни на что не жаловались.

Единственная служанка тетушки подавала Амели утром чашку чая и булку с маслом или джемом, провожала к двери, и уже там вручала корзину и список покупок. Господин Четвертинский-младший встречал девушку у двери в своем экипаже, вез в типографию и до обеда они подписывали приглашения и конверты. Точнее Марек диктовал – она писала. Потом обедали, немного гуляли по холлу, беседовали, пока Амелия разминала кисти специальными колючими шариками из твердого ароматного дерева или согревала их нагретым камнем во фланелевом мешочке. Потом снова писали до самого вечера, и Четвертинский-младший отвозил Амелию к дому тетушки вместе с корзиной. В лавку бегал мальчишка-посыльный, работающий при типографии.

Когда Марек встретил мисс Фонтен у дома тетушки в первый раз, она залепетала что-то про приличия, но молодой человек усадил ее в коляску и строго сказал:

– Экипаж открытый, мисс, и меня хорошо знают в этом квартале. Я живу неподалеку. Право мне удобнее приезжать на службу вместе с вами, чем ждать, пока вы дойдете и волноваться, вдруг вас украли по дороге. Время дорого, как и репутация!

Амели все поняла и смирилась. Всего три дня она потерпит, а потом ей выплатят остаток вознаграждения, и скорее всего больше не позовут. Вернется из гхм… болезненного состояния штатный каллиграф, сезон еще идет, но в начале лета столица опустеет. Кто-то уедет на воды, кто-то вернется в поместья – присматривать за сельскохозяйственными работами, а кто-то останется по делам службы, но не станет устраивать приемы, для которых нужны будут приглашения.

А значит работу ей нужно будет искать другую. Переписывание бумаг, изготовление образцов, прорисовка узоров для вышивки и раскрашивания – все годилось для заработка. Еще можно было попробовать вновь переписывать меню в каком-нибудь трактире. В столице много образованных людей, поэтому даже в обычных чайных висели нарядные карточки со списком блюд.

Как только у нее получится накопить на заверенные нотариусом копии бумаг, она рискнет отыскать виконта Флайверстоуна. Почему-то девушке казалось, что офицер, потерявший в «пограничной стычке» друга, не откажет в помощи его нечаянной вдове.

С такими мыслями Амелия подписала последний конверт, уложила его в коробку, и довольная распрямила спину:

– Все, господин Четвертинский!

– Слава Светлым! – простонал он, тоже выпрямляясь. – Так, сейчас проверю наличие по списку, потом упакуем все, и придется лично отвезти графине.

Амелия молчала. Она понимала, что маленькое предприятие Четвертинских приносит доход еще и потому, что владельцы сами вникают в каждую деталь и не чураются развезти заказы или вот сидеть три дня с новенькой сотрудницей, диктуя ей титулы и звания приглашенных.

– Вы пока собирайтесь, мисс, я вас отвезу! – между прочим сказал Марек, и продолжил шевелить губами, сверяя список со стопками конвертов.

Девушка не стала медлить – сходила умылась, поправила прическу, приколола шляпку, собрала инструменты. Определившись с работой, она перестала возить с собой весь саквояж – брала лишь небольшую сумку-мешок из потертого черного бархата, и теперь легко несла свою ношу в руках.

Призванный на помощь штатный носильщик составил в коляску коробки с приглашениями и корзинку с покупками для дома тетушки.

– Сначала завезем заказ, – предупредил мистер Четвертинский, – графиня ждет.

– Но ведь до приема еще две недели! – удивилась Амелия.

Она не разбиралась в светских тонкостях. Ее конечно учили в пансионе, но провинциальная школа делала упор на ведение хозяйства и расходных книг, а не на светских мероприятиях.

– Несколько дней графиня будет ставить свою подпись на приглашениях и рассылать их с курьером, – пояснил более опытный в таких делах Марек, – потом те, кто не смогут прийти, пришлют ответы. Для хозяйки приема важно, чтобы у нее вдруг не оказалось тринадцать человек за столом, или тринадцать столов в обеденном зале. Мне случалось даже подрабатывать «тринадцатым гостем», с легкой усмешкой признался он.

– «Тринадцатым гостем»? Как это? – удивилась Амелия, устало разглядывая аристократический квартал, в который они въехали со стороны черных лестниц и задних дворов.

– Так называют человека, который за плату занимает тринадцатое место на премьере или за столом, – с усталой улыбкой пояснил господин Четвертинский. – Некоторые светские люди очень суеверны, а студенты готовы провести скучный вечер за столом или на приеме, за небольшие деньги и еду!

– Удивительно! – отозвалась Амелия, припоминая, что им что-то такое объясняли на уроках по этикету, но ее больше интересовали виньетки с розами и крокусами в том самом учебнике.

Экипаж остановился на заднем дворе великолепного особняка. Девушка невольно залюбовалась и кусочком опрятного сада, и разумно устроенными дворовыми постройками. Владельцы дома весьма аккуратно и практично прикрыли все дополнительные пристройки ажурной решеткой, которую со временем заплел виноград – и польза и красота и никому не видны простецкие конюшни, амбары и каретные сараи.

Мистер Четвертинский сошел с подножки, сам подхватил одну из коробок и ушел в дом с черного хода. Амелия осталась ждать его в коляске, любуясь особняком. Вернулся Марек быстро. С ним был высокий лакей в ливрее померанцевого цвета с синим кантом. Вдвоем мужчины забрали все коробки и отнесли их в дом. Через некоторое время довольный Четвертинский вернулся и торжественно вручил Амелии двадцать пять монет:

– Ваш гонорар, мисс Фонтен! Графиня осталась очень довольна! Даже удивилась тонкости вашей работы.

– Мне приятно это слышать, – улыбнулась в ответ Амелия, думая о том, что в купленной ею газете не нашлось ни одного подходящего объявления. Сегодня уже поздно, но завтра она купит газету и снова будет искать работу…

– Графиня дала нам новый заказ. Ей очень понравились цветы нарцисса, которые вы вписали в виньетки.

– Это погребальный цветок в тех местах, откуда я родом, – закусила губу Амели.

– Теперь она просит виньетки с ландышами для ее особенного весеннего бала. Пятьсот приглашений. Вероятно, это будет помолвочный бал, – Марек смешно подвигал бровями и передразнил незнакомую девушке даму: «вы же понимаете, мистер, это секрет, но красивый секрет должен быть хорошо подготовлен»!

– Два бала подряд? – изумилась Амелия. Вот уж стоимость праздника на триста человек она могла себе представить хотя бы приблизительно!

– О, нет, бал ландышей леди Кларисса планирует на середину мая, так что у нас есть целых две недели на подготовку!

– Это снова разовый заказ? – подобралась Амелия, – или вы зачислите меня в штат?

Разница была существенной. Две недели уйдут на изготовление карточек и конвертов, различные производственные и закупочные хлопоты, а подписывать пятьсот кусочков картона и пятьсот конвертов придется за четыре-пять дней. А на что она и дети будут жить две недели?

– Я должен посоветоваться дядюшкой, – несколько неуверенно протянул Марек.

– Что ж, посоветуйтесь, мистер Четвертинский, – вежливо ответила Амелия, – а я пока поищу вакансии в городском архиве. Или в королевской библиотеке.

Племянника владельца типографии перекосило. Конечно, он не верил, что юную мисс прямо с улицы возьмут в столь серьезные учреждения, но… вдруг? Все когда-то случается впервые! Он и сам заметил девушку буквально на улице! Но дядюшка настойчиво просил девицу не обнадеживать. Их мастер уже вышел из запоя и готов к работе, а эти легкомысленные вертушки… Не успеет поработать и замуж выскочит! А им опять искать крепкого профессионала, готового и ночью задержаться, и днем мух на окне посчитать, если с заказами заминка.

– Этот заказ безусловно ваш, – решился наконец молодой Четвертинский, – мистер Шолто не любит выписывать цветы.

– Что ж, – не стала отказываться Амелия, – найдите меня, когда будут готовы карточки и конверты.

Больше они не разговаривали. Хмурый Четвертинский довез мисс Фонтен до дома тетушки и простился. Амелия постучала, вручила служанке тяжелую корзину с покупками и медленно двинулась наверх – прибрать инструменты, снять шляпку и перчатки, потом спустится в купальню, и наконец заглянуть на кухню и что-нибудь съесть. Эти три дня плотно занятые работой просто выпали из ее жизни.

Завтра она выспится, поговорит с младшими, действительно сходит в библиотеку и… напишет письмо виконту Флайверстоуну. Все же заявляться в дом аристократа лично без приглашения – дурной тон. Однако вечер очень быстро перестал быть томным. Дети сидели в комнате, и на лице Иланы явно были слезы, а Брис пыхтел, сжимая кулаки.

– Что случилось? – Амелия буквально увидела, как растворяются ее мечты об ужине, купании и постели.

Младшие отворачивались, прятали лица в ее юбку, потом не выдержали – эмоционально рассказали, что случилось. Удержать в доме двух практически подростков невозможно. Да тетушка Сибилла и не пыталась. Убедившись, что племянники одеты подобающим образом, позавтракали и убрались в своей комнате, она отпустила их на улицу. А там… соседи. Которые наблюдали как три дня подряд гостью миссис Парис забирает поутру молодой щеголь и он же привозит вечером обратно. Выводы были сделаны моментально. И озвучены. Детям.

Амелия вздохнула, сдерживая рвущиеся с языка слова. Все же год жизни в провинциальном городке без родительского надзора очень сильно расширяет словарный запас юной мисс!

– Завтра мы с вами идем гулять, – мягко сказала она, – купим сладостей, заглянем в библиотеку. И вы мне осторожно покажете тех, кто плохо обо мне отзывался. А я придумаю, что с этим можно сделать. Заткнуть всем рот невозможно, однако всегда можно найти новые любопытные сплетни для болтунов. А теперь давайте умываться, ужинать и спать. Я очень устала.

– А сказка будет? – повеселел Брис.

– Обязательно будет! – обнадежила его Амелия, чувствуя, как защипало в носу.

Все же за год, прошедший со смерти родителей Илана и Брис привязались к ней сильнее чем прежде. Она их якорь в бурном море событий. А якорь должен быть надежным, даже если его шатает от усталости.

Глава 7

Утром Амели действительно позволила себе поспать чуть дольше обычного. Потом вместе с детьми спустилась к завтраку. Тетя Сибилла удивилась ее присутствию, но девушка спокойно объяснила:

– Для нового заказа нужно подготовить карточки и конверты, это займет несколько дней. У меня будет время поискать еще одну работу.

На такую речь тетушка кивнула благосклонно, а служанка на выходе из дома снова вручила Амелии корзинку и список, написанный аккуратным почерком тетушки. На этот раз, никуда не торопясь, девушка изучила список внимательнее. Зачем нужно мыло с ароматом бергамота? Запах считался «мужским», а в доме из мужчин был только Брис. Мальчик спокойно мыл руки лавандовым мылом, которое Амелия привезла с собой из дома! Что еще? Сахар колотый… Вчера тоже был сахар. И позавчера! Чай, дорогой сорт с тем же самым бергамотом! Еще сухие копченые колбаски, сыр, масло, изюм, пряности, мед…

Все это походило на… посылку в пансион! Точнее в Академию. Тетушка собирает сыну гостинцы за ее счет? Было бы справедливо, но Амели посчитала стоимость всего и поняла, что за три дня спустила весь аванс, а сегодня спустит существенную часть зарплаты, а ведь им нужно продержаться на эти деньги минимум неделю, до следующей работы у Четвертинских! Да и будет ли потом еще одна?

В задумчивости Амелия дошла с детьми до парка, купила по дороге газету с объявлениями, пару леденцов и булочку. Пока дети бегали и лазили по снарядам, она читала объявления о работе для переписчицы или каллиграфа, но глаза упорно сползали на строчку «Сдам в наем комнату».

Подчеркнув несколько объявлений о работе, девушка побродила по аллеям, потом попросила одну из бонн присмотреть за детьми, за пару медяков, а сама постаралась быстро обойти адреса. Увы, нигде ее не обнадежили. Всем требовались мужчины – студенты или гимназисты, готовые быстро и не слишком аккуратно переписать большой объем бумаг за мелкие деньги и папиросы.

– Но я могу сделать эту работу! – горячилась Амели, – у меня диплом каллиграфа!

– Барышня, не занимайте время! – морщился старший писарь конторы. – У нас служат только мужчины! Здесь накурено, холодно и нет отдельных комнат, все сидят в одном зале! Вы будете стонать и жаловаться, пить чай по три часа в день, а в итоге вашу работу придется делать нам самим! Нет уж! Никаких юбок! Мы это уже проходили!

Расстроенная Амелия ушла несолоно хлебавши, забрала из парка детей и вернулась с ними к обеду, абсолютно позабыв про лавку и покупки. А в доме тетушки ее ждал неприятный сюрприз. Служанка открыла им двери и быстро вернулась на кухню, к шкворчащим сковородкам, дети устали, вели себя тихо, поэтому в отведенную им комнату они вошли практически бесшумно. И уставились на тетку, сидящую над распахнутым сундуком! Рядом с теткой прямо на полу сидела темноволосая молодая женщина в визитном платье, и… рассматривала поношенный корсет Амели!

Тетка заметила вернувшихся родственников, а вот незнакомка сидела к двери спиной, и смотрела на скромное изделие провинциальной швеи:

– Сибилл, ты же не думаешь, что девчонка зашила деньги в корсет? – насмешливо говорила брюнетка в синем платье, – здесь такая потертая ткань, что видно каждую пластинку. Да и вообще вещички потертые. Нет, приданое твоей сестры наверняка где-то в другом месте! Может в банке?

– Тетя? – Амели встала в дверях, отправив младших в коридор, – что это значит?

Незнакомка повернулась, и девушка узнала в ней соседку – языкастую даму, живущую во второй половине дома. Обе женщины дружно открыли рот, явно собираясь закатить скандал, но Амелия их опередила:

– Амнос оптимус! – сказала она, сделав рукой направляющий жест.

В воздухе натянулась тончайшая пленка и в ней поплыло изображение открытого сундука, соседки с корсетом в руках, и тетки с открытым ртом. Мелли подошла к комоду, вынула лист бумаги и закрепила на нем изображение магического оттиска.

– Брис, – позвала она брата, – пригласи сюда полицмейстера. Думаю, ему будет интересно увидеть, как две почтенные дамы роются в багаже сирот. Кстати, теперь я знаю, куда подевалась мамина жемчужная брошка. Она ведь лежит в вашей шкатулке с украшениями, не так ли тетя?

Сибилла потупилась.

– Все наши вещи помечены, – спокойно сказала Амелия, собирая в саквояж те мелочи, что лежали на столике у кровати. – Вернете все сами, или звать полицию?

– Ты не посмеешь! – прошипела благонравная тетушка, вцепляясь девушке в руку.

– Еще как посмею! Три дня вашего гостеприимства обошлись нам слишком дорого! Брис, ты еще тут?

Со скандалом и воплями о разорении, тетка все же отдала украденные из сундука памятные вещички, пошвыряв их прямо с лестницы. Напоследок она решила окончательно испортить Амелии настроение ехидно заявив:

– Ну и куда ты пойдешь? Незамужней девице с детьми одна дорога – в бордель! Никто не пустит тебя на квартиру, уж я об этом позабочусь!

– Не переживайте так за нас, тетя, – кротко ответила Амелия, борясь с желанием засветить родственнице в лоб тяжелым свертком с мылом, чаем и сахаром, который она нашла на кухне и забрала. – Я благородная вдова, и даже перед законом имею право опекать сестру и брата. А вот вы… магический оттиск останется у меня. Стоит вам только пустить обо мне нехорошие слухи, или нашептать что-нибудь квартирной хозяйке, и ваше изображение появится в газете! С подробным рассказом о вашем родственном милосердии.

Тетка чопорно поджала губы, и ушла наверх, отвернувшись.

– Зря вы так, мисс! – сделала печальное лицо служанка, стоящая на пороге кухни, – наша госпожа очень настрадалась в молодости.

– Это не повод копаться в моем белье и красть память о наших родителях! – отрезала Амели.

Внутри у девушки все дрожало. Ей было страшно до вспотевших ладоней, до крика и слез, но… рядом были младшие, а солнце уже клонилось к закату. Следовало как можно быстрее отыскать ночлег. К счастью, газета с объявлениями никуда не делась, а извозчик согласился «покатать» их по городу вместе с багажом.

Глава 8

По первому адресу они опоздали – комната была уже сдана. Во второй дом Амелия даже не стала заходить – вонючая лужа у входа, пьяные крики, трещины в грязных стеклах заставили уехать как можно быстрее.

Третий вариант был чуть получше. Во всяком случае так показалось сначала. Бабуля-божий одуванчик сдавала комнату в квартире. Вокруг было довольно пыльно, углы заполняли какие-то корзины кувшины и тряпки, но в целом впечатление было терпимое. Девушка уже собиралась заглянуть в санузел, когда за ее спиной открылась дверь и в коридор вышел здоровенный детина в кальсонах и нижней рубахе. Он зевал во весь рот, и почесывал волосатую грудь через прореху.

– Что мамынька, жиличку нашли? – прогудел он, не прерывая своих интересных занятий, – симпатичная!

– Я передумала! – объявила Амелия пятясь к двери.

Запрыгнув в коляску, она возблагодарила Светлых за своевременное появление «сыночки» и усталым тоном попросила кучера:

– Еще один адрес. Если там не получится, нам бы гостиницу подешевле.

– Понял, барышня! – флегматичный возница шевельнул хлыстом, заставляя лошадь тронуться с места.

Солнце уже село, фонарщики выбрались на улицы и под заунывные песни начали наполнять и зажигать фонари. Амелия покачивалась в экипаже, крепко обнимая Илану и думала о том, что ночевать видимо придется в самом дешевом номере, а с утра снова бегать по адресам. И неизвестно, получится ли отыскать квартиру по карману. Что если все монеты уйдут на оплату жилья? Куда им податься?

Крепко сжав губы, Амелия осмотрела доходный дом, у которого остановилась коляска. Здание старое, но крепкое. Оштукатурено и покрашено два-три года назад. У входа горит тусклый фонарик, низкое крыльцо чистое, а рядом стоят простенькие вазоны с пробивающейся зеленью. Может тут найдется комната для нее и детей?

С робкой надеждой девушка постучала, ожидая увидеть дворника с окладистой бородой или желчного консьержа в засаленном сюртуке, но дверь открыла округлая румяная женщина, пахнущая корицей:

– Заходи, милая, поторопила она, мне булочки надо вынуть! – и убежала в кухню.

Амелия замерла, разглядывая мелкие коричневые плитки на полу в прихожей. Через минуту женщина вернулась:

– Что вы хотели? – уже более официально спросила она.

– Я по объявлению, – тряхнула газетой Амели, – здесь написано, что у вас сдается комната.

– Да, сдается, – покивала женщина, – на втором этаже освободилась. Мисс Дюран третьего дня замуж вышла.

– Можно мне посмотреть?

– А идем, меня тетушкой Меттой кличут, – сказала не то консьержка, не то экономка, и прихватив из ящичка ключи, поманила Амелию за собой, на лестницу.

Здесь было хорошо! На подоконнике стояли цветы в простых горшках, на площадке не валялся мусор. Двери – одинаково покрашенные были снабжены табличками.

– Вот, восьмая квартира, – звякнула ключами тетушка Метта, – и распахнула узкую дверь.

Слабый свет с площадки упалв маленький квадратный коридор. Это одновременно прихожая с несколькими крючками на стене, умывальня – простенький рукомойник у другой стены, и кухня – большой стол и простая печурка у третьей стены. Свеча стоит на раковине. Метта щелкнула пальцами, огонек на фитиле заплясал, как живой. Да у нее есть магия!

– Да, да, – понимающе улыбается она, – способности крохотные, но я чувствую огонь, поэтому плита есть в каждой квартире. Пожара можно не боятся.

Амелия сдержанно кивнула, но уже поняла, что это огромный плюс. В тех квартирах, что она уже смотрела, кухня была одна, общая, и жильцам предлагалось платить хозяйской кухарке за готовку или покупать готовую еду в трактирах. Опасаясь пожаров, горожане контролировали печи, избегали каминов и часто экономили на топливе, едва-едва протапливая их. А тут была возможность готовить и греться!

Сразу за прихожей шла комната. Не слишком большая, зато с двуспальной кроватью. Тут был небольшой стол, комод и пара стульев. А еще гардеробный чулан! Да-да! Небольшой кусок комнаты был отгорожен дверью, и туда можно было убрать их сундук, и повесить теплые плащи. Или… поставить раскладушку для Бриса!

– Тетушка Метта, а раскладушка или кушетка у вас есть? – спросила Амелия, позабыв уточнить даже цену сдаваемого жилья.

– Есть, – удивилась женщина, а тебе зачем?

– У меня двое детей, – вздохнула Амелия, – большие уже. Мальчик и девочка.

– Ну пойдем вниз, посмотрим, что в чулане есть, – спокойно отозвалась женщина.

– Ой, у меня же там экипаж! – вспомнила девушка и покраснела: я забыла спросить, сколько вы берете за месяц…

– Двадцать монет беру за все, – спокойно сказала тетушка Метта, и добавила: – кушетку дам, колодец во дворе, дрова дворник принесет, сколько скажешь. Оплата по три медяка за вязанку. Если сама не справишься, воду он тоже принесет, но уж там с ним договаривайся.

– Мне подходит! – быстро выпалила Амелия, понимая, что нашла лучшее, что могла за такие деньги.

Она быстро сбежала вниз, расплатилась с извозчиком, завела сонных детей в дом, и подписала стандартный договор, приложив палец, смоченный чернилами. Этот старый прием позволял найти мага по отпечатку ауры, а не мага – по линиям на коже. После тетушка Метта вызвала из каморки под лестницей бородатого дворника в белом холщовом фартуке и тот занес в квартиру их сундук и саквояжи. Потом этот же крупный молчаливый мужчина притащил потертую кушетку, галошницу, вязанку дров и пару ведер воды. Получив взамен семь медных монеток, прогудел «доброй ночи» и ушел, оставив новых жильцов обживаться.

– Мелли, мы здесь надолго? – спросила Илана, разглядывая бледные бежевые обои, украшенные линялыми розочками.

– Очень надеюсь, – улыбнулась Амалия, – а теперь давайте перекусим и ляжем спать! Одеял и подушек у нас нет, но можно укрыться плащами. Завтра я буду искать работу и школы для вас. И если все получится – мы все купим!

Первая ночь на новом месте прошла странно. Утомленные дети быстро уснули, а вот Амелия долго смотрела сквозь тонкие занавески на огоньки фонарей за окном. В их родном доме ночью за окнами было темно, а здесь в городе многое зависело от района проживания.

Девушка лежала, съежившись под плащом, и думала о том, что ей нужно сделать. Для начала, конечно, найти работу. Месяц в этой комнате просто так не прожить – нужна посуда, одеяла, бытовые мелочи и еда. Пять монет, которые ей удалось сохранить от загребущих рук тетки совсем небольшая сумма. На все и сразу ее не хватит. Но можно уже завтра купить кастрюльку, крупу, и ложки. Каша – это вкусно и полезно, особенно если добавить к ней сыр или патоку. Дальше одежда и обувь. И школа! Обязательно школа!

На мыслях о том, что письмо виконту можно отправить и без копий бумаг, Амели уснула. Во сне к ней пришел полузабытый образ мужчины в мундире. Он молча смотрел на нее, сложив на груди руки, а она со смущением отводила взгляд от лица, постоянно натыкаясь на пятна крови, обугленные рукава и почерневшие от копоти аксельбанты. Пламя билось где-то у земли, вырываясь узкими полосами, и девушка не понимала, почему она видит того, кого уже нет на свете?

Проснувшись, Амелия не вставая прочитала молитву Светлым и решила непременно заглянуть в Храм. Нужно поблагодарить высшие силы за квартиру, попросить помощи в поиске работы, и поставить свечу за упокоение души воина Эммета-Жаккарда дю Боттэ.

Утренние хлопоты отвлекли Амелию от мысли о покойном супруге, но, когда она накормила детей завтраком, и вышла с ними на улицу, планируя поискать парк и школу, невдалеке раздался звон колокола.

– Пойдемте, поблагодарим Светлых за то, что привели нас сюда, – сказала Амели, находя взглядом невзрачный серый купол.

– Да уж лучше тут, – проворчал Брис, – чем у тетки в чулане.

– В чулане? – как можно нейтральнее уточнила девушка и заметила, как Илана толкнула брата кулаком в бок. – Я хочу об этом знать! – строгим тоном сказала она, останавливаясь и глядя на обоих.

– Тетка Сибилла, она требовала, чтобы мы не выходили из комнаты, – независимо дернул плечами младший, – а когда я спустился вниз к обеду, заявила, что я мешаю, и не слушаюсь, а непослушные мальчишки сидят в чулане! И заперла меня под лестницей!

Амели прикусила губу. Она не знала об этом. Работа поглощала все ее силы и внимание. Имеет ли смысл просить у брата прощения за тетушку? Он ведь понимает, что так поступать нельзя и…

– Значит нам действительно есть за что поблагодарить! – решительно сказала Амелия и повел детей к храму.

Внутри оказалось уютно, и почему-то пахло как в родной деревне – воском, дровами, соломой и чисто вымытым полом. Амелия бросила медячок в сокровищницу, и вручила Илане и Брису по сладкой булочке, пропитанной вишневым сиропом.

– Посидите, вспомните наших родителей, – негромко сказала она, указывая детям на низкую скамеечку в углу.

Сама же она утешаться поминальной трапезой не стала. Купила несколько свечей и двинулась от статуи к статуе, зажигая золотистые огоньки. Благодарность за благополучный приезд в город. За работу у Четвертинских. За раскрытие тайн и новое жилье. Просьба о будущей работе и помощи с бумагами…

Перейдя в другую часть храма, отделанную в более темных тонах, Амели вздохнула и поставила свечу в память о родителях. Вспомнила мягкие руки и пышные волосы матери, тонкие морщинки отца, смахнула набежавшие слезы и вспомнила свой сон:

– Примите Светлые душу Эммета-Жаккарда дю Боттэ… Воина, павшего на поле брани…

Свеча не загоралась. Упорная девушка оплавила ее почти на треть, когда огонек все же удержался. С легчайшим вздохом облегчения Амели поставила свечу на подсвечник и… столбик золотистого воска упал! Да прямо на пол! Ахнув, девушка склонилась, чтобы поднять, но из угла выкатилась сгорбленная старушка, замотанная в несколько платков и шалей, схватила погасшую свечу, смяла в кулаке и зашипела:

– Светлые тя покарают! Ишь, чо удумала, по живому помин править! – и так же быстро удалилась из поля зрения.