Текст книги "Клуб джентльменов"

Глава 6

Спасло Грегори несколько обстоятельств. Первое: он всегда говорил Тайлеру, куда идет и когда должен вернуться. Второе: под пресловутой кольчугой на нем было отличное накрахмаленное белье. От крови крахмал разбух и залепил его раны, спася от кровопотери и заражения. И третье: его нетерпеливый ученик решил пойти наставнику навстречу, ведь они собирались на маскарад, и обнаружил еще живого лорда Лайвернеса по нитке бусин, сорванных наемниками во время драки. Дурацкая привычка Грега к обсидиановым бусинам вместо цепочки для часов спасла ему жизнь.

Той же ночью ему вызвали лучшего в городе лекаря, а через сутки бледного, мечущегося в лихорадке лорда Лайвернеса перенесли на корабль, идущий в Бриванию. Юный лорд Стронг остался в Итилии заканчивать дела.

Родная земля встретила Грега неприветливо – затяжным штормом, бурей над заливом и проливным дождем в порту. Его накрыли моряцкими просмоленными плащами, занесли в карету и отвезли в городской особняк герцогов Ратлендских.

Леди Виола встретила сына со стойкостью истинной леди – распорядилась приготовить комнату, вызвать лекаря и гробовщика.

– Посмотрим, кто успеет первым, – сказала она дворецкому. – Если доктор – подайте мне чай. Если гробовщик – шерри.

Счастливая звезда лорда Лайвернеса была к нему благосклонна: в тот день доктор возвращался с вызова и ехал мимо особняка Ратлендов, тут его и догнал быстроногий лакей. Так что гробовщик опоздал и упустил выгодный заказ.

Три месяца лечения, восстановления, боли, стонов и кровавых бинтов высосали из Грегори немало сил. Порой ему казалось, что он все еще на ледяной палубе корабля, угодившего в шторм, а через час он изнывал от жары итлийского полдня. Все это время Тай был рядом, поддерживал, кормил с ложки, водил по комнате и пару раз давал в морду, когда Грег, мечтая покончить со всем раз и навсегда, желал выйти в окно второго этажа.

Потом шпион его величества выздоровел, узнал об отставке по ранению и в один из пасмурных дней сел за стол и подсчитал свои активы. Родители по-прежнему платили ему содержание, как юнцу, недавно выпорхнувшему из родного гнезда. Сумма была небольшой, но регулярной.

Путешествуя по континенту, младший сын герцога не тратил личные деньги, так что на его счету скопилась приличная сумма. На тот же счет шло его жалованье. Лорд Толбот, предчувствуя, должно быть, будущие сложности молодого шпиона, платил ему небольшое жалованье из тех сумм, что выдавались на подкуп слуг, плату доверенным лицам и на прочие расходы. Одежду, наем дома, кареты и оружия – все оплачивала корона. Эту же схему Грегори сохранил после гибели наставника.

А еще Дансер научил своего протеже и его лакея вкладывать даже минимальные средства в дело. Например, покупать на карточный выигрыш не вино и кокоток, а трактир в бойком месте. Подбрасывать пару золотых горшечнику, чьи изделия отличались качеством и звоном. Спонсировать портного, мечтающего закупить хорошие ткани, и обязательно покупать хотя бы одну корабельную акцию в месяц, в надежде, что путешествие в колонии за пряностями, кофе и слоновой костью принесет доход.

В сложное время полного погружения в шпионскую деятельность Грег скинул заботы о собственном кошельке на брата, и Тайлер не подвел: оборачивал средства, вел бухгалтерию и даже аккуратно платил налоги. Так что теперь лорд Лайвернес был не нищим отставником-пенсионером, а вполне состоятельным лордом, имеющим хороший доход.

Узнав об этом, Грегори хмыкнул:

– Осталось приобрести дом, и я уже завидный жених.

– Дом у вас уже есть, милорд, – с достоинством поклонился стряпчий, который вел дела сына герцога в Бривании. – Он был частью приданого вашей матушки и по традиции перешел к вам в день вашего совершеннолетия. Скромный особнячок на Тимбл-стрит.

Грегори нервно усмехнулся и потер бровь. На этой улице располагались семейные дома мелких аристократов. Стоит ему туда въехать – и его заочно женят на самой юной и глупой дебютантке сезона. Это было совсем не то, чего ему хотелось. А чего, собственно, ему хотелось?

– В доме можно жить? – уточнил он у стряпчего.

– Дом сдавался еще до вашего рождения, милорд, но в прошлом году леди Виола распорядилась рассчитать жильцов и сделать полный ремонт с частичной заменой обстановки. Средств, выплаченных арендодателями за год, как раз хватило. Так что дом полностью готов вас принять. Минимальное количество слуг там есть.

– Это хорошие новости, – решил Грег. – Что еще?

– Нужны ваши распоряжения по поводу устричной фермы, двух корабельных рощ и недавно приобретенного дома на Салонной улице.

– На Салонной? – Грегори зацепился за знакомое название.

Еще в школе Ритон они мечтали каждый вечер проводить на Салонной – переходить из салона в игровой зал, а оттуда в ресторацию с актрисами или певичками. Улица славилась «мужскими» заведениями и клубами по интересам.

– Мистер Ллойд не смог вовремя вернуть заем и расплатился с вами пустующим помещением карточного клуба.

– Вот как… – Утомленный лорд внезапно потерял интерес к делам. – Оставьте бумаги на столе, мистер Сеттинг, я просмотрю и сообщу вам свое решение.

Едва стряпчий ушел, Грег практически упал в кресло. Тайлер сразу налил в таз воды, протянул влажное холодное полотенце – утереть пот, освежить лицо, и вынул из шкафа в библиотеке чистую сорочку:

– Вам лучше сменить рубашку, милорд, сегодня свежо.

Грегори не стал спорить. Скинул сюртук, жилет, галстук, рубашку, поплескался в тазу, отгоняя слабость, надел сухую сорочку, вновь завязал галстук, потом сел за стол и посмотрел невидящим взором на стопку корреспонденции. Приглашения, вежливые письма от родственников, счета, снова приглашения, визитки… А это что? Аманда? За полгода от нее не было ни одного письма! А теперь? Грег не заметил, как задрожали его руки, когда он взломал печать.

Короткие скупые строчки привели его в недоумение. Уволили из лаборатории? Нет средств? У Аманды? У умной, сильной девушки с несомненным даром алхимика? Где она? Что с ней? Почему не решилась написать сразу? Все потом!

– Тай! Коляску! Мы едем… в университетский кампус!

Легкий весенний дождь прекратился, выглянуло солнце, когда Грег въехал на территорию университета. Он подозвал мальчишку-газетчика, назвал адрес, велел передать записку для мисс Стоукс и замер в коляске, борясь со своими чувствами. Прошло девять лет. Он изменился, мир изменился, насколько же изменилась Аманда?

Он не поверил своим глазам, когда из двери кампуса выскользнула худощавая девушка в черном платье с белым воротничком. Все та же Аманда! Похудела, побледнела и нервно мнет прежде спокойные руки, но лорд по-прежнему не в силах отвести от нее взгляд.

– Милорд? – В глазах столько надежды и опасений!

– Мисс Стоукс! – Стараясь не выдать собственную внезапную растерянность, Грегори спустился со ступенек экипажа, опираясь на трость, и предложил девушке руку: – Прогуляемся? Я получил твое письмо…

Аманда закусила губу, положила ладонь на сгиб его локтя, сделала несколько шагов по дорожке, остановилась и под его мягким вопрошающим взглядом сбивчиво начала рассказывать, что заставило ее написать школьному другу.

История оказалась банальной. Перспективная студентка много работала и быстро стала перспективной аспиранткой. Выполняла работу парочки преподавателей, получала скудное жалованье и писала научную работу, надеясь приобрести звание профессора, а вместе с ним уютный дом, приличное жалованье и статус. Не так много для мужчины, но невероятная величина для одинокой женщины без покровителей и древнего рода.

Девушка шаг за шагом продвигалась к своей цели, однако полгода назад Аманду уволили со скандалом. Один из руководителей академии обвинил ее в плагиате, потряс перед старшим преподавательским составом дурно переписанными черновиками, и безродную сироту, не выслушав, выгнали.

– Как же ты живешь? – удивился Грегори.

Он помнил, что «королевских сирот» поддерживали первые пять лет после учебы. Точнее, не поддерживали, а обязывали служить короне. Однако прошло уже девять лет, а значит, Аманда выплатила долг и отпущена в свободное плавание. Странно, что столь умного и способного алхимика вдруг выбросили за борт.

– Уже полгода пишу эссе ленивым студентам, – грустно сказала Аманда. – Мне хватало этого на оплату комнаты и еды, я ведь живу одна. Но несколько дней назад ко мне пришла некая дама… Она долго хвалила мои таланты, вспомнила мою аспирантскую практику в медицинской лаборатории при королевском госпитале, а потом… – Девушка остановилась, развернулась и уставилась прямо в глаза другу детства. – Ты знаешь, что такое ритейский дурман?

– Что? – У лорда от неожиданности дернулось веко.

Ритейский дурман был алхимическим зельем, дарующим сладкие сны. Несколько серых крупинок, растворенных в стакане воды или легкого вина, помогали забыться сначала на сутки, потом на двенадцать часов, потом на шесть… Через полгода несчастный, подсевший на дурман, готов убить за несколько крупинок и за лишний час забытья.

– Так вот, вчера эта милая дама предложила мне лабораторию, жилье и высокое жалованье, чтобы наладила изготовление дурмана. Где-то в пригороде.

– Ты согласилась? – нашел в себе силы уточнить Грегори.

– Нет, – качнула головой Аманда. – Я слишком хорошо знаю последствия злоупотребления этим зельем. Практику проходила как раз в том отделении, где пытались лечить тех, кто уже не мог без дурмана даже дышать. Я не собираюсь варить этот яд, но сегодня меня попросили съехать из комнаты, срочно заплатить мяснику и молочнику. Угольщик вдруг забыл привезти уголь, в лавке не продали чернила и бумагу. Боюсь, завтра меня будут ждать у двери с требованием съехать немедля, а мне просто некуда идти.

– Я понял. – Грег сжал губы и потянул девушку к экипажу. – Поднимись к себе с Таем. Помнишь его? Собери то, что для тебя важно. Личные вещи, записи. Остальное оставь. Ты едешь со мной!

– С тобой? Куда?

– В особняк герцогов Ратлендских, – серьезно ответил Грег и добавил: – А завтра мы что-нибудь придумаем.

Глава 7

Сборы Аманды не заняли много времени. Увидев всего один саквояж, стопку книг и корзинку склянок, Грег еще раз убедился в своей правоте. Разве может гениальный ученый жить в таких условиях? Творить? Тай молча сел рядом с кучером, давая старым друзьям возможность поговорить. Однако они молчали до самого дома. Только в холле, заметив легкую хромоту Грега, Аманда вдруг скупо улыбнулась:

– Я читала все твои письма, жаль, нечасто могла ответить. Почему-то письма нередко возвращались с пометкой «адресат не найден».

– Я же путешествовал, – постарался улыбнуться в ответ Грегори, чувствуя, что вот-вот сползет по стеночке от головокружительной слабости.

Ситуацию разрешил Тайлер. Он отвлек девушку, указав ей на дворецкого:

– Мистер Бриггс поможет вам устроиться в гостевом крыле, мисс, а я провожу милорда. Ему нужно принять лекарство.

Мисс Стоукс не возражала. Скромно проследовала за чопорным слугой, а Тай потащил брата в спальню, ворча по дороге:

– Изволили распушить хвост перед юной мисс, милорд? А если раны откроются?

– Не бурчи, – слабо отбивался Грегори, всем весом навалившись на плечо верного друга, – не откроются. Я же не мог оставить Аманду в этом клоповнике?

– Не могли, милорд, – согласился Тайлер, волоча брата, как раненого бойца. – Но можно было выпить лекарство или хотя бы не забывать трость в коляске.

– Когда ты так кудахчешь надо мной, – отозвался Грегори, почти теряя сознание от резкой боли, – то напоминаешь мне матушку!

– Леди Виола – прекрасная мать и достойная герцогиня, – не уступил Тай, благоговеющий перед матерью Грегори. – Быть похожим на нее – честь для меня!

Лорд Лайвернес закусил губу и с коротким стоном рухнул в ближайшее кресло:

– Убедил! О, брат мой, похожий на мать мою, неси уже лекарство!

Тайлер хмыкнул – раз лорд еще способен на высокопарный слог, значит, дела не так плохи. Лекарь предупреждал, что кратковременные приступы боли скоро прекратятся, нужно лишь потерпеть. Но где лорд Грегори и где терпение?

Порция противной микстуры, стаканчик бренди и очередная смена белья вернули сыну герцога невозмутимость и силы настолько, что он пригласил свою гостью на чай в маленькую гостиную. К чаю традиционно подали серебряную горку, заполненную сэндвичами с огурцом, холодной говядиной, сыром и яйцами с грибным паштетом. На отдельных блюдах красовался тминный кекс, шоколадное печенье и пудинг с изюмом.

Тайлер придирчиво осмотрел стол, поправил салфетки и замер у двери, изображая образцового слугу. Грегори тихо усмехнулся – брат по привычке не оставлял его одного и желал быть в курсе всех событий и разговоров.

Аманда вошла в гостиную все в том же платье. Она лишь сменила простой полотняный воротничок на широкий кружевной и пригладила волосы.

– Тебя хорошо устроили? – выразил беспокойство Грегори. – Прости, что не проверил все сам. Нога подвела…

– Ранение? – серьезно спросила девушка и, заметив раздражение на лице старого друга, поспешила его успокоить: – Я догадалась. Ты двигаешься, оберегая правую ногу и левую руку.

– Наблюдательности у тебя не убавилось, – постарался перевести все в шутку лорд.

Девушка присела к чайному столу и уточнила:

– Ты позволишь? Не хотелось бы звать слуг…

– Да, конечно! – встрепенулся Грегори, наблюдая, как тонкая, но сильная рука берет чайник, чтобы наполнить чашки. – Прости, совсем позабыл о манерах на континенте.

– Я понимаю. – Взгляд Аманды сказал ему, что она действительно понимает. – Я никогда не верила, что ты мог просто прожигать деньги и жизнь почти десять лет. Твои письма… В них было столько тоски и усталости…

– Теперь я в отставке, – криво усмехнулся лорд Лайвернес, стараясь отойти от болезненной темы.

– А я на улице, – дернула плечом Аманда. – Наши мечты оказались детской наивностью.

В этот момент на Грегори снизошло озарение. Мечты! Он свои практически осуществил – богат, знатен, в отставке. А мечты друзей? У него сейчас есть деньги и связи, чтобы помочь им. Разве трудно найти для Аманды дом, лабораторию, дать средства на написание научной работы? Правда, она ничего не возьмет, но ведь он умеет убеждать людей!

– Ты не на улице, – строго сказал он. – И никогда там не окажешься. Такой специалист, как ты, всегда будет нужен.

– Преступникам, варить дурман, – снова нахмурилась девушка.

– Выпей чаю, ты устала и расстроена, – постарался отвлечь ее лорд Лайвернес. Он вдруг понял, что огорчило его подругу детства: перед ней столик, уставленный едой, а хозяин дома не съел ни крошки. Этикет не позволяет ей утолить голод, а кто знает, когда Аманда ела в последний раз?

Мысленно ругая себя последними словами, Грег взял сэндвич, откусил кусочек и уставился на картину над камином, давая девушке возможность поесть. А когда решил, что первый голод утолен, вернулся к беседе:

– Ты не знаешь, где сейчас Кентавр? Я писал ему в Пограничье, но не получил ответа.

– Он вернулся… – Аманда потупилась. – Его уволили.

– Уволили?! Да он же один из лучших огневиков выпуска! Медали, благодарности! Что произошло?

– Мы виделись, когда Махоун приехал в столицу под конвоем, – объяснила девушка. – Коротко повидались на прогулке в гарнизонном дворе. Его ждали на разбирательство. Ударил вышестоящего офицера.

– Не сжег – ударил? – уточнил Грегори.

Он помнил нрав Килкени и понимал, что боевик запросто мог спалить на месте того, кто вызвал его гнев. Но в то же время знал, что боевиков жестко учат контролировать стихию. Если Кентавр сжег своего, наказание только одно – магические кандалы, навсегда запирающие магию, и рудник. Корона не убивает тех, кто еще может принести ей пользу. А маги, даже с запертыми способностями или перегоревшие, живут долго, гораздо дольше обычных людей.

– Он говорил, что им в командиры прислали мальчишку, который загнал отряд в болото, – грустно объясняла, что помнила, Аманда. – Выжило десять человек.

Грег передернул плечами. Страшнее начальника-тирана был начальник-идиот, это он успел узнать на своей шкуре.

– А что с Аллиалем? – спросил он, принимаясь за кусочек тминного кекса. Все же так, как кухарка особняка Ратлендов, его умели готовить немногие.

– Насколько я знаю, он служит в театре. Играет редко, перебивается с хлеба на пиво. В чем причина такой немилости – не говорит, а я не спрашиваю. Начинал он очень ярко.

Лорд Лайвернес задумчиво побарабанил пальцами по краю столика, показывая, что услышал речь девушки. А сам внезапно понял: у него действительно есть шанс собрать старых друзей и помочь им обрести мечты. Только под каким соусом? Не важно, он придумает, а пока нужно устроить Аманду, навестить Аллиаля и отыскать Кентавра. Он надеялся, что с ними всеми его новая жизнь обретет смысл.

Глава 8

Здание театра было огромным. Три сцены, приватный зал для прослушивания, многочисленные гримерки и репетиционные классы. Три королевы строили это великолепное здание, и каждая сцена носила имя одной из них. Но помимо прекрасных зрительных залов и сцен, в здании театра хватало темных углов и грязных каморок. В одной из таких комнатушек Грег и отыскал Аллиаля.

Худощавый парнишка, облаченный в заляпанный пудрой и красками балахон, быстро гримировал целую толпу певичек к вечернему спектаклю.

– Ал? – Грегори дождался, пока юные прелестницы выпорхнут из комнатушки и убегут в сплетение коридоров, а гример устало опустится на табурет и прикроет глаза.

– Грег?.. – Молодой человек вскинулся, не доверяя слуху, потом вскочил. – Это правда ты?! Живой!

Такой искренней радости Грегори не видел даже у своих родителей.

– Я! Если ты уже закончил размазывать краску, пойдем выпьем эля, я угощаю!

Аллиаль быстро сбросил балахон, натянул потертый бархатный сюртук, захлопнул дверь и потянул друга к выходу:

– Идем скорее, пока не замели!

Посмеиваясь, как подростки, они торопливо выбрались из театральных коридоров, вдохнули прохладный ночной воздух и не спеша двинулись к ближайшей таверне. Там Грегори заказал мясной пирог, две пинты пива и молочные тянучки – помнил еще, как Ал любил эту сладость в школе.

– Спасибо. – Тонкие пальцы менталиста погладили край тарелочки с тянучками. – Ты не забыл.

– Что с тобой произошло, Ал? Я думал, ты уже на ведущих ролях! С твоим талантом гримировать кордебалет?

– Расскажу, если интересно, – с грустной усмешкой ответил Аллиаль, пригубив пиво.

История чем-то походила на историю Аманды. Закончив школу Ритон, дер Журбье получил распределение в Королевский театр, учеником. И стипендию. Ровно такую, чтобы хватало на койку в большой комнате ученического общежития, хлеб с сыром на завтрак и кружку супа на ужин.

– Весь день на ногах, но я был счастлив, ты же понимаешь, я бредил театром, мечтал писать пьесы…

Мечты разбились довольно быстро. Учеников в театре было много, а ролей мало. Даже за «кушать подано» велись бои, и поначалу Аллиаль выигрывал их. Королевская стипендия позволяла не бегать по урокам, не торговать газетами, не продавать черствые булочки у театрального подъезда. Он учился у мастеров, наблюдая за репетициями, много читал, репетировал сам, прячась в закоулках театра. И однажды получил намек, что роль робкого юноши, влюбленного в отчаянную главную героиню, может стать его.

– Ты же знаешь, – разгорячился Аллиаль, делясь с Грегори сокровенным, – театр живет слухами! Мне сказали, что на пробах присутствовал директор и ему понравилась моя игра! Я был счастлив, порхал весь день… А вечером… Вечером получил приглашение в кабинет.

Через пару фраз лорд Лайвернес понял, что директор театра оказывал протекцию юным смазливым актерам, если они не отказывались от свиданий в директорском кабинете. При этом сей достопочтенный лорд был женат, имел детей и выступал ярым противником однополых отношений.

– Я не смог! – Аллиаль сказал это насмешливо и с горечью. – Представляешь, собирался весь день, настраивался – и я, приютская шваль, просто не смог! И роль прошла мимо меня к тому, кто смог. А потом следующая, и еще одна. Когда до окончания стипендии осталось полгода, меня нашел мистер Стейси, главный гример, и взял учеником.

– Директор не возражал? – осторожно уточнил Грегори, боясь ранить друга.

– До окончания стипендии я должен был работать в театре, – пожал плечами Ал. – А кем, чиновникам все равно.

– Значит, ты прошел обучение и остался работать гримером?

– Нет, меня уволили, – дернул плечом Аллиаль, видимо, воспоминания все еще причиняли ему боль. – Но мистер Стейси научил меня не только гримировать, но и успокаивать девочек из хора, вовремя подавать вино актерам второго плана и собирать листы суфлеру. Я прижился в театре, стал своим, так что они все скидываются и нанимают меня, такого же неудачника, как они, чтобы я рассказывал им об их грядущем величии!

Лорд Грегори не стал отвечать на эту горькую фразу. Просто поднял кружку с элем, а когда Ал запил свое разочарование парой глотков пенного, спросил:

– Ты Кентавра нашего не встречал?

– Виделись, – ответил актер, и его губы тронула легкая улыбка. – Ты не представляешь, после разжалования Махоун примкнул к банде придурков, гоняющих на железных конях!

– Килкени – на железном коне? – поднял брови Грегори. – Любопытное, должно быть, зрелище!

– Не сомневайся, – отозвался Аллиаль, и его улыбка снова стала прежней – сияющей и беззаботной.

Они поболтали о друге, потом вспомнили Аманду.

– С ней все хорошо, – ответил Грег. – Живет в небольшом особняке на приличной улице, создает свою лабораторию, планирует писать новую научную работу.

Ал кинул на Грегори подозрительный взгляд:

– Когда мы виделись в последний раз, Мэнди жила в клетушке кампуса и писала эссе ленивым студентам.

– С той поры кое-что поменялось. – Грегори обвел взглядом толпу, собравшуюся в зале после окончания представления. – Если хочешь, я расскажу тебе, только не здесь. Выйдем.

Он быстро расплатился и вывел захмелевшего актера на улицу. Подозвал экипаж, усадил в него друга и скомандовал:

– Особняк герцога Ратлендского!