Текст книги "Разорившийся виконт"

День Генриетты начинался с утренней прогулки. Она благодарила Бога за то, что он подарил ей счастье кататься на лошади, когда ей вздумается. Ее отец продал всех лошадей еще за два года до своей смерти, чтобы уплатить наиболее крупные долги. Девушка часто думала, что стало с Огненной Бабочкой, ее любимой лошадью. Она надеялась, что новый владелец полюбил ее так же, как она.

В общем жить в Лэньярдском поместье становилось с каждым днем все приятней и приятней. Ежедневная рутина всевозможных развлечений расслабляла настолько, что девушке было все труднее держать язык за зубами. Каждую минуту она могла проговориться и открыть всем свое подлинное имя.

Глава 5

Однажды утром после завтрака лорд Лэньярд зашел в комнату своей матери.

– Один мой друг рассказал мне о том происшествии у Виллингфордов.

– Ну и что? – спросила старая леди.

– Виллингфорд собрал гостей, чтобы найти жениха своей дочке. Праздник был рассчитан на две недели. Чарльз тоже был в числе приглашенных, но в тот день уехал куда-то по своим делам. Так вот именно тогда его лошадь сломала ногу, а он упал и вывихнул запястье. Какие-то сердобольные соседи подобрали его и привезли к себе, где он и оставался, пока Виллингфорды не прислали за ним экипаж. К сожалению, Найтсбридж понятия не имеет, кто эти соседи.

– Итак, мы все еще топчемся на одном месте, – сердито пробормотала леди Лэньярд. – Вполне возможно, что он просто выдумал историю знакомства с Генриеттой.

– Лично я думаю именно так, – заявил лорд Лэньярд. – Есть кое-что еще, о чем мы не знали.

– Что же?

– Чарльз не дождался конца праздника, а внезапно уехал примерно через неделю после его начала. Он, правда, утверждал, что у него в Суонси что-то случилось, но многие гости полагают, что дело обстояло иначе. Просто лорд Виллингфорд вышвырнул Чарльза из своего дома после того, как застал его в постели с леди Виллингфорд.

Глаза леди Лэньярд гневно засверкали.

– Мне надо поговорить с ним. – Она замолчала на минуту и задумалась. – Нет. Позови лучше мисс Шарп.

– Вы хотели меня видеть, миледи? – спросила Генриетта, войдя в комнату леди Лэньярд.

– Да, моя милая. Я только что услышала такую ужасную вещь про Чарльза, что хочу попросить тебя кое-что мне объяснить.

«Теперь-то что? Неужели кто-то подслушал нас в гостинице?» – ужаснулась Генриетта.

– Что же такое вам рассказали? – прошептала она еле слышно.

– Мой сын получил письмо; в котором его друг упоминает о том, что Чарльз раньше времени покинул тот праздник у Виллингфордов потому, что хозяин дома чуть ли не выгнал его на улицу. Так ли это было?

Генриетта заставила себя громко рассмеяться, а в голове ее с быстротой молнии носились разные мысли. Очевидно, они пытались разузнать, как Чарльз с ней познакомился. Интересно, что еще рассказал им этот «друг»? Ей не понадобится много времени для того, чтобы выдумать смесь из правды и лжи, опровергающую эти слухи. Если же и это не пройдет, они с Чарльзом скажут, что все это лишь досужие сплетни, придуманные, чтобы шокировать таких невинных девушек, как Генриетта.

– Да, было такое, – ответила, наконец, девушка. – Но Чарльз в этом не виноват, я уверена. Однажды леди Виллингфорд сама подошла к нему и поцеловала, а ее муж как раз появился в дверях и подумал невесть что. Чарльзу повезло, он еще легко отделался. Дело в том, что это был уже не первый случай, когда она наставляла рога лорду Виллингфорду.

– Как? Неужели леди Виллингфорд ему изменяет? – изумилась леди Лэньярд.

– Ну, я, по крайней мере, знаю много тому доказательств. О ней ходят легенды. Одно время она даже пыталась пользоваться мной, когда я была еще ребенком. Мужу она клялась, что едет присматривать за маленькой беззащитной девочкой, а на самом деле посещала сэра Вильяма.

– Какой ужас! А ты уверена, что Чарльз ни в чем не виноват?

– Конечно, нет. Вы же знаете его репутацию. Но еще лучше знаю леди Виллингфорд я. Она бы просто не позволила такому красавцу оставить ее без внимания. И она бы ни перед чем не остановилась, чтобы соблазнить Чарльза. Он же терпеть не мог ее пустоголовых дочерей и избегал их как только мог. Однако правила приличия не позволяли нам проводить вместе слишком много времени. Меня тоже поразило это известие, поразило настолько, что я даже отказывалась с ним встречаться какое-то время. Но он убедил меня в своей невиновности. А то, что было у него раньше с другими женщинами, то это было до меня, и я не имею права обижаться. Теперь он клянется, что любит только меня и что другие женщины его не интересуют. Я дала ему шанс исправиться, потому что убеждена: любовь способна изменить любого. Но поверьте, он проклянет тот день, когда появился на свет, если только посмеет меня обмануть. Я не прощу ему измены.

Леди Лэньярд понравилось это объяснение, и она разрешила девушке идти.

Генриетте требовалось срочно переговорить с Чарльзом, но он по-прежнему был прикован к постели. Она долго топталась в нерешительности у него под дверью, но наконец, убедившись, что поблизости нет слуг, осторожно заглянула в комнату Чарльза. Он был один, и солнечные лучи, проникающие сквозь плотные портьеры, ласкали его усталое лицо.

– Какого черта ты здесь делаешь? – хрипло прокричал он, вскакивая с постели.

– Замолчи и послушай, – прошептала Генриетта. – Твоей бабушке известно, почему ты покинул дом Виллингфордов в такой спешке.

– Что?! – завопил он, уставившись на Генриетту, как на сумасшедшую.

– Да замолчишь ты наконец? Она узнала, что Виллингфорд застал тебя со своей женой и выставил из дома. Я клялась, что ты всего лишь целовался с ней, не больше, а остальное придумали злые языки. Еще я сказала, что это она пыталась тебя соблазнить. Не уверена, что это правда, но, учитывая ее репутацию, вполне возможно. Ты провел у них девять дней, так что вы с ней, наверное, встречались уже не раз. Ну, Чарльз, расскажи, что еще ты успел натворить? Я сомневаюсь, что ты проводил все время, наслаждаясь обществом ее дочерей, ведь более интересной для тебя компании там не было. Виллингфорды ни за что бы не позвали кого-нибудь, кто был бы красивее их собственных дочерей. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему тебя туда пригласили. Но хотя бы из-за этого скандала ты должен был поставить меня в известность о своих похождениях.

Он стоял, раскрыв рот от удивления, и не мог произнести ни слова.

– Генриетта, я… – начал было он.

– Успокойтесь, милорд. Меня нисколько не волнует, правда это или нет. Но вы могли бы предупредить меня, чтобы это не стало для меня такой неожиданностью. Конечно, я понимаю, что в приличном обществе не принято рассказывать невинным девушкам такие пошлости.

Не дожидаясь ответа, Генриетта тихо выскользнула в коридор, где, к счастью, не было ни души.

Оставшись один, Чарльз еще долго не мог прийти в себя. Его мысли беспорядочно путались, голова пылала, и казалось, что смысл сказанных Генриеттой слов так и не дошел до него. У Чарльза всегда было дурное предчувствие, что когда-нибудь этот скандал еще даст о себе знать. И вот, пожалуйста, бабушке все известно. Но, не дай Бог, ей вздумается узнать чуть больше! Найтсбридж также был в числе гостей, кроме того, он – лучший друг его дяди. Как было глупо с его стороны заводить интрижку с хозяйкой дома!

Генриетта была недалека от истины. Леди Виллингфорд и в самом деле повсюду следовала за ним в тот день, но он этому не противился. Стиснув руками голову, Чарльз с горечью вспоминал все, что произошло в тот день, как вдруг еще один вопрос возник в его воспаленном сознании.

Откуда Генриетте стало известно о похождениях леди Виллингфорд? Ни дядя, ни бабушка не могли бы ей этого рассказать. А еще она знала все подробности того праздника, хотя он, Чарльз, никогда не говорил ей, к примеру, зачем лорду Виллингфорду понадобилось его устраивать. Кто же эта девушка, и насколько хорошо она знает Линкольншир?

Не в силах более выносить сильнейшую головную боль, Чарльз тяжело опустился на кровать. Холодный чай из опрокинутой чашки струйками сбегал по простыне на пол.

* * *

– Как поживает лорд Расбон? – спросила Беатриса, когда Генриетта спустилась в гостиную выпить горячего шоколада.

– Прекрасно. Ему все еще нельзя выходить из комнаты. Но, если бы не болезнь, уверена, он бы уже что-нибудь натворил. Недавно он попытался насильно меня поцеловать и очень расстроился, когда я сказала, что он напоминает мне лорда Хефлина.

На этот раз реакция ее тела была во много раз сильнее, чем когда ее целовал Хефлин. Поэтому-то девушку так радовало, что Чарльз был не в состоянии подняться с постели. Теперь она была в безопасности.

– Не может быть! – воскликнула, смеясь, Беатриса.

– Боюсь, что может, – серьезно ответила Генриетта. – Надеюсь, они с Хефлином не такие уж близкие друзья, потому что он просто взбесился, когда я попыталась их сравнить.

– Что еще ты ему наговорила?

– Сказала, что все знаю о них с леди Виллингфорд.

– Ну, это не страшно, – с облегчением вздохнула Беатриса.

– Одно мне непонятно, – резко произнесла Генриетта. – Если он такой же матерый распутник, как и Хефлин, почему его так задело мое сравнение?

– Да не очень-то его это волнует, – ответила Беатриса. – Вчера вечером он подкараулил меня в оранжерее и пытался добиться моего расположения. Но он хотя бы не стал применять силу, когда я ему отказала.

– Ну, это уж слишком! – воскликнула Генриетта. – Ты – гостья в доме его бабушки, кроме того, ни один порядочный джентльмен не стал бы ухаживать за понравившейся ему женщиной таким образом.

– Да нет же! Ты неправильно все поняла, – возразила Беатриса. – Мне кажется, он просто вышел прогуляться и даже не знал, что в оранжерею зайду я. А потом он решил воспользоваться случаем и проверить, как я к нему отношусь. Теперь он это знает и не будет больше мне докучать. Но я рада, что ему не удалось силой добиться твоей любви.

– Ты так спокойна, как будто все, что он делает, в порядке вещей! Я, конечно, не знаю, может быть, у вас в Америке так принято, но в Англии это просто чудовищно. – Беатриса хотела было возразить, но Генриетта не дала ей вставить ни слова. – И не говори мне, пожалуйста, как много в нашем обществе неверных супругов, я это уже слышала. Мы – другое дело. Мы живем в доме умирающей женщины и заодно помогаем ему получить проклятое наследство. А эта идиотская попытка соблазнить тебя лишний раз доказывает, что он не только бабник, но еще и дурак. Честно говоря, я не знаю ни одного знакомого мне мужчину, кто мог бы по праву называть себя джентльменом. Все они думают, что это передается им по наследству вместе с титулом, и считают, что могут позволить себе все что угодно, прикрываясь своим званием джентльмена.

– Довольно странно слышать это от тебя, дочери графа. Кстати, ты тоже носишь его титул, – заметила Беатриса.

– Я ношу его по обычаю, а не по закону. Едва ли леди Мелисса обладает более сильной властью, чем господствующие в нашем обществе лорды. Я постоянно имела перед глазами пример отца, который знал, что его положение оставляет желать лучшего, но не хотел даже пальцем о палец ударить, чтобы хоть как-то изменить свою жизнь. Брат повел себя не лучшим образом. Так за что мы должны их уважать? Только за то, что они мужчины и имеют дальнее родство с каким-нибудь правящим монархом?

– Тебе не помешает съездить в Америку, – посоветовала Беатриса. – Идеи свободы и равенства у нас только приветствуются. Оставаясь здесь с подобными мыслями в голове, ты подвергаешь опасности свое доброе имя.

– Не бойся, Беатриса. У меня хватит ума, чтобы держать рот на замке в присутствии других, но тебе я могу не боясь излить душу. К тому же я вряд ли вообще когда-нибудь выйду замуж, так что о моих смелых идеях никто, кроме тебя, не узнает.

Когда врач разрешил Чарльзу подняться с постели, он сразу почувствовал, что Генриетта стала как-то сдержаннее в общении с ним. Она, хоть и вела себя достаточно вежливо на глазах у его родственников, но все-таки старательно избегала встреч наедине. Эта перемена немного сбила Чарльза с толку, но девушка продолжала сторониться его, так что ему никак не удавалось расспросить ее. Он подозревал, что причина холодности Генриетты крылась в его интрижке с леди Виллингфорд. Больше всего на свете он хотел знать, что еще известно этой девушке, но не представлял себе, как ее об этом спросить.

Наконец приехал адвокат леди Лэньярд и провел несколько часов, закрывшись со старой дамой в ее комнате. Чарльз слонялся по дому, не в состоянии присесть ни на минуту, и больше всего боялся, что, когда бабушке вздумается позвать его к себе, никто не сможет его найти. Она уже расспросила его о том скандале у Виллингфордов и, казалось, была вполне удовлетворена его версией случившегося. Однако Чарльзу было ясно: Генриетта знала о нем гораздо больше, чем бабушка, и это лишь подстегивало его интерес к ее прошлому.

Слуги тоже избегали Чарльза. После болезни он стал более нервным и придирчивым, а неуверенность в завтрашнем дне сделали его просто невыносимым. Его будущее было в руках Генриетты, но самое скверное заключалось в том, что он уже не мог ее контролировать. От этого с каждым днем его раздражение росло.

Еще никому не удавалось держать его в таком напряжении. Она обращалась с ним, как с капризным ребенком. Но больше всего его раздражало то, что она никак не хотела осознать, что его положение в обществе намного выше ее. Она совершенно не проявляла уважения ни к его титулу, ни к его изысканным манерам. Ее, казалось, не интересовали его увлечения, и она ни капельки ни завидовала тому, что он всегда так элегантно и модно одет. В те редкие минуты, когда ей не удавалось ускользнуть от него, она только и делала, что критиковала каждую произнесенную им фразу, да еще с таким видом, будто была, по крайней мере, дочкой какого-нибудь герцога. За всю свою жизнь он не слышал столько упреков в свой адрес, сколько получил от Генриетты за эти две недели.

Здравый смысл удерживал Чарльза от удовлетворения его обычных потребностей. Болезнь бабушки помешала ему остаться в Брайд-порте, но не смогла подавить все разгорающееся желание. Он не мог себе позволить приближаться ни к служанкам, ни к деревенским девушкам, потому что тогда его бабушка немедленно бы об этом узнала. Много лет назад она устроила Чарльзу из-за этого скандал, запретив раз и навсегда иметь дело с кем-либо из ее прислуги. Тогда он решился попытать счастья у миссис Шарп, надеясь, что она не только красивая и моложавая женщина, но еще и вдова, которая тоже имеет соответствующие потребности. Но она оказалась на редкость благоразумной особой, и ее отказ чуть не свел Чарльза с ума. А искать приключений на стороне было слишком опасно. Сколько раз ему чудом удавалось избежать таких скандалов, какой произошел тогда у Виллингфордов!

Чарльз знал, что Виллингфорд его подозревает, но, несмотря на это, продолжал встречаться с его женой. Однажды Виллингфорд слишком рано вернулся из Линкольна и застал в своей спальне Чарльза с наполовину раздетой леди Виллингфорд. Войди он хоть бы на пять минут позже, Чарльзу не пришлось бы потом долго лечить выбитую челюсть. В течение той недели он уже несколько раз украдкой встречался с Карлой. Эта женщина была великолепной любовницей.

Чарльз становился все нетерпеливее, его чувства обострились до предела. Сейчас у него уже не возникало желания поцеловать мисс Шарп. Мало того, что эта девушка никогда ему не нравилась, теперь она стала ему даже противна. А когда Чарльз видел, как она нервно грызет ногти, он чувствовал неодолимое желание ударить ее по рукам, чтобы навсегда избавить от этой дурной привычки. А еще она была единственной женщиной, которая так открыто давала ему понять, что его ухаживания ни капельки ей не льстят. Даже когда она позволяла ему целовать ей руку в гостиной, он чувствовал, как ее переполняет бессильная злость.

Так Чарльз продолжал без дела слоняться по дому, ожидая вызова от бабушки и размышляя о возмутительном поведении своей невесты. «Господи, поскорей бы все это кончилось!»

Наконец адвокат закончил составлять завещание, и леди Лэньярд тотчас же вызвала к себе Генриетту. Нервы Чарльза натянулись, как струна. Теперь его будущее находится в руках этой малолетки, этой выскочки из низших слоев общества. Нет, наверное, лучше бы не впутывать ее в эту затею, а придерживаться первоначального плана. Может быть, ему бы повезло, и он бы смог убедить бабушку в том, что когда-нибудь он обязательно женится, но только не сейчас. Но что сделано – то сделано, и теперь Чарльз был бессилен что-либо изменить.

– Нам надо серьезно поговорить, – начала леди Лэньярд, когда Генриетта вошла и опустилась в кресло. – Я убедилась, что моему внуку не найти лучшей жены, чем ты, но я хочу, чтобы ты кое-что себе уяснила.

– Что же, миледи? – спросила удивленная Генриетта.

– Тебе известно его финансовое положение.

– Да. Он с самого начала был честен со мной, – заявила девушка. – И его откровенность послужила причиной моего согласия на брак. Чарльз знал, что ему будет трудно содержать небогатую жену, но и это не отпугнуло его от меня.

– Он всегда знал, что когда-нибудь унаследует мое состояние.

Генриетта прикинулась крайне удивленной.

– Но я не потерплю, чтобы он продолжал свои фривольные выходки, – сурово сказала леди Лэньярд. – Его дед проиграл значительную часть нашего состояния. Он сделался ходячим анекдотом в Лондоне, проигрывая так часто, что это уже стало постоянной шуткой во всех клубах, которые он посещал. Любой, кто нуждался в деньгах, мог запросто их получить, сыграв партию с лордом Расбоном и не приложив ровно никаких усилий. Отец Чарльза, наученный горьким опытом моего покойного мужа, не пошел по его стопам, а наоборот, сделал все, чтобы возродить наше доброе имя и увеличить былое состояние. Именно поэтому он женился на Элси. Как же он ошибся! Хотя он не принимал участия ни в каких азартных играх, ему все же удавалось терять деньги, вкладывая их в абсолютно неприбыльные предприятия. Единственное, что он правильно сделал, это то, что он умер, не успев заложить Суонси. Чарльз говорит, что презирает своего отца, но пока не изъявил большого желания хоть как-то улучшить свое положение. Окончив школу, он переехал в Лондон и теперь прожигает там жизнь, пропадая в клубах и спортивных кружках, соблазняя всех женщин подряд и периодически устраивая скандалы их мужьям.

Генриетта ужаснулась, но ничего не сказала, только согласно кивнула головой.

– Первый муж научил меня бережно относиться к деньгам, – продолжала леди Лэньярд. – Мне кажется, ты разделяешь мои взгляды.

– Конечно, миледи. Я привыкла судить о людях по их характеру и уму, а не по размерам их кошельков. Вот, например, один наш сосед, лорд Митчелл, серьезно увлекался литературой, потом стал знатоком творчества Чосера и остальных средневековых писателей, а теперь даже завершил работу над своей книгой, которая, кстати, всем очень понравилась. Можно только позавидовать человеку, который стал для многих примером того, как можно выбиться в люди, не имея ни богатства, ни власти.

– Значит, я в тебе не ошиблась. Надеюсь, ты направишь Чарльза на правильный путь. Научи его с пользой проводить время. Сначала объясни, как управлять поместьем. Знаю, это будет нелегко, так как за восемь лет он ни разу не поинтересовался, все ли там в порядке. Когда он осилит это, придумай что-нибудь новенькое. Ты лучше меня знаешь, чем он интересуется и на что способен. Несмотря на близкое родство, он не очень-то любит меня навещать. Но я его просто обожаю. Он такой же обаятельный и жизнелюбивый, как моя дочь. Будь с ним осторожна, девочка.

– Обещаю сделать все возможное, миледи, – заверила ее Генриетта.

– Точно так же ты должна воспитать ваших будущих детей, – прибавила леди Лэньярд.

– Обязательно, миледи.

– Все мы должны оставить после себя что-то хорошее, – торжественно произнесла леди Лэньярд, и взгляд ее потеплел.

– Любимое изречение леди Тендере, – безотчетно произнесла Генриетта.

– Ты знала леди Тендере? – воскликнула старушка. – Она – моя бабушка.

– Да нет же, – солгала Генриетта. – Просто вы не первый человек, который ее цитирует. Несколько лет назад я встретила в Бате одну даму, которая часто упоминала об этой самой леди Тендере. Ее философия повлияла на мое собственное мышление.

Девушку охватила паника, когда она пришла к потрясающему заключению: ее бабушка, леди Каслтон, тоже внучка леди Тендере и, следовательно, кузина леди Лэньярд. А это значит, что Чарльз – ее троюродный брат. «Господи, но почему мне вечно суждено быть вместе с моими родственниками?» – в ужасе подумала Генриетта.

Из-за того, что она чуть было не выдала себя, повторив мамину любимую поговорку, леди Лэньярд могла бы усомниться в ее честности. Но, казалось, все обошлось, и этого наскоро придуманного объяснения вполне хватило, чтобы усыпить подозрительность старой леди.

Их беседа продолжалась еще больше часа. Почти все это время леди Лэньярд рассказывала Генриетте о леди Тендере, этой сильной и своенравной женщине, которая вею свою жизнь совершала только добрые поступки. Она была верной женой, обожала своих детей и проводила с ними много времени. Ее нравственные изречения передавались из поколения в поколение, и только Чарльзу немного не хватало мудрости леди Тендере. Его мать умерла, когда он был трехлетним ребенком, не дав ему нужного воспитания, а отец никогда не мог служить примером для подражания.

Чарльз набросился на Генриетту, как только она покинула комнату леди Лэньярд и, затащив в дальнюю неосвещенную комнату, где никто не мог их подслушать, принялся расспрашивать.

– Ты слишком долго была у бабушки, – начал он. – Чем тебе удалось так заморочить ей голову?

– Завидуешь? – торжествующе прошептала Генриетта. – Ты считаешь, что мне надо было уйти, не дослушав ее указаний? «Извините, миледи, но мне надоело сидеть тут, и к тому же ваш ненаглядный внук, наверное, боится, что я случайно расскажу вам, какой он негодяй, и разрушу таким образом все его планы». Мне надо было так поступить?

Такая горячность сбила Чарльза с толку, и он спокойно улыбнулся девушке.

– Простите, Генриетта Шарп. Я просто измучился от неизвестности.

– Видно, ты не умеешь ждать, – спокойно заметила Генриетта, расхаживая по комнате и разглядывая стены, увешанные старыми портретами бывших обитателей поместья. – Ничего, отрицательные эмоции пойдут тебе только на пользу.

– Ну зачем ты так! – воскликнул Чарльз.

– Или ты считаешь, что я способна нарушить клятву? – Ее голос снова стал резким. – Ну конечно, ведь твое мнение на мой счет так и не изменилось.

– Что ты! Я произнес это не подумав, клянусь. Просто я перенервничал, – заверил ее Чарльз. – Ты великолепно справилась со своей задачей, и я тебе безмерно благодарен. Но о чем же все-таки вы так долго говорили?

– Сегодня она предавалась воспоминаниям о детстве, рассказывала о своей бабушке, леди Тендере.

Чарльз облегченно вздохнул и усадил Генриетту в кресло, поближе к камину.

– А, ну тогда я зря волновался. И спасибо тебе за помощь. Она может быть ужасно надоедливой, но я все равно ее люблю.

Лживый эгоист, единственное, что он любит, так это ее деньги. Но, в конце концов, это уже его дело. Так или иначе, завещание составлено, и ей больше ни к чему продолжать этот маскарад. Но прежде чем расстаться с Чарльзом, ей хотелось предупредить его о некоторых вещах, которые она заметила, находясь в комнате бабушки.

– Не хочу тебя расстраивать, но мне кажется, что у тебя еще будут с ней проблемы, – предостерегла она Чарльза.

– Какие проблемы? – спросил он, резко обернувшись в сторону девушки.

– Когда ты в последний раз ее навещал?

– Вчера. И две недели назад. Но я же болел все это время.

– Ну и как она, по-твоему, выглядит?

Она видела, как у него задрожали руки.

– Мне сейчас не до шуток, мисс Шарп.

– Может, она и не проживет долго, но сомневаюсь, чтобы это недомогание окончательно убило ее, – решительно заявила Генриетта, глядя Чарльзу прямо в глаза. – Сейчас ей намного лучше, чем когда мы только приехали. А то, что ты, наконец, обретешь свое счастье, пробудило в ней желание жить. Она протянет еще не один месяц и даже год.

– Проклятье! – взорвался Чарльз и бросился прочь от Генриетты.

Добежав до двери, он неожиданно повернулся и пристально посмотрел на девушку.

– А ты уверена?

– Ну конечно же, нет. Я ведь не доктор, – возразила Генриетта. – Она – старенькая и очень хрупкая. Любое недомогание может закончиться для нее смертью, она не переживет, если, скажем, завтра узнает какое-нибудь ужасное известие. С годами человеческое тело изнашивается, и никто из нас не избежит этой участи. Но ты можешь быть уверен, что в ближайшие дни ничего страшного с твоей бабушкой не случится.

– И что нам теперь делать? – Его пальцы нервно постукивали по спинке кресла.

– Что значит «нам»? Это уже ваша проблема, милорд. Я свое дело сделала. Моя бабушка уже, наверное, вернулась и ждет меня в гости. Так что завтра я намерена уехать.

– Но что я ей скажу?

– Придумай что-нибудь.

– Ты не можешь бросить меня в такой ситуации, – возразил Чарльз, схватив Генриетту за руку. – Ты обещала дождаться того дня, когда я получу это проклятое наследство.

– Ты лжешь, – заявила девушка и вырвала от него свою руку. – Я такого никогда не говорила. Я обещала, что две недели буду прикидываться твоей невестой в обмен на крышу над головой. Я выполнила свое обещание, и ты не имеешь права удерживать меня здесь. И запомни: больше никогда я не буду помогать тебе ни в этом деле, ни в каких-либо других аферах.

– Не прикидывайся святошей, девочка, – произнес Чарльз. – Никто тебя не заставлял. И, раз такая необходимость возникла, ты поможешь мне еще раз.

Они стояли лицом к лицу, так близко, что она чувствовала на своей щеке его горячее дыхание.

– Ни за что, милорд. Я не ваша собственность, – серьезно повторила она, обеспокоенная новым, доселе незнакомым ей выражением его лица.

– А вот мне так не кажется, – прошептал Чарльз и внезапно, заключив девушку в объятия, страстно поцеловал ее.

На какое-то время Генриетта просто оцепенела от неожиданности и не могла сопротивляться. А когда он начал нежно ласкать языком ее полураскрытые губы, она и вовсе потеряла над собой контроль. Она испытывала совершенно новые ощущения, ни капельки не похожие на отвращение, которое внушил ей своим поцелуем лорд Хефлин. Руки Чарльза ласкали ее спину, и вскоре она целиком отдалась во власть его теплых объятий.

«Что я делаю? Он же меня презирает!» – ужаснулась Генриетта, но в ответ на его объятия сердце ее забилось в сумасшедшем ритме, пугающем своей новизной и необузданностью. Сделав над собой усилие, девушка вырвалась из его рук.

– Ах ты, подлец! – закричала Генриетта и влепила Чарльзу пощечину, от которой у него на щеке через минуту появилось багровое пятно. – Ты что, действительно думаешь, что я растаю от твоих поцелуев, и соглашусь продолжать эту авантюру? Так знай, ты ничего от меня не добьешься!

– Не надо больше никого обманывать, – торопливо произнес Чарльз, и Генриетте показалось, что голос у него дрожит. – Выходи за меня!

– Я скорей выйду замуж за черта, чем за того, кто женится из-за денег! – выпалила она, не отвечая на его нежные прикосновения. – Поищи другую дурочку. Уверена, ты найдешь какую-нибудь охотницу за титулом и состоянием, которая будет смотреть сквозь пальцы на твои эгоизм и лживость. Что касается меня, то знай, что я никогда не польщусь на это. Я ни за что не выйду замуж за такого жадного бездельника, как ты!

Отвернувшись от ошеломленного Чарльза, девушка опрометью кинулась вон из комнаты, чтобы как можно быстрее предупредить Беатрису об их незамедлительном отъезде. И никогда больше она не вернется в этом дом, в котором единственным достойным уважения человеком была леди Лэньярд. И как она могла целых две недели обманывать эту милую старушку!

Чувство собственной вины переполняло Генриетту. Как она позволила какому-то жалкому обольстителю заморочить себе голову настолько, что она была готова все это время лгать умирающей леди Лэньярд? Нет, он подтасовал факты, чтобы заполучить ее согласие. Но почему ее сразу не отпугнула его слава беспринципного распутника? Даже когда он несколько минут назад позволил себе недопустимую вольность, ее тело сопротивлялось только наполовину. А что она сделала, когда узнала, что он пытался соблазнить Беатрису? Ничего! Но почему? Да потому, что ей просто было удобно и хорошо в этом доме, и уезжать никуда не хотелось. Значит, она так же эгоистична, как и Чарльз. Грустная и пристыженная, Генриетта приказала Бетси собирать чемоданы, а Беатриса принялась обдумывать, как им лучше уехать из поместья, чтобы их след не привел к дому леди Каслтон.

– Как? Он твой кузен? – изумилась Беатриса, когда Генриетта пересказала ей весь разговор с хозяйкой дома.

– Боюсь, что так. А это еще сильнее, все усложняет. Понятия не имею, знает ли моя бабушка леди Лэньярд и смогу ли я чувствовать себя в безопасности у нее дома. Боюсь, как бы Расбон нас не выследил.

В конце концов, они решили продолжать путешествовать под именами мисс и миссис Шарп, по крайней мере, пока не доедут до Брайд-порта. Там они смогут без опаски открыть свои настоящие имена и продолжать свой путь, но уже не вместе. Было решено, что Мелисса с Бетси доедут в дилижансе до Эксетера, а потом снова встретятся с Беатрисой и уже вместе отправятся в дом леди Каслтон.

Некоторое время Чарльз стоял один в темной комнате. Что на него нашло? Он поступил с Генриеттой просто ужасно, но, с другой стороны, нельзя же было жениться неизвестно на ком. Как он мог так глупо вести себя? «Она же тебе нравится», – шептал ему внутренний голос. «Господи, еще немного, и я потеряю голову, – думал Чарльз. – Надо поскорей ехать в Брайд-порт».

Успокоившись, он навестил бабушку. На этот раз леди Лэньярд выглядела лучше, чем он себе представлял. Но ему удалось скрыть свое недовольство и разочарование. В разговоре с ней он упомянул, что Генриетта настаивает на отсрочке и что их свадьба уже назначена на рождественские дни. Еще он заметил, что ей хочется побывать в обществе и навестить некоторых друзей, прежде чем они поженятся.

– Кто за все это заплатит? – спросила леди Лэньярд.

– Ее бабушка, – ответил Чарльз.

– А с кем она будет путешествовать?

– С миссис Шарп, – прошептал Чарльз, надеясь, что леди Лэньярд уже забыла о том, что бабушка Генриетты всего лишь вдова богатого священника и не в состоянии оплатить поездку своей внучки в Лондон.

– Ну хорошо, – примирительно сказала леди Лэньярд, и улыбка озарила ее суровое лицо.

Чарльз вышел, размышляя над тем, удастся ли уговорить Генриетту, чтобы она разрешила проводить ее хотя бы до первой гостиницы.