Текст книги "Шанс (сборник)"

Через лобовое стекло виднелась его запрокинутая голова и рука на руле. С самыми страшными опасениями я добежала, встряхнула брата за плечи. Он что-то невнятно пробормотал.

– Артур! Ты живой?! Слышишь меня?

Я почувствовала запах спиртного и поняла, что волновалась зря. Артур был всего лишь пьян.

Сев на соседнее сиденье, я погасила фары. В ночной тишине гулко билось мое сердце.

– Когда-нибудь ты расскажешь, – прошептала я, не сводя глаз со спящего брата, – продолжаться так не может…

* * *

– Привет… Извини, за то, что бросила трубку… Я видела твои не отвеченные, но мне духу не хватило перезвонить… Очень надеюсь, что ты прослушиваешь голосовые сообщения… Лично я их не слушаю никогда…

Опустив телефон, я села возле будки и с любовью погладила вздыбившую шерсть на собачьем загривке. Пес вертел головой и горячо дышал мне в ладонь.

– Открой дверь! – велела мама. – Стучат!

Я нехотя встала и отряхиваясь от клочков шерсти, открыла. На пороге стоял…

– В институте я тебя не дождался, так что дубль два.

По правде, выглядел он чуточку лучше, и казалось поправился с нашей последней встречи. За его спиной стояла Зарема.

– У нас гости, – сообщила я подошедшей маме.

– О! Зарема! И…

– Мурад, – представился парень, переступая порог.

Зайдя, женщина подозрительно принюхалась.

– А, это от меня псиной воняет, – я виновато улыбнулась, – пойду переоденусь.

К моему возвращению они пили чай на кухне. Незаметно пробравшись мимо двери, я села на свои любимые качели во дворе.

– Мне кажется или ты сегодня не в настроении?

Я обернулась.

– Почему?

– Ну, людей я знаю неплохо. Есть добрые люди, есть злые, а есть вроде тебя.

– Это какие же? – заинтересовалась я.

Он прошел и встал напротив.

– Ты думаешь, что счастье само тебя найдет. И веришь в чудо. Не так?

Наступила недолгая пауза.

– Свое счастье я нашла. Другого мне не надо.

– Везет. Мне свое найти не удается.

– Бывает.

– Не спорю. А… где оно? Твое счастье?

Я посмотрела на него. И правда, где?

– Повсюду. В небе, на земле, в воздухе, в воде. В сердце и в глазах, и в твоих… твоих…

– Речах? – попытался угадать он.

Я рассмеялась.

– Шекспир бы прослезился. Ты в театре была?

Мне стало смешно.

– Я сказал что-то не то?

– Нет, просто в моей семье в театры не ходят.

– Почему?

– Не знаю… не ходят и все. Я однажды хотела пойти на Островского – меня засмеяли.

– Хм, – задумался Мурад. – А над чем в твоей семье не смеются?

Я тоже задумалась.

– Список небольшой. В моей семье можно убираться, готовить сколько хочешь, сливаться с окружающей средой и молчать.

– Ты посмотри на них, – умилилась Зарема, выходя из дома. – Как воркуют! Нашли-таки общий язык. Ты сказал про маёвку?

Я вопросительно подняла глаза.

– Зумруд, мы с работы собираемся послезавтра на природу. Идем с нами.

Пес с тоской рыл землю.

– Нет, я боюсь клещей.

– Ничего не будет, – уверенно заявила мама.

– Нет, все равно, я не привыкла куда-то ходить. Прости, пожалуйста, но меня даже в институт за руку водят.

Не успели за ними захлопнуться ворота, как мама, вооруженная мухобойкой погнала меня по двору.

– Ах, ты! Ну я тебе! Сволочь такая!!!

– Я не хочу говорить ему «да»!

– Не хочешь?! Я тебе сейчас такое устрою, что…

Кто-то кашлянул. Мы резко обернулись. Мурад пораженно на нас смотрел.

– Я забыл пиджак, – оправдался он. – Где-то во дворе…

Мама огляделась, подобрала слегка помятый пиджак с плитки и протянула парню.

– Спасибо. Удачных выходных.

После его ухода, пылая от стыда и злости, мама бросила мухобойку и ушла в дом.

* * *

Звонок.

– Алло? – тихо ответила я.

– Знаешь, иногда я прослушиваю голосовые сообщения. Невольно, я улыбнулась его приятному голосу.

– Что делаешь? – спросил он.

– Думаю.

– Обо мне?

– Не обольщайся.

– А о чем тогда? Не могу представить.

Я встала с кровати.

– Думаю, что еще один день подошел к концу.

– И это плохо?

– Не знаю.

– А что делала сегодня?

Вопрос заставил меня поморщиться.

– Ничего особенного. А ты?

– Промотался.

– Где мотался? – не поняла я.

Ренат засмеялся:

– Не я мотался, а день промотался. Ты не слышала такое выражение?

– Нет.

– Не сильна в молодежном сленге? Походу, ты ботан.

– Да что ты говоришь!

Мы долго болтали о всякой ерунде, пока парень не спросил:

– А если я попрошу, ты выйдешь? Прямо сейчас?

– Сейчас? – опешила я.

– Или хотя бы выглянешь в окно?

За нашей стеной, в слабом свете, стоял Ренат и махал мне рукой.

– Чем не «Скайп»?

– Ты ненормальный!

Я приблизилась, прижалась к стеклу рукой.

– Мой адрес тебе тоже девочки передали?

– Нет, нашел по номеру, – он сел прямо на асфальт. – Представляешь, ты единственная дочка депутата в районе.

– Что, больше нет? Ты проверял? – съехидничала я.

– Красивых, точно нет.

– Совет: начни с некрасивых – их околдовывать куда легче.

– Ответ: не ищу легких путей.

– Ну тогда твой путь обречен.

Ренат вскинул голову.

– А так?

И показал охапку цветов.

– Ооо, – протянула я уважительно, – какие красивые оранжевые ромашки ты нарвал за углом.

– Откуда ты знаешь, где я их нарвал?

– Просто я сама их сажала…

Не выдержав, я расхохоталась и спрятала лицо в ладонях.

– Че, правда? – не верил он.

– Да. Я купила их для двора, но папа решил взять розы. Мне было жалко выбрасывать, я нашла клочок земли и посадила их там.

– Че-то мне как-то неудобно стало, – признался парень, смеясь вместе со мной.

– Да ладно, все равно бы они до осени не дожили.

Вскоре баланс его телефона сошел на нет. И мы принялись сажать мой. Когда деньги закончились у обоих, Ренат стал объясняться при помощи жестов. Он водил руками, выкладывал из цветов буквы, рисовал круги и всячески старался донести до меня смысл простых, на первый взгляд, слов.

Я кивала, когда мне удавалось что-то понять и когда не удавалось – тоже. Он так старательно объяснял, что мне было жалко ему не кивнуть.

Когда парень ушел, начинало светать. Я очарованно отошла от окна, невероятно свежая и бодрая. Передо мной была моя прежняя комната, но виделась она мне совершенно другой. Я прислушивалась к новым, незнакомым ощущениям и боялась завершения этой чудесной ночи.

В сладких мыслях я легла на кровать, переполняющее меня счастье напоминало фейерверки в Новый Год. Но даже сквозь это ликование я понимала, что каменная стена между нами будет всегда…

* * *

Кто-то кричал. И так безумно хотелось спать.

– … одену на голову! Встань!!!

Я вскочила раньше, чем успела проснуться. Ударив по пальцам, папа всунул мне в руки грязную собачью миску.

– Двор воняет! Если через полчаса ты не уберешь загон, я за шкирку выкину эту собаку и тебя вместе с ней!

– А что, так сильно воняет? – осторожно спросила я в надежде смягчить свой приговор.

Собака участливо залаяла. Видимо, и вправду, воняло сильно.

Спустившись, я залезла в сарай за лопатой. От резкого подъема, в голове непривычно гудело.

С испортившимся настроением папа уехал. А больше дома никого и не было. Засыпая на ходу, я решила отложить уборку и присела на качели.

Встать уже не вышло.

* * *

Мне приснился Мурад. Мы вместе сажали ромашки и отбивались от клещей за углом дома. Потом, я захотела вернуться и постучала в ворота. Дум-дум!

Никто не открывал и я крикнула: «Открой дверь!». Голос у меня был похож на папин…

– Открой дверь!

Я вновь вскочила и приставленная к качели лопата с грохотом упала.

Молясь, чтобы отец был один, я сдвинула засов. Мне вспомнились описания ада из книги «Жизнь после смерти», когда я увидела злое папино лицо и лица шестерых работающих с ним мужчин.

Утренние угрозы показались смешными, по сравнению с тем, что ожидало меня после ухода гостей.

Нужно было срочно что-то делать.

– Идемте в дом! – выпалила я прежде, чем папа успел пригласить их на задний двор.

Мужчины шумно говорили между собой, шутили, осматривались.

– Дом здесь. Заходите в эту дверь. Можете не снимать обувь. Проходите. Садитесь.

– Накрой на стол, по-быстрому, – велел папа, присаживаясь на диван в зале.

– Угу, – буркнула я, скрываясь за дверью кухни. Естественно, накрывать было нечем…

Из готового в холодильнике нашлась кастрюля вчерашних макарон и две позавчерашние котлеты.

– По-быстрому! – повторил папа из комнаты.

В запасе было не больше пятнадцати минут, что б накормить семерых взрослых мужчин. И я начала готовить.

Размельчив котлеты, я поджарила их с тертой морковью, туда же разбила последнее яйцо и покрошила хлеб. Макароны полила кетчупом и посыпала замороженной черникой из морозильника. Из шпрот, соленых огурцов и сладкой кукурузы получился салат, а вместо зелени я нарвала в саду листьев одуванчика. Так же стол украсили курага со сметаной, суп из маринованных грибов и графин сладкой воды с медом.

Изобилие блюд папу порадовало. Пока он не присмотрелся.

«Аллах, пожалуйста, – просила я, стремительно убираясь во дворе, – пусть они переживут этот обед. Пожалуйста, пошли им здоровья»

Через час, поблагодарив, гости ушли. Отец весело с ними попрощался и поднялся в кабинет.

Вернувшись в зал, я ошарашенно оглядела опустевшие тарелки – ужас, они съели даже чернику в кетчупе.

* * *

Вечером мама вернулась из магазина, купив себе длинное темное платье.

– Опять черное? Ну мам, ты прям, как в трауре.

– Сплюнь, дурная! – возмутилась она, обиженно. – Взрослая я для ярких платьев, а черный цвет худит.

Я замешкалась:

– У меня подарок для тебя есть… Только если подойдет, обещай носить.

– Какой подарок?

– Сейчас. – Я побежала в комнату и принесла большой пакет. – В прошлом году, помнишь, мы ходили к портнихе шить тебе кофту? Я записала твои мерки и сшила блузку из ткани потоньше. Фасон сама выбирала…

Мне нравилась моя работа. Блузка была сиреневой, в мелких, розовых камушках. Мама улыбнулась, приложила к себе.

– У тебя много черных юбок, есть с чем носить.

– Какая умница! – восхитилась она. – Красиво, очень! Но на выход я не надену. Слишком ярко, люди не поймут.

– Поймут! – заспорила я. – Пожалуйста, надень.

– А что это там? – сменила тему мама, открывая пакет. – Ты и вязать умеешь?

– Бабушка научила, – призналась я. – Это жилет для Артура.

– Артур! – окликнула мама, выходя из кухни. – Смотри, тебе Зюма жилет на зиму связала!

– Пусть дедушке подарит, – отозвался он угрюмо и закрыл дверь.

– Как же мучает он меня… Совсем здоровья не осталось.

Я вытащила из пакета последнюю вещь – вышитую крестом девушку с бантом в блестящих волосах. Тоскливо провела рукой по ткани картинки и убрала обратно.

– Раз тебе понравилось… может… все-таки… мне поехать…

– Дай телефон, поговорю с Аминат насчет свадебного зала, – сказала мама, пропустив мимо ушей мой лепет. – Заранее надо такие дела обдумывать. Сегодня начну составлять список гостей.

Я протянула ей трубку.

– Иди, не стой над душой. Спроси, может, папе, что надо.

– Мам…

– Говорю же, иди, не мешай! Что ты хочешь?

Встав, я взяла пакет:

– Не хочет он жениться, что тут непонятного?

– Ты что-то знаешь? Стой! А ну говори!

– Не знаю я. Ничего, мам, я не знаю…

Всю ночь Ренат смешил меня своими смс-ками. Когда домашние уснули, он спросил, выйду ли я, если он снова придет.

«Нет, могут услышать» – написала я, испугавшись.

«Но ты практически не бываешь в городе, как по-другому я тебя увижу?»

«Никак, Ренат, – ответила я, вздохнув. – Не приезжай, плохая это идея»

«Ты что! – возмутился он минуту спустя. – Ты что подумала? Мы же с тобой друзья, забыла? А друзьям встречаться можно»

«И вправду, – подумала я про себя, – мы давно знаем друг друга»

«Хорошо, я выйду. Ненадолго»

«Не уйду, пока не прогонишь» – прислал Ренат, в очередной раз меня рассмешив.

Слегка волнуясь, я медленно спустилась по ступеням. Каждый скрип заставлял меня так дрожать от страха, что хотелось вовсе отменить встречу. Но я находила в себе силы и спускалась дальше.

Долго ждать не пришлось. Услышав тихие шаги за стеной, я открыла ворота и вышла на улицу.

Частный сектор, включающий и наш дом, отделялся от главной дороги шлагбаумом – ночью здесь не было ни души. И все равно я струсила, оказавшись с ним наедине:

– Кошмар!

– Что? Я ведь даже побрился.

– Нет, мне просто подумалось… если меня кто-нибудь увидит…

– Да успокойся ты, – уверенно произнес он. – Кто тебя сейчас увидит? Родители спят. А соседи завтра и не вспомнят. Выйди. Сделай хоть шаг!

Я вышла. Прижалась спиной к воротам.

– Ты к конкурсу готовишься?

– Нет.

– Почему? Еще недавно ты рассказывала мне, как тебе нравится шить, говорила про планы, цели, мысли. А что теперь?

Мне было сложно ему ответить.

– Многое изменилось.

– Что?

– Ренат, это долго. Это сложно. Родителям не нравится мое увлечение. А когда им что-то не нравится, они делают мою жизнь невыносимой! У меня есть учеба и я не хочу потерять и ее.

Парень настолько проникновенно взглянул мне в глаза, что по телу пронеслись мурашки.

– Ты потеряла главное – свой характер. А учеба без характера, как и все остальное, не сделает твою жизнь лучше.

– И что мне делать?

– В первую очередь, научись говорить «нет». Это самое важное. – Нет?

– Да. Так-с… Иди к то-ой стене.

– Зачем?

– Иди и не задавай вопросов.

Я послушно пошла.

– Ты что делаешь? – поинтересовался Ренат.

– Иду к стене.

– Зачем? Для чего ты идешь к стене?

– Ты сказал…

– А если я тебе скажу спрыгнуть с окна, ты пойдешь, спрыгнешь? – сказал он тоном нашей директрисы.

Я рассмеялась.

– Зюма, если ты не хочешь и не понимаешь для чего надо идти к стене, то зачем идти? Скажи «нет!» и все.

– Мне бы и в голову не пришло…

– Да-a, есть над чем поработать. Иди к тому столбу.

– Нет.

– Подними камень.

– Нет.

– Закрой ворота.

– Нет!

– Серьезно, закрой, услышат же, – посоветовал он.

Я недоверчиво на него покосилась, но ворота закрыла.

– Какая теплая сегодня ночь. И звездная. Есть предложение: давай побьем рекорд?

– Рекорд?

– Американский астроном сосчитал десять тысяч звезд. Чем мы хуже?

– Ты что! Я и десяти не сосчитаю.

Парень отошел и лег на землю.

– Тут машины ездят!

– Шесть, семь, восемь… Ты стоя считаешь или как?

– Я в грязь не лягу!

Он услужливо протер по асфальту рукавом.

– Даже пыли не осталось. Давай да быстрее!

Я аккуратно присела, пристально рассмотрела участок вокруг себя и легла.

– Ты учишь меня плохому.

– Это только начало. Смотри, – парень поднял руку и будто закрыл ладонью пол неба, – сначала кажется, что это нереально. Но стоит только присмотреться, как можно выделить одну, самую яркую звезду. С нее и начинаем счет. Смотришь дальше и видишь, что появилась другая. Она будет второй. Вспыхнула третья, за ней четвертая… и так по очереди, они будут то загораться, то потухать, чтобы ты могла сосчитать их не сбиваясь.

И мы долго считали звезды. Почти до рассвета.

– Я люблю небо, может, это у меня от отца? – размышляла я. – Он мечтал стать летчиком. Очень мечтал… Из дома хотел уйти… А потом как-то не срослось…

– И стал депутатом? Тоже неплохо.

– Две тысячи пятьсот восемь… Все! Я больше не могу! Я устала. И у меня болят лопатки.

– Неужели ты оставишь всю славу какому-то американцу?

– Ренат, он ее заслужил.

Зевая, я привстала и неожиданно встретилась с ним взглядом. Лицо его сделалось серьезным.

– А ты веришь в любовь?

– Разве в нее можно не верить? – спросила я, робко отводя глаза.

– Лично я верю в вечную любовь. До самой смерти. Другой любви я не признаю.

Я почувствовала, что краснею и быстро встала.

– Такую любовь и заслужить нужно.

Он тоже встал, улыбнулся.

– По-моему, ты ее заслужила.

– По-моему… ты тоже ее заслужил. Я… домой.

– Останься. Еще пять минут.

Мне и самой хотелось остаться.

– Нет.

– Немного.

– Нет! – решительно отрезала я.

– И научил на свою голову, – рассмеялся Ренат.

* * *

Вы когда-нибудь замечали, как именно человек проникает к вам в душу? Следили за его действиями? С первых слов он будто цепляется нитями паутины, такими тонкими и прозрачными, что никто их и не замечает. Вы так же занимаетесь своими делами, ходите на работу или учебу, ваше поведение ничем не отличается от поведения до знакомства… Кажется, что новый «гость» не внес никаких перемен в вашу жизнь. Она осталась прежней.

Проходят дни – нитей становится больше. Они уже заметны, но по-прежнему слабы и вы не видите надобности избавляться от них. В течение дня ловите себя на мысли, что вспоминаете его. Новый знакомый начинает напоминать о себе всё чаще и чаще.

А между тем, нити проникают глубже, доходят до головы, подкрадываются к сердцу… Первая бессонная ночь. С чего бы? Разве, происходит нечто необычное? Вы прислушиваетесь к себе – разум подсказывает, что ничего не изменилось. Однако заснуть не удается.

Проходит время… Нет, это не случайность. Человек пробрался к вам в душу и как бы вы не обманывали себя – ситуация очевидна. Проста и сложна одновременно. Повседневность больше не имеет смысла… Мир перевернулся… Наступило счастье, глупое и непредсказуемое.

Но исчезает человек намного быстрее, без подготовки и прелюдий. И никогда не стоит про это забывать.

* * *

У нас не могло быть будущего. Слишком много препятствий стояло между нами.

Я представляла, как в маленьком домике Рената и Сакинат сидит мама на просевшем диване и надменно оглядывает старые, подкосившиеся шкафчики. Как глядит на стол, на висящий ковер, на кусок козьего сыра…

Видела отца, остановившего блестящий автомобиль перед низенькими воротами. Видела лица родственников, знакомых…

Я почти слышала мамины упреки, рассказ про то, что дерево должно расти вверх, а не вниз. И дальше – ничего. Я не могла представить, что бы было дальше…

Наше общение прекратилось. Оставались безответными звонки, тоскливо приходили сообщения: «Что произошло?», «В чем дело?», «Я тебя обидел?»

Я заболела и четыре дня не выходила из комнаты. Повезло, что мама была слишком занята Артуром и не видела моих терзаний. Для нее я просто подхватила простуду.

Однажды, когда я осталась дома одна, постучали в ворота. Собака залаяла, и я поняла, что стучал кто-то посторонний – на своих пес реагировал спокойно.

За воротами оказался Ренат.

– Я знаю, что ты одна. Открой! Мне надо сказать тебе кое-что.

– Не открою, – тихо бросила я. – Уходи, пока тебя не увидели.

– Хорошо, – произнес он твердо, – я перелезу.

Под мои просьбы и угрозы он все же спрыгнул в наш двор. Я молча попятилась.

– Зюма, что ты как маленькая? Скажи, что случилось?

– Ренат… я врать тебе не буду. Но и правду говорить не хочу.

– Тебе не пускают со мной видеться? – попытался угадать парень.

– Никто не знает про тебя. А если узнают… Иди, пожалуйста, – попросила я, расплакавшись.

– Постой, не уходи!

– Поверни замок два раза.

– Стой! – Он подбежал и успел схватиться за дверь, прежде чем я скрылась в доме. – Я хочу тебе сказать. Мне предлагают работу в Ростове. Хорошую работу. Давай… поедем вместе.

Я смотрела на него сквозь слезы.

– Я для того и пришел, что б спросить. Ты не против, если я поговорю с твоим отцом?

* * *

Я больше не могла ни есть, ни пить, ни спать. Моя жизнь превратилась в бесконечные и долгожданные звонки Рената. Я засыпала и просыпалась под его голос, мне снились сны о любви.

Ростов. Хорошая работа. У меня появилась возможность уговорить родителей. Я мечтала услышать их согласие. И не мыслила иного счастья.

Оставшись наедине с мамой, я осмелилась начать разговор. Она ошарашенно перебила меня:

– Вот что происходит! Я голову ломаю, думаю врача звать, а ты за моей спиной романы крутишь?! Ты знаешь, что начнется, если папа узнает?

– Мам, я сказала тебе, чтобы ты с папой поговорила.

– И где работают его родители?

– Отца у него нет, а мама, как и ты, – дома.

– Ну понятно, ждет обеспечения сына. Нет, родная, забудь. Ты глупенькая пока, потом поймешь.

– Нет, мама! Все серьезно. Мы решили. Мы хотим пожениться.

– Ты сума сошла, да?! За кого ты замуж собралась? Где вы жить будете? – Вдруг мамины глаза догадливо блеснули. – Ну конечно!

Увидел богатенькую и ждет, что мы его обеспечивать начнем. Не нужна ты ему. Все, забудь, забудь. Не расстраивай больную маму.

Руки мои дрожали. Я не знала, что делать.

– Зато посмотри на Мурада – у него все есть, ему с нас тянуть нечего. Сразу видно, что ты понравилась. И сомневаться не стоит. А этот… повидала я таких, сама была такой же. То есть, такой же как ты. Влюбчивой была…

– Мама! – не оставляла попыток я. – Ты бы только его увидела! Сразу бы меня поняла.

Она раздраженно отвернулась.

– Пусть придет завтра, когда мы будем одни. Но, не дай Аллах…

* * *

Ренат обещал прийти в час. Волнуясь, не сомкнувши ночью глаз, я ждала его, бестолково блуждая по этажам. Мама хладнокровно рвала сорняки в саду и каждый раз, заметив меня в окне, громко спрашивала:

– Твой Рафаэль придет сегодня?

– Ренат, мама! – исправляла я. – Его зовут Ренат.

– Какая разница. Все-равно, имя не как у людей…

В зале, я приготовила стол к обеду. Положила все по-простому, даже тарелки взяла из разных сервизов, вспомнив, что у него дома посуда была разноцветной.

Парень пришел ровно в час. По-прежнему, нервничая, я открыла.

Было видно, что он подготовился: постригся, надел брюки и светлую рубашку навыпуск.

– Заправь, – заговорщицки шепнула я, – и воротник поправь.

Мама сидела в зале и надменно оглядела Рената с ног до головы.

– Здравствуйте, – поздоровался он, – как поживаете?

– Спасибо, пока нормально, – отозвалась она, сделав ударение на втором слове.

– Садись, – сгладила неловкость я. – Познакомьтесь, это моя мама – Гульнара, а это – Ренат. Мы учились в одной школе до девятого класса.

– Дай салат, – строго произнесла мама, словно и не слышав моих слов.

– Вот. Мы…

– Гульнара, – прервал меня парень. – Возможно вы думаете, что я человек не вашего… уровня, но я очень целеустремленный, амбициозный. Я готов к ответственности, я привык работать…

– Зумруд, подвинь соль.

– Вы зря меня недооцениваете.

Наступила минута молчания. Мама смотрела в тарелку, Ренат – на нее, а я – на них обоих.

– Я ничего и не говорю. Решающее слово не за мной. Зумруд у нас умница, красавица, только в людях не разбирается. В детстве, она подружилась с цыганенком, собирающим подаяние на дорогах и хотела привести его в дом. Чем-то вы напоминаете мне того мальчика. Тот тоже привык работать.

Я подавленно отпустила голову. Мне было стыдно за унижение, что он терпел из-за меня.

– Мама, можно поговорить с тобой наедине? На кухне.

Мы вышли.

– Зачем ты над ним издеваешься?! Он так старается, разве ты не видишь?

– Зюма, раскрой глаза! Вы разные люди! Правильно, он подметил – у нас другой уровень.

– Люди равны перед Аллахом!

– Ты хочешь всю жизнь мотаться по съемным квартирам и подрабатывать медсестрой в ближайшей поликлинике? Да ты за один поход в магазин тратишь больше его зарплаты!

Бледная и заплаканная, я вернулась за стол.

– Скоро Артур придет, – напомнила мама. – Я пойду наверх, а когда спущусь…

– Я уже ухожу, – торопливо бросил Ренат, вставая. – До свидания, Гульнара. Был рад познакомиться.

– До свидания. И давайте забудем это недоразумение.

Она ушла; не поднимая головы, я ковыряла вилкой в полупустой тарелке.

– Она… я ей не понравился?

– Нет, просто боится, что я сломаю свою жизнь.

– А ты тоже боишься?

Я взглянула на него и снова отвела глаза.

– Артур скоро придет на обед. Лучше иди.

Но он оказался упорнее меня.

– Лучше для кого? Научись быть честной. Хотя бы сама с собой.

От отчаяния, я не выдержала:

– Честной? Ты хочешь, чтобы я пошла против всех? Против мамы, отца, брата и всех-всех кого я знаю и люблю?

Впервые, я выдержала его взгляд.

– Извини, – сказал парень и ушел.

* * *

Я проплакала весь день от безысходности, от тупой, глупой и не отпускающей боли. От одного понимания, что сама не знаю, уверена ли я в своем выборе.

С одной стороны, я верила Ренату. Я видела, какой он добрый и хороший, какой порядочный, заботливый, веселый. Но с другой – быть с ним, означало отказаться от всего, что меня окружало. И дело было не в деньгах, не в вещах и даже не в родителях. Я боялась потерять уют и спокойствие, которые берегли меня в нынешней жизни. Боялась потерять эти высокие стены, за которыми я была в безопасности. И лишь один человек не посмотрел на них. Он попытался вытащить меня наружу, к миру, к свету.

– Ренат, прости меня, – говорила я в пустоту. – Прости за мою трусость.

Жаль, что от слов ничего не менялось.

* * *

Папа вернулся поздно. Я была в саду, и до меня слабо доносился его басистый голос. Он что-то сердито объяснял маме, произносил мое имя, ругался.

– Зумруд! – крикнул отец в конце концов.

Я оцепенела, помыла руки под шлангом и зашла.

Они стояли посреди коридора. Папино лицо исказилось от ярости:

– Ты что меня позоришь?! Замуж невтерпеж?!!

Меня будто окатило звуковой волной. Потеряв от страха возможность говорить, я стояла не двигаясь.

– Кто он?! Почему ты раздаешь адрес моей работы всякой швали?! О какой любви он мне сегодня говорил?!

– Ахмед, – отвлекла его мама. – Не кричи.

– Я ей сейчас…

Он вскинул руку, но я вовремя отпрянула и удар рассек воздух.

Папа часто ругался, но так громко – никогда. Я разрыдалась и прижалась плечом к стене. Он пнул ногой стеклянный шкаф и тот с оглушительным грохотом разбился об пол.

– Я забираю твои документы из института! И попробуй только шаг ступить на улицу!

Отец ушел в спальню, хлопнув дверью. Мама поднимала огромные осколки темного стекла.

– Допрыгалась! Неблагодарная! Он уже тебе жизнь травит, а она – Ренат хороший! Чтоб вы с ним…

Я знала, что разозлившись, мама не контролирует свою речь. И все равно было обидно слышать проклятья из родных уст.

– Собирай, что стоишь?! Неизвестно, что бы было, если папа узнал, о сегодняшнем обеде! Дай сюда телефон, он тебе больше не нужен!

Забрав мой мобильный, она ушла к папе. Дрожа, я опустилась на колени и стала собирать разлетевшиеся стекла. Слезы капали на исцарапанный паркет.

Ничего хуже я и представить не могла. Это было страшнее любого кошмара. Ну почему Ренат пошел к отцу, не предупредив меня?!

Через полчаса вернулся Артур. Услышав его шаги, я быстро отвернулась, продолжая подметать стеклянную пыль.

– Что случилось? Где шкаф?

– Упал…

Он попытался посмотреть мне в лицо. Я опять повернула голову.

– Ты плачешь?

– Нет.

– Я чего-то не знаю?

– Ты не поймешь.

Брат взял метлу из моих рук.

– Пойму.

– Нет, не поймешь! – возразила я, снова плача. – Потому что ты такой же, как и отец! Тебе легче накричать, чем выслушать.

Артур покачал головой:

– Ты не права – мы абсолютно разные. И хватит плакать. Ну. Иди сюда.

Я не сразу поверила, что он обращается ко мне. Затем сделала шаг и сразу же оказалась в его объятьях.

Оказывается, руки у него были не такие уж твердые и пахло от брата приятно.

– Артур, я тебя так люблю… Ты у меня самый дорогой…

Он улыбнулся.

– Расскажешь мне, что случилось?

– Да. Пойдем во двор.

* * *

Брат слушал молча. Я рассказала все как было, не скрывая ни одной детали. Начиная с того самого дня, когда мы с Ренатом столкнулись на волшебной улице. Мне по-новой вспомнились его слова и шутки, волнение от встреч и короткие ночи, полные сюрпризов и улыбок.

Артур задумчиво посмотрел в сторону, потом достал из кармана брюк маленькую фотографию и показал мне.

– Это Альбина. Мы познакомились в институте на четвертом курсе. Сначала я не обращал на нее внимания, но потом, присмотревшись, понял, что она… невероятная, – его лицо вдруг озарилось, как день, после непогоды. – Я ходил за ней по пятам, но она меня избегала. Я говорил с ней, а она уходила. Она была словно бабочка – такая прекрасная и недосягаемая.

Я взяла фотографию. На меня смотрела девушка, но я не могла разобрать, красива ли она. Длинные светлые волосы и ясные, открытые глаза.

– Что было дальше?

– Я добился взаимности. И попросил маму поговорить с ее родителями, – он устало вздохнул. – Мама не пошла. Потому что у нее не было родителей. Альбина жила у родственников и покупать приданное ей никто не собирался. Я умолял отца не смотреть на это, тем более, что мне подвернулась работа. Я собирал деньги, нашел вторую работу… Когда умерла бабушка, мы поехали в Питер… время прошло быстро, было ни до чего. После похорон я узнал, что ее выдали замуж за какого-то родственника и она уехала. Больше я ее не видел.

Артур замолчал.

– Почему я ничего не знала?

– Ты заканчивала школу, готовилась к экзаменам и шила куклам платья. Мы решили не обсуждать это при тебе.

– А теперь что? Ты откажешь Фатиме?

– Нет. Но я боюсь одного. Что Альбина разведется и тогда… если я не буду свободен…

Я обняла брата и крепко-крепко прижалась к его груди.

– Все будет хорошо, Артур. Все будет, как надо. Давай больше не будем утаивать секреты друг от друга?

– Не будем, – повторил он. – А знаешь, чего мне сейчас захотелось? Достать наш старый теннисный стол. Поможешь?

Я печально улыбнулась.

– Если я выиграю, то ты домоешь пол в коридоре.

– Хорошо. А если выиграю я, ты почистишь салон в моей машине.

– Идет. А ты правда помоешь пол?

– Нет, конечно.

– Обидно… Счет до одиннадцати?

– До одиннадцати.

* * *

Мне приснился странный сон – будто мы с семьей поехали на пляж. Волны прибывали, где-то высоко сбивались в пену облака. На песке загорали люди. Много людей. И среди них лежала девушка с фотографии Артура, я сразу ее узнала.

Я подошла к ней, мы познакомились и подружились. Альбина строила из песка высокие башни, ставила на них флажки.

– А ты видишься с Артуром? – спросила я, улучив момент.

Девушка равнодушно собирала песок.

– Его же нет давно.

– А где он?

– Прыгнул под поезд, ты не знала? Мы хотели быть вместе, но нам не дали. Зюма, но почему родители портят жизнь своим детям?..

И я проснулась.

В первую минуту мне казалось, что Артура больше нет. Не успокаиваясь, я пошла в комнату брата и проверила, спит ли он. И только потом, картина пляжа перестала стоять перед моими глазами.

Спустившись во двор, я приласкала спящую кошку. Та потерлась о мои ноги, но убедившись, что кормить ее я не буду, безразлично обошла стороной.

Мне вспомнилась бабушка. Ее тонкий, белый платок и костяные четки в морщинистых руках. Маленькая каталка на доске, горящая плита в душной комнате.

Не ленясь, я замесила тесто и испекла хлеб с тмином. Артур спустился на запах.

– Ммм, дай масло.

– Подожди пока остынет, – отдернула я, разламывая хлеб на части. – Возьми на работу. Еще в холодильнике мясо вареное осталось – угости своих. Им ведь некогда на обед ходить.

– Разбаловала ты этих лентяев. В последний раз отнес твой плов, так они банкет устроили, силой разогнал.

– Почему ты мне не сказал? – возмутилась я. – Я бы снова приготовила.

– Нет уж, отнесу в последний раз. Ты сегодня дома?

– Нас Саида пригласила к себе.

Саидой была папина сестра, маленькая, полная женщина, напоминающая колобка из сказки. Она не так давно переехала в Изберг, в новый дом, около моря. И звала нас с мамой в гости.

Молча положив и убрав завтрак, я приготовилась и спустилась вниз. Папа ушел на работу, а за нами отправил водителя. Точнее, за мамой – о том, что еду и я, он не знал.