Текст книги "Киллер"

6

Арман не возражал, когда Ричи стал называть его Птицей. Теперь это его стало раздражать. В особенности когда Ричи, весь окровавленный, не переставая скулил:

– Птица, у тя есть платок? Мать твою, да я весь исполосован. Птица, отвези меня к Донне. Она умеет оказывать первую помощь.

Ричи порезал подбородок, когда вывалился через разбитое окно и шлепнулся на осколки. Он ныл, потирая разбитые коленки и пачкая штанины кровью. У Армана болели спина и ребра в тех местах, по которым этот крутой мужик прошелся своей железякой. Надо же, как они вляпались! Мужик оказался не просто крутым, но еще и не тем парнем, с которым Ричи разговаривал по телефону.

– Дай глянуть, – сказал он, осматривая задранный подбородок Ричи. – У тебя всего пара царапин.

Они проехали через Мэрии-Сити, миновав улицу, на которой жила Донна, и Ричи взорвался:

– Стоп! Куда мы едем?

– В Сарнию.

– Так это ж в Канаде!

– Мы не можем разъезжать здесь на этой тачке, – пояснил Арман. – Тот парень и та бабенка ее засекли.

Арман вспомнил, где видел этого мужика с пикапом. Это было вчера. Мужик с надписью «Монтажник» на куртке беседовал с Лионелем Адамсом в баре на острове Вэрайэти.

Он не сомневался, что бабенка работает в агентстве. Это она окликнула по имени мужика, видимо монтажника.

Если его схватят, монтажник и та баба из агентства скажут, да, он тот самый парень. И полиция очень скоро наведет справки, откуда он. Это верняк! А уж выяснить, что голубой «кадиллак» принадлежит зятю старика, застреленного вчера в Детройте, – это им раз плюнуть.

– Я обещал этого кидалу убить – и убью, – заявил Ричи.

– Какого кидалу? – спросил Арман.

– Из гребаного агентства. Ты, Птица, чё не стрелял? Оба торчали прямо в окне. В такого верзилу трудно промазать. За каким дьяволом ты, мать твою, не стрелял?

– Тебе нужен тот парень, да?

– Птица, он был у тебя в руках. Этот панк ни хрена не понял!

– Можно мне тебе кое-что сказать, а?

– Чё?

– Этот парень не из риелторского агентства.

– Ты чё несешь?

– На днях или раньше я тебе все объясню. А сейчас я тебе вот что скажу: вытаскивай пушку и целься только тогда, когда и вправду хочешь кого-то убить.

– Так ведь можно и передумать.

– Нет, нельзя. Только не тогда, когда уверен, что это сделаешь. В таком случае достаточно одного выстрела. Охотник, к примеру, не станет стрелять, если боится, что может промазать или только ранить зверя. Понимаешь, тогда ему придется искать раненого зверя, чтобы прикончить. А что, если зверь прикончит его? К примеру, лев сатанеет от раны и непременно нападает на охотника. Вот почему всегда нужно быть уверенным до конца. Один выстрел, не больше…

– Слышь, из меня вытечет на хрен вся кровь.

– Не пачкай сиденье. Я хочу, чтобы ты усек, что не должен стрелять в кого-то больше одного раза.

– Ё-мое, я сдохну от боли.

– Не ной, отвезу тебя в больницу, – пообещал Арман.

– В Сарнии?

– В Сент-Джозефе. Я там знаю больницу. Я и мои братья ездили туда убрать одного парня.

– Ну да?

Наконец-то он овладел его вниманием, рассказывая о том, как поступают крутые парни.

– Это тебе не та туфта, что в кино, когда ты видишь парня, который собирается пришить кого-то в больнице. Видишь, как он входит в палату и прикрывает за собой дверь. Потом выходит в коридор, в белом халате, чтобы все думали, будто он врач. А его здесь раньше никто и не видел.

– Или уборщик, – оживился Ричи. – Я видел фильм с парнем, который вырядился уборщиком. Со шваброй и ведром, ты не видал?

– Ты меня дослушай, ладно?

– Валяй!

– Мы поднимаемся на этаж, один из моих братьев держит лифт. Другой на стреме на случай, ежели кто нарисуется.

Арман вспомнил о медсестре, но ничего не сказал. Он молчал, продолжая думать о ней и о том, что случилось позже, месяцы спустя…

– Дело было вечером? – спросил Ричи.

– Да, вечером, – ответил Арман. – Я вхожу в палату, где лежит больной… Кажется, у него был сердечный приступ. Собственно, из-за этого он туда попал. В общем, натягиваю простыню ему на лицо и стреляю. – Арман оторвал руку от руля и показал на рот. – Прямо сюда.

– Стало быть, всего один выстрел… А парень чё сделал?

– Отдал концы.

– Я имею в виду, чё он сделал, что ты его прикончил?

– Не знаю. Я не спрашивал.

– Почему?

– Не мое это дело, это работа.

– Ты вышиб парню мозги, и это не твое дело?

– Не мое, что бы он ни сделал.

– Ты был зол на него?

– Я его не знал. Ты что, ничего не сечешь, да?

– Я в такое не врубаюсь, – пожал плечами Ричи. – Что до меня, то я должен сперва здорово разозлиться. Когда, например, кто-то не сделал того, чего я хотел.

Ведя машину вдоль реки к порту Гурон, Арман повернулся, чтобы взглянуть на окровавленного Ричи, прижимавшего перепачканный кровью платок к подбородку. Пожалуй, дураку, вроде этого, не стоит вообще объяснять кое-какие вещи.

Они проехали по мосту через речку Голубую и оказались в Канаде. Был уже полдень. Таможенный офицер проверил номерной знак провинции Онтарио и спросил, где они живут. Арман ответил, что они живут в Торонто, приехали искать работу на нефтеочистительной фабрике. Таможенник нагнулся, взглянул через стекло на Ричи в перепачканном темными пятнами пиджаке и спросил, где они были. Арман сказал, что ездили в порт Гурон провести время, и его приятель порезался, пытаясь открыть зубами бутылку пива.

– Ну не придурок, а? – хмыкнул офицер, и Арман согласился, что его друг немного того.

Это была единственная правда, которую он сказал. Таможенник покачал головой и махнул, чтобы они проезжали.

Подъехав к больнице, Арман припарковался у входа в отделение скорой помощи. Позволил Ричи войти туда одному и остался ждать в машине, так что теперь он мог обдумать дальнейший план.

Они могли бы вернуться на юг, следуя вдоль канадской стороны реки. Выезжай из Сарнии по Видал-стрит… Он помнил это еще с тех пор, когда был здесь с братьями. Далее мимо нефтяных и химических заводов, мимо гидростанции. Двигай всю дорогу до Уоллесберга, а потом по разводному мосту через реку Снай, и попадешь на остров Уэлпул. Вроде как через заднюю дверь…

Он не верил, что Ричи мог кого-то убить. Может, и полоснул кому-то горло бритвой в тюрьме. А уж «вышибить», как он выразился, кому-то мозги – это вряд ли. Насмотрелся фильмов, вот и стебается! А что стрелял в того парня в агентстве, то это потому, что наложил в штаны. Еще бы не наложить!

Одно было ясно, как дважды два: если Ричи никогда ни в кого не стрелял, он, похоже, сгорает от нетерпения попробовать. Что ж, этот придурковатый парень может кое на что сгодиться.

Десять швов на подбородке не удержали Ричи от трепа. Только теперь он едва открывал рот, поэтому понять его было трудно. Арман всякий раз переспрашивал, когда Ричи задавал вопрос. В данный момент он хотел знать, куда они направляются. Не дом ли это Лионеля, мимо которого они проехали?

– Да, – кивнул Арман. – И его жена тут как тут. Теперь эту тачку видела прорва народу.

– Я же говорил, отгони ее в Детройт и брось. Ну и куда мы едем?

Они пересекали короткий пролет моста через один из многочисленных каналов на этой низине.

– Мы на Беличьем острове, – ответил Арман. – Это вроде как часть Уэлпула. Хочу посмотреть, хорошее ли тут место.

– Мне кажется, лучше углубиться в болото, – посоветовал Ричи.

Возможно, он прав. Арман остановил «кадиллак» на проселочной дороге, вспоминая, каким зеленым бывал этот остров летом. Теперь зелень пожухла. Ряды высохших стеблей простирались до самого судоходного канала, по которому шла баржа. Это зрелище привело Ричи в восторг.

– Глянь, будто по полю. Когда сидишь «У Генри», кажется, будто она продирается через лес. Куда мы теперь?

– Обратно, – ответил Арман.

Обратно через Уэлпул, через густой лес на другую сторону, к дому Лионеля на реке Снай.

– Давай кое-что уточним, – сказал Ричи. – Этот парень-индеец работал монтажником. Как и тот парень, который, по твоим словам, не торгует недвижимостью.

– Можешь мне поверить.

– Ладно, но какого черта он там делал?

– Мне плевать. Лишь бы знать, что делать нам. А вот и дом. Порядок, его благоверная укатила.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он возле дома, а пикапа нет.

– Это он, да? Клевая у индейца хатка, между прочим. Мать твою, чё он там делает?

Маленький белый домик стоял среди ив. Во дворе виднелся велосипед. Лионель на веранде вынимал экран из алюминиевой двери и заменял его зимней рамой из сосны. Арман не заметил никого вокруг. У Лионеля было двое взрослых детей, живших отдельно, и еще один ребенок, бывший сосунком, когда Арман последний раз приезжал сюда. Он свернул на изъезженную колесами проселочную дорогу, тянувшуюся за домом до сарая, где Лионель хранил свои ловушки, манки и рыболовные снасти, свисавшие с крыши. Сейчас Лионель смотрел в их сторону. Судя по выражению его лица, не сильно радуясь непрошеным гостям. За домом на реке был деревянный причал, к которому Лионель привязывал лодку. Прихрамывая, он шел к ним через двор.

– Чё это с ним?

– Спроси сам.

– Он похож на индейца больше, чем ты, Птица. Они вышли из машины.

– Лионель, – начал Арман, – этот парень хочет поохотиться на уток.

Он не потрудился представить их друг другу. Лионель остановился, не собираясь подавать руки и явно не радуясь встрече.

– Хочет подстрелить пару уток, э?

– Видишь, какой у него подбородок? Ставил оконную раму и свалился с лестницы, порезался так, что не может пока работать. Ну, я предложил ему поохотиться. Как ты на это смотришь? Завтра свободен?

Лионель сделал вид, будто должен подумать.

– Не знаю, возможно. Надо бы глянуть, стоит ли, в смысле – есть ли где утиная высадка.

– Где, на болоте?

Лионель взглянул на слоистые облака с темной подложкой под ними.

– Съезжу к Сент-Энн, гляну, как там. Может быть, не знаю…

– Давай махнем сейчас на твоей лодке, Ричи никогда не видел болота.

– Видел одно. Насмотрелся со стороны… Арман бросил на Ричи жесткий взгляд, и тот добавил:

– Но я никогда не видел болота с лодки.

– Послушайте, парни, вы хотите ехать прямо так? – спросил Лионель, кривя рот в улыбке.

Арман застегнул пуговицы на пиджаке и вытянул руки.

– А что? Я всегда надеваю этот костюм, когда отправляюсь на утиную охоту. А мой приятель и вовсе не первой свежести. – Арман ткнул пальцем в перепачканный пятнами крови спортивный пиджак Ричи. – Парочка пижонов готова к охоте. – Он обернулся к Лионелю. – Ладно, потопали.

Лионель повернулся и, переваливаясь с ноги на ногу, захромал к реке.

– Лионель, расскажи этому парню, как ты свалился и переломал ноги, – сказал Арман, следуя за ним по дорожке.

– Так оно и было, – откликнулся Лионель.

– Скажи, на какой высоте ты находился.

– Семьдесят футов.

– Мать твою, и как он только уцелел! – воскликнул Ричи, шагавший за Арманом.

– Скажи ему, на что ты упал. Как вы называете эти хреновины, которые торчат из бетона.

– Арматура, – ответил Лионель.

– Арматура, – бросил Арман через плечо. – Он упал прямо на одну из них.

– Ё-мое!

– Можно сказать, он сел на эту хреновину.

– Ё-мое! А она не проткнула ему задницу?

– Вошла прямо в зад, – бросил через плечо Арман, когда они подошли к причалу, где болталась алюминиевая, с мотором в сорок лошадиных сил, привязанная к колышку лодка Лионеля.

Лионель повернулся к ним и сказал:

– Арматура прошла сквозь меня и вышла на спине, там, где почка, точнее, где она была раньше.

– Ё-мое! – Ричи покачал головой.

– У него всего одна почка.

– Я лишился почки, сломал ноги, и пришлось заменить коленный мениск на пластиковый, вот этот. – Лионель показал какой. – Но мне повезло, потому как, не зацепи меня эта арматурина, я бы расшибся насмерть. Она меня самортизировала. – Направляясь к лодке, он спросил: – Что вы еще хотите узнать?

– Это случилось десять лет тому назад, да? – спросил Арман.

– Больше. Тогда мы строили Центр возрождения в Детройте. Лет четырнадцать уже. – Он развязал бечевку и, придерживая для них лодку, протянул руку. Ступая на борт, Арман ухватился за нее, а Ричи сделал вид, будто ее не заметил.

– Вчера ты беседовал с одним парнем, – сказал Арман. – Я обратил внимание на то, что он тоже монтажник.

– Да, он в то время работал вместе со мной, – ответил Лионель. – Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.

– Но не сейчас, да?

– Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.

– Как его зовут?

Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.

– Я должен оставить жене записку, – сказал он. – Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.

Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:

– Наша прогулка не займет много времени.

Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.

Поначалу река Снай напоминала обыкновенную реку с берегами по обеим сторонам, лесополосами и зарослями, которые Лионель называл кустами. Но по мере того, как они продвигались к югу, ее берега превращались в болота.

– А где земля? – спросил Арман. – Здесь некуда высадиться.

Лионель вроде как улыбнулся.

– Видишь, там – топь. Когда вода поднимается, можно протолкнуть по ней лодку и найти ондатр.

– Где? – оживился Ричи. – Я не вижу никаких ондатр.

– Они увидят тебя первыми, – усмехнулся Лионель. – У меня там ловушка. В том месте, где они вылезают.

– А ты их ешь?

– Иногда, – ответил Лионель. – Жарю мясо на вертеле либо тушу в горшочке. Вообще-то ондатры жрут все подряд, поэтому многие их не едят из-за боязни травануться.

– Тогда на кой черт они нужны?

– Хорошая шкурка стоит пятьдесят – шестьдесят баксов.

– Ё-мое! И это все?

– Глянь на небо, – сказал Лионель. – Ты хотел видеть уток, да и вообще надо проследить, где они садятся.

– У меня болит челюсть, и мне холодно, – поежился Ричи.

Арман вспомнил о том жарком лете, когда он был здесь много лет назад.

– Все выглядит по-другому… на воде, – сказал он.

– Ты просто никогда не забирался так далеко, – откликнулся Лионель. – Ты и твои братья. Здесь нет ни кошек, ни собак, в которых можно стрелять.

– Продолжай в том же духе, и я превращу тебя в ондатру. – Арман покосился на Лионеля. – От своей бабушки я научился ворожбе. Когда-то давно она собиралась превратить меня в сову.

– Жаль, что не превратила.

Арман повернулся и окинул Лионеля взглядом с головы до ног.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сова – птица мудрая, – усмехнулся Лионель, потом добавил: – Если хочешь превратить меня в ондатру, подожди до весны, когда у них случка. Тогда я хоть словлю кайф.

– Ты и так его ловишь! – хмыкнул Арман. – Живешь в таком райском уголке, как этот.

Он замерз и хотел, чтобы они побыстрей закончили эту поездку. На Лионеле была выцветшая от пота рубашка, джинсы и рваные кроссовки, но он, казалось, не чувствовал холода. Ему здесь все нравится, его ничем не проймешь!

– Сколько с нас завтра? – спросил Арман.

– По сотне с носа.

– Без скидки, да? Мог бы и подешевле, старые друзья как-никак…

Лионель помолчал, потом сказал:

– Тебе понадобится малокалиберная винтовка, могу одолжить свою. А ты купишь патроны.

– А как насчет того монтажника? Берешь его с собой на охоту?

– Иногда. Он из тех, кто не стреляет, если не собирается есть дичь. Мне кажется, ему не нравится щипать уток. Моя жена делает это для охотников. Она, так сказать, уткощипательница, – усмехнулся Лионель.

– Как зовут парня?

– Какого?

– Твоего приятеля, монтажника.

– Уэйн.

Точно! Именно так окликнула монтажника та женщина из агентства. Уэйн…

– Ты ходишь с ним на оленей?

– Хожу. У него здесь частное владение.

– Он вроде как симпатичный парень, а? Как его фамилия?

– Колсон. Уэйн Колсон…

– Живет где-то здесь?

– В Алгонаке.

– Вроде как симпатяга.

– Да. Я его иногда навещаю. Бывает, вместе с женой и дочкой Дебби. Когда мы там гостим, жена его говорит, что хотела бы иметь такую малышку, как наша Дебби.

– Так он женат, да?

– Да. Его жена торгует недвижимостью.

– Шутишь?

– С чего ты взял?

– Монтажник женат на женщине, торгующей недвижимостью… Чудно.

Лионель пожал плечами.

– У них взрослый сын, служит на флоте, – сообщил он и снова глянул на небо.

– Вон они, там! – воскликнул Ричи, провожая взглядом стаю птиц, поднявшихся над старой ивой на берегу.

– Смотрю, я с ним наплачусь, – усмехнулся Лионель. – Собирается стрелять в лысух, думая, что это утки.

– Чё такое? – вскинулся Ричи.

– Утки не садятся на деревья, – сказал Лионель. – Птицы – да, но только не утки. Это первое, что тебе следует зарубить на носу.

Арман перехватил взгляд, которым наградил Лионеля Ричи.

– Давайте выберемся на землю и разомнем ноги, – предложил он.

– Как хочешь, – отозвался Лионель.

Он причалил к берегу, где стояла опустевшая теперь ива, и выключил мотор. Ухватившись за тростник, Ричи выбрался из лодки и угодил обеими ногами в болотную жижу. Наученный его опытом, Арман прыгнул и, удачно приземлившись, одернул пиджак. Затем обернулся и взглянул на Лионеля, все еще стоявшего в лодке.

– Ты идешь?

– Мне не нужно ничего разминать.

– Прикончи его, – велел Арман Ричи.

Он ожидал услышать отговорки. Мол, прямо здесь, на таком открытом месте? Короче, что-то вроде этого… Ничего подобного! Ричи вытащил свой «смит-и-вессон», взвел курок, прицелился, держа свою пушку двумя руками, как в кино, и трижды быстро выстрелил в Лионеля, пытавшегося выбраться из лодки. Именно третий выстрел и столкнул его в воду. Звуки выстрелов почти мгновенно растворились в тишине.

– Ты стрелял трижды, – заметил Арман, – но ты его сбил.

Ричи, не отрывая глаз от Лионеля, лежавшего в воде лицом вниз и вцепившегося одной рукой за край лодки, сказал:

– Он меня разозлил. Видите ли, утки не сидят на деревьях. Я и без него это знаю.

Они быстро добрались до домика Лионеля, и, прежде чем сесть в «кадиллак» и уехать, Арман вошел в дом и вышел из него с двумя дробовиками и парой камуфляжных плащей и шляп.

– На кой нам это? – удивился Ричи.

– Увидишь! – бросил Арман.

Потом, когда они через разводной мост покинули остров, направляясь в Уоллесберг, Ричи спросил:

– Разве мы не домой? Послушай, мне нужно привести себя в порядок.

Арман велел ему надеть один из камуфляжных плащей и сказал, что они едут в Уинсор, где оставят тачку на парковке и возьмут на время другую.

– А потом домой?

– А потом в Детройт, обратно через таможню. Скажем, что мы утиные охотники и возвращаемся в Алгонак. А на самом деле разыщем монтажника.

– Чё так спешить? – вскинул брови Ричи. – Раз он там живет, то никуда не денется.

– А ты чего хочешь?

– Ну, выпить пивка хотя бы. Посмотреть телевизор.

– Сначала найдем его дом и глянем на него. Слышишь, Ричи? Между прочим, баба из агентства, что на нас пялилась, его жена.

– Ну и чё? Ведь она ничего нам не сделала. Просто смотрела, как ее психованный мужик нас дубасил.

– Я и забыл, что тебе сперва надо разозлиться, чтобы вышибить кому-то мозги. Ты когда-либо вышибал их из бабы?

– Не было необходимости.

– А теперь есть.

Ричи промолчал. Арман решил, что, возможно, впервые в жизни этот недоумок задумался, прежде чем открыть рот. Подождав еще немного, он сказал:

– Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не оставляй дело недоделанным. Не жди, когда кто-то тебе об этом напомнит. Я и мои братья отправились в ту больницу в Сарнии…

– Ты уже рассказывал. Опять раззявил рот не подумав!

– Ты лучше послушай, что было дальше. Мой младший брат Джеки держит лифт. Мой старший брат Джерард стоит на стреме в палате возле двери, держит ее немного приоткрытой. По коридору идет сестра. Зачем-то останавливается, открывает дверь, и мой брат тут как тут, прямо нос к носу с ней. Он мигом заталкивает ее в ванную, вырубает свет и велит молчать.

– Я бы задрал ей юбку.

– Я приканчиваю клиента и говорю брату: «Как насчет нее?» Дверь в ванную закрыта. Он отвечает: «Не думаю, чтобы она меня успела разглядеть». Я говорю ему: «Что ты несешь? Думаешь, она тебя не успела разглядеть?» Он отвечает: «Думаю, не успела». Спустя семь месяцев полиция нагрянула к нам в отель «Уэйверли»…

– Королевская канадская конная полиция?

– Полиция Торонто, хватило и ее. В поисках братьев Дега они ввалились в отель, где мы остановились. Тогда они арестовали только Джерарда, и эта медсестра его опознала. Сказала, что это он был в палате, когда убили того человека. Они напали на след Джеки и застрелили на месте, мол, за сопротивление полиции. Возможно, он и оказал сопротивление. Взяли меня. Медсестра сказала, что она меня сроду не видела, и меня отпустили. Но я потерял обоих братьев из-за того, что Джерард лажанулся… Она его, видите ли, не успела разглядеть! Почему он так решил? Не знаю. Может, она ему понравилась. Не знаю и никогда не узнаю.

– А ты его не спросил?

– Разумеется, спросил. Он тоже не знает. Теперь сидит в Кингстоне и размышляет на эту тему.

Они молча ехали в сумерках.

– Знаешь, я не вижу большой разницы, баба это или мужик… – сказал Ричи погодя.

– Есть, если об этом подумать, – ответил Арман.