Текст книги "Пески. Дары джиннов"

Я упала ничком на спину Изза, тяжело переводя дух. Дело сделано… Хотя песок продержится недолго, рано или поздно солдаты раскопают проход. Тем не менее у Жиня достаточно времени, чтобы найти нужные бумаги – если, конечно, они там есть.

Взмахнув крыльями, рухх поднялся выше, куда не могли достать выстрелы с земли. Отсюда дворцовые постройки казались игрушечными. К покоям султана уже бежали стражники, а люди на площади за стеной стояли на коленях, в то время как видение благословенной султимы рассеивалось перед их глазами. Двенадцать принцев на ступенях дворца застыли в изумлении, один держал в руке меч, но явно не знал, что с ним делать. Взрыв на крыше и появление в воздухе гигантской птицы заставили всех повернуть головы.

Внезапно мне бросилась в глаза одинокая женская фигура в саду возле гарема. Она смотрела в небо, оцепенев, словно обречённая жертва перед абдалом, и я сразу узнала её причёску и линию плеч.

«Лейла! Принцесса-предательница».

Глава 4

С высоты она казалась крошечной и таращилась на нас, будто мышь на коршуна, не осознавая ещё грозящей ей опасности.

Наклонившись к голове Изза, я показала на Лейлу, и он сразу понял, хоть и не был в человеческом облике, что надо спуститься на землю. Но рухх завис в нерешительности, мерно взбивая воздух огромными крыльями. Ему не хотелось лететь навстречу опасности, нарушая первоначальный план. Да и у меня в голове словно звучал голос Шазад: «Мы не один месяц потратили, чтобы вызволить тебя оттуда, Амани! Иди, если так хочется, но я уже не смогу тебе помочь».

Осторожный Ахмед на моём месте последовал бы доброму совету, но сейчас он далеко, в плену… из-за этой самой Лейлы! Теперь во главе восставших я, и мудрых советов мне получать не от кого.

– Изз, высади меня! – скомандовала я вслух.

На этот раз он послушно нырнул вниз, и я нервно вцепилась в перья на птичьей спине, глядя на несущуюся навстречу землю.

Лейла слишком поздно поняла, что мы летим к ней. Оглянулась в поисках укрытия, но воздушный толчок от мощных крыльев рухха сбил её с ног. Она сделала неловкую попытку отползти, в ужасе глядя, как я соскальзываю со спины Изза. Тот же обернулся огромным львом причудливо-синей масти, одним прыжком оказался над лежащей девушкой и лапами прижал её руки к земле, не давая подняться. Бритвенно-острые зубы лязгнули перед самым лицом пленницы, но она даже не вскрикнула, а лишь молча зажмурилась, будто готовясь умереть.

Явно храбрится. Впрочем, надо отдать должное даже врагу: храбрости ей не занимать. Несколько дней тогда делала вид, что на нашей стороне, и ничем себя не выдала.

– Изз, отпусти, – велела я.

Он отодвинул зубастую пасть и убрал лапы. Прижавшись спиной к садовой стене, Лейла тяжело дышала, не сводя с меня глаз. Я молча вытащила револьвер, прикидывая, как начать разговор. Откинула барабан. Шесть патронов, неплохо.

– Похоже, – задумчиво протянула я, кивая на огненный купол в небе, – за этот… подарочек нам тоже следует благодарить твой блестящий гений?

– Мой отец… стража… – дрожащим голосом пролепетала она.

– Думаю, твоего отца и стражу сейчас больше занимает сохранность его бумаг.

В гареме царила странная тишина, нарушаемая лишь судорожными вдохами Лейлы. Барабан с щелчком встал на место, и она вздрогнула – то ли от громкого звука, то ли услышав правду.

– Ты не убьёшь меня… – выдавила она, заворожённо глядя в револьверное дуло.

Всего на год-два младше, а совсем юная с виду. Дворцовое дитя. Сама я росла в пустыне, а там взрослеют быстро. Тем не менее сочувствия к предательнице в душе не находилось. Один раз уже обманулась её невинным и беспомощным видом… И чем кончилось?

– Готова проверить? – Я прицелилась, и она сжалась в комок, словно пыталась сделаться мишенью поменьше. Можно подумать, такому стрелку не всё равно. – Значит, так, – продолжала я деловито, как будто обдумала всё заранее, а не соображала на ходу. Сможет ли простая девчонка из Пыль-Тропы перехитрить гениальную принцессу-изобретательницу? – Задаю тебе вопрос и стреляю. Если скажешь правду, пуля попадёт в стену, а если соврёшь, то в тебя. Ясно?

В расширенных от ужаса глазах пленницы мелькнуло понимание. Демджи не могут лгать, а значит, пулю и в самом деле будет направлять она, а не я.

Изз у меня за спиной неловко переступил с лапы на лапу. Я и сама знала, что затеяла слишком сложную игру, но отступать было поздно.

– Итак… – Я вновь навела револьвер. – Как её убрать, эту стенку, которой ты окружила город?

Лейла подняла на меня глаза:

– Никак…

Я спустила курок, не дав ей договорить. Пуля попала в руку, и крик боли стал лучшим доказательством, что прозвучала ложь. Оглянувшись, я окинула сад опасливым взглядом. Нас не могли не услышать – даже в гареме, где женщины привыкли не обращать внимания на творящиеся кругом зверства.

– Помни, как это больно, когда станешь отвечать снова! – Я обернулась к стонущей Лейле и взвела курок, стараясь скрыть собственное волнение. – Скажи, как убрать огонь, иначе теперь я прострелю тебе колено, и будешь ковылять на бронзовой ноге, как Тамид. Ты ведь помнишь моего друга? Наврала, что привязалась к нему, и уговорила забрать его из дворца, чтобы он невольно привёл к нам солдат.

Принцесса гневно засопела, хоть и морщилась от боли.

– Вы не сможете убрать барьер! – прошипела она и быстро продолжила, пока я не успела выстрелить: – Потому что я ещё не придумала как! Сейчас огонь можно погасить, только выключив машину. – Она говорила о том устройстве в подвале дворца, что убило джинна Фереште и вложило его пламя в абдалов, а теперь питало и стену вокруг столицы. – А для этого надо знать правильные слова.

Мы давно хотели узнать их, чтобы освободить ещё живых джиннов из ловушки, в которую я заманила их по велению султана, и лишить жизни страшные творения Лейлы. Заклинание вызова и пленения джинна нашёл для султана Тамид, но оно приобретало силу только в устах демджи, неизменно правдивых. Весь последний месяц, уже у нас, мой друг детства искал формулу освобождения, но пока безуспешно.

Я выстрелила. На этот раз пуля застряла в стене. Принцесса сказала правду.

«Проклятье!»

– Ты знаешь эти слова? – спросила я.

Прежде она уже говорила, что нет, но тогда играла роль жалкой хныкающей девчонки, а я оказалась слишком доверчива.

– Нет.

Третья пуля рассыпала осколки камня, вновь заставив принцессу скорчиться. Что ж, и на этот раз не соврала.

Лейла залилась слезами, её рыдания прокатились эхом в лабиринте садовых стен.

«Странно, что после моей стрельбы к нам никто не выскочил. Что-то не так!»

Я прислушалась, но помимо всхлипов и заполошного птичьего гомона со стороны зверинца ничего не различила – ни криков паники, ни призывов на помощь. Всё то же мерное журчание фонтанов и уличный шум вдалеке.

– Почему так тихо? – спросила я вслух сама себя, но Лейла ответила.

– Здесь никого больше нет, – выдавила она сквозь слёзы. – Отец услал всех подальше от города… в безопасное место.

Я будто услышала недосказанное: «Вот видишь, не такой уж он и злодей. Заботится о жёнах и младших детях».

«Наплевать! Главное, что она проговорилась. Услал, стало быть. Так-так…»

Вопрос был задан неправильно. Нам нужно выбраться из столицы, но для этого не обязательно убирать огненный барьер. Его можно как-то обойти.

– Значит, выход из города имеется?

– Нет… – начала принцесса, и я вновь подняла револьвер. – Да! Да! – поправилась она, в страхе прикрываясь рукой.

Фонтан осколков осыпал ей лицо. Будь это ложь, пуля засела бы в плече. Груз, давивший с тех пор, как я оказалась в огненной ловушке, как будто упал с души.

«Выход всё-таки есть, и та, что его знает, у меня на прицеле. Свобода почти рядом!»

– Как нам выбраться, Лейла?

Всхлипнув, она по-детски утёрла нос рукавом и уставилась на меня из-под длинных ресниц покрасневшими от слёз тёмными глазами. Черты лица не такие резкие, как у мираджийцев, почти ничего общего с братом Рахимом, да и с султаном тоже. Должно быть, копия своей белокожей громанской матери из северных земель, где были изготовлены компасы-близнецы для Жиня с Ахмедом.

Жизнь в стенах гарема помогла Лейле сохранить бледность, что придавало ей вид беззащитного ребёнка, в то время как брата закалила военная служба под жарким солнцем в горах. Однако в последний раз он выглядел надломленным изменой сестры, которая предпочла ему отца, виновного в смерти матери. Лейлу же, напротив, пережитое явно ожесточило. Глянув на револьвер, она бросила, злобно искривив губы:

– За северными воротами в барьере есть проход. Один человек протиснется.

Я выстрелила, и принцесса скорчилась с болезненным воплем, хватаясь за ногу.

«Ложь!»

– На что ты рассчитывала? – прошипела я вне себя от гнева.

– У тебя кончаются патроны… – выдавила она со стоном.

В самом деле, выстрел был пятым. Остался один патрон, последний.

Над головой мелькнула тень гигантских крыльев: из разбитой крыши дворца взвился Мазз с Жинем на спине. Пора сматываться, времени больше не осталось. Тут же со стороны гарема послышался топот и крики. Солдаты наконец-то вспомнили о любимой дочери султана.

Я снова прицелилась:

– Лейла, как нам выйти из города? Скажи правду, и пуля пройдёт мимо. Снова соврёшь, получишь её прямо в лоб.

Пленница подняла на меня испуганный взгляд. Ей было чего бояться. Лицом к лицу с врагом, который вдобавок считает её предательницей. На войне как на войне.

– Зачем говорить, если ты всё равно меня убьёшь? – с дрожью в голосе бросила она. – Если пуля пройдёт мимо, свернёшь шею или придушишь. – Невольно вспомнилось, как она бережно ощупывала синяки от пальцев галанского посла на моей собственной шее. – Тебе нет смысла оставлять меня в живых. – В самом деле, принцесса представляла для нас опасность, и избавиться от неё, получив сведения, было бы разумно. – Я лучше умру, но не предам своего отца и правителя. Ничего не скажу!

Мой палец замер на спусковом крючке.

«“Ничего не скажу!” Что хорошего, если пуля попадёт в стену и эти слова окажутся правдой? А если нет, что толку от информатора с пулей во лбу? Хитрая бестия!»

– Ладно, так и быть… – Я нажала на спуск, придерживая курок и снимая его с боевого взвода. Лейла болезненно дёрнулась. Не так уж она и готова к смерти. – Живой не оставлю… здесь. – Убрав револьвер, я схватила её за руку и вздёрнула на ноги. – Идём.

Изз уже менял облик, вновь обращаясь руххом. Принцесса брыкалась и вопила, но где такой малышке справиться со мной. Не успела она оглянуться, как оказалась впереди меня на спине гигантской птицы, которая стремительно взмыла в воздух. Солдаты даже не успели подбежать на расстояние выстрела.

Глава 5

– Ну и чего вы добились? – Хала сердито захлопнула за собой дверь, и я резко вскинулась, успев задремать на подоконнике.

Лейлу заперли в комнате, которую я делила с Халой. Сказочных украденных принцесс держат в башнях посреди пустыни или в заоблачных дворцах, но в Скрытом доме ей пришлось ютиться в каморке с ненадёжным замком. Впрочем, у нас самих не было и таких удобств.

Бóльшая часть восставших угодила в плен вместе с Ахмедом, но и с нами осталось немало, и пришлось набиться по трое-четверо в комнату, изрядно потеснив женщин с детьми, уже обитающих в доме. Постелями служили подушки, а то и голый пол. Многие спали на крыше, прикрывая кто как мог глаза от неугасимого огненного купола в небе. Можно считать, что нашей бесценной пленнице даже повезло.

Мы с Халой перенесли свои скудные пожитки в соседнюю спальню, где размещалась Сара со своим ребёнком. Крошка Фади, сын покойной Ширы, тоже спал здесь с тех пор, как Сара взяла его на своё попечение. Из нас всех она одна знала, как обращаться с младенцами, хотя пару раз его укачивал и Жинь. Тем не менее, когда закончится война, сиротку придётся как-то пристраивать – если мы победим конечно. Если же нет…

Жинь сидел на полу под окном, прислонившись к стене. Перед тем как задремать, я положила руку ему на голову, словно хотела убедиться, что он рядом. Теперь, оба проснувшись, мы устало взглянули на вошедшую Халу, чувствуя себя вконец вымотанными сегодняшними приключениями во дворце.

Сара в углу качала колыбель, из-под одеяльца виднелась синяя прядь волос маленького Фади. Ещё один демджи, которого ждёт неминуемая смерть, если страну вновь захватят галаны, обступившие столицу. На единственной кровати беспокойно ворочался во сне собственный сынишка Сары, засунув в рот палец. Решётчатая оконная рама отбрасывала тень на его лицо в последних лучах солнца.

Я знала от Шазад, что отцом мальчика был Бахи, друг её детства, погибший от руки моего брата Нуршема по приказу султана. Наше знакомство продолжалось недолго, но внешнее сходство было очевидно: такие же непокорные чёрные кудри и открытый добрый взгляд, который сразу внушил мне доверие в те дни, когда я ещё не знала, можно ли доверять Жиню. Теперь всё это принадлежало ребёнку, которому не суждено увидеть своего отца.

Война забирает людей, и не только наших, но и тех, чьими жизнями мы не имеем права жертвовать. А те, с кем она нас разлучила, с каждым днём всё дальше от нас, и догнать их, чтобы вернуть, никак не получается.

– Где главное, я спрашиваю? – уже тише продолжала золотокожая, прислонившись к двери. Плечи её устало обвисли, словно у марионетки с обрезанными нитками. Исхудавшая, синяки под глазами… – Карта с указанием тайных проходов или что там ещё? А вы вместо этого тащите сюда девицу, которая один раз уже привела к нам солдат! – Она тяжело сползла по двери на пол и вздохнула, усевшись. – В следующий раз я жду подарка получше за все свои усилия. Рубины подойдут… ну или сапфиры на худой конец.

– Схватил, что попалось под руку. – Жинь расправил плечи, задев мою свисавшую с подоконника ногу. – Наверное, такие карты хранятся отдельно… где-нибудь вместе с сапфирами.

В султанском кабинете нашлись кое-какие важные бумаги, но добрыми новостями мы похвастаться не могли. Про наступление галанов было известно и так, они уже расположились под стенами Измана. Добавились лишь сведения, что к ним идёт подкрепление. Вот почему султан не спешил бросать в бой своих абдалов – хотел покончить с захватчиками одним махом. Он лишь послал часть войск на юг, где после разгрома мятежников в столице начались беспорядки, чтобы напомнить населению, чьи они подданные.

Выяснилось также, что султану донесли о намерении эмира Ильяза сдать нам свой город, что сулило Билалу крупные неприятности. Однако правитель Мираджа не знал, что смертельно больной эмир поставил условием своей помощи женитьбу на одной из наших демджи. Нам это условие не подходило, и для захвата власти в Ильязе мы решили использовать нашего сторонника Рахима, которого боготворили местные солдаты. Так что на самом деле Билалу не суждено было стать изменником. Но с тех пор как Рахим попал в плен вместе с принцем Ахмедом, до войска Ильяза мы дотянуться не могли.

Хуже этого оказалась другая новость, от которой у меня застыла кровь в жилах. В день успешной засады на мятежников султан отдал приказ послать солдат за командующим Хамадом, отцом нашей Шазад. Его войска с начала войны охраняли западную границу, не давая врагам проникнуть в Мирадж через территорию Амонпура. Теперь, когда дочь обвинили в измене трону, командующего запросто могли казнить. Столица заперта, как его предупредить?

Шазад смогла бы придумать, но она тоже в темнице, и я не могу связаться ни с ней, ни с её отцом, которому грозит смерть. Сколько раз он рисковал жизнью, добывая ценные сведения, переправляя к нам солдат, недовольных султаном… Помогал даже устроить в Скрытый дом женщин, с которыми плохо обращались мужья. Так много сделал для нас, а теперь погибнет вместе со всей своей семьёй.

Разминая усталое тело, я слезла с подоконника и взглянула на Халу.

– Судя по твоему настроению, разговорить её так и не удалось?

Близился закат, и по улице взад-вперёд сновали обитатели Измана, торопясь закончить дневные дела до наступления комендантского часа, который всё ещё оставался в силе. Затем до самого рассвета в городе будут хозяйничать абдалы, истребляя запоздавших.

Хала раздражённо провела золотистыми ногтями по чёрным волосам:

– Думаешь, легко заморочить голову тому, кто знает, на что ты способна?

А мы так надеялись, что она запросто проникнет в разум Лейлы и заставит всё рассказать! Смогла же когда-то заставить мою тётку принять меня за собственную сестру, а сегодня обвела вокруг пальца целый город. Однако украденная принцесса не случайный прохожий, она отлично представляла себе возможности демджи.

– Вот принесли бы ответы сами, не пришлось бы мне мучиться, – снова фыркнула золотокожая.

Мы виновато молчали.

«Что теперь, собрать штаб и обсудить планы? Так мы делали всегда…»

Я обвела взглядом комнату и поняла, что все и так здесь. Имин погибла, Ахмед, Шазад и Далила неизвестно где, как и Рахим, наш новый соратник. Сэм тоже пропал, близнецы отсыпаются после трудов. Остаёмся мы с Жинем да Хала – две вымотанные демджи и безалаберный чужеземный принц. По сравнению с компанией, что собиралась на совет в шатре Ахмеда в оазисе, ‒ грустное зрелище, тем более что никто толком и не знает, что делать дальше.

Неловкую тишину внезапно прервал громкий голос за окном:

– О мои подданные!

Меня охватил ужас. Голос султана я узнала бы по одному слову даже на другом конце света, даже скорее, чем голос Жиня. Никаких сомнений – правитель Мираджа снова разыскал наше убежище!

Мы – то есть я – похитили Лейлу и тем самым привели к нам её отца. Теперь всё погибло: Жиня ждёт плаха как ещё одного мятежного сына, а нас, демджи, унизительное рабство. Остальные закончат свои дни в темнице где-нибудь посреди песков без всякой надежды на избавление.

Я застыла, пригвождённая к месту, переполненная страхом, видя его отражение на лицах друзей. Жинь опомнился первым: вскочил, выхватил револьвер и приник к стене сбоку от окна. С трудом овладев собой и достав своё оружие, я прижалась с другой стороны и выглянула наружу, готовая увидеть внизу султана в позе Башира-храбреца, взывающего к прекрасной Рахат, что томится у джинна в башне.

К моему изумлению, посреди улицы возвышался, глядя перед собой пустыми глазами и сверкая начищенной бронзой, один-единственный абдал – механический воин султана, оживлённый огненной кровью джинна Фереште с помощью хитрого устройства, сотворённого Лейлой.

– Я говорю с вами сейчас не как правитель, а как отец. – Слова исходили от абдала, хотя его бронзовые губы оставались неподвижны. – Отец своего народа и своей невинной дочери, принцессы Лейлы, похищенной из дворца опасными преступниками из шайки казнённого изменника…

«Он даже не назвал Ахмеда по имени».

Голос звучал громче, чем у обычного человека. Вытянув шею, я заглянула в конец улицы. На углу стоял другой абдал, оттуда доносились те же слова. Прохожие в страхе вжимались в стены, словно в поисках укрытия, и жадно прислушивались. Похоже, султан расставил своих бронзовых слуг по всему городу, в каждом квартале, и вещал через них сразу тысячам людей.

– Как он это делает? – прошипела я тихонько: вдруг абдалы и слушать умеют.

Не отрывая взгляда от улицы, Жинь хмуро покачал головой. Узорчатая тень от оконной решётки странно искажала его черты.

Султан между тем продолжал:

– Кому-то из вас уже пришлось испытать потерю ребёнка… – Чужие слова из недвижных уст механических чудищ эхом прокатывались по стенам. Я невольно покосилась на Халу – та свирепо закатила глаза. – Каждый на моём месте сделал бы всё, что в его власти, лишь бы вернуть свою дочь. – Недосказанное подразумевалось и звучало, казалось, так же громко: нет ничего, неподвластного султану. – Тот, кто возвратит мне её, получит золота столько, сколько весит сам…

Мой палец на спусковом крючке немного расслабился. Только и всего? Золото за нашу поимку обещали не раз, но никто не продался – не польстится на награду и теперь… Но облегчение длилось недолго.

– Вам следует поторопиться, – продолжал громыхать знакомый голос. – Пока моя дочь не вернётся во дворец, на рассвете каждого дня будет лишена жизни одна из ваших дочерей!

Пол словно качнулся под ногами, и я зажмурилась, опершись на стену. Страшные слова гремели в ушах, будто рождаясь в самой голове.

– Я прощаю тех моих подданных, кто поддался влиянию изменника. Он сам искупил их преступления своей смертью. Новый рассвет, новая жизнь для оступившихся, – усмехнулся правитель, припомнив боевой клич Ахмеда. – Но не путайте моё милосердие с неведением. Я знаю каждого, кто отвернулся от меня ради лживых обещаний мятежников, и жизнь его дочери станет расплатой за потерю моей!

Я знала: он не лжёт. Султан – человек слова. И о чём только я думала, когда решила похитить Лейлу? Уж точно не о последствиях – всё моя беспечность, от которой прежде спасали рассудительность Шазад и надёжность Ахмеда… Но где они теперь?

– Итак, всё просто, – закончил свою речь правитель Мираджа, – отдайте мне дочь или готовьтесь умирать на рассвете. Выбор за вами!

На улице повисла тишина, и я открыла глаза. Абдал под окном стоял неподвижно, равнодушный и безжалостный, словно ожидал, пока смысл сказанного дойдёт до слушателей. Наконец бронзовое чудище шагнуло вперёд, и скрежет металла по камням мостовой зазвучал со всех сторон – войско абдалов с идеальной слаженностью тронулось с места, возвращаясь в султанский дворец.

Под грохот механических ног я отлепилась от стены, сжимая револьвер. Хала заранее посторонилась, легко догадавшись, куда я направляюсь.

Я с шумом распахнула дверь в комнату пленницы, которая тянулась, стараясь выглянуть в окно, насколько пускала цепь.

– Это ещё что за новое колдовство? – выпалила я и обернулась, услышав плач разбуженного Фади. Сара глянула на меня укоризненно, подняла его на руки и вышла в коридор.

– Говорила я тебе, пожалеешь! – злорадно ухмыльнулась Лейла.

Она тоже слышала речи султана.

– Что это было? – снова спросила я, грозно надвигаясь на неё, но принцесса не дрогнула.

– Зунгвокс, – самодовольно выговорила она непонятное слово, – громанское изобретение, с родины моей матери. Я только приспособила его, чтобы говорить через абдалов. Хотела разнести по городу молитвы святого отца, а то все с ума посходили: кланяются моему огненному барьеру как небесному чуду. – Прихрамывая, она вернулась к кровати. – Выходит, наш повелитель нашёл другое применение.

– Думаешь, и правда переживает за дочь? – едко усмехнулась я. – Ему надо вернуть свою изобретательницу.

– Как бы то ни было, ему не всё равно, жива я или нет. – Лейла отбросила скованными руками прядь волос с лица и бросила на меня презрительный взгляд. – А тебе?

Я шагнула вперёд, и она в страхе прижалась к спинке кровати. Подоспевший Жинь коснулся моей руки, и я поняла, что до сих пор сжимаю револьвер.

– Не надо, – шепнул он на ухо, увлекая назад. – Отпусти.

Разжав пальцы, я отдала ему оружие и вернулась в общую комнату, потирая ладонь, на которой остался след от рукоятки, так крепко я её сжимала.

– Ты боишься его, я знаю! – крикнула Лейла вдогонку, когда я запирала дверь. – Правильно делаешь. Смерть девушек будет на твоей совести!

Я не ответила. Знала это и без неё.

* * *

Порыскав на кухне, я нашла чёрствую лепёшку, уселась и стала отламывать от неё кусочки. Сара выгнала нас из спальни, чтобы вновь уложить детей, которых мы разбудили, а Хала отправилась на поиски близнецов. Чтобы занимать меньше места в доме, они спали в облике ящериц или птиц, и разыскать их было непросто. Сейчас мне нужны были все, чтобы выработать план действий, поскольку Шазад больше не могла сделать это за нас.

– Возвращать Лейлу нельзя, – начала я, выразив общую мысль. – Лучшей возможности выбраться из города нам не представится.

– Это понятно. – Жинь задумчиво потёр подбородок. – Будь у Халы в запасе хоть несколько дней, глядишь, и смогла бы вытянуть сведения у неё из головы, но…

– Но девушек начнут убивать уже завтра, – закончила я за него.

Он прислонился к двери и с угрюмым видом скрестил руки на груди, словно ограждая меня от всего мира.

– Ты правильно сделала, что захватила её… Как бы то ни было, это шанс.

– А если она так и не заговорит? – Я глянула ему в глаза. – Что тогда делать?

«У нашего врага целая армия, в его власти огонь джиннов… А что у меня? Я никто – девчонка с окраины пустыни с жалким револьвером в руках. Даже имя мало кто знает – просто Синеглазый Бандит. Похоже, я погорячилась, вызвавшись возглавить мятежников, хотя даже среди оставшихся нашлись бы люди куда образованнее и сообразительнее. Шазад на моём месте уже знала бы, что делать. Ахмед подождал бы, пока не будет уверен. Рахим поднял бы верных ему солдат. А я… просто стреляю наудачу в темноте, надеясь во что-нибудь попасть».

– Придумаем, – хмыкнул Жинь, – как всегда. – Ответ не слишком утешительный, но другого нет.

Я снова принялась шарить по ящикам на кухне, как будто надеялась найти решение там… или хотя бы немного кофе.

– Ты, похоже, совсем не спишь в последнее время, – продолжал он у меня за спиной.

Я хлопнула дверцей буфета.

– Можно подумать, ты спишь. – И вдруг смутилась.

В последний месяц мы с ним постоянно находились на людях, в переполненном Скрытом доме уединиться не получалось. Сейчас, на кухне, мы оказались одни впервые за долгое время… и вдруг такой разговор. Конечно, спать вместе нам ещё не приходилось, но мысли такие у меня возникали. Тут же пропадали, впрочем. Дело, объединявшее нас, казалось бесконечно важнее личных отношений. Тем не менее нас тянуло всё дальше в неведомые воды – во всяком случае новые для меня, – и только от меня зависело, удержит ли якорь.

– Нет, – шепнул Жинь, заметив, как я вздрогнула. Как будто прочёл мои мысли. На кухне внезапно стало душно. – Мне тоже не спится.

Я потянулась к нему первая, но он оказался быстрее. Шагнул вперёд, оттесняя меня к столу, придвинулся вплотную, но остановился, не касаясь. Он явно робел, понимая хрупкость того, что росло между нами.

Тепло его тела ощущалось даже у неостывшей печи. Запрокинув лицо, я осторожно коснулась губами уголка его рта, и сильные руки легли на мою талию под пыльной рубашкой, которую я так и не успела сменить. Его пальцы скользили по коже, вызывая жаркую волну, а от колкой щетины на подбородке по телу разбегались мурашки.

Жинь вздохнул, принимая решение, и обхватил меня крепче, приподнимая и усаживая на край стола. Ладони поползли вверх по спине, задирая и комкая рубашку, и дрожь пронзила меня с головы до ног.

– Тебе бы побриться, – едва выдохнула я, отстраняясь и проводя ладонью по его щеке.

Наши лица были рядом – я сидела, он стоял, – но сил поднять глаза не было. Казалось, если гляну сейчас на него, то всё, что копилось в душе месяцами, выплеснется в кровь и сожжёт меня изнутри. Легче смотреть в упор на полуденное солнце.

– Потом.

Он с улыбкой потёрся щекой о мою ладонь, а затем жадно впился в губы. Ни о чём больше не думая, я обхватила его ногами и прижалась изо всех сил…

– Надо же, а я-то считала слухи, что Сара развела тут бордель, пустыми сплетнями. – Резкий голос Халы заставил нас отшатнуться друг от друга.

– Мне мало известно о борделях, – язвительно фыркнула я, – но, полагаю, двери там должны запираться и в них положено стучать.

Жинь отступил в сторону, давая мне возможность слезть со стола, но остался стоять спиной к вошедшим, так что его усмешку видела я одна.

Золотокожая остановилась на пороге, а по бокам её стояли, ухмыляясь, близнецы с растрёпанными чёрными и синими шевелюрами, закутанные в плащи.

– Это вы так план обсуждаете? – закатила глаза Хала, шагнув в кухню.

– План готов… – С горящим от смущения лицом я одёрнула рубашку. – Мы не отдадим Лейлу, а девушек спасём!

– Отличный план! – просиял Изз.

– Супер! – подхватил Мазз. – Лично мне по душе.

– Просто чудесный, – фыркнула золотокожая, – только никакой это не план, а пока одни слова без подробностей. И потом, с чего ты решила, что способна кого-то спасти, если не смогла ничего сделать для Имин?

Удар пришёлся в больное место, но я не собиралась устраивать дискуссию. Спорить с Халой бесполезно, она просто выплёскивает своё горе, словно накопившийся яд.

– Ради подробностей мы и собрались, – примирительно ответила я.

За окном уже стемнело, и лишь угольки в печи отбрасывали тусклые блики на призрачно-отрешённые лица. Пора обратить их к реальности.

– Нельзя же просто взять и позволить девушкам умереть!

«Против этого нечего возразить? Мы и так видели слишком много смертей».

Когда стало вырисовываться некоторое подобие детального плана, до рассвета оставалось всего несколько часов, и было решено хотя бы немного поспать. В Скрытом доме царила тишина. Мы с Халой отправились по тёмным коридорам в спальню Сары, а мужчины двинулись в другую сторону.

Поднимаясь по лестнице, я заметила полоску света под одной из дверей в верхнем коридоре: Тамид, как всегда, был погружён в свои книги. После предательства Лейлы моему старому другу пришлось остаться с нами. К идеям принца Ахмеда он относился с прохладцей, но лучше такой союзник, чем никакого. Несмотря на тесноту в доме, Тамид затребовал себе отдельную комнату, что нашим не понравилось, но я разрешила. В поисках магических слов для освобождения джиннов ему приходилось жечь масло в лампе от заката до рассвета, да и не хотелось вызывать к себе лишнюю неприязнь Тамида.

Я задержалась на лестничной площадке, и Хала, не сразу заметив, что ушла вперёд, обернулась с кривой усмешкой:

– Да не желает он с тобой разговаривать!

Она мне это напоминала не в первый раз, причём с явным удовольствием: с ней Тамид беседовал охотно. Обычно я сторонилась его комнаты, но не сегодня. Предстояло дело, нужное всем.

– Иди поспи, – бросила я Хале.

Она собралась было ответить резкостью, но лишь беспомощно воздела руки, словно отчаиваясь прошибить мою глупость, и удалилась.

Подождав, пока её шаги затихнут вдали, я подошла к двери и тихо постучала.

– Кто там? – послышалось из комнаты.

В голосе не чувствовалось удивления ночному визиту, однако, толкнув дверь, я поняла по лицу Тамида, что меня он увидеть не ждал. Должно быть, подумал, что Хала принесла ему новую порцию учёных трудов в дополнение к тем, что громоздились по углам комнаты. Раскрытые тома были навалены один на другой или валялись как попало, брошенные за ненадобностью. Золотокожей демджи ничего не стоило зайти незамеченной в библиотеку или подвал молельни и выйти с кипой книг. Проделывала она это охотно и почти не жаловалась – то ли наслаждаясь опасностью, то ли ища возможность отвлечься от горя.

С Тамидом они подружились на удивление быстро. Должно быть, их объединяла неприязнь ко мне, затащившей его к мятежникам и не сумевшей вызволить Имин. Небось злословили вовсю у меня за спиной. Откуда иначе Хала знает, что он не хочет со мной разговаривать?