Текст книги "Куриный бульон для души. Найди время для себя. 101 история заботы о себе и поиске баланса"

Неожиданный подарок

Иногда полезно сделать паузу, выдохнуть и напомнить себе о тех вещах, которые просто в порядке.

Роберт Браулт

– Будем покрывать лаком?

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Только летом красите, да? – спросила Линда.

– Ага. Только летом.

Мои ежемесячные походы на педикюр не всегда были такими беспечными. Не подумайте – я хожу туда с удовольствием. Более того, я жду их с нетерпением. И вовсе не из-за возможности покрасить ногти в яркие цвета.

Мне все же потребовалось некоторое время, чтобы смириться с тем, что я больше не могу сама стричь ногти на ногах. Я не сразу смогла признать этот факт без осуждения, самокритики или печали.

Поначалу я не сдавалась и продолжала пробовать разные позы. Я садилась на сиденье унитаза. Или, устроившись на полу, попеременно вытягивала одну ногу вперед и сгибала другую. Или маневрировала ногой в разные стороны с кровати.

Но ничего не получалось.

Я плакала. Вот и появилась еще одна вещь, которую я не могла сделать сама. Еще один случай, когда мое тело подвело меня. Еще одно дело, с которым я больше не справляюсь.

Я живу с аутоиммунным заболеванием – недифференцированным поражением соединительной ткани. Оно сочетает в себе симптомы волчанки, ревматоидного артрита и миозита. Со стороны это практически незаметно, но каждый мой день сопровождается болью, усталостью и слабостью в ногах, причем левая страдает сильнее, чем правая.

За последние десять лет болезнь затронула все сферы моей жизни. Мне пришлось уйти с работы учителя начальных классов. Я не могу ходить с сыном в книжный магазин по соседству. Я больше не могу носить колготки. А теперь я еще не могу стричь себе ногти на ногах.

Не могу сказать, что я когда-нибудь любила ходить по салонам. Всевозможные процедуры по уходу за собой предназначались лишь для особых случаев – таких, как свадьба или выпускной.

Педикюр и вовсе всегда казался мне пустой тратой денег. Это щекотно. Мысль о том, что кто-то будет тереть мои ступни пемзой, вызывала тревогу, а не расслабление.

В первое время ежемесячные посещения маникюрного салона были мне в тягость. Но потом что-то изменилось. Я сидела в кресле, пока мои ноги отмокали в теплой мыльной воде, а мастер обрабатывала мне кутикулы.

В какой-то момент я поняла, что упускаю ценную возможность. Ведь педикюр может быть не только процедурой для ног. Минуты, проведенные в кресле, были ценным подарком: в это время я могла читать.

Мне пришлось изменить свое мышление. Вместо того, чтобы зацикливаться на том, чего я не могу, я решила радоваться тому, что было мне доступно. Мне больше ничего не надо было делать: пылесосить, поливать цветы, оплачивать счета. В тот момент, в маникюрном салоне, я могла просто сидеть и читать. Никто меня не отвлекал. Никто не ограничивал.

Чтение всегда было одним из моих любимых занятий. В детстве каждый поход в библиотеку превращался в настоящий праздник. Посещение книжного магазина было еще лучше, потому что выбранную книгу (или несколько) я могла оставить себе.

Повзрослев и обзаведшись длинным списком дел, я пыталась хитрить: тайком отвлекаться на чтение, пока не закипела кастрюля с макаронами, или в приемной у зубного, или в школе, пока у сына не закончились уроки. Но это было чтение урывками.

Я читала ночью, свернувшись калачиком в постели, с уставшими глазами, и засыпала, не успев одолеть и пары глав. Следующей ночью мне приходилось перечитывать страницу, чтобы вспомнить, на чем я остановилась вчера.

Теперь у меня внезапно появилось драгоценное время для чтения в часы, когда я еще бодра и полна энергии.

Раз в месяц я прихожу на педикюр и спокойно читаю.

– Все готово, – говорит Линда.

– Огромное спасибо. Увидимся в следующем месяце, – отвечаю я и закрываю книгу.

Венди Кеннар

Пожалуйста, не оставляй меня

Невозможно ничего налить из пустого сосуда.

Элеонора Браун

После года постоянного ухудшения физического состояния моему мужу Майку поставили диагноз: боковой амиотрофический склероз. Врач сказал все, что обычно принято говорить для воодушевления. Но, как бы он ни пытался нас утешить, мы все понимали. Майк – любящий папа, мой муж и лучший друг на протяжении почти двадцати лет, медленно умирает.

Из кабинета врача мы вышли, крепко прижавшись друг к другу. В моей голове кружились страшные вопросы: что будет с нашими финансами? Как мне совмещать работу и уход за неизлечимо больным мужем? Смогу ли я вообще ухаживать за ним должным образом? Как этот диагноз повлияет на нашу девятилетнюю дочь Кендалл?

О том, как изменится моя собственная жизнь, я даже не подумала.

Следующим вечером, когда я готовила ужин, Майк вошел на кухню. По его щекам катились слезы. Дрожащим голосом, от которого я сама уже готова была заплакать, он произнес:

– Пожалуйста, не сдавай меня в больницу.

Я взяла его лицо в свои ладони, посмотрела ему прямо в глаза и, вкладывая в свои слова больше сил, чем у меня было на самом деле, решительно ответила:

– Ты останешься здесь. Я буду заботиться о тебе до тех пор, пока смогу. А когда я перестану справляться, найму сиделку.

Сделав это заявление, я поклялась – не только Майку, но и всей Вселенной, что наша жизнь останется нормальной – настолько, насколько это возможно в такой ситуации.

Болезнь Майка быстро прогрессировала. Очень скоро мы из мужа и жены превратились в пациента и опекуна. Когда Майк уже не мог спать на обычной кровати, мы поставили для него больничную койку в гостиной, а я устроилась на диване рядом. При этом график учебы и занятий Кендалл остался прежним. Как единственный кормилец семьи, я продолжала работать, а моя мама сидела с Майком. Ночью при нем дежурила я – и никогда не высыпалась.

Со стороны казалось, что я отлично справляюсь. Я даже себя убедила в том, что у меня все получается. Я заботилась о Майке, поддерживала финансовое положение семьи и следила, чтобы детство Кендалл было нормальным. Правда, теперь я простужалась чаще обычного, и в добавок у меня участились приступы когда-то странных мигреней. Однако я стойко все это терпела.

Забота о себе? Личное время? Куда там. Я даже не могла поддерживать постоянный режим сна. Пока не оказалось, что можно обмануть окружающих и даже, в какой-то степени, саму себя. Но собственное тело не обманешь.

Помню, как мы с Кендалл решили провести один день вдвоем. Когда-то мы постоянно так делали, но теперь почти перестали. Моя мама приехала, чтобы посидеть с Майком. Пошатываясь и резонно списывая это на усталость, я побрела в спальню одеваться. Кендалл увязалась за мной.

И вот, когда она обняла меня, я вдруг закричала от ужасной боли. Мне показалось, что кожу на моем левом боку ошпарило крутым кипятком. В ужасе Кендалл стала звать бабушку, а я, вместо прогулки, поплелась к своей кровати. Мама села на краешек, осторожно взяла меня за руку и сказала:

– Если ты сама не обратишься за помощью, это сделаю я.

Семейный врач, которого мы сейчас же вызвали, описал ситуацию так:

– Симптомы очень похожи на опоясывающий лишай. Его могут вызвать около двухсот различных факторов, но в вашем случае причина мне точно известна.

У меня действительно нашли опоясывающий лишай, который стал результатом «чрезвычайно высокого уровня практически непрерывного стресса».

Мне было тридцать девять лет, когда мне поставили диагноз. А эта болезнь встречается в основном у пожилых людей.

Я обманывала себя, думая, что могу все. Что-то нужно было менять – и как можно скорее.

Раньше, пытаясь выкроить немного личного времени, я всякий раз считала себя эгоисткой. Но это было не так. На самом деле без передышек я ни с чем не справлялась. Хороший опекун должен уметь отдыхать.

Я оплатила сиделку, которая приходила шесть дней в неделю на двенадцать часов. Раз в неделю мы вызывали клининг. Я начала принимать помощь друзей и семьи: готовую еду, предложения сводить Кендалл на уроки плавания, в школу иврита и на другие внеклассные мероприятия.

Я стала выделять время, чтобы читать по утрам, ходить в кофейню на часок днем, ужинать с подругами. Иногда мне хватало даже простого перекуса салатом с курицей и авокадо за просмотром газеты. Все эти маленькие передышки вернули меня к самой себе и помогли выдержать наш страшный марафон до самого конца.

После смерти Майка я сделала личное время постоянной частью моего еженедельного расписания. Будь то зумба четыре раза в неделю, йога два раза в неделю, ежедневная медитация или общение с друзьями, я добросовестно прихожу на встречи с самой собой… и не чувствую себя эгоистичной или виноватой.

Просто живу.

Кэрол Броди Флит

Неважно, кто готовит ужин

Забота о себе не означает «я в первую очередь». Она означает «я тоже».

Л.Р. Кност

Я была в гостях у сестры Мэнди и смотрела, как мой пятнадцатилетний племянник Бен выносит мусор без чьей-либо просьбы.

– Ты такой замечательный ребенок, – сказала я ему. – Спасибо, что сделал это.

Он улыбнулся.

– Выносить мусор – это моя работа. Я здесь ОПМ.

Я растерялась, но Мэнди объяснила, что ОПМ расшифровывается как «Ответственный по мусору». Она продолжила:

– Выбрасывать мусор – это обязанность Бена, а подметать пол – дело Анны. Раньше дети постоянно спорили, кто что должен убирать. Чтобы решить проблему, мы придумали аббревиатуру ОПМ. Теперь, если дело как-то связано с мусором, где бы он ни находился, это работа Бена.

Я кивнула:

– Звучит удобно.

Мне скоро нужно было сдавать огромный проект на работе, и я чувствовала напряжение. Забрав сына из школы, я забежала в продуктовый магазин за курицей гриль, чтобы не тратить время на приготовление ужина.

На часах было шесть вечера, и я вовсю строчила текст на компьютере. Дети смотрели телевизор внизу. Мой одиннадцатилетний сын Натан вошел в мой кабинет и сказал:

– Мама, я проголодался. Можешь сейчас разогреть курицу?

– Еще чуть-чуть, – ответила я, не отрываясь от компьютера. – Я пока работаю.

Через десять минут ко мне вошел старший сын Джордан и сообщил, что он тоже голоден. Пора было разогреть курицу.

– Как только дойду до места, где можно остановиться, – сказала я.

Еще через пятнадцать минут с той же просьбой явилась восемнадцатилетняя дочь Джулия.

Я взорвалась.

– Вы все уже взрослые! Могли бы и сами положить готовую курицу в микроволновку, – чуть ли не закричала я. – Ребята, вы смотрите телевизор, пока я работаю. Могли бы понять, что я занята, и взять на себя хоть какую-то ответственность!

Через двадцать минут на столе рядом с моим компьютером появилась бумажная тарелка с курицей, макаронами и сыром. Я смущенно улыбнулась:

– Простите, что накричала на вас. Просто очень устала быть ОПЕ.

– Что такое ОПЕ?

– Ответственная по еде. В мои обязанности входит планирование обедов, покупка продуктов, приготовление еды, а затем – мытье посуды. Если дело связано с едой, то это автоматически падает на меня. А так как мы едим три раза в день, то получается очень много. Я не хочу снова кричать на вас, дети, но сейчас у меня завал на работе, и мне очень пригодилась бы ваша помощь.

Джулия кивнула.

– Мы понимаем, мам. Когда тебе сдавать проект?

– Через два дня, и я не знаю, как успеть все закончить.

Я чуть не заплакала, подумав о том, сколько всего мне еще предстоит сделать.

Джулия посмотрела на своих братьев.

– Следующие два дня мы втроем будем ОПЕ. Оставим маму в покое и составим план.

Я предполагала, что их план будет заключаться в том, чтобы два дня заказывать пиццу и еду навынос, но и это меня вполне устраивало. Конечно, такую еду нельзя назвать здоровой, но у меня не было времени беспокоиться о таких вещах. Следующие два дня моя семья была предоставлена сама себе.

Назавтра Джулия привезла из супермаркета несколько пакетов с продуктами. Братья помогли ей вытащить их из машины.

Через час Натан на цыпочках пробрался в мой кабинет, чтобы принести мне обед. Он улыбался, вручая мне бумажную тарелку, на которой красовались бутерброд с индейкой, чипсы и порезанное на кусочки яблоко.

– Надеюсь, твоя работа хорошо продвигается, – прошептал он и все так же на цыпочках спустился вниз.

Но потом вернулся снова. На этот раз – с напитком.

– Прости, – снова прошептал он. – Забыл принести.

Я посмеялась, откусила бутерброд и повернулась к компьютеру.

В тот же вечер, после нескольких продуктивных часов работы, я почувствовала волшебный аромат с кухни.

Натан просунул голову в дверь:

– Джулия послала меня спросить: ты хочешь сделать перерыв и поужинать за столом с нами или собираешься есть здесь?

Я улыбнулась.

– Сегодня я много сделала. Буду ужинать с вами, ребята.

Когда я села за стол, дети суетились на кухне. Мой муж Эрик пришел с работы и с удивлением взирал на происходящее.

– Как прошел день? – спросил он. – Твой проект продвигается?

За ужином я рассказала, как много успела сделать, потому что мне не нужно было ни о чем беспокоиться, кроме работы.

– Спасибо, что помогли сегодня с едой, – поблагодарила я. – Вы меня просто спасли.

На следующий день все повторилось. Натан приносил мне завтрак и обед в комнату. После полудня я напечатала последние слова в своем проекте, закончив работу на несколько часов раньше, чем планировала.

Я спустилась вниз, чувствуя себя легче, чем за последние несколько недель.

– Я закончила, Джулия!

Она обняла меня.

– Если хотите, я могу сама приготовить ужин сегодня вечером, – предложила я.

Она покачала головой.

– Нет, ты заслужила отдых. Сходи прогуляйся или почитай.

Я хотела было возразить, но не стала. Вместо этого – свернулась калачиком на диване с романом, который откладывала вот уже несколько месяцев. Это было божественно. Три роскошных часа спустя Натан постучался в дверь.

– Ужин готов, – сообщил он.

Это был второй ужин, который мне не пришлось готовить.

– Оказывается, ОПЕ – это огромная работа, – признался Джордан. – Нас было трое, а мы все равно устали.

– Мама, мы решили, что ОПЕ – это не для одного человека, – подхватила Джулия. – Давай сделаем так. Отныне я буду ходить за покупками, а мальчики возьмут на себя мытье посуды.

– Значит, мне остается готовка, моя любимая обязанность, – подвела итог я.

Наш новый план по разделению ответственности работает хорошо. Я немного раскаиваюсь, что накричала тогда на детей, но рада, что обратилась, наконец, за помощью. Я всегда считала, что мать обязана заботиться о своей семье. Но оказалось, что в семье все должны заботиться друг о друге. И неважно, кто готовит ужин.

Дайан Старк

Моя новая жизнь

Новое начинание может и должно быть временем удивительной вовлеченности, роста, связей, вклада и невероятных возможностей.

Ли М. Брауэр

Я хорошо помню этот день десять лет назад.

После того как врач объявил: «Биопсия показала злокачественное образование у вас в груди», у меня хватило сил только на то, чтобы повернуться к мужу и уткнуться лицом в его плечо. Почему-то я сразу подумала о маме, которая всегда ставила потребности всех остальных выше своих собственных и умерла в возрасте сорока лет – всего за тридцать дней до нашей с Гарри свадьбы. Мои дочери успели выйти замуж и родить собственных детей задолго до того, как я услышала свой диагноз, но это вовсе не означало, что моя жизнь была закончена.

Я взяла себя в руки и вытерла слезы аккуратно сложенным носовым платком, который Гарри всегда носил с собой.

Следующие шесть месяцев были заполнены бесчисленными анализами и походами к врачам, за которыми последовали две операции и тридцать три сеанса лучевой терапии. Я отчаянно боролась.

От лекарств и радиации я чувствовала себя очень плохо. Пигмент, который врач ввел мне в опухоль во время операции, сделал мою кожу синей, и мне оставалось только посмеяться над этим. Я была похожа на смурфа.

В период ожидания между операцией и началом облучения я успела съездить повидать дочерей. Затем вернулась домой и стала учиться жить по-новому. Будучи женой, матерью и бабушкой, я всегда больше заботилась о других. Теперь мне пришлось поставить на первое место себя. От этого в буквальном смысле зависело мое выживание. Я превратилась в человека, который с благодарностью принимает помощь от друзей и семьи.

Мой уход за собой включал в себя еженедельный массаж, который успокаивал мое измученное тело и помогал мне расслабиться. С массажисткой, которая тоже пережила рак груди, мы стали близкими подругами. Она давала мне советы об укреплении иммунной системы и показывала, как массировать пораженные ткани, чтобы избежать рубцов, которые возникают в результате радиационного облучения.

Во время терапии у меня возникло подкожное воспаление, а антибиотики вызвали сильнейшую аллергическую реакцию. Я потеряла почти все волосы и мучилась от невыносимых болей в мышцах и костях. Тогда на помощь пришли члены группы поддержки раковых больных. Эти необыкновенные женщины помогали мне преодолевать боль и не позволяли сдаваться. Они подобрали альтернативные препараты и буквально заставили меня ходить в теплый терапевтический бассейн на водные упражнения.

Однажды я узнала, что прихожане нашей церкви добавили мое имя в список людей, за которых возносились ежедневные молитвы. Я сама много раз делала то же самое для других, а теперь настала моя очередь получать добро. Казалось бы, какая мелочь, однако осознание того, что я не одинока, прибавило мне сил.

Но главное, чему я научилась в эти долгие месяцы – это не упускать ни единой возможности жить полной жизнью. Я купила билет на самолет и, сразу по окончании последнего сеанса лучевой терапии, отправилась в Диснейленд – место, где сбываются мечты. Я решила, что это лучший способ отпраздновать победу над раком.

Когда Микки и Минни заключили в объятия моих внуков, дочерей и меня, я заплакала. Казалось, они знали, что моя жизнь началась заново.

Терри Ханс

Клуб любительниц завтрака

Я не представляю, что бы я делала, если бы у меня не было подруг.

Риз Уизерспун

Всего сорок минут – и я на месте. В этом загородном ресторане мы снова забронировали столик на семерых. Каждый второй четверг месяца, с сентября по июнь, мы встречаемся здесь, чтобы спокойно позавтракать. Официантки давно привыкли к нам и не возражают, когда мы засиживаемся до полудня, так что завтрак вполне мог бы плавно перейти в обед. Впрочем, нет – он так и остается завтраком, главной целью которого является не число выпитых чашек кофе, а разговоры по душам.

«Клуб любительниц завтрака» – так мы когда-то назвали наше маленькое сообщество. Идея родилась спонтанно, после того, как кто-то из моих сослуживиц по телефонной компании с грустью заметил:

– Мы видим своих коллег чаще, чем членов семьи. Мы работаем, чтобы платить ипотеку за дома, в которых не живем.

Помню, я тогда еще пошутила:

– У меня дома живет собака.

Конечно, это ничего не меняло. Мы и правда столько времени проводили вместе, что практически стали сестрами. Год за годом мы делили невзгоды и радости: выдавали дочерей замуж, праздновали появление на свет младенцев, поддерживали друг друга перед лицом неизбежных утрат и наслаждались чувством родства. Когда пришла пора всем по очереди уходить на пенсию, мы поняли, что расставание дается нам слишком тяжело. Тогда-то Пегги и Робин и предложили основать «Клуб любительниц завтрака».

– Мы будем по-прежнему встречаться и говорить обо всем, – сказали они. – Разве это не прекрасно?

С тех пор прошло восемнадцать лет.

Эти женщины молились, когда заболел мой муж. А после его похорон они тоже пришли и осыпали меня словами утешения и сочувствия. Я понимала боль, которую испытывала Пегги, когда трагически погиб ее сын. Потому что и сама я тоже недавно потеряла свою дочь Сьюзан. Я помню, как мы все переживали за Донну, когда у нее диагностировали рак легких, и радовались за Марию, когда ей исполнилось девяносто лет. В тот день, сразу после завтрака, ее ждал именинный торт.

Нам не надо придумывать темы для разговоров – они возникают сами собой. Одна из нас рассказывает о занятиях физкультурой и ходьбе. Другая хвастается достижениями детей, внуков и правнуков. Семейные фотографии передаются по кругу. Неизменная тема – путешествия: всегда кто-то либо отправляется в поездку, либо только что вернулся из нее. Так чудесно послушать о морских круизах и теплых странах, когда за окном идет снег. Опять же, мы все очень талантливы.

Среди нас есть художница, дрессировщица породистых собак и даже начинающий столяр. Моя писательская группа опубликовала книгу коротких рассказов. Всем не терпелось посмотреть на нее, и, хотя я не лучший продавец, у меня тут же купили тринадцать экземпляров.

Сегодня за круглым столиком у окна меня ждали шесть подруг. Когда я вошла в ресторан, они разом поднялись и замахали руками, приветствуя меня, будто знаменитость. Мы обнялись. Я попыталась к ним втиснуться, но места не хватило, поэтому мы придвинули еще один стол.

Кэти пришла с рукой на перевязи: каким-то образом она умудряется водить машину даже после операции на плече. Барбара со смехом продемонстрировала гипсовый сапог. Ничего не поделаешь: чем старше мы становимся, тем больше риск неудачно упасть.

Мы по очереди делимся последними новостями. Сильвия и Робин показывают фотографии со свадеб своих детей. Мне тоже есть о чем рассказать – на душе вот уже несколько дней очень тяжело, но я приберегу свои печали на потом. Интимные беседы у нас обычно происходят один на один.

Я пью третью чашку кофе и думаю: как хорошо, что у нас есть наш маленький Клуб – место, где мы можем быть собой, не боясь осуждения. Ведь, в сущности, мы все те же, что и прежде. Только чуть постарше и поумнее.

Филлис Кокран