Книга: Творчество - Эмиль Золя

Открывать для себя что-то или кого-то нового безусловно приятно, но всё же в этом всегда есть доля риска: зайдёт или не зайдёт. То ли дело проверенные любимые авторы, чьи книги ты открываешь без всяческих сомнений, убеждённый, что получишь сейчас полноценное читательское удовольствие (понятное дело, что бывают исключения, но на то они и именно что исключения). Еще для меня отдельный плюс, что у таких своих авторов я могу смело не читать ни отзывов, ни аннотаций, открывая каждую новую историю с чистым сознанием. Да, название "Творчество" как бы намекает, да и главного героя Клода Лантье я уже пару раз мельком встречала на страницах других частей этого обширного цикла, так что основная тема истории мне была ясна, а вот то, что за основу были взяты судьбы, жизни и ситуации реальных художников-импрессионистов, с которыми Золя водил дружбу и чьи имена сейчас знакомы любому мало-мальски образованному человеку, я узнала лишь когда решила после прочтения ознакомиться вкратце с историей создания произведения. Неприятие новых веяний маститыми и признанными академиками, презрение и насмешки публики, которая не имеет собственного вкуса зато с умным видом повторяет мнение, прочитанное в газетёнках или услышанное у других, вынужденное прозябание в нищете, если ты не готов отказаться от мечты и творить лишь на потеху потенциальным покупателям - всё это Золя изобразил в полной красе.

Клод Лантье ещё в детстве был замечен любителем живописи, который и предложил его нуждающимся родителям оплатить обучение мальчика из собственного кармана. Уверенный (и по праву) в собственной гениальности юный, полный надежд, мечтаний, стремлений и планов, начинающий художник покинул провинциальный Плассан ради блеска и возможностей Парижа. Там у него сложился дружеский кружок талантливых и амбициозных молодых людей, которые были уверены, что не сегодня-завтра они произведут фурор, станут богатыми, знаменитыми, а главное признанными, что их вИдение мира и искусства получит отклик в сердцах людей, но, увы, гениев и новаторов зачастую начинают ценить уже после их смерти. И вот уже один за другим члены импровизированного кружка сдают позиции, не задавая тон, а подстраиваясь под вкусы так презираемых ими обывателей, мол что делать, жить и есть то как-то надо... Но и в погоне уже не за мечтой, а за более земными желаниями некоторые из них терпят неудачи, некоторые опускаются, сами этого не сознавая, и лишь двое остаются верными своим принципам: сам гг и его лучший друг с самого детства Сандоз. Последний вообще является самым приятным персонажем романа, выбившийся в люди собственным талантом и трудом, не потерявший человеческий облик и не продавший свою совесть, писатель, устами которого автор высказывает собственные взгляды на современную ему литературу.

А Клод же, получив первый болезненный тычок в зубы от Академии и от публики, неожиданно для самого себя нашёл утешение в прежде столь презираемым им слабом поле. Случайная встреча свела его с Кристиной, чистой девушкой, что приехала в Париж работать компаньонкой у богатой старухи. До этого она жила очень уединённой жизнью с больной матерью, а оставшись сиротой попала под опеку монахинь. Она столь отлична от женщин, к которым привык, которых презирает, желает и ненавидит Клод: легкомысленных и легкодоступных натурщиц, падких на приключения девиц, вертящихся около творческих мужчин, откровенных шлюх, что чуть ли не на глазах немощного старика-мужа спят со всеми подряд. Вся эта грязь не то что бы сильно смущала Клода, но и как-то не привлекала. Кристина же совсем другое дело - нежная дружба плавно переходит в трепетную влюблённость, а после провала Клода в безумную страсть, что гонит их из Парижа на лоно природы, где они смогли прожить, пожалуй, самые счастливые годы своей жизни, там вечная соперница Кристины отступила в тень, творчество временно потеряло свою прелесть для Клода. Но не надолго, ведь он действительно был рождён для этого, не рисовать для него равносильно не жить.

Вообще, давно уже считаю, что действительно гениальным людям не стоит заводить семьи, так как возможны только два сценария: абсолютно несчастливый брак, в котором каждый не получил того, что хотел, и брак, в котором спутница жизни признаёт гениальность супруга, ставит его на пьедестал, а сама превращается в многофункциональное устройство любовница-служанка-нянька-психолог-муза. Именно вторая участь ждала Кристину и вроде как её бы пожалеть, приятная девушка, никому не сделавшая ничего плохого, верно и преданно любившая мужа, поддерживавшая его всегда и во всём и не получившая по сути от него никакой благодарности... Да вот только есть тот, кого мне гораздо жальче во всей этой эпопее - маленький Жак, рождённый от большой любви, которой на него уже ни у кого из родителей не хватило, нелюбимый, ненужный ребёнок, чьи интересы всегда ставились на последнее место, загубленный равнодушием к собственной судьбе. И даже в смерти он не получил того, что заслуживает любой ребёнок от своих родителей - внимания и любви, рисующий труп своего сына Клод вызывает очень много разных и даже противоречивых эмоций, он будто эмоциональный кастрат, не будучи по натуре плохим человеком он как будто не может полноценно воспринимать жизнь с её радостями и горестями, если те не связаны с искусством, даже как-то страшно становилось временами.

Сильная вещь, эмоционально тяжёлая, но при этом написанная великолепным образным красочным языком, столь любимым мной у автора, поднимающая многие важные и животрепещущие и поныне вопросы, связанные с искусством, творчеством и людьми, посвящающими им жизнь.

Когда Кристина поднялась, она застала его за этой работой. Разразившись новым потоком слез, она только сказала: — Теперь можешь его писать! Он больше не шевельнется! В течение пяти часов Клод работал. Когда же через день после похорон Сандоз привел художника с кладбища домой и увидел его небольшое полотно, он задрожал от жалости и восхищения. Это была одна из удачных картин Клода — шедевр чистоты и мощи, — но в ней чувствовалась безмерная печаль, конец всему, словно вся жизнь угасла со смертью этого ребенка. Однако рассыпавшийся в похвалах Сандоз был потрясен, когда Клод сказал: — Тебе нравится? Правда? Ну я, пожалуй, так и сделаю. Раз моя большая картина не готова, я пошлю в Салон эту!

P.S.: Мои рецензии на другие части цикла "Ругон-Маккары": "Карьера Ругонов" "Его превосходительство Эжен Ругон" "Добыча" "Деньги" "Мечта" "Завоевание Плассана" "Накипь" "Дамское счастье" "Проступок аббата Муре" "Страница любви" "Чрево Парижа" "Радость жизни" "Западня"

Творчество объединяет несколько молодых людей, по-своему подающих надежды, охваченных мечтами о великом будущем. Среди них художник и основатель "новой школы" Клод Лантье, литератор Сандоз, архитектор Дюбюш, скульптор Магудо, посредственный живописец и любитель Вагнера Ганьер, журнальный критик Жори, еще один художник - Фажероль. Каждый обладает своим характером и играет свою роль в этой истории. Все они испытали на себе влияние Клода. Естественно, жизнь меняет их, каждому так или иначе придется столкнуться с разочарованием. Каждый из них в той или иной мере связан с творчеством, но стал ли кто-то из них подлинным творцом? За тем, как складывается жизнь каждого из героев очень интересно наблюдать. Золя описывает живых людей, очень ярких, сложных, со своими судьбами.

Главный герой - Клод Лантье. То ли безумец, то ли гений, необычайно страстный и одновременно жутко холодный, великий и ничтожный. Здесь все и ничего.

Интересна и Кристина, жена Лантье. В ней то расцветает любовь и сила, то угасает, чтобы восстать вновь Настоящая, живая женщина, посвятившая жизнь художнику и тем самым ставшая несчастной. Женщине не тягаться со страстью, которая вне реальности.

Пожалуй, для 19 века Золя весьма эротичен и откровенен. Он пишет яркими мазками, как импрессионисты, о которых роман, запоминающимися эпизодами. Причем, прекрасным слогом (спасибо, конечно, переводчикам, но все же).

Этот роман Золя, конечно, о творчестве и его муках, о судьбах людей, но, более того, он о подлинной жизни и природе, рождении и смерти искусства и не только.

Главный герой романа "Творчество" Клод Лантье, сын прачки Жервезы Маккар, постепенно и полностью опустившейся и Огюста Лантье, альфонса, перебивающегося случайными заработками, человека наглого и с завышенным самомнением. Огюст бросил Жервезу с маленькими детьми, а "воспитывал" их отчим. Клод рано покидает родительский дом. Обо всем этом в романе Эмиль Золя - Западня

Еще в детстве талант мальчика был замечен и он попал под опеку состоятельного покровителя. Клод становится художником. По всей видимости это собирательный образ. Эмиль Золя был дружен с импрессионистами. В картине "Пленэр", которая выставлялась Клодом в Салоне Одержимых и была осмеяна публикой, легко угадывается "Завтрак на траве" Эдуарда Мане(собственно она и вынесена на обложку книги), в пейзажах на берегу Сены Огюст Ренуар, в даме с зонтиком Клод Моне и именно он рисовал с натуры умершую жену, но картина "Мертвый ребенок" написана Гогеном. И только Поль Сезанн, давний друг Золя, узнает себя в главном герое. Возможно потому, что как Лантье, он всю жизнь пытался доказать себе и другим, что его картины настоящее искусство, возможно из-за схожести характеров с героем романа и даже отец Клода был шляпником, как и папаша Сезанн.

Общественное непризнание, публичное осмеяние картины "Пленэр", стало настоящей пощечиной для Клода. Он находит утешение в любимой женщине. Случайная встреча с Кристиной, в самом начале романа предрешила судьбу молодых людей. Отношения развиваются по восходящей, натурщица-любовница-жена, но Клоду , живущему в своем, замкнутом мире не удается реализоваться в семье. Одержимый творчеством, после небольшого перерыва, он с новой силой возвращается к работе, полностью отдаваясь ей, удаляясь от Кристины, не замечая болезни сына, желая добиться признания. Живопись, его единственная страсть и лучшая любовница. Очередная неудача в Салоне теперь с картиной "Мертвый ребенок" приводит Клода в полное отчаяние, он замыкается.

Время идет, друзья как-то находят себя в этой жизни, кто-то приспосабливается к обстоятельствам и начинает писать на заказ, поступившись принципами, кто-то реализовывает себя в семье, кто-то бросает живопись и занимается торговлей, кто-то становится признанным и только Клод, живя впроголодь, под многочисленные оскорбления и насмешки, губит себя, жену, сына в своем творческом безумии. В романе писатель задается вопросом "а не зря ли все это?"

На этой линии Ругон-Маккаров Золя ставит точку.

— ну, значит, вам точно понравится, — улыбнулась она.

я взяла сразу четыре романа золя. она опешила. может, стоит взять один, так сказать, на пробу? нет, все. сейчас или никогда!

на что сразу обращаешь внимание, так это на то, что золя обожает разрушать ожидания читателей. читая про талантливого художника клода, наткнувшегося на промокшую под ливнем деву, ждешь, что кто-то из двоих непременно окажется обманутым - или клод насильник, или кристина мошенница и распутница. но обманутым оказывается только читатель.

клод, готовясь к ежегодной выставке работ художников, окрылен грядущей славой, как и мы. непременно, так и должно быть - не может быть, чтобы бедный и талантливый творец остался без внимания общества, грядет триумф! но нет. все так, как в жизни. картину осмеяли. клода растоптали в грязь. сломленный, он идет в деревню, к тетке, в глушь, в саратов, зализывать раны. но париж продолжает его манить.

как и искусство. кристина проницательна: она видит, что клод поставил всю свою жизнь на алтарь живописи, потому ревнует его к ней даже на физическом уровне, потому что знает, что и ложе клод делит со своим творением, а не женой.

из угла скромно выглядывает тема отцов и детей, обрисованная золя меньше, но острее. отец, поглощенный искусством, мать-ревнивица, постоянно заботящаяся о том, как бы вырвать мужа из цепких рук искусства. каким вырастет их ребенок? а был ли мальчик?

стоило ли оно того? бросить все ради творения, пренебречь жизнью близких, опуститься на самое дно жизни, чтобы создать шедевр, который толпа снова осмеет с куда большим остервенением, чем раньше.

удивителен диалог героев в развязке. бонгран и сандоз уверены, что "поколение с головой увязло в романтизме", понадобится еще несколько лет, говорят они холодно, чтобы люди научились писать картины и книги, "опираясь на логику", чтобы явить миру в искусстве ничем не приукрашенную действительность. еще немного потоптавшись на месте и равнодушно оглядевшись вокруг, они, взрослые мужчины, бывшие лишь в молодости, а не зрелости, такими же, как клод, воскликнули, что уже одиннадцать часов, пора бы пойти работать.

чтобы и дальше выводить из-под своего пера посредственные романчики и жить на широкую ногу.