Текст книги "Дорога в небо"

«Abraham to kill him…»

 
Abraham to kill him
Was distinctly told—
Isaac was an Urchin—
 Abraham was old.
 
 
Not a hesitation—
 Abraham complied—
Flattered by Obeisance
Tyranny demurred —
 
 
 Isaac – to his children
Lived to tell the tale
– Moral – with a mastiff
Manners may prevail.
 
 
***
 
 
Услыхал однажды Авраам
Страшный голос Бога:
«Я призвал тебя, чтоб ты убил – Исаака,
Сына твоего живого».
 
 
Не колеблясь, Авраам
Принял Божью волю;
Льстил себя надеждой, что – Тиран —
Испытанье дал ему, лишив покоя.
 
 
Старый Исаак говорил – сыновьям в дорогу
– Лишь один закон от отца мне ведом:
«Подчиниться Богу – значит
Одержать победу».
 

«A Mien to move a Queen…»

 
A Mien to move a Queen
– Half Child – Half Heroine
– An Orleans in the Eye
That puts its manner by
 For humbler Company
When none are near
Even a Tear
– Its frequent Visitor—
 
 
 A Bonnet like a Duke—
And yet a Wren’s Peruke
Were not so shy
Of Goer by—
And Hands – so slight—
They would elate a Sprite
With Merriment —
 
 
 A Voice that Alters – Low
And on the Ear can go
Like Let of Snow—
 Or shift supreme—
As tone of Realm
On Subjects Diadem—
 
 
Too small – to fear—
Too distant – to endear—
And so Men Compromise
And just – revere.
 
 
***
 
 
Полуребенок, полугероиня —
Взгляда Новый Орлеан —
Лицо Королевы – океан —
Тайны. – Взгляд покорности и власти —
Страстное бесстрастье.
 
 
Королева вечно одна —
Королеве жаловаться нельзя —
Ее частый гость – слеза.
 
 
Королевская шляпа – как герцог —
Ее Парик – словно скерцо.
Застенчивость, подобная
Робкой руке просителя,
Поднимает настроение Фее —
Весельем.
 
 
Ее голос подобен для слуха —
Скрипке – шепоту у самого уха —
Спуску снежной лавины —
Высшей уловке, оружию лести.
Как настраивать королевство —
Вопрос чести.
 
 
Немного страха придворных —
Немного интриг у трона —
Человеческое притворство – все это
Участь Короны.
 

«A door just opened on a street —…»

 
A door just opened on a street —
I, lost, was passing by —
An instant’s width of warmth disclosed —
And wealth, and company.
 
 
The door as sudden shut, and I,
I, lost, was passing by, —
Lost doubly, but by contrast most,
Enlightening misery
 
 
***
 
 
Дверь распахнута на улицу —
Я упускаю мимолетное,
Тепла мгновенье перелетное,
Богатство, братство мое легкое.
 
 
Дверь затворилась. И тотчас —
Я упускаю мимолетное —
Вдвойне погибшее, далекое
Очарованье нищеты.
 

«A Secret told—…»

 
A Secret told—
Ceases to be a Secret – then —
A Secret – kept—
That – can appal but One —
 
 
Better of it – continual be afraid—
Than it —
And Whom you told it to – beside.
 
 
***
 
 
Поведанная тайна
Прекращает быть тайной.
Секрет хранится так крепко,
Что может ужаснуться Некто.
 
 
Лучше – непрерывно бояться —
Обмолвки, чем —
Узнать свою тайну – от Ветра.
 

«I see the better – in the Dark —…»

 
I see the better – in the Dark —
I do not need a Light —
The Love of Thee – a Prism be —
Excelling Violet —
 
 
I see thee better for the Years
That hunch themselves between —
The Miner’s Lamp – sufficient be —
To nullify the Mine —
 
 
And in the Grave – I see Thee best —
Its little Panels be
Aglow – All ruddy – with the Light
I held so high, for Thee —
 
 
What need of Day —
To Those whose Dark – hath so – surpassing Sun —
It deem it be – Continually —
At the Meridian?
 
 
***
 
 
Я лучше вижу в темноте,
Я не нуждаюсь в свете.
Моя любовь к тебе – цветок
Фиалки на Рассвете.
 
 
Я лучше вижу, став взрослей,
Предчувствуя, как вновь
Шахтерской лампой рудника
Осветит жизнь любовь.
 
 
Я стану видеть и в гробу, —
Сей мрачный, тесный дом
Зажжется пламенным костром —
Живой любви углём.
 
 
Зачем мне День, когда во тьме —
Вдруг – свет души твоей,
Когда в любви мне Богом дан —
Судьбы Меридиан?
 

«The only news I know…»

 
The only news I know
The Only News I know
Is Bulletins all Day
From Immortality.
 
 
The Only Shows I see —
Tomorrow and Today —
Perchance Eternity —
 
 
The Only One I meet
Is God – The Only Street —
Existence – This traversed
 
 
If Other News there be —
Or Admirable Show —
I’ll tell it You.
 
 
***
 
 
Знаемое мной —
– Весточка в конверте —
Летопись Бессмертья.
 
 
Видимое мной —
– Сентябрь или май —
Вечности словарь.
 
 
Встреченное мной
Улицы тревога —
Перекресток Бога.
 
 
Если птичий крик,
– Ангелов дневник —
Я пришлю вам стих.
 

«It tossed – and – tossed —…»

 
It tossed – and – tossed —
A little Brig I knew – o’ertook by Blast—
 It spun – and spun—
And groped delirious, for Morn —
 
 
 It slipped – and slipped—
As One that drunken – stept—
 Its white foot tripped—
Then dropped from sight —
 
 
 Ah, Brig – Good Night
To Crew and You—
The Ocean’s Heart too smooth – too Blue
To break for You
 
 
***
 
 
Подхватывая ветра взгляд,
Он шел к Рассвету наугад.
Под звонкий, долгий чаек крик
Кружил, кружил маленький бриг.
 
 
Он спотыкался и бежал,
Как будто пьяный он шагал,
Ступнями белыми в рубцах
И был потерян мной впотьмах.
 
 
Ах бриг, спокойной ночи, спи,
Твои матросы смотрят сны.
Я знаю, Океана Душу
Ничто волненьем не нарушит.
 

«I held a Jawel in my fingers —…»

 
I held a Jawel in my fingers —
And went to sleep —
The day was warm, and winds was prosy —
I said: «Twill keep» —
 
 
I woke – and chid my honest fingers,
The Gem was gone —
And now, an Amethyst remembrance
Is all I own.
 
 
***
 
 
Сжимая аметист в руке,
Ложилась спать.
День тепл и скучен был, а я
Сны ночи стала звать.
 
 
Проснулась – аметист исчез
В волшебном сне.
Но аметистовая память
Живет во мне.
 

«The Soul unto itself…»

 
The Soul unto itself
Is an imperial friend —
Or the most agonizing Spy —
An Enemy – could send —
 
 
Secure against its own —
No treason it can fear —
Itself – its Sovereign – of itself
The Soul should stand in Awe.
 
 
***
 
 
Душа, бесспорно, для тебя
Твой королевский друг,
И твой язвительный шпион,
И враг – подчас он глух.
 
 
Гони шпиона и врага
Без трепета и страха,
Закаменев от восхищения —
Перед Монархом.
 

«I meant to have but modest needs —…»

 
I meant to have but modest needs —
Such as Content – and Heaven —
Within my income – these could lie
And Life and I – keep even —
 
 
But sinse the last – included both —
It would suffice my Prayer
But just for One – to stipulate —
And Grace would grant the Pair —
 
 
And so upon this wise – I prayed —
Great spirit – Give to me
A Heaven not so large as Your’s
But large enough – for me —
 
 
A Smile suffused Jehovah’s face —
The Cherubim withdrew —
Grave Saints stole out to look at me —
And showed their dimples – too —
 
 
I left the place – with all my might —
I threw my Prayer away
The Quit Ages picked it up —
And Judgment – twinkled – too —
 
 
That one so honest – be exstant —
It take the Tale for true —
That «Whatsoever Ye shall ask —
Itself be given You».
 
 
But I, grown shrewder – scan the Skies
With a suspicious Air —
As Children – swindled for the first
All Swindlers – be – infer.
 
 
***
 
 
Две вещи в мире мне нужны,
Я жажду их, как хлеба:
Довольство Жизнью – и один —
Один кусочек Неба.
 
 
И я, и Жизнь – мы сей обман
Храним, как прошлого туман.
Лишь истовой молитвы клад
Два чувства свяжет, словно взгляд.
 
 
Взмолилась я: «О Боже, дай
Мне Небо, круглое, как Рай!
Всего не нужно, мне чуть-чуть,
Чтобы на ангелов взглянуть!»
 
 
Тут улыбнулся Боже,
С усмешкой Херувим
Торопится за облако,
И Ангел к тучам взмыл.
 
 
Я бросила молитву,
Бежала я, как вор,
И мне казалось, что Луны
Мерцает приговор.
 
 
Наивные поверят
Правдивым небесам:
«И что вы ни попросите,
То Бог подарит вам».
 
 
А я все проницательней
Смотрю на Облака,
Как дети, что впервые, досады не тая,
Обманутые взрослыми, уж ждут от тех вранья.
 

«Who has not found the Heaven – below…»

 
Who has not found the Heaven – below
Will fail of it above —
For Angels rent the House next ours,
Wherever we remove.
 
 
***
 
 
Кто не нашел Неба внизу,
Не найдет его наверху.
Ангелы – гости в нашем Дому.
Они нам откроют Небо.
 

«Impossibility, like Wine…»

 
Impossibility, like Wine
Eshilarates the Man
Who tastes it; Possibility
Is flavorless – Combine
A Chance’s faintest tincture
And in the former Dram
Enchantment makes ingredient
As certainly as Doom.
 
 
***
 
 
Вся наша жизнь – вина глоток:
Возможного чуть горький вкус,
Несбыточности сладкий ток.
Так опьяняюще-глубок —
Настой сомнительной мечты —
Преображения залог.
Два стража винных погребов —
Судьба и Рок.
 

«I heard a Fly buzz – when I died…»

 
I heard a Fly buzz – when I died
The Stillness in the Room
Was like the Stillness in the Air —
Between the Heaves of Storm —
 
 
The Eyes around – had wrung them dry —
And Breaths were gathering firm
For that last Onset – when the King
Be witnessed – in the Room —
 
 
I willed my Keepsakes – Signed away
What portion of me be
Assignable – and then it was
There interposed a Fly —
 
 
With Blue – uncertain – stabling Buzz —
Between the light – and me —
And then the Windows failed – and then
I could not see to see.
 
 
***
 
 
Была такая тишина,
Как в небе после бури.
Скончавшись, услыхала я
Жужжание – в лазури.
 
 
Бесстрастием был полон взгляд.
Я слышала ветров раскат —
Атаку всех незримых сил,
Словно Король заговорил.
 
 
Я раздала свое добро,
Все, что могла раздать.
Послом небесным у окна —
Жужжание опять.
 
 
Робеет сонной Мухи гул,
Как будто свет затменных лун.
Вдруг окон не увидел глаз —
И мир земной погас.
 

«Besides the Autumn poet sings…»

 
Besides the Autumn poet sings…»
A few prosaic days
A little this side of the snow
And that side of the Haze —
 
 
A few incisive Mornings—
A few Ascetic Eves—
Gone – Mr. Bryant’s «Golden Rod» —
 And Mr. Thomson’s «sheaves.»
 
 
Still, is the bustle in the Brook—
 Sealed are the spicy valves —
Mesmeric fingers softly touch
The Eyes of many Elves —
 
 
Perhaps a squirrel may remain—
My sentiments to share —
Grant me, Oh Lord, a sunny mind —
Thy windy will to bear!
 
 
***
 
 
Есть в прозе осени для нас —
Поэзии певучий глас.
Туман и строгость неба.
Мороз, немного снега.
 
 
Осыпались все яблони,
В садах горой – листы.
Спартанцами мне кажутся
Раздетые кусты.
 
 
В ручье нет оживления,
Тоской затянут пруд.
Русалки глуповатые
Сны эльфов стерегут.
 
 
Лишь белка мне мою печаль
Расскажет, может быть.
Дай солнечного мне ума, Господь,
Чтоб холод пережить!
 

«Our little secrets slink away —…»

 
Our little secrets slink away —
Beside God’s shall not tell —
He kept his word a Trillion years
And might we not as well —
But for the niggardly delight
To make each other stare
Is there no sweet beneath the sun
With this that may compare.
 
 
***
 
 
Нас восхищает тот секрет,
Что Бог хранит трилльоны лет.
Нам недостанет силы,
Чтоб тайну взять в могилу.
Но истинно прекрасен тот,
Кто скупо Cлово бережет,
Кто сохранит навечно —
Молчание, как песню.
 

«The grave my little cottage is?»

 
The grave my little cottage is?
Where «Keepling house» for thee
I make my parlor orderly
And lay the marble tea.
 
 
For two divided, briefly,
A cycle, it may be,
Till everlasting life unite
In strong society.
 
 
***
 
 
Могила – маленький мой дом,
Музей, уют и рай,
Где ровно в полночь подают
В гостиной – теням – чай.
 
 
Разъединил нас жизни круг.
– Назло слезам и смерти —
Господь нас вновь соединит
В Бессмертья высшем свете.
 

«To make One’s Toilette – after Death…»

 
To make One’s Toilette – after Death
Has made the Toilette cool
Of only Taste we cared to please
Is difficult, and still —
 
 
That’s easier – than Braid the Hair—
And make the Bodice gay—
When eyes that fondled it are wrenched
By Decalogues – away.
 
 
***
 
 
Отдав Богу душу, надеть бы
Прохладное платье Бессмертья.
Заботясь, чтоб Неба одежда
Понравилась знавшим нас прежде.
 
 
Это трудно, но легче, чем волосы заплести,
Надеть веселое платье.
Милой душе, что из мира уносится
С десятью заповедями.
 

«Cosmopolities without a plea…»

 
Cosmopolities without a plea
Alight in every Land
The compliments of Paradis
From these within my Hand
 
 
Their dappled Journey – to themselves
A compensation fair —
Knock and it shall be opened
Is their Theology.
 
 
***
 
 
Космополиты той мольбы,
Что нас возносит ввысь.
Наградой светлой станет нам
Летящий Парадиз, —
 
 
Куда с мольбою тянется
Всегда моя рука.
Стучите – и откроют вам,
Хоть неба дверь крепка.
 

«The going from a world we know…»

 
The going from a world we know
The one a wonder still
Is like the child’s adversity
Whose vista is a hill.
 
 
Behind the hill is sorcery
And everything unknown,
But will the secret compensate
For climbing it alone?
 
 
***
 
 
Дорога в Небо – тишина
Восторга, зов домой.
Как дети, что желают знать:
«Что там, за той горой?»
 
 
А за горою – волшебство,
Неведомого свет.
Но возместит ли сей секрет
Бесстрашный путь наверх?
 

«A clock stopped – not the mantel’s…»

 
A clock stopped – not the mantel’s
Geneva’s farthest skill
Can’t put the puppet bowing
That just now dangled still.
 
 
An awe came on the trinket!
The figures hunched with pain,
Then quivered out of decimals
Into degreeless noon.
 
 
It will not stir for doctors,
This pendulum of snow;
The shopman importunes it,
While cool, concernless No
 
 
Nods from the gilded pointers,
Nods from seconds slim,
Decades of arrogance between
The dial life and him.
 
 
***
 
 
Часы остановились не в покрове
Женевского простого мастерства,
И замершая маленькая кукла
Не бросит шар свой в цель из озорства.
 
 
С благоговением смотрю
На куклу, сгорбленную болью.
Страданием полны мои
Игрушки в свой мгновенный полдень.
 
 
Холодный маятник затих.
Его все чинит зоркий мастер
Как бьет из-под земли родник —
Без суеты и страсти.
 
 
Секундам не разбить оков,
Спит милых стрелок злато,
В высокомерии веков —
Жизнь циферблата.
 

«A little East of Jordan…»

 
A little East of Jordan,
Evangelists record,
A Gymnast and an Angel
Did wrestle long and hard—
 
 
Till morning touching mountain—
And Jacob, waxing strong,
The Angel begged permission
To Breakfast – to return —
 
 
Not so, said cunning Jacob!
«I will not let thee go
Except thou bless me» – Stranger!
The which acceded to —
 
 
Light swung the silver fleeces
«Peniel» Hills beyond,
And the bewildered Gymnast
Found he had worsted God!
 
 
***
 
 
На маленьком Востоке Иордана
Библейский шрифт запечатлел навечно
Иакова-Атлета славный подвиг,
С давнишних пор известный всем наречьям.
 
 
За боем Ангела с Героем чутко – гора следила —
Лицом к лицу боролись оба из последних жил,
И подкрепить слабеющие силы:
Позавтракать сердитый Ангел предложил.
 
 
– «Благослови меня! —
Сказал хитрейший Иаков. —
Я знаю, что сильней
Тебя нет в мире никого».
 
 
Свет колебал руна серебряного ткань
С той стороны горы, где мужа ждали – в стане – дома.
Так душу сохранил Иаков, изумительный Атлет,
Тот, лестью победивший Бога.
 

«Ah, Moon – and Star!»

 
Ah, Moon – and Star!
You are very far
– But were no one
Farther than you
– Do you think I’d stop
For a Firmament
– Or a Cubit – or so?
 
 
I could borrow a Bonnet
Of the Lark —
And a Chamois» Silver Boot —
And a stirrup of an Antelope—
And be with you – Tonight!
 
 
But, Moon, and Star,
Though you’re very far—
There is one – farther than you—
He – is more than a firmament – from Me—
So I can never go!
 
 
***
 
 
Ах, луна и звезда!
Ты так высоко!
Нет никого,
Кроме Отца, —
Величественнее тебя!
 
 
Думаешь, я влюблена в Небосвод?
Или в кометы свет?
Шляпу жаворонок даст мне на рассвете,
Серебряные сапожки из замши – займу я
У антилопы нашей!
И буду с тобой гулять – этим вечером!
 
 
Но Луна ты, моя Луна!
Хоть ты далеко —
Только один Отец —
Важней тебя в Небесах.
Я буду с тобой, Звезда!
 

«As Children bid the Guest «Good Night…»

 
As Children bid the Guest «Good Night»
And then reluctant turn—
My flowers raise their pretty lips—
Then put their nightgowns on.
 
 
As children caper when they wake
Merry that it is Morn—
My flowers from a hundred cribs
Will peep, and prance again.
 
 
***
 
 
Как дети, заигравшись в пестром зале,
С гостями расстаются неохотно,
Мои цветы, скрыв лепестков богатства,
Ночные одеяния набросят.
 
 
Как дети, пробудившись утром,
Дурачатся и скачут.
Мои цветы из сотни колыбелек
Пищат, и прыгают, и плачут.
 

«Angels, when the sun is hottest…»

 
Angels, when the sun is hottest
May be seen the dews among,
Stooping, plucking, smiling, flying —
Do the buds to them belong?
 
 
Angels when the sun is hottest
May be seen the sands among,
Stooping, plucking, sighing, flying;
Parched the flowers they bear along.
 
 
***
 
 
Утром ранним ангелы
Умеют смотреть сквозь росу.
Остановка – полет – улыбка —
Бутоны для них настроили скрипки?
 
 
Утром жарким ангелы
Умеют смотреть сквозь песок.
Сбор букетов – вздохи – полет —
Докторов опаленных цветов.
 

«After a hundred years…»

 
After a hundred years
Nobody knows the place, —
Agony, that enacted there,
Motionless as peace.
 
 
Weeds triumphant ranged,
Strangers strolled and spelled
At the lone orthography
Of the elder dead.
 
 
Winds of summer fields
Recollect the way, —
Instinct picking up the key
Dropped by memory.
 
 
***
 
 
Сто лет спустя не будет никого,
Кто б этот край узнал.
Страдание, недвижное, как мир,
Творит свой скорбный пир.
 
 
Торжествующая линия траура.
Чужеземец изучает заново
Необитаемую орфографию памятников —
Как страну – мертвую бузину.
 
 
Летних полей и дорог
Вздохи, инстинкта луч —
Попытка подобрать ключ,
Оброненный памятью.
 

«An Hour is a Sea…»

 
An Hour is a Sea
Between a few, and me—
With them would Harbor be.
 
 
***
 
 
Час – это Море
Меж вами и мной —
И Гавань – сей мир чужой.
 

An English Breeze

 
UP with the sun, the breeze arose,
Across the talking corn she goes,
And smooth she rustles far and wide
Through all the voiceful countryside.
 
 
Through all the land her tale she tells;
She spins, she tosses, she compels
The kites, the clouds, the windmill sails
And all the trees in all the dales.
 
 
God calls us, and the day prepares
With nimble, gay and gracious airs:
And from Penzance to Maidenhead
The roads last night He watered.
 
 
God calls us from inglorious ease,
Forth and to travel with the breeze
While, swift and singing, smooth and strong
She gallops by the fields along.
 
 
Английский бриз
 
 
Этот ветер был теплый, как море,
Она шла, беседуя с полем,
И шелестели ее ступни,
И деревни сияли вдали.
 
 
Историю свою сквозь все долины, —
Всем деревьям – она несла.
Она заставила бумажных змеев стаи —
Идти под парусами.
 
 
Снисходительный воздух день послал,
Проворный и яркий, как Бог сказал,
От края до края, как Бог велел, —
Поздней ночью он поит дороги.
 
 
Из бесславного покоя нас Бог зовет
Вместе с ветром, певучим и сильным,
Вперед – с вкрадчивым бризом —
Галопом по гладким полям.
 

«Bless God, he went as soldiers…»

 
Bless God, he went as soldiers,
His musket on his breast —
Grant God, he charge the bravest
Of all the martial blest!
 
 
Please God, might I behold him
In epauletted white —
I should not fear the foe then—
I should not fear the fight!
 
 
***
 
 
Храбрее всех был он, о Бог,
Солдат – и – маршалов.
И знала я, к нему спеша:
Его мушкет – его душа.
 
 
Я не боюсь сражений!
Не страшен вражий сонм!
И в белых эполетах, Бог,
Пусть мне приснится он!
 

«My Life had stood – a Loaded Gun —…»

 
My Life had stood – a Loaded Gun —
In Corners – till a Day
The Owner passed – identified—
And carried Me away —
 
 
And now We roam in Sovereign Woods—
And now We hunt the Doe—
And every time I speak for Him —
The Mountains straight reply —
 
 
And do I smile, such cordial light
Upon the Valley glow —
It is as a Vesuvian face
Had let its pleasure through —
 
 
And when at Night – Our good Day done —
I guard My Master’s Head—
Tis better than the Eider-Duck’s
Deep Pillow – to have shared —
 
 
To foe of His – I’m deadly foe —
None stir the second time —
On whom I lay a Yellow Eye —
Or an emphatic Thumb —
 
 
Though I than He – may longer live
He longer must – than I —
For I have but the power to kill,
Without – the power to die.
 
 
***
 
 
Жизнь замерла – охоты груз, —
Пока со мной Хозяин чувств,
Покуда Он – родной, как взгляд —
Не позовет меня назад.
 
 
Мы бродим вместе по лесам,
Собака гонит самку нам,
И долгий я веду с Ним спор,
И горный отвечает хор.
 
 
С улыбкой вижу я, как свет
В долине радужно пылал,
Словно Везувия лицо —
Румяный смех угрюмых скал…
 
 
Когда волшебный День угас,
Как сторож, не смыкая глаз,
Его Умом владела я,
Подушки глубину храня.
 
 
Врагу Его я смертный враг,
Никто не предан ему так.
Я лучший палец, Желтый Глаз
Отдам Учителю, как страз.
 
 
Он дольше должен жить, чем я,
Хотя себе я не судья.
Мне не под стать – убийцы нож —
Спасать  и не спастись – вот мощь.
 

«As if the Sea should part…»

 
As if the Sea should part
And show a further Sea
– And that – a further – and the Three
But a presumption be —
 
 
Of Periods of Seas —
Unvisited of Shores —
Themselves the Verge of Seas to be —
Eternity – is Those.
 
 
***
 
 
Если море почему-то расстается с прежним морем,
Если море открывает море новое, второе,
И неведомое третье,
 
 
Это значит, что часть моря,
Вдруг покинувшая берег,
Не боится быть волною,
И живет за гранью речи,
Это Вечность.
 

«All the letters I can write…»

 
All the letters I can write
Are not fair as this —
Syllables of Velvet —
Sentences of Plush,
Depths of Ruby, undrained,
Hid, Lip, for Thee —
Play it were a Humming Bird —
And just sipped – me.
 
 
***
 
 
Все письма, которые могу написать,
Не такие честные, как это.
Страна Бархата.
Плюша планета.
Неистощимая глубина красного
Прячется за деревьями,
Играет с птичьим пригорком. —
И только маленькими глотками – пью ее – я.
 

«As far from pity, as complaint —…»

 
As far from pity, as complaint —
As cool to speech – as stone —
As numb to Revelation
As if my Trade were Bone —
 
 
As far from time – as History —
As near yourself – Today —
As Children, to the Rainbow’s scarf —
Or Sunset’s Yellow play
 
 
To eyelids in the Sepulchre
– How dumb the Dancer lies
– While Color’s Revelations break —
And blaze – the Butterflies!
 
 
***
 
 
Как далеко, из жалости и недовольства —
Как дерзко говорить, так, будто камень, —
Как откровенья лик безмолвный,
Как если бы стихи летели костью игральной —
 
 
Как далеко из Времени – из века —
Как с вами рядом, поутру – сегодня —
Как дети – шарфу радуги господней —
Или игре заката чудной, древней —
 
 
Для век в могилах так же бессловесны —
Все позы и полеты балерины. —
Так откровенье цвета бабочки сверкнувшей —
Неуловимо и великолепно!