Текст книги "Дальние пески"

Глава 4

Мне очень хотелось познакомиться с сестрой Кэрол, во-первых, потому, что мне любопытно было увидеть вторую «половину» этого чуда, а во-вторых, чтобы посмотреть на близнецов вместе. Я нисколько не опасался, что их взаимная привязанность создаст для меня какие-то проблемы, но ведь во всякой женитьбе приходится считаться с родственными связями. Кэрол сообщила Фэй по телефону о нашей помолвке, и вскоре пришло приглашение провести уик-энд в Норфолке.

В следующую субботу, прекрасным апрельским днем, мы выехали на моей «лагонде» к Пепельному Берегу. Весь путь занял три часа. Я был в том настроении, когда нравится буквально все, и их небольшая деревушка показалась мне восхитительным местом. Она как бы распадалась на две части. Одна состояла из лепившихся к дороге домов с магазином, пабом и с внушительного вида церковью, что строили в этих краях в средние века торговцы шерстью. Все утопало в зелени.

А в стороне от дороги открывался вид на живописнейший морской берег, вдоль которого приютились дюжина старых коттеджей, лодочная пристань со множеством парусных яликов, небольшой, но довольно помпезный отель и, наконец, дом Рэмсденов. Все постройки располагались дугой вдоль берега тихого заливчика. Отель стоял на одном конце дуги, а на другом, примерно в сотне ярдов, находился дом Рэмсденов. Их дом – современный, но очень красивый, построенный из патинированного под старину кирпича, – радовал глаз. Он стоял на самом краю залива, выглядывая из-за поросшей травой каменной дамбы, построенной, чтобы сдерживать волны высокого прилива. Я припарковал машину рядом с «даймлером» Артура, и по усаженной тамариском тропе мы прошли к распахнутой входной двери.

Входя вслед за Кэрол в дом, я на мгновение почувствовал волнение, когда услышал шаги Фэй. Признаться, я был бы расстроен, если бы близнецы оказались похожи как две капли воды. Что бы ни говорила Кэрол, для меня она была единственной и уникальной. Мне не хотелось встретить ее точную копию. Но, здороваясь с Фэй, я понял, что тревожился напрасно. Она словно намеренно постаралась сделать все, чтобы отличаться от сестры. Иная прическа. Одежда по-деревенски простая, хотя и не лишена элегантности. Но главное, что отличало ее от Кэрол, это ее отношение ко мне. Фэй была вежлива и сдержанна, почти так же, как Кэрол при нашей первой встрече в Боппарде. Теперь же ее любовь ко мне сквозила в каждом взгляде. Она была неповторима уже тем, как смотрела на меня.

И все равно их внешнее сходство было просто поразительно! Черточка за черточкой красота Кэрол была в точности воспроизведена в облике Фэй. Даже голоса были одинаковыми. Одинаково одетые и загримированные, они, вне всякого сомнения, были бы неразличимы для постороннего.

– А теперь, когда – вы оправились от первого потрясения, – улыбнулась Фэй, – пойдемте наверх. Артур скоро придет. Он вычерпывает из нашего ялика воду… Ты, Кэрол, располагайся где обычно, Джеймсу мы отвели комнату, что выходит на фасад… Вы ведь не возражаете, если я буду называть вас просто Джеймс?

– Я бы обиделся, если бы вы называли меня иначе.

– У меня такое чувство, будто я с вами сто лет знакома, так много Кэрол рассказывала мне о вас по телефону.

– Ну, хватит об этом, – вмешалась Кэрол.

Оставшись один в своей комнате, я умылся, распаковал вещи и подошел к окну. Вправо, извиваясь, тянулась дамба и терялась где-то далеко в дюнах. Со стороны берега у дамбы пасся скот, а с противоположной – поблескивала на солнце вода у выхода из залива. Впереди и слева, насколько хватало глаз, простирались пустынные солончаки, испещренные многочисленными протоками и озерцами. Вокруг – ни жилья, ни людей. Не всякому понравилось бы жить в таком месте, но в этот прелестный день все здесь казалось мне совершенным.

Я спустился вниз и встретил в холле пухлую румяную девушку лет семнадцати, которая с сильным деревенским акцентом приветствовала меня: «Доброе утро, сэр». Очевидно, это была горничная. Судя по всему, Рэмсдены ценили комфорт. Во внутреннем убранстве дома ощущался не только достаток, но и хороший вкус. Отделка помещений была безупречна, мебель отлично подобрана. Несколько живописных полотен весьма высокого уровня украшали стены. В гостиной была целая выставка мейсенского фарфора. Мне вспомнилось неказистое жилище Кэрол в Бэйсуотере и захотелось поскорее вытащить ее оттуда.

Через некоторое время в дом неторопливо вошел Артур. Он чмокнул Кэрол в щеку, пожал руку мне и произнес все те фразы, какие положено говорить по случаю чьей-то помолвки. Поскольку именно его выбрала себе в мужья Фэй, я приглядывался к нему с особым интересом. Он был высок ростом, худощав, морщин на чувственном лице не по возрасту мало. Глаза бледно-голубые. Кэрол не погрешила против истины, сказав, что он привлекателен. Однако его внешняя расслабленность показалась мне нарочитой. Его словам как будто не хватало сердечности, и на какую-то секунду меня пронизала неприятная мысль, что нашему приезду в действительности рада одна лишь Фэй.

За обедом это мимолетное ощущение развеялось. Как только завязалась беседа, Артур перестал казаться недружелюбным и натянутым. Наверное, он застенчив, подумал я, и требуется какое-то время, чтобы сломать лед. Сестры сделали для этого все, что было в их силах. Обе веселились от души, радуясь, что снова могут побыть вместе. Они шутили, поддразнивали друг друга. Потом разговор зашел о жизни в Норфолке, и Фэй сказала, что здесь много интересного даже зимой и вообще все это куда лучше постоянных мотаний по гастролям. Она и Артур обожают парусный спорт и проводят много времени на воде. По словам Фэй, Артур был настоящим мастером этого дела и даже выиграл в прошлом августе местную регату в классе парусных яликов. «Но, конечно, это было еще до моего появления здесь», – добавила она.

При этих словах Артур едва заметно улыбнулся. Он смотрел на Фэй все время, пока она говорила. И вообще в течение всего уик-энда я часто замечал, как он буквально пожирает ее глазами.

Поднимаясь из-за стола, я с восхищением отозвался об их коллекции фарфора, и Артур тут же предложил показать мне другие свои сокровища. Оказалось, что он увлеченный собиратель живописи и фарфора и много времени проводит на аукционах. Он провел меня по дому, с трогательной гордостью показывая наиболее примечательные экземпляры своей коллекции. Потом мы пили кофе, после чего все вместе отправились пройтись вдоль дамбы. Как сказала Фэй, это было идеальное место для прогулок. Можно было идти поверху, а можно – низом, с той или с другой стороны дамбы. Таким образом, куда бы ни дул ветер, от него всегда легко укрыться. Я согласился, что зимой это немаловажно.

Немного погодя Артур дал девушкам уйти вперед, а сам пошел рядом со мной. Я чувствовал, что он собирается мне что-то сказать, но ему трудно начать.

– Я в самом деле очень рад, – сказал он наконец, – что вы с Кэрол решили пожениться, и от души вас поздравляю… Редко бывает, чтобы один мужчина мог с уверенностью сказать другому, что тот делает правильный выбор. А я могу утверждать это. Зная Фэй, знаешь и Кэрол, и обе они восхитительны.

Я кивнул, слышать это было приятно.

– Встреча с Фэй, – продолжал Артур, – самое большое счастье, которое выпало на мою долю. Она перевернула всю мою жизнь. Прежде я был страшно одинок – я трудно схожусь с людьми, и, насколько мне известно, у меня есть только один очень дальний родственник. И вообще я был чудаком! – Он снова улыбнулся своей мягкой улыбкой. – И все же Фэй согласилась стать моей. Это были чудесные пять месяцев. Она теперь для меня – все.

– Охотно вам верю, – сказал я. Если Артура потянуло на откровенность, я был только рад этому.

– Они замечательные девушки, и это тем более удивительно, когда вспомнишь их прошлое. Вам Кэрол рассказывала что-нибудь?

– Совсем немного. Так, кое-что о родителях…

– Девушкам пришлось нелегко. Насколько я понял, их отец был чертовски талантлив, но абсолютно ненадежен. Артистический темперамент в его высшем проявлении! Когда ему везло и у него водились деньги, он осыпал семью подарками, брал их в путешествия и все такое, но стоило ему остаться на мели, как они буквально голодали. Из крайности в крайность, понимаете? И они никогда не знали, что их ждет дальше. Он к тому же еще пил как извозчик. Выпивка и довела его до могилы.

– Этого я не знал.

– Разумеется, это не то, о чем Кэрол любит рассказывать. Фэй призналась мне в этом уже после свадьбы, и я не виню ее… Что касается их матушки, то она немногим лучше. Женщина, должно быть, красивая, но законченная эгоистка, любительница роскошной жизни и удовольствий. Видимо, короткие периоды материальной обеспеченности привили ей вкус к этому. Она, по сути дела, бросила дочерей, когда им было по семнадцать, и укатила со своим богачом-бразильцем, предоставив им выкарабкиваться самим.

– О ней я наслышан, – сказал я. – Она к тому же почти им не пишет, ведь верно?

– Она как в воду канула. Не сомневаюсь, что дочерей она попросту не любит. Кэрол, должно быть, говорила вам, что сама мысль о близнецах вызывала у нее почти патологическое отвращение. Вот она и воспользовалась первым же случаем, чтобы сбежать и начать новую жизнь без них. Девочки поначалу переживали это очень остро, я знаю, но потом им пришлось смириться с таким положением вещей. Да, история грустная…

Помолчав, он прибавил:

– Я заговорил об этом только потому, Джеймс, что у нас с вами будет больше общего, чем у других мужчин, связанных такого рода родством. Вы все равно рано или поздно об этом узнали бы. Мне показалось, вам будет приятно, если кто-то, кто действительно знает сестер, заверит вас, что они унаследовали лишь положительные черты своих непутевых родителей: талант, ум, красоту! Так что вам беспокоиться не о чем.

– Я признателен вам за этот разговор, – сказал я, – хотя нельзя сказать, чтобы я уж очень беспокоился… Боюсь, что у меня это зашло уже слишком далеко.

– Понимаю, – кивнул он. – Так же было со мной. К тому же у любого из нас сыщется в прошлом нечто не очень веселое и приятное. Что называется, «скелет в шкафу». Я уверен, что все будет отлично… Вы, как я слышал, работаете в министерстве иностранных дел?

– Да.

– Убежден, вас ждет блестящее будущее. Мне кажется, вы из удачливых. А материально вы обеспечены?

– В этом смысле мне тоже повезло. Похоже, я родился в сорочке.

– Что ж, тут нет большого вреда, главное – не дать себя испортить… Надеюсь, вы простите, что я говорю с вами, словно я отец Кэрол? У нее ведь нет никого, кто бы сделал это.

– Ничего не имею против.

– Я так рад, что у нее будет наконец опора в жизни. Она заслужила это. В последние месяцы ей было особенно тяжело, но, хотя мы предлагали ей помощь, она упрямо отказывалась принять сколько-нибудь значительную сумму… Ну вот, теперь, кажется, все. – У Артура был вид человека, который только что успешно справился с тяжелой работой. Мне импонировало, что он взял на себя эту миссию.

Глава 5

В тот вечер мы устроили себе настоящий праздник. С помощью своей молоденькой прислуги Фэй приготовила изумительно вкусный ужин, а Артур, который по неизвестной мне причине вернулся с прогулки явно помрачневшим, снова развеселился и достал из старых запасов бутылку отличного кларета. Сам он отпил из своей рюмки лишь символически, но ел, как и все остальные, с удовольствием. Его диабет никак не проявлял себя.

Когда мы закончили с едой, Артур сназал, что хотел бы сделать несколько снимков для семейного альбома Ренисонов, и отправился за камерой. Фотография была еще одним его увлечением. Используя вспышку, он снял сначала нас вдвоем с Кэрол, потом меня сидящим между близнецами, затем сам уселся со мной и Кэрол, а Фэй сделала снимок, обращаясь с фотоаппаратом с легкостью опытного фотографа. Артур показал нам несколько фотографий, которые сделал в заливе. Они были на удивление хороши, особенно снимки птиц на воде и в полете, сделанные длиннофокусным объективом.

– Тут неподалеку есть птичий базар, – пояснил он. – Это на острове Рэмз-Хед – чудесное место.

– Если завтра будет хорошая погода, давайте отправимся туда? – предложила Фэй.

День назавтра выдался великолепный, по-летнему жаркий, и, когда я проснулся, дом был уже наполнен жизнью. Из коридора до меня донеслась болтовня сестер. Артур – явный «жаворонок»– возился у берега залива, подготавливая ялик к плаванию.

За завтраком было решено, что, поскольку четверым вряд ли будет удобно в десятифутовом ялике, мы с Артуром пойдем на нем к Рэмз-Хеду, а девушки прогуляются туда вдоль дамбы.

Я помог Артуру дотащить до ялика наш скарб: подстилки, корзину с едой и напитками для пикника, его камеру и пару биноклей. «Ты не забыл свой инсулин, дорогой?»– крикнула нам вслед Фэй. Артур похлопал себя по боковому карману и кивнул ей в ответ. Девушки отправились в путь, выбрав тропинку вдоль берега. Артур спустил свое судно на воду. Начинался отлив, и это благоприятствовало нашим планам.

Лавируя, Артур направил ялик между стоящими на якоре яхтами, высматривая впереди мели, которые несомненно были ему известны наперечет. Он вел лодку с угрюмой сосредоточенностью, которая говорила, что он больше гордится своим навигаторским искусством, чем получает от него удовольствие. Я сидел и наблюдал за его уверенными движениями, слушая, как шумит за кормой вода. Кругом царило спокойствие.

– Здесь всегда так тихо? – спросил я, оглядываясь вокруг. Кроме двух фигур на террасе отеля, нигде не было видно ни души.

– Здесь вообще спокойно. Только летом по выходным наезжает много народу. Во время высокого прилива туристов на лодках возят на остров. Но как только сезон кончается – снова никого.

– А на машине до острова не доберешься?

– Слава богу, нет! Только это здешнюю природу и спасает. А то ведь люди, если их не заставить, лишнего шага не сделают. Большинство из тех, кто приезжает сюда, начинают жаловаться на усталость, еще не дойдя до нашего дома. А вообще-то «точка» у конца дамбы и остров – это одно из самых безлюдных мест во всей стране.

– Вы давно здесь живете, Артур?

– Чуть больше пяти лет… – Он замолчал, оглядывая парус, а потом продолжил: – Я ведь был фермером, но потом заболел этим – чертовым диабетом и решил, что лучше будет жить поспокойнее. Это место я знал еще с Кембриджа, со студенческих времен. Мне здесь всегда нравилось, и, когда я обнаружил, что дом продается, я тут же купил его. Странно лишь то, что с тех пор, как я перебрался сюда, у меня едва ли была минута свободного времени.

– Но ведь это добрый признак, не так ли?

– Возможно… Я тут даже занялся общественной деятельностью, борюсь за окружающую среду. А еще Общество орнитологов, аукционы, фотография – почти все я делаю вместе с Фэй. И потом, меня крайне интересует эта моя болезнь…

– Что ж, это можно понять…

– Да нет, я не имею в виду, что стал ипохондриком и занудой. Состояние драгоценного здоровья не так уж волнует меня. Что мне интересно, так это сама болезнь и ее лечение. Знаете, я по-настоящему увлекся изучением этого. Я, можно сказать, глава Норфолкского общества диабетиков. Время от времени я даже пишу статьи и делаю пожертвования исследовательским учреждениям. В этой области еще столько предстоит сделать.

– И что, вы знаете, откуда у вас эта болезнь?

– До конца это не выяснено. Ее происхождение все еще окутано тайной. Некоторые специалисты считают, что она связана с нервной системой, но эта точка зрения пока не доказана. Тучность считается фактором, располагающим к заболеванию, недаром диабет называют болезнью ленивых богачей. Я ведь тоже одно время чрезмерно располнел, еще когда фермерствовал. Но ведь сейчас по мне никак не скажешь…

В нем действительно не было ни унции лишнего веса.

– И что же теперь – вам приходится все время вводить себе инсулин?

– Да, большими дозами утром и вечером. Уколы делаю себе сам. Это просто, когда набьешь руку. Для меня это – что зубы почистить.

– Я слышал, как Фэй спрашивала, взяли ли вы лекарство с собой.

– Она всегда проверяет это, когда я выхожу из дома. Вы же понимаете, я целиком завишу от инсулина. Стоит пропустить инъекцию, и, наверное, через десять-двенадцать часов я впаду в кому. Однажды я чуть не попался – машина сломалась в нескольких милях отсюда, а инсулина нет! С тех пор всегда и повсюду таскаю его с собой, просто на веяний пожарный…

– Но если вы регулярно колетесь, то чувствуете себя вполне нормально?

– Абсолютно! Я могу вести жизнь полноценного, энергичного человека и почти ни в чем себя не ограничивать. Поразительно, не правда ли, если учесть, что всего тридцать лет назад от диабета неизбежно погибали.

– Да, действительно… А на диете вам сидеть не приходится?

– Приходится, но непосвященный, наблюдая за мной, даже не заметит, что я на диете. Штука в том, чтобы поддерживать искусственный баланс между рационом и потребляемым инсулином. Поначалу мне приходилось взвешивать и отмерять свою пищу, но сейчас мне достаточно бросить взгляд на еду, чтобы определить, сколько инсулина мне понадобится для равновесия.

– То есть Фэй об этом беспокоиться не нужно?

– Едва ли. Когда мы с ней встретились, я уже был в этом деле искушен, знал о диабете все. Проблема лишь в том, что по натуре я эпикуреец, и ей частенько случается ломать себе голову, как приготовить что-то новое и вкусное. И это ей удается. В общем, моя болезнь нисколько нам не мешает.

– Мне кажется, вы оба очень мужественные люди, – сказал я.

Его лицо приобрело несколько торжественное выражение.

– Но ведь жизнь – борьба, не так ли? Стоит один раз поддаться, и все кончено… – Он повернул ялик носом к берегу. – Так, здесь мы сойдем на берег.

Мы убрали парус и втащили ялик на песок. Девушки еще были в некотором отдалении от нас, и Артур предложил пока взобраться на вершину песчаного холма, чтобы я мог получить представление, где нахожусь. С трудом отталкиваясь ногами от осыпающегося песка, мы взобрались наверх. По другую сторону холма лежало открытое море – спокойное и голубое. Слева пролегал глубокий пролив ярдов пятьдесят в ширину, соединявший залив с морем. На его противоположном берегу простирались дюны.

– Это остров Рэмз-Хед, – пояснил Артур. – Очень красивое место. Очертания песчаных холмов самые причудливые. В хорошую погоду мы с Фэй часто бываем там.

– Я смотрю, в проливе сильное течение, – заметил я, глядя вниз на стремительную воду.

– Да, хотя Фэй ничего не стоит переплыть его. Мне же приходится добираться туда на веслах.

Пройдя несколько метров в сторону, мы наткнулись на стенд с предупреждением: «Оставаться на Дальних песках после начала прилива опасно».

– Поэтично звучит, – сказал я. – Что такое Дальние пески?

Артур указал вправо, в противоположном от острова направлении. Я увидел, что в том месте берег изгибался, образуя залив в форме полукруга, а еще дальше, примерно милях в двух, был виден небольшой городишко.

– Когда вода уходит, – объяснил Артур, – весь этот залив становится похожим на дельту реки – песок и сложная система проток. В отлив туда многие ходят собирать морские раковины, моллюсков или просто побродить. Но если не следить за временем и пропустить начало прилива, можно оказаться отрезанным от земли. Таких предупреждений вдоль берега несколько… А это, между прочим, ближайший к нам город – Фэйрхавен…

В этот момент Кэрол и Фэй добрались наконец до места и потребовали, чтобы мы немедленно спускались. Мы поспешно присоединились к ним и перетащили наши вещи из ялика в укромный, залитый солнцем уголок в дюнах. Здесь было уже по-настоящему жарко, и Фэй предложила искупаться немедленно. Мы переоделись и спустились к воде, которая была тан холодна, что перехватывало дух. Впрочем, в этих краях она такая даже в разгар лета. Оказалось, что Артур почти не умеет плавать. Он держался у берега, вздымая тучи брызг.

– Мне это никогда не давалось, – сказал он мне с застенчивой улыбкой, – а теперь я уже стар, чтобы учиться.

Для нас же троих купание было приятно-освежающим, тем более что на солнце мы быстро обсохли и нам снова стало тепло и уютно. Артур, сделав несколько снимков, уселся в сторонке, положив рядом очки и глядя перед собой с озабоченностью старика. Он действительно был со странностями. Впрочем, когда мы уселись за еду, он к нам присоединился. Потом Кэрол сказала:

– Пойдем пройдемся, Джеймс. Я хочу увидеть настоящее море.

И мы пошли к Дальним пескам, за которыми виднелась полоска синевы.

Я был страшно рад снова остаться с ней наедине. Поначалу мы даже ни о чем не говорили, просто шли рядом, обнявшись. Немного погодя Кэрол спросила:

– Ну, что ты думаешь о Фэй?

– Что бы я тебе ни сказал, – ответил я, – тебе все покажется грубой лестью.

Она рассмеялась:

– Хорошо, а об Артуре?

На этот раз я ответил не сразу:

– Что ж, он человек интересный, мне он понравился, но…

– Но – что?

– Ты бы влюбилась в него, если бы тебе довелось встретиться с ним первой?

– Милый мой, ну откуда же мне знать… Я теперь даже вообразить себе этого не могу.

– Мне кажется, он пробудил в Фэй материнский инстинкт, – сказал я. – Встретила она его в больнице, он оказался диабетиком, первая женитьба кончилась трагически и так далее…

Кэрол согласилась со мной:

– Вполне вероятно, что ты прав. Он вообще немного жалкий, ты не находишь?

– Он еще более угрюм, чем можно было судить по твоим рассказам.

– Да, я тоже заметила, – сказала Кэрол. – Он таким раньше не был. Пока мы с Фэй шли сюда, она говорила об этом. Она слегка встревожена его состоянием.

– Ничего удивительного. Она хотя бы догадывается, в чем дело?

– Не имеет ни малейшего представления. Артур клянется, что все в порядке, но его явно что-то тяготит.

– Он с такой охотой рассуждает о своем диабете, что причина вряд ли в болезни… От Фэй же он просто в восторге…

– Верно, бросается в глаза, как они привязаны друг к другу.

Наш разговор на этом оборвался. Нас целиком поглотило окружающее. К этому времени мы уже более чем на милю удалились от морского берега и дошли до места, какого я прежде никогда не видел. Мы то и дело пересекали протоки, в которых сейчас не было воды. Они были глубоко врезаны в песок мощными отливными потоками. По сторонам от проток песок был вздыблен причудливыми навалами, где попадались скрытые пустоты, и мы несколько раз по колено проваливались в них. То было действительно буйство природы, и передвижение отнимало столько сил, что мы скоро оставили идею добраться до моря. Вместо этого мы вернулись обратно кружным путем, продвигаясь некоторое время вдоль большой, наполненной водой протоки, отмеченной с противоположного берега небольшими черными буями. Я сообразил, что это, должно быть, пролив, ведущий к гавани Фэйрхавена. Мы оба страшно обрадовались, снова ступив на ровную и твердую землю. Если это Дальние пески, подумал я, то пусть они будут как можно дальше!

Когда мы снова оказались среди дюн, Кэрол внезапно вернулась к прежней теме:

– Я так надеюсь, что у Фэй и Артура все будет хорошо!

– Я уверен, что так и будет, – сказал я, чувствуя, что должен что-то сказать.

– Как можно быть уверенным? Брак – это лотерея. Это заявление меня немного насторожило.

– Ты и к нашему будущему браку относишься так же? Она улыбнулась и покачала головой:

– Нет, милый, если бы могла, я бы вышла за тебя прямо сейчас.