Текст книги "Homeland. Родина Кэрри"

Глава 6
Форт-Мид, штат Мэриленд

Следуя вверх по шоссе I-295 в Мэриленд, Кэрри подумала, не свернуть ли на 495-ю трассу, вместо того чтобы пилить дальше на юг? Можно будет остановиться в Кенсингтоне, где Кэрри росла после того, как они всей семьей покинули Мичиган и отец получил работу в Бетесде.

Средняя школа Святой Троицы, католическая школа для девочек. Монахини, хоккей на траве, короткие плиссированные юбочки. «Вселенский центр мастурбации» – так звала это место Мэгги. Еще до того, как у Кэрри на втором курсе случился первый приступ биполярного расстройства, она достигла всех мыслимых и немыслимых успехов: президент класса, второе место на соревнованиях штата в забеге на 1500 метров, речь на выпускном и прямая дорога в Лигу плюща, Принстон, стипендия… И мать, что увядала не по дням, а по часам.

– Соревнования штата, мам. Приходи!

– Попроси отца, Кэрри. Он точно пойдет.

– Сама знаешь, что нельзя. Там будут скауты из колледжа, отец все испортит. Он всегда все портит.

– Иди, Кэрри, все будет хорошо.

– Да что такое, мам? Боишься, что я приду первой?

– С чего ты взяла? Я хочу, чтобы ты победила. Не в этом дело…

– А в чем? Что я сама чего-то достигну? Ты этого боишься? Боишься, что кто-то из нас – но не ты – сбежит из этого дурдома?

– Какая же ты глупая, Кэрри. В этой игре нет победителей.

Эх, мама, мама… Просто чудо, что Кэрри не сошла с ума окончательно.

Она свернула с шоссе и остановилась у шлагбаума, за которым виднелось крупное здание из черного стекла – штаб АНБ, или попросту Черный дом.

Полчаса у нее проверяли удостоверение, затем выдали гостевой пропуск и проводили в переговорную с длинным столом красного дерева. Спустя какое-то время в комнату вошел мужчина в рубашке с короткими рукавами и галстуке-бабочке. Будто из пятидесятых сбежал.

– Джерри Бишоп, – представился он, садясь напротив Кэрри. – Вот это событие! Обычно к нам по двести девяносто пятому из Маклина не приезжают.

В чем дело? Эпизод в Аббассии?

– Ну, если есть что-нибудь интересное на этот счет или насчет операций «Аль-Каиды», вы меня осчастливите. Честно. – Кэрри улыбнулась, мысленно посылая Бишопу чуточку флюидов соблазна.

– Особенно террористы не оживлялись. Мы засекли обычный треп по сети джихадистов: отравить систему водоснабжения в Нью-Йорке, атаковать нефтеперерабатывающие заводы или химическое производство и – наше любимое – сесть в нагруженный взрывчаткой личный самолет и влететь на нем в Капитолий. Я, правда, не понимаю, что сделается Америке, если она потеряет нескольких конгрессменов. – Джерри ухмыльнулся. – Кроме этого, слегка участились переговоры по сотовым с какими-то племенами салафитского толка в Эль-Арише, что в Северном Синае. Это, наверное, будет интересно израильтянам. – Он пожал плечами. – В общем-то, все.

– На юге Синая расположены туристические курорты, и отдыхают там все подряд: израильтяне, американцы, европейцы. Эти места привлекают ныряльщиков. К тому же правительство Египта не имеет там особого влияния, так что информация любопытная.

– Может, и так. Передам ее вам. – Джерри кивнул. – Только вы ведь не за ней приехали?

Кэрри достала из сумки для ноутбука и выложила на стол фотографии Тахи ад-Доуни – Соловья, Ахмеда Хайдара, Димы и Дэвиса Филдинга. Указав на них, она назвала каждого по имени.

– Эти трое из Бейрута, – сказала она, показывая на Соловья, Диму и Дэвиса Филдинга. Постучав пальцем по фото Хайдара, добавила: – На этого типа нам указали ваши люди, снимок – с израильского спутника.

– Чего вы хотите?

– Все, что у вас есть, на этих четверых: телефонные переговоры, е-мейлы, посты в «Твиттере», результаты слежки, открытки от бабушек… все.

Джерри хихикнул.

– Вы же понимаете, что мы работаем на количество, не на качество. Собираем все: публичное, частное, разговоры по сотовым, эсэмэски от Абу аль-Хрен-с-Горы маме… Потом все это расшифровываем, переводим и просеиваем, пытаясь выделить наиболее очевидный мусор. Отсылаем записи к вам, в ЦРУ, и заодно в Разведуправление Минобороны, Совет нацбезопасности, ФБР – короче, всем, кто пишет свое название с большой буквы. Так-то. А уж частички головоломки складывать вам.

– Хотите конкретики? Сосредоточьтесь вот на этих четверых, на всем, что связано с ними, кроме ад-Доуни и Хайдара, в Бейруте.

Джерри задумчиво посмотрел на нее.

– Вы ведь на Эстеса работаете?

– Отчитываюсь непосредственно перед ним. Не знаю, важно ли это, но Саул Беренсон, шеф Отдела разведки по Ближнему Востоку из Национальной секретной службы, знает, что я здесь.

Джерри взял со стола фотографию Филдинга и посмотрел прямо на Кэрри.

– Мы обычно не расшифровываем материалы, связанные с шефами зарубежных отделений. Случилось что-то серьезное?

– Не могу сказать.

– Но что-то в Бейруте неладно, я прав?

– Этого я тоже сказать не могу, однако прикиньте сами: обратилась бы я к вам с подобной просьбой, если бы у нас все было замечательно?

– Мне держать рот на замке?

– Именно. Иначе наши действия окажутся под угрозой.

– Минутку, – тяжело вздохнул Джерри. – По-вашему, в Бейруте у вас завелся «крот»?

– Ничего такого я не говорила, – отрезала Кэрри. – Не придумывайте. Просто сохраните мой запрос в тайне. В конце концов, тайны – наша работа, Джерри. Вот и все.

– Как вам передать информацию? По электронке через ОГСРК? – спросил Джерри, имея в виду Объединенную глобальную сеть разведывательных коммуникаций, компьютерную сеть, разработанную для обмена особо секретными зашифрованными сообщениями на самом высоком, правительственном уровне.

– Нет. Вот на этом, – сказала Кэрри и положила рядом с фотографиями внешний жесткий диск.

– Господи Иисусе, дело и впрямь тайное. Идемте, – позвал Джерри и вывел Кэрри в коридор.

На лифте они спустились под землю и прошли по коридору без окон, через несколько закрытых кабинетов, где повсюду висели камеры наблюдения. Двери открывались либо по пропуску, либо по пропуску и паролю. Замок на последней требовал пропуска, пароля и отпечатка пальца.

Бишоп завел Кэрри в комнату со стеной мониторов, на которые передавалось изображение со спутников по всему миру. Среди экранов выделялась отдельная группа – на них в режиме реального времени отображались ключевые для разведки объекты в Ираке.

В кубариках работали за компьютерами аналитики. Бишоп отвел Кэрри к одной из секций, у стены.

– Вот эти ребята ведут Ближний Восток, – сказал он. – Вы их, может, и не видели ни разу, но знакомы с их работой.

– Привет, – поздоровалась Кэрри.

Один из аналитиков – рыжий, веснушчатый и взъерошенный, с ухоженной бородкой – мельком глянул на нее и снова уткнулся в монитор. Сидел он в кресле-каталке. Бишоп объяснил своим людям, что нужно Кэрри, раздал фотографии и проинструктировал всех.

– Не хотите посидеть рядом со мной, пока я работаю? – спросил рыжий в инвалидном кресле. Ему досталась фотография Филдинга.

– Если в итоге я получу желаемое – то да, конечно.

– Не вы одна получите, – ухмыльнулся рыжий. Он был по-своему привлекателен, напоминая выпускника привилегированной школы.

– Если не возражаете, хотелось бы понаблюдать за работой, – обратилась Кэрри к Бишопу и присела рядом с рыжим. Под штанинами джинсов у того угадывались очертания тонких, как карандашики, ног.

– Я Джеймс, – представился рыжий. – Джеймс Абдель-Шауафи.

– Вы не похожи на араба, – заметила Кэрри.

– Мой отец – египтянин, мать – американка с ирландскими корнями.

Джеймс широко улыбнулся.

– Hal tatakalam Arabiya?[9]9
  Вы разговариваете по-арабски? (араб.)


[Закрыть] – спросила Кэрри.

– Aiwa, dekubah, – ответил рыжий, мол, да, конечно. – С чего начнем? С телефонных сообщений?

С е-мейлов?

– Вы прямо мысли читаете. С телефонов. – Кэрри показала ему список номеров Филдинга в посольстве: зашифрованный номер со скремблером, сотовый номер и прочая, прочая. Всего пять пунктов.

– И без этого обойдусь. Смотрите, – сказал Джимбо, забивая имя Филдинга в поиск по базе данных. В итоге он получил одиннадцать номеров. Кэрри от неожиданности выпрямилась. Ничего себе! У большинства агентов ЦРУ по одному или два телефонных номера, но у Филдинга…

– До какой даты ищем? – спросил аналитик.

– Охватим несколько лет и начнем с последних трех месяцев.

– Нет проблем, но инфы будет куча, – предупредил рыжий, набирая на клавиатуре команду и нажимая «ввод».

Они подождали немного, и по экрану поползли строчки с номерами, датами и количеством сделанных звонков. Джимбо уставился в монитор.

– Боже, – протянул он, качая головой. – Не думал…

– В чем дело?

– Смотрите, – сказал он, указывая на монитор. – Видите пробел?

– Где именно?

Аналитик курсором выделил участок в массиве данных.

– Если верить этой информации, то мистер Филдинг за последние месяцев пять не звонил вот с этих трех номеров.

– Может, они ему не нужны? У него еще восемь.

– Нет, он довольно активно пользовался ими до прошлого октября. Видите? Что-то не сходится, – пробормотал он. – Минутку. – Он глянул на Кэрри. – У меня есть админские права для работы в базе.

Рыжий открыл параллельное окно и вбил в командную строку: «DBA_SOURCE».

– Есть доступ ко всей базе, ко всем данным, а это целый мир.

Через некоторое время на экран выползли те же данные, что и в первый раз.

– Невозможно, – пробормотал Джимбо. Он набил несколько фиктивных команд. – Вот сукин сын, – выдохнул он.

– Что такое?

– Записи о звонках удалены. Видите? – Рыжий указал на цепочку символов.

– А такое возможно? – спросила Кэрри. – Удалить записи из вашей базы?

– Я такого прежде не видел, – признался Джимбо. – Ни разу.

– Когда их стерли?

Аналитик присмотрелся к результатам поиска.

– Две недели назад, что тоже странно.

Кэрри задумалась на секунду, и в голове у нее щелкнуло: вот оно! Две недели назад она покинула Бейрут. «Правило номер два», вспомнила Кэрри наставления Саула. Еще тогда, на Ферме, он поучал молодых агентов: «Правил всего два. Первое: мы рискуем жизнями, так что не доверяйте источнику, да и вообще никому. И второе правило: совпадений не бывает. Не бывает, запомните это!»

Кэрри посмотрела на Джимбо.

– У кого есть право на удаление данных?

– Не знаю. – Он подался к ней и шепнул: – Наверное, у кого-то на самом верху.

Глава 7
Разведывательный центр имени Джорджа Буша, Лэнгли, штат Виргиния

Из материалов на Диму Кэрри узнала, что та последний раз звонила по сотовому в парикмахерскую, в 15:47, в день своего исчезновения. Потом – тишина. Кэрри принялась в обратном порядке идентифицировать номера, по которым звонила Дима. Правда ли она хотела прихорошиться, или парикмахерская – это прикрытие?

Пришлось прерваться, когда позвонил Эстес.

– Поднимись ко мне, живо, – велел он и повесил трубку.

Вот и хорошо, наконец-то.

Кэрри гадала, по какому поводу ее вызвали. Она отправила Эстесу электронное письмо с сообщением о сауарка (бедуинском племени салафитского толка, обитающем в Северном Синае) и о возможности террористической атаки на туристов в Шарм-эш-Шейхе и Дахабе. О том, что она вызнала в Черном доме.

По пути в кабинет Эстеса Кэрри думала: почему Дима так и не объявилась? Почему нет новостей? Если бы нашли труп, Верджил уж точно сообщил бы.

Застав у Эстеса встревоженного Саула, Кэрри поняла: речь пойдет вовсе не о готовящемся теракте.

Хмурый Эстес жестом велел ей садиться в кресло. Саул даже не взглянул на Кэрри. Вот черт…

Полуденное солнце ярко светило в окно позади Саула, и его отражение смазывало вид: внутренний двор между Центром имени Джорджа Буша и старым зданием штаба; на лавке сидели штатные сотрудники в рубашках, без пиджаков. Странная погода установилась… Кэрри вдруг поняла, что подмечает все, даже малейшие детали. Не к добру это. Нейронные цепи и схемы у нее в мозгу буквально гудели, чуть не плюясь искрами.

– О чем ты только думала? – зло произнес Эстес. – Совсем из ума выжила?

– Вы о чем? В чем дело вообще? – невинным тоном поинтересовалась Кэрри.

– Хватит притворяться! Ты ездила в АНБ, по собственной инициативе. Без отмашки сверху. Ты хоть понимаешь, сколько протоколов нарушила?!

– Я ведь просил тебя, Кэрри, – тихо напомнил Саул.

– Как вы узнали? – спросила Кэрри у Эстеса.

– Представь, мне написали из АНБ. Начальник среднего звена, по имени Джерри Бишоп. Занятное такое письмецо: тебя похвалили за визит, мол, ты наладила мосты между нашими агентствами, несмотря на жесткое соперничество. Джерри Бишоп написал так, для проформы, известил меня – за что ему спасибо, – дескать, неплохо бы иногда нарушать правила, если это во благо. Ему такой подход нравится. Не хватало только постскриптума с приглашением на совместный пикничок, зефир пожарить. Зато мне это не нравится, Кэрри. Мы их клиенты, не более.

У нас нет ни времени, ни ресурсов разбираться в дерьме, которое они добывают. Так не пойдет. Что еще важнее, – он неопределенно махнул рукой в сторону потолка, – точно так считают наши хозяева наверху.

– Я же для дела старалась! – возразила Кэрри, боясь даже мельком взглянуть на Саула. – И кое-что нарыла: про племена на Синайском полуострове. Вы сами говорили: любая информация важна, и я отправила вам письмо.

– Потрясающе! Бедуинское племя! Надо Лоренса Аравийского предупредить. Каким местом ты думала, Кэрри? Ты хоть представляешь, что у нас с бюджетом творится? Сенат только и ждет повода урезать нам штат и ресурсы. А тут ты поперлась в Форт-Мид, нарушила все протоколы сотрудничества с АНБ, которые мы столько лет устанавливали. – Эстес покачал головой. – Из Бейрута уже сообщили, что ты не владеешь собой, но Саул убедил меня в обратном. Больше я тебе не верю.

– Так что там с сауарка? – напомнила Кэрри. Она уже хотела упомянуть о подчищенной базе данных АНБ и отредактированных архивах ЦРУ, но что-то подсказало ей молчать, гнуть дальше линию про джихадистов.

– Саул предупредил египетскую разведку. Они обещали проверить сведения. То же – с израильтянами. Но разговор сейчас о другом.

– О чем же, Дэвид? – Кэрри встала. – Меня выпихнули из Бейрута посреди операции, в ходе которой пропал наш информатор, а «Хезболла» и сирийцы напали на меня, оперативника ЦРУ. – Кэрри постучала себя пальцем в грудь. – Мало того, что никого и ничего не проверили, так никто еще и не задался вопросом: «Почему?» К тому же есть информация от надежного источника: на территории США готовится теракт, только всем на это начхать. Объясните, в чем дело?!

Саул аж позеленел.

– Сядь, быстро, – отрывисто произнес Эстес.

Кэрри вернулась на место.

– Послушай, Кэрри, – отдышавшись, произнес Эстес. – Мы не военные, наши люди – не солдаты, которые слепо исполняют приказы. Они действуют автономно, думают за себя. Управлять ими – это как дрессировать кошек, но что поделаешь? Такова цена за спасение нации: особые люди вынуждены добывать информацию в самых неожиданных местах. Мы дали тебе свободу действий, однако на сей раз ты перешла все границы. Ты, ни с кем не советуясь, без команды сверху вышла за пределы Управления. Мы разрешаем контакты между агентствами: по авторизованным каналам, если действительно надо «что-то узнать», но ты и в эти рамки не уложилась. Работа АНБ – снабжать нас информацией как таковой. У них нет специалистов по анализу, которые могут выделить из кучи мусора полезную инфу. Зато они есть у нас. Бульшая часть наших сотрудников только тем и занимается, что анализирует данные. Если АНБ начнет делать за нас нашу работу, у Конгресса появится законный повод спросить: какого хрена вообще содержать ЦРУ? И если ты правда хочешь, чтобы я пустил в работу эту твою надежную версию о теракте, то обеспечь меня проверенными сведениями. Более того, играя у себя в песочнице с Синайским полуостровом и Бейрутом, ты совершенно забыла об «Аль-Каиде» в Ираке, а ведь именно за ней я поручил тебе следить. Только поэтому ты еще здесь.

– Я и за Ираком слежу. Мне…

– Хватит врать, Кэрри, на это нет времени. Инцидент в Аббассии – просто подарок для нашего врага, не время тебе заниматься самодеятельностью. Мы так не работаем. – Эстес покачал головой. – Короче, я уведомил отдел кадров: тебя переводят из Контртеррористического центра.

И не только из него, а из Национальной секретной службы вообще. Больше тебе здесь делать нечего. Саул?

Кэрри будто ударили под дых, и ее чуть не вырвало. Невозможно! Так нельзя! Они что, ослепли? Не видят, что происходит? Из базы стирают записи, есть информация о теракте, а ее – единственного агента, который просек связь между фактами, – хотят отстранить от работы!

– Кэрри, у тебя большой талант: знание языка, чутье… – начал Саул, подаваясь вперед и сцепив руки в молитвенном жесте. – Но ты не оставляешь нам выбора. Тебя ждет другое назначение.

Слава богу! Ее не увольняют, хоть и работать не дадут.

– Я уж подумала, что вы меня вытурите…

– Вытурим, – сказал Саул, глянув на Эстеса. – В Разведывательный директорат: Кабинет стратегий сбора и анализа разведывательной информации.

– Незамедлительно, – закончил Эстес. – Больше никакой тебе оперативной работы. Хватит.

* * *

– Кому насолила? – поинтересовалась Джоанн Дейтон из соседнего кубарика. Голубоглазая блондинка, пухлощекая и симпатичная, она вполне могла быть чирлидиршей в школе… если бы (как она призналась) не загулы и наркота. – Меня вот сюда в наказание сослали, – закатив глаза, прошептала Джоанн.

– Дэвиду Эстесу, – призналась Кэрри.

– Серьезно? – уважительно произнесла соседка. – Как тебя вообще не выгнали? – Она придвинулась ближе и заговорщицки поинтересовалась: – Что натворила?

Что, что… Не дала себя убить. Кэрри как побежала, спасаясь, на проспекте Мишеля Бустроса, так, казалось, и не могла остановиться.

– Как ни странно, я делала свою работу.

Новым начальником Кэрри стал необычный мужчина русского происхождения: длинные волосы, руки и ноги непропорционально большие, словно его собрали из останков других людей, как какую-нибудь Башню Уоттс[10]10
  Гигантские (до 30 метров в высоту) сооружения из мусора, находятся в одноименном районе Лос-Анджелеса; автор – Саймон Родиа.


[Закрыть]. Поговаривали, будто его ранили в Боснии, но открыто об этом судачить никто не решался. А звали его Ерушенко. Алан Ерушенко.

– Мне, в принципе, плевать, почему тебя перевели сюда из НСС, – сказал Ерушенко, глядя на Кэрри сквозь дымчатые стекла очков. – Может, здесь и не малина, как в другом корпусе, но дело делаем важное. Жду от тебя ежедневных отчетов о проделанной работе.

Ну и хрен с тобой, подумала Кэрри.

– Что это с Ерушенко? – спросила она у Джоанн.

– Он перфекционист, но могло быть и хуже. – Соседка улыбнулась. – Ерушенко – идиот, правда, не безнадежный.

Шеф посадил Кэрри обрабатывать данные по Ираку от основных сборщиков из НСС (офицеров ЦРУ, которые присылают на анализ и оценку добытые оперативниками сведения).

– Будешь определять степень надежности и точности инфы, – сказал Ерушенко. – Есть золотое правило: редкая инфа надежна, почти все данные – мусор.

Кэрри принялась обрабатывать отчеты по деятельности «Аль-Каиды» в Ираке. Их лидером считался загадочный человек под псевдонимом Абу Назир. Первый раз Кэрри услышала о нем год назад, когда шла по одному следу в Багдаде, но Абу Назир был как призрак, на него почти не имелось данных. Никаких сведений о нем лично, хоть и подозревалось, будто он где-то в провинции Анбар запугивает вождей местных племен: отрезает головы всем, кто перейдет ему дорогу, и порой насаживает их на колья вдоль дороги, как этакие кровавые указательные столбы. Упоминался и его ближайший помощник под псевдонимом Абу Убайда, такой же мясник. О нем знали еще меньше.

Кэрри не могла сосредоточиться. Ее тошнило от унижения. За что с ней так? Почему Саул ее предал? Почему они с Эстесом ее не послушали? Похоже, всем плевать, что в ближайшие несколько дней или недель в Америке случится теракт.

Кэрри заперлась в кабинке туалета и, сев на опущенную крышку унитаза, спрятала лицо в ладони. Хотелось кричать во весь голос.

Какого дьявола? Кожу покалывало, как покалывает ногу, когда ее отсидишь. Все из-за стресса: гормоны бушуют, и лекарство не действует; пробки в нейронной сети вышибает.

Кэрри ладонями растерла кожу на руках – не помогло, покалывание не прекратилось. Понятно. Клозапина почти не осталось, и Кэрри начала принимать его через день. Болезнь обострилась, на подходе был депрессивный период.

Кэрри огляделась как затравленный зверь. Надо было срочно ехать домой.

Глава 8
Рестон, штат Виргиния

Недели полторы Кэрри еще притворялась, будто работает: по утрам вставала, одевалась, красилась и заставляла себя тащиться в Управление. Лекарства принимать и вовсе забросила, таблеток оставалось чуть-чуть. Ощущение было такое, что она падает в черную дыру – забытая всеми и сосланная в никуда. Кэрри читала отчеты по деятельности «Аль-Каиды» в Ираке, но понять ничего не могла. Приходилось перечитывать документы по нескольку раз.

При этом Кэрри мысленно костерила Саула и Эстеса. Первого – за то, что всегда считала его отцом, заменой родному. Или добрым еврейским дядюшкой, желанным для любого ребенка. А Эстеса… Кэрри-то думала, что он ценит ее работу, самоотдачу и профессионализм.

И вот, когда она на блюдечке преподнесла рабочую информацию, ее наказали. Разрушили ей карьеру. Все было кончено. Кэрри на работе все дольше и дольше засиживалась в туалете. У нее ничего не осталось. От нее самой не осталось ничего.

В конце концов она перестала ходить на работу. Да, нужно было отыскать хоть что-то по теракту, о котором предупредила Джулия, но Кэрри не могла заставить себя включить мозг и работать.

Она сидела в темноте, забившись в угол спальни. Она не ела… сколько?.. дня два? три? Какая-то часть ее сознания твердила: мол, это не ты, это все болезнь, но Кэрри стало на все наплевать. До нее никому не было дела.

Даже в туалет пойти она не могла, не хотелось вставать. Когда последний раз она справляла нужду по-человечески? Плевать… Она сидела одна в темноте, забытая и раздавленная. Как отец.

Как отец.

День благодарения. Кэрри – на первом курсе, ее сестра Мэгги – на последнем, в Нью-Йоркском университете. Она позвонила и похвасталась, что праздник встретит с семьей своего дружка Тодда.

– Папа один, поезжай к нему, Кэрри.

– Почему я? Давай ты тоже приедешь. Мы обе нужны ему.

День благодарения, это же семейный праздник – вдруг мама наконец позвонит? Они ведь столько лет прожили с отцом в браке, разве это ничего не значит? А Кэрри и Мэгги? В чем они виноваты? Если мать не хочет звонить Фрэнку, то могла бы дочерям позвонить. Тем более номер Мэгги в Морнингсайд-Хейтс она знает. И она точно знает, что Кэрри – в Принстоне, в Батлер-Колледже. Захотела бы, связалась бы со своими девочками, отец и не догадался бы. Господи, неужто вся семья Кэрри – психи?

Отец позвонил за два дня до праздника.

– Твоя сестра не приедет, – сказал он.

– Знаю, пап, она с парнем. Похоже, у них с Тоддом все серьезно. Зато я приеду, в среду жди. Соскучилась по тебе, – соврала Кэрри. Вдвоем с отцом в его доме… тоска смертная.

– Не хочешь – не приезжай, Кэролайн. У тебя, наверное, свои дела… – отец не договорил.

– Пап, не говори ерунды. День благодарения как-никак. С тебя индейка. В среду приеду и приготовлю. Дождись, я сама все сделаю.

– Не надо, Кэрри. Не приедешь – так даже лучше.

– Ну хватит, пап! Не болтай. Сказала, буду – значит, буду. Хочу домой.

– Ты моя умница, Кэрри. Сестра твоя – тоже. Не так резво соображает и не такая красивая, но все равно умница. Извини, надо было лучше с тобой обращаться.

– Пап! Ну хватит уже. Жди меня в среду.

– Понял, понял. Пока, Кэрри, – сказал отец и повесил трубку.

Кэрри потом еще долго стояла с телефоном в руке.

Она думала позвонить сестре, уговорить ее, но передумала. Мэгги – с Тоддом, ну и пусть. Зато у отца голос был совсем невеселый. Кэрри прикинула в уме: если во вторник экзамен, то после – ничего, на время праздника сессия приостановится. Можно удивить отца. Во вторник, после экзамена, сесть на автобус, и к вечеру она будет дома.

Как и задумала, Кэрри во вторник села на экспресс «Грейхаунд», из Монреаля до Силвер-Спринг, и после обеда уже была в Кингстоне. Стоял солнечный холодный день, листья на деревьях побурели и пожелтели. Кэрри села на местный автобус, и водитель подбросил ее до небольшого каркасного дома, в котором она выросла. Дом заметно постарел – видно, отец не следил за ним. Кэрри открыла дверь…

А через минуту она уже звонила в службу спасения.

Вот тебе и День благодарения, думала Кэрри в карете «скорой». С праздником, папочка.

…Мэгги забрала папу к себе в дом, где жила с милым, образцово-американским мужем и растила двух милых, образцово-американских дочек. Теперь Кэрри стала сбрендившей отщепенкой. И, как у отца в свое время, у нее ничего не осталось.

Ни мужика, ни детей, ни работы. Кэрри осталась совершенно одна. Даже Саул и тот ее предал. Чувство было, что Кэрри на темной стороне Луны, так ей сделалось одиноко. Совсем не то что Дима – заядлая тусовщица, которая не переносила одиночества: всегда на людях, всегда с партнером. А партнеров она – как и всякая незамужняя женщина в Бейруте – меняла словно перчатки.

Дима никогда не оставалась одна. Это ключ… но к чему? Дима пропала с лица земли.

– Может, – вслух проговорила Кэрри, вдруг осознав, что у нее впервые за несколько дней прояснилось в голове, – эта сучка зависает с моей мамой?