Текст книги "Когорта Проклятых"

– Уже во второй раз Пятый Иностранный Легион призывается для вмешательства в дела Лаут Безара. Первый случай произошёл шестьдесят два года назад, когда безарианская аристократия обратилась к Содружеству с просьбой помочь положить конец массовому неповиновению низших классов, угрожавших свергнуть законное правительство в пользу популярного в их кругах демократического движения. Многие тогда как, впрочем, и сейчас, – критиковали правящие круги планеты, выражавшие лишь интересы господствующего класса, который характеризовался как алчный, служащий только самому себе и репрессивный.

Однако коммерческие круги Содружества, заинтересованные в добыче оннезиума на Лаут Безаре, перевесили как антиаристократические, так и продемократические настроения.

– Отключись, – фыркнув, проговорил Хаузер.

Трехмерный образ журналистки исчез. Хаузер стоял, с отвращением уставившись в пустой экран.

Бесспорно, средства массовой информации ничего толком не знали о Лаут Безаре, хотя сейчас, когда межзвёздные перелёты получили такое развитие, планеты стали фактически ближайшими соседями. Искажённое понятие об обществе и культуре Лаут Безара, распространённое среди людей, даже оправдывало в глазах некоторых агрессию убренфаров, вторгшихся на родину Вольфганга Хаузера.

Хотя в определённой степени, должен был согласиться он, такое отношение неизбежно, каким бы искажённым оно ни было. Лаут Безар образовался в результате того, что когда-то, согласно пресловутому Эдикту о Чистке, принятому во Французской Империи, неугодных правительству людей насильно выселяли из регионов Юго-Восточной Азии и вывозили в отдалённый мир, обеспечивая лишь минимальной поддержкой, фактически бросая на произвол судьбы. Именно Эдикт о Чистке привёл к кризису, а в дальнейшем – к расколу Империи, к нарастанию недовольства и сопротивления действиям Парижа. Убрать недовольных подальше без шума, как рассчитывало Имперское правительство, не удалось.

Не прошло и пятидесяти лет после появления первых поселений на Лаут Безаре, как этот мир забыли. Война, положившая конец Французской Империи, ознаменовала собой начало новой эпохи, названной позднее Тёмными Столетиями, когда прервались практически все контакты Земли с колониями. Как и на многих других планетах, заселённых путём принудительной депортации, переселенцы на Лаут Безаре влачили жалкое существование, когда земные исследователи вновь открыли их мир в глубинах космоса. Индомейцы растеряли и позабыли большую часть известной им ранее технологии и принципов государственной организованности.

Сегодня им трудно понять, что происходит здесь, на Робеспьере. Первоначально этот мир тоже был колонией, однако вовсе не свалкой для избыточного населения Земли. Планета в свою очередь пережила период прерывания межзвёздных сообщений, и её население было вынуждено полагаться лишь на собственные ресурсы, тем не менее обитатели Робеспьера – в основном французы по происхождению – не испытали столь тяжких времён, как их соседи на Лаут Безаре. Если бы им довелось увидеть то, с чем встретились уро, тогда, возможно, они бы оценили по достоинству усилия, которые вложила эта раса в создание современного цветущего безарианского общества.

Пережив Тёмные Столетия, Содружество Земли очнулось от летаргического сна и вновь заговорило о сферах своих жизненных интересов. Первая исследовательская миссия была отправлена на Лаут Безар, где и обнаружила индомейцев на грани вымирания. Но земляне нашли здесь и кое-что ещё, нечто, представляющее исключительную ценность. Это открытие отвело Лаут Безару на карте звёздного неба такое выдающееся место, о значении которого никто раньше не мог и догадываться. Когда разведчики-исследователи впервые посетили планету, они обнаружили наличие огромных залежей оннезиума, редчайшего химического элемента, который занимал в периодической таблице маленький островок стабильности в окружении коротко живущих радиоактивных веществ. Вкрапления природных образований явились, очевидно, результатом столкновения с гигантским астероидом.

За время, прошедшее между первой и второй экспедициями на планету, земляне поняли исключительную жизненную важность оннезиума. Месторождения, открытые на Лаут Безаре, мгновенно придали планете статус важнейшего космического объекта. Оннезиум входил в состав сплава, применяющегося в производстве стержней для реакторов поля Ренье-Кесслера. Межзвёздные перелёты можно было осуществлять и используя технологии времён, предшествующих образованию Содружества, однако древние двигатели звездолётов были крайне примитивны и не шли ни в какое сравнение с новейшими моделями, проходящими сквозь нуль-пространство.

Поскольку оннезиум встречался крайне редко, то любые значительные месторождения, естественно, заслуживали внимания. Положение дел на Лаут Безаре вызывало сочувствие у землян, но они мало чем помогли планете… до тех пор пока не узнали о коммерческой ценности найденных месторождений. После этого все корпорации вдруг забеспокоились о том, как бы помочь «затерянной колонии» индомейцев.

На планету прибыли специалисты по горному делу, представляющие Космическую Инженерно-Строительную Корпорацию по разработке природных ресурсов. Они начали развитие передовых технологий на Лаут Безаре и помогли индомейцам восстановить государственное устройство после долгих лет изоляции и упадка, при этом сумев получить долгосрочный контракт на разработку месторождений оннезиума и, что не менее важно, выстроить новые заводские комплексы. Из-за отсутствия знаний и техники индомейцы никогда сами не достигли бы такого уровня развития, но они были счастливы разделить благополучие, принесённое на планету уро, которые положили начало развитию безарианской классовой системы. Инженерно-Строительная Корпорация перенесла свои административные учреждения на Лаут Безар и начала создавать условия для полномасштабной иммиграции уро, которые обладали багажом знаний и мастерства, необходимых для превращения Лаут Безара в процветающий мир. Постепенно они трансформировались в аристократию, управляющую превосходящими по численности, но более отсталыми индомейцами.

Когда разразилась Война с Семти, и человечество столкнулось с сильным противником в полномасштабном межзвёздном конфликте, раса уро на Лаут Безаре приняла решение разорвать политическую зависимость от Содружества из соображений заключить в будущем более выгодную сделку с правительством Земли, печально известным тем, что ставят своих партнёров в неблагоприятные условия. Когда необходимость в оннезиуме заявила о себе особенно остро, земляне были уже готовы признать Безарианскую Декларацию Независимости. По окончании войны уро весьма искусно сыграли на интересах Содружества, вступив с ним в союз против другой внезапно появившейся опасности – убренфаров, которые довольно быстро оккупировали один из обитаемых миров в системе звёздного трио. Это случилось несколько десятилетий тому назад.

Какое бы правительство ни приходило к власти, оно соглашалось поддерживать суверенитет и полную независимость Лаут Безара, опасаясь потери жизненно важного оннезиума. Но в Содружестве всегда относились к безарианцам с подозрением, презрением за их отделение. Существование же кастового общества на планете лишь усиливало недовольство граждан Содружества, которые рассматривали демократию как единственно достойную форму управления обществом.

Хаузер, как и большинство аристократов-уро, в общем-то не был противником демократии… но считал, что на Лаут Безаре ещё не созрели необходимые предпосылки для создания правительства, представленного всеми слоями населения. Индомейцы с трудом постигали принципы современной цивилизации. Наступит день, когда они будут готовы к участию в управлении страной. Но не сейчас… Пройдёт ещё много лет, прежде чем это станет возможным.

Хотя, надо признать, все уже порядком изменилось. Один или несколько полунезависимых военных кланов убренфаров, очевидно, решили рискнуть и вторглись на территорию протектората Земли с целью завладеть оннезиумом на Лаут Безаре. Содружество, конечно, поддержит законное правительство страны. Земляне оказывали помощь в прошлом, окажут её и сейчас. Однако после доброй сотни лет разговоров о несправедливости «алчных, живущих только для себя аристократов», которые «угнетают своих индомейских соотечественников», средства массовой информации по инерции не могут порвать со старыми предрассудками и признать, что безарианцы – их союзники, жертвы агрессии, а не злодеи.

Размышляя об искажённых представлениях землян о его родине, Хаузер вдруг понял, что решение созрело. Он любит свою планету, свою культуру, свой народ… все это заслуживает защиты, неважно, будь то обвинения в расизме, распространяемые журналистами, или вооружённое нападение агрессоров-убренфаров.

Наступит день, и Вольфганг Хаузер вернётся на родину. Вернётся, чтобы сражаться. Только в это случае стоит отправляться в путь.

Глава 4

Честь – замечательная штука как для офицера, так и для гражданского лица, но я бы предпочёл, чтобы мои легионеры думали не только о чести, но, прежде всего, о том, как выжить в той или иной ситуации.

Полковник Александр Вильер, Третий Иностранный Легион, 2397.

Стены, окружающие огромный загородный особняк безарианского Генерального Консула, были сложены из огромным каменных плит в стиле до-космических времён. Они выглядели довольно причудливо здесь, на Робеспьере, полноправном члене Содружества Земли, что накладывало отпечаток высоких технологий на все стороны жизни.

Внушительный вид этих стен имел лишь декоративное назначение. Безопасность замка охраняли десятки датчиков и разного рода хитроумные устройства, напичканные по всему периметру. Однако старинные каменные стены и наводящие на размышления обитые железом ворота создавали в поместье атмосферу аристократического величия, превращавшего этот дом в небольшой кусочек далёкого Лаут Безара. До родины было три световых года пути, но, глядя на усадьбу, Вольфганг Лари Хаузер фон Земенштейн-Бурат не мог сдержать острого чувства ностальгии. Местечко весьма напоминало фамильное поместье семьи Хаузеров на Джава Бару – горькое напоминание о том, как не скоро ему суждено вернуться.

С пронзительным рёвом вращающихся турболопастей взятый внаём летомобиль[37]37
  Летомобиль – автомобиль с открытым верхом на магнитной подвеске, используемый как в мирных, так и в военных целях. Штабной автомобиль, джип.


[Закрыть] опустился на землю в нескольких метрах от ворот. Хаузер снял с шеи цепочку с идентификационным диском[38]38
  Идентификационный диск – карточка, изготовленная по чип-технологии. Содержит код сканирования и дезоксирибонуклеиновую отметку для безошибочного опознания личности. На нем также записываются данные о профессии, образовании, финансовом положении владельца и другая информация. Идентификационный диск является наиболее важным личным документом жителя Содружества.


[Закрыть] и вложил его в прорезь сканера. Бортовой компьютер летомобиля выполнил заданную команду, переведя двадцать два сола со счета семьи фон Земенштейн-Бурат в кассу Компании Столичного Транспорта, пометив время, дату, место и цель оплаты.

Индикатор засветился зелёным цветом, и синтезированный голос сказал: «Спасибо, сэр». Двери пассажирского салона раскрылись, и Хаузер в сопровождении Суартаны вышел из летомобиля. Сенсоры убедились, что пассажиры покинули салон, компьютер закрыл двери, и летомобиль, работающий на магнитной подушке, примерно на полтора метра поднялся в воздух. Включились турболопасти и, взвихрив облако пыли, летомобиль устремился в сторону столицы. Хаузер наблюдал за этим манёвром с чувством некоторого разочарования. На Лаут Безаре, как и во всех цивилизованных мирах, широко применялись компьютерные технологии, однако здесь, на Робеспьере, чрезмерная насыщенность автоматическими системами неприятно поражала. Практически любые работы выполнялись механизмами, участие людей было минимальным.

Широкомасштабное внедрение высоких технологий почти не оставляло поля деятельности для людей. Целая планета бездельников… Дешёвая энергия и практически неисчерпаемые природные ресурсы, поставляемые колониями, привели к изобилию, которое наложило отпечаток на общество. Жители богатых миров Содружества не нуждались в работе ради выживания. Лишь немногие считали труд более сносным времяпрепровождением, чем вынужденное безделье. Они были заняты в таких областях деятельности, все ещё требующих вмешательства человека, как, например, служба в правительственных учреждениях или надзор за коммерческой деятельностью. Другие проявляли себя в творчестве или научных исследованиях. Но большинство так и не нашло стимула извлечь из собственной жизни хоть какую-то пользу. Все население Робеспьера имело универсальное гражданство и по закону получало пособие, полагающееся каждому гражданину Содружества. Это была как бы декадентская Земля в миниатюре.

Неожиданная мысль вызвала у Хаузера раздражение. К счастью, на Лаут Безаре изобилие и технологии не разложили общество до конца. Залежи оннезиума позволяли родине Хаузера достичь уровня благосостояния даже более высокого, чем на Робеспьере, аристократы расы уро, возглавляющие добычу и продажу полезных ископаемых, были чрезвычайно богатыми людьми. И все же они не предавались праздности, а работали, если не вследствие экономических побуждений, то в силу многовековых традиций и семейной чести. Они управляли семейными поместьями, занимались коммерческой деятельностью, занимали правительственные посты, служили офицерами в Воздушной Гвардии, Флоте или в Планетарных Силах Самообороны.

Не стояли в стороне и индомейцы, которых сотни лет назад уро спасли от экономического и социального краха. Аристократы Лаут Безара сумели избежать опасностей, столь явственно бросающихся в глаза на таких мирах, как Робеспьер. Разве нельзя было поступить более разумно и предоставить низшим классам возможность зарабатывать себе на жизнь в качестве рабочих, фермеров, водителей или кого бы то ни было, вместо того, чтобы подвергать их деморализующему и разлагающему влиянию ежемесячного пособия? Лаут Безар мог позволить себе такой же уровень технологии, как и миры Содружества, но ограничение автоматизации помогло сохранить социальную структуру планеты стабильной, похожей на дальние колонии Содружества, где при небольшом числе граждан большинство населения вынуждено трудиться, чтобы выжить и добиться благополучия.

Это придавало обществу Лаут Безара определённую силу, которой недоставало мирам, подобным Робеспьеру. Сохранилась и довольно уникальная культура уро, благодаря которой правящие круги стойко сопротивлялись настойчивым попыткам Содружества вовлечь Лаут Безар в межзвёздную империю.

Несмотря на ряд проблем – например, сомнительный законодательный акт, гарантирующий индомейцам основные гражданские права, но не дающий им полной политической или экономической свободы, – безарианская система работала неплохо. До настоящего момента…

Теперь же, когда на Лаут Безар вторглись убренфары, его родина вынуждена принять помощь Содружества ради освобождения. Когда это произойдёт, возможно, безарианский долг Содружеству окажется слишком велик, чтобы уро смогли отказаться от очередного предложения вступить в Содружество Земли. Так или иначе родной мир уже не будет таким, как прежде…

Хаузер постарался отвлечься от мрачных мыслей, разглядывая ворота усадьбы. За неделю, проведённую на борту «Фрайхайт Штерн» во время перелёта на Робеспьер, у лейтенанта была масса времени, чтобы поразмышлять.

Ему не обязательно посвящать себя делу Освобождения. Достаточно просто отказаться от воинского звания и в роскоши провести время изгнания, сколь бы долго оно ни продлилось.. Высокая прибыль от деятельности добывающей и транспортной корпорации позволяла семье фон Земенштейн-Бурат иметь крупный банковский счёт па Робеспьере. Его величину не могли сильно поколебать последние события. Многие аристократы-уро избрали именно такой путь. Почему бы и ему не последовать их примеру. Когда же начнутся контрмеры против захватчиков, то при желании лейтенант Воздушной Гвардии Хаузер всегда сможет предложить свои скудные познания в военной области.

Возможность снова вступить в бой пугала Хаузера, ещё больший страх вызывала в нем необходимость командовать другими. Но если он не вернётся, то постоянно будет думать о своём провале на Тероне, снова и снова в снах будет видеть умирающих солдат, слышать их крики смертельной агонии. Он должен исполнить свой долг, получить шанс как-то искупить вину, оправдать самого себя. В конце концов этот аргумент перевесил остальные.

Должность штабного офицера Воздушной Гвардии, естественно, никакого значения уже не имела. Неразбериха, возникшая среди беженцев, привела к дезорганизованности. Хаузер решил попытать счастья и вступить в Свободный Безарианский полк, который начали формировать из прибывших на Робеспьер беженцев. Средства массовой информации наперебой сообщали о призыве добровольцев в ряды этого полка под командованием полковника фон Паданг Тенгаха, героя, подавившего восстание индомейцев на материке Джава Бару десять лет назад. В репортажах подчёркивалось, что в полку ещё есть вакансии для младших офицеров.

Полковник настоял, чтобы его рекруты проходили подготовку именно здесь, на территории обширного загородного поместья безарианского консула-генерала. Покинув свой роскошный гостиничный номер в столице, Хаузер взял с собой Суартану и отправился узнать, не сможет ли он получить назначение в полк. Оставалось лишь надеяться на то, что вакансии действительно были.

Дело осложнялось тем, что Хаузеры, с их незаурядными заслугами в политических делах родного мира, практически не имели связей в военных кругах. Командование таких соединений, как Воздушная Гвардия и Планетарные Силы Самообороны, придавало большое значение рекомендациям и личному знакомству при назначении на воинские посты молодых квалифицированных офицеров. Хаузер, например, добился своего чина с помощью одного фельдмаршала, которому его дядя оказал в своё время какую-то услугу, но в настоящее время нужных рекомендаций у него не было.

Иначе обстояли дела у представителей таких семейств, как, например, фон Лембах-Терранги, которые могли претендовать на любую выгодную должность.

Хаузер почувствовал внезапный всплеск раздражения и гнева из-за того, что не может воспользоваться своим именем. Полковник фон Паданг Тенгах имел дальнее родство с семьёй Врангелей и мог бы оказаться полезным, однако скандал в результате умопомешательства Хильды Врангель-Хаузер и последовавшего затем её странного самоубийства привёл к отчуждению между двумя семьями. После инцидента произошло несколько дуэлей, и теперь ни один из кланов не признавал существования другого.

Здесь помощи ему не дождаться. Полковник может запросто спрятать в стол его прошение, если вспомнит о старой вражде. Хаузер надеялся лишь на то, что нужда в людях велика и что он сумеет попасть в полк без всякого покровительства.

Ворота оказались наглухо запертыми. Хаузер нашёл встроенный пульт и нажал кнопку. Секундой позже громкоговоритель вопросительно запищал.

– Претендент на вакансию в СБ-полк, – ответил на запрос Хаузер. – Уро. Действующий лейтенант Воздушной Гвардии.

Наступила короткая пауза. Затем голос из громкоговорителя произнёс:

– Просьба подождать у ворот, пока компьютер запрашивает ваши данные.

Хаузер не смог определить, принадлежит ли голос человеку или синтезирован машиной. Прошло несколько минут, наконец створки ворот распахнулись, и появился гражданский транспорт, в спешке перекрашенный камуфляжными пятнами, с изображениями бинантаганаса[39]39
  Бинантаганас – опасный хищник, встречающийся в малонаселённых районах Лаут Безара.


[Закрыть] на дверце. В кабине пилота находился индомеец с нашивками капрала, а рядом сидел рядовой-сердад. Суартана взобрался на заднее сидение, сохраняя уважительное молчание.

Усадьба оказалась даже больше, чем Хаузеру показалось с первого взгляда. Её огромная территория протянулась по холмам, захватив часть лесного массива. Выкупленное у правительства Робеспьера вскоре после начала выгодной торговли оннезиумом, поместье считалось иностранным посольством, частицей Лаут Безара.

На окраине находился небольшой шаттл-порт с пакгаузами, службами управления полётами и ремонтными отсеками. Все это было автоматизировано, согласно традициям Робеспьера. В центре располагалась Резиденция, а также офисы служащих, помещения для прислуги и рабочих.

Жилой сектор, ранее предназначавшийся для обслуживающего персонала, переоборудовали в полковой штаб. На пустыре раскинулся палаточный городок – лагерь беженцев-индомейцев, которые, в отличие от уро, не имели средств к существованию. На Робеспьере не предоставили иммигрантам работы, кроме того, как лица, не являющиеся гражданами Содружества, беженцы не могли претендовать на получение ежемесячного денежного пособия. Пока правительства двух государств обсуждали этот сложный вопрос, консул-генерал пригласил беженцев на территорию своей загородной резиденции и распорядился выделить необходимые суммы на продукты и предметы первой необходимости из средств дипломатической миссии.

Незавидное положение индомейцев не оставляло сомнений в том, что нехватки рекрутов, желающих записаться в полк, не будет. Военная служба, по крайней мере, гарантировала жалованье.

Транспорт приземлился перед Резиденцией, и капрал указал жестом на дверь, которую охраняли два подтянутых часовых в парадной форме.

– Помещение, где проводят отбор офицеров, здесь, туан, – объяснил он. – Первая дверь налево, как только минуете регистрационный стол.

– Терима казих, – ответил Хаузер. – Спасибо.

Солдаты-индомейцы удивлённо переглянулись. Их приятно поразила благодарность, произнесённая на родном языке. Учтивость, на которой всегда так настаивал отец Хаузера, крайне редко применялась уро сегодня. Карл фон Земенштейн-Бурат был прогрессивным политиком и стремился прежде всего к возвышению уро. Вольфганга Лари Хаузера никогда особо не волновало правовое положение индомейцев, но он всегда старался следовать наставлениям отца, утверждавшего, что любой человек, к какому бы классу он ни принадлежал, заслуживает достойного обращения.

За регистрационным столом никого не было, поэтому Хаузер последовал совету НСО[40]40
  НСО – младший командир в Легионе, примерно соответствует старшине.


[Закрыть] и прошёл по коридору до указанного кабинета. В открытую дверь он увидел наскоро обставленное помещение, в котором ранее, судя по всему, проживали служащие Резиденции. Уро в форме лейтенанта с регенерационной шиной на ноге, сидел перед столом, за которым расположились три офицера, все из Воздушной Гвардии, ведущие отбор.

Хаузеру понадобилось всего несколько секунд, чтобы узнать двоих из них.

Младший, в форме обер-лейтенанта, был его приятелем по Академии, не то чтобы другом, по, по крайней мере, давним знакомым. Звали его Вальтер Нойбек фон Лембах-Терранг. Ну а рядом стоял, естественно, его братец – майор Эрих Нойбек. Последний раз его хмурое лицо Хаузер видел на экране комлинка во время кошмарного боя на Тероне.

Он поймал себя на мысли, что даже ни разу толком не задумывался, что случилось с майором…

В этот момент Эрих Нойбек оглянулся и встретился взглядом с Хаузером. Его лицо скривилось от гнева.

– Хаузер! – рявкнул он, опуская все титулы, что сделало из знаменитого имени нечто подобное злобному ругательству. – А вы-то что здесь забыли?

Лейтенант отступил на шаг, несколько смущённый ненавистью и презрением, явственно прозвучавшими в голосе Нойбека.

– Я… это недоразумение. Не хотел помешать вам, господа. – Он старался говорить спокойно и вежливо, игнорируя очевидную ярость пожилого офицера. В аристократических кругах Лаут Безара поощрялось умение сохранять выдержку в любых стрессовых ситуациях.

Майор Нойбек напрягся, словно кошка, готовая к прыжку.

– Не уходите, лейтенант Хаузер, не так быстро, – жёстко проговорил он. – Я задал вам вопрос. По какой причине вы здесь?

– Может быть, ему хочется заполучить должность в нашем полку? – вмешался младший брат. В отличие от майора, он был скорее удивлён, чем взбешён, однако в его тоне слышалась издёвка. – Вот бы мы посмеялись, Эрих, не так ли?

Голубые глаза майора пронзали ледяным холодом.

– Мне вовсе не смешно, братишка, – сказал он. – В этом подразделении нет места для человека, который не выполнил приказ и самовольно оставил свою позицию.

Хаузер почувствовал, как слова майора болью отозвались в его душе, но поборол подступающий гнев. Оба Нойбека просто насмехались над ним, не заботясь о какой-либо учтивости. Такая манера обращения, судя по всему, должна была дать понять Хаузеру, что в их глазах он не является достойным джентльменом и что с ним не стоит церемониться.

Вольфганг всегда плохо умел сдерживаться. Он быстро раздражался, а достоинство его задеть было весьма легко, но на этот раз он все же взял себя в руки. Ему не хотелось поддаться на провокацию братьев Нойбеков и совершить поступок, о котором потом придётся пожалеть.

– Мы отступили, потому что не могли далее удерживать занимаемую позицию, – невозмутимо ответил он. – Именно вы не прислали мне обещанного подкрепления. Мои действия не были неповиновением или дезертирством. Мы оказались просто не в силах защищаться, а ваших людей так и не дождались.

– Те, кого я послал к вам, наткнулись на убренфаров в проходе, который должно было контролировать ваше подразделение, Хаузер, – выпалил Нойбек. – Благодаря вам погибла большая часть моих солдат, в живых осталась жалкая кучка.

– Вы сами виноваты, – отрезал Хаузер.

Все, о чем говорил майор, мало соответствовало действительности, но тем не менее причиняло боль.

– Я одним из последних покинул пакгауз. Но как же сумели спастись вы, если так много ваших солдат погибло?

Нойбек взревел так, будто его ударили чем-то тяжёлым.

– Вы… вы ещё смеете предположить… – он шагнул навстречу Хаузеру. – Я не потерплю оскорблений от такого труса, как вы, лейтенант!

Копившийся в Хаузере гнев разом выплеснулся наружу. Он старался, изо всех сил старался сдержаться, но больше терпеть не мог. Нойбек публично назвал его трусом, здесь, на виду у других уро. Его честь публично оскорбили, и существовал только один способ достойно выйти из положения.

– Трус, говорите? – заскрежетал зубами Хаузер. – Трус? Возьмите свои слова обратно, Нойбек или, клянусь Богом, я…

– И что вы сделаете? – язвительно усмехнулся майор. – Разве такой безмозглый кретин, как вы, может чем-нибудь навредить мне, фон Лембах-Террангу? Никогда!

– Я сказал, возьмите слова обратно, Нойбек… иначе мне придётся восстановить справедливость с помощью клинка.

Майор холодно рассмеялся:

– Дуэль? Вы это имеете в виду? Вальтер, неужели это жалкое посмешище вызывает меня на дуэль? Ты слышал, братец?

Младший Нойбек расхохотался следом.

– Бесспорно, он понятия не имеет, как ты фехтуешь, Эрих, – процедил он, ухмыляясь. – Да он не продержится и пяти минут.

– Пять минут? – переспросил майор Нойбек и засмеялся снова. – Да у него пороху не хватит. Он побежит, как и тогда на Тероне.

– Вы уверены в этом, Нойбек? – спокойно произнёс Хаузер. – Вы действительно так думаете? Боюсь, что скоро сумею убедить вас в обратном.

Он повернулся и, пройдя мимо Суартаны, быстро двинулся прочь по коридору, сопровождаемый злорадным смехом Нойбеков.

На Лаут Безаре майор Эрих Нойбек был широко известен как записной дуэлянт. Хаузер знал, что у него крайне мало шансов победить. Но это был вопрос мужества и чести, а не умения, и одержимый решимостью лейтенант намеревался доказать обоим братьям, что он вовсе не трус.

Не исключено, что ему удастся доказать это и самому себе.