Текст книги "Автобиография красного"

III. Стразы

 
Герион выпрямился и быстро убрал руки под стол, недостаточно быстро.
Не ковыряй Герион занесешь инфекцию. Не трогай дай зажить,
сказала мама,
просверкав мимо него к двери. Этим вечером вся ее грудь была при ней.
Герион смотрел на мать в изумлении.
Она выглядела такой смелой. Он мог бы смотреть на нее вечно. Но вот она уже у двери,
и вот ее нет.
Герион почувствовал, как сжались стены кухни, когда большая часть воздуха
вихрем вылетела вслед за мамой.
Он не мог дышать. Он знал, что ему нельзя плакать. Знал, что звук
закрывающейся двери
нельзя подпускать к себе. Герион перевел всё внимание на свой внутренний мир.
В этот момент в кухню вошел его брат.
Побороться хочешь?
Нет, ответил Герион.
Почему? Просто не хочу. Ой хорош ну. Брат Гериона взял
со стола пустую металлическую
миску для фруктов и надел ее Гериону на голову.
Сколько сейчас времени?
Из-под миски голос Гериона звучал глухо. Не знаю, ответил брат.
Ну пожалуйста.
Сам посмотри. Не хочу. В смысле не можешь.
Миска не шелохнулась.
Такой тупой что время посмотреть не можешь что нет? Сколько тебе лет вообще? Придурок.
Шнурки-то хоть умеешь завязывать?
Миска помедлила. Правда была в том, что Герион умел завязывать узлы, но не умел бантики.
Он решил пренебречь этим различием.
Да.
Внезапно брат оказался у него за спиной и схватил его за шею.
Это бесшумный смертельный захват,
Герион, на войне так снимают часовых. Одним неожиданным поворотом
я могу сломать тебе шею.
Послышались шаги няни, и брат Гериона быстро отошел от него.
Герион опять куксится?
спросила няня, заходя на кухню. Нет, ответила миска для фруктов.
Гериону очень не хотелось
подпускать к себе голос няни. На самом деле он предпочел бы
вовсе ее не знать,
но ему необходимо было получить кое-какую информацию.
Сколько сейчас времени?
услышал он свой вопрос. Без пятнадцати восемь, ответила она. А во сколько вернется мама?
О ну не раньше чем через несколько часов,
в одиннадцать может. Герион ощутил как всё, что было в комнате, отшвырнуло
прочь от него
на край света. А няня продолжала говорить:
Тебе пора бы готовиться ко сну Герион.
Она сняла миску у него с головы и направилась к раковине.
Хочешь я тебе почитаю?
Твоя мама говорит что ты плохо засыпаешь. Что тебе почитать?
Фрагменты слов проплывали мимо сознания Гериона как пепел.
Он знал, что придется позволить няне читать ему своим неправильным голосом.
Она стояла перед ним,
усиленно улыбаясь и рыская глазами по его лицу. Почитайте про гагар, сказал он.
Это была уловка.
Книга про гагар была просто руководством по приманиванию гагар. По крайней мере
это оградит от ее неправильного голоса
слова, которые принадлежат его маме. Няня радостно пошла
искать книгу о гагарах.
Чуть позже, когда няня и Герион сидели на верхней койке и приманивали гагар,
в комнату вошел брат Гериона
и бухнулся на нижнюю койку, подбросив их до потолка.
Герион отодвинулся назад
к стене и поджал колени, когда перед ним появилась голова брата,
а потом и всё остальное.
Он забрался наверх и сел рядом с Герионом. Между большим и указательным пальцами
у него была натянута
тугая резинка, он хлестнул Гериона по ноге. Какое у тебя любимое оружие?
У меня – катапульта БАМ –
он снова хлестнул Гериона – катапультами можно весь город разбомбить
если напасть неожиданно БАМ –
и всем конец или еще можно сделать зажигательные снаряды как Александр Македонский он
изобрел катапульту
сам лично изобрел БАМ – Прекрати,
сказала няня
и попыталась выхватить резинку. Промахнулась. Поправляя очки
на носу, она сказала: Гаррота.
Мне нравится гаррота. Чисто и аккуратно. Ее изобрели итальянцы насколько я знаю
хотя само слово французское.
Что такое гаррота? спросил брат Гериона. Она сняла резинку у него с пальца,
засунула в карман рубашки и ответила:
Небольшой шнур обычно шелковый с петлей на конце. Накидываешь ее
на шею со спины
и затягиваешь. Перекрывает кислород. Быстрая но мучительная смерть.
Тихо без крови
в кармане не видно. Их используют убийцы в поездах.
Брат Гериона слушал ее, прикрыв один глаз, – как всегда, когда его что-то очень интересовало.
А ты Герион
какое у тебя любимое оружие? Клетка, ответил Герион из-за коленок.
Клетка? переспросил брат.
Клетка не оружие идиот. Оружие должно что-то делать.
Должно уничтожать врага.
Как раз в этот момент внизу послышался шум. Внутри у Гериона что-то вспыхнуло.
Он спрыгнул на пол и побежал. Мама!
 

IV. Вторник

 
Вторники были лучше всего.
Зимой каждый второй вторник отец и брат Гериона уходили на хоккейную тренировку.
Герион с мамой ужинали вдвоем.
Они улыбались друг другу во весь рот, а на берег взбиралась ночь. Они включали свет везде,
даже в тех комнатах, которыми не пользовались.
Мать Гериона готовила их любимое блюдо – консервированные персики и тосты,
нарезанные полосками, чтобы макать.
Так много масла на тостах, что на сиропе появляется тонкая пленка.
Они брали подносы и шли в гостиную.
Мать Гериона сидела на ковре – с журналами, сигаретами и телефоном.
Герион работал рядом, под лампой.
Приклеивал сигарету к помидору. Не трогай губу Герион дай зажить.
Она выдохнула дым через нос
и набрала номер. Мария? Это я можешь говорить? Ну что он сказал?
….
Так прямо и сказал?
….
Подонок
….
Это не свобода это безразличие
….
Как наркоман
….
Я бы этого бездельника из дома вышвырнула
….
Ты драматизируешь – она с силой затушила окурок – почему бы тебе не полежать в ванной
….
Да дорогая я знаю что теперь уже всё равно
….
Герион? хорошо он тут рядом со мной работает над своей автобиографией
….
Нет это скульптура он еще не умеет писать
….
Ой из всякой всячины которую он нашел на улице Герион вечно что-нибудь находит
да Герион?
Она подмигнула ему из-за трубки. Он тоже подмигнул, обоими глазами,
и вернулся к работе.
Он оторвал несколько кусочков хрустящей бумажки, которую нашел у нее в сумке, – на волосы,
и теперь приклеивал их на верхнюю часть помидора.
Снаружи черный январский ветер обрушился с неба и, расстилаясь по земле,
со всей силы ударил в окна.
Лампа мигнула. Очень красиво Герион, сказала мама, вешая трубку.
Красивая скульптура.
Она рассматривала помидор, положив руку на маленькую светящуюся голову Гериона.
И наклонилась, и поцеловала его по очереди в оба глаза,
потом взяла с подноса свою миску с персиками и передала Гериону его миску.
Может в следующий раз тебе попробовать
сделать волосы из одного доллара а не из десяти, сказала она, и они стали есть.
 

V. ДВЕРЬ С МОСКИТНОЙ СЕТКОЙ

 
Мать стояла за гладильной доской и, прикуривая сигарету, наблюдала за Герионом.
 
 
Темно-розовый воздух снаружи
уже стал горячим и наполнился голосами. Тебе пора в школу, сказала она в третий раз.
Ее прохладный голос пролетел
над стопкой чистых полотенец, через темную кухню, туда, где Герион стоял
перед дверью с москитной сеткой.
Когда ему будет уже за сорок, он будет помнить пыльный, почти средневековый запах
этой сетки, которая
прижимала свое плетение к его лицу. Теперь мама стояла за ним. Это было бы трудно
если бы ты был слабым
а ты не слабый, сказала она, поправила маленькие красные крылья и подтолкнула его
наружу.
 

VI. Идеи

 
Со временем Герион научился писать.
Подруга его матери, Мария, подарила ему красивую записную книжку из Японии,
с неоновой обложкой.
На обложке Герион написал Автобиография. Внутри он изложил факты.
 
 
Все факты о Герионе которые нам известны.
Герион был чудовищем всё в нем было красным. Герион жил
на Красном острове в Атлантическом океане. Мать Гериона
была рекой впадающей в море река Красная радость отец Гериона
был золотым. Некоторые говорят у Гериона было шесть рук
шесть ног некоторые говорят крылья. Герион был красным
красным было и его диковинное стадо. Однажды появился Геракл
убил Гериона увел стадо.
 
 
После Фактов шли Вопросы и ответы.
 
 
ВОПРОСЫ Почему Геракл убил Гериона?
1. Простая жестокость.
2. Он должен был это один из его подвигов (десятый).
3. Из-за идеи что Герион это Смерть и что так он сможет жить вечно.
 
 
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ
У Гериона был маленький красный пес Геракл убил и его тоже.
 
 
Откуда у него эти идеи, спросил учитель. В школе был день встречи с родителями.
Сидели рядом, за крошечными партами.
Герион смотрел, как его мама снимает с языка кусочек табака, потом она сказала:
То что он пишет вообще когда-нибудь заканчивается хорошо?
Герион помедлил.
Потом он потянулся и аккуратно высвободил сочинение
из пальцев учителя.
Направился в конец класса, сел за свою обычную парту и достал карандаш.
 
 
Новый конец.
И во всем мире продолжили дуть красивые красные ветра рука
в руке.
 

VII. Перемена

 
Каким-то образом Герион дотянул до подросткового возраста.
А потом он встретил Геракла и все царства его жизни сместились на несколько ступеней вниз.
Они были как два лучших угря
на дне аквариума, и они заметили друг друга, как курсив.
Герион шел на автовокзал
в пятницу, в три часа ночи, чтобы разменять деньги и позвонить домой. Геракл сходил с
автобуса из Нью-Мексико, а Герион
как раз появился из-за угла, это было одно из тех мгновений,
которые противоположны слепоте.
Мир пролился от глаз одного к глазам другого, туда и обратно, раз или два. Люди,
спешащие сойти с автобуса из Нью-Мексико,
столпились позади Геракла, который остановился на подножке,
держа в одной руке чемодан,
а другой пытаясь заправить рубашку в брюки. Доллар не разменяешь?
услышал Герион вопрос Гериона.
Нет. Геракл смотрел Гериону прямо в глаза. Но я дам тебе четвертак просто так.
С чего бы это?
Надо делать людям добро. Спустя несколько часов они стояли
на железнодорожных путях
совсем близко друг к другу, перед семафором. Огромная ночь двигалась у них над головами,
рассыпая капли самой себя.
Ты замерз, сказал вдруг Геракл, у тебя руки холодные. Вот.
Он спрятал руки Гериона себе под рубашку.
 

VIII. Щёлк

 
Так что это за парень с которым ты теперь всё время пропадаешь?
Мать Гериона повернулась стряхнуть пепел в раковину и снова посмотрела на Гериона.
Он сидел за кухонным столом
с фотоаппаратом у лица и наводил фокус. Он ничего не ответил.
С недавнего времени он отказался от речи.
Мать Гериона продолжила: Я слышала он не ходит в школу, он старше?
Герион фокусировал камеру на ее горле.
Здесь он не появляется, это правда что он живет в трейлерном парке – это туда ты
ходишь по ночам?
Герион передвинул кольцо фокусировки с трех на три с половиной метра.
Давай я тогда просто продолжу говорить
и если я скажу что-нибудь умное можешь это сфотографировать. Она затянулась.
Я не доверяю людям которые
выходят из дома только по ночам. Выдохнула. Но я доверяю тебе. Я лежу в кровати и думаю,
Почему я не
научила парня чему-нибудь полезному. Хотя – она сделала еще одну затяжку –
ты наверное знаешь о сексе
больше чем я – и повернулась затушить окурок в раковине, когда Герион щелкнул затвором.
У нее вырвался смешок.
Герион снова начал наводить фокус, на ее губы. Она молча стояла прислонившись к раковине
несколько секунд,
смотрела по линии его взгляда в объектив. Забавно когда ты был совсем маленький
ты часто не мог заснуть
помнишь? Я заходила к тебе в комнату ночью а ты
лежишь там в своей кроватке на спине
с открытыми глазами. Смотришь в темноту. Ты никогда не плакал просто смотрел.
Ты мог лежать так часами
но стоило взять тебя в гостиную к телевизору ты засыпал через пять минут – фотоаппарат
Гериона повернулся влево –
в кухню вошел его брат. Я в центр хочешь со мной? Возьми
деньги –
сказал он на ходу, с силой толкнул дверь с москитной сеткой и вышел, слова попадали на пол.
Герион медленно встал,
блокируя кнопку спуска и убирая камеру в карман куртки. Крышечку для объектива не забыл?
сказала она, когда он проходил мимо.
 

IX. Пространство и время

 
Лицом к лицу с другим человеком осознаешь свой образ действий.
Герион сам себя удивлял. Он виделся с Гераклом почти каждый день.
Мгновение природы,
творящееся между ними, высосало всё до капли из стен его жизни,
оставив лишь призраков, шелестящих,
как старая карта. Ему нечего было сказать. Он чувствовал себя свободным и блестящим.
В присутствии матери он пылал.
Я тебя теперь совсем не знаю, она стояла в дверях его комнаты, прислонившись к косяку.
Во время ужина внезапно пошел дождь,
и теперь закат застал врасплох капли на окне. Затхлый уют детских приготовлений ко сну
наполнил комнату. Любовь не
делает меня ни мягким, ни добрым, думал Герион, – они с матерью смотрели друг на друга
с разных берегов закатного света.
Он клал в карманы деньги, ключи, пленку. Она постучала сигаретой
о тыльную сторону ладони.
Я сегодня положила тебе в верхний ящик несколько чистых футболок.
Ее голос описал круг
вокруг всех тех лет, что он провел в этой комнате. Герион посмотрел на себя.
Это чистая, сказал он,
она должна так выглядеть. Футболка была дырявая.
БОГ ЛЮБИТ ЛОЛУ красными буквами.
Хорошо, что она спину не видит, подумал он, надевая куртку и засовывая
в карман фотоаппарат.
Во сколько ты будешь дома? спросила она. Не очень поздно, ответил он.
Его наполнило чистое, отчетливое желание уйти.
Так что тебе нравится в этом парне в Геракле можешь мне рассказать?
Могу ли я тебе рассказать, подумал Герион.
Тысячи вещей, о которых он не мог рассказать, нахлынули на него. Геракл разбирается
в искусстве. С ним интересно разговаривать.
Она смотрела не на него, а мимо него, засовывая так и не зажженную сигарету
в нагрудный карман рубашки.
«Как выглядит расстояние?» – это простой прямой вопрос. Оно тянется от безмерного
внутри к границе
того, что можно любить. Зависит от освещения. Зажечь тебе? спросил он,
вытаскивая спички
из кармана джинсов и подходя к ней. Нет спасибо милый. Она повернулась, чтобы уйти.
Мне правда пора перестать.
 

X. Вопрос секса

 
Это вопрос?
Мне пора домой.
Хорошо.
Они продолжили сидеть, как сидели. В машине на обочине шоссе, далеко от города.
Холодный ночной запах
проникал в окна. Молодой месяц, белый как ребро, плыл по кромке неба.
Наверное я из тех кому никогда не получить удовлетворения,
сказал Геракл. Герион ощутил, как все его нервы подступили к поверхности тела.
В каком смысле удовлетворения?
Ну просто – удовлетворения. Не знаю. Откуда-то издалека, дальше по дороге, донесся звук
рыболовных крючков, скребущих дно мироздания.
Ну знаешь. Удовлетворения. Герион думал изо всех сил. Сквозь него проносились языки пламени.
Он осторожно искал, как подступиться
к вопросу секса. Почему это вопрос? Он понимал,
что людям нужны
друг от друга проявления внимания, так ли важно, какие именно?
Ему было четырнадцать.
Секс – это способ узнать другого человека,
сказал однажды Геракл. Ему было шестнадцать. Горячие неупорядоченные части вопроса
пробивались наружу из каждой трещины в Герионе,
он бил по ним, чтобы загасить, у него вырывался нервный смех. Геракл посмотрел на него.
Внезапно спокойный.
Всё в порядке, сказал Геракл. Его голос омыл
и раскрыл Гериона.
Скажи, начал Герион, он собирался спросить: Люди, которым нравится секс,
тоже задаются вопросом о нем? –
но слова вышли не те: Люди правда думают о сексе каждый день?
Тело Геракла напряглось.
Это не вопрос это обвинение. Что-то черное и тяжелое опустилось
между ними, как запах бархата.
Геракл повернул ключ зажигания, и они запрыгнули на спину ночи.
Не касаясь друг друга,
но соединенные изумлением, как два параллельных пореза в одной плоти.
 

XI. Аид

 
Иногда путешествие становится необходимостью.
ДУХ ТАЙНО ПРАВИТ В ОДИНОЧКУ ТЕЛО НИЧЕГО НЕ ДОСТИГАЕТ –
это то, что ты инстинктивно
знаешь в четырнадцать и всё еще помнишь, несмотря на ад в голове,
в шестнадцать. Они написали эту истину
на длинной стене здания старшей школы в ночь перед отъездом в Аид.
Аид, родной город Геракла,
находился на другом конце острова, в четырех часах езды на машине, город
небольшой и незначительный,
не считая одной вещи. Ты когда-нибудь видел вулкан? спросил Геракл.
Герион посмотрел на него, чувствуя, как в боку
зашевелилась душа. Он написал матери полную лжи записку
и прикрепил ее на холодильник.
Они сели в машину Геракла и отправились на запад. Холодная зеленая летняя ночь.
Активный?
Вулкан? Да последний раз извергался в 23-м. Выбросил в воздух
сто восемьдесят кубокилометров породы
вся округа была в огне шестнадцать кораблей перевернулось в бухте.
Бабушка говорит
воздух в городе раскалился до семисот градусов по Цельсию.
Бочки
с виски и ромом взрывались на главной улице.
Она видела извержение?
Смотрела с крыши. Сделала фотографию – три часа дня а как будто полночь.
А что стало с городом?
Поджарился. Был один выживший – заключенный в местной тюрьме.
Интересно что стало с ним.
Спросишь об этом у моей бабушки. Это ее любимая история –
Лавамен.
Лавамен? Геракл широко улыбнулся Гериону, они вылетели на автостраду.
Тебе понравится моя семья.
 

XII. Лава

 
Он не знал, сколько проспал.
Черная невентилируемая ночь. Было жарко, он лежал неподвижно, в том смысле, что движение
стало воспоминанием, которое он не мог отыскать
(как и другие) на дне огромной слепой кухни, где он был погребен.
Он чувствовал дом полный спящих людей,
лежащих как хлеба на полках. Слышал ровный торопливый шум,
наверное, вентилятор дальше по коридору,
обрывок чьего-то голоса вырвался и пролетел мимо, – казалось,
уже давно, – неся за собой
дурную пыль своего сна, она коснулась кожи Гериона. Он думал о женщинах.
Каково это, быть женщиной
и вслушиваться в темноте? Черная мантия тишины простирается между ними,
как геотермальное давление.
Движение насильника вверх по лестнице кажется медленным как лава. Она вслушивается
в пустое пространство, где
находится его сознание, движущееся к ней. Лава может двигаться очень медленно,
за девять часов – дюйм.
Цвет и текучесть меняются в зависимости от температуры: от темно-красной и твердой лавы
(менее 1800 градусов по Цельсию)
до ярко-желтой и абсолютно жидкой (выше 1950 градусов по Цельсию).
Она думает,
вслушивается ли он. Ужас ситуации в том, что, вслушиваясь, она засыпает.
 

XIII. Сомнамбула

 
Герион проснулся слишком быстро и почувствовал, как его гортань сжалась.
Утро под горячим давлением. Дом, полный натыкающихся друг на друга людей и их наречий.
Где я?
Откуда-то доносились голоса. Он сипло стек по лестнице
и прошел через дом
к заднему крыльцу, огромному и тенистому, как сцена, обращенная к сверкающему дню.
Герион прищурился.
Трава плыла к нему и отплывала обратно. Тут и там радостные стайки насекомых
с двойными крыльями
пикировали как боевые бипланы в горячем белом ветре. От света
Герион стал терять равновесие,
он быстро опустился на верхнюю ступеньку. Увидел Геракла, который вытянулся на траве
и сонно говорил о чем-то.
В моем мире сейчас всё очень медленно, говорил Геракл. Его бабушка
сидела за столом для пикника,
ела тост и рассуждала о смерти. Она рассказывала о своем брате, он был в сознании
до самого конца, но не мог разговаривать.
Он смотрел на трубки, когда их вставляли и вынимали, так что
про каждую ему объясняли, что это.
Сейчас мы вводим вам сок царицы ночи вы почувствуете пощипывание
потом черный поток, сказал Геракл
сонным голосом, который никто не слушал. Большая красная бабочка
пролетела мимо верхом на маленькой черной.
Как хорошо, сказал Герион, он ему помогает. Геракл открыл один глаз и посмотрел.
Он его трахает.
Геракл! сказала бабушка. Геракл закрыл глаза.
Сердце болит когда делаю что-то плохое.
Потом он посмотрел на Гериона и улыбнулся. Могу я показать тебе наш вулкан?
 

XIV. Красное терпение

 
Герион не знал, почему от этой фотографии ему становилось не по себе.
Она сделала ее сама, стоя на крыше этого дома в тот день в 1923 году
с бокс-камерой. «Красное терпение».
Пятнадцатиминутная выдержка позволила запечатлеть общие очертания вулкана
с его окрестностями (лучше смотреть днем)
и дождь из раскаленных вулканических бомб, выброшенных в воздух и катящихся по склону
(хорошо видны в темноте).
Бомбы вылетали из жерла со скоростью больше трехсот километров
в час, сказала она ему. Конус вулкана
поднялся на тысячу метров над тем, что раньше было кукурузным полем, и за первые месяцы
выбросил миллион тонн пепла, шлака и бомб.
Лава текла еще двадцать девять месяцев. Вдоль нижнего края фотографии
Герион разглядел скелеты сосен,
уничтоженных падавшим на них пеплом. «Красное терпение». Фотография,
на неподвижной поверхности которой
спрессованы пятнадцать разных моментов времени, девятьсот секунд летящих вверх бомб,
и падающего вниз пепла
и гибнущих сосен. Герион не знал, почему
он смотрел на нее снова и снова.
Не то чтобы она казалась ему особенно приятной.
Не то чтобы он
не понимал, как сделана эта фотография.
Он смотрел на нее снова и снова.
Что если бы вы сняли на пятнадцатиминутной выдержке мужчину в тюрьме, скажем, когда лава
как раз подобралась к его окну?
спросил он. Мне кажется ты путаешь субъект и объект, сказала она.
Вполне вероятно, ответил Герион.
 

XV. Пара

 
В эти дни Герион чувствовал боль, которой не чувствовал с детства.
Он не мог унять крылья. Они царапали одно другое, как два маленьких глупых
красных зверя у него на лопатках.
Герион нашел в подвале дощечку, сделал корсет для спины
и туго стянул крылья.
И снова надел куртку. Ты сегодня как будто не в духе Герион что-то не так?
сказал Геракл, увидев Гериона, который поднимался из подвала.
В голосе Геракла слышалось напряжение. Ему нравилось видеть Гериона счастливым.
Герион почувствовал, как крылья заворачиваются внутрь, внутрь, внутрь.
Нет всё нормально. Герион изо всех сил улыбнулся половиной лица. Итак завтра Герион.
Завтра?
Завтра мы с тобой возьмем машину и поедем к вулкану тебе понравится.
Да.
Пофотографируешь. Герион резко сел. А сегодня вечером – Герион? Ты в порядке?
В порядке, я слушаю. Сегодня вечером –?
Зачем ты натянул куртку на голову?
……………….
Я не слышу тебя Герион. Куртка сдвинулась. Герион выглянул наружу. Я говорю иногда
мне нужно немного побыть одному.
Геракл посмотрел на него, взгляд неподвижный как вода в пруду. Они смотрели друг на друга,
эта странная пара.