Текст книги "Тайные сестры"

– Извините. – И прошел к ней через весь зал грациозной походкой манекенщика. Хаттон был не во вкусе Кристи, однако она с удовольствием смотрела на него – как на хорошее произведение искусства.

Красота Джо-Джо производила точно такое же впечатление. Люди восхищались Джо не столько потому, что она им действительно нравилась, сколько потому, что в обычной жизни такая красота почти не встречается – она возможна лишь на небесах или в кино.

– Кристи! Мы знакомы не первый день, а я только недавно узнал, что ты сестра Джо. Все еще не могу поверить!

Хаттон взял Кристи за руки, не скрывая своего удовольствия.

– Здравствуйте, мистер Хаттон.

– Питер. Для тебя я – Питер. А ты для меня – Кристи. Договорились? – Он улыбнулся.

Впервые в жизни Кристи была рада тому, что росла в тени красоты Джо-Джо, иначе сейчас, без опыта прошлых лет, она бы чувствовала себя неловко рядом с таким красавчиком.

– Мистер Хаттон…

– Питер.

– Питер. О тебе столько всего говорят, но действительность превосходит все рассказы!

– Вот именно, – он подмигнул ей, словно у них был общий секрет, – обо мне много чего говорят. Но как правило, забывают сказать хоть что-нибудь хорошее.

Кристи рассмеялась. Хаттон склонился к ней и прошептал на ухо:

– Как, например, Джо. Почему она никогда не говорила, что у нее сестра тоже красавица?

– Это она красавица. А я… ну, в лучшем случае неплохо сложена.

Хаттон оглядел Кристи с головы до ног.

– Позволь с тобой не согласиться, – улыбнулся он, – я все-таки всемирно признанный эксперт по женской красоте.

С нескрываемым удовольствием обняв Кристи за плечи, Хаттон подвел ее к гостям.

– Я тут показывал своим друзьям сокровища Ксанаду. Потрясающая красота!

В Хаттоне чувствовалась энергия, заражавшая всех вокруг, поэтому неудивительно, что он всегда был в центре внимания.

– Осторожно, детишки, не сболтните чего лишнего: здесь представитель прессы, – шутливо предупредил он.

Гости заинтересованно посмотрели на Кристи.

– Ну, ну, испугались, – усмехнулся Хаттон. – Не бойся, Тим, она вовсе не собирается писать про твою очередную интрижку.

Тим поморщился, а все остальные рассмеялись.

– Дамы и господа, – продолжал Хаттон, – позвольте представить вам Кристи Маккенну! Лучший в Америке эксперт по моде! Не верите – спросите в журнале «Горизонт».

В толпе раздались восторженные ахи. – Шеннон, – сказал Хаттон, – ты загораживаешь всю панораму. Я-то с удовольствием смотрю на твою пухленькую попочку, но думаю, что Кристи все-таки интереснее смотреть на витрину.

Шеннон рассмеялась и отошла.

При одном взгляде на выставленные сокровища Кристи сразу поняла: перед ней действительно произведения искусства, равные которым трудно сыскать.

Амулеты из бирюзы и ожерелья из черного янтаря тщательно отполированы. Росписи на вазах и горшках асимметричны, но эта асимметрия не случайна, а художественно оправдана. Костяные и каменные наконечники вырезаны с таким изяществом, что и сейчас, по прошествии многих веков, кажутся прекрасными. Не было и намека на ту грубоватость, с которой у нее ассоциировалось искусство анасазей.

Кристи не скрывала восхищения. Хаттон был счастлив.

– Ну как? – только и спросил он.

– Невероятно! Это что-то первобытно-первозданное.

Хаттон довольно улыбнулся:

– Подожди, ты еще не видела самого главного.

Он протянул ей открытую шкатулку из красного дерева, обитую внутри мягким зеленым бархатом.

– Посмотри!

Кристи заглянула внутрь. На бархатном дне шкатулки лежала черепаха величиной с мужскую ладонь. Туловище было сделано из тщательно отполированного черного глинистого сланца, голова и шея инкрустированы перламутром, перламутром же были украшены лапы черепахи. У основания шеи – воротник из бирюзы, глаза – два отполированных бирюзовых камешка.

Но не удивительное мастерство древних умельцев потрясло Кристи. Главная ценность необычной фигурки все же была не в этом. Черепаха будто унаследовала глубокую мудрость своих создателей. Казалось, она знает сокровенные тайны бытия.

– Потрясающе, правда?

– Да, – просто ответила Кристи.

– Это самое лучшее, что создали анасази. – Голос Хаттона дрожал. – Да что я говорю! Клянусь всеми своими деньгами, это одно из величайших произведений мирового искусства!

Кристи не скрывала своего восхищения.

– Она из Ксанаду?

– Да. Все, что ты здесь видишь, из каменной пещеры, которую мы нашли в прошлом году.

Кристи склонилась над шкатулкой, разглядывая черепаху. От одной из задних лап был отколот небольшой кусочек перламутра, и это, как ни странно, придавало черепахе еще больше изящества.

– Можешь взять ее в руки, – разрешил Хаттон, вынимая черепаху из шкатулки с предельной осторожностью. – Подержи, потрогай.

Кристи осторожно положила черепаху на ладонь, дотронулась до ее панциря. Поверхность была прохладной. Бирюзовый воротник подогнан так тщательно, что на ощупь нельзя почувствовать, где кончается бирюза и начинается перламутр.

– Археологи сказали, что пещера является склепом двух сестер царского рода, – рассказывал Хаттон.

– Когда я в школе проходила историю анасазей, нам говорили, что они были простыми земледельцами.

– Теперь все учебники переписываются заново. Археологи делают все больше новых открытий, связанных с анасазями, по всему плато Колорадо. Хаттон говорил с таким вдохновением, что Кристи невольно им залюбовалась. Его голубые глаза были такими же глубокими и яркими, как небо Колорадо.

– Последние находки подтверждают, что существовала империя анасазей, обширная и сильная, – продолжал Хаттон. – Это, кажется, признано уже всем научным миром. Их столица находилась недалеко от современного Нью-Мексико. Они создали систему дорог, пронизывающую все Колорадо. Кристи снова перевела взгляд на черепаху. Современный мастер такого не создаст.

– Наши археологи считают, что пещера находилась почти на самой северной границе империи Чако, – рассказывал Хаттон. – Примерно здесь, где мы сейчас стоим, проходила граница одной из величайших империй древнего мира.

– Это все равно что здесь, в Колорадо, обнаружить гробницу Тутанхамона! – вставила Шеннон Прелл.

– Да об этом можно сделать потрясающий фильм! – воскликнул Тим. – Никто еще не предъявлял прав? Тогда я первый!

Хаттон улыбнулся, продолжая смотреть только на Кристи. Он осторожно положил древнюю черепаху в ее теперешнее современное убежище.

– Представляю, что ты чувствовал, когда впервые увидел ее! – сказала Кристи. – А можно увидеть саму пещеру?

– К сожалению, нет. Там небезопасно.

– Ну, я думаю, не опаснее, чем пройти в полночь по Манхэттену, – пошутила Кристи.

– Раскопки повредили стены пещеры, и они могут рухнуть в любую минуту.

– Жалко!

– Да, очень. К тому же археологи меня убьют, если я снова покажусь там. Они до сих пор не могут мне простить, что я уже и так многое оттуда вынес. Но что мне было делать? А если бы потолок обрушился и навсегда похоронил под собой эту черепаху?

– И конечно, именно эта черепаха вдохновила тебя на создание новой коллекции? – спросила Кристи.

– Вот ты какая! – погрозил пальцем Хаттон. – Не опережай события. К своим журналистским обязанностям приступишь завтра. А сегодня ты просто мой гость.

– Если честно, то здесь я не ради репортажа. Мне нужно увидеть Джо-Джо. Где она?

Хатгон удивленно посмотрел на Кристи:

– Я не видел ее со вчерашнего дня. Я думал, что она отправилась в Нью-Йорк встречать тебя.

ГЛАВА 5

Кристи положила трубку и откинулась в кресле. Плечи и шея затекли. Она уже минут семьдесят висит на телефоне и успела обзвонить все возможные и невозможные места.

Везде глухо.

В редакции «Горизонта» сказали, что никто не звонил. В модельном агентстве Джо-Джо тоже никто ничего не знал. Ни в одной из гостиниц Манхэттена, где обычно останавливалась Джо, ее не видели. Не видели ее и в нью-йоркском офисе Хаттона. Ник, которого Кристи подняла с постели, тоже ничего не знал. Кристи решила испробовать последнее.

До Хаттона она дозвонилась с трудом: все время было занято.

– Говорит Отри. Чем могу вам помочь?

– Это Кристи Маккенна. Могу я поговорить с мистером Хаттоном?

– Для вас Питер доступен в любое время дня и ночи, но сейчас он занят по уши: готовится к вечеринке, так что, пожалуйста, не задерживайте его долго.

– Хорошо.

– Подождите минутку.

Через минуту Кристи услышала голос Хаттона:

– Что случилось?

– Я не могу найти Джо-Джо.

– А ты звонила в гостиницу Беверли-Хиллз?

– Звонила. Они не видели ее уже целый месяц.

– А не пробовала позвонить… Сейчас, подожди минутку.

Было слышно, как Хаттон обсуждает с Отри важный вопрос: как отнесутся вегетарианцы к жареному быку?

– А в ее агентство ты не звонила? – спросил он наконец.

– Она не появлялась там уже целую неделю.

– А с ее личным агентом ты говорила?

– Да.

– Тогда может быть…

Хаттон снова отвлекся.

– Извини, – сказал он через минуту, – тут у нас сумасшедший дом!

– Ты разве не беспокоишься о Джо-Джо?

Хаттон на минуту замолчал, затем рассмеялся:

– Это что, шутка?

– Нет.

– Крошка, Джо уже не маленькая, ей тридцать лет. Джо уезжает и возвращается когда ей заблагорассудится. И я тоже.

– А тебе она не говорит, куда направляется?

– Если хочет. А если нет, то, как говорится, ищи ветра в поле.

По твердой уверенности, звучавшей в голосе Хаттона, Кристи поняла, что у него с Джо-Джо уже было несколько крупных разговоров по поводу ее внезапных исчезновений. Судя по всему, ему пришлось смириться.

– Разве не она будет манекенщицей на сегодняшнем показе? – удивленно спросила Кристи.

– Нет. Это неофициальный показ, и будут выступать обычные девочки.

– А на показе для прессы, который будет завтра вечером?

– Если… Не вешай трубку, Отри, я сам с ним поговорю… Кристи, извини, я должен бежать. Ты придешь вечером?

– Не знаю. Но завтра я, конечно, буду.

Кристи еще не закончила фразу, а в трубке уже раздались короткие гудки.

Несколько минут Кристи тупо глядела на телефон. Нервы ее были напряжены до предела. Конечно, Джо-Джо и раньше любила манипулировать, людьми, внезапно исчезая. Но сейчас…

«Откликнись, откликнись, где бы ты ни была…»

Но Джо-Джо не откликнется. Пока сама не захочет. Кристи принялась ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Но волнение не проходило.

Уж лучше убить время на вечеринке в Ксанаду, чем сидеть здесь в четырех стенах, ожидая звонка, которого скорее всего не будет.

Кристи приняла душ, надела черные шелковые лосины, черный просторный свитер и черные же туфли без каблука. Уж если ходить, то лучше по огромным просторам Ксанаду, чем взад и вперед по гостиничному номеру.

Кристи оглядела себя в зеркало: дама в черном. Красиво, но требует украшений. Бабушкино ожерелье смотрелось бы на черном очень эффектно. Но ожерелья нет, а ничего другого она не привезла.

Кристи сначала хотела отправиться в Ксанаду на своей машине, но перспектива долгих объяснений с охраной у ворот ее остановила. «Лучше поеду в автобусе с другими гостями Хаттона», – решила она.

Кристи вышла из гостиницы и остановилась в ожидании автобуса. Вечерний воздух был прохладен. Из-за гор медленно поднималась луна, заливая все вокруг мягким серебряным светом. Вскоре появился автобус. Из окна кабины высунулся водитель в ковбойской шляпе:

– Кому в Ксанаду?

Кроме Кристи, в Ксанаду отправились еще три пары. Они устроились на задних местах, а Кристи села рядом с водителем. Ей ни с кем не хотелось общаться. Однако за время поездки она успела многое узнать о своих спутниках. Самым шумным из всей группы оказался богатый нейрохирург из Сиэтла, жена которого была увлечена искусством ана-сазей. Был среди гостей Хаттона и владелец галереи искусства первобытных народов из Хьюстона. По их разговорам Кристи поняла, что это настоящие коллекционеры, отдающиеся своему увлечению с истинной страстью.

– На выставке в Таксоне он заплатил двадцать девять тысяч за горшок, в который я бы даже. не стал мочиться.

– Это еще что! Герман на аукционе торговался за вазу, цена которой дошла до пятидесяти трех.

– И кому она досталась?

– Ему, кому же еще. Он всегда получает то, что хочет.

Кристи смотрела на залитый лунным светом пейзаж и думала о том, что когда-то здесь жили и умирали люди, не знавшие ничего, кроме солнца, неба и земли. Ее философские раздумья не вязались с веселым, оживленным разговором спутников.

– …вещи из могилы в Спрингервилле, – слышала Кристи краем уха, – на этот раз очень необычные.

– Бирюза?

– Целая куча бирюзы.

– И что?

– В пещере оказалось семь скелетов, сплошь в украшениях из бирюзы.

Кто-то восторженно присвистнул.

– Скелеты были полные?

– Не хватало лишь нескольких костей пальцев ног. Впрочем, я думаю, они найдутся. Даже волосы немного сохранились.

– Скелеты мужские или женские?

– Женские.

– Черт побери, почему меня там не было! У меня горит заказ на женские кости. Никто не платит дороже, чем я.

– Они не для продажи.

– Ерунда! Все на свете продается. Вспомни горшки из захоронения в Мак-Элмо, которые всплыли в прошлом году на рынке. Мы с тобой оба знаем, где их видели в последний раз.

– Да, и мы знаем, где они сейчас. Эти чертовы японцы взвинчивают цены до потолка.

– Немцы еще хуже. Они скупают все, что связано с анасазями, даже черепки, которые гроша ломаного не стоят. Честно говоря…

– Шелби, ради Бога! Ты можешь хотя бы пять минут не говорить о своих скелетах и жадных иностранцах?

Послышался приглушенный женский смех, но тема разговора не переменилась: частная выставка в Седоне – горшки, амулеты и череп ребенка с украшениями из бирюзы.

Кристи смотрела на залитое лунным светом плато и мысленно благодарила Бога за то, что сама она никогда не была одержима страстью к коллекционированию. Единственной драгоценностью, которую она хотела иметь, было бабушкино ожерелье.

«Я получу его, – думала она, – и к черту Джо-Джо с ее играми. Ожерелье мое».

Разговор перешел к ценам на землю в Таллуриде, Аспене, Санта-Фе и Таосе.

Кристи начинало казаться, что на Западе живут одни перекупщики разных родов – те, кто скупает произведения искусства, и те, кто скупает имения.

Она вспомнила юного ковбоя, согнанного со своей земли в Ксанаду и вынужденного вернуться туда снова, но уже в качестве охранника. Питер Хаттон со своими миллионами нарушил привычное течение жизни в этих местах.

Пытаясь не слушать своих шумных спутников, Кристи глядела на проплывающие мимо пейзажи, преобразившиеся под лунным светом в волшебные картины.

Наконец автобус остановился. На танцплощадке, которую строили днем, уже танцевали около тридцати пар. Еще около сотни людей окружали столы, ломившиеся от еды, вина и пива.

Там, где когда-то было пастбище, стояли небольшие самолеты. Еще несколько самолетов кружило в воздухе, ища, где бы приземлиться. «Да, серьезные гости у Питера Хаттона», – думала Кристи.

На мгновение в дверях небольшого флигеля появился сам Питер Хаттон, потом снова исчез. Флигель, из которого только что выглядывал Питер, являл собой большую грим-уборную. Гримеры и костюмеры заканчивали туалеты манекенщиц. Джо-Джо здесь не было. Осветители что-то обсуждали с ведущим шоу – актером нью-йоркского театра, специально приехавшим всего на один вечер.

Кристи наконец увидела платья из новой коллекции Хаттона. Рисунки на тканях напоминали узоры, нанесенные на горшки и вазы, выставленные у Хаттона. В украшениях из бирюзы, перламутра и черного янтаря угадывались мотивы знаменитой черепахи. Было одно белое платье с рисунком в виде странного горбатого человечка с флейтой. Оно смотрелось совершенно фантастически.

– Рад, что пришла. С тобой здесь будет просто класс.

– Спасибо.

– Я показал бы тебе здесь все, но…

– Ничего страшного. Ответь лишь на один вопрос.

Хаттон внимательно посмотрел на нее:

– Конечно, крошка.

– Ты знаешь человека по имени Эрон Кейн?

Глаза Хаттона сузились.

– Этого придурка? Зачем он тебе? Я слышал, что он в больнице.

– Он сейчас в Ремингтоне.

Лицо Хаттона передернулось, но он сдержался.

– Ну, здесь он долго не пробудет.

– Он не может, случайно, знать, где теперь Джо-Джо?

– У Джо была куча приключений по всему Ремингтону и Монтрозе, – пожал плечами Хаттон. – Сомневаюсь, чтобы после этого она поддерживала с кем-нибудь из своих ухажеров отношения.

Кто-то окликнул Хаттона.

– Извини, крошка. – Он чмокнул Кристи в губы. – Увидимся после показа. – И Хаттон исчез в водовороте платьев и женских тел.

Аппетитные запахи, доносившиеся до Кристи со стороны столов, напомнили ей, что пришел час ужина. В самолете она почти ничего не ела и совсем ничего не ела после прибытия. Она была слишком занята – или, скорее, слишком волновалась, чтобы помнить о еде.

Но сейчас, то ли от ночной прохлады, то ли от вида яств на столах, у нее вдруг разыгрался аппетит. Столы были уставлены огромными блюдами с тремя видами мяса, тарелками со всевозможными салатами, хлебом, лепешками, красным перцем, бутылками с холодным пивом, белым вином, коньяком, шампанским – выбирай что хочешь.

Кристи съела немного жареной свинины, ломтик нежного кукурузного хлеба с маслом, горшочек бобов с перцем и черной патокой (национальное блюдо анасазей) и запила все это светлым колорадским пивом.

От высоты в семь тысяч футов и от пива у Кристи по идее должна была закружиться голова. Но съеденная пища придала ей энергии.

Она отодвинули тарелку. Взгляд ее лихорадочно блуждал по толпе гостей – не мелькнет ли где светлая голобка Джо-Джо, не раздастся ли ее заразительный смех.

Оркестр замолк. Рабочие принялись превращать танцплощадку в подиум, а гости разбрелись в ожидании главного события в мире моды за этот год.

Кристи вдруг разозлилась. Она больше не будет, как дурочка, ждать Джо-Джо: она уже давно не в том возрасте, чтобы играть в прятки.

Сжав кулаки в карманах, Кристи пошла прочь от ярких огней и шумной толпы. Сейчас ей не под силу роль преуспевающей журналистки и сестры знаменитой Джо.

Надо хоть раз проучить Джо-Джо, чтобы она не слишком-то задирала свой хорошенький носик.

«Джо-Джо знает, что значит для меня ожерелье. Поэтому она меня им и поманила, когда поняла, что я могу не приехать. Ну что ж, если это так, то мне нужно просто взять его».

Кристи усмехнулась, представив себе выражение лица своей красавицы сестры, когда та увидит его у нее на шее, и решительно направилась к вилле, светившейся в отдалении всеми огнями.

Петляющая дорожка вела к главному входу, но по ней Кристи не пошла: ей не хотелось встречаться с охраной. Ведь постороннему человеку не объяснишь причин того, что она собиралась сделать.

Продираясь сквозь кусты и высокую траву, Кристи несколько раз споткнулась, прежде чем ее глаза привыкли к темноте. От высоты и от выпитого пива у нее все же слегка кружилась голова, а лунный свет усиливал это ощущение, придавая всему окружающему оттенок чего-то нереального. Наконец она подошла к дому.

В противоположном от выставочного зала крыле была расположена кухня. Тихонько заглянув в окно, Кристи увидела, что кухня совершенно пуста. Очевидно, все повара обслуживали гостей на лужайке.

Чувствуя нелепость задуманного ею предприятия, но уже не в силах от него отказаться, Кристи прислушалась. Где-то внутри радио играло кантри-музыку. Более не доносилось никаких звуков. Кристи подергала дверь. Заперта.

Кристи осторожно обошла вокруг дома, пробуя остальные двери, и уже готова была оставить это занятие, как вдруг обнаружила незапертую дверь. Она тихонько скользнула внутрь.

Сердце ее отчаянно билось. Она чувствовала себя примерно так же, как когда-то давно в детстве, когда Джо-Джо подговорила ее подсунуть в стол учительницы паука.

Лишь со второй попытки Кристи нашла коридор, ведущий в жилое крыло дома.

Ее туфли, мокрые от росы, поскрипывали на деревянном полу, и это тихое поскрипывание казалось ей ужасным грохотом.

Коридор вел в тот самый зал, где были выставлены сокровища Ксанаду. В огромном камине горел огонь, на котором можно было поджарить целого быка, но зал был пуст.

Осторожно ступая, Кристи нашла еще один коридор. Он, как она надеялась, вел в комнаты Хат-тона. Интересно, у них общая спальня? То, что они делили постель, было очевидно.

В коридоре висели картины. У каждой из них была подсветка. Взгляд Кристи невольно задержался на одной из них.

На ней была изображена гроза в горах. Из багровой тучи выглядывали лица вурдалаков и ухмыляющиеся человеческие черепа, а на туче восседал могучий и грозный демон, с дьявольской усмешкой поражавший землю стрелами молний.

Там, где молнии ударяли в рассохшуюся землю, появлялись трещины. Из них выползали безголовые скелеты, шарившие перед собой костлявыми руками, словно они искали свои отсутствующие черепа.

Очевидно, картину написал большой мастер. Художник отлично владел техникой цвета, света и теней, но от этого картина становилась еще ужаснее. Особенно чудовищна была сладострастная усмешка демона.

Холод пробрал Кристи до костей. «Повесить такую картину у себя дома – все равно что использовать труп в качестве чайного столика», – подумала она и поспешила прочь.

А вот и спальня, впрочем, она явно предназначена для гостей. Роскошная и совершенно безликая. Порядок такой идеальный, что кажется, в ней никто ни разу не спал.

Следующая дверь была закрыта. Дверь в конце коридора, третья по счету, оказалась открытой. Кристи вошла. В шкафу – дорогая мужская одежда, вне сомнений, это спальня Хаттона.

Кристи почувствовала странный запах, запах из ее детства. Она принюхалась.

Детская пудра? Не может быть!

Да, детская пудра.

Детская пудра и черно-красные тона – необычное сочетание.

Над кроватью висела картина того же художника-сюрреалиста, что и в коридоре. Она повторяла мотивы той, первой картины. Те же образы были запечатлены и в скульптурах демонов, окружавших кровать. Кристи показалось, что она оказалась внутри этой страшной картины.

«Господи, как можно спать в такой комнате?» – подумала она.

Кристи заметила дверь, ведущую в смежную комнату. Дверь была слегка приоткрыта. Кристи бесшумно подошла и заглянула внутрь.

Почти всю стену занимало фото обнаженной Джо-Джо в полный рост. Цветовая гамма белоснежной кожи, ярко-алых губ и сосков, золотистых волос и янтарных глаз повторялась в белоснежных стенах, золотисто-розовом убранстве кровати с балдахином и янтарном блеске многочисленных пузырьков с духами, стоявших на белом с позолотой туалетном столике. Спальня была под стать своей чувственной и взбалмошной хозяйке.

«Вот ты и попалась, сестренка! Только вот что мне теперь с тобой делать?»