Текст книги "Нет дыма без меня"

Глава 6. Вкусный кофе

Шесть лет назад

Падаю без сил после утренней тренировки. Через три недели вторая попытка попасть в СОБР. Год назад мне не хватило всего чуть-чуть. Пришлось работать усерднее, заниматься чаще и подгонять нормативы до идеальных. А еще наращивать мышечную массу в спортзале и держать голову в порядке. С последним, конечно, все тяжелее с каждым днем.

У нас не клеится с Тори. Очень сильно не ладится. После того как началась учеба в университете, она проводит все время за книжками, потому что привыкла учиться на «отлично», а еще целиком и полностью в социальной жизни университета. Это круто, я даже рад, что она находит свое место и компанию, но вместе с моими тренировками и очередными объектами, за которые мы с крестным хватаемся, наши графики забиты слишком плотно. Настолько, что мы едва успеваем видеться, а когда видимся… Грыземся как кошка с собакой, пытаясь отвоевать побольше времени друг на друга. Я прошу ее пропустить репетицию концерта первокурсников, а она отговаривает меня от работы в выходные, не понимая, сколько денег я при этом потеряю.

Слышу проворачивание ключа в замке и смотрю на время хмуро. Тори так рано я не жду: мы договорились созвониться, потому что после обеда я уеду за стройматериалами, а она, возможно, закончит и почтит меня своим вниманием. Поднимаюсь и тащусь в прихожую. Ключи от своей квартиры я дал ей давно, предложив жить вместе, но малышка согласилась только на редкие ночевки, сказав, что папа не примет ее решения съехаться. Он вообще считает наши отношения ерундой: в его глазах я ни на что не способный ремонтник, которому в армии настолько отбили башку, что я грежу о спецназе. А Вика, как он считает, попросту не знает, чего хочет, и стремится привязаться хоть к кому-то после смерти матери почти полтора года назад.

Мы познакомились на вокзале: меня встречали весело и шумно, а она стояла потерянная на перроне с чемоданом, не зная, куда податься, потому что лето в деревне, куда ее отправил отец, закончилось, а в городе никто не встречал. Милая вся такая, маленькая, хрупкая, как только вытащила эту бандуру из вагона? Я геройски подкатил (у меня тогда вообще был дефицит женского внимания), предложил помощь, она долго упиралась, а меня с первого взгляда на ней замкнуло. И ведь сразу понимал, что сложная она будет. Мне после казармы нагуляться бы, натрахаться, чтобы к каждой встречной не подкатывать, но я стоял и пялился на Тори, самую красивую девушку, которую когда-либо видел.

Тогда я ей все же помог, убедил, что «солдат ребенка не обидит», и она успокоилась, даже позволила себя проводить. Я плюхнулся в такси вместе с ней, наговорив какой-то ерунды про тяжелый чемодан, а она поверила. Такая искренняя и открытая, Тори для меня глотком свежего воздуха стала, да настолько чистого, что в сторону других и смотреть не хотелось.

А теперь мы катились куда-то не туда.

– Ой, – останавливается она на пороге, смущаясь. – Привет, – переминается с ноги на ногу, не зная, куда себя деть: то ли зайти, то ли закрыть дверь с другой стороны. – Я думала, ты уже уехал, поэтому без звонка…

– Все нормально, заходи. – Эта ее привычка вечно стесняться порой бесит до невозможности. – Привет. – Тяну к себе и целую жадно и сразу глубоко. Вика мой напор не очень любит, а я порой не в состоянии себя тормозить: хочу ее всегда и сильно. – Какими судьбами тут? – Мне правда интересно. Я не против того, что Тори ко мне наведывается в мое отсутствие. Она потом обычно всегда рассказывает, что пары отменили или перенесли. А я от ее универа живу в паре шагов, так что малышка ночует у меня, и мне от этой мысли всегда спокойнее становится.

– Две пары отменили. Препод заболел, а я всю ночь к его семинару готовилась, теперь спать хочется. – Футболку мою пальцами сжимает и губы кусает, глядя своими голубыми глазищами мне прямо в душу. – Местом на кровати поделишься?

– Само собой. Есть хочешь?

– Спать сильнее, – улыбается и прижимается ко мне, обнимает крепко, так что вдох дается тяжело. – Соскучилась по тебе. Она оставляет поцелуй на моей груди и утыкается в нее лбом.

– И я по тебе, малышка, – целую ее в макушку. – Пойдем поваляемся, – переплетаю наши пальцы и тяну ее в комнату. Сегодня ни она, ни я к сражению не готовы. Все же радости от встречи в нас больше, чем желания упрекнуть друг друга за то, что мало времени уделяем отношениям.

Мы заваливаемся в постель, и я сразу же тяну Тори под бок. Она теплая и податливая, как всегда. Не сдерживаюсь – целую шею и плечи, Вика ерзает и почти мурлычет, но мы оба слишком уставшие, поэтому я накрываю нас одеялом, целую ее лопатку и прижимаю к себе ближе.

– Сладких снов, – посмеивается Тори и глубоко вздыхает, выставляя будильник на телефоне.

Мне настолько хорошо, когда она рядом, что я вообще забываю об остальных делах. Лежал бы так с ней всю неделю, прерываясь на сон, душ, еду и секс. Я люблю Вику безумно, знаю и чувствую: она меня тоже. Так же искренне и сильно. Так к чему нам вообще каждый раз выкраивать время и втискиваться в графики друг друга, когда можно каждую ночь засыпать в обнимку? В прошлый раз я поторопился, ей тогда только восемнадцать исполнилось, а я с предложением съехаться. Но теперь прошло время, и нужно двигаться дальше. Я и предложение сделаю, только чуть позже, когда на свадьбу денег накоплю и в СОБР устроюсь, чтобы жизнь стабильнее стала.

Все эти мысли вертятся в голове, пока Тори лениво потягивается после крепкого двухчасового сна, в который мы провалились за считаные секунды.

– Пойдем завтра в кино?

– А переезжай ко мне?

Спрашиваем одновременно, и оба замираем, глядя испуганно. И ровно в этот момент я понимаю, что Вика откажется. Сбегать ко мне по-тихому от отца легче, чем принять решение быть со мной и поссориться с единственным родителем. Я понимаю ее страхи и хочу вместе с ней их развеять, но Тори замыкается, выбирается из моих рук и торопливо тянется к вещам, которые повесила на спинку стула.

– Не получится завтра в кино, – вздыхаю, замечая, как грустнеет ее лицо. Ненавижу себя в эти моменты. Бесит быть причиной ее печали, но нормальную карьеру я тоже хочу. – У меня вечером спарринг в зале, три недели до отбора осталось, не могу пропускать.

– Как будто бы когда-то мог, – хмыкает она недовольно и поднимается, чуть ли не перепрыгивая через меня. Прячется за ворохом одежды и тянет рукава кофты ниже.

Прикрываю глаза и сжимаю пальцами виски. Рывком сажусь в кровати и смотрю на нее снизу вверх, но все равно давлю. Она ведь знает, как это важно для меня, мы сто раз это обсуждали. И если в прошлом году она таскалась со мной на стадион, засекая время и награждая поцелуями за выполнение нормативов, то в этом я остался наедине с собой и своими мечтами. Ничего плохого в том, что у Тори появились летом свои заботы, я не видел. Мы прекрасно проводили время после, она была свободна по вечерам, я заканчивал работать и забирал ее кататься по городу, гулять и смотреть какую-то бурду в летнем кинотеатре. Но чертов сентябрь разбил наш счастливый пузырь.

– Ты не ответила на мой вопрос, – смотрю пристально, вижу, как тушуется. Спесь с Тори всегда слетает быстро, она загорается как спичка и почти моментально остывает, выплеснув избыток эмоций.

– Зачем мне к тебе переезжать? – произносит тихо-тихо, так что я с трудом слышу. Вижу, как тяжело дается ей этот вопрос, но моя маленькая героиня сегодня стреляет боевыми, а я не надел бронежилет. – Чтобы сидеть до полуночи и ждать тебя с работы или тренировки? А мне что все это время делать тут одной? Я же с ума сойду, пока тебя не будет. – Натягивает джинсы, поправляет их, сильнее взвинчивая градус напряжения. – А если ты и в этот раз не попадешь в СОБР? Все затянется еще на год, и ты вообще тогда на ринг жить переедешь!

– Спасибо, что веришь в меня, малышка, – произношу самую неправильную фразу после ее откровения. А ведь я старше, а значит, должен о ней заботиться вдвое больше. Оберегать и говорить о проблемах, а еще все эти проблемы решать. Но что-то не ладится. Ее слова у меня землю из-под ног выбивают. Я никогда не думал, что не пройду, даже не предполагал. Как оказалось, в этом направлении есть кому подумать за меня, хоть я и надеялся, что Вика будет верить в меня сильнее, чем я в себя сам. – Чего ты вообще тогда от меня ждала? Я же сразу сказал, что хочу строить военную карьеру.

– Любви ждала, – сжимает руки в кулаки и часто хлопает ресницами, сдерживая слезы. Блядь, как же много в последнее время истерик.

– А это, по-твоему, не любовь? – развожу руками. – Я по первому твоему зову лечу всегда. Цветы, конфеты, подарки – все, что хочешь, твое. И я только рад на тебя все заработанное тратить, ты прекрасно это знаешь. – Встаю и подхожу ближе. Вика сжимается и обхватывает плечи испуганно. Ну это вообще пиздец. Еще не хватало, чтобы она меня боялась. – И готов взять еще большую ответственность, только прошу тебя подождать, когда после отбора все устаканится. У меня останется одна работа, у тебя универ – и все, будем жить припеваючи и спать в одной постели. Ты же ко мне ходишь как к себе домой. В чем тогда проблема?

– Я год уже жду, Егор. И в последние два месяца все стало только хуже.

– Какого ж хера ты тогда ко мне пришла сегодня? – бросаю в сердцах, не понимая, что отталкиваю от себя Тори. Но меня из себя выводят ее слова. Два месяца. Она два месяца все в себе носит, вместо того чтобы сесть и нормально поговорить. По полочкам разложить, что ей нравится, а что нет. Молчит, а потом ревет каждый раз, душу мне своими истериками разрывая.

– Больше не приду, – не сдерживает всхлипа и почти несется в коридор. Подхватывает сумку, влезает в туфли и, не дождавшись меня, уносится прочь, оставляя на тумбочке свой комплект ключей со всеми брелоками, пока я сбиваю кулак о дверцу шкафа.

Настоящее время

Три дня я прокручиваю в голове наше прошлое. Три дня думаю, как по-идиотски мы расстались, сумасшедше сильно любив друг друга. На спарринге получаю по ребрам, потому что башкой совсем далеко от части. Я там, с ней, возле кофейни, где мы расстались утром в понедельник.

Сегодня четверг, утром я вернулся с суток, продрых до трех, но так и не перестал думать о Тори. Она мне приснилась, и во сне у нас все было просто замечательно. У настоящих нас, повзрослевших.

Номер ее телефона у меня был еще во вторник, но я держался изо всех сил. Не звонил и не писал. Разглядывал ее фотку в «Телеграме» и влюблялся сильнее. Тори очень красивая стала. Взрослая, уверенная, но все равно нежная. Вбило меня опять в нее, только теперь обратного пути не будет. Если понадобится – отвоюю, своей сделаю. Над ошибками работу проведем и будем вместе, как когда-то хотели.

Что-то мне подсказывает, что не ответит она, даже если я позвоню. А значит, брать надо штурмом. Немного поразмыслив и выработав тактику завоевания Шмелевой, собираюсь и еду к ней, застревая в паре пробок и растягивая дорогу к Тори до невыносимых двух часов. Припарковаться рядом не получается, приходится бросать машину во дворах и идти к кофейне пешком. По пути даже думаю купить букет каких-нибудь разношерстных цветов, Вике они нравились раньше, но решаю повременить с такими действиями.

Вхожу в зал, колокольчик над дверью брякает, оповещая персонал о новом посетителе. Осматриваю зал: уютные круглые столики, много живых растений и лампы над столами, а еще у дальней стены фотозона, которую точно собирала Тори. Выглядит вполне современно, даже эстетично. В таких кафешках мы сидели, прячась от дождя, когда собирались гулять с Викой в самую неподходящую погоду.

Сейчас же она стоит за стойкой и возится с кофемашиной, рассказывая что-то бариста, который только кивает и не задает вопросов. А я любуюсь, натурально залипаю на Вике, потому что такой я никогда не видел ее. Но она прекрасна в любом состоянии.

– Добрый день! Что желаете? – интересуется девушка-кассир, улыбается широко, даже слишком, и внимательно меня разглядывает. Я же ей за плечо смотрю.

Тори в костюме изумрудном, и я не могу глаз отвести. Едва не облизываюсь, скоро слюна капать начнет, хорошо, что меня от позора спасут булочки, которыми тут вкусно пахнет. Ненавязчиво совсем, не так, чтобы пропахнуть, но так, чтобы хватило подразнить рецепторы.

– Мне сказали, что у вас вкусный кофе, – говорю громче, наблюдая за реакцией Тори. Она застывает, явно узнавая мой голос, напрягается.

– О, вам повезло. Как раз обновите кофемашину.

– Марина, – шипит Вика, и девушка за стойкой бледнеет. – Первую чашку гостям не предлагают, она прогонная, – говорит спокойно, не повышает голос, но строгости хватает. И я узнаю в этом поведении ее отца. – А со второй можно начинать продажу. Жень, сделаешь все? – получив кивок от бариста, она наконец обращается ко мне. – Извините, пожалуйста, кофе и десерт к нему за счет заведения.

И это все, что принцесса мне сказать соизволит? Разыграет партию «я тебя не знаю»? Не пойдет так. Барабаню пальцами по столешнице и киваю Тори, чтобы выходила и выключала босса.

– Да ладно, Тори, я не гордый, – улыбаюсь ей открыто. Для меня вообще остальные что тогда, что сейчас существовать перестают. Мир сужается до Шмелевой, и я уверенно сталкиваю нас лбами. – Лучше выпей со мной кофе, отлично подойдет в качестве моральной компенсации.

Она чуть ли не зубами скрипит от досады. Да, я намеренно ставлю ее в то положение, из которого отказ воспримется как грубость, но пока честностью эту Осу не возьмешь – сбежит. А так, даже если ужалит, буду знать, что не все потеряно для нас.

– Хорошо, но у меня не очень много времени, – кивает недовольно и все же выходит ко мне. Она не идет на контакт, но по расширившимся глазам и учащенному дыханию можно сказать, что Тори в шоке. Через пару минут отойдет и тогда будет готова размазать меня по стенке. – Зачем приехал? – говорит тихо, пока и кассир, и бариста заняты кофемашиной.

– За кофе, – мы ментально друг друга кусаем, прощупывая границы. Она терзает грубостью, я храню невозмутимость. – И с тобой поболтать. Как ты…

– Вам какой кофе? – перебивает Марина.

– Один капучино с карамельным сиропом и один американо с двойной порцией эспрессо и двумя ложками сахара, – раздает указания Тори, и я только усмехаюсь, а она, вдруг поняв, что сделала заказ и за меня, смущается. Она и раньше мои вкусы лучше меня понимала. Я потом по инерции стал жить и выбирать в кафе те блюда и напитки, которые Вика всегда для меня выбирала. Тори поглядывает из-под трепещущих ресниц и сцепляет пальцы в замок. – Или тебе что-то другое? – спрашивает скорее из вежливости, потому что прекрасно знает о моем пристрастии к крепкому кофе.

– Нет, все так и есть, – не могу не улыбаться. Она помнит, и это хороший знак. Ведь, забывая человека, стираешь в первую очередь все его привычки, чтобы они не маячили и не мучили сердце лишний раз.

– Корицу, ваниль добавлять в американо?

– Нет, – отвечаем в один голос. Вика прикусывает губы, сдерживая улыбку. Действительно комично выходит. Строит из себя незнакомку, но при этом знает меня вдоль и поперек.

– Поняла. А из сладкого что выберете? – Марина указывает на витрину, но мне откровенно плевать. Главная сладость рядом стоит и в снежную королеву играет, холодную и неприступную.

– Выберешь? – обращаюсь к Тори. – У тебя хорошо получается.

– Морковный торт для гостя и кокосовый для меня, – не сопротивляется. Наблюдаю за тем, как Марина ставит на поднос наш заказ, как бариста опускает две чашки и как Вика тянется к подносу, но я ее опережаю.

– Я донесу. Показывай, куда.

Она не сопротивляется. Просто разворачивается и идет в дальний конец к столику у окна. Опускается на стул и сверлит во мне дыру взглядом. Я отпиваю кофе – он и правда вкусный; надо будет сюда чаще наведываться, глядишь, так и в милость руководства попаду как постоянный клиент. Вика ковыряет кусок кокосового торта и старается на меня не смотреть. Она молчит, я тоже не спешу разговор начинать. Опять на ней залипаю – солнечная такая с волосами огненными.

– Ты правда на другой конец города приехал кофе выпить? – не выдерживает и все же рычит недовольно.

– Правда. И еще узнать хотел, как ты спишь, – смотрю серьезно. Вопрос меня и правда мучил. – Кошмары больше не снились? – Вика демонстративно медленно жует, не желая отвечать, а после прячется за чашкой кофе, не понимая, что ее молчание уже стало красноречивым ответом. Думаю-думаю-думаю. Ей бы выговориться, к психологу обратиться, чтобы разобраться с травмирующим опытом. – Как часто? – осторожно спрашиваю и делаю глоток, прикрывая любовью к американо свое нетерпение.

– Какая тебе разница, Егор? – спрашивает строго. – Если ты приехал за этим, не стоило. Я не ребенок, не надо за мной следить, – защищается, не желая меня подпускать. А я уже слишком близко, тяжело от меня сбежать, все равно поймаю. И Тори это понимает, но все равно отбивается, не сдаваясь без боя.

– Я вроде тоже не маленький мальчик и сам могу решить, куда и к кому мне ехать, – мягко возражаю, даже не пытаясь давить, но на Вику это действует. Она вздыхает и повторяет все манипуляции с едой и кофе, выходя из битвы не проигравшей. – Так что, сколько раз снились кошмары?

– Один, но для тебя это не должно иметь никакого значения.

– Рассказывала кому-нибудь о них?

– Да, – моментально отзывается.

– А кроме меня?

Еще один тяжелый вздох, и плотно сжатые челюсти. Ей не нравится, я слишком напираю, но не могу иначе, когда дело касается Тори. Мы вдвоем ждем чего-то. Я – когда она оттает. Вика – когда я исчезну из поля ее зрения. Но нашим ожиданиям сбыться не суждено. Подаюсь вперед, чтобы быть ближе, Тори не отстраняется: демонстрирует мне безразличие.

– Нет. Егор, ты зря сюда приехал. Ты не мой психотерапевт, да и у меня нет проблем. Пара кошмаров еще не повод бить тревогу, – говорит холодно, но глаза бегают от меня к окну. – Оставь меня, пожалуйста, в покое. Мы расстались шесть лет назад, потом ты меня спас, я тебя поблагодарила. На этом все. Мы чужие друг другу люди, которые не должны были встретиться. Давай продолжим жить так, как последние шесть лет.

Она поднимается, и в этот момент в кофейню заходит парень с розами. Выглядит вылизанным с ног до головы. Пока я изучаю новое лицо, Тори отходит от столика и машет этому кретину. Лицо его озаряется улыбкой, и он спешит к нам. Я медленно стекаю по стулу. Вряд ли это представление разыгрывается специально для меня, Вика не знала, что я приеду, значит, у нее правда есть парень, который, судя по взгляду, питает к ней какие-то чувства.

– Твой утырок? – кровь закипает, грозясь с паром выйти через уши. Сжимаю ложку в руке сильно, чувствуя, как она гнется. Какого хера она не могла найти себе нормального и выбрала какого-то убогого. Было бы тогда не так обидно проигрывать. Этому же хочется только по лицу вмазать.

– Мой парень, – с вежливой улыбкой поправляет меня. – Я не врала, когда говорила о нем. Так что уезжай. Допивай кофе, уходи и больше никогда не возвращайся, – обрисовывает совсем нерадостную для меня картину с такой легкостью, будто за хлебом сходить предлагает.

– У тебя встреча с кем-то? – вместо приветствия допрашивает Тори придурок. Он смотрит на нее недовольно, и я винить его за этот взгляд не могу. Если бы Вика была моей и с кем-то кофе попивала, тоже бы психовал. Но с порога ревновать нехорошо, да и так грязно играть тоже плохо.

Тори впадает в ступор. Вижу, что теряется. Утырок, видимо, никогда ее раньше не ревновал, а тут настолько вспенился, что даже цветы вручить забыл и в щечку не чмокнул. За последнее, кстати, мое мысленное спасибо, иначе я бы не сдержался и вмазал придурку за то, что руки распускает. Тори смотрит то на меня, то на ушлепка, не говорит ни слова, будто ждет, что проблема сама исчезнет, или подбирает красивые слова, чтобы витиеватыми дорожками запутать бедолагу и выйти сухой из воды.

– Да, случайно встретились с Викой, – поднимаюсь с места и киваю. – Мы старые знакомые, а вы?..

– Антон, близкий друг – Он протягивает мне руку, и я неохотно пожимаю, демонстрируя ему силу. Жестко и крепко, но даже этого хватает, чтобы Тоха напрягся и поспешил высвободиться. А у меня настроение поднимается от его «близкий друг». Значит, дважды меня обманула малышка. Смотрю на нее, но та и носом не ведет, только к другу отходит поближе, лишая меня запаха своих духов. Ладно, эта ситуация поправима. Только утырку надо объяснить, что девочка теперь моя. А он отвалится быстро, отчего-то я в этом уверен.

– Егор. И мне уже пора, поближе познакомиться не получится, – вижу, как Вика выдыхает облегченно. Да, сдавать я тебя не собираюсь, ты мне нужна целой и невредимой во всех смыслах. – До связи, Тори.

Неохотно отступаю, давая себе обещание, что делаю это в последний раз, и, оставив купюру на стойке у кассира, выхожу из кофейни, сохраняя маршрут в навигаторе, потому что ездить сюда придется часто.