Текст книги "Песнь крови"

Насупленные брови мальчишки расчетливо выгнулись.

– А скока дашь?

Ваэлин стиснул руку покрепче.

– Могу запястье сломать.

– Проклятый орденский ублюдок! – угрюмо буркнул мальчишка. – Ну и ладно, ломай! Можешь вообще всю руку оторвать! Какая разница-то?

Ваэлин посмотрел ему в глаза, увидел там страх и ярость, но и кое-что еще, что заставило его разжать руку: вызов. У мальчишки было достаточно гордости, чтобы не поддаваться собственному страху. Ваэлин увидел, какая ветхая на нем одежонка, увидел босые ноги, покрытые грязью. «Может, у него ничего и нет, кроме гордости».

– Я сейчас тебя отпущу, – предупредил он мальчишку. – Но если вздумаешь сбежать, я тебя поймаю.

Он притянул мальчишку ближе, так что они очутились лицом к лицу.

– Веришь, нет?

Мальчишка слегка отшатнулся и торопливо закивал:

– Угу!

Ваэлин поставил его на землю и выпустил его руку. Он видел, что мальчишка борется с инстинктивным порывом рвануть прочь. Он потер руку, чуть подался назад.

– Как тебя звать? – спросил Ваэлин.

– Френтис, – опасливо ответил мальчишка. – А тебя?

– Ваэлин Аль-Сорна.

В глазах мальчишки промелькнуло узнавание. Даже он, находящийся на самом дне столичной иерархии, слышал о владыке битв.

– Вот, – Ваэлин выудил из кармана метательный ножик и бросил его мальчонке. – Больше мне заплатить нечем. Отведешь меня к виселице – получишь еще два.

Мальчонка с любопытством уставился на нож.

– А чой-та?

– Нож, метательный.

– А убить им кого-нибудь можно?

– Только после долгих тренировок.

Мальчишка потрогал острие ножа, ойкнул и сунул окровавленный палец в рот: ножик оказался острей, чем выглядел.

– Научи, – пробубнил он, не вынимая пальца изо рта. – Научишь, как его метать, тогда и отведу.

– Потом, – сказал Ваэлин. И, видя, что мальчишка ему не верит, добавил: – Даю слово.

Слово члена ордена, похоже, имело некоторый вес в глазах Френтиса. Его подозрения развеялись, но не до конца.

– Сюда, – сказал он, повернулся и направился в толпу. – Не отставай!

Ваэлин следовал за мальчишкой сквозь толпу, временами терял его в давке, но несколько шагов спустя неизменно находил: Френтис нетерпеливо топтался на месте и бурчал, чтобы он не отставал.

– Вас чо, совсем не учат, как людей преследовать? – осведомился он, пока они пробирались через особенно густую толпу зевак, собравшуюся вокруг пляшущих медведей.

– Нас сражаться учат, – ответил Ваэлин. – Я… я не привык, когда так много народу. Четыре года в городе не был.

– Везет тебе! Я бы свое правое яйцо отдал, век бы не видать этой помойки.

– Так ты ведь больше нигде и не бывал?

Френтис посмотрел на него, как на идиота.

– Да у меня ж своя баржа! Я могу поплыть, куда захочу.

Казалось, они целую вечность пробирались сквозь толпу, пока наконец Френтис не остановился и не указал на деревянные воротца, вздымающиеся над головами в сотне ярдов впереди.

– Вон она! Там-то его, бедолагу, и вздернут. А за что его вешают-то, ваще?

– Не знаю, – честно ответил Ваэлин. Он вручил мальчишке обещанные два ножичка. – Приходи в Дом ордена вечером в эльтриан, я тебе покажу, как их метать. Жди у северных ворот, я тебя разыщу.

Френтис кивнул. Ножи стремительно исчезли в его лохмотьях.

– Так ты смотреть останешься? Как вешать будут?

Ваэлин подался прочь, обшаривая глазами толпу.

– Надеюсь, что нет.

Он бродил добрые четверть часа, заглядывая в лицо каждому встречному в поисках Норты, но так никого и не нашел. Впрочем, ничего удивительного: все они умели скрываться от посторонних глаз и делаться незаметными, всего лишь одним из множества прохожих. Ваэлин остановился у кукольного театра, чувствуя, как живот начинает крутить от страха. «Где же он?!»

– О благословенные души Ушедших! – говорил кукольник нарочито-трагическим тоном, ловко дергая за ниточки, так, что кукла на сцене изобразила отчаяние. – Хоть я и Неверный, даже такой негодяй, как я, не заслуживает подобной участи!

«Керлис Неверный…» Ваэлин знал эту историю, это была одна из любимых легенд его матушки. Керлис отрекся от Веры и был обречен жить вечно, пока Ушедшие не смилостивятся и не допустят его Вовне. Говорили, будто он и по сей день скитается по земле, ища Веры и не находя ее.

– Ты сам избрал свою судьбу, о Неверный, – нараспев проговорил кукольник, потряхивая деревянными головками, изображающими Ушедших. – Не нам тебя судить. Ты сам себя осудил. Отыщи свою Веру, и тогда мы примем тебя…

Ваэлин, на миг отвлекшись на мастерство кукольника и искусно изготовленных марионеток, заставил себя снова повернуться к толпе. «Ищи! – говорил он себе. – Сосредоточься! Он тут. Должен быть тут».

И вдруг его взгляд остановился на одном лице из публики: человеке немного за тридцать, с худощавым, жестким лицом и печальными глазами. Какой знакомый взгляд… «Эрлин! – в изумлении подумал Ваэлин. – Он вернулся сюда. Он что, с ума сошел?»

Эрлин, казалось, был полностью поглощен представлением, его грустные глаза ничего вокруг не замечали. Ваэлин гадал, что же ему делать. Заговорить с ним? Пройти мимо, как ни в чем не бывало?.. Убить его? В голове закрутились мрачные мысли, внушенные тревогой. «Я помог ему и девушке. Если его поймают…» Лишь воспоминание о лице девушки и ее платок на шее вернули ему здравомыслие и привели в чувство. «Лучше уйти, – подумал Ваэлин. – Безопаснее сделать вид, что я его вообще не видел…»

И тут Эрлин поднял голову, встретился с ним взглядом, глаза у него расширились – он узнал Ваэлина. Эрлин еще раз бросил взгляд на кукол. На его лице отразилось непонятное смешение чувств. Потом он повернулся и исчез в толпе. Ваэлина охватило желание последовать за ним, узнать, как поживает Селла, но не успел он сделать и шага, как за спиной у него раздался шум и звон клинков. Это было ярдах в пятидесяти, у самой виселицы.

Вокруг места происшествия плотно клубилась толпа, и Ваэлину пришлось протискиваться через нее. Люди охали от боли и осыпали его оскорблениями – мальчик торопился, и потому особо не церемонился.

– Чего он хотел-то? – спрашивал кто-то в толпе.

– Пытался прорвать оцепление, – отвечал другой голос. – Странное дело. Казалось бы, уж от кого-кого, а от брата такого ожидать не приходится!

– Как вы думаете, его тоже повесят?

И вот наконец Ваэлин миновал толпу и застыл как вкопанный при виде открывшейся перед ним сцены. Их было пятеро – солдат двадцать седьмого конного полка, судя по черным перьям на мундирах, за которые их прозвали Черными Ястребами. Черные Ястребы считались любимцами короля за подвиги, совершенные во время Объединительных войн, и им часто доверяли честь нести охрану во время разных событий и торжественных мероприятий. Один из них, самый здоровенный, держал за горло Норту: мясистая рука стискивала шею мальчишки, а двое его товарищей пытались удержать Норту за руки. Четвертый стоял чуть в стороне, со вскинутым мечом, готовясь нанести удар.

– Да подержите же вы этого ублюдка, ради Веры! – кричал он. Все они были в ссадинах и порезах: очевидно, схватить Норту удалось не так-то легко. Пятый солдат упал на колени, зажимая рану на руке, из которой хлестала кровь. Лицо у него было серое от боли и искаженное от ярости.

– Убейте этого козла! – рычал он. – Он меня калекой оставил!

Ваэлин увидел, что человек с мечом уже заносит руку, и принялся действовать не раздумывая. Последний его метательный нож вылетел у него из руки прежде, чем он осознал, как выхватил его из-за пазухи. Это был лучший бросок, какой когда-либо удавался Ваэлину: нож вонзился в руку с мечом чуть повыше запястья. Меч тотчас упал на землю, а его владелец потрясенно уставился на блестящую полоску металла, что торчала из его конечности.

Ваэлин уже устремился вперед. Его меч с шелестом вылетел из ножен за спиной. Один из людей, державших за руки Норту, увидев атакующего Ваэлина, отпустил пленника и потянулся за собственным мечом, что висел на поясе. Норта тотчас воспользовался предоставленной возможностью и локтем ударил солдата в лицо. Тот пошатнулся и с размаху налетел на ногу подпрыгнувшего в воздух Ваэлина. Солдат по инерции пробежал еще несколько шагов, с кровью, обильно хлещущей изо рта и из носа, и тяжело рухнул наземь.

Норта выдернул из-за пояса метательный нож и пырнул им стоящего позади. Клинок глубоко вонзился в бедро солдата, который душил Норту, и тот поневоле выпустил добычу. Ваэлин подскочил и ударил солдата в висок эфесом меча. Солдат упал. Оставшийся Черный Ястреб выпустил Норту и пятился назад, загораживаясь мечом, который дрожал у него в руках.

– Вы… Вы нарушаете королевское перемирие! – выдавил он. – Вы а-аресто…

Норта молниеносно ринулся вперед, нырнул под меч и ударил солдата кулаком в лицо. Еще два удара, и тот рухнул.

– Ястребы? – Норта плюнул на солдата, лежащего без сознания. – Овцы вы, а не ястребы!

Он обернулся к Ваэлину. Глаза у него сверкали истерической решимостью.

– Спасибо тебе, брат! Идем! – Он порывисто устремился вперед. – Надо спасти моего от…

Ваэлин ударил его под ухо – прием, которому они с таким трудом обучились под руководством мастера Интриса. Этот прием заставлял человека потерять сознание, но не причинял серьезного вреда.

Ваэлин опустился на колени рядом с товарищем, пощупал пульс у него на шее.

– Прости меня, брат, – прошептал он, убрал меч в ножны и поднял Норту, не без труда взвалив на плечо его обмякшее тело. Ваэлин был крупнее Норты, но все равно брат весил изрядно. Ваэлин двинулся навстречу ошеломленным зевакам и сделал им знак расступиться. Никто из них не сказал ни слова.

– А ну, стоять!

От этого крика тишина разлетелась вдребезги, как стекло. Шокированная толпа очнулась и загомонила изумленно и непонимающе.

– Пятерых Ястребов уложили, а их всего-то двое…

– Никогда такого не видел!

– А ведь это измена, солдата-то бить. Королевский указ гласит…

– Стоять!!! – снова раздался этот голос, перекрывая шум толпы. Оглянувшись, Ваэлин увидел всадника, пробивающегося на лошади сквозь давку, временами помогая себе хлыстом.

– Дорогу! Дорогу! – командовал он. – Именем короля! Дорогу!

Выбравшись из толпы, всадник остановил коня, и Ваэлин сумел разглядеть его как следует. Высокий мужчина на вороном боевом скакуне ренфаэльской чистокровной породы. На всаднике был парадный мундир с черным пером на груди, а на голове – офицерский шлем с невысоким султаном. Худощавое, чисто выбритое лицо всадника под поднятым забралом окаменело от ярости. Судя по звезде о четырех лучах на латном нагруднике, это был лорд-маршал королевской стражи. Следом за всадником появился отряд пеших Черных Ястребов. Отряд развернулся, обнажив мечи и разгоняя толпу пинками и ударами кулаков. Некоторые занялись своими пострадавшими товарищами, бросая мстительные взгляды на Ваэлина. Солдат, которому в руку попал нож Ваэлина, откровенно плакал от боли.

Видя, что путь к отступлению перекрыт, Ваэлин аккуратно уложил Норту на землю и шагнул в сторону, загораживая собой товарища от всадника.

– Это что такое? – осведомился маршал.

– Я отвечаю только перед орденом, – заявил Ваэлин.

– Ты будешь отвечать мне, орденский пащенок, или я повешу тебя на ближайшем дереве на твоих собственных кишках!

Ваэлин с трудом сдержал порыв выхватить меч, когда Черные Ястребы принялись стягиваться ближе. Он понимал, что всех их ему не одолеть – как минимум, нескольких придется убить, а Норте этим вряд ли поможешь.

– Могу ли я узнать ваше имя, милорд? – спросил он, отчаянно пытаясь выиграть время и надеясь, что голос у него не дрожит.

– Сперва сам назовись, пащенок!

– Ваэлин Аль-Сорна, брат Шестого ордена, ожидающий посвящения.

Имя прокатилось по толпе, точно волна.

– Сорна…

– Сынок владыки битв…

– Можно было догадаться, живая копия…

Когда всадник услышал это имя, глаза у него сузились, но выражение лица осталось все таким же свирепым.

– Лакриль Аль-Гестиан, – сказал он. – Лорд-маршал двадцать седьмого конного и мечного полка Королевства.

Он выслал коня вперед и подъехал поближе, глядя сверху вниз на неподвижное тело Норты.

– А это кто?

– Брат Норта, – ответил Ваэлин.

– Мне доложили, что он пытался спасти изменника. Интересно, с чего бы брату ордена так поступать, а?

«Он знает, – понял Ваэлин. – Он знает, кто такой Норта».

– Не могу вам сказать, лорд-маршал, – отвечал он. – Я всего лишь увидел, как убивают моего брата, и воспрепятствовал этому.

– Ага, как же, убивают его! – бросил один из Черных Ястребов, побагровев от гнева. – Этот засранец сопротивлялся законному аресту!

– Он принадлежит ордену, – сказал Ваэлин Аль-Гестиану. – Как и я. Мы отвечаем перед орденом. Если вы полагаете, будто мы совершили нечто противозаконное, вам следует обратиться к нашему аспекту.

– Королевский закон распространяется на всех, мальчик, – ответил Аль-Гестиан ровным тоном. – На братьев, на солдат, на владык битв.

Он смотрел прямо в глаза Ваэлину.

– И тебе с твоим братом придется отвечать перед законом.

Он подал своим людям знак взять их.

– И держи руки подальше от оружия, мальчик, иначе тебе придется отвечать уже перед Ушедшими!

Видя надвигающихся Черных Ястребов, Ваэлин поднял руку к рукояти меча. Может быть, если ранить нескольких из них, поднимется суматоха, и ему удастся скрыться в толпе вместе с Нортой. В орден после этого, конечно, возврата не будет: там не привечают тех, кто дерется с королевской стражей. «Ну, в разбойники уйду, – подумал Ваэлин. – Вряд ли это так уж страшно».

– Полегче, малый! – предупредил один из Черных Ястребов, закаленный сержант с обветренным лицом. Он медленно подступал к Ваэлину, опустив меч книзу, с кинжалом в левой руке. По тому, как он двигался и как владел своим телом, Ваэлин сделал вывод, что это самый опасный из его противников. – Не хватайся за меч, – продолжал сержант. – Хватит на сегодня крови. Сдавайтесь по-хорошему, и мы с вами во всем разберемся, тихо и культурно.

Судя по сдерживаемой ярости на лицах прочих Ястребов, Ваэлин сильно сомневался, что с ним и с Нортой и впрямь обойдутся «культурно».

– Я не хочу проливать крови, – предупредил он сержанта, обнажая меч. – Но пролью, если вы меня вынудите.

– Время на исходе, сержант, – протянул Аль-Гестиан, подавшись вперед в седле. – Кончайте с этим…

– Ух ты, вот это зрелище! – пробасили из толпы, и люди, издавая протестующие возгласы, раздались перед троицей, пробивавшейся вперед.

Сердце у Ваэлина подпрыгнуло. Это был Баркус, и с ним Каэнис и Дентос. Баркус широко улыбался Ястребам – сама любезность во плоти. Напротив, Каэнис с Дентосом смотрели на солдат с нескрываемой сосредоточенной враждебностью – взглядом, отработанным за годы сурового учения. Мечи у всех троих были наголо.

– Просто замечательное зрелище, – продолжал Баркус, и все трое встали плечом к плечу с Ваэлином. – Стайка Ястребов, которые только и ждут, чтобы их ощипали!

– Проваливайте отсюда, малый! – бросил Аль-Гестиан Баркусу. – Это не ваша забота!

– Мы услыхали какой-то шум, – сообщил Баркус Ваэлину, не обращая внимания на Аль-Гестиана. Он посмотрел на распростертого на земле Норту. – Чо, сбежал-таки?

– Угу. Сегодня казнят его отца.

– Да мы слышали, – сказал Каэнис. – Это печально. Говорят, он был неплохой человек. Однако король справедлив, должно быть, у него есть на то свои причины.

– Ты это Норте скажи, – заметил Дентос. – Бедолага! Это они его так?

– Да нет, – сказал Ваэлин. – Я не мог придумать, как еще его остановить.

– Мастер Соллис будет нас лупцевать целую неделю без перерыва! – проворчал Дентос.

Они умолкли, глядя на Ястребов. Те смотрели на мальчишек, лица их были полны злобы и гнева, но подойти к ним солдаты не пытались.

– Боятся, – заметил Каэнис.

– Еще бы! – сказал Баркус.

Ваэлин рискнул бросить взгляд на Аль-Гестиана. Этот человек явно не привык, чтобы ему перечили. Маршала буквально трясло от ярости.

– Эй, ты! – он ткнул пальцем в одного из кавалеристов. – Отыщи капитана Хинтиля. Скажи, пусть приведет свою роту.

– Целую роту! – Баркус, казалось, пришел в неподдельный восторг. – Какая честь для нас, милорд!

В толпе засмеялись. Гнев Аль-Гестиана сделался еще более осязаемым.

– За это с вас живьем шкуру снимут! – рявкнул он, едва не переходя на визг. – Не думайте, будто король дарует вам легкую смерть!

– Вы опять говорите от имени моего отца, лорд-маршал?

Из толпы зевак выступил высокий, рыжеволосый молодой человек. Одежда на нем была скромная, но отлично пошитая, и было нечто странное в том, как толпа расступалась перед ним, отводя глаза и склоняя головы. Некоторые даже опустились на одно колено. Оглянувшись по сторонам, Ваэлин с изумлением обнаружил, что Каэнис и все Ястребы поступили так же.

– На колени, братья! – прошипел Каэнис. – На колени перед принцем!

«Принцем?» Ваэлин снова посмотрел на высокого, припоминая серьезного юношу, которого видел при дворе много лет назад. Принц Мальций сделался почти таким же рослым и широкоплечим, как его отец. Ваэлин огляделся в поисках охраняющих его стражников, но с принцем, похоже, никого не было. «Принц, который ходит один среди своего народа?» – удивился он.

– Ваэлин! – настойчиво шепнул Каэнис.

Ваэлин собрался было преклонить колени, но принц махнул рукой.

– Не нужно, брат. Прошу вас, встаньте все.

Он улыбнулся, обводя взглядом коленопреклоненную толпу.

– Тут же грязно! Итак, милорд, – он обернулся к Аль-Гестиану, – что тут произошло?

– Насилие и измена, ваше высочество! – провозгласил Аль-Гестиан, выпрямляясь. Левое колено у него было в грязи. – Эти мальчишки напали на моих людей, пытаясь освободить арестованного.

– Не хрен врать! – взорвался Баркус. – Мы пришли на помощь нашим братьям, когда на них напали…

Принц вскинул руку. Баркус умолк. Мальций молча окинул взглядом всю сцену, увидел окровавленных Ястребов, лежащего без сознания Норту…

– Скажите, брат, – сказал он Ваэлину, – не вы ли тот, кого лорд-маршал называет изменником?

Ваэлин обратил внимание, что принц почти не сводит глаз с Норты.

– Я не изменник, ваше высочество, – ответил Ваэлин, стараясь, чтобы в его голосе не было слышно ни страха, ни гнева. – И братья мои тоже. Они пришли сюда, только чтобы защитить меня. Если кому-то и следует нести ответ за то, что здесь произошло, то только мне.

– А что же ваш брат, что лежит без сознания? – принц Мальций подступил ближе, почему-то продолжая очень пристально глядеть на Норту. – Ему нести ответ не следует?

– Его… поступки были вызваны горем, – запнувшись, ответил Ваэлин. – Он будет отвечать перед нашим аспектом.

– Сильно ли он ранен?

– Его ударили по голове, ваше высочество. Примерно через час должен очнуться.

Принц еще немного постоял, глядя на Норту, потом отвернулся и негромко сказал:

– Когда он очнется, передайте ему, что я скорблю вместе с ним.

Он отошел и обратился к Аль-Гестиану:

– Это весьма серьезное дело, лорд-маршал. Весьма серьезное.

– Это правда, ваше высочество.

– Настолько серьезное, что для того, чтобы его полностью разрешить, потребовалось бы отложить казнь. Мне не хотелось бы объясняться с королем по этому поводу. Быть может, вам угодно объяснить ему это вместо меня?

Аль-Гестиан на секунду встретился глазами с принцем, между ними отчетливо сверкнула взаимная неприязнь.

– Мне не хотелось бы без нужды отнимать время у короля, – проскрежетал он сквозь стиснутые зубы.

– Я благодарен вам за предупредительность.

Принц Мальций обернулся к Ястребам:

– Отнесите этих раненых в королевский павильон, их осмотрит врач его величества. Лорд-маршал, мне говорили, что у западных ворот устроили пьяный дебош, это дело требует вашего присутствия. Не смею вас более задерживать.

Аль-Гестиан поклонился и снова сел в седло. Когда он проезжал мимо Ваэлина и его товарищей, на лице у него было отчетливо написано, что он намерен с ними поквитаться.

– С дороги! – крикнул он, взмахнув хлыстом в сторону толпы, пробиваясь вперед.

– Доставьте вашего брата в орден, – сказал принц Мальций Ваэлину. – И позаботьтесь о том, чтобы рассказать вашему аспекту о случившемся первыми, пока ему не рассказал об этом кто-нибудь еще.

– Мы так и поступим, ваше высочество, – заверил его Ваэлин, кланяясь как можно ниже.

В сотне ярдов уже слышалась ровная, монотонная барабанная дробь, и толпа стихала по мере того, как барабанный бой становился громче. Ваэлин видел поверх голов ряд копий, которые колебались в такт грому барабана, постепенно продвигаясь к темному силуэту виселицы.

– Унесите его прочь! – велел принц. – Даже если он без чувств, незачем ему тут находиться.

Когда они пробирались сквозь примолкшую толпу: Ваэлин и Каэнис несли Норту, а Дентос с Баркусом прокладывали путь, – барабанная дробь внезапно стихла. Воцарилось молчание, настолько густое, что Ваэлин физически ощутил висящее в воздухе предвкушение толпы, пригибающее его к земле. Издалека донесся стук, и толпа взорвалась восторженными воплями: тысячи кулаков взметнулись в воздух, на лицах отражалась маниакальная радость.

Каэнис смотрел на ликующую толпу с неприкрытым отвращением. Ваэлин не слышал слова, которое он произнес, но по губам уверенно прочел: «Быдло!»

* * *

Как только они очутились в стенах ордена, Норта исчез, очутившись на попечении мастеров. По тому, как опасливо косились на них другие мальчишки и как недовольно смотрели мастера, было ясно, что новости об их приключениях опередили их.

– Мы о нем позаботимся, – сказал мастер Чекрин, избавляя их от Норты. Он без труда поднял его на своих мускулистых руках. – А вы отправляйтесь к себе в спальню. Без приказа никуда не выходить и ни с кем не разговаривать.

Чтобы убедиться, что они исполнят это в точности, мастер Хаунлин лично проводил их в северную башню. Обычная любовь обожженного к пению на этот раз, похоже, уступила обстоятельствам. Дверь за ними захлопнулась, но Ваэлин был уверен, что мастер остался караулить снаружи. «Так мы что, теперь пленники?» – подумал он.

Оказавшись в спальне, они положили свои вещи и стали ждать.

– Ты мне башмаки купил? – спросил Ваэлин у Каэниса.

– Не успел. Извини.

Ваэлин пожал плечами. Молчание затягивалось.

– А Баркус едва девку не подцепил у палатки с элем! – выпалил Дентос. Он всегда плохо переносил молчание. – И аппетитная же девка была! Титьки что твои дыни. Скажи, брат?

Баркус уничтожающе уставился на брата через комнату.

– Заткнись, – коротко сказал он.

Снова воцарилось молчание.

– А ты знаешь, что, если на этом попадешься, то получишь свои монеты? – сказал Ваэлин Баркусу. Время от времени у ворот ордена появлялись девицы из Варинсхолда и окрестных деревень, с огромным пузом или с орущим младенцем в подоле. Виновного брата наскоро сочетали браком – обряд проводил сам аспект, – и выдавали ему положенные монеты плюс еще две, одну на девицу, вторую на ребенка. Как ни странно, многие парни, похоже, бывали совсем не прочь покинуть орден при подобных обстоятельствах, в то время как другие до последнего уверяли, будто они тут ни при чем. Но проверка на правду, проводимая Вторым орденом, быстро выводила виноватых на чистую воду.

– Да не было там ничего такого! – рявкнул Баркус.

– Да ты с ней лизался, как ненормальный! – расхохотался Дентос.

– Ну, я выпимши был. К тому же все внимание доставалось не мне, а Каэнису!

Ваэлин обернулся к Каэнису и увидел, что друг медленно краснеет.

– Что, правда?

– Правда, правда! На него девки так и вешались! «Ой, какой хорошенький!»

Ваэлин с трудом сдержал смех. Каэнис залился краской по самые уши.

– Ну, он наверняка мужественно сопротивлялся!

– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Дентос. – Боюсь, еще немного, и через девять месяцев к воротам принесли бы целый отряд хорошеньких ублюдков. Хорошо еще, какой-то пьянчуга подошел и начал орать, что, мол, Ястреба с орденскими дерутся.

Воспоминание о драке снова заставило всех умолкнуть. И наконец Баркус сказал вслух то, о чем думали все:

– Как вы думаете, его не убьют?

* * *

В комнате успело стемнеть, прежде чем дверь отворилась и вошел мастер Соллис. На лице наставника отражался невероятный гнев.

– Сорна, – проскрежетал он, – ты идешь со мной! Остальным принесут еду с кухни, и всем спать!

Мальчикам ужасно хотелось узнать, как там Норта, но лицо Соллиса, бывшее мрачнее тучи, заставило их промолчать. Ваэлин спустился следом за ним по лестнице, пересек двор и подошел к западной стене, все это время не переставая ожидать, что наставник вот-вот достанет розгу. Ваэлин предполагал, что его ведут к аспекту, но вместо этого они пришли в лазарет, где мастер Хенталь ухаживал за Нортой. Норта лежал в постели, лицо у него выглядело безжизненным, полузакрытые глаза смотрели мутно, ничего не видя. Это зрелище Ваэлину было знакомо: иногда мальчикам, получившим серьезную травму, приходилось давать сильное снадобье, которое снимало боль, но одновременно заставляло терять связь с миром.

– Красноцвет и тенелист, – объяснил мастер Хенталь, когда вошли Ваэлин с Соллисом. – Когда он очнулся, то впал в неистовство. Сильно ударил аспекта, прежде чем мы сумели его обуздать.

Ваэлин подошел к кровати, посмотрел на брата. На сердце сделалось тяжко. «Он выглядит таким беспомощным…»

– С ним все будет в порядке, мастер?

– Мне уже доводилось видеть подобное: человек впадает в неистовство, мечется… Такое обычно бывает с людьми, которые слишком много воевали. Скоро он уснет. А когда проснется, он будет слаб, но снова придет в себя.

Ваэлин обернулся к Соллису:

– Аспект уже вынес свое решение, мастер?

Соллис взглянул на мастера Хенталя. Тот кивнул и вышел из комнаты.

– Дело не требует решения, – ответил Соллис.

– Но мы же ранили королевских солдат…

– Да. Если бы вы внимательнее прислушивались к моим наставлениям, вы бы их убили.

– Лорд-маршал…

– Лорд-маршал не распоряжается здесь. Норта не подчинился приказу и должен понести заслуженное наказание. Однако аспект полагает, что он уже достаточно наказан. Что до тебя, твое неподчинение было совершено ради твоего брата. Ты не заслуживаешь осуждения.

Мастер Соллис подошел к головам кровати и положил ладонь на лоб Норты.

– Лихорадка уляжется, когда выветрится красноцвет. Но он все равно будет это чувствовать: боль, подобную ножу, застрявшему во внутренностях. Подобная мука может превратить мальчика либо в мужчину, либо в чудовище. По моему мнению, чудовищ в ордене и так уже было предостаточно.

И только теперь Ваэлин понял гнев Соллиса. «Он не на нас злится! – осознал мальчик. – Он гневается на то, что король сделал с отцом Норты, и на то, что это сделало с Нортой. Мы его мечи, он нас кует. Король испортил один из его клинков».

– Мы с братьями будем рядом, – сказал Ваэлин. – Его боль будет нашей болью. Мы поможем ему вынести это.

– Смотрите же, не оплошайте.

Соллис поднял глаза, его взгляд был еще более пристальным, чем обычно.

– Когда брат сбивается с пути, есть только один способ это исправить, а убивать брата брату негоже.

* * *

Норта очнулся поутру. Его стон разбудил Ваэлина, который сидел при нем всю ночь.

– Что?.. – Норта огляделся вокруг замутненными глазами. – А что случилось?..

Он увидел Ваэлина и умолк. В его глазах вспыхнуло воспоминание, он потянулся к голове и нащупал шишку на затылке.

– Ты меня ударил, – сказал он. Ваэлин видел, как Норта мало-помалу осознает ужасную истину, как он бледнеет и сникает под тяжестью горя.

– Мне очень жаль, Норта, – сказал Ваэлин. Больше ему ничего в голову не пришло.

– Зачем ты меня остановил? – прошептал сквозь слезы Норта.

– Тебя бы убили.

– Они оказали бы мне услугу.

– Не надо так говорить. Вряд ли душа твоего отца смогла бы счастливо существовать Вовне, зная, что ты последовал за ним так скоро.

Норта некоторое время плакал молча, Ваэлин смотрел на него, и сотни пустых слов сочувствия умирали у него на губах. «Мне просто нечего сказать, – осознал он. – Ну что тут скажешь?»

– Ты видел, как это было? – спросил наконец Норта. – Он сильно мучился?

Ваэлин вспомнил стук упавшей доски и восторженный рев толпы. «Жутко, должно быть, уходить Вовне, зная, что так много людей радуются твоей смерти!»

– Это произошло быстро.

– Говорили, будто он обкрадывал короля. Мой отец никогда бы такого не сделал, он был предан королю и служил ему верно!

Ваэлин ухватился за единственное утешение, которое пришло ему в голову.

– Принц Мальций просил передать тебе, что он скорбит вместе с тобой.

– Мальций? Он там был?

– Он нам помог, заставил Ястребов нас отпустить. По-моему, он тебя узнал.

Лицо Норты слегка смягчилось, выражение сделалось отсутствующим.

– Когда я был маленький, мы, бывало, вместе катались верхом. Мальций был учеником моего отца и часто бывал у нас дома. Мой отец воспитывал многих мальчиков из знатных домов. Он славился своими познаниями в государственном управлении и дипломатии…

Норта нащупал на столике тряпицу и вытер слезы.

– Какое решение вынес аспект?

– Он считает, что ты уже достаточно наказан.

– Значит, мне не светит даже вырваться из этого места…

– Нас обоих отправили сюда по воле наших отцов. Я выполнил желание своего отца и остался здесь, хотя и не знаю, для чего он отдал меня в орден. У твоего отца, видимо, тоже были серьезные причины отправить тебя сюда. Таково было его желание при жизни, таким оно останется и теперь, когда он вместе с Ушедшими. Быть может, тебе следует отнестись к этому с уважением.

– Что же, значит, я так и буду гнить здесь, в то время как земли моего отца конфискованы, а семья моя осталась в нужде?

– Уменьшится ли нужда твоей семьи, если ты будешь с ними? Может, у тебя есть богатства, которые им помогут? Подумай, какая жизнь тебя ждет за пределами ордена. Ты окажешься сыном изменника, королевские солдаты будут жаждать тебе отомстить. У твоей семьи и без тебя довольно невзгод. Орден отныне для тебя не тюрьма, а убежище.

Норта рухнул обратно на кровать, в изнеможении и горе глядя в потолок.

– Прошу тебя, брат, разреши мне побыть одному.

Ваэлин встал и пошел к двери.

– Не забывай, что ты не одинок. Братья не дадут тебе пасть жертвой горя!

Выйдя за дверь, он остался стоять снаружи, прислушиваясь к судорожным, мучительным рыданиям Норты. «Сколько боли!» А вот если бы его отца должны были повесить, стал бы он сражаться так отчаянно, пытаясь его спасти? «И стал бы я хотя бы плакать?»

* * *

В тот вечер он забрал Меченого с псарни и пошел с ним к северным воротам. Там Ваэлин принялся кидать псу мячик и ждать прихода Френтиса. Меченый, что ни день, становился все сильнее и проворнее. На собачьем корме мастера Джеклина, изготовленном из мясного фарша, костного мозга и давленых фруктов, пес раздался и заматерел, а поскольку Ваэлин заставлял его много бегать, он при этом не толстел и оставался сильным. Несмотря на свой свирепый вид и пугающие размеры, Меченый по-прежнему оставался все таким же веселым и лизучим щенком-переростком.