Текст книги "Просто Марго"

– Господи, Сашенька, ты зачем в такую погоду полезла в море! Как я перепугался за тебя! Хорошо, что я сегодня решил пройтись по набережной после работы, а не пошел через город, как обычно. Я сразу понял, что это ты там далеко в море, и сразу же позвал на помощь прохожих! Мы хотели уже бежать за лодкой! А тут дельфины помогли! Ну, что ты, успокойся, родная! – утешал ее муж, еще не зная, что случилось.

– Вася, милый у нас беда, понимаешь! – срываясь опять на крик, говорила, вся дрожа от холода и нервов, Саша. – Мама письмо прислала из Ниццы, папы больше нет! Он погиб!

– О! Какая ужасная новость! Я очень тебе сочувствую! Мне так и не довелось познакомиться с твоим отцом, но судя по твоим рассказам, он был для тебя самым лучшим отцом на свете! А теперь нам нужно быстрее домой, тебе надо согреться, а то заболеешь воспалением легких!

Дома он снял с нее все, посадил в горячую ванную, а потом, бережно закутав в толстое полотенце, перенес на кровать. Дал выпить для согрева полстакана грузинской чачи, после чего она тотчас же заснула.

– Господи, Сашенька, – нежно поглаживая ее, спящую, по голове, приговаривал муж. – Ты же могла утонуть! Я бы это не перенес! Да нет, я бы умер вместе с тобой! К тому же, я обещал твоей маме беречь тебя всю жизнь, а тут, выходит, не углядел, не уберег! Слава Богу, слава Богу, все обошлось!

Глава третья. Новое поколение

Умер Ленин, пришел к власти Сталин, период НЭПа закончился, и наступили в стране Советов непростые тридцатые года.

А в семье Савулиди произошло радостное событие. Родился сын, наследник, Димитрис Савулиди, он же Дмитрий Васильевич Савулиди, названный так в честь греческого дедушки.

– Я безумно счастлив, дорогая моя Сашенька, что ты мне подарила первенца – нашего сына! – весь сияя от счастья, надевал на шею любимой жене жемчужное ожерелье прямо там, в палате роддома, муж – главный инженер батумского консервного завода.

– Ой, дорогой, какое оно красивое! А что, тебе дали премию на работе? – изумилась жена, дворянка Юдина. На самом деле ожерелье, по сравнению с привычными ей фамильными драгоценностями, было более чем скромное.

– Нет, Александра, бери выше! Пока ты тут рожала, меня утвердили в должности главного инженера! Естественно, и зарплата у меня теперь намного выше. Наконец-то, смогу тебя иногда побаловать! – Савулиди явно был очень доволен собой.

– Как здорово! Я так рада за тебя, Василий! Правда, в твоем повышении по службе для меня по большому счету нет ничего удивительного, ведь я всегда была уверена, что ты достигнешь больших высот! Сейчас принесут малыша, и можно идти домой!

– А почему идти – ехать! – и он подвел ее к окну, указав на блестевший под солнцем после мытья черный ЗИС-101 представительского класса.

– Это что, твоя персональная машина?! – продолжал удивлять Василий свою жену.

– Ну нет, пока это не мой персональный автомобиль, а нашего директора, но я как главный инженер, могу, когда мне нужно, тоже им пользоваться. Ты еще слаба после родов, лучше поберечь тебе силы, да и малышу удобнее добираться до дома.

Возвратившись домой, Александра сразу же почувствовала сильный запах цветов.

Огромные букеты роз и лилий были везде: они стояли в больших и малых вазах во всех комнатах и даже на кухне. Все благоухало и радовало глаз. В холодильнике, как никогда, лежало множество различных деликатесов и вкусностей, а в детской комнате было все необходимое для приезда домой их малыша.

– Александра Александровна, добрый день! – приветствовала хозяйку на пороге дома незнакомая ей женщина в сером костюме и круглых очках. Меня зовут Нелли Зурабовна, я секретарь вашего мужа. Василий Дмитриевич мне поручил все подготовить к вашему возвращению из роддома. Смею надеяться, что со своим заданием я неплохо справилась. Если у вас есть какие-нибудь пожелания, то не стесняйтесь, звоните мне в приемную и все будет исполнено в лучшем виде.

– Да… Спасибо, мне все очень понравилось, – растерянно отвечала Александра.

– А… Я вижу, вы уже познакомились! – вошел вслед за женой в дом Василий Савулиди. – Сашенька, ну как тебе все здесь? Мы очень старались с Нелли, оцени наши труды!

– Очень все прекрасно, только мне хотелось бы сейчас отдохнуть.

– Конечно, конечно, – заторопилась Нелли, – я уже ухожу. Василий Дмитриевич, мы же увидимся с вами завтра на заводе. До свидания, и еще раз примите мои искренние поздравления по поводу рождения вашего сына!

– Ну вот, дорогая, теперь мы настоящая семья! У нас есть ребенок! – обнимал ее Савулиди.

– Я согласна с тобой, милый. Семья – это когда есть дети!

– Но на этом, я думаю, мы же с тобой не остановимся, правда, моя красавица?! Я так по тебе соскучился! – вожделенно посмотрев на свою любимую жену, Василий потянул ее за руку в спальню.

Через два года в семье Савулиди родилась дочь.

– Я хочу назвать дочь в честь моей мамы Валентиной, – настаивала Саша.

– Нет, только не это! В честь тещи? Никогда! Твоя мать всегда ставила себя выше меня и при каждом удобном случае еще это и подчеркивала. Ты не представляешь, как мне было больно и обидно в те минуты!

– Послушай, я все прекрасно понимаю, но это старая история, пора бы тебе забыть об этом!

– Ты можешь осуждать меня, сколько тебе угодно, Саша, но у меня не получается забыть все это, прошу тебя, пожалуйста, давай дадим нашей дочери другое имя, – деликатно настаивал на своем муж.

– Хорошо, тогда пусть будет Маргарита, как из «Фауста» Гёте. Это, пожалуй, один из моих самых любимых литературных персонажей, – и она вопросительно посмотрела на своего мужа, ожидая его ответа.

А Василий, конечно же, «Фауста» не читал и кто такой Гёте тоже не знал.

«Надо бы при случае пойти в библиотеку и взять почитать этого Гёте. А то как-то неловко перед женой: она читала, а я нет».

– Хорошо, пусть будет Маргаритой! Отличное имя. В переводе с греческого означает «жемчужина», но давай только дома не будем ее звать этим обывательским «Рита», а будем называть нашу дочь величественным и сильным именем Марго. А что, Марго Савулиди! Это звучит! – подняв голову кверху, гордо произнес Василий.

– Ха-ха! Какой ты у меня стал тщеславный, Василий! Да, хорошо, пусть она будет Марго, просто Марго!

С рождением детей Александре Юдиной пришлось на некоторое время оставить свою любимую работу, но как только детки немного подросли, отдала их в детский сад при заводе мужа, возобновив свое преподавание в женской гимназии. Хотя муж и уговаривал ее вообще больше не работать, дескать, он теперь прилично зарабатывает и нет необходимости в том, чтобы Александра так надрывалась, но жена не поддавалась на его уговоры и продолжала трудиться на благо обществу.

– Лучше бы ты занималась детьми и домом! – как-то поздно, возвратившись домой очень уставшим, сгоряча упрекнул ее муж.

– Я не совсем понимаю тебя, Василий, ты о чем это? Ты что, считаешь, что наши дети заброшены и несчастливы? Или, может, они не накормлены и не одеты во все чистое? И потом, разве советские детские сады не лучшие в мире? – Юдина жестко посмотрела в глаза своему мужу, пытаясь понять истинную причину его придирок. И какая муха его сегодня укусила?!

– Лучшие, лучшие, но и жены советские должны быть самыми лучшими! А ты всегда уставшая и тебе до меня вечером нет никакого дела. Ты или отдыхаешь после работы или тетрадки свои проверяешь.

– А… Вот в чем дело? Тебе не хватает моего женского внимания? А сам ты, смотри, в кого превратился? В чопорного, высокомерного чиновника! Что осталось от того доброго, деликатного, отзывчивого юноши, в которого я так сильно влюбилась с первого взгляда! Почти уже ничего! Но я ни разу не дала тебе этого понять и люблю тебя по-прежнему. Тогда почему же ты позволяешь себе говорить мне такие обидные слова? Я всегда буду работать, потому что хочу передавать свои знания другим. Кастрюли да грязное белье могут и подождать!

– Конечно, понимаю, вы же, барышня, к другой жизни привыкли, и воспитывали вас совсем в другой манере! К грязной работе не привыкшая, только интеллектуальный труд и подавай! – съязвил муж. Но тут же пожалел, что это сказал: «Зачем я так, это уж слишком!»

– Сейчас же прекрати меня оскорблять, Василий! А то возьму детей и уеду к маме и сестре во Францию!

– Теперь, дорогая моя, вряд ли это у тебя получится. Это при старом режиме можно было купить билет и ехать куда захочешь, а теперь нужно запрашивать разрешение у властей. А они мало кому его сейчас дают. – Это ужасная новость просто ошеломила Юдину.

– Значит, даже тот, кто имеет родственников за границей, не имеет больше возможности с ними повидаться? Да это дикость какая-то! – возмущалась Александра. – Так вот почему письма стали приходить все реже и реже? А некоторые из них даже открытыми доставляют. Значит, полный контроль над населением учинила новая власть!? А почему ты мне этого раньше не сказал, Василий?!

– Не хотел тебя огорчать! – и это уже прозвучало от него более искренне и понимающе.

– Ну, ты все же, так резко о новой власти не говори! Кто знает, может нас соседи подслушивают! – и он приложил указательный палец к своим губам.

– Ты же знаешь, газеты читаешь, что сейчас прокатилась волна репрессий по стране. За антисоветскую пропаганду и откровенную критику власти могут посадить и даже расстрелять! Ты это понимаешь?!

– Легко сказать, не хотел огорчать?! Так что ж получается, я больше никогда не увижу маму и Ксюшу? – почти с отчаянием в голосе возмущалась Александра.

– Не знаю, не могу тебе ничего обещать, может, со временем все изменится к лучшему. Ты же, Александра Юдина, ходишь на политинформацию и знаешь, что все страны капитализма являются врагами советской власти, их целью является оказать негативное влияние на наш советский народ, растлить его и убедить в том, что курс нашей коммунистической партии неправильный. Поэтому Партия и Правительство вынуждены оградить нас от этого тлетворного влияния, тем самым ограничив связь наших людей с этим враждебным внешним миром.

– Хватит, Василий, ты не на партсобрании! Я и без тебя все прекрасно понимаю! Только от этого мне не легче! – Александра уже и сама начала догадываться до чего-то такого, а теперь получила и полное подтверждение тому, что вырваться ей из Советского Союза стало практически невозможным.

– Ты прости меня, Сашенька, – уже успокоившись, попросил ее муж. – Что-то на меня сегодня нашло, я сам не знаю, я, честно, не хотел тебя обидеть! Конечно, ты вольна делать, все то, что считаешь нужным. Просто я подумал, может тебе лучше побольше отдыхать и заниматься собой и детьми. Но если ты не хочешь, ради Бога, я тебя принуждать не стану! И вообще об этом больше никогда не заговорю! – пообещал ей муж.

– Ладно, давай на сегодня закончим этот неприятный разговор, – даже не посмотрев в его сторону, холодно ответила ему жена и направилась спать в детскую.

«Обиделась! Гордая! – сказал себе Василий. – Какой я, все же, безмозглый дурак! Каким был увольнем деревенским, таким и остался на всю жизнь. Не умею, не способен выразить свои истинные чувства даже своей собственной жене! Ведь я просто-напросто ее ревную к этому холеному, высокомерному, да еще, как назло, тоже с аристократическими корнями директору гимназии грузину Алшибая! Я видел, как они во дворе гимназии мило беседовали друг с другом, ну, конечно, у них же много общего! Они, так сказать, из одного теста сделаны! Высокообразованные интеллектуалы! Я тогда чуть не умер от ревности! Но, все равно, это не дает мне права так обижать ничем не подкрепленными подозрениями мою жену. Мне просто никак не удается изжить в себе этот комплекс низкого происхождения, а надо работать над собой! Надо держать себя в руках, больше нет того никому не известного понтийского юноши Вазилиса, а есть уважаемый в городе товарищ Василий Дмитриевич Савулиди, главный инженер завода. Завтра же заглажу свою вину перед женой!»

А Александра после ссоры с мужем тихо проплакала всю ночь в подушку так, чтобы только дети не слышали ее.

Во-первых, ее очень обидели его слова, и она вообще не могла понять, почему он все это ей высказал? Это было совсем на него не похоже. Ведь они жили все это время в полном согласии и любви. И потом, он знал, как для нее важно хотя бы раз съездить к своим в Ниццу и умышленно скрыл от нее, что теперь это сделать будет намного труднее. Ах, как была права мама! Она предвидела еще задолго всю эту ситуацию! После гибели отца Александра сгоряча решила больше не ехать во Францию, но теперь, после рождения детей, она очень соскучилась по маме и Ксюше, к тому же, ей так хотелось показать маме внуков! Из их последнего письма Саша узнала, что у той медсестры Натальи Воронцовой родился мальчик – ее младший брат, которого назвали тоже Александром, что Ксюша официально помолвлена с Трубецким и они планируют скоро сыграть свадьбу, на которую, конечно же, всех их пригласят.

«Да, пригласят-то – пригласят. Только кто же нас теперь отсюда выпустит?!» – с неутешительным выводом засыпала Александра.

Так всегда в жизни и происходит: у кого-то период спада и неприятностей, зато у другого все идет отлично и беспрепятственно вверх.

Карьера Василия Савулиди шла полным ходом. С отличием закончив инженерное училище, из простого рабочего за несколько недолгих лет он дослужился сначала до заместителя главного инженера, а потом стал и главным инженером крупного предприятия, изготовляющего мясные, рыбные и овощные консервы, пользовавшиеся большим спросом не только в самой Грузии, но и во всем Советской Союзе.

Повысив Савулиди в должности, директор завода упорно настаивал на том, чтобы Василий стал членом коммунистической партии, если он, конечно, хочет еще дальше продвигаться по службе.

– Не скрою от вас, я и сам очень бы хотел вступить в партию, вот только я не уверен, примут ли меня?

– А что такое? Откуда такой пессимизм? У тебя что, какие-то проблемы есть? – удивился директор завода. – Может, в твоей биографии есть что-то такое, чего нужно стыдиться? Давай, рассказывай, не стесняйся. Или ты мне не доверяешь, Василий Дмитриевич?

– Да что вы! Конечно, я вам доверяю, как самому себе! – и все же никак не решался рассказывать ему всю правду Савулиди.

– Давай, уже начинай! Подумаем вместе, как решить твои проблемы, если такие имеются! – заверил его директор.

– В общем, речь идет не обо мне, а о моей жене, – и Василий подробно рассказал биографию Александры и ее семьи.

– Да… Я не знал, что твоя Сан Санна из благородных, она всегда ведет себя так скромно и непритязательно! Молодец, значит она умная женщина. Конечно, это не очень приятный факт в твоей биографии, – почесал свою голову с глубокой залысиной директор завода, – но, все же, я думаю, что для Партии более важно именно твое рабоче-крестьянское происхождение. Не так ли, Василий Дмитриевич?

– Хотел бы на это очень надеяться, – пожимая плечами, отвечал главный инженер завода.

– Давай попробуем изменить немного биографию твоей жены, предположим, можем сказать нашему секретарю парторганизации, что твоя жена Александра Юдина не из дворян, а из зажиточных крестьян происходит; отец ее воевал на стороне белогвардейцев, так его туда силой заставили идти, дескать, пригрозили убить всю семью, и это тогда на самом деле так происходило со многими семьями; мать с сестрой эмигрировали, и это тоже понятно: боялись расправы большевиков. Да, еще очень важно подчеркнуть, что они во Франции не живут на широкую ногу, а бедствуют, побираются даже, и дом вы купили здесь, в Батуме, потому что тебе помогли твои родственники из Трапезунда, а не семья Юдиных.

– Да что вы, у моих вообще никогда денег не водилось!

– Это неважно, главное создать правильную легенду. Будем только надеяться, что НКГБ не станет глубоко копать биографию твоей жены. Но ты ее предупреди, чтобы и она, если что, все это подтвердила, и еще лучше будет, если на какое-то время она вовсе прекратит свою переписку с родственниками и, естественно, не вздумала проситься туда поехать.

– Хорошо, я сделаю все, как вы мне советуете, – с тяжелым сердцем согласился со своим начальством Савулиди.

Дома Василий как можно спокойнее попытался все объяснить своей жене. Что это нужно для их благополучия и, особенно, для будущего их детей.

– Любимая моя, прости меня за то, что я причиняю тебе столько страданий. Но ты и меня пойми! Мы живем здесь, в Советском Союзе, и будущее наших детей – тоже здесь. Я ведь карьеру делаю не ради себя, а в основном ради вашего материального благополучия! Наш директор меня очень ценит и уважает, обещал мне, что, когда пойдет на пенсию, будет на свое место рекомендовать именно меня! Знаешь, что это означает для нас? Это еще большая зарплата и привилегии, а если я стану членом партии, то смогу делать параллельно и партийную карьеру, у директора большие связи в горкоме и обкоме партии. Тогда наша семья станет по-настоящему элитой советского общества, так называемой номенклатурой.

Жена терпеливо слушала своего супруга, внимательно посмотрев в его глаза, как бы желая увидеть в них это их светлое будущее, она неожиданно полностью с ним согласилась:

– Ты делаешь все правильно, Василий, и тебе не следует себя ни в чем упрекать! Я так сильно люблю тебя и наших детей, что если бы было нужно мне в моей биографии превратиться в древнегреческую рабыню, я бы это сделала, не задумываясь.

– Ну, в рабыню – это уж слишком! – улыбнулся муж. У нас общество свободных людей! А если серьезно, то для меня очень важно, что ты меня правильно поняла и одобрила! – и он страстно, как в молодости, обнял и поцеловал свою жену.

В судьбе понтийского грека Василия Савулиди шла череда прекрасных событий: рождение детей, повышение по службе и успешное вступление в партию. Через несколько месяцев муж с гордостью принес домой красное удостоверение и показал его своей жене, И, может, поэтому он просто не замечал, как на самом деле страдала его жена, какими грустными и заплаканными часто бывали ее глаза. Только одна лишь мысль, что, скорее всего, она никогда больше не увидит свою сестру и мать, заставляла холодеть ее сердце.

В далекой от Батума Ницце Валентина Юдина не меньше своей старшей дочери переживала всю эту непростую ситуацию. Мать тоже очень опасалась, что больше никогда не сможет обнять свою дорогую Сашеньку и жестко настаивала в своих письмах на том, чтобы дочь с семьей бежали, пока не поздно, из Советского Союза через Турцию к ним во Францию. Практически приказывала, чтобы они подкупили, кого нужно, на границе и сделали это как можно быстрее. Дочь же, в последнем, увы, письме к своей матери (потом переписка их прекратится, ведь она это обещала своему мужу) отвечала, что должна ей признаться, что время, увы, упущено и мужа ей не переубедить. Он не хочет ничего и слышать об отъезде и утверждает, что их будущее здесь, в Советском Союзе. Что им живется совсем не хуже, чем в капиталистической Франции, а, по его мнению, намного лучше. Александра слезно просила маму простить ее и не судить строго. Видно так Богу угодно, чтобы она жила в разлуке со своими близкими.

Но больше всего жену главного инженера Савулиди, воспитанную в истинной православной вере, расстраивало, что живет она со своим мужем невенчанной. А теперь уж и речи не могло идти ни о каком венчании! Василий, естественно тоже воспитанный в православной вере, став членом партии, вынужден был снять свой крестик и прекратить ходить в церковь. Но Александра, несмотря на положение своего мужа, от веры не отступила и продолжала украдкой ходить на службу. И детей своих, Маргошу и Димочку, со своей русской подругой втайне от мужа покрестила. А то как же это без веры?!

«Без веры человек не может жить! Вот и я верю, искренне верю, мои дорогие, крепко прижимая к груди фотографию мамы и Ксюши, успокаивала себя по вечерам Саша, – что мы с вами обязательно вновь встретимся, путь не сейчас, пусть через двадцать, тридцать лет, но я твердо знаю, что встретимся и тогда всегда будем вместе!»

Шло время. Дети, Дмитрий и Марго, подрастали.

Воспитанием их в основном занималась сама Александра, муж ее постоянно пропадал на работе или на партсобраниях. Но, тем не менее, у Василия хватало времени упрекать свою жену, за то, что она дает их детям слишком утонченное воспитание; что, прививая сыну и дочери основы морального поведения в обществе, по его глубокому убеждению, неправильно внушать им, что жизнь – прекрасна и удивительна, а все люди в ней – честны и благородны.

Муж настаивал, что их дети, особенно сын Дмитрий, должны вырасти людьми, готовыми преодолевать всевозможные жизненные трудности, и, что особенно важно, быть способными постоять за себя и своих близких.

– Это твое постоянное сюсюкание: дорогой сыночек, милая моя доченька, пожалуйста, сделайте это и это… Ты как будто постоянно у них чего-то просишь, а ты должна им приказывать, ведь мы их родители и мы их кормим и поим, значит, они должны делать так, как мы им говорим. И ни в коем случае с нами не спорить и не пререкаться.

– Да как же можно приказывать собственным детям! Надо уважать и видеть в них личность, а то и они могут однажды перестать уважать нас! – Александра была уверена в своей правоте и ни в коем случае не думала поменять свое корректное поведение по отношению к своим пусть пока еще совсем маленьким детям. Ведь основы всего закладываются именно в этом нежном возрасте.

– Пусть только попробуют нас не уважать! Я им такого ремня задам, всю жизнь меня помнить будут!

На самом деле Василий души не чаял в Дмитрии и Марго, а это так для видимости вел себя сурово с ними, хотя иногда и немного перегибая палку. Будущее же своего сына он уже тогда решил, когда тому всего-то было шесть лет от роду. Дмитрий пойдет учиться в Батумское Мореходное училище. А там дисциплина военная, строгая и поэтому слишком изнеженное воспитание матери только мешало, по его мнению, для формирования сильного мужского характера юноши. С Марго было полегче, но и тут ее слишком баловала мать, шила ей бесконечные новые платьица, кофточки и все остальное. Даже у моряков после заграничных рейсов втихую покупала детские иностранные вещи. Хотя это и не приветствовалось партией.

– Ты что же хочешь, Василий, чтобы наша дочка бедно и безвкусно одевалась?! Нет, не бывать этому! – не давала хоть тут вмешиваться своему мужу Александра.

Но, все же, Дмитрием старался больше заниматься отец, ради этого даже умудрялся раньше приходить с работы, жертвуя своей карьерой, для того, чтобы больше проводить с мальчиком времени и учить его уму-разуму.

– Не обижайся, Александра Александровна, но лучше воспитанием Дмитрия займусь я. Я отец, и мне виднее, какие навыки прививать с детства мальчику.

– Отлично, я ничего не имею против, – улыбаясь, согласилась Юдина, зная, что все равно Дима все свои секреты и тайны доверял именно ей, а не отцу. Мальчик с самого детства побаивался своего отца, робея перед его отцовским авторитетом, жил всегда с оглядкой на него: одобряет ли его поступки отец или нет. Поэтому Дмитрий и вырастет несамостоятельным и не способным принимать самому решения мужчиной, да, к тому же, характер его, сформированный в основном его отцом, будет замкнутым и необщительным. Зато душой юноша пошел весь в свою благородную мать. Щедрый, незлобный и, порой, слишком открытый и безотказный, он не раз в жизни пострадает за эти свои положительные качества. К сожалению, всегда найдутся люди, готовые воспользоваться доверием и добротой другого человека в угоду своим подлым и низменным интересам.

– Но одно ты делаешь правильно, это то, что ты говоришь с детьми с самого раннего детства на иностранных языках, – все же нашел положительную сторону в воспитании детей своей женой Савулиди.

– Это очень важно! Специалисты со знанием иностранных языков очень пригодятся в ближайшем будущем нашей молодой стране. Мы обязательно выйдем с нашей продукцией на мировые рынки, да и в сфере культуры предвидится обмен опытом!

– Ну, хоть что-то я делаю правильно! – заметила ему жена.

«Похоже на политпропаганду, – подчеркнула про себя Александра. – Как будто он не со мной разговаривает, а на партсобрании выступает. Господи, Василий, как, все-таки, ты изменился! Почти ничего не осталась от того милого юноши, которого я когда-то знала!»

Брат и сестра Савулиди росли совершенно разными по характеру и темпераменту людьми. Дмитрий с самого раннего детства был весь в себе, в своем внутреннем мире, раскрывать который он не торопился ни перед кем, ярко выражая его через свои рисунки.

Стоило положить перед ним листки белой бумаги и цветные карандашики, и мальчик мог часами рисовать все, что его окружало и что ему подсказывала его детская фантазия.

А маленькая забияка Марго целыми днями весело напевала детские песенки и разыгрывала выдуманные ею же театральные сценки со своими игрушками. И получалось у нее это очень талантливо.

– Василий, я так рада, что у нас растут такие творческие личности, правда, это здорово?! – поделилась своими наблюдениями жена.

– Угу… Здорово-то здорово, – отвечал муж, не отрываясь от прочтение газеты «Правда». – Только на жизнь-то они чем будут зарабатывать?

– Ой, какой ты приземленный, все-таки, Василий Дмитриевич! Зачем ты все сразу сводишь к прозе жизни?

– Во-первых, они еще маленькие, а во-вторых, может, Дмитрий станет известным художником, ну, например, как Иван Айвазовский, ему тоже очень нравиться рисовать море, а Маргоша певицей или актрисой?

– Еще чего! Это что еще за профессии такие! – недовольно возразил ей муж. – Если у Дмитрия есть способности к рисованию, тогда пусть станет архитектором, там тоже нужно рисовать эскизы, а Марго лучше, если будет переводчиком с иностранных языков, а не какой-нибудь актрисулькой или певичкой. – Василий не испытывал должного уважения к творческим профессиям, не совсем понимая, какую конкретную пользу они могут принести их советскому обществу.

– Вот это серьезные специальности! Я же не говорю, что они должны, как я, на заводе всю жизнь вкалывать, но профессии у них должны быть реальными, понимаешь меня, Александра? – уже более мягко говорил он. – Что бы ни случилось в их жизни, они всегда должны прокормить себя и, по возможности, ни от кого не зависеть. И вообще, с Дмитрием вопрос почти решен: как только закончит среднюю школу, поступит в Мореходное училище, – категорично заключил он, дочитав одну газету и сразу же взявшись читать и другую.

«Зачем ему читать все газеты! Ведь во всех них почти все одно и тоже написано», – сама Александра Юдина старалась коммунистические газеты как можно реже читать, предпочитая им классическую литературу, и от политинформации в своей гимназии под всякими благовидными причинами каждый раз отлынивала. Мол, очень много тетрадей проверять на завтра.

«Хотя если подойти к выбору профессий с практической точки зрения, то мой муж прав! Василий мудрее меня и ближе к реальной жизни, надо прислушаться к его мнению, а то я и вправду вселю в детские неокрепшие умы непонятные идеи и надежды, направлю их не туда по жизни, а потом, если что не так, вина-то будет моя», – согласилась с мужем Александра.

Но, увы, планы и разговоры про будущее детей пришлось внезапно отложить, – началась Вторая мировая война! Василий Савулиди, еще молодой и крепкий мужчина, одним из первых пошел на батумский призывной пункт. Главный инженер рвался на фронт бить проклятого фашиста, естественно, ничего не сказав про это своей жене…

Сидящий за письменным столом военный взял из его рук заполненную анкету и вышел в соседний кабинет. Буквально через минуту оттуда вышел тот же военный, но уже в сопровождении с майором Георгадзе.

– Товарищ Савулиди, рад с вами лично познакомиться! Очень много наслышен о вас! Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил ему любезно майор.

– Да некогда мне тут присаживаться, время только зря тратить, в то время, как фашист убивает наших людей и все больше завоевывает наши земли. Действовать надо, а не рассиживаться! – Василия раздражала такая проволочка дела. Выдали бы ему поскорее форму и оружие и отправили бы на фронт бить ненавистного врага.

– Хорошо, если не хотите, не садитесь, объясню вам все стоя! Товарищ Савулиди, мы не можем вас призвать на фронт, потому что Партия и Правительство считают, что такие кадры, как вы, больше нужны сейчас не на фронте, а в глубоком тылу. Вы же главный инженер крупного предприятия, продукция которого очень важна сейчас для нашей Родины! Для того чтобы как можно быстрее победить врага, наши армия и флот нуждаются в продуктах питания. Вы согласны со мной? Да и гражданское население должно хорошо питаться, чтобы выжить и оказывать достойное сопротивление врагу. Так что, пожалуйста, возвращайтесь на ваше рабочее место. И как можно быстрее! Лучше продумайте хорошенько с вашим начальством, как быстро и эффективно организовать круглосуточное производство вашей продукции. – Георгадзе торопливо пожал руку Савулиди и, повернувшись к нему спиной, сразу же начал просматривать другие заполненные анкеты.

Возвращался домой Василий Дмитриевич расстроенным и разочарованным, ведь он уже почти представлял себя на поле боя с автоматом в руках, выпускающего полную обойму патронов в сторону проклятого врага. К тому же, война для него, увы, не была чем-то необычным, сколько трагического и ужасного он пережил на своей исторической родине в Турции, о чем забыть невозможно было никогда. И все ж не зря он пошел на призывной пункт: так он, наконец, понял, насколько важна для Родины его работа и он сам! Но, все же, он нашел способ, как ему быть полезным не только на своем заводе. Иногда по ночам, как только мог вырваться из своего кабинета, он вместе с другими его товарищами-коммунистами помогал подвозить боеприпасы к Большой Грузинской дороге.

К счастью, Аджария во время Великой Отечественной войны не испытала того настоящего голода, который испытали на себе советские люди в других регионах страны. Конечно, многих продуктов питания и там не хватало. Благодаря южному климату можно было отлично прокормиться овощями да фруктами.

Дмитрий и Марго Савулиди, тогда еще маленькие дети, запомнят на всю жизнь ту войну по запаху кукурузных лепешек, заменявших тогда недостающий хлеб, и по вкусу мясистых инжиров, после поедания которых насыщение приходило сразу же, как будто съел отменный кусок мяса. А еще по зловещему и ужасающему, часто будившему по ночам, гулу подводных лодок, советских и вражеских, активно сражавшихся друг с другом в этой части Черного моря. И то душераздирающее зрелище на набережной города, на которое сбежались посмотреть пол-Батума, случившееся в середине Великой Отечественной войны: неожиданно для всех целые стаи дельфинов выбросились на берег моря.