Текст книги "Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир"

Кумиры

Если некий человек покажет людям нечто, от чего можно испытать суеверный ужас, например, будет ходить по воде или преодолеет силу гравитации, все сказанное таким чудотворцем будет считаться истиной, какую бы околесицу он ни нес.

Он может говорить о круглом квадрате, и в головах фанатов не будет места вопросу, а как такое возможно? Можно ли подобную фигуру называть квадратом? Для этих вопросов в головах фанатиков не будет места. Увиденное чудо отключит у них критический разум и здравый смысл. У людей включится преклонение перед чудотворцем и блок на разум.

Если спросить людей, из чего следует, что слова человека, умеющего ходить по воде, или животного, вдруг заговорившего человеческим голосом (допустим такое), есть истина, они удивятся: как из чего? Это же чудо. Согласен, чудо – явление, природа которого за рамками нашего развития. Как искры от янтаря при трении о шкуру тоже были чудом. Но из чего следует, что трущий янтарем о шкуру человек является источником истины?

От наблюдения чуда люди впадают в умственное оцепенение, им уже не до анализа. Они в положении жителей меланезийских островов, увидевших, как с небес опускаются самолеты. У папуасов мысли не могло возникнуть анализировать наблюдаемое (допустим, они это могли). Для них любое слово американских солдат было святой истиной.

Информацию с таким статусом не анализируют, а с благоговением внимают. Не беда, что ничего не понятно. Святые истины совсем не обязательно понимать. Их даже вредно понимать… От понимания они теряют святость и становятся просто событием. А вот когда ничего не понимаешь, но при этом свято веришь, – вот это высший пилотаж.

В роли источника святой истины может быть человек, не совершивший никаких чудес, но показавший иную реальность. Шаманы Южной Америки давали человеку варево из кактуса, содержащее мескалин (аналог ЛСД), или из лианы, содержащее аяуаску (аналог ДМТ). Человек попадал в фантастический мир, ощущая его так же реалистично, как наш мир. После такого путешествия шаман для него становился источником истины.

Будда научил людей технологии вхождения в особое состояние – медитацию. Ближайший аналог этого состояния – осознанное сновидение. Освоить эту технику может любой желающий, если готов приложить такое же упорство, как, например, для изучения иностранного языка. Когда люди погружались в него, они испытывали чувство, сравнимое со смятением папуаса, надевшего шлем виртуальной реальности. Увиденное так потрясало их, что с этого момента они считали Будду источником абсолютной святой истины. Отныне он мог говорить что угодно, не заботясь о соответствии здравому смыслу. Ученики все на веру принимали. Все непонятное относили к собственному скудоумию.

Ради справедливости надо отметить, Будда никогда не заявлял свои слова истиной и не призывал верить себе. Он предостерегал от всякой слепой веры: «Не верь в догадки, то есть, предположив что-нибудь наудачу в качестве отправной точки, не делай затем выводы из нее – не вычисляй свои два и три и четыре прежде, чем ты установил свое число один. Не верь только на основании авторитета твоих учителей, не верь и не применяй на практике лишь потому, что они верят и применяют на практике. Я (Будда) говорю вам, вы сами должны познать. Одна только вера не принесет пользы никому, но причинит горе».

Будда не позиционировал себя божеством или пророком. Он не предложил никакого мировоззрения. Он ничем не отличался от многих других философов, рассуждавших о бытии человека и думавших, как его облегчить. Но он дал технологию медитации – дал возможность увидеть иную реальность. Это единственное, что отличает его от светских философов. Поэтому люди, несмотря на все его предупреждения не верить ему, а самим все исследовать, и на его заявления, что он не божество, сотворили из него себе кумира.

Наиболее известный пример из современности, когда человек был возведен в статус источника истины на том основании, что учил людей входить в иную реальность, – Ошо, популярная личность конца ХХ века. У него не было никакой концепции, никаких ответов на большие вопросы: «У меня нет системы. Системы могут быть только мертвыми. Я – бессистемный, анархический поток, я даже не личность, а просто некий процесс. Я не знаю, что я говорил вам вчера». Его учением было его настроение. Зато в нем была гипнотическая сила. Он умел делать вещи, не имеющие рационального объяснения. На этом основании его возвели в статус носителя святой истины и зачарованно слушали. Что бы он ни говорил, все считалось истиной. Никто не помышлял критически осмыслить сказанное. Поэтому Ошо говорил, что рот выговорит, противореча самому себе.

Когда ему указывали, что вчера он говорил противоположное тому, что говорит сегодня, он отвечал: «Мои друзья удивляются: вчера ты говорил одно, а сегодня – другое. Чего же нам слушаться? Я могу понять их недоумение. Они ухватились только за слова. Разговоры не представляют для меня никакой ценности, только пустоты между произносимыми мной словами – вот что ценно. Вчера я распахнул двери к моей пустоте при помощи одних слов, сегодня я открываю их, прибегая к другим словам».

И такая аргументация проходила… Это характеризует интеллектуальный уровень массы – детей во взрослом туловище. И как для маленьких детей нет того, во что они не могут не поверить, и у них до определенного возраста нет места для анализа ситуации, для сомнений, так и у взрослых детей нет места для анализа. И как следствие, нет того, во что они не могли бы поверить. Как дети не могут думать, откуда у них под елкой берутся подарки, они и так твердо знают, что их принес Дед Мороз, так и бородатые дети не могут думать, например, что есть то, что они называют реальностью, или что есть личность. Им все настолько пронзительно ясно, что они могут только удивляться, что тут непонятного. И как подобные вопросы может задавать взрослый человек… Наверное, дурью мается…

Можно оценить информацию, не понимая ее. Например, чтобы оценить качество лекции, смотрите на самую низшую (глупую) часть аудитории, и по ней видите уровень информации. Например, выступает Эйнштейн. Вы не знаете, кто это такой, и ничего не понимаете из того, что он говорит. Но вы смотрите нижний слой аудитории (скорее всего, это будут продвинутые студенты), и качество информации сразу станет понятно.

Попробуйте по этой технологии определить уровень религиозной информации. Или качество контента от политиков. Нет нужды все слушать и во все вникать. Достаточно оценить нижнюю часть потребителей этой информации, чтобы понять ее качество.

Верующие впадают в интеллектуальное оцепенение от созерцания чудес. Простецы в такое же оцепенение впадают от рассказов про чудеса. В романе «Война и мир» Л. Толстой описывает свойство народа попадать во власть самых диких небылиц. Он пишет, что между крестьянами всегда ходили какие-нибудь неясные толки: то о перечислении всех в казаки, то о новой вере, то про нового царя, при котором все будет так просто, что ничего не будет. Все это было замешано на неясных представлениях об Антихристе, конце света и чистой воле. Таинственные струи народной жизни, истоки которых неизвестны, вдруг всех подчиняли слуху о переселении на какие-то теплые реки. Сотни крестьян вдруг распродавали свое имущество и целыми семействами, с женами и детьми, устремлялись в эти заветные края. Ни один из них понятия не имел, что это за теплые реки такие. Для них это был притягательный образ, вмещавший чаяния о царстве добра и справедливости. По дороге к неведомой цели люди умирали от холода и голода. Выжившие возвращались. Все вдруг затихало само по себе, как и начиналось, без очевидной причины. И потом опять так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно проявлялось.

* * *

Религия из путеводной звезды превратилась в культурную традицию. Если даже там есть крупицы истины, они настолько захламлены желанием политиков и священников извлечь из религии практическую пользу, используя ее как политический, экономический и прочий инструмент, что за этим хламом этих крупиц истины не разглядеть.

Франклин говорил: «Нельзя заставить пустой мешок держаться прямо». Если даже я буду максимально лоялен к религии, буду исходить из того, что есть истинная религия, я попадаю в положение больного, перед которым куча таблеток. Они неотличимы по вкусу, форме, цвету и запаху. В этой куче одна – чудодейственное лекарство, а остальные – яд. Больному предлагается выбрать из этой горы хорошую таблетку, которая его излечит. Но если он ошибется в выборе, его ждет смерть.

Если все таблетки абсолютно одинаковые, если с помощью имеющихся у меня пяти чувств я не могу уловить отличительного свойства спасительной таблетки, при всем желании я не могу совершить правильный выбор. Мне не на что опираться.

Аналогично и с выбором истинной религии – я не понимаю, как ее выбрать из кучи ложных. Руководствоваться здравым смыслом тут невозможно. Совершать выбор по технологии «сердцем чуять» – такой вариант мне не кажется хорошим решением.

«Люди относят себя к христианам или мусульманам скорей из нужды принадлежать к определенной группе, обеспечивающей эмоциональную поддержку в непростом мире, чем в результате индивидуального поиска истины и смысла» (Николас Мосли).

Про это же говорит Ницше в своей работе «По ту сторону добра и зла»: «Все они дружно притворяются людьми, якобы дошедшими до своих мнений». Но попробуйте копнуть чуть глубже, и вы сразу провалитесь в пустоту собеседника. И он еще обидится на вас из-за того, что вы обнажили его пустоту, с которой он так прекрасно ужился.

Высказанных соображений достаточно, чтобы объявить религиозный тип познания не подходящим для охвата Целого. Чтобы уверенность была абсолютной, помимо общих соображений осталось разобрать одну конкретную религию.

Для этой цели можно взять ислам, буддизм, иудаизм и любую иную религию. Мне думается, оптимально взять христианство, потому что современная цивилизация из него выросла. Эта религия перекликается с исламом и иудаизмом по многим ключевым узлам. Ее рассмотрение включит в себя прямо иудаизм и косвенно ислам.

Рекомендую и настаиваю не пролистывать эту информацию одним глазом наискосок. Она даст ключ не только для понимания критики атеизма, которая будет следующей после христианства. Она даст ключ к пониманию корней современного мира.

Христианство

«Блаженны алчущие и жаждущие правды»

(Мф. 5, 6).

В 63 году до нашей эры Помпей Великий взял столицу иудейского государства – Иерусалим. Он посетил Храм, центр религиозной и политической жизни иудеев. Войдя в святая святых, куда по иудейскому закону мог заходить только верховный жрец иудаизма, причем один раз в год и в состоянии полной ритуальной чистоты, Помпей ожидал увидеть там нечто особенное, за что насмерть стояли, сражались и умирали иудеи. Он увидел абсолютно пустую комнату. Это так потрясло полководца, что он упал в обморок.

За что же сражались иудеи, что защищали, чему молились? Где привычные идолы? Где, на худой конец, священные предметы? Не было ничего. Это было немыслимо. Вокруг чего же тогда вращалась религиозная жизнь Израиля?

Иудеи называли Богом силу, являвшуюся их предкам, выводившую их из Египта и сорок лет водившую по пустыне. Эту неведомую силу они считали своим хозяином. Отсюда и ее название – Господь, от слова «господин», хозяин, владыка.

Израиль того периода состоял из множества религиозно-политических групп. У каждой были свои особенности во взгляде на Бога, на мир, своя философия и ориентиры. Из-за этих разногласий все группы находились в той или иной оппозиции друг к другу.

В максимально крупных штрихах весь Израиль делился на три партии. Первую можно назвать жреческой. Ее образовывали потомственные священники, саддукеи. Их праотцов еще в пустыне Моисей провозгласил жрецами – служителями Господина.

Платформа жреческой партии заключалась в утверждении, что Господин передал Моисею на горе Синай ВСЮ информацию. Что Моисей записал ВСЮ информацию в корпус текстов, именуемых Закон (или Тора, Пятикнижие – первые пять книг Библии).

Жрецы видели свою миссию в сохранении чистоты Закона, чтобы никто не прибавил ни одной лишней буквы или запятой, равно как и не убавил ни одной буквы и запятой. Ибо Закон «…это завет вечный» (Лев. 24, 8); «…это постановление вечное» (Лев. 24, 9).

Вторую партию Израиля можно назвать пророческой. Ее представляли две крупные фракции – фарисеи и ессеи. Занимая непересекающиеся ниши, они не враждовали. Ессеи жили в аскетизме, удалялись от политики и выступали за свободу от всякой власти. Фарисеи тоже были аскетами, но активно участвовали в политической жизни.

Платформа пророческой партии заключалась в утверждении, что Господин передал Моисею НЕ всю информацию, а лишь часть. Поэтому он периодически досылает людям информацию через своих посланников – людей, снискавших благорасположение в его глазах. Таких посланников, почтальонов божественной воли, называли пророками.

На этом основании пророческая партия, помимо Торы, к священным книгам относила Невиим (информация от пророков) и Ктувим (писания мудрецов и псалмы). Все вместе: Тора, Невиим и Ктувим – Танах (у христиан это первая часть Библии – Ветхий Завет).

Помимо этого, пророческая партия утверждала, что из информации, какая была передана Моисею, Господин велел записать малую часть. Основной объем он велел Моисею, по утверждению фарисеев, запомнить и устно передать избранным. С тех пор посвященные передают незаписанную информацию тысячелетиями из уст в уста.

Демаркационная линия, разделяющая партию священников (саддукеи) и партию пророков (фарисеи и ессеи), заключалась в том, что саддукеи утверждали абсолютную полноту Закона – информацию от Господина, записанную Моисеем в Тору. Жрецы говорили, что Богу нет необходимости досылать новые порции информации, потому что он абсолютно всё передал Моисею, а Моисей всё записал, и эти записи образуют Закон. Нет информации, какую бы Господин велел Моисею не записывать, а передавать устно.

Священники аргументировали свою позицию так: если бы Господин действительно не все сказал Моисею, а только часть, а из того, что сказал, не все велел записать, но лишь часть, а остальное велел передавать устно, их праотцы знали бы это. Эти сведения дошли бы до них, потомственных священников. Но если до них ничего такого не дошло, значит, Моисею не было такого указания от Господина. Следовательно, все, называющие себя посланниками Бога, якобы принесшими от него свежую информацию, есть самозванцы, принесшие отсебятину. Закон предписывал побивать таких камнями. Жрецы призывали исполнить Закон, что народ охотно делал. Иисус по этому поводу сказал: «Иерусалим! Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе» (Лк. 13, 34).

С другой стороны, демаркационная линия, делившая иудаизм, состояла из аргументов противников жреческой партии. Представители пророческой партии, фарисеи с ессеями ссылались на места в Законе, где говорится о появлении пророков в Израиле. Если Господь сказал о них, значит, собирался досылать информацию. Иначе зачем было их упоминать?

Они говорили, что у приносимой пророками информации божественный характер. На это указывают совершаемые ими чудеса и предсказания, которые сбываются. Фарисеи и ессеи считали пророков не самозванцами и богохульниками, а посланниками Бога.

Жреческая партия на логику пророческой отвечала, что сатана может делать чудеса и быть источником информации о будущем. Фарисеи на это еще что-то возражали, а саддукеи возражали на возражение. Конца этим пререканиям не было видно…

Разногласия жреческой и пророческой партий касались как вопроса, все Бог сказал Моисею или не все, а Моисей все записал или часть, так и в мировоззренческих моментах. Например, саддукеи отрицали теорию воздаяния на том свете, загробную жизнь и воскресение мертвых, ангелов и демонов, потому что про это в Законе ничего нет. «Саддукеи, которые говорят, что нет воскресения» (Мф. 22, 23).

Представление саддукеев о загробной жизни формировало соответствующий образ земной жизни. Они полагали: если Господин ничего им не сказал про жизнь за гробом, значит, ее нет. Из этого строился их взгляд на земную жизнь.

Саддукеи считали: если они добросовестно стоят на страже Закона и борются со своими врагами, не щадя живота своего, не допускают искажения Закона, значит, они четко выполняют свой долг перед Богом. Следовательно, могут рассчитывать на награду.

В определении награды они исходили из того, что, если загробной жизни нет, значит, наградой являются земные блага. Их награда от Господина – положение при Храме. Это был центр жизни Израиля, куда каждый иудей отдавал десятую часть всех своих доходов – гигантские деньги. Саддукеи считали, что имеют право получать земные удовольствия, и потому после решения текущих нужд Храма жили по принципу «бери от жизни все».

Фарисеи очень выгодно выглядели на фоне роскошествующих священников. Они верили в загробную жизнь, теорию воздаяния, ангелов и демонов. Ключевой узел их веры – утверждение, что человек спасает свою душу одним лишь соблюдением Закона. Вера в жизнь после смерти давала фарисеям силы вести скромный образ жизни (потом эту теорию возьмут на знамя протестанты).

Ессеи были еще бо́льшими аскетами. Они жили коммунами, избегали удовольствий, не имели секса, исповедовали безбрачие, брали приемных детей в сознательном возрасте, чем обеспечивали себе идейную монолитность. Они не искали популярности в народе, но народ все равно симпатизировал фарисеям, считая их вождями и учителями.

Третью часть Израиля можно называть балластом – далекие от богословских споров обыватели, живущие бытовыми насущными занятиями. Они платили в Храм десятину, соблюдали ритуалы, традиции, посты и праздники. До всего остального им дела не было.

Движущей силой Израиля были две партии – жреческая и пророческая. Иосиф Флавий сравнивал представителей жреческой партии, саддукеев, с эпикурейцами. Так в Древней Греции назывались философы, объявившие смыслом жизни получение земных благ и чувственных наслаждений. Представителей пророческой партии, фарисеев, он уподоблял стоикам – философам, учившим, что счастье – свобода от страстей и спокойствие духа. А ессеев, представлявших ту же партию, он сравнивал с пифагорейцами – древнегреческими философами, закрытыми от сообщества, заявлявшими автономность души и хранившими свои знания в тайне от всех, кто не входил в их круг.

Роскошная жизнь и избыточное потребление напоказ резко отличали саддукеев от остальных иудеев. Общество это раздражало: «Бремена тяжелые и неудобоносимые возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23, 4).

Противостояние жреческой и пророческой партий длилось веками, никогда не прекращалось, и могло длиться бесконечно. Это был не тихий интеллигентный спор на плюшевых диванах. Это было столкновение мощных энергий, где каждая сторона готова была умереть за свою правду. Ибо жизнь по сравнению с вечностью – пустое место…

Израиль не был монолитом. Это было противоречивое и враждебное в религиозном смысле общество, как сейчас христианство. Как иудаизм был разделен на две основных партии, так и христианство разделено на две партии – католиков и православных, уже как тысячу лет спорящих, кто правильнее понимает Библию. Или как ислам, делящийся на шиитскую и суннитскую партии, уже тысячу лет выясняющие, как выбирать лидера мусульман – по крови, из семьи пророка, или по достоинствам, из всех мусульман.

Возникает вопрос, почему единое христианство и ислам раскололись по линии своих партий, а иудаизм не распадался? Объяснить это можно только наличием сдерживающей силы. Увидеть эту силу можно на примере атомного ядра.

Ядро состоит из нейтрально заряженных нейтронов и положительно заряженных протонов. Протоны отталкивают друг друга со страшной силой. Но ядро сохраняет свою цельность благодаря атомной силе, не дающей разлететься им в разные стороны.

Иудаизм состоял из отталкивающих друг друга партий, но сохранял единство за счет Храма. Он в иудаизме выступал в роли атомной силы. Каждый иудей считал его святыней и отдавать туда десятую часть доходов. Если Храм разрушался, иудаизм раскалывался со 100 %-ной гарантией. Образующие иудаизм группы разлетелись бы друг от друга точно так же, как разлетаются протоны, когда атомная сила не в состоянии их удержать. На этом принципе происходит атомный взрыв. По этой же технологии будет взорван иудаизм.