Текст книги "Лала, или прибрежный огонек"

– Как ты думаешь, он уже заметил, что потерял бумажник? – тихо спросила Вика брата, когда они с балкона увидели печальную фигуру старика.

– Еще бы! – с ухмылкой ответил Кирилл. – Помнишь, как злилась мама, когда папа потерял свой паспорт?

Екатерина Николаевна из глубины комнаты сообщила детям, что через пять минут они идут в столовую.

– Мы подойдем к нему после завтрака, так? – на всякий случай уточнила Вика. Кирилл быстро кивнул, заметив взгляд матери, как ему показалось, уже что-то подозревающей.

Исидора Афанасьевича в столовой не было, и на улицу он выходить тоже не собирался по крайней мере до тех пор, пока не кончится случившийся утром стресс. Неожиданно в дверь его номера постучались.

– Нина Кирилловна, это вы? – лениво спросил он, не открывая. – Входите. Я лежу, и у меня нет настроения подыматься.

– Исидор Афанасьевич, – услышал старик детский голос за дверью. – Меня зовут Кирилл. Вчера на скамейке вы оставили свой бумажник…

– Что?! – воскликнул дед и со скоростью ветра отворил мальчику дверь. Кирилл протянул ему портмоне.

– Там у вас было пенсионное удостоверение… Вы уж извините, что мне пришлось заглянуть вовнутрь… – серьезно, но немного смущаясь, говорил Кирилл.

– Ох, какой хороший мальчик! Молодец! А я-то думал, что все – быть мне нищим! – радовался Исидор Афанасьевич, закрывая дверь номера. После они вышли на улицу – к старику снова вернулась бодрость. Вика же все это время следовала за ними, изображая из себя детективного агента.

– Итак, молодой человек, – деловито сказал дед. – Как мне вас отблагодарить? Может, сигареточек купить?

– Я не курю, – нахмурившись, ответил мальчик.

– Ладно, не обижайся, – покряхтев, рассмеялся старик, – я пошутил. Так, проверить решил.

Кирилл слабо улыбнулся и сказал, что ему ничего не надо.

– Как это не надо?! – решительно вмешалась Вика в их разговор.

– О! – удивился Исидор Афанасьевич. – А это что за прелестное создание? Кирилл! Да за тобой девочки бегают!

– Я не девочка, я его сестра! – возразила Вика и тут же принялась его допрашивать. – А правда, что вы видели лисицу? И часто она здесь бывает?

– Вика! – остановил Кирилл сестру и, чувствуя стыд, попытался объяснить старику ее поведение. – Мы вчера случайно подслушали ваш разговор…

– А, про лисицу! – вспомнил дед. – Раньше она вообще здесь не появлялась, а теперь изредка подходит к самому пансионату.

– Но почему? – одновременно спросили дети.

– Наверное, у нее появились лисятки, – просто сказал старик.

– Лисятки?! – загорелись у Вики глаза.

– А вы знаете, где ее можно увидеть? – спросил Кирилл.

– Лучше с ней не встречаться, – строго ответил Исидор Афанасьевич и тут же сменил тему разговора. – Так чем я могу вас отблагодарить?

– Покажите нам место, где лисица чаще всего появляется, – настырно заявила Вика.

– Эге, ребятки, – заважничал он, – об этом я даже внуку своему не рассказываю. Кстати, Кирилл, какой годок-то тебе идет?

– Четырнадцатый.

– А Филька постарше тебя будет, но не намного. Вот и подружитесь. Он, кажись, сегодня обещал прийти, – говорил дед, уходя по своим делам. – Ладненько, спасибо вам ребятки!

Исидор Афанасьевич оставил спасителей кошелька и тут же отправился в столовую, ибо в голове его снова ожили мечты о завтраке.

– У, вредный дед, – расстроилась Вика.

– Посмотрим, каков внук, – рассмеялся Кирилл.

ГЛАВА 3
ДРЕВЕСНАЯ ПОПРЫГУНЬЯ

Филин злился, когда дед называл его Филькой. У него было немного друзей, но и те как-то не особо верили, что Филин – его настоящее имя.

Филин жил с родителями в центре города и, когда начинал скучать, отпрашивался и через час был уже с дедом – мама и папа никогда не возражали. Мальчик любил свой небольшой городок и по мере возможности исследовал его самые красивые места. Он часто слышал, что Алушта – это будто бы арена громадного амфитеатра. В самом деле, город со всех сторон был опоясан горами Главной гряды. И самыми заметными зрителями в этом амфитеатре были деревья, которые распластали свои роскошные зеленые одежды по склонам гор. Филину было шестнадцать, и он был крепким и симпатичным парнем. Темные, коротко постриженные волосы и смуглая кожа делали его похожим на испанца. Больше всего он любил мечтать, хотя никому в этом не признавался, даже себе.

Сегодня, приехав к деду и не застав его дома, Филин хотел было возвращаться в город. Однако, как только он представил свой обратный двухчасовой путь, его охватила какая-то сонная лень. Филин побрел к остановке, но неожиданно к нему пришла в голову одна очень преступная мысль. «А не покурить ли?» – подумал он. Вчера из отцовской пачки он ловко стибрил две сигаретки. Тем более сейчас, здесь, его никто не знает, а дед, наверняка, вернется нескоро. Филин спустился по небольшому склону к своему любимому дереву. Этот старый дуб и впрямь был достоен восхищения. В его просторной кроне можно было запросто устроить какой-нибудь надземный шалаш, и Филин частенько подумывал об этом, ведь, скрывшись в ветвях этого дерева, он спокойно мог покуривать.

И вот он уже подходил к своему заветному месту, но вдруг приостановился. У дерева стояла худенькая девочка в коротеньком платье цвета морской волны. Ее длинные темно-русые волосы были распущены и ими играл ветерок. «Малявка какая-то», – глядя на нее, подумал Филин. Девочка грациозно, будто балерина, встала на носочки, слегка приподняла голову, и ему показалось, что она за кем-то наблюдает. И, когда она заговорила с кем-то, он подошел ближе и смог уловить обрывки чужого разговора.

– Вик! Я нашел ее дом! – кричал мальчишеский голос.

– Значит, мне не показалось! Она была, была! – восторженно подпрыгивала и хлопала в ладоши девочка. Филину стало интересно, и он решил постоять в стороне, чтобы проследить, чем там занимается эта парочка, из-за которой нарушились его планы.

– А-а! – вдруг вскрикнул невидимый за ветвями мальчик. В тот же миг Филин его увидел, потому что Кирилл, видимо, не удержался и рухнул на землю, прямо к ногам сестренки.

– Ой, Кирилл! – не зная, то ли смеяться, то ли плакать, воскликнула Вика. – Ушибся? Ах, да у тебя кровь!

– Это она меня так поцарапала, – дотрагиваясь до носа, мужественно ухмылялся мальчик.

– Не трогай! – приказала она. – Инфекция попадет, и останешься без носа! Тьфу-тьфу, не дай бог…

– Ты представляешь, – вставая на ноги, удивленно говорил он и, кажется, совсем не обращал внимания на заботу сестры. – Я заглянул в дупло – ничего не видно, потом просунул руку, вытащил оттуда вот этот желудь…

– Ух ты! – обрадовалась Вика и взяла желудь из рук брата. – Я оставлю его себе на память, ведь его сама белочка нам подарила.

– Да уж, – посмеялся Кирилл. – Подарила, как же! Потом я снова заглянул, и вдруг она как выскочит и прямо по носу! Я, слышала как, закричал. Бедная белка испугалась и убежала.

– Красивая?

– Да, но злюкой оказалась.

Вика достала из своего рюкзачка йод и пластырь – две вещи, которые, по настоятельной просьбе Екатерины Николаевны, Вике всегда приходилось носить с собой. Девочка аккуратно обработала царапину йодом и налепила пластырь.

– Все! Без носа ты не останешься, – гордо объявила она и оглянулась вокруг. Недалеко от них, напротив под деревом сидел Филин. Он уверенным взглядом смотрел на них обоих и при этом, щурясь от сигаретного дыма, курил. Заметив, что незнакомый парень за ними наблюдает, она смутилась и тут же повернулась к брату.

– Жаль видеокамеру с собой не взяли! – раздосадовано сказал Кирилл. Вика рассмеялась – брат напомнил ей того старика, который все жаловался на то, что забыл свою двустволку. Девочка, вспомнив о таинственной лисице, вдруг загрустила. Вообще, Вике свойственна резкая и быстрая перемена настроений, потому что через мгновение она ни с того ни с сего начала злиться:

– Ну почему этот старик такой вредный, не хочет нам показать, где живет лисица! Да и имя-то у него – вот умора. И-си-дор Афанасьевич, видите ли!

– Не переживай, если надо будет, мы пошпионим за ним, – смеясь, успокаивал Кирилл. Случайно расслышав имя своего деда, Филин заволновался, затушил сигарету и встал. В какой-то миг ему захотелось подойти к «малявкам» и спросить, знают ли они, где сейчас находится его дед. Однако он передумал, так как высокомерие в нем было сильнее, чем простая тяга к общению. Филин подошел к ласково журчащему горному ручью, попил воды и, все-таки надеясь увидеть сегодня своего старика, решил еще раз сходить в пансионат.

– Чудак какой-то, – глядя ему вслед, сказала Вика.

– Кто? – рассеянно спросил брат. Кирилл все это время был занят своими мыслями и идеями так, что ничего вокруг не замечал. В этом мальчик походил на своего отца. Андрей Павлович также мог быть невнимательным, если глубоко о чем-то задумывался.

А задумался Кирилл вот над чем. С самого начала, как только он стал обладателем видеокамеры, его преследовала мечта снять о животных настоящее кино. И у этого фильма, как ему представлялось, должно быть все необходимое – сценарист, режиссер, оператор и, конечно же, продюсеры. В голове его огненное колесо мечты завертелось с новой силой, и он мысленно сказал себе: «Или здесь и сейчас, или никогда!» Может быть, это очень даже странно, но такая решимость пришла к нему в тот момент, когда он рухнул с дуба.

Кирилл уже знал, о ком будет его фильм. О лисице. Но из-за непростого характера старика им придется теперь действовать не напрямую, а окольными путями. Иначе будет не справедливо, если о настоящей жизни лисицы будет знать лишь один Исидор Афанасьевич.

* * *

Екатерина Николаевна так и не была посвящена в истинное происхождение царапины на носу сына. Ей стало известно лишь то, что Кирилл упал с дуба. Дети решили скрыть от матери свое знакомство с белкой. Но стоило бы Екатерине Николаевне узнать, что эта ранка – результат чрезмерного любопытства, так она тут же начала бы вспоминать все болезни, которые только передаются от животных.

Неизменное время обеда, привычное дома, в связи с распорядком жизни в пансионате сдвинулось на час вперед, но аппетит от этого не прибавился, и ребята с неохотой шли в столовую.

– Мама, – негодовал Кирилл, – если бы мы не так часто ходили в столовую, у нас было бы больше времени.

– Куда же ты так торопишься? – смеялась Екатерина Николаевна.

– Конечно, будешь торопиться, – вмешалась Вика, – ведь здесь столько всего интересного, а у нас на все про все осталось только двадцать девять дней.

– Уже двадцать девять?! – печально удивился Кирилл. Андрей Павлович, заказав еду и, видимо, предвкушая сытный обед, с довольной улыбкой вернулся за столик.

– О чем лапша? – потирая ладони, бодренько поинтересовался он у семьи.

– О том, что наши дети желают питаться воздухом и, таким образом, не тратить времени на походы в столовую, – с ласковой материнской иронией объяснила Екатерина Николаевна.

Андрей Павлович обнял обоих своих нахмуренных детей и с наигранно умным видом произнес свое главенствующее, хозяйское слово:

– Конечно, при таком раскладе, семейный бюджет значительно выиграет. Но… – для пущей значительности покашлял он, – не изменится ли состав семьи в общем? Питаясь воздухом, детки мои, вы просто напросто растворитесь или станете такими прозрачными, что впору будет записывать вас в ранг призраков…

И пока Андрей Павлович расписывал все недостатки призрачного существования, официантка принесла заказ. «Кстати, – думал Кирилл, хрумкая салатом, – папа подкинул неплохую идею… Мой фильм будет называться „Призрак-лиса“ или еще как-нибудь…» Но тут он почувствовал, как остренький локоток сестры толкнул его в бок. Он посмотрел сначала на родителей, которые говорили о каких-то археологических памятниках. Кирилл машинально, как прилежный ученик, стал слушать их разговор, и только после того, как она еще раз его толкнула, он на нее взглянул. Вика взглядом показала на соседний столик, за которым, о чем-то беседуя, обедали Исидор Афанасьевич и его внук.

– Это тот самый чудак, – вполголоса сказала Вика.

– А, это, наверное, Филька, – предположил Кирилл.

– А я тебе про что говорю? Это тот самый, что наблюдал сегодня за нами у дуба, – пояснила сестра.

– А что, нас кто-то видел?

– Я не пойму, Кирилл, ты дурачишься или вправду где-то летаешь? – обиделась Вика.

– Что ты в самом деле?! Я просто задумался, – вспылил он, и тем самым навлек на себя внимание родителей. Они все умолкли, как будто именно для того, чтобы Исидор Афанасьевич заговорил. В эту минуту старик, не вставая из-за своего столика, обратился к ним с жеманной улыбкой:

– А, очень приятно видеть родителей таких замечательных детей.

Филин украдкой посмотрел на Вику и Кирилла – свидетелей его сегодняшнего преступления, но те, как ему показалось, сделали вид, будто не узнают его.

– Спасибо, – расцвела Екатерина Николаевна в благодарной улыбке.

– Чем же они так замечательны? – строго посмотрел Андрей Павлович на своих детей, предположив, что они в чем-то провинились. За этим вопросом от Исидора Афанасьевича последовала целая история о том, как благородные дети спасли кошелек, а вместе с ним и жизнь несчастного старика. Родители чем дальше слушали, тем больше поражались тому, что история эта свершилась без их ведома. Кирилл, закончив обедать, сообщил Вике, что будет ждать ее на улице. Когда он уходил, Андрей Павлович пригласил Исидора Афанасьевича за их столик. Старик с удовольствием ответил на приглашение.

– А это мой внучок, – сказал он, присаживаясь и уже в уме готовя какой-нибудь интересненький разговор. Вике же такая компания не особо понравилась. Она быстренько допила свой сок и, набравшись девчоночьей смелости, подсела к Филину.

– Привет, ты меня помнишь?

– Да, – ответил он, ухмыльнувшись. – Это вы сегодня околачивались возле моего дерева.

Вика от удивления не нашла, что сказать. Филин тоже закончил обедать и, предупредив деда, собрался уходить.

– А почему ты это дерево называешь своим? – спросила Вика, когда они уже выходили на улицу.

– Потому что, – кратко ответил он, и Вике оставалось только обидиться, но в это время подошел брат.

– Привет, я Кирилл. А тебя как зовут?

– Филин.

– Ой, здоровское прозвище! – похвалила Вика.

– Это не прозвище, – как обычно, пришлось Филину объясняться. – Это мое настоящее имя. Вы давно здесь?

– Два дня, – ответил Кирилл. – Слушай, у тебя классный дед. Ты здесь с ним?

– Нет, я в городе с родителями живу.

Напряжение между ними сошло к нулю, и они говорили друг с другом, будто уже давно были друзьями. Познакомившись с Кириллом и Викой, Филин забыл о своей высокомерности, тем более, что эти приезжие, как ему все больше казалось, были рады общению с ним.

– Филин, а почему тебя так назвали? – не сдержала Вика своего любопытства.

– Это меня так папа назвал… – запросто ответил он. – В честь великого режиссера Федерико Фелинни.

Брат с сестрой не могли не рассмеяться, потому что было совершенно неясно, каким образом связаны эти два имени.

– Что смешного? – обратился к ним Филин. – Я и сам не знаю, причем тут этот Федерико.

* * *

Они втроем молча подкрадывали к давешнему старому дубу. На этот раз Кирилл взял видеокамеру. Все выжидали появления белки. И вот, спустя несколько минут, мелькнул пушистый хвост злодейки, поцарапавшей Кириллу нос. Затем она показалась вся. Подергав блестящими усиками, белка юркнула с одной ветки на другую. Ее кисточкообразные ушки трепетали, как два огонька от свечек. Но самое интересное, что удалось зафиксировать на видеопленку, это то, как зверек принялся с хрустом поедать какого-то черного, жирного жука, еще дрыгавшегося в когтях безжалостного поедателя.

Свидетели этой беличьей трапезы пребывали под деревом в восторженном молчании, поскольку никто из них даже не подозревал раньше, что белки могут питаться насекомыми. Полакомившись столь экзотическим блюдом, этот, казалось бы, зверек-вегетарианец снова подергал мордочкой. Кирилл потерял терпение и нарушил молчание. «Ну же, спустись еще пониже!» – взмолился он к беличьей душе, но ушки зверька вновь опасливо зашевелились. Филин и Вичка не успели и глазом моргнуть, как в тот же миг белка стремительно забралась выше на три-четыре ветки, за листвой которых ее не стало видно. Видимо, таким образом, она, спасаясь от преследования, переметнулась на другую сторону ствола.

При мысли, что белка больше не появиться, Вика даже жалостливо застонала. Но тут неожиданно, словно заинтересовавшись тем, кто же это там по ней так стонет, белочка осторожно выглянула из-за ствола, чуть-чуть показав один сверкающий глазик. В это время Кирилл шустро пронесся вокруг дерева и встал так, что теперь находился на более близком расстоянии. Но белке в конце концов напрочь надоело такое бессовестное подглядывание за ее деятельностью. И она с редким проворством побежала по длинной горизонтальной ветке и, приблизившись с самому ее кончику, сделала резкий, безоглядный прыжок на ветку рядом стоящего дерева. Вика и Филин с замирающими сердцами проследили этот смелый, почти что акробатический трюк.

– А, черт! – выругался на себя Кирилл. – Такой кадр был, а я не успел.

– Может, попробовать согнать ее с того дерева? – предложила Вика.

– Не знаю, – спускаясь на землю, говорил Кирилл. – Она тогда совсем убежит.

– Если убежит, то, скорее всего, она опять окажется на этом дубе, ведь поблизости нет деревьев, на которые она так легко сможет перелететь, – все больше увлекаясь поведением этого ловкого зверька, предполагала сестра.

– Ты что, думаешь, белки только по деревьям лазят? – посмеялся Кирилл. Они вдвоем подошли к другому дереву. Филин, все это время слушая их, оставался в стороне. Вскоре, заскучав, он достал вторую, краденую у папы, сигаретку и закурил. Брат и сестра, кажется, забылись: все внимание их было сосредоточено на этом маленьком изящном существе. Белка с таким необычайным мастерством передвигалась по дереву, что оставалось только дивиться. Кажется, проворный зверек знал наизусть каждую веточку и, таким образом, мог с точностью рассчитать каждый свой маршрутик. Кирилл теперь старался не упустить ни одно ее движение. Наконец, белка решила избавить себя от настойчивых соглядатаев. И эта искусная, древесная танцовщица, вцепившись когтями за рябой ствол, заняла вертикальную позицию. Затем, в таком оригинальном положении, она выполнила несколько маленьких и частых прыжков по стволу. Благодарным зрителям, наблюдавшим этот способ передвижения, показалось, будто зверек не бежит вприпрыжку, как обычно, а как-то по-своему умело скользит. И вот последний рывок, и белка оказалась на земле. Немного поскакав, она через пару мгновений вновь заскользила, но теперь уже по стволу другого дерева.

– Какая она все-таки красавица! – радостно воскликнула Вика.

– Посмотрим, что на пленке получится, – сказал Кирилл в надежде на то, что съемка будет удачной.

– И зачем вам надо было гонять бедное животное с ветки на ветку? – как-то лениво спросил Филин. Вика и Кирилл, наконец-то, вспомнили, что они не одни.

– Тебе разве не было интересно!? – удивилась девочка, поскольку Филин казался ей влюбленным в природу не меньше, чем они.

– Какой в этом толк? – начал он рассуждать. – Ради забавы можно и домашнюю кошку по деревьям погонять. Да и то, кошку хотя бы погладить можно.

– Может, ты белок боишься? – пошутила Вика.

– Это они нас боятся, – серьезно говорил Филин. – И вообще, нет смысла тревожить их.

– А какой смысл в том, что ты куришь? – неожиданно спросил Кирилл: Филин со своей важностью начинал его мало-помалу раздражать.

– Причем тут это? Мне нравится, вот я и курю.

– И мне нравится наблюдать за животными, поэтому я их беспокою, – деловито пояснил Кирилл. Филин не смог или просто не захотел возразить. Между мальчиками возобновилось какое-то напряжение. Филин с трудом находил общий язык с приезжими. Они казались ему легкомысленными по отношению к тому, что их окружает. Но, может быть, Филин немного ревновал, ведь эту местность он уже давно считал своим домом и, как всякий ревностный хозяин, осторожничал. Словом, мальчик еще не совсем доверял своим новым друзьям.

Вика почувствовала, что пора как-то снова разговорить их заносчивого приятеля. Проведя весь оставшийся день вдалеке от родителей, они к ужину возвращались в пансионат. Кирилл шел, погруженный в свои мысли. Он был рад, что смог пополнить свою коллекцию, но это – лишь очередной фрагмент, а ему хотелось отснять целый фильм, целую историю об одном каком-нибудь животном.

– Филин… Нет, все-таки классное у тебя имя! – кокетничала она.

– Я знаю, – с наигранной гордостью сказал он и улыбнулся. – Мне кажется, Кирилл зря обошел дерево.

– Почему?

– Да, почему? – очнулся Кирилл, услышав, что о нем говорят.

Филин, немного подобрев, стал делиться собственным опытом наблюдения. Эту белку он видел не раз, вернее, он видел либо ее хвост, либо ушки, но, как бы ему не хотелось, разглядеть ее целиком, пока это не удавалось. И давеча, когда они стояли у дуба, Филин кое-что понял.

– Белка двигалась так быстро, – объяснял он, – что нам показалось, будто она спряталась. Когда ты, Кирилл, обходил дерево, она стала бегать по стволу вправо и влево, поэтому ее какое-то время не было видно.

– Похоже, что так, – согласился Кирилл.

– Здорово! Я не знала, что белки тоже хитрые! – отметила Вика. – Послушай, Филин, твой дедушка тебе не рассказывал о лисице?

– А вам?! – оживленно поинтересовался он. – Я у него тысячу раз просил показать мне ее нору, но он упрямится, якобы, чем меньше людей будет нарушать ее покой, тем лучше.

Вика опять нахмурилась – образ вредного и, к тому же, жадного старика ее просто-напросто раздражал.

– Странно, – негодовала она. – Разве нельзя хотя бы внуку рассказать?

– Нет, если дедушка что-либо надумает, то не отступиться… Но я сегодня еще разок его попрошу.

Тут Филин, заметив Исидора Афанасьевича, попрощался с друзьями до завтра.

– Только не говори ему, что мы тебя про лису расспрашивали, – напоследок сказала Вика. – Иначе он ни за что не проболтается.