Текст книги "Человек убежденный: Личность, власть и массовые движения"

Глава II
Стремление к перевоплощению

7

Существует коренная разница между соблазном массового движения и соблазном практической деятельности. Практическая деятельность дает людям возможность продвижения – соблазн ее большей частью исходит из личных интересов. Массовое движение, в частности в фазе его подъема, привлекает не тех, кто хочет продвинуть свое нежно любимое «я», а тех, кто старается освободиться от своего нежеланного «я». Массовое движение привлекает и удерживает последователей не тем, что оно удовлетворяет желание самопродвижения, а тем, что оно может дать удовлетворение страсти к самоотверженности.

Люди, смотрящие на свою жизнь как на непоправимо испорченную, не могут найти достойной для себя цели в самопродвижении. Перспектива личной карьеры не может вызвать у них ни мощного усилия, ни веры, ни твердых убеждений. На личную заинтересованность они смотрят как на нечто позорное, недостойное и порочное, как на что-то нечистое, и успешная карьера для них совсем не удача. Все то, что предпринимается лично для себя, для своего «я», кажется им обреченным. Все, что берет свои корни и начала в личном «я», хорошим и благородным быть не может. Искреннейшее стремление таких людей – это стремление к новой жизни, к возрождению или, если этого нет, к возможности приобретения новой основы для гордости, уверенности, надежды, целеустремленности, чувства собственного достоинства путем отождествления себя с каким-нибудь «священным делом»: активное массовое движение и дает им обе эти возможности. Когда они примыкают к движению как союзники до конца, то находят возрождение к новой жизни в тесно сплоченном коллективе; когда они присоединяются как сочувствующие, то обретают основы для гордости, уверенности, целеустремленности тем, что отождествляют себя с усилиями, достижениями и перспективами движения.

Неудовлетворенные находят в массовом движении возможность стать другими людьми, получая видную роль или по крайней мере некоторые качества, которых они не могут обрести исходя из ограниченных ресурсов собственного «я».

Конечно, среди первых приверженцев каждого массового движения имеются и авантюристы, которые надеются, что движение пустит в ход и их колесо фортуны и вынесет их к славе и власти. Правда, некоторую самоотверженную преданность проявляют иногда и те, кто идет в иные объединения – в ортодоксально-политические партии и в организации практического типа. Но факт остается фактом: практическое предприятие не может существовать, если оно не дает удовлетворения личному интересу, а силы и рост массового движения во время подъема прямо зависят от способности движения вызывать и удовлетворять страсть к самоотверженности. Как только массовое движение начинает привлекать к себе людей, заинтересованных в своей личной карьере, – значит, оно прошло фазу своего подъема и уже занято не созданием нового мира, а старается сохранить и удержать существующее. Это значит, что движение перестало быть движением, а стало предприятием. Гитлер считал, что чем больше «постов и должностей может раздать движение, тем ниже качество его кадров, и в конце концов эти политические паразиты начинают численно подавлять победоносную партию до такой степени, что честный борец прежних дней перестает узнавать свое движение… Если так случается, это значит, что миссия движения окончена»{9}9
  Hitler Adolph. Mein Kampf (Boston: Houghton Mifflin Company, 1943). Р. 105.


[Закрыть].

О природе полного перевоплощения, которое делает человека истинно убежденным, о самопожертвовании и объединенном действии рассказывается в главах части третьей. Здесь же мы рассмотрим только частичное перевоплощение.

8

Вера в «священное дело» частично заменяет утраченную нами веру в самих себя.

9

Чем меньше у человека оснований говорить о своем собственном превосходстве, тем больше он готов утверждать, что превосходством обладает его страна, его религия, его раса или его «священное дело».

10

Своими собственными делами человек больше занимается тогда, когда они имеют смысл; в противном случае он бросает свои бессмысленные дела и лезет в чужие.

Вмешательство в чужие дела выражается в сплетнях, кознях, в совании носа туда, куда не следует, а также в лихорадочном интересе к общественным, национальным или расовым делам. Убегая от самого себя, мы или бросаемся на шею соседу, или хватаем его за горло.

11

Горячее убеждение в том, что мы имеем священную обязанность перед другими, часто только способ спасения нашего утопающего «я»: мы хватаемся за проплывающий мимо плот. То, что мы называем своей протянутой рукой помощи другому, на деле часто только рука, цепляющаяся для спасения нашей собственной драгоценной жизни. Отнимите от нас эти «священные обязанности», и наши жизни становятся ничтожными и бессмысленными. Нет сомнения, что, меняя эгоцентрическую жизнь на самоотверженную, мы невероятно выигрываем в смысле почета и уважения. Тщеславие самоотверженных, даже тех из них, кто действительно проявляет крайнее смирение, – безгранично.

12

Одна из самых сильнодействующих приманок массового движения – в том, что оно заменяет нам надежду. Приманка эта особенно сильно действует в обществе, где широко распространена идея прогресса. В понятии прогресса категория «завтра» занимает очень большое место: понятно, что неудовлетворенность, когда впереди не видно ничего хорошего, крайне мучительна. Герман Раушнинг говорил о догитлеровской Германии: «ощущение, что мы зашли в тупик, было одной из худших мук, какие нам пришлось пережить после проигранной войны»{10}10
  Rauschning Hermann. The Conservative Revolution (New York: G. P. Putnam's Sons, 1941). Р. 189.


[Закрыть]. В современном обществе люди могут жить без надежды только в том случае, если их держат в оглушенном состоянии, если все время заставляют бегать, не переводя дыхания. Отчаяние безработного заключается не столько в перспективе полной бедности, сколько в том, что он вдруг увидел Ничто – полную пустоту. Именно поэтому безработные охотнее идут за продавцами надежды, чем за дающими им пособия по безработице.

Массовые движения обычно обвиняют в обмане их участников: в том, что они надеждами на будущее лишают их возможности наслаждаться настоящим. Но для неудовлетворенных настоящее и без того непоправимо исковеркано: удобства и удовольствия не могут восстановить для них настоящего. Только надежда может принести им чувство подлинного удовлетворения.

13

Когда наши личные интересы, наши планы на будущее перестают нам казаться стоящими того, чтобы жить ради них, мы начинаем остро нуждаться в чем-то таком, что лежит вне нас и ради чего стоило бы жить. Все формы приобщения к массовому движению – посвящение, преданность, верность, самоотверженность – по сути дела, отчаянное цепляние за то, что может придать цену и значение нашей опустошенной и обанкротившейся жизни. Именно поэтому соединение со «священным делом» всегда горячо и страстно. Уверенность в самом себе может быть ограничена, но вера в свою страну, в свою религию, расу или в свое «священное дело» должна быть всеохватывающей и бескомпромиссной. Неполное перевоплощение не может вытеснить из нас и изгладить нашего «я», которое мы хотим забыть. Уверенности в том, что мы обрели нечто такое, ради чего стоит жить, не может быть, если мы не готовы за это отдать свою жизнь. Наша первая жизнь была непоправимо исковеркана или как бы пропущена, и нам пришлось найти какую-то иную жизнь, – готовность же умереть за эту иную, выбранную жизнь только доказывает правильность нашего выбора.

Глава III
Сменяемость массовых движений

14

Если народ созрел для массовых движений, то это обычно значит, что он готов к любому из них, а не только к какому-нибудь одному движению с определенной доктриной или программой. Положение в догитлеровской Германии было похоже на игру в орлянку: с кем пойдет беспокойная молодежь – с коммунистами или с нацистами? В перенаселенных местах «черты оседлости» царской России еврейское население, жившее в нервном напряжении, было одинаково готово и к революции, и к сионизму; в одной и той же семье один ее член присоединялся к революционерам, другой – к сионистам. Доктор Хаим Вайцман вспоминает слова своей матери, сказанные в те времена: «Что бы ни случилось, мне будет хорошо: Шмуль (сын-революционер) окажется прав – мы будем счастливы в России, Хаим (сионист) окажется прав – я поеду жить в Палестину»{11}11
  Weizmann Chaim. Trial and Error (New York: Harper & Brothers, 1949). Р. 13.


[Закрыть].

Восприимчивость к массовому движению вообще не всегда исчезает в человеке даже после того, как он перестал быть потенциальным убежденным, а уже примкнул к какому-нибудь движению. А там, где разные массовые движения бурно соревнуются между собой, – там бывают и такие случаи, когда разные последователи одного движения переходят в другое. Превращение Савла в Павла – не редкость и не чудо. В наше время каждое массовое движение в поисках своих новых последователей видит в разных приверженцах враждебных массовых движений своих потенциальных последователей. Гитлер, например, смотрел на немецких коммунистов как на потенциальных национал-социалистов: «Из мелкобуржуазного социал-демократа или из профсоюзного главаря национал-социалист никогда не получится, но из коммуниста получится всегда»{12}12
  Rauschning Hermann. Hitler Speaks (New York: G. P. Putnam's Sons, 1940). Р. 134.


[Закрыть]. Капитан Рем хвастался, что самого ярого коммуниста он обратит в нациста в четыре недели{13}13
  Heiden Konrad. Der Fuehrer (Boston: Houghton Mifflin Company, 1944). Р. 30.


[Закрыть]. С другой стороны, Карл Радек смотрел на нацистов-коричневорубашечников как на резерв будущих коммунистов{14}14
  Voigt Fritz August. Unto Caesar (New York: G. P. Putnam's Sons, 1938). Р. 283.


[Закрыть].

Из факта, что массовые движения привлекают людей одного и того же психологического типа и одинакового образа мышления, следует: а) все массовые движения соревнуются друг с другом, и если одно из них набирает больше последователей, то другим достается меньше; б) все массовые движения взаимозаменяемы, одно движение легко может превратиться в другое: религиозное движение может превратиться в националистическое или в социальную революцию; социальная революция – в воинствующий национализм или в религиозное движение; националистическое движение может превратиться в религиозное или в социальную революцию.

15

Массовое движение по своему характеру редко бывает цельным. Обычно одно движение проявляет некоторые элементы движений других видов; иногда одно движение заключает в себе два или три. Исход евреев из Египта был и бунтом рабов, и религиозным движением, и национальным. Воинствующий национализм японцев по своей сути революционен. Французская революция была новой религией того времени: она имела свои догматы, священные революционные принципы – Свобода и священное Равенство; она имела «свои религиозные обряды, которые, по сути дела, были переделкой католического богослужения, приуроченного к гражданским праздникам. Она имела своих святых, своих героев и мучеников за свободу»{15}15
  Becker Carl L. The Heavenly City of the Eighteenth-Century Philosophers (New Haven: Yale University Press, 1932). Р. 133.


[Закрыть]. И в то же время Французская революция была и национальным движением. В 1792 году Законодательное собрание издало декрет о том, что алтари повсюду должны воздвигаться с обязательной надписью: «Гражданин рождается, живет и умирает за Отечество»{16}16
  Mathiez A. Les Origines des Cultes Revolutionnaires. Р. 31. Цитата из книги: Canton J. H. Hayes, Essays on Nationalism (New York, Macmillan Company, 1926). Р. 103.


[Закрыть].

Религиозные движения времен Реформации имели революционный аспект, выразившийся в крестьянских восстаниях; были они и национальными движениями. Лютер говорил: «В глазах итальянцев мы, немцы, только презренные тевтонские свиньи. Они, как шарлатаны, эксплуатируют нас и высасывают страну до мозга костей. Проснись, Германия!»{17}17
  Frantz Funck-Brentano. Luther (London: Jonathan Cape, Ltd., 1939). Р. 278.


[Закрыть]

Религиозный характер большевистской революции и революции немецких нацистов общеизвестен. Серп и молот и свастика принадлежат к той же категории, что и крест. Церемониал всяческих шествий и парадов похож на церемониал религиозной процессии. У обеих имеются свои догматы веры, святые, мученики и священные гробницы. Революции большевиков и нацистов являются также и вполне зрелыми национальными движениями; правда, нацистская революция была таким движением с самого начала, а национализм большевиков проявился не сразу.

Сионизм – это и национальное движение, и социальная революция. Для ортодоксального еврея, однако, сионизм также и религиозное движение. Ирландский национализм имеет глубокую религиозную окраску. Сегодняшнее массовое движение в Азии одновременно и национальное движение, и революционное.

16

Задача прекращения одного массового движения может быть разрешена заменой его другим массовым движением. Социальная революция может быть остановлена путем поддержки религиозного или национального движения. Например, в странах, где католицизм снова стал духовным массовым движением, он противодействует распространению коммунизма. В Японии национализм впитал в себя и все движения социального протеста. На нашем Юге движение расовой солидарности действует как предупредительная мера против социального взрыва. Подобная же ситуация наблюдается и среди французов в Канаде, и среди буров в Южной Африке.

Этот способ остановки одного движения путем замены его другим не всегда безопасен и иногда обходится очень дорого. Тем, кто крепко держится за настоящее и хочет сохранить его, не следует заигрывать с массовыми движениями. Когда массовое движение начинает свой поход, существующему всегда приходится плохо. В довоенной Италии и Германии весьма практичные деловые люди действовали вполне «логично», когда поощряли движения фашистов и нацистов в целях противодействия коммунизму. Эти практичные и логичные люди и не подозревали, что, поступая так, они содействовали и своей собственной ликвидации.

Но все-таки существуют вещи, которыми можно заменить массовые движения более безопасно. Коротко говоря, это то, что расхолаживает атомистический индивидуализм или помогает людям забыться, или предоставляет возможность для действия и новых начинаний, – все это обладает свойством противодействовать подъему и распространению массового движения. Это и будет темой следующих глав книги. Здесь же мы коснемся одного курьезного заменителя массового движения, а именно – миграции.

17

Эмиграция дает несколько таких же возможностей, какие неудовлетворенные ищут, присоединяясь к массовому движению, а именно: перемену и возможность начать жизнь сызнова. Такого же склада люди, которые заполняют растущее массовое движение, наверное, охотно воспользовались бы возможностями переселения в другую страну. Переселение, таким образом, может быть заменой массового движения. Очень возможно, что, содействуй США и Британская империя, например, массовой эмиграции из Европы после Первой мировой войны, – не было бы ни фашистской, ни нацистской революций. В нашей стране свободное и легкое переселение через обширный континент способствовало социальной устойчивости.

Благодаря тому, что в массовых переселениях и массовых движениях участвуют люди одинакового типа, массовое переселение является благотворной почвой для роста подлинных массовых движений. Иногда трудно сказать, где кончается массовая миграция, а где начинается массовое движение и какое из них было первым. Переселение евреев из Египта развилось в религиозное и национальное движение. Миграции варваров в дни упадка Римской империи были больше, чем простое передвижение населения. Есть свидетельства того, что варвары были относительно немногочисленны, но, когда они вторгались в страну, к ним присоединялись угнетенные и недовольные всех слоев местного общества: «Это была социальная революция, вызванная иноземным завоеванием и им же внешне замаскированная»{18}18
  Wells H. G. The Outline of History (New York: Macmillan Company, 1922). Р. 482–484.


[Закрыть].

Каждое массовое движение, в известном смысле, – это миграция, переселение – стремление к «обетованной земле»; и если оно возможно и целесообразно, то переселение осуществляется на деле. Так было с пуританами, анабаптистами, мормонами, духоборами и сионистами. Массовая миграция укрепляет дух и единство движения; в какой бы форме ни происходило переселение – в форме ли завоевания, крестового похода, паломничества или переселения на новую землю, – это совершается как самое активное массовое движение.

Часть вторая
Потенциальный человек убежденный

Глава IV
Роль отщепенцев в делах человеческих

18

Бытует такая тенденция: судить о расе, о народе или об известной группе людей по их малодостойным членам. Хотя это явно несправедливо, но в этом есть доля правды, ибо, действительно, характер и судьба какой-либо группы часто определяются ее худшими элементами.

Средние люди нации, например, составляют ее инертную массу. Жизнь достойных средних людей, выполняющих основную работу в городах и селах страны, подвержена постоянному воздействию меньшинства с двух сторон – меньшинства наилучшего и меньшинства наихудшего.

Выдающиеся личности – будь то в политике, литературе, науке, финансово-торговой области или промышленности – играют значительную роль в оформлении всего народа, так же как и личности другой крайности – неудачники, не нашедшие себе места в жизни, парии, уголовники и все, кто утратил положение в обществе или никогда его не имел{19}19
  Пример того, как меняются формы под влиянием соединения наилучшего с наихудшим, наблюдается в случае с языком. Большая часть населения страны придерживается словаря. Нововведения исходят от наилучших государственных деятелей, поэтов, писателей, ученых, специалистов; наихудшие же являются творцами «слэнга» – жаргона.


[Закрыть]. В игре истории обычно участвуют лучшие и худшие, а игра идет над головами большинства, сидящего посредине.

Низшие элементы народа могут оказывать заметное влияние на ход событий потому, что они абсолютно не ценят настоящего. Свои собственные жизни и все настоящее они считают непоправимо испорченными, а потому и то и другое готовы разбазарить и разрушить до основания: отсюда их безрассудство и стремление к хаосу и анархии. Они еще страстно стремятся растворить свои исковерканные и бессмысленные «я» в каком-то душеспасительном общественном спектакле – отсюда их склонность к объединенным действиям. Именно поэтому они оказываются среди первых призывников революции, массовых переселений, религиозных, расовых или шовинистических движений: они накладывают свою печать на эти потрясения и движения, которые творят характер и историю нации.

Отвергнутые, отодвинутые на задний план люди становятся сырьем для будущего нации. Камень, выброшенный строителями, становится краеугольным камнем нового мира. Народ, не имеющий общественных отбросов и недовольных, бывает обычно дисциплинированным, благопристойным, мирным и приятным, но, пожалуй, без каких-либо семян большого будущего. Вовсе не ирония истории в том, что именно отверженные из разных стран Европы пересекли океан и построили на новом континенте новый мир. Только они могли сделать это.

19

Неудовлетворенные встречаются на всех ступенях жизни, однако больше всего их в следующих категориях:

а) бедняки,

б) неудачники (не нашедшие своего места в жизни),

в) изгнанники,

г) меньшинства,

д) подростки,

е) честолюбцы (стоящие или перед непреодолимыми препятствиями, или перед неограниченными возможностями),

ж) одержимые пороками и навязчивыми идеями,

з) импотенты (физические или умственные),

и) эгоисты,

к) скучающие,

л) грешники.

Разделы 20–42 посвящены описанию некоторых из этих типов людей.

Глава V
Бедняки

20

Не все бедные люди относятся к неудовлетворенным. Некоторые из них прозябают в городских трущобах, но жизнью своей довольны. Они содрогаются при мысли о жизни вне привычной для них грязи. Даже бедняки благопристойного образа жизни, когда их бедность длится долго, остаются инертными: они считают существующий порядок вещей непреложным. Требуется катаклизм, нашествие, чума или какое-нибудь общественное бедствие, чтобы у них открылись глаза и они поняли, что «вечный порядок» далеко не вечен.

Неудовлетворенностью заражены обычно новые бедняки, чья бедность относительно недавняя. Память о лучших временах жжет их сердца. Лишенные собственности и состояния люди откликаются на любые массовые движения. Это они обеспечили успех Пуританской революции в Англии в ХVII веке. Во времена «отгораживания» (см. раздел 5) тысячи землевладельцев изгоняли со своих земель арендаторов и превращали эти земли в пастбища. «Сильные и работящие крестьяне, влюбленные в землю, кормившую их, были превращены в наемных рабочих, городские улицы были переполнены нищими, просящими подаяния»{20}20
  Charles A. and Beard Mary R. The Rise of American Civilization (New York: Macmillan Company, 1939). Vol. I. Р. 24.


[Закрыть]. Эта масса лишенных собственности людей и поставляла новобранцев для армии нового типа – армии Кромвеля.

В Германии и в Италии новые бедняки из разорившихся людей среднего класса были главной опорой нацистской и фашистской революций. Потенциальные революционеры сегодняшней Англии – это вовсе не рабочие, а утратившие свое положение государственные служащие и деловые люди. Этот класс сохранил живую память о своем былом богатстве и могуществе, и он вряд ли добровольно примирится с ухудшением жизненных условий и своим политическим бессилием.

У нас в стране, как и в других странах, еще недавно периодически росло число бедняков нового типа – их появление, несомненно, содействовало возникновению и распространению современных массовых движений. До недавнего времени новые бедняки появлялись большей частью из числа разорившихся собственников, как городских, так и сельских, но позднее – может быть, впервые в истории – в роли нового бедняка выступил простой рабочий.

До тех пор пока люди, делавшие основную работу на земле, жили на уровне едва достаточного питания, на них смотрели как на традиционных бедняков – да и они сами чувствовали себя так. Они были бедняками и в тяжелые времена, и в благоприятную пору. Депрессии, застой в делах, какими бы они ни были жестокими, рассматривались как нечто нормальное. Но по мере улучшения жизненных условий застой в производстве, безработица, которую влечет за собой депрессия, проявились в новом аспекте. Сегодняшний рабочий в западном мире принимает безработицу как унижение: он чувствует себя бесправным и оскорбленным несправедливым порядком и готов слушать тех, кто зовет к новому порядку.