Текст книги "Порох, деньги и красного бокал"

Порох, деньги и красного бокал
Эрик Поладов

В каждом из нас живёт ангел и демон. С кем из них дружить – выбирать мы не в силах. Окружающие нас обстоятельства сами определяют в чьём обличии человек отправится по жизненному пути – демона или ангела.

© Эрик Поладов, 2023

ISBN 978-5-4493-9861-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Он часто задавался этим вопросом. Что ожидает за порогом по ту сторону, где прячется смерть? Видимо, ответ он узнает совсем скоро. Сорок пятый калибр прошил его горло насквозь. Из последних сил он пытается проронить прощальные слова, но вместо фраз изо рта булькает кровь, стекающая по щекам с обеих сторон. Друг – единственный человек, которому не была безразлична его судьба – держит его голову на своих коленях, разрывая собственную глотку в попытке призвать на помощь хоть кого-нибудь.

Уже скоро. Он не видел своих родителей. Встреча с ними грядёт. Тот, кто поддерживает его обвисшую голову, заменил ему семью. За столь недолгую жизнь он определился как минимум с одной вещью – он бы ни за что не стал возвращаться в прошлое, в котором смог бы обрести семью и беззаботное будущее вместо тех преступных дел, которыми пришлось заниматься с детства. Иметь такого друга – вот что является самым большим везением и тем, что с лихвой покрывает моральный ущерб, который наносит жизнь. Он рад тому, что всю жизнь ему довелось провести плечом к плечу с тем, на чьих руках теперь он встречает свою агонию.

Звуки полицейских сирен усиливаются и заглушают скорбный плач друга. Не в силах что-то проронить, он начал отталкивать от себя друга, призывая убегать. Его уже никто не вытащит с того света и будет глупо попасться в лапы полиции только из-за того, что захотел провести больше времени с полуживым трупом.

Последняя воля исполнена. Единственный близкий человек покинул его. В окружении семи оформленных трупов, горячих гильз и битых стёкол он услышал громкое трение автомобильных шин, тормозящих по асфальту около бордюра. Внутри всё заполнилось мигающими бликами полицейских сирен. Кто-то вошёл, растаптывая подошвой хрустящие осколки разбитой вдребезги витрины.

Спустя пару секунд фигура полицейского нашла своё отражение в его покрытых слезами глазах, но не нашла отражения в его разуме. Он переступил порог, за которым его встретила смерть.

1. ЖИЗНЬ – ФУФЛО

Апрель, 1976 г.

– Всем встать. Суд идёт.

– Оглашается приговор. Массимо Спинацолла, вы приговариваетесь к двум годам заключения в колонии общего поселения. Учитывая ваш возраст, а также то обстоятельство, что совершённое вами деяние является вашим первым серьёзным правонарушением, судом было принято решение считать данный срок условным. Ввиду этого я назначаю испытательный срок в один год.

Судья посмотрел в зал и сказал:

– Прошу всех садиться.

Спустя пару секунд, пока без девяти дней восемнадцатилетний Массимо горячо обнимал своего адвоката и, схватившись обеими руками за его щёки, почти выкрикивал «мы сделали это», судья обратился к нему:

– Мистер Спинацолла, я искренне надеюсь, что вы с достоинством отнесётесь к моему снисхождению. Вы совершили серьёзное преступление и могли бы провести долгое время в местах лишения свободы. Ввиду этого, вынесенный приговор можно считать практически оправдательным. Не подведите меня и докажите присутствующим в этом зале, что этот гнусный поступок был не более, чем ошибкой, которую вы не повторите.

– Я вас не подведу, сэр… то есть Ваша честь – громко произнёс Массимо в порыве радости, оторвавшись от стула.

Судья почти незаметно покачал головой, выдержал паузу, после чего ударил молотком и громко объявил:

– Заседание объявляется закрытым.

Бодрой походкой в деловом костюме, который смотрелся на нём непривычно и нелепо, Массимо двинулся к выходу в сопровождении адвоката. Он не обратил внимания на недовольную гримасу прокурора, который рассчитывал хотя бы на небольшой, но реальный срок. Они миновали порог в потоке свидетелей процесса.

Массимо ускорил шаг, обратившись к адвокату:

– Пошли быстрее, а то меня напрягает это царство морали.

Его интересы в суде защищал сорокатрёхлетний адвокат Курт Миллер. Ему было поручено защищать интересы Массимо в суде за счёт государства, так как подросток заявил, что не имеет средств на адвоката.

Сойдя с парадной лестницы здания суда, Курт начал говорить, продолжая идти с Массимо в сторону городского парка:

– Сколько раз говорить, «ВАША ЧЕСТЬ». Никаких сэров, мистеров, чуваков и прочей отсебятины. Пойми, судья оценивает твоё поведение и отсюда делает вывод, стоит ли тебе давать возможность и оставлять на свободе.

– Да ладно – вальяжно проронил Массимо, разведя руки. – Всё же нормально закончилось.

– На этот раз да.

– А это чё ещё значит? Я не понял. Ты в меня не веришь?

Курт поправил очки с золотистой оправой и начал говорить более серьёзным тоном:

– Ограбление ломбарда тебе почти сошло с рук, но это ещё не значит, что можно браться за старое. Если завтра хотя бы не оплатишь за проезд в метро, у судьи появятся основания сменить условный срок на реальный. Из-за того, что ты отказался сдавать друзей, он мог бы и не проявить жалости. И вообще, прекращай проводить с ними время. Встретишься с ними ещё раз, и они опять тебе что-то предложат. Так что хватит. Обрывай с ними связи. Найди себе работу. Зарабатывай как все нормальные люди. Ты вообще хоть как-то помогаешь тёте?

– Я же под следствием был. Вот сейчас вернусь и попробую найти что-нибудь.

– А вообще есть варианты?

– Есть парочка.

– В случае чего, звони. У меня есть знакомые на бирже труда. Они помогут.

– Спасибо, но я как-нибудь сам.

– Ну смотри.

Курт выдержал паузу и спросил потухшим голосом:

– Кстати, ты узнавал, как там…

Массимо резко поменялся в лице. Облегчение после приговора куда-то испарилось. Лицо приняло кислую гримасу, а в голосе зазвучали ноты печали:

– Да. Мне давали звонить только по одному номеру – лечащему врачу.

– И… что говорят?

– На следующей неделе будут оперировать. Сказали, что шансы невысоки, но в любом случае это лучший вариант, потому что чем дальше, тем больше опухоль. Дней через двадцать она уже будет неоперабельной.

– А если времени в обрез, почему не прооперируют сейчас?

– Да-а-а-а… там очередь на полтора месяца. Так что деваться некуда.

Массимо немного призадумался и сказал:

– Да, Курт. Ты не одолжишь десятку? Мне бы тётю повидать.

– Не вопрос – вежливо ответил Курт. – Это святое.

Адвокат достал из внутреннего кармана пиджака кошелёк, вытащил среди купюр десятидолларовою и передал Массимо, сказав:

– И давай, там, найди себе новых друзей. Эти вернут тебя на скамью подсудимых.

– Да. Конечно.

Они попрощались и разошлись в разные стороны. Курт отправился на общественную парковку, а Массимо – к ближайшей станции метро. Через три станции он покинул подземку. По пути Массимо остановился у цветочного ларька. Он попросил продавщицу сделать букет из пяти роз алого цвета.

Через десять минут Массимо постучал в дверь больничной палаты. Внутри на койке лежала его сорокасемилетняя тётя Барбара. Она приходилась родной сестрой отцу Массимо. Когда ему было всего пять лет, его родители – Сильвио и Рамона Спинацолла – стали одними из восьмидесяти трёх посетителей кинотеатра, захваченного террористами-смертниками. В тот злополучный вечер Массимо находился под присмотром у тёти, которая жила через четыре автобусные остановки. С тех пор он так и не вернулся в квартиру своих родителей, оставшись на попечении тёти Барбары.

Восемь месяцев назад у Барбары Спинацолла диагностировали рак желудка. После нескольких курсов химиотерапии её состояние так и не улучшилось. Опухоль продолжала увеличиваться в размерах. Спустя шесть недель с момента последнего курса её лечащий врач порекомендовал согласиться на хирургическое вмешательство. Она согласилась без раздумий.

– Массимо? Ну наконец – обессиленно проронила тётя Барбара. Несмотря на пассивность в голосе, её лицо выражало неописуемую радость появлению племянника.

– Привет – сказал Массимо. Он подошёл к тёте, поцеловал её в лоб, после чего аккуратно положил на край кровати букет.

– Вот. Это тебе.

Барбара подтянула голову к цветам, понюхала и произнесла:

– Какие они ароматные. – Она посмотрела на племянника и спросила: – Почему тебя не было столько времени?

Массимо взял стул около стены, поднёс поближе к кровати, сел и ответил:

– Просто нашёл кое-какую подработку. Вот и замотался.

– Подработку? – с подозрением спросила тётя.

– Да. А что тебя удивляет. Мне же надо было на что-то купить цветы. Не мог я заявиться к тебе через столько дней, да ещё и с пустыми руками.

– Ты мой золотой – с улыбкой сказала тётя Барбара.

– Как ты? Сильно болит? – трепетно поинтересовался Массимо.

Тётя Барбара совершила настолько глубокий вдох, насколько хватило сил.

– Медсестра заходит раз по тридцать за день. Во мне столько обезболивающих, что хватит на всю жизнь.

Массимо положил ладонь на руку тёти, подбадривая:

– Но ты не вздумай тухнуть. Доктор сказал, скоро очередь дойдёт до нас.

Тётя Барбара сделала громкий выдох.

– Дай-то Бог. Дай-то Бог.

Массимо просидел у койки ещё почти три часа, после чего ещё раз поцеловал тётю и отправился по обратному маршруту к станции метро.

С одной пересадкой Массимо ехал сорок две минуты до станции, находившейся в нескольких минутах ходьбы от дома, где была их с тётей квартира.

Они жили в районе, который в городе окрестили особым названием: «Маленький Рим». Этим названием квартал обязан тому, что в нём селились все подряд, как когда-то в Древний Рим на заре его возникновения съезжался всякий сброд, среди которого были иноземцы, беглые рабы, преступники, беженцы, ссыльные. Создавалось впечатление, что и Маленький Рим становился пристанищем для всех желающих без исключения. Квартал более чем на девяносто процентов состоял из иммигрантов и их потомков, каким являлся сам Массимо. В основном здесь жили латиноамериканцы, испанцы, ирландцы, португальцы, французы, немцы и, конечно, итальянцы. Основную часть составляли латиноамериканцы и итальянцы. Редко встречались выходцы из Восточной Европы. Ещё реже в этих местах селились мигранты с Ближнего Востока. Многие среди местных жителей зарабатывали тем, что открывали собственный маленький бизнес. По этой причине на каждой из улиц просматривались десятки газетных ларьков, магазинов одежды, супермаркетов, парикмахерских, мастерских по ремонту техники, баров, закусочных, ломбардов. Ограбления в этом районе перестали быть редкостью, и тот факт, что многие товары находились на виду, поддерживал высокий уровень мелкого воровства. С недавних пор начали появляться точки распространения контрафактного алкоголя и алкоголя элитных марок по заниженной цене, чему способствовал ввоз товара через границу нелегальным путём. С годами стала набирать обороты проституция. По официальной статистике среди угнанных в Маленьком Риме автомобилей за последние четыре года их законным владельцам сотрудниками полиции было возвращено ноль машин. Каждый угнанный автомобиль не проживает дольше пяти часов, по прошествии которых оказывается разобранным на запчасти в какой-нибудь из местных автомастерских.

Улицу, на которой жили Массимо с тётей Барбарой, постоянно заполняли запахи местных гастрономов, громкие голоса негодующих клиентов, ставших обладателями бракованных товаров, возгласы продавцов, заманивающих покупателей среди прохожих, гул работающих двигателей и сигналы клаксонов проезжающих автомобилей.

Солнце исчезает за горизонтом жилых многоэтажек и улицы Маленького Рима переходят во власть полицейских-взяточников, рэкетиров, спекулянтов, сутенёров и простого рабочего класса, трудящегося на благо поддержания годами наработанной коррупционной бюрократической иерархии. Посетители баров тщательно сушат алкогольные запасы заведений. Проститутки выстраиваются ровным строем вдоль бордюра под тенью эстакады. Где-то группа подростков выносит временно оставленную хозяевами квартиру. Кого-то в VIP-комнате ночного клуба раздевает некий шулер с краплёными картами. В том же заведении осмелевший и пребывающий подшофе клиент настойчиво пристаёт к двигающейся в такт эротического блюза пышногрудой стриптизёрше. А где-то пара-тройка десятков крутых героев с ножами, битами и кастетами забили стрелку, на которой для некоторых из её участников летальный исход почти гарантирован. В это же время к чёрному входу ночного клуба подъезжает эскорт колумбийских производителей веселящего порошка, который ожидает толпа клиентов внутри заведения. Чемодан с кокаином внутри в обмен на чемодан с целой стопкой Бенджаминов Франклинов11
  Портрет Бенджамина Франклина изображён на лицевой стороне купюры номиналом в $100.


[Закрыть].

Усталыми движениями колен после долгого дня Массимо прошёл по лестнице своего подъезда, минуя граффити с надписями самого разного содержания:

«Пуэрториканцы рулят!»

«Лукас! Гнида! Верни долг!!!»

«Мануэла шлюха»

«Республиканцы ВПЕРЁД!»

«Лукас! Где бабки?»

«Демократы дерьмо!»

«Долой президента Перон22
  Мария Эстела Мартинес де Перон – президент Аргентины 1974—1976 гг.


[Закрыть]! Да здравствует генерал Видела33
  Хорхе Рафаэль Видела Редондо – аргентинский генерал-лейтенант, предводитель военной хунты в 1970—1980 гг.


[Закрыть]!»

«Гадания на кофейные гущи. $10 за сеанс. Обращаться в квартиру 25»

«Лукас! Чтоб ты сдох!»

«Джинсы 38 размера. Недорого. Квартира 26»

«Здесь был Алессандро».

На третьем этаже Массимо Спинацолла прошёлся по коридору в направлении своей квартиры. На подступах к двери к нему подошёл незнакомый тип средних лет в кожаной куртке. Незнакомец бесконечно работал челюстями над жевательной резинкой.

– Эй, парень? Где тут квартира Лоренцо?

Массимо нарисовал на своём лице гримасу недопонимания.

– Лоренцо? Кто это?

– Один ушлёпок вот такого роста – сказал незнакомец, задержав открытую ладонь на уровне своих ушей. – Почти лысый.

Массимо покачал головой и ответил безразличным тоном:

– Не знаю такого.

Парень несколько секунд оглядывал его с подозрением, после чего направился вниз по лестнице.

Массимо проводил взглядом незнакомца, пока тот не исчез за лестницей, затем вставил ключ в замочную скважину, повернул и дверь оттиснулась от рамы. Поворачивать дверную ручку не возникало нужды, так как язычок в дверном замке не работал уже пару лет. Из-за этого входная дверь всегда была закрыта на ключ.

В момент, когда Массимо потянул дверь на себя, кто-то выходил из соседней квартиры. В коридоре показался паренёк двадцати двух лет. Массимо сочувствующе произнёс, обращаясь к соседу:

– Съезжал бы ты от сюда, Лоренцо. Рано или поздно они найдут тебя. Не здесь, так на улице. Ты не можешь всё время сидеть в квартире.

– Да пошли они в очко – дрожащим голосом с трудом проронил Лоренцо.

Лоренцо не окончил школу и уже пять лет спекулировал краденной бытовой техникой. Телевизоры, магнитофоны, радиоприёмники, электронные часы, миксеры, электрические печи, кассетные и микрокассетные диктофоны, фотоаппараты. Лоренцо владел старым гаражом в паре километров от дома. Этот гараж представлял собой компактный рынок бытовой техники самых последних моделей. Он брал товар, торговался насчёт суммы, которая причиталась поставщику, затем устанавливал свою цену, продавал и оставлял себе всё, что было сверх цены, которую запросил поставщик. Но алчность – губительное чувство. Не так давно к Лоренцо в гараж обратился очередной клиент. Он притарабанил на продажу пять магнитофонов последних моделей, которые ещё лежали в коробках и оставались не распакованными. Совсем новенькие. Среди них был один видеомагнитофон «Sony» стандарта «Betamax» – настоящая экзотика. Был ещё магнитофон советского производства «Юпитер-Квадро», который если и попадёт на местный рынок, то только нелегальным путём, из-за чего достать его было нелегко. Такой товар стоил астрономических денег. Переплатить за право обладания такой техникой не хотел разве что только слабоумный. Лоренцо не устоял перед соблазном. Он тайком продал магнитофоны, устроил распродажу на остаток товара в гараже (непроданными оставались только две старенькие электрические печи, чёрно-белый телевизор, холодильник и пара утюгов), собрал деньги и засел у себя в квартире. Он не рассчитался даже с теми, чьи товары ушли с распродажи, поскольку он реализовал их по цене в среднем ниже той, что запросили поставщики, лишь бы товар не пропал и скорее набить кассу. Когда запахло горелым и недовольные поставщики узнали в каком доме находится его квартира, Лоренцо покинул свою квартиру и обосновался у своей подружки, которая жила на том же самом этаже.

Он стоял в проходе, облачённый в мятую белую майку и синие трикотажные брюки. На шее у Лоренцо сверкала широкая золотая цепочка с увесистым крестом. Ноги у него были босые.

– А тебя не напрягает, что они… – не успел договорить Массимо.

Лоренцо перебил его, но делал это уже немного осмелевшим голосом:

– Да что они могут? Походят сюда день-два, покакают и успокоятся.

После этого Лоренцо достал из кармана пачку сигарет, закурил сам, затем предложил Массимо, но тот отказался. Лоренцо выразил ему уважение за то, что тот не употребляет эту отраву.

Пока Лоренцо выпускал облако табачного дыма, голову Массимо посетила мысль:

– Слушай, не одолжишь десятку? Отдам, как только будет.

Лоренцо резко развернулся, посмотрел внутрь и крикнул:

– Мануэла? Мануэла!?

Из квартиры последовал слабый едва слышимый голос девушки:

– Чего?

– Принеси мою куртку.

После затяжной паузы она ответила:

– Сейчас.

Ещё через несколько секунд Мануэла спросила:

– С кем ты там разговариваешь?

– Ни с кем – раздражённо ответил Лоренцо.

– Я же слышу чей-то голос.

Лоренцо сказал ещё более недовольным тоном:

– Заткнись и принеси куртку!

Через некоторое время короткими вялыми шагами к порогу подошла двадцатилетняя Мануэла Пеллегрини – героиня граффити на стенах подъезда. На ней была одета ночнушка или что-то вроде того, глаза сонные, а тёмно-рыжие волосы на её голове растрёпаны. Состояние у неё было полубодрое, если это вообще можно было назвать бодростью. С её правой руки свисала кожаная куртка Лоренцо, манжет которой тёрся по полу.

Он подобрал свою шмотку, посмотрел на застывшее тело Мануэлы и сказал:

– Ты чего-то ждёшь?

С каменным лицом она молча развернулась и ноги поволокли её обратно в квартиру.

Лоренцо шлёпнул ладонью по ягодице Мануэлы со словами:

– Лучше подготовь свою попку. Я скоро приду.

Лоренцо вытащил из внутреннего кармана стопку купюр настолько толстую, какую Массимо встречал только в кино. Он достал из стопки две десятидолларовые купюры и протянул Массимо. Тот взял, но не успел открыть рот, когда Лоренцо добавил:

– Можешь не возвращать. Это за то, что не сдал меня.

Массимо обратился к нему незамедлительно:

– Спасибо. Но, знаешь, всё же подумай над моими словами. Хотя бы обзаведись чем-нибудь для самообороны.

Лоренцо медленно доставал из зажатых губ сигарету, сохраняя задумчивый взгляд.

– Кстати, это мысль.

После этих слов Лоренцо ударил ладонью по плечу Массимо, после чего тот добавил:

– Когда я заходил в дом, через дорогу сидел какой-то подозрительный тип и внимательно следил за нашим крыльцом. Он явно неместный.

– Отлично. Когда его увидишь в следующий раз, скажи, что Лоренцо просил передать: «Пошёл в жопу». А теперь извини, друг. Я собираюсь послать вон в ту жопу часть себя – сказал Лоренцо, указывая на Мануэлу в дальней комнате.

После своей пылкой речи спекулянт хлопнул входной дверью, а перед этим сказал, указав пальцем на костюм Массимо:

– Чумовой прикид.

Массимо перешагнул через порог своей квартиры. Он прижал дверь к раме и повернул ключ, оставив его в замочной скважине. Это была двухкомнатная квартира, которую когда-то обставили лишь самым необходимым. Из бытовой техники были только холодильник шестьдесят пятого года производства, подержанный чёрно-белый телевизор и неработающая стиральная машина. В спальне тёти Барбары находились кровать, рядом тумба со светильником и небольшой гардероб с трюмо на дверце. Массимо всегда спал на диване в гостиной.

Он перешагнул через порог и первые мысли в его голове были связаны с тем, что здесь давненько не убирались. Тётя Барбара уже порядочное время находится в больнице, а Массимо пришлось задержаться в компании представителей судебной системы. Но сил у него едва оставалось чтобы доползти до дивана и с невероятным блаженством откинуться на его мягкую обивку.

Массимо разбудил звонок в дверь. Он обратил свой сонный взор за окно. Время уже перевалило за сумерки. Протирая ладонями лицо, он двинулся в сторону входной двери. Раздался второй звонок. Массимо ухватился за ключ, провернул два раза и потянул за ручку.

На пороге стояли Хорхе Гомес и Пабло Инзаги. Мексиканец и итальянец, обоим по восемнадцать. С ними Массимо связывала дерзкая дружба с того самого момента, как его приютила тётя. Пабло и Хорхе стали первыми, с кем Массимо познакомился, поселившись в новом доме. В любой разборке они участвовали вместе. Если один во что-то вляпался, то это прямо касалось всех троих, поэтому они получали синяки также, как и отвешивали своим обидчикам – все дружно. Каждый день они проводили вместе за каким-нибудь занятием. Поэтому неудивительно, что на каждого из них два друга оказали больше влияния, чем дом и семья. Жизненные взгляды и принципы совпадали, и характер у них мало чем отличался, особенно у Массимо и Пабло. Каждый негодовал отсутствием справедливости: кому-то достаётся всё, а остальным – ничего. Они сходились во мнении, что если ты принадлежишь нижнему классу общества, до которого властям нет никакого дела, то мораль и нравственность имеют право быть пересмотрены в одностороннем порядке. Теперь ТЫ решаешь, что правильно, а что – нет; что хорошо, что плохо. Основания для такой жизненной позиции казались боле чем вескими – раз кто-то наверху решил, что людей справедливо делить на первый и второй сорт, то пусть эти политиканы подотрутся своими указами и конституцией. Второй сорт будет жить по собственным законам, раз общие гражданские права на них не распространяются.

Среди них лишь Хорхе имел полноценную семью и обладал не столь взрывным нравом, поддаваясь абсолютному влиянию со стороны Массимо и Пабло. Он жил в типичном семействе мексиканских иммигрантов. Помимо него в семье были ещё четыре ребёнка – два брата и две сестры. Но, как это бывает обычно, жизнь иммигрантов была крайне трудной. Тяжёлый физический труд был низкооплачиваемым и сильно изматывал. Так что бедность была неминуема. Родителям Хорхе пришлось особенно тяжело. Отцу приходилось успевать на нескольких работах, чтобы прокормить пятерых детей. Лишь позднее, когда старший сын начал интересоваться автомобилями и целыми днями застревал в автосервисе, который находился через дорогу, в семье появился автомобиль. Брат Хорхе выкупил по дешёвке разбитый седан и начал ремонтировать, меняя повреждённые детали на те, что попадались в старых автомобилях, которые привозили в сервис в качестве металлолома. Старшему брату помогал Хорхе, что значительно ускорило процесс. Когда ласточка была доведена до ума, отец семейства растрогался от того подарка, который получил на день рождения. Старенький крашенный кузов на ходу. Это было невероятное событие для семьи Серхио Гомеса. Хорхе хоть и помогал своему брату собирать машину и наблюдал за его работой, всё же он так и не смог разобраться во всей этой механике. Он хотел найти что попроще. Этим кое-чем оказался жёлтый фермерский пикап, который он угнал и сдал на разборку в первый автосервис, попавшийся ему на глаза в Маленьком Риме. Пикап оказался старенький и заплатили за него не так много, но и этого было более чем достаточно для резкого роста самооценки и для того, чтобы Хорхе почувствовал, что он уже может сам о себе позаботиться.

Пабло вырос в приюте, из которого сбежал, когда ему едва исполнилось шестнадцать. Именно тогда он совершил первое ограбление. Незадолго до этого он впервые попробовал алкоголь. Случилось это, когда он устроился работать в один из баров. Он разносил заказы, вытирал пыль, мыл полы и посуду. Пахал в поте лица, из-за чего окончательно забил на школу, сбегая из приюта рано утром и возвращаясь ближе к полуночи. Находясь в окружении наркодилеров, барыг, сутенёров, контрабандистов и прочей элиты Маленького Рима, которых встречалось немало среди посетителей, он наслышался достаточно историй о том, как легко порой достаются большие деньги. В один из дней он твёрдо решил пойти на что-нибудь громкое и рискованное. Утром он сел в вагон метро. Это был самый час пик. Его худое и невысокое тело легко протискивалось между стоячими пассажирами. Глаза бегали по сторонам и вскоре нашли жертву. Ею стал мужчина среднего роста, лет сорока пяти на вид. Он носил деловой костюм, галстук, идеально начищенные ботинки и солидные с виду часы на запястье. Всё это говорило о его высоком материальном обеспечении. А ещё об этом говорила кожаная борсетка, которую мужчина держал под мышкой. Пабло дождался, когда мужик доедет до своей станции и начнёт выходить из поезда, растворяясь в шумном потоке пассажиров на перроне. Когда жертва начала подходить к эскалатору, Пабло ускорил шаг и, не доходя до мужчины, вырвал борсетку из-за спины и умчался в обратном направлении. Обворованный незнакомец с негодующими воплями побежал следом, выкрикивая: «Держите! Вор!». Кто-то из толпы схватил Пабло за футболку. Пабло зарядил с ноги в пах и продолжил линять. На станции было объявлено: «Осторожно. Двери закрываются». До вагона оставались считанные метры. Пабло подпрыгнул, преодолевая остатки пути и нырнул в вагон. Бывший владелец борсетки громко ударил ладонями по стёклам в дверях и на этом всё закончилось. Поезд тронулся. Пабло сошёл через несколько остановок. В борсетке он нашёл достаточно денег для того, чтобы снять комнату и жить на зарплату, которую платили в баре. Он не видел повода возвращаться в приют. Так стартовала его взрослая жизнь. Спустя некоторое время они с Массимо и Хорхе провернули несколько стоящих дел, после которых Пабло ушёл с работы и окончательно почувствовал себя свободным.

– МАССИМО!!! – громко и одновременно в полный голос прокричали Хорхе с Пабло. По очереди они поздоровались с Массимо и крепко обняли. Сам Массимо от такой встречи моментально проснулся. Он пригласил друзей внутрь.

Пабло сделал несколько шагов, после чего обернулся, развёл руки и недоумевающе произнёс:

– Чё за шмотки? Ты что, косишь под губернатора?

Ещё не успев отойти от радости неожиданной встрече, Массимо пропустил эту фразу мимо ушей. За него ответил Хорхе из дальнего конца коридора:

– Он же не на зону отправился, так что может носить что угодно – хоть тогу, хоть шпильки. Ему можно.

– И то верно – податливо согласился Пабло. – Но только без шпилек. Мы же не голубых кровей.

Массимо позвал друзей на кухню, застыл на некоторое время в томительных размышлениях и всё-таки спросил:

– Вы не блеванёте от кофе в этом сраче? Не успел ещё прибраться.

– Да нет. Наливай – восторженно продолжал Пабло. – У меня у самого сейчас такой срач в голове, что не знаю о чём спросить.

– Ну что там тебе сказали эти говножоры? – спросил Хорхе.

Массимо насыпал в ковш молотый кофе, параллельно рассказывая:

– Два года условки и один испытательного. Судья сделал поблажку на то, что это мой первый косяк. Точнее это первый раз, когда меня застукали мусора.

– Ёб твою… – буркнул Хорхе. – А у меня это был бы уже третий привод.

Пабло продолжил, слегка посмеиваясь:

– А у меня четвёртый, сосунки.

– Ты победил – саркастично ответил Хорхе.

Массимо вдруг замер посреди кухни. Несколько секунд безмолвия сменились вялой репликой:

– Ах, да. Я сейчас.

Он оглянул себя, вспомнив, что на нём надет костюм и отправился переодеваться в домашнее.

Массимо вернулся в то время, когда Пабло подобрал ковш с плиты, а Хорхе доставал и раскладывал по столу чашки.

Они уселись по разные стороны небольшого квадратного стола, который одной стороной прилегал к стене.

После недолгой ходьбы по квартире Массимо выглядел чуть более проснувшимся. Это было заметно даже по его голосу:

– Ну что, рассказывайте. Что тут нового произошло, пока меня не было?

Пабло с Хорхе обменялись взглядами. Пабло начал:

– Что нового? Открыли новую заправку возле эстакады. В мастерской за нашим домом разобрали «роллс-ройс». У боливийца-пекаря на углу, говорят, дочка залетела.

– Да ну? – Выдал Массимо. – Это та, сиськастая?

– Да. Старшая.

– И чё, кто постарался?

– Да хрен его… Она под стольких стелилась, что, наверное, сама не знает, чьё богатство вынашивает.

Хорхе добавил:

– Марчелло на травку подсел.

– Молочник?

Хорхе пару раз кивнул, делая глоток кофе.

– Иду я вчера в аптеку. Вижу, стоит возле служебного входа. Смотрю, из-за него какой-то дым выходит. Подошёл, а у него в руке самокрутка, как мой фаллос.

По квартире раздался хохот.

Смех немного притих.

– Тш-ш… – издал Пабло, приставив к губам палец.

Он некоторое время прислушивался, затем подобрал со столешницы пустой стакан, приложил к стене и подставил к донышку ухо.

– Чё там? – в нетерпении спросил Хорхе.

На лице Пабло стала медленно вырисовываться довольная улыбка. Он начал говорить прерывистыми фразами, продолжая вслушиваться в звуки, исходившие по ту сторону стены:

– Кого-то от души долбят… Вот это стоны… Горячая бабёнка…

Хорхе, было, хотел взять второй стакан и присоединиться, но остановился после того, как Пабло сказал:

– По ходу финиш.

– Кто первый? – любопытство не отпускало Хорхе.

– Чувак застонал. Да, он опередил.

Пабло вернулся к столу, спрашивая Массимо:

– Там всегда так жарко?

– Каждый день.

– Весёлые у тебя соседи.

После того как кофе в чашках закончился, а вместе с ним и разговоры о последних новостях, Хорхе обратился к Массимо:

– Слушай, только благодаря тебе мы не в обезьяннике, а ты, наоборот, из-за нас вляпался в такое дерьмо.

Пабло продолжил:

– Да. Ты уж извиняй. Наш косяк. Надо было уходить с кассой. А нас зачем-то ещё на сейф понесло.

Пабло вытащил из заднего кармана свёрток.

– Мы тут, в общем, решили не делить всё на равные части. Всего было 1 940. Мы с Хорхе оставили себе по 420, перед этим сотню передали лечащему врачу тёти Барбары, чтобы они на пару месяцев передвинули очередь на операцию. Сказали, что раньше никак. А это остальное – сказал Пабло, поставив перед Массимо оставшиеся деньги.

Массимо приложил руку к стопке купюр и оттолкнул её в центр стола.

– Эй-эй… Ты что творишь? – едва ли не прокричал Хорхе.

– Короче… в общем, я даже не подозревал, что вы как-то помогли с тётей. Так что этот ваш поступок мне дороже денег.

– Да это само собой. Ты просто забери своё. Ты же без средств.

После долгих убеждений друзей Массимо проронил:

– Слушайте, парни, я возьму только при одном условии. Я не смогу вам помогать, пока испытательный срок не истечёт. Пройдёт годик и можете на меня рассчитывать.