Текст книги "Мужчина, женщина, ребенок"

6

– Эй, Беквит, на вечеринке есть потрясающие девушки.

– Я занимаюсь, Берни.

– В субботний вечер, когда у нас на кампусе двести красоток из Вассарского колледжа?

– У меня экзамены на следующей неделе.

– У всех экзамены. Поэтому тебе и нужна девчонка, чтобы расслабиться.

Роберт Беквит, с 1958 года студент Йельского университета, отложил учебник математики и сел на побитую молью кушетку в общежитии Брэндфордского колледжа, где жил в одном блоке с Берни Акерманом.

– Берни, ты говоришь так, как будто каждую неделю спишь с новенькой.

– Я стараюсь, Беквит. По крайней мере, в этом ты должен отдать мне должное.

– Немного стоят твои старания. Жаль мне тебя, Акерман.

– Ну что же, я хотя бы гуляю в свое удовольствие, Боб. Я стараюсь выиграть.

– И с нулевым счетом в итоге, Берн. Как и я. Но я, по крайней мере, не валяю дурака. Помимо всего, я здесь, чтобы получить образование.

Берни посмотрел на своего соседа.

– Послушай, болван, это же бесплатное сборище. Разве это не значит, что в Йеле сожительство считается частью образовательного процесса?

– Берни, я себя знаю. Я робок. Мне не хватает твоего обаяния и остроумия. Во мне нет духа соревнования…

– Иными словами, ты боишься.

– Нет, Берн, не иными, а этими самыми словами. Я боюсь.

И он снова погрузился в матанализ. Берни стоял рядом.

– Беквит…

– Берни, возвращайся на вечеринку. Завоевывай успех и предоставь мне зубрить в презренном покое.

– Беквит, я тебе помогу.

– Брось ты. Ты даже себе помочь не можешь.

– У меня есть секретное оружие, Боб.

– Так и воспользуйся им.

– Я не могу. Я ростом не вышел.

Боб снова оторвался от учебника. Берни удалось привлечь его интерес.

– Пойдешь, если я одолжу тебе мое секретное оружие? Пойдешь?

Боб выпрямился.

– Что это за оружие, Берн?

– Пойдешь? Пойдешь?

– Ладно, ладно. Вечер все равно пропал. Хоть пива выпью задарма.

Берни не стал спорить. Важно было, что он все-таки убедил Боба преодолеть его обычную робость и выйти на люди. Кто знает, с секретным оружием он, может быть, и преуспеет.

– Я приму душ, – сказал Боб, все больше нервничая.

– Ты уже принимал раз после ужина, придурок. Пошли – у нас остается только час до того, как красоток увезут восвояси в Покипси.

– Можно мне хоть побриться?

– Беквит, на тебе столько же растительности, сколько на консервированном персике. Надевай оружие и в бой.

Боб вздохнул.

– Ладно, где оно?

Глаза Берни возбужденно блеснули.

– Висит у меня в шкафу. Но пошевеливайся.

Он подпрыгивал на месте от нетерпения.

Боб достал свой блейзер, причесался и умылся. Затем, обрызгавшись во всех доступных местах одеколоном, снова вышел в общую комнату. Берни возвышался на кофейном столике, как колосс из породы лилипутов, с… каким-то предметом в руке.

– Что это такое? – нахмурился Боб.

– А ты не знаешь, что это такое, Беквит? Не знаешь? Не знаешь?

– Знаю. Галстук.

– Который означает, что его владелец – член выигравшей университетской команды.

– Но я не играл, – запротестовал Боб.

– Зато я играл, – сказал Берни.

– Но ты же менеджер, Берн.

– А что, на галстуке это написано?

– Берни, я пятидесятивосьмикилограммовый слабак.

– Зато рост у тебя шесть футов с дюймом. Надень под куртку два или три свитера, и конец делу. Поверь мне, девчонки всегда узнают галстук футболиста. Это их возбуждает. Они прямо тут же готовы выскочить из трусиков.

– Берни, оставь ты это дело.

– Пошли, Беквит. Это твой великий шанс.

Было темно, и оглушающие звуки музыки гремели в холле Брэдфордского колледжа. Тела кружились и покачивались. Разнополые толпы с противоположных сторон смотрели друг на друга, притворяясь, что друг друга не замечают.

– Берни, я чувствую себя полным идиотом.

– Это нервы, Боб. Они расходятся у игроков перед каждым матчем. Ну, с виду ты прямо Геркулес.

– Я поджариваюсь в этих свитерах.

– Ты только посмотри на них, Беквит, – сказал Берни, обозревая массовую сцену. – Я прямо умираю от такой красоты. Если мы сегодня не победим, значит, мы просто евнухи.

– Говори за себя, Берн.

– Ой! Я вижу свою любимую.

– Где?

– Там. Миленькая коротышка. Ну, я выдвигаюсь.

Он последний раз поправил Бобу галстук и ринулся в толпу.

Боб остался один. Слишком застенчивый, чтобы стоять среди танцующих, он сделал пару шагов в сторону женской половины. Взгляд его упал на высокую стройную девушку с длинными светлыми волосами. Жаль, что мне не хватает смелости, подумал Боб.

Но ее уже окружали трое из Йеля. Без шансов, подумал Боб. К тому же я просто сварился в этих свитерах. Может быть, мне лучше вернуться к себе?

– Беквит! – взревел кто-то.

Это был один из троицы, флиртовавшей с девушкой.

– Да?

– Что это у тебя на твоей тощей шее?

К своему ужасу Боб понял, что голос принадлежал слоноподобному Терри Декстеру, капитану команды-победительницы.

– Откуда у тебя этот галстук? – взревел Терри и повернулся к девушке из Вассара. – Он не имеет права носить этот галстук.

– А почему нет? – спросила она, обращаясь к Бобу. – Чей он?

– Клуба идиотов, – улыбнулся Боб. Боже, как она хороша!

– Еще чего, – сказал Терри. – Это галстук футбольной команды.

– Нет особой разницы, – сказал Боб.

Девушка из Вассара рассмеялась. Капитан разъярился.

– Беквит, не будь ты такой слизняк, я бы тебя уничтожил за твое глупое остроумие.

– Терри, – вмешался один из его подхалимов. – Парень просто пошутил. Не строй из себя придурка, потому что он придурок.

– Ладно, – рявкнул Терри, – но, по крайней мере, сними галстук, Беквит.

Боб чувствовал, что от этого требования Терри не откажется. Весь в испарине он сдернул галстук и отдал ему.

– Пока, Терри, – сказал он. Поспешно отступая, Беквит бросил «рад был познакомиться» в сторону очаровательной девушки из Вассара, ставшей свидетельницей этой кошмарной сцены.

Как только Боб выбрался в гардероб, он сорвал с себя куртку. Спасибо тебе, Берни, за это унижение. Декстер наверняка этого никогда не забудет. И ты не получишь обратно твой чертов галстук. Боб стягивал через голову первый из своих свитеров, когда до него донесся приглушенный голос:

– Можно вас на минутку?

Он высунул голову. Это была та самая девушка.

Боб настолько удивился, что даже не разнервничался. Он снова поспешно натянул свитер.

– Вы кое-что забыли, – сказала девушка. В левой руке она держала галстук.

– Благодарю вас. Я думаю, что выглядел в нем довольно глупо.

– Нет, – сказала она мягко. – Мне кажется, это свитер придавал вам странноватый вид.

– О, – произнес парень и добавил: – Я только что поправляюсь от простуды.

– О, – отвечала она. – А почему вы ушли?

– Мне в толпе не по себе.

– Мне тоже, – сказала девушка.

– У вас неплохо получалось.

– Правда? Я чувствую себя куском мяса в витрине мясного магазина.

– Эти встречи для знакомства всегда такие.

– Я знаю, – ответила собеседница.

– А тогда зачем вы пришли? – Глупый вопрос, Боб тут же пожалел, что задал его.

– Мне надоело в Покипси, – был ответ. – К тому же, можете вы себе представить, как угнетающе действуют попытки заниматься в субботний вечер в женском колледже?

Скажи же что-нибудь, Беквит. Она задала тебе вопрос.

– Не хотите прогуляться? – Господи, надеюсь, она не думает, что я хочу завлечь ее к себе в комнату. – Я… хочу сказать, по двору?

– Хорошая мысль, – поддержала его девушка. – Здесь ужасно жарко.

Они спустились по лестнице, вышли в прохладу осеннего вечера и представились друг другу.

– Я Боб Беквит. Как ты могла догадаться, я математик.

– Ты всегда себя так принижаешь?

– Только перед девушками. Я не расслышал, как тебя зовут.

– Шила – Шила Гудхарт. Я еще не выбрала себе специализацию. Это ничего?

– Это великолепно, Шила. Это свидетельствует об интеллектуальной независимости. – Девушка улыбнулась.

Они медленно ходили по двору. Оркестр было едва слышно.

– Этот колледж такой красивый, – наконец она произнесла. – Словно из какого-то другого века.

– Кстати, – сказал Боб, игнорируя собственную непоследовательность, – на следующей неделе ты занята?

– Да, – отвечала она.

– О. – Парень был подавлен.

– Я хочу сказать, у меня экзамены. Мне нужно готовиться. А если через неделю?

– А что, если я приеду в Вассар, и мы будем заниматься вместе? Я действительно имею в виду заниматься, потому что я – зубрила, и у меня тоже экзамены.

– Хорошо, Боб. Мне это подходит.

– Замечательно. – Сердце у него пело.

Через полчаса Боб проводил новую знакомую до Чэпл-стрит, где ждали автобусы. Его одолевали сомнения. Поцеловать ее или нет? Вот в чем вопрос. Наконец, он решил проявить сдержанность. Зачем рисковать? Вдруг ей не понравится.

– Так я буду ждать конца следующей недели, – сказал парень – Но я тебе позвоню в середине недели. Например, в среду в 8.15. Идет?

– Идет, – ответила девушка и добавила: – Пока.

Шила отвернулась и поднялась по ступенькам в автобус. Боб следил за тем, как она прошла в конец салона. Найдя место с его стороны, девушка села и посмотрела на него. Выглядела она потрясающе, даже сквозь грязные стекла.

Боб застыл на месте, пока автобус не тронулся и не выехал на улицу, скрывшись в нью-хейвенской ночи.

– Беквит, где ты шлялся?

– По улице, Берни.

– Я искал тебя повсюду. Ты сбежал с вечеринки?

– Нет.

– Ну и что?

– Что – «что»?

Боб помедлил, улыбнулся и наконец сказал:

– Скажем так, Берни: галстук сработал.

7

На следующей неделе Боб ее поцеловал, все было кончено: он твердо знал, что полюбил Шилу на всю жизнь. Бесполезно было спрашивать, откуда он это знал. Он был просто абсолютно уверен.

За несколько минут, предшествующих этому знаменательному моменту, когда молодые люди шли из столовой Вассара к общежитию Шилы, Боб делал последние отчаянные попытки высушить свои потные ладони. Он снова и снова тер ими о свитер – и все бесполезно. По этой причине он не мог взять девушку за руку. Вместо этого, как бы случайно и небрежно, парень обнял ее за плечи правой рукой. За этим жестом, который он мысленно репетировал всю прошедшую неделю, последовало нечто ошеломляюще неожиданное: левой рукой она обняла его за талию.

Что бы это значило, думал Боб.

На взгляд всякого случайного наблюдателя они выглядели как обычная студенческая парочка на свидании. Молодые люди сидели напротив друг друга в библиотеке, ели пасту в кафе, снова вернулись в библиотеку, где, верные своему слову, действительно занимались, изучая не только свои учебники, но и друг друга.

Последовал неизбежный обмен биографическими подробностями. Шила была младшей из трех дочерей врача из графства Фэйрфилд. Ее мать («единственная сторонница демократической партии в городе») была художественным критиком стамфордской «Газеты». Родители не только никогда не разводились, но даже и желания такого не имели. Очевидно поэтому обе ее сестры вышли замуж очень юными.

Отец Боба почти сорок лет преподавал математику в Пенне, написав за это время два учебника и собрав огромную коллекцию анекдотов («а, вот откуда у тебя чувство юмора»). Мать умерла, едва ему исполнилось семь лет, и Дэн Беквит счел за благо отправить сына в пансион. К счастью, Лоренсвилль находился в часе езды от Филли, так что выходные дни они могли проводить вместе. Будни проходили довольно уныло, пока не появился Берни Акерман. Уже тогда он был совершенно ненормальный, ходячая спортивная энциклопедия и фанатично преданный друг.

– Благодаря Берну я встретил свою будущую жену, – сказал Шиле Боб за обедом.

– О? – Лицо ее приняло недоуменное выражение.

– Тебя, – сказал он.

Девушка засмеялась.

– Я не шучу, – настаивал парень.

– Мы только что встретились, – сказала она, отворачиваясь.

– Шила, к моменту их третьего свидания Ромео и Джульетта уже умерли.

– Ты помешался.

– Да. На тебе.

Этот разговор состоялся за кофе и десертом. О супружестве в этот вечер речь больше не заходила. Боб чувствовал, что он уже все сказал. А Шила чувствовала, что он ее просто дразнит.

Но на самом деле, он ей нравился, поэтому она и обняла его за талию.

На пороге Джосслин Холла поспешно прощались парочки.

– Жаль, что тебе так далеко ехать в Йель, – сказала Шила.

– Попроси меня остаться, – возразил Боб.

– Все-то ты шутишь.

– Вот в этом вы ошибаетесь, мисс Гудхарт. Я никогда еще не был так серьезен.

Дальнейшее стало для них предметом обсуждения и споров на годы. Кто стал вдохновителем их первого поцелуя?

– Я, – упорно утверждала Шила.

– Брось, Шила, ты просто окаменела.

– А ты..?

– Я был абсолютно спокоен, но когда понял, что ты в эту ночь глаз не сомкнешь, избавил тебя от этого испытания.

– Роберт, не строй из себя героя. Я прекрасно помню, как ты стоял там, переминаясь с ноги на ногу, и нес что-то об экзаменах, каждую секунду глядя на часы.

– Ложь, Шила.

– …и мое сердце растаяло.

– А!

– И я сказала себе, если я сейчас его не поцелую, его хватит удар.

– У тебя это звучит, как оказание первой помощи.

– Ну, конечно, я дочь врача и могу сразу определить тяжелый случай. К тому же я уже была влюблена в тебя.

– Тогда какого черта ты мне не сказала?

– Потому что боялась, что ты снова сделаешь мне предложение.

– Ну и что же?

– Я могла бы его принять.

– Ну, Шила, расскажи мне теперь все.

– О чем рассказать?

– О парне, с которым ты целовалась.

– Его зовут Боб.

– Боб – кто, как, что и с каких пор?

Допрос вела Марго Фултон, самопровозглашенная писательница, роковая женщина, распространительница новостей и поставщица житейских советов. А также владелица собственного телефона, которым позволяла иногда пользоваться особенно выдающимся личностям на кампусе. Шила была одной из тех, кто пользовался этой привилегией во времена романа с Кеном, ее университетским поклонником (впоследствии он получил стипендию Фулбрайта и уехал в Англию, бросив ее, по словам Марго, «как последний подонок, каким я всегда его считала»).

– Ну же, Шила, я жажду подробностей. Расскажи мне все. Покушался он на тебя?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Марго, – настаивала Шила.

– Да будет тебе. Не скромничай со своей лучшей подругой. – Называя себя ее «лучшей подругой», Марго, как обычно, выдавала желаемое за действительное. – Кстати, – добавила она, – у меня была фантастическая встреча.

– О? – сказала Шила.

Марго неохотно уступила такому «настоятельному требованию» полного признания.

– Я думаю, это любовь, – сказала девушка. – Я хочу сказать, что это, несомненно, страсть. Его зовут Питер, он играет в поло и считает, что я – абсолютная секс-бомба.

– Марго, ты не…

– Без комментариев, Шила.

В общежитии ходили слухи, что Марго не была девственницей. Ходили также слухи, что эти слухи распускала она сама.

– Как ты с ним познакомилась? – спросила Марго, неожиданно снова меняя тему.

– На прошлой неделе в Йеле. На вечеринке, где знакомятся, если ты можешь этому поверить.

– На вечеринке знакомств? Господи, я уже сто лет там не бывала. Хотя на первом курсе я познакомилась там с Рексом. Ты помнишь Рекса?

– Да, кажется.

– Он был просто вулкан. Ты себе представить не можешь. Кстати, какого он роста?

– Кто, Рекс?

– Нет, твой студент. Я не разглядела, так как он наклонился, чтобы целовать тебя.

Не желая снабжать мельницу слухов Марго зерном подробностей о данных Боба, Шила отвечала ей вопросом:

– Правда, он симпатичный?

Но Марго продолжала свой допрос:

– У него серьезные намерения, или это еще один сексуальный маньяк?

– Он славный, – отвечала Шила и подумала, что и правда славный.

– Похож на баскетболиста?

– Я его не спрашивала, Марго.

– Так о чем вы тогда говорили?

– О разных разностях, – сказала Шила, не желая выдать ни слова из их разговора.

– О, это звучит пикантно. В любом случае, тебе повезло, если он баскетболист. Баскетболисты – самые лучшие любовники. Так я слышала. На самом деле, Дуглас меня несколько разочаровал.

Шила не затруднилась спросить, кто такой Дуглас, так как отлично знала, что услышит.

– Так как он был лучший игрок принстонской команды, то вообразил, что покорит меня с первого свидания. Мерзкий подонок. Ты помнишь Дугласа?

– Да, звезда принстонской команды.

– Ну, во всяком случае, он сам так думал. Руки как у осьминога. Я так оскорбилась, что запретила ему мне звонить. И ты помнишь, что он сделал после этого?

– Что?

– Он так и не позвонил. Даже для того, чтобы извиниться. Скотина. Твой студент, в любом случае, вполне привлекательный. Ты думаешь, ты…

Не твое собачье дело, подумала Шила. Но хорошо зная, что Марго под этим имеет в виду, она просто ответила:

– Время покажет.

– Когда ты опять с ним встречаешься?

– На следующей неделе. Я туда поеду.

– О, – сказала Марго. – Кстати, нет ли у него приятеля?

– Я могла бы спросить. Но я думала, что со студентами ты покончила.

– Да. Но я сделала бы это ради тебя, Шила. Мой опыт пойдет тебе на пользу.

– Ты хочешь сказать, Марго, что на следующей неделе у тебя свидание не назначено. Так?

– На самом деле, да. Питер был слишком робок, чтобы меня сразу пригласить. Можешь воспользоваться моим телефоном, если хочешь.

– Спасибо, Марго, – сказала Шила и зевнула, надеясь, что подруга поймет намек.

– Приятных снов, – сказала Марго. – Завтра поболтаем.

Наконец, она удалилась, чтобы посетить еще кого-то для разговора по душам.

Шила легла и улыбнулась. Интересно, серьезные ли у него намерения, подумала девушка.

– Спасибо за машину, Берн.

– Ты ею воспользовался?

– Ну, конечно. Я ездил в Вассар…

– Я знаю, идиот. Я имею в виду заднее сиденье.

Боб был вынужден удовлетворить интеллектуальное любопытство своего соседа.

– Ну, да. Двенадцать раз.

– Врешь.

– А если я скажу шесть, ты поверишь?

– Кончай врать, Беквит.

– Ладно, Берн. Скажу тебе чистую правду: я поцеловал ее. Один раз.

– Теперь я точно знаю, что ты врешь.

Был уже четвертый час, и шла неделя экзаменов, но Боб сообщил приятелю несколько тщательно отобранных не вполне ясных деталей.

– У меня такое впечатление, что она тебе нравится, Беквит.

– Да, пожалуй (мягко выражаясь!).

– Она настолько хороша?

– Ну, конечно, болван. Ты бы зашатался, взгляни она на тебя своими зелеными глазами. – Но подробностей я тебе не скажу, подумал Боб и решил прикрыться эрудицией. – Помнишь «Эпиталамион» Спенсера? Так вот у нее «внутренняя красота, недоступная зрению».

– Иными словами, она – штучка. Я прав?

Боб улыбнулся.

– А ты не думал, что я могу удачно выбрать, Берн?

– Откровенно говоря, нет. Я хочу сказать, что бы такое она могла в тебе увидеть?

– Я не знаю, – отвечал Боб с непроницаемым выражением. Он встал и направился к себе в спальню.

– Куда ты направился?

– На боковую. – Он закрыл дверь.

В своей крошечной каморке Боб достал листок бумаги с логотипом Брэндфордского колледжа и написал:

16 ноября 1959 (3.45 утра)

Шила —

Каждое мое слово – правда

Боб.

8

Забавно, что они все-таки поженились. Не так скоро, как этого каждому хотелось, но в июне 1960 года, через неделю после окончания Шилой колледжа. Все были счастливы, хотя за долгое время их помолвки мать Шилы, находившая Боба «лучше всех на свете», старалась убедить дочь не спешить с замужеством.

– Вы оба еще так молоды. Почему не пожить немного для себя сначала?

– Я и хочу пожить, мама. Но я хочу жить с ним.

У Дэна Беквита таких сомнений не было.

– Шила чудесная девушка, – говорил он сыну. – Просто чудесная.

Медовый месяц молодожены провели на Багамах, где непривычный к тропикам Боб получил солнечный удар. Молодая жена стала его сиделкой.

– Может быть, это Бог наказывает нас за то, что мы не дождались свадьбы, – сказала Шила, позже почти в это поверившая. Боб только застонал и сказал:

– Намажь меня еще кремом.

Нежно гладя его обожженную кожу, Шила снова подняла вопрос о божественном возмездии за испытанные ими до срока наслаждения.

– Шила, – сказал Боб, похожий на вареного омара, – даже если это и есть наказание, наша любовь на протяжении года того стоит.

Она улыбнулась и поцеловала его в плечо.

– Ай! – вскрикнул мужчина.

Во вторую годовщину их брака Боб спросил свою двадцатитрехлетнюю жену, не сожалеет ли она о чем-либо.

– Сожалею, – отвечала она. – Мне нужно было выйти за тебя в тот же день, когда ты сделал мне предложение.

– Вы все время вместе, – сказал навестивший их Берни. Он приехал из Йеля, где занимался юриспруденцией. – Вам не бывает иногда скучно?

– Нет, – ответил Боб. – А почему ты спрашиваешь?

– Мне иногда становится скучно после двух-трех свиданий.

– Это значит, ты еще не встретил подходящую девушку.

– Черт, Беквит, счастливый же ты.

– Да, мне это известно.

Берни вдохновился и три месяца спустя обручился с Нэнси Гордон, сокращенным вариантом бывшей Шилы Гудхарт. Все ожидали, что из этого получится. Получилось. Меньше чем через год у них родился сын.

Ни Боб, ни Шила не могли припомнить время, когда они были бы врозь. Рука об руку они прогуляли все оставшееся время в колледже. А потом, в Кембридже, где Боб работал над своей докторской диссертацией в Массачусетском технологическом институте, а Шилу взяли на работу в «Гарвард Пресс», бродили рука об руку по берегу Чарлза. Раз или два в месяц супруги приглашали друзей на ужин. Все друзья, как и Берни, жаждали такой же счастливой супружеской жизни.

В отличие от их бывших однокурсников, занявшихся литературой, менеджментом или даже медициной, им не нужно было стесняться в расходах. Правительство оплачивало Бобу преподавание. Армия платила ему каждое лето за разгадываемые им с удовольствием статистические загадки. А с заработком Шилы они даже могли позволить себе такую роскошь, как абонемент на симфонические концерты. Они могли бы и путешествовать, так Бобу нужно было иметь при себе только свою голову, но Шила желала проводить лето в Кембридже. Ей нравилось это место, и она любила свою работу. От печатания писем молодая женщина быстро перешла к правке корректур, затем и к редактуре. В четвертую годовщину их свадьбы Шила повела Боба в шикарный ресторан, настояв на том, чтобы заплатить со своего только что приобретенного личного счета.

– Все, что от тебя требуется, это обещать нам твою следующую книгу, – сказала она, излучая профессиональное удовлетворение.

Следующую? Он еще не написал ни одной. На самом деле, он еще даже не закончил свою диссертацию и чувствовал себя в таком долгу перед издательством за устроенный женой банкет (на общую сумму в двадцать семь долларов и пятьдесят центов), что подстегнул себя, чтобы закончить ее летом. Боб сделал из нее книгу, преподавая осенью, и опубликовал ее в «Гарвард Юниверсити Пресс», прежде чем Шила начала заботиться о следующей годовщине.

Чтобы не дать себя превзойти, Марго вступила в брак (как всегда по собственной инициативе) с Робби Эндрьюсом, из семьи риджфилдских Эндрьюсов, ставший сенсацией года. Великолепие свадебного торжества и медового месяца смогло затмить только великолепие развода шестнадцать месяцев спустя. Направляясь после пережитой травмы в Европу, она посетила Беквитов в их «маленькой квартирке» на Эллери-стрит.

– Боже мой, – прошептала она, когда Боб вышел, унося кофейные чашки, – он так… так я… я не знаю… возмужал. Он поднимает тяжести?

– Нет.

– Так что же он делает?

Шила слегка улыбнулась и пожала плечами. Но Марго уже напала на след.

– Шил, ты краснеешь.

– Разве?

– Да ладно тебе. Ведь с тобой твоя добрая старая Марго. Мне ты можешь сказать. Он – зверь? Он ненасытен?

– Давай сменим тему, а?

– О, бога ради, Шила. Скажи мне, или я умру прямо на твоем новом ковре.

– Ну, пожалуй, мы оба такие.

И тут покраснела Марго.

– Чтобы реагировать на другого человека, когда страдаешь от боли, нужно большое взаимное доверие.

Боб отчаянно торопился зафиксировать это все на бумаге.

– Тебе не надо все записывать, – прошептала Шила.

– Шш-ш, ты слушай, – отвечал Боб, продолжая скрести пером.

Инструктор, стройная, спортивной наружности женщина с голландским акцентом, завершила свои вводные замечания.

– А теперь, дамы, возьмите свои подушки и опуститесь на пол. Господа, вы встаньте над ними.

Десяток беременных женщин послушно сели в круг на пол Кембриджского центра образования для взрослых. Ритье Херманс обучала их правильно дышать во время родов.

Боб относился настороженно к этому новейшему подходу к родительским обязанностям. Что, если я потеряю сознание, думал он. Мужчина смотрел на свою прелестную жену, ритмично вдыхавшую и выдыхавшую у его ног, и слушал дальнейшие инструкции с растущим беспокойством.

– И не забывайте, ваш муж – это ваш тренер. Он регулирует и контролирует ваше дыхание.

– Ты записал это, Боб? – улыбнулась ему с пола Шила.

– Да, любимая.

– Не забудь, потому что я буду делать все, как ты мне скажешь.

Вот прекрасно, подумал он. Теперь я уж точно упаду в обморок. Массируя жене спину, Боб оглянулся по сторонам. Только в Кембридже можно было увидеть такое странное сборище: таксист, пара студентов, нервный нейрохирург и вождь восточно-африканского племени. И даже старикашка (лет, наверно, за сорок) с моложавой женой. Женщин объединяла гордость грядущим материнством и ощущение танцовщиц в слоновом балете. Мужчин объединял страх.

Всех, кроме старикашки. Он настолько вошел в процесс, что даже лег на пол и выполнял все упражнения вместе с женой. Боб почти завидовал отсутствию у старикашки всяких страхов. Вот уж этот свою жену не подведет.

– Смелее, Боб. Ты бы видел их всех под моим углом зрения.

Шила и Боб закусывали бургерами после первой сессии.

– И как тебе вид с пола?

– Я видела, как они смотрели на своих жен. Знаешь, этот тип в коричневом твидовом пиджаке, ты думаешь, он так уверен в себе?

– Да?

– Он даже не уверен, что это его ребенок.

– Ты с ума сошла.

– Поверь мне. Он смотрел на часы чаще, чем на жену. И он бы закурил, если бы Ритье его не остановила.

– А как я справился? – спросил Боб, нуждаясь в поддержке.

– Как я могу судить о тебе, Роберт? Ты самый лучший муж на свете.

Они только что переехали в новый дом в Лексингтоне. Мебель была уже расставлена, но книг было разложено меньше половины. Новый 1966 год начался с арктического холода. Боб смотрел в окно. Не хочется выходить в такую погоду, думал он.

Естественно, что пять часов спустя они уже спешили в Бостон.

– Дыши легче, милая, и езжай осторожнее, – сказал он.

– Я дышу, Боб. Это ты ведешь машину. Так что успокойся.

Он вел машину, но успокоиться не мог. Когда супруги подъезжали, спазмы у Боба в животе совпадали по времени со схватками Шилы. Она стиснула руку мужа, когда он помогал выйти из машины.

– Все будет хорошо, – сказала молодая женщина.

В родильной палате Боб отмечал время схваток на бумаге. Во время каждой он крепко держал жену за руку. Иногда смотрел на часы, потому что не мог вынести вида ее страданий. Шила была такая храбрая.

– Боб, ты чудесный тренер, – прошептала она.

– Теперь я знаю, что у нас все получится. – Этими словами Боб хотел дать понять, что уже не боится упасть в обморок.

Доктор Зельцер велел роженице тужиться, и вскоре показалась маленькая головка.

Мигая от яркого света, Боб смотрел на нее, частью уже в этом мире, частью еще в теле Шилы. Боже мой, думал он. Это же на самом деле происходит. У нас настоящий ребенок.

– Поздравляю, – сказал доктор Зельцер. – У вас прекрасная маленькая девочка.

Поскольку они уже давно решили, как ее назовут, Шила прошептала сквозь слезы:

– О, Боб, это Джессика.

– Она похожа на тебя, – ответил он. – Она – красавица.

И Боб поцеловал мать своего ребенка.