Текст книги "Творец слез"

Глава 10. Книга

Невинность – это не то, что теряешь.

Она никогда не исчезает, несмотря на всю боль.

Я не могу пошевелиться. Ноги трясутся, глаза не видят. Темнота слишком густая. Зрачки прыгают из стороны в сторону, словно на что-то надеясь. Ногти судорожно царапают металл, но я не могу освободиться. Никогда не могла.

Никто не придет меня спасать. На мои крики никто не ответит. В висках стучит, горло горит, кожа саднит под кожаной петлей. Я одна… одна…

Одна…

Сдавленно всхлипнув, я распахнула глаза. Комната закружилась, живот скрутило, я села на кровати, часто дыша, пытаясь успокоиться, но холодный пот, скатывающийся по спине, напоминал о пережитом ужасе.

По телу бежали мурашки, а сердце грозило взорваться в груди. Я прижалась к спинке кровати и, как в детстве, прижала к себе гусеницу.

Я в безопасности. В другой комнате, другом месте, другой жизни…

Но мучительное ощущение осталось прежним. Оно корежило меня. Выворачивало наизнанку и бросало в тьму. Я снова становилась ребенком.

А может, я все еще оставалась маленькой девочкой. Возможно, я никогда не переставала ею быть. Что-то внутри меня давно сломалось, осталось маленьким, детским, наивным и испуганным. Перестало расти.

И я это знала. Знала, что я не такая, как все, потому что, когда я росла, эта изуродованная часть меня – замерла. Я по-прежнему смотрела на мир глазами маленькой девочки. Мои реакции остались такими же непосредственными.

Я искала свет в других, как в детстве искала его в Ней, но так и не нашла. Я была бабочкой в паутине и, может, останусь ею навсегда.

– Ника, ты в порядке? – Билли смотрела на меня, наклонив голову, ее густые волосы были стянуты лентой. Я не спала всю ночь, боясь погрузиться в кошмар, поэтому вид у меня был не самый лучший.

Темнота не давала мне покоя. Несколько раз я оставляла ночник включенным, но Анна замечала свет и, думая, что я уже сплю, входила в комнату и выключала лампу. Не хватало смелости сказать ей, что я предпочитаю спать при свете, как маленькая девочка.

– Да, – ответила я, стараясь держаться как можно естественнее. – А что?

– Не знаю. Ты сегодня бледнее обычного. – Она внимательно посмотрела на меня. – Выглядишь усталой. Плохо спала?

Я почувствовала, как напряглись мои нервы. Червячок волнения зашевелился в груди. Но я привыкла к подобным реакциям, меня часто атаковали преувеличенные тревоги, когда самая хрупкая и инфантильная часть меня давала слабину. Так было всегда, когда дело касалось этого.

Ладони вспотели, сердце сжалось так, словно вот-вот разорвется, и единственное желание, которое у меня сейчас было, – провалиться сквозь землю.

– Все в порядке, – пропищала я тонким голоском. Вряд ли это прозвучало убедительно, но Билли, наверное, поверила или из деликатности решила не мучить меня расспросами.

– Если хочешь, я дам тебе рецепт расслабляющего отвара. Бабушка в детстве мне такой делала… Потом на мобильник пришлю!

Когда Анна подарила мне смартфон, мы с Билли тут же обменялись номерами, и она дала мне несколько советов, как его настроить.

– Я поставлю рядом с тобой бабочку, – сообщила она мне, сохраняя мое имя в адресной книге. – Это эмодзи, – объяснила она. – Смотри, для бабушки у меня скалка. Для Мики – панда, хотя она этого не заслуживает. Она меня с какашкой сохранила…

Нужно так многому научиться. Поначалу я не могла даже отправить сообщения, ничего не перепутав.

– Я все жду, когда вы закончите болтать! – прогремел возмущенный голос. – Я привел вас сюда не для развлечения. Это обычный урок, как и любой другой! Тишина в классе!

Гул стих. Учитель Крилл одного за другим буравил нас глазами. Мы делали лабораторную работу. Он велел нам надеть защитные очки, пообещав отстранить от занятий каждого, кто будет уличен в неправильном использовании инструментов.

– Почему ты пишешь свой домашний адрес на обложках учебников? – шепотом спросила Билли, когда я отложила листок для лабораторной на угол стола, за которым мы вместе сидели. Я посмотрела на наклейку на учебнике с моим именем, номером класса, годом и всем остальным.

– А что, это странно? – смущенно спросила я, вспомнив, с какой радостью писала домашний адрес. – Если я его потеряю, то сразу будет понятно, чей он.

– А имени недостаточно? – хихикнула Билли, окончательно меня смутив.

Имя могут перепутать, хотела ответить я, но не успела.

– Ну что, все готовы? – рявкнул Крилл, привлекая к себе внимание.

Я поправила на лице очки, заправила за уши волосы. Я немного волновалась, потому что никогда раньше не делала лабораторную работу.

Натянула резиновые перчатки и пошевелила пальцами. Необычные ощущения.

– Надеюсь, он не заставит нас потрошить угрей, как в прошлый раз, – пробормотал кто-то позади нас.

Я удивленно подняла брови и недоуменно улыбнулась.

Потрошить?

– Хорошо, – объявил Крилл, – теперь вы можете положить материал на стол.

Я наклонилась, чтобы найти папку с ручкой на шнурке, когда он добавил:

– И помните, скальпель не разрезает кости.

– Скальпель не разрезает… что? – наивно спросила я, прежде чем опустить глаза на стол. Лучше бы я этого не делала…

По телу пробежал ледяной озноб.

На металлической доске передо мной лежала распластанная мертвая лягушка. Я смотрела на нее с ужасом, кровь отлила от моего лица. Внезапно я по-новому оценила окружающую реальность: передо мной пара ребят с видом опытных мясников внимательно разглядывали набор ножичков; чуть дальше девушка с щелчком надела перчатки; парень у двери наклонился над столом явно не для того, чтобы реанимировать свою лягушку «рот в рот». Тогда для чего?..

На помощь!

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Крилла, выходящего из подсобной комнаты, которая походила на пыточную камеру: я мельком увидела банки, колбы и контейнеры, наполненные живыми бабочками, жуками, многоножками и цикадами. Меня замутило.

Билли с улыбкой взяла скальпель.

– Хочешь начать первой? – предложила она так запросто, как будто речь шла о мясном рулете.

Я была уверена, что на этот раз точно свалюсь в обморок. Я схватилась за край стола, и папка выскользнула у меня из рук.

– Ника, что с тобой? Ты в порядке? – спросила она меня.

Кто-то повернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Да… – вяло сказала я, сглотнув.

– Ты вся прям позеленела, – констатировала бесспорный факт Билли, рассматривая меня сквозь очки. – Боишься лягушек, да? Не бойся, смотри, она мертвая как камень! Мерт-ва-я! Видишь? Смотри! – И Билли потыкала лягушку кончиком скальпеля.

Очки запотели от частого горячего дыхания, и я поймала себя на мысли, что впервые в жизни хочу, чтобы меня в наказание выставили за дверь.

Нет, я не смогу. Не смогу этого сделать. Это выше моих сил!

– Вот это да, – сказал кто-то позади меня, – повелительница улиток испугалась лягушки.

За столом позади нас сидел с защитными очками на лбу тот самый парень, которого я встретила в школьном дворе, а потом в торговом центре. Он улыбнулся:

– Привет, девушка-с-улиткой.

– Привет, – выдохнула я.

Он посмотрел мне в глаза, словно собираясь что-то сказать, но в следующее мгновение Крилл приказал нам вернуться к работе.

– Ника, не переживай, я беру это на себя, – заверила меня Билли, увидев, что я использую нашу папку как щит. – Наверное, ты никогда раньше не делала лабораторную. Не нужно стыдиться. Воспринимай это как детскую игру! Давай я буду резать, а ты станешь записывать, что у нас получается.

Я с трудом кивнула, оглядываясь, потом сочувственно посмотрела на лягушку. Билли улыбнулась, поднимая скальпель.

– Ну начнем. Смотри не испачкайся.

Я вжала шею в плечи, когда скрипящий звук ударил в уши. Я держала папку у самого носа и видела только пустую страницу.

– Вот… Это сердце. Или это легкое? Ой, какое же оно мокрое. И такой странный цвет! Посмотри. Ника, ты записываешь?

Я часто закивала, кривыми буквами записывая то, что слышала от нее.

– О боже, – услышала я ее бормотание.

Я нервно перевернула страницу.

– Ой, она такая скользкая. Послушай, какой влажный звук. Фу-у-у!

И тут мне на помощь пришло, наверное, само провидение. Что бы это ни было, оно материализовалось в виде клочка бумаги. Я обнаружила его на нашем столе. Развернула его дрожащими пальцами и внутри увидела четыре простые буквы: КУ-КУ.

Сзади кто-то покашлял, и я обернулась. Парень сидел ко мне спиной, но я заметила страницу без уголка в его тетради. Я собралась его позвать, но ахнула, прежде чем успела что-либо сделать.

– Довер! – крикнул Крилл, и я с ужасом повернулась к нашему столу. – Что там у тебя?

Теперь на меня смотрел чуть ли не весь класс. О нет!

– Где?

– В руке! Не думай, я все вижу!

Крилл подошел ближе, и у меня от паники туда-сюда забегали глаза. Что скажут Анна с Норманом, если узнают, что я плохо вела себя на уроке и меня поймали с запиской в руке?

Я не знала, что делать. Но долго думать нет времени. Учитель бодрым шагом шел к нашему столу, и я в порыве отчаяния повернулась к нему спиной, а потом сунула записку в рот. Я жевала ее как одержимая, думая о том, что глотать бумагу мне еще не доводилось в моей непутевой жизни. В довершение ко всему я проглотила записку под изумленным взглядом парня, который мне ее и передал и теперь смотрел на меня во все глаза.

Хорошо хоть, я жива. Крилл остался недоволен, когда ничего не обнаружил у меня в руках. Смерив меня подозрительным взглядом, он велел больше не отвлекаться от задания.

Интересно, что бы он подумал, если бы увидел меня сейчас, когда я семенила по тротуару, прижав руки к животу, как будто он болел.

Отойдя достаточно далеко от школы, я украдкой оглянулась через плечо. Рядом находился мост через реку и косогор, поросший травой. Я опустилась на колени и расстегнула молнию кофты. Скарабей метнулся в банке у меня в руках. Я смотрела на него сквозь пряди волос, падавшие на лицо.

– Не волнуйся, – прошептала я ему, как будто это наша тайна, – я тебя оттуда забрала.

Отвинтив крышку, я положила банку на траву. Жук, слишком напуганный, не двигался и не пытался выбраться на волю.

– Убегай, – прошептала я, – пока тебя никто не увидел.

Я опрокинула банку, и он камешком упал в траву, так и не шевельнувшись. Я посмотрела на него. Такой маленький, странный. Многим этот жук показался бы отвратительным, жутким, а во мне он вызывал только сочувствие. Многие не заметили бы его, потому что он ничтожно мал, другие убили бы, потому что он слишком уродлив в их глазах.

– Тебе нельзя здесь оставаться, тебе причинят боль, – грустно прошептала я. – Люди не понимают, боятся. Они тебя раздавят, чтобы ты не ползал рядом с ними.

Мир не принимает таких, как мы. Он запирает нас в разных учреждениях, чтобы на нас не смотреть, он держит нас подальше от себя, забывая о нашем существовании, потому что так удобнее. Никто не хочет жить рядом с нами, даже смотреть на нас неприятно. Я знала это слишком хорошо.

– Давай! – Я поскребла землю возле его лапок, и он расправил крылья, поднялся в воздух, а потом исчез из поля зрения. Я с облегчением вздохнула.

– Пока!

– Ну надо же, значит, не только чокнутые разговаривают сами с собой.

Я спрятала банку, поняв, что я здесь не одна. Рядом стояли две девушки, которые смотрели на меня иронично и сострадательно. Я узнала одну из них: она подарила Ригелю алую розу. Ее блестящие волосы и ухоженные руки были такими же красивыми, какими я видела их в окне. Когда я встретилась с ней взглядом, она жалостливо улыбнулась и сказала:

– Значит, пугаешь голубей.

Мне стало вдруг так стыдно, что даже живот заболел. Они видели, как я выкрала жука из лаборантской? Надеюсь, что нет, иначе у меня возникнут серьезные проблемы.

– Я ничего не делала, – поспешно сказала я. Голос прозвучал пискляво, и они расхохотались. Понятно, их забавляет не то, что я сижу в траве, а я сама. Они смеялись надо мной.

– «Я ничего не делала», – передразнила вторая. – Сколько тебе лет? Ты похожа на маленькую девочку из начальной школы.

Они рассматривали мои цветные пластыри, и я снова ощутила неуверенность в себе, как в детстве. Наверное, они правы. Я скукожилась под их взглядами, стала нелепой букашкой, маленькой девочкой с исцарапанными руками, с серой тусклой кожей, как у маленького монстра, слишком долго просидевшего в погребе.

Они застигли меня в то время, когда я входила в свой маленький мир, а потому оказалась особенно уязвима и беззащитна.

– У детсадовцев в конце улицы тоже есть воображаемые друзья. Может, тебе стоит сходить и послушать, что они расскажут. – Обе засмеялись. – Сможете поболтать о своем. Только смотрите не подеритесь. Давай, иди к ним прямо сейчас! – Девушка с розой пнула мой рюкзак.

Я вздрогнула и подтянула его к себе, и она больно хлопнула меня по руке. Я смотрела на нее с недоумением, не понимая, почему она так себя ведет. Девушка смотрела на меня сверху вниз так, что я почувствовала себя каким-то жалким существом.

– Может, хоть они отучат тебя подслушивать, раз родители не сказали тебе, что так делать нехорошо.

– Ника! – позвал вдруг чей-то голос.

Позади девушек, сжав руки в кулаки, стояла Мики и настороженно смотрела на моих обидчиц.

– Какие-то проблемы? – резко спросила она.

Девушка натянуто улыбнулась.

– О, смотрите, кто здесь! Социальная служба устраивает пикник? Не знала. – Она постучала крашеными ногтями по губам. – Какая прелесть! Принести вам чай?

– У меня есть идея получше, – ответила Мики. – Почему бы вам обеим не убраться отсюда к черту?

Лицо девушки перекосилось от злости, но ее подруга, стоявшая чуть позади, опустила глаза в землю, как будто желая спрятаться.

– Что ты сказала?

– Может, пойдем, – пробормотала вторая.

– У тебя, случайно, нет скотча, чтобы заклеить себе рот?

– Есть, конечно, – сказала Мики, – ношу на всякий случай в рюкзаке. Только почему бы нам не начать с твоего рта?

– Пошли, – позвала вторая, осторожно потянув девушку за рукав. Та оглядела Мики с ног до головы с брезгливой ухмылкой.

– Жалкая неудачница, – медленно, с отвращением произнесла она, потом повернулась и пошла с подругой по тротуару, не оглядываясь. Когда они отошли достаточно далеко, Мики посмотрела на меня и спросила:

– Они тебя ударили?

Я встала с травы и ответила:

– Нет.

Мики испытующе смотрела на меня, очень пристально, как бы прощупывая, и я надеялась, что она не увидит отражение унижения в моих глазах.

– Как ты здесь оказалась? – спросила я, чтобы отвлечь ее внимание от себя. – Ждала автобуса на остановке, чтобы поехать домой?

Мики колебалась. Она взглянула на перекресток метрах в двадцати от нас.

– Меня забирают в конце улицы, – неохотно сказала она через некоторое время.

Я проследила за ее взглядом.

– Ой, так далеко?

Не хотелось казаться любопытной, но сейчас мне слишком стыдно, чтобы следить за своими словами.

– Я предпочитаю так.

Возможно, Мики не нравилось, когда остальные видят, кто за ней приезжает или на чем она возвращается домой. Ей явно неприятно об этом говорить, а я уважала ее молчание, поэтому не стала допытываться.

– Мне надо идти, – сказала Мики, когда у нее в кармане зазвонил мобильный. Она посмотрела на экран, не отвечая на звонок, и я кивнула, заправив волосы за уши.

– Тогда увидимся завтра. Пока!

Чуждая всякой любезности, Мики пошла дальше по тротуару в ту сторону, куда и шла до этого. Я смотрела, как она уходит, и тут у меня вырвалось:

– Мики!

Она обернулась. Я смотрела на нее какое-то время, а потом… потом улыбнулась и крикнула:

– Спасибо!

Мики посмотрела на меня долгим взглядом и ничего не ответила. Она посмотрела на меня так, словно впервые, с тех пор как мы познакомились, она увидела меня.

Через несколько минут я была уже дома. Как и всегда, прихожая приняла меня в свои теплые объятия. Я чувствовала себя обласканной и защищенной.

Но это ощущение длилось недолго: я замерла, увидев на крючке вешалки куртку Ригеля. При мысли о нем стало тесно в груди.

Теперь, когда Ригель больше не оставался после уроков, мне придется смириться с тем, что бо`льшую часть дня он будет находиться где-то поблизости.

Все утро я старалась не думать о нем. Не вспоминать, как он дышал мне в лицо. То, что я так болезненно реагировала на него, ненормально. Ненормально все еще чувствовать на себе его дыхание. То, что от звука его голоса во мне закипала кровь, тоже ненормально. В моей жизни не было ничего нормального, никогда не было.

Я хотела бы обо всем забыть, смыть с себя. Не обращать на прошлое внимания. Но мне хватало самой малости, чтобы снова погрузиться в те ощущения…

Трель звонка вырвала меня из размышлений. Я вздрогнула и повернулась к входной двери. Кто это в такой час? Анна в магазине, Норман вряд ли пришел бы домой обедать, потому что конференция уже не за горами и каждую свободную минуту он посвящал подготовке к выступлению. Я посмотрела через стеклянную створку, затем открыла дверь.

Передо мной стоял человек, которого я ожидала увидеть на пороге своего дома меньше всего.

– Привет! – парень помахал мне рукой.

Это был он: лаборатория, торговый центр, улитка. Я смотрела на него, от удивления расширив глаза. Что он здесь делает?

– Извини, что я без предупреждения. Я не помешал? – спросил он, почесывая за ухом.

Я покачала головой, пораженная его неожиданным визитом.

– Отлично. Я зашел, чтобы отдать тебе это, – сказал он, что-то протягивая. – Ты забыла его в лабораторной.

Мой учебник биологии. Я осторожно взяла его в руки, сама себе удивляясь. Неужели я его забыла? Странно, мне казалось, что парта была пустой, когда я выходила из лабораторной. Может, я так спешила за банкой, что не заметила его?

– Я увидел адрес на наклейке и как раз проходил мимо.

Что со мной происходит, ведь раньше я никогда не позволяла себе отвлекаться до такой степени, чтобы терять вещи. Сначала фотография, теперь учебник…

– Спасибо! – Я опустила голову и почесала кончик носа. – В последнее время я почему-то все теряю, – сказала я с улыбкой, словно смиряясь с рассеянностью, которая раньше была мне не свойственна. – Уже который день ищу…

– Я Лайонел.

Он выглядел смущенным и на мгновение отвел глаза, но потом снова посмотрел на меня.

– Меня зовут Лайонел. Насколько я помню, мы так и не познакомились.

Волнуясь, я обхватила учебник обеими руками и немного застенчиво произнесла:

– Я Ника.

– Знаю. – Он слегка улыбнулся и кивнул на этикетку с моим именем на обложке.

– А, точно…

– Ну это уже прогресс. Теперь ты хотя бы знаешь, как меня позвать в случае нашествия улиток!

Лайонел рассмеялся, и я тоже. Его шутливые слова для меня как глоток ключевой воды. И еще я подумала, что только неравнодушный человек мог сделать крюк, чтобы дойти до моего дома и вернуть учебник.

У Лайонела были густые светлые волосы и добродушный смех. Когда он смеялся, в его глазах цвета ореха пробегали веселые искорки и отражалось что-то, внушавшее мне спокойствие.

Однако внезапно его взгляд изменился. Теперь он смотрел мне за плечо. И легкого движения воздуха за спиной оказалось достаточно, чтобы я поняла. В следующее мгновение тонкие пальцы легли на ребро двери над моей головой. Я застыла, каждой клеточкой оцепеневшего тела ощущая его присутствие.

– Ты заблудился?

Ох уж этот голос! Хриплый, вкрадчивый тембр. Он звучал так близко, что меня бросило в дрожь. Я крепче прижала учебник к груди, желая только одного – не слышать его.

– Нет, я вообще-то проходил мимо. Я Лайонел, – ответил мой новый знакомый и недоверчиво посмотрел на Ригеля. – Я тоже учусь в «Барнеби».

Ригель молчал, а его молчание действовало на меня еще хуже слов. По спине побежали мурашки, я прикусила щеку, а потом выпалила:

– Лайонел принес мне учебник, который я забыла в классе.

Затылок кольнуло. Не иначе от взгляда Ригеля.

– Как это вежливо с его стороны.

Лайонел, слегка наклонив голову, внимательно разглядывал Ригеля. Появление этого персонажа всегда вызывало у людей странное замешательство.

– Ну да… Мы ходим к биологу Криллу на лабораторные занятия. – Лайонел смотрел на Ригеля так, словно хотел что-то высмотреть у него в глазах, найти ответ на незаданный вопрос. – А ты? – спросил он, сунув руки в карманы, словно спрашивал: «А ты-то сам кто такой?»

Ригель барабанил пальцами по ребру двери и смотрел на Лайонела из-под темных бровей, в уголках его рта промелькнула дерзкая усмешка. Он, как всегда, чувствовал себя хозяином положения. Только сейчас я заметила, что на нем простая футболка, а не привычная толстовка или свитер.

– А ты не догадываешься? – произнес Ригель вкрадчивым голосом.

Его тон и сама фраза звучали двусмысленно. Мол, понимай как хочешь, кто он и что делает в этом доме, где живу я. Они обменялись взглядами, значения которых я не поняла. И когда Ригель опустил на меня глаза, у него был вид человека, который знает, что последнее слово за ним.

– Анна висит на телефоне, – сказал он, – она хочет с тобой поговорить.

Я отступила в сторону, выскальзывая из-под его руки. Анна ждала у телефона, чтобы поговорить со мной?

– Еще раз спасибо за учебник, – кивнула я Лайонелу, не зная, что добавить. – Я должна ответить. Увидимся! – попрощалась я скомканно и побежала к телефону. Мне показалось, что Лайонел собирается что-то сказать, но Ригель его опередил:

– Увидимся, Леонард.

– Я вообще-то Лай…

Раздался сухой щелчок закрывшейся двери.