Текст книги "Дело кричащей ласточки"

Эрл Стенли Гарднер
Дело кричащей ласточки

Глава 1

Перри Мейсон сидел в своем кабинете за письменным столом, откинувшись на спинку стула орехового дерева. Он настолько погрузился в изучение последнего решения Верховного суда штата, что не заметил, как в комнату вошла его секретарь Делла Стрит. Бесшумно приблизившись, она с невозмутимым видом положила перед ним десять хрустящих стодолларовых бумажек.

Занятый своими мыслями, Мейсон никак на это не отреагировал. Полностью поглощенный чтением документов, он не обращал на происходящее вокруг никакого внимания.

– Клиент шлет вам свою визитную карточку, – прервала его занятие Делла.

Мейсон выпрямился и наконец наткнулся взглядом на деньги, аккуратно разложенные на столе.

– Он сказал, что зовут его мистер Нал, – пояснила Делла. – Затем протянул вот эти стодолларовые бумажки, добавив, что это его визитные карточки.

Мейсон усмехнулся:

– Итак, черный рынок начинает желтеть. Как выглядит этот мистер Нал?

– Как топтун, – не раздумывая ответила Делла.

Перри удивленно поднял брови, выразительно глянул на деньги.

– Как топтун?

– Нет-нет, – поспешила пояснить Делла, – не дежурный администратор в универсаме! Я хотела сказать только, что он любит ходить по комнате из угла в угол… Совсем как вы, когда вас что-нибудь беспокоит. Как раз сейчас он топает туда-сюда, туда-сюда, исполняя марафонский танец на ковре в прихожей.

– Уж и не знаю, – пожал плечами Мейсон, – то ли современная цивилизация размягчает характеры наших преступников, то ли акулы черного рынка не успели еще закалиться. Слишком мало они еще потрудились, чтобы внутренне окрепнуть. В этом смысле добрые бутлегеры[1]1
  Изготовители и торговцы контрабандными спиртными напитками.


[Закрыть] были куда круче. Лично я считаю, что современным дельцам просто не хватило времени свыкнуться с мыслью, что они по другую сторону закона. Дай им еще месяцев восемнадцать-двадцать, и они станут такими же крутыми, какими в свое время были настоящие гангстеры.

– Он не делец черного рынка, – возразила Делла. – Это уж точно. Прекрасно выглядит, солидный, слегка прихрамывает, загорелый, ну и… Я его где-то уже видела. Ага, вспомнила! Я видела его фотографии.

– Давай, – бросил Мейсон.

– Майор Клод И. Уиннет, – продолжала Делла, – игрок в поло, яхтсмен, миллионер-плейбой. Когда началась война, бросил занятия богатого повесы, стал авиатором, сбил кучу немецких самолетов, попал в плен. Освобожден был прошлой осенью, затем уволен из армии по причине ранений и вернулся к своей любящей мамочке…

Мейсон кивнул.

– Да-да, помню, читал о нем. Награждение или что-то в этом роде. Кажется, недавно женился, так ведь?

– Четыре или пять недель назад, – подтвердила Делла. – Именно тогда мне в первый раз попалась на глаза его фотография… в газете. Потом еще раз на прошлой неделе репортер светской хроники нанес визит семье Уиннета. Он побывал в старинном родовом поместье с конюшней для пони, ездовыми дорожками, высокой изгородью, площадкой для гольфа…

– Пусть войдет, – прервал секретаршу Мейсон. – Но дай ему понять: мы кое-что знаем о нем. Так он займет меньше времени.

Майор Уиннет, поджарый, загорелый и очень нервный, вошел в кабинет вслед за Деллой. Его нервозность бросалась в глаза гораздо больше, чем его легкая хромота.

– Мистер Мейсон, – сразу же начал он, – я хотел скрыть свое имя и представился другим человеком, но ваша секретарша узнала меня, и теперь мне приходится выкладывать карты на стол. Исчезла моя жена. Ей нужна ваша помощь. Боюсь, что она попала в беду…

– Расскажите мне об этом поподробнее, – попросил Мейсон.

Майор Уиннет достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги и протянул его Мейсону. Перри Мейсон развернул письмо и прочел:

«Клод, родной, есть некоторые вещи, в которые я просто не могу тебя втягивать. Я надеялась найти выход, но, увы, боюсь, мне это не удалось. Мы были так счастливы! Однако прекрасное всегда слишком хрупко. Ни о чем не беспокойся. Вся вина и ответственность полностью лежит на мне, и я не допущу, чтобы ты пострадал за то, что сделал для меня. До свидания, мой любимый.

Марсия»

– Что она имеет в виду под словами: «Вся вина и ответственность полностью лежит на мне, и я не допущу, чтобы ты страдал за то, что сделал для меня»? – спросил Мейсон.

Майор Уиннет чуть замялся:

– Видите ли, моя женитьба, строго говоря, не совсем совпадала с желаниями моей матери. Я сделал это вопреки ее возражениям.

– Возражениям, высказанным вслух? – уточнил Мейсон.

– Естественно, нет.

– И тем не менее ваша жена знала о них?

– Женщины многое чувствуют без слов, мистер Мейсон. Я хочу, чтобы вы нашли ее и решили проблему.

– А потом сообщил вам? – задал еще один вопрос Мейсон.

– Безусловно.

Перри Мейсон задумчиво покачал головой.

В кабинете воцарилось молчание, прерываемое лишь неопределенными звуками с улицы и учащенным дыханием майора.

– Поступайте, пожалуйста, как считаете нужным, – наконец выдавил он.

– Когда ваша жена исчезла? – продолжая раздумывать, спросил Мейсон.

– Вчера вечером. Я обнаружил эту записку на комоде где-то около полуночи… Думал, она уже легла спать.

– Нет ли какой-нибудь причины, по которой ваша жена могла бы быть уязвимой со стороны, так сказать, внешнего воздействия?

– Исключено! Если вы имеете в виду шантаж, – сразу же отверг подобную мысль майор.

– Тогда объясните мне, почему ваша жена побоялась поделиться с вами своей бедой?

– Не знаю… разве что это связано с моей матерью… – задумчиво начал посетитель. – Моя мать – личность весьма необычная. Когда лет двенадцать тому назад умер мой отец, она взяла в свои руки бразды правления. Живет прошлым, руководствуется устаревшими понятиями…

– Ведет правильный образ жизни? – перебил его Мейсон.

– Не столько правильный, сколько… понимаете, существуют классовые различия, традиции аристократии, богатство, ну и все такое прочее. Полагаю, она была бы куда счастливее, женись я на женщине ее круга, – заключил майор Уиннет.

– Например, на ком?

– Ну, я не имел в виду конкретную особу, – торопливо сказал посетитель.

– Конечно, не имели. Именно поэтому я и спрашиваю вас.

– Э-э… возможно, Дафна Рексфорд, – неуверенно протянул майор.

– Думаете, это могло послужить причиной ухода вашей жены? – с сомнением произнес Мейсон.

– Нет-нет, не прямо. Моя мать приняла Марсию в семью, и, какие бы ни были у нее взгляды на брак, сейчас Марсия одна из нас, одна из Уиннетов.

– Ну а, скажем, что вы имели в виду под словами «не прямо»? – пожелал уточнить Мейсон.

– Марсия никогда бы не позволила себе совершить поступок, бросающий тень на меня, ибо знала, как к этому отнесется моя мать. Видите ли, мистер Мейсон, мы живем в большом, довольно старомодном поместье, там, за высоким сетчатым забором с мощными воротами и табличками «Посторонним вход воспрещен», находятся наши личные дорожки для верховой езды, ну и прочее в этом духе, и чем больше окружающий мир приобретает черты, которые вызывают неодобрение мамы, тем больше она старается от него отгородиться.

– Не случалось ли у вас чего-нибудь необычного в последние несколько дней? – поинтересовался Перри.

– Во вторник вечером в дом проник грабитель, – вспомнил майор.

– Что-нибудь взял?

– Драгоценности жены стоимостью где-то в двадцать пять или тридцать тысяч долларов. Хотя вряд ли за них можно столько выручить. В свое время они были застрахованы на пятнадцать тысяч…

– В свое время? – удивился Мейсон.

– Да, жена отменила страховку. И, как ни странно, всего за день до ограбления, – майор Уиннет бросил на адвоката почти умоляющий взгляд.

– Значит, отменила свою страховку, – повторил Перри. – А через двадцать четыре часа произошло ограбление?

– Да, – кивнул майор.

– И вы не усматриваете никакой связи между этими двумя явлениями?

– Абсолютно уверен, здесь нет ничего такого, – торопливо начал пояснять Уиннет. – У моей жены была для этого очень веская причина. Она застраховала драгоценности, когда жила на квартирах или в отелях и держала их при себе. Когда же вышла за меня замуж, то переехала в наше поместье Виста-дель-Мар. И вряд ли имело смысл продолжать выплачивать за них большие страховые взносы.

– Расскажите-ка мне об этом ограблении поподробнее, – попросил адвокат. – Кстати, почему вы не заявили о нем в полицию?

– Откуда вы узнали, что мы не заявили в полицию? – удивился майор.

– По выражению вашего лица, – сухо бросил Мейсон.

– Так получилось исключительно из-за того, что моя мать… – замялся майор, – ну понимаете, газетная шумиха и…

– Расскажите об ограблении, – повторил Мейсон.

Майор Уиннет говорил медленно, размеренно, тщательно подбирая слова:

– Я очень крепко сплю, мистер Мейсон. Моя жена – чутко. Во вторник ночью меня разбудили ее крики…

– Во сколько? – перебил его адвокат.

– Я взглянул на часы лишь несколько минут спустя. Полагаю, было где-то без четверти час.

– Сколько времени вы уже спали?

– Мы легли около одиннадцати…

– И крепко спали, пока не проснулись от криков вашей жены?

– Но где-то в моем подсознании остались смутные воспоминания о кричащей ласточке…

Мейсон высоко поднял брови.

– Вы, конечно, слышали о знаменитых ласточках миссии Сан-Хуан-Капистрано? – торопливо продолжил майор Уиннет.

Мейсон молча кивнул.

– Эти ласточки гнездятся не только в миссии, – продолжал майор. – И прежде всего известны тем, что строго в определенный день улетают и также строго в определенный день возвращаются. Думаю, время их прилета можно предсказать с точностью до часа. Редкое чувство времени. Как им удается возвращаться…

– И эти ласточки обитают в вашем поместье? – перебил его Мейсон.

– Поверьте, это большое неудобство, – сказал майор Уиннет. – Они лепят свои гнезда из грязи и прикрепляют их к карнизам. Наш садовник сбивает их в процессе строительства, но если какой-то ласточке удается усыпить его бдительность и доделать гнездо, мы его уже не трогаем. Ведь птицы откладывают яйца тотчас же, как гнездо готово.

– Дальше, – нетерпеливо бросил адвокат.

– Так вот. Гнездо той самой ласточки оказалось в очень неудачном месте. Главное здание в Виста-дель-Мар – это большой дом в испанском стиле с черепичной крышей и белыми стенами. Наша спальня расположена на втором этаже, и к ней примыкает выступающий балкон. Там-то птицы и слепили себе гнездо. Поэтому если кто вздумает перелезть через балкон, то неизбежно окажется всего в нескольких сантиметрах от гнезда.

– И грабитель, вы полагаете, перелез через балкон? – уточнил адвокат.

– Именно так. Мы нашли лестницу, приставленную к той стене дома. Когда злоумышленник перелезал через балкон, то потревожил ласточек, а они в таком состоянии особенно крикливы.

– И вы это слышали? – переспросил Мейсон.

– Либо слышал, либо думал, что слышал. Во всяком случае, моя жена не помнит этого, хотя спит очень чутко. Тем не менее вряд ли я ошибаюсь.

– Затем вы снова уснули?

– Очевидно, да. Помню, что слышал протестующие крики ласточек, и, хотя сон был нарушен, полного пробуждения все же не наступило. Я снова куда-то погрузился, и меня вырвали из глубокого сна лишь вопли жены.

– Она увидела грабителя? – нетерпеливо спросил адвокат.

– Ее разбудил шум в комнате. Она увидела, что кто-то стоит у платяного шкафа. Сначала подумала, что это я, и заговорила со мной. Но тут Марсия повернула голову и увидела меня рядом…

– Света было достаточно?

– Да, луна светила довольно ярко.

– Что было дальше?

– Грабитель уловил шум движения… – продолжал рассказ посетитель. – Наверное, скрипнула пружина кровати. Он метнулся к балкону. Жена громко закричала. Я окончательно проснулся, но не сразу понял, что, собственно, происходит. К тому времени он уже скрылся.

– Значит, вы считаете, ласточки кричали потому, что кто-то их растревожил?

– Совершенно верно. Перелезая через балкон, он, очевидно, задел гнездо.

– Когда ваша жена отменила страховку? – спросил Мейсон.

– В понедельник утром.

Адвокат задумчиво покрутил в пальцах свой любимый карандаш. Затем неожиданно спросил:

– Что произошло в понедельник утром?

– Мы все четверо завтракали вместе, – припомнил майор Уиннет.

– Кто был четвертым?

– Хелен Кастер, сиделка моей матери.

– Ваша мать больна?

– У нее слабое сердце, и врачи порекомендовали ей иметь в доме сиделку, – пояснил майор.

– Давно она у вас?

– Три года. Мы считаем ее почти членом нашей семьи.

– Вы позавтракали, и что дальше? – продолжал допытываться адвокат.

– Я писал письма. Мама… Точно не знаю, куда она пошла. Марсия каталась верхом.

– Где? – перебил майора Мейсон.

– Понятия не имею. По одной из наших дорожек.

– По-моему, в воскресенье вечером шел дождь, так? – прищурился Мейсон.

Майор Уиннет с удивлением поднял на него глаза:

– Какое отношение это имеет к делу? Почему это так важно, зачем…

– Забудьте об этом, – перебил его Мейсон. – Что было дальше?

– Ничего. Жена вернулась около одиннадцати.

– Когда она вам сказала, что собирается отменить страховку?

– Перед обедом. Она позвонила в страховую компанию, а затем написала им письмо, подтверждающее ее решение.

– Вы не заметили чего-либо необычного в поведении вашей жены?

– Ничего, – майор Уиннет произнес это так быстро, что, казалось, ответ висел у него на кончике языка, дожидаясь, когда Мейсон задаст вопрос.

– Ладно, – адвокат посмотрел на часы. – Сейчас десять тридцать. Мне надо связаться с владельцем детективного агентства Полом Дрейком. Мы начнем с вашего поместья. Будем танцевать оттуда. Я выеду около одиннадцати. Ваша мать знает об исчезновении вашей жены?

Майор Уиннет прочистил горло:

– Я сказал, что она навещает друзей…

– Как же вы объясните ей наше присутствие? – поинтересовался адвокат.

– А сколько вас будет?

– Мой секретарь мисс Делла Стрит, частный детектив Пол Дрейк, я сам и, возможно, один из помощников мистера Дрейка.

Майор Уиннет немного подумал:

– Как раз сейчас я занимаюсь одним горнорудным проектом. Полагаю, смогу представить вас маме как моих консультантов по этому вопросу. Ваш детектив не будет возражать, если придется выступить в роли инженера?

– Нисколько, – уверил майора Мейсон.

– Вы приедете в поместье и… наверное, захотите побыть там некоторое время.

Мейсон кивнул:

– Думаю, да. Нам также потребуются фотографии и приметы вашей жены.

Из внутреннего кармана майор вынул конверт с почти дюжиной фотоснимков.

– Я захватил их с собой. Ей двадцать пять, рыжеволосая, с голубовато-серыми глазами, рост – метр шестьдесят два, вес – пятьдесят восемь. Насколько я понял после осмотра ее гардероба, на ней клетчатый костюм – что-то вроде серой шотландки. Она в нем на одном из этих снимков.

Мейсон внимательно осмотрел фотографии, затем сложил их в конверт:

– Ладно, пошли. Вы поезжайте в поместье и приготовьте все к нашему приезду.

Глава 2

Городок Сильвер-Стрэнд-Бич раскинулся в бухточке на защищенной от ветра стороне полуострова. Его главной достопримечательностью было поместье Уиннетов, занимавшее добрых две с половиной мили и окруженное высоким сетчатым забором со множеством запрещающих знаков и табличек. Дом, выстроенный в испанском стиле, стоял на самой высокой точке полуострова – около двухсот метров над уровнем океана. Из его окон открывался прекрасный вид в любом направлении.

Машина Мейсона сделала последний поворот на посыпанной гравием дорожке и остановилась.

– Думаю, отмена страховки, скорее всего, первый показатель ее намерений, – сказал Мейсон частному детективу Полу Дрейку. – Более того, возможно, именно с этим каким-то образом связана ее верховая прогулка в понедельник утром.

Скептическое выражение лица Пола Дрейка ни на йоту не изменилось.

– Есть с чего начинать, Перри?

– В воскресенье ночью прошел дождь. Если найдешь дорожку, по которой она каталась верхом, может, сумеешь проследить, куда она ездила.

– Ради всего святого, Перри! Ты хочешь, чтобы я сел на лошадь?

– Конечно. Скажи конюху, что хочешь покататься верхом. Заодно порасспроси о прогулочных дорожках, – невозмутимо продолжал адвокат.

– С лошади я ничего не увижу, – попытался возразить Дрейк. – Когда лошадь скачет, меня трясет, а когда меня трясет, у меня двоится в глазах.

– Отъедешь подальше, чтобы тебя не было видно из дома, слезешь и поведешь лошадь в поводу, – успокоил его Мейсон.

– А как же насчет меня? – поинтересовалась Делла Стрит.

– Постарайся поближе познакомиться с сиделкой и осмотреть дом изнутри.

Дверь им открыл сам майор Уиннет. Оперативность, с которой он разместил их по комнатам и представил своей матери и сиделке Хелен Кастер, наглядно свидетельствовала: он заранее все подготовил и объяснил.

Когда Дрейк, красноречиво и с энтузиазмом выразив свою любовь к лошадям, ушел на конюшню, майор Уиннет изъявил желание показать Мейсону дом. Уже в коридоре он быстро проговорил приглушенным голосом:

– Что именно вы хотели бы посмотреть?

– Весь дом, – сказал Мейсон, обводя рукой вокруг. – Но начать лучше бы с ваших апартаментов.

Комнаты майора Уиннета располагались на южной стороне. Стеклянные двери выходили на обширный балкон, с которого открывался великолепный вид на океан, сверкавший в лучах яркого солнца.

– Это то самое гнездо? – спросил Мейсон, указав на тыквообразный нарост засохшей грязи, выступавший из-под черепицы прямо под балконом.

– Оно. То самое ласточкино гнездо, – подтвердил майор. – Как видите, человек, влезающий по лестнице…

– Лестница уже была здесь? – перебил его Мейсон.

– Да. Мастер поправлял стеклянные панели. Вечером он оставил лестницу здесь, так как на следующее утро собирался закончить работу.

– Непростительная оплошность с его стороны, – пробурчал адвокат.

– Нелепая случайность.

– В таком случае ваш грабитель самозабвенно верит в счастливый случай, – едко заметил Мейсон. – Он даже не потрудился захватить с собой собственную лестницу.

– Увы, здесь, боюсь, вы правы, – согласился майор.

– Более того, это был человек, очень хорошо знакомый с домом, – с уверенностью сказал Мейсон. – Как насчет вашей прислуги?

– Трудно сказать, – пожал плечами хозяин дома. – Особенно в наше время. Но, думаю, с ними все в порядке. Мама платит им хорошие деньги. Большинство из этих людей здесь уже давно… Хотя порой мама бывает очень строга, поэтому время от времени появляется новая прислуга.

– Вы фактически владеете всей землей на полуострове?

– Большей частью, но не всей. Давайте поднимемся в смотровую комнату, – предложил майор, – оттуда вам все хорошо будет видно. В целом, нам принадлежит около трех четвертей полуострова. Видите, там, у самого его окончания, есть полоса, где графство содержит общественный кемпинг.

– И до него можно добраться, не нарушая ваших владений? – поинтересовался Мейсон.

– Да, можно. Наша граница проходит вдоль рощи. Там великолепные дубы, под которыми люди любят устраивать пикники. Но после них остается много мусора. Поэтому мы пытаемся уговорить их перебазироваться на территорию кемпинга, где условия ничуть не хуже.

– Значит, любой, кто заявится сюда ночью, будет считаться правонарушителем? – уточнил адвокат.

– Безусловно.

– Значит, чтобы пойти на такой риск, надо иметь вполне конкретную цель. И, соответственно, если, конечно, у преступника с головой все в порядке, предусмотреть определенные способы достижения этой цели?

– Полагаю, именно так, – кивнул хозяин.

– Отсюда следует, что либо ваш грабитель точно знал: лестница стоит именно здесь и нигде больше, либо злоумышленник – кто-то из вашей прислуги.

– Но откуда же ему знать, что лестница именно здесь? – удивился майор.

– Если отсюда можно видеть кемпинг и место для пикников, то, наверное, оттуда тоже можно видеть ваш дом, – пояснил Перри Мейсон.

– Конечно. Наш дом виден за много миль…

– Значит, перед самым закатом кто-то, возможно, посмотрел в вашу сторону, заметил лестницу, прислоненную к стене, и решил, что по ней стоит забраться.

– Да, возможно. Однако, мистер Мейсон, мне пока не ясно, какая связь между кражей драгоценностей моей жены и ее исчезновением?

– Может, ее и нет, – закрыл тему адвокат.

Они закончили «экскурсию», поднявшись в комнату, которую майор Уиннет называл «смотровой».

Это было застекленное со всех сторон помещение площадью около шести квадратных метров. В центре на специальном штативе стоял мощный бинокль с восемнадцатикратным увеличением, который можно было поворачивать и закреплять в любом положении.

– В былые времена здесь процветало торговое судоходство, и мы любили разглядывать отсюда корабли, – пояснил майор Уиннет. – Как видите, этот бинокль можно поворачивать в любом направлении. Вот сейчас я направлю его в сторону города и…

– Стоп, стоп, стоп! – резко прервал его Мейсон. – Кажется, он направлен прямо на рощу. Если не возражаете, я хотел бы взглянуть.

– Ну конечно, прошу вас.

Мейсон торопливо прилип к мощным призмам. Правый окуляр показывал лишь мутную рябь. Но через левый просматривалось затемненное местечко под раскидистыми ветвями дубов, дорога там проходила по возвышенности, затем она ныряла в небольшой каньон и снова появлялась, уже поворачивая к кемпингу на самом краю полуострова.

– Здесь нет центрального регулировочного винта, – начал было объяснять майор Уиннет. – Надо фокусировать каждый окуляр отдельно. Может…

– Вижу, вижу, – с досадой сказал Мейсон, отрываясь от бинокля.

– Я хотел показать, надо просто подкрутить вот этот…

Мейсон вежливо, но решительно перехватил руку Уиннета:

– Минуточку, майор. Сначала мне хотелось бы взглянуть на правый окуляр.

– Очевидно, его кто-то трогал. Фокусировка явно нарушена, – с беспокойством заметил майор.

– Левый установлен на нуле, – рассуждал адвокат. – Полагаю, это означает абсолютно нормальный глаз… А вот правый установлен на минус пять. Вероятно, эти деления нанесены специально для того, чтобы человек знал свою личную отметку и мог сразу устанавливать нужный фокус.

– Вы правы. Эти деления означают диоптрии, – подтвердил хозяин.

– И установка окуляра на минус пять затуманивает всю…

– Это не может быть установка, – перебил его майор. – Просто кто-то бесцельно крутил окуляр.

– Допустим, вы правы, – рассеянно произнес Мейсон, возвращая окуляр на нулевую отметку. – Вот так. Теперь другое дело.

Сейчас можно было рассмотреть детали, которые раньше виделись как бы в тумане. Кемпинг – кирпичные шашлычницы, столы, стулья… За ними сквозь деревья сиял бирюзовый океан.

– Там пляж? – спросил Мейсон.

– Нет, не пляж. Там место для серфинга.

Мейсон снова перевел окуляры на дубовую рощу и дорогу:

– Говорите, там устраиваются пикники?

– Время от времени…

– Оттуда через бинокль можно хорошо видеть ваш дом.

– Но бинокль здесь, наверху, – возразил майор.

– Вряд ли он единственный в мире, – усмехнулся Мейсон.

Майор нахмурился. Адвокат направил окуляры на движущийся предмет и увидел фигуру Пола Дрейка, медленно бредущего вдоль дорожки для верховой езды. Мелкие, чуть судорожные шаги свидетельствовали о том, что даже краткое пребывание в английском седле не прошло для него даром. Лошадь шла за детективом в поводу…