Текст книги "Берегитесь округлостей"

Эрл Стенли Гарднер
Берегитесь округлостей!

Предисловие

В течение нескольких лет мои книги о Перри Мейсоне включали предисловия, описывающие интересных личностей в области судебной медицины. Книги посвящались людям, о которых говорилось в предисловиях.

Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.

Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1]1
  Пенология – наука о наказаниях и тюрьмах.


[Закрыть].

Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности – в других.

Мой друг Артур Бернард – начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Это маленькая тюрьма – настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.

Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.

Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.

Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие – жестокие и безнадежно испорченные убийцы. Третьи – ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.

Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать – другой вопрос. Некоторые – да, а очень многие – нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.

Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.

В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.

Это интересная и, по-моему, очень важная работа.

За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.

Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории как таковой. Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.

Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.

Многие из этих впервые осужденных – молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.

Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.

Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.

Арт Бернард утверждает – и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, – что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.

К несчастью, год – самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться, и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».

Таким образом, ему наносится двойной удар – точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.

Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.

Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.

Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Эрл Стенли Гарднер

Глава 1

Берта Кул вовсю демонстрировала любезные манеры гиппопотама в период ухаживания.

– Дональд, – проворковала она, – я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом – мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.

Джон Диттмар Энсел – высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый – неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.

Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.

Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.

– Джон Диттмар Энсел – писатель, Дональд, – объяснила она. – Возможно, ты читал кое-что из его вещиц – я хотела сказать, произведений.

Последовала напряженная пауза. Я кивнул, и Берта просияла.

– Я мало занимаюсь беллетристикой, – извиняющимся тоном сказал Энсел. – В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.

– У него проблема, – продолжала Берта. – Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. – Она улыбнулась посетителю. – Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер – мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет – никто не будет в обиде.

Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.

Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.

Большая Берта – женщина весом в сто шестьдесят пять фунтов, возраста где-то в конце пятого или в начале шестого десятка, крутая, суровая и грубая, как моток колючей проволоки, – улыбалась и мурлыкала с преувеличенной доброжелательностью, явно казавшейся Энселу фальшивой. Он потихоньку переменил позицию, встав между Бертой и дверью.

Энсел неуверенно смотрел на меня, очевидно пытаясь найти способ выразить свои мысли, не оскорбляя при этом моих чувств.

Берта быстро затараторила, спеша объясниться, прежде чем Энсел выйдет из кабинета.

– Мой партнер, Дональд Лэм, еще молод и не обладает внешностью, которую можно ожидать от частного детектива. Зато мозгов у него в избытке, и потому что он выглядит так… так… – Не найдя нужных слов, Берта внезапно решила, что игра не стоит усилий быть приторно-вежливой. Отбросив свое воркование, она перешла к сути дела. – Черт возьми! – фыркнула Берта. – Дональд выглядит таким безобидным, что может пробраться куда угодно и раздобыть все нужные сведения, и никто не заподозрит в нем частного детектива. Можете не сомневаться – он башковитый ублюдок. Короче говоря, нужны мы вам или нет? Если нет, то так и скажите и выметайтесь отсюда, потому что у нас дел по горло. А если да, то садитесь и поговорим начистоту. Смотреть тошно, как вы переминаетесь с ноги на ногу, словно парень перед дверью ванной в меблированных комнатах.

Это сработало. Чувственный рот Энсела изогнулся в улыбке. Он вернулся к столу и сел.

– Думаю, вы мне нужны, – сказал он.

– Отлично, – кивнула Берта, – но это будет стоить вам деньжат.

– Сколько именно?

– Изложите вашу проблему, и тогда мы вам скажем.

– Писатели не обременены избытком денег, миссис Кул, – заметил Энсел.

Это ему не помогло.

– Детективы тоже, – отозвалась Берта.

Взгляд Энсела задумчиво устремился на ее бриллианты.

– Кроме хороших, – поспешно уточнила Берта. – Ну, выкладывайте.

– Я хочу, чтобы вы разыскали кое-кого.

– Кого?

– Забыл фамилию. Его зовут Карл.

– Вы что, дурака валяете? – осведомилась Берта.

– Нет.

Берта взглянула на меня.

– Почему вы хотите его разыскать? – спросил я.

Энсел провел длинными пальцами по темным вьющимся волосам, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

– Он подал мне идею превосходного сюжета.

– Когда? – продолжал расспрашивать я.

– Шесть лет назад.

– Где?

– В Париже.

– И зачем он вам нужен?

– Чтобы выяснить, могу ли я получить эксклюзивные права на использование этой истории.

– Речь идет о вымысле или о факте?

– О факте, но я хочу превратить его в сюжет. Из этого может получиться великолепный роман.

– Допустим, вы повстречали Карла в Париже, – сказал я. – Но в Париже Карлов пруд пруди. Что вам еще о нем известно?

– Конечно, тогда я знал его фамилию, но она ускользнула у меня из памяти. Он приехал из этих краев – из местечка под названием Ситрес-Гроув на окраине Санта-Аны. Карл был довольно состоятельным человеком и приехал в Париж на медовый месяц. Его жену звали Элизабет – он называл ее Бетти. Приятная девушка.

– О чем была его история?

– Ну, о женитьбе… Я… В ней говорилось о мужчине, убедившем любимую девушку, которая его не любила, что ее настоящий возлюбленный… – Он не договорил. – Не хочу разглашать такой прекрасный сюжет.

– Ладно, – кивнул я. – Нам нужно найти человека по имени Карл из Ситрес-Гроув, который отправился в Париж на медовый месяц шесть лет назад и сообщил вам прекрасный сюжет, который вы не хотите разглашать. Как он выглядел?

– Высокий, крепкий, широкоплечий – из тех, которые добиваются того, чего хотят.

– Какого он был возраста?

– Примерно моего.

– А сколько вам лет?

– Сейчас тридцать два.

– Как он получил свое состояние?

– Не знаю.

– Ну а чем он зарабатывал на жизнь?

– Думаю, жил за счет капиталовложений.

– И насколько он был богат?

– Не знаю. Он казался хорошо обеспеченным.

– Это весьма приблизительное описание.

– Лучшее, которое я могу дать.

– Он блондин или брюнет?

– Рыжий.

– Глаза?

– Голубые.

– Рост?

– Шесть футов.

– Вес?

– Солидный. Около двухсот двадцати фунтов. Но он не толстый – скорее плотный, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Его беспокоил вес?

– Думаю, да, но он не сидел на диете – ел, что хотел. Он вообще получал все, что хотел.

– Вы не знаете, в каком отеле он останавливался?

– Нет.

– А он прибыл в Париж морем или по воздуху?

– Думаю, морем, но я не уверен.

– В каком месяце?

– Кажется, в июле – точно не помню.

– Ну и что вы хотите от нас?

– Просто разыщите его. Узнайте его фамилию. Вот и все.

– Хорошо, – сказал я. – Мы этим займемся.

– Сколько это будет стоить?

– Пятьдесят долларов.

Стул Берты негодующе заскрипел, когда она наклонилась вперед. Берта открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Я видел, как сверкнули ее глаза, захлопали ресницы и лицо медленно начало краснеть.

– Где мы можем вас найти? – спросил я Энсела.

– Сколько это займет времени? – в свою очередь осведомился он.

– Возможно, не больше дня.

– Вы не сможете меня найти. Я приду сюда завтра в это же время. – Энсел протянул руку, и я ощутил легкое пожатие его длинных пальцев. Потом он кивнул Берте и вышел.

Берта едва смогла дождаться, пока захлопнется дверь.

– Из всех безвольных, сентиментальных ублюдков… – начала она.

– Ты о нем? – осведомился я.

– О тебе! – рявкнула Берта.

– Чем я провинился?

– Ты не потребовал предварительного гонорара, хотя бы в счет предстоящих расходов! – завопила Берта. – Не взял адреса! Паршивые полсотни за то, чтобы найти парня по имени Карл, который был в Париже шесть лет назад! Ты назначил гонорар в пятьдесят баксов и ни цента больше за то, что может стоить нам тысячу!

– Успокойся, Берта, – сказал я. – Этот парень – писатель. Денег он зашибает немного. Кто-то подал ему идею сюжета шесть лет назад в Париже. Это была подлинная история, но он собирается сделать из нее роман. Поэтому он хочет разыскать того типа и, вполне естественно, обратился в детективное агентство. Обычная рутина.

Берта тряхнула головой, как будто до нее дошло полное значение моих слов.

– Чтоб меня поджарили, как устрицу! – воскликнула она.

– Вот именно, – кивнул я.

– Я не думала об этом с такой точки зрения.

– Ну так подумай теперь, – посоветовал я.

– Какого же рожна ему нужно на самом деле? – осведомилась Берта.

– Возможно, мы выясним это завтра. Не исключено, что он пишет статью о детективных агентствах, разоблачая трюки, с помощью которых они вытягивают из клиентов чрезмерные гонорары за простую работу. Знаешь, как иногда газеты посылают парня с абсолютно исправным радио в разные мастерские проверить, сколько с него сдерут за якобы сложный ремонт.

– Чтоб меня замариновали, как свеклу! – воскликнула Берта.

Я вышел.

Глава 2

Редакция газеты открывалась в половине девятого. Я пришел туда в восемь тридцать пять и попросил подшивку шестилетней давности.

Никто даже не спросил, кто я такой. Мне тут же выдали аккуратную подшивку.

Решив, что июльский медовый месяц в Париже может означать свадьбу в июне, я сосредоточил внимание на июньских номерах и в восемь сорок семь обнаружил фотографии Карла Карвера Эндикотта и Элизабет Флэндерс. Невеста работала секретаршей в местной адвокатской конторе. Карл Карвер Эндикотт был важной шишкой в городе – апельсиновые рощи, нефтяные скважины и тому подобное. «Популярный молодой бизнесмен… обширная нефтяная империя…»

Я сделал выписки и вернул газеты девушке за письменным столом. Девушка улыбнулась, поблагодарила меня и нажала ногой скрытую под столом кнопку звонка. Я заметил, что она надавила на нее всем своим весом – ей явно хотелось быть уверенной, что сигнал сработает. Я услышал звонок в соседней комнате. Дверь открылась, и оттуда вышел молодой человек с длинными волосами. Он сделал вид, будто что-то ищет, потом устремил на меня проницательный взгляд.

– Хэлло, – поздоровался он. – Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Спасибо, обо мне уже позаботились.

– Значит, моя помощь не требуется?

– Нет, благодарю вас.

Тревожиться было не из-за чего – они просто делали свою работу. В редакцию приходит явно нездешний посетитель и хочет посмотреть подшивки шестилетней давности. Это могло ничего не означать, но могло и послужить интересным материалом для газеты. В последнем случае они хотели заполучить этот материал, а не отдавать его конкурирующему изданию.

Я решил дать им знать, что мой визит не означает ровным счетом ничего.

– Он только что просматривал старые подшивки, – сообщила девушка.

– Вот как? – Репортер вопрошающе посмотрел на меня.

Я рассмеялся.

– Проделываю небольшую исследовательскую работенку, касающуюся роста цен на недвижимость. Шесть лет назад было объявлено о продаже недурного земельного участка, и я хотел узнать тогдашнюю цену.

– Ну и как, узнали? – осведомился репортер.

Я покачал головой.

– Нет, только выяснил, что земля была продана. Придется разыскать агента и попытаться выяснить цену у него. Это может оказаться нелегким делом.

– Возможно, – согласился молодой человек. – Конечно, цена зависит от того, был ли это фермерский или деловой участок.

– Разумеется, – кивнул я.

Он усмехнулся.

Я бы мог сразу уйти, и ничего бы не произошло, но ощущение безопасности усыпило мою бдительность. Все шло так удачно, что мне хотелось закрепить успех.

– Между прочим, – сказал я, – насколько я понимаю, здесь есть парень по имени Эндикотт, у которого имеется земля на продажу.

– Эндикотт? – переспросил репортер.

– Карл Карвер Эндикотт.

Репортер попытался быстро согнать с лица выражение испуганного удивления, но у него это не вышло. Девушка за столом уронила печать и не наклонилась, чтобы подобрать ее.

Репортер глотнул пару раз и осведомился:

– Вы знакомы с Эндикоттом?

– Конечно, нет, – ответил я. – Меня интересует недвижимость, а не люди.

– Понятно.

– Я мог бы договориться об аренде.

– Могли бы.

Ну, я зашел так далеко, что мог смело идти до конца.

– Ладно, – сказал я. – Что не так с Эндикоттом?

– Зависит от того, как вы на это смотрите.

– Он все еще живет здесь, не так ли?

– Он пребывает неподалеку от города. – Голубые глаза, наблюдавшие за мной, походили на глаза кошки, дежурившей у крысиной норы.

– Не исключено, что я все-таки знаю этого парня, – продолжал я. – Несколько лет назад я встречал одного Эндикотта, приехавшего из этих краев. Он проводил за границей медовый месяц.

– Понятно, – снова протянул репортер.

– Слушайте, – не выдержал я, – что не так с Карлом Эндикоттом? Он подцепил чуму?

– Карл Эндикотт, – ответил репортер, – был убит вскоре после возвращения из свадебного путешествия. Если вас это интересует, то за информацию, приведшую к аресту и осуждению лица или лиц, ответственных за это преступление, назначена награда в двадцать пять тысяч долларов. А если вы идете по горячему следу, то мы бы не возражали получить материал.

– Убит?

– Убит.

– А кто назначил вознаграждение?

– Совет директоров его компании – «Эндикотт энтерпрайзис».

– Ну, – сказал я, – рад был с вами познакомиться.

– Вы еще со мной не познакомились.

Я усмехнулся.

– Хоть я и не знаю вашего имени, но догадываюсь, кто вы такой. А что касается вашего предложения, то дела об убийстве вряд ли имеют что-то общее с торговлей недвижимостью.

После этого я удалился.

Я припарковал микроавтобус нашего агентства, в котором приехал в Ситрес-Гроув, у самых дверей здания, где помещались различные офисы. Не решаясь сразу сесть в машину, я направился в агентство по продаже недвижимости и несколько минут болтал о разной чепухе с одним из сотрудников. После этого я позавтракал, направился в публичную библиотеку, узнал, что она открывается только в десять, сходил еще в одно агентство, потом зашел в телефонную будку и стал листать справочник.

Репортер все еще следовал за мной.

Я увидел полисмена, проверяющего время стоянки автомобилей. Меньше всего мне хотелось, чтобы мою машину снабдили квитанцией, поэтому я пошел в ресторан, выпил чашку кофе, прошел через заднюю дверь с надписью «Комната отдыха», закрыл ее за собой и направился в кухню.

Повар, отдирающий от сковородки яичницу, ткнул большим пальцем в сторону другой двери.

– Сюда, приятель.

Я усмехнулся, вышел в переулок, обогнул квартал и почти бегом направился к машине. Полисмен только что прикрепил к ней квитанцию, а репортер стоял рядом с блокнотом.

– Простите, – обратился я к полисмену. – Я как раз пришел забрать машину.

– Вы немного опоздали.

– Я думал, правило действует с девяти.

Он указал на знак в углу:

– С восьми тридцати утра до шести вечера стоянка не более часа. Исключения – выходные дни и праздники.

Я льстиво улыбнулся.

– Вам следует делать некоторые уступки приезжим.

– Вы владелец машины?

– Я езжу на ней.

– Ну, давайте взглянем на ваши права, – сказал он.

Я показал ему права.

– О’кей, – кивнул полисмен. – На первый раз прощаю.

Репортер усмехался, как Чеширский кот.

Я сел в машину и поехал, оставив за собой симпатичную газетную историю. Я даже представлял себе заголовок: «Лос-анджелесский детектив расследует местное убийство».

От этого легко было оттолкнуться. «Дональд Лэм, младший партнер фирмы „Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования“, этим утром был в городе, просматривал газетные подшивки и наводил справки об убийстве Карла Карвера Эндикотта. Лэм отказался дать интервью и даже назвать репортеру свое имя. Он явно был более склонен получать информацию, нежели делиться ей. Тем не менее тот факт, что частное детективное агентство расследует…» и т.д.

О’кей. Ну и что из того? Черт возьми, если наш клиент выложил карты на стол, так чего мне беспокоиться?

Однако я был раздосадован.

Вспоминая о том, как Берта охарактеризовала меня «башковитым ублюдком», я представлял себе, как будет смотреть на меня наш клиент с поэтическим выражением лица, мечтательными глазами и длинными чувствительными пальцами, когда кто-нибудь пришлет ему вырезку из газеты Ситрес-Гроув.

Ну и черт с ним! Просто мне нужно покончить с делом до выхода газеты. Он хотел информации – я предоставлю ему ее.

Вернувшись в город, я позвонил Элси Бранд, секретарше.

– Привет, Элси. Берта здесь?

– Да.

– Нервничает?

– Не без того.

– Сердится?

– Нет.

– Ты видела нашего вчерашнего клиента, мужчину по фамилии Энсел?

– Нет.

– Он приходил вчера около трех и должен прийти сегодня приблизительно в то же время. Теперь слушай внимательно: ровно без четверти три я буду в баре через дорогу. Бармен меня знает. Позвони туда, как только появится этот парень. Только не рассказывай о нашем разговоре Берте. О’кей?

– О’кей.

Я повесил трубку и вернулся в библиотеку.

Существует ежегодный указатель имен всех авторов, публиковавшихся в любых крупных периодических изданиях Соединенных Штатов. Спустя полчаса я выяснил, что наш клиент Джон Диттмар Энсел никогда не печатался ни в одном из сколько-нибудь значительных журналов ни как Джон Энсел, ни как Джон Диттмар. Я также узнал, что он никогда не публиковал никаких книг – ни художественных, ни технических.

У меня был друг в справочном отделе одной из лос-анджелесских газет. Я отправился туда и получил конверт с вырезками, касающимися убийства Карла Карвера Эндикотта. Газеты Лос-Анджелеса посвятили этому событию немало места, подробно излагая все известные факты, которых было не так уж много.

Я пришел в бар достаточно рано, чтобы успеть посмотреть по телевизору пару подач в бейсболе, прежде чем Элси позвонила, сообщив, что Энсел уже в офисе, а Берта рвет на себе волосы, пытаясь меня разыскать. Я немного задержался, чтобы поглазеть на еще одну подачу.