Текст книги "Дело сердитой плакальщицы"

Глава 5

Перри Мейсон, лежавший под теплыми одеялами в нетопленой спальне домика в горах, заметил, что уже достаточно светло, он даже мог видеть пар от своего дыхания в холодном воздухе.

Дом принадлежал одному его клиенту, и Мейсон согласился им воспользоваться для столь нужного отдыха. Только что он обнаружил, к своей досаде, что после четырех-пяти часов сна он полностью бодрствует, его мозг работает на высоких оборотах над проблемами его клиентов, которые он постарался на время позабыть.

Днем Перри Мейсон так активно занимался физическими упражнениями, лыжами, пешей ходьбой, верховой ездой, что к наступлению ночи он настолько физически уставал, что был рад свалиться в постель уже в девять часов в расчете на длинную ночь счастливого забвения. Однако к полуночи, отдохнув, он просыпался, надевал халат и тапочки и переходил из холодной спальни в теплую уютную гостиную, где масляный нагреватель поддерживал постоянную температуру в семьдесят три градуса по Фаренгейту.

Здесь адвокат располагался в глубоком кресле, брал стопку приговоров и решений Верховного суда и окружных апелляционных судов и начинал изучать решения, внимательно отмечая, какой судья писал заключение. Иногда он одобрительно кивал, иногда хмурился и отрицательно тряс головой, когда не соглашался с заключениями суда.

Затем, через два-три часа, вновь почувствовав сонливость, он возвращался в холодную, нетопленую спальню, забирался под одеяла, погружался в сон и отмечал недовольно, что к рассвету сон вновь как рукой снимало.

Адвокату слишком хорошо были известны эти симптомы. Он был настолько погружен в дела своих клиентов, что его подсознание гнало отдых, который он хотел себе дать. Делла Стрит, пользующаяся полным доверием секретарша, получила инструкцию не беспокоить шефа, за исключением чего-то экстраординарного, и вот уже в течение четырех дней она тщательно воздерживалась даже от телефонных звонков ему.

Было воскресенье, и Делла должна была приехать утром с портфелем важных дел, требующих его личного участия.

Лежа в этот холодный рассветный час и наблюдая, как пар от его дыхания поднимается к потолку и растворяется, Мейсон принял решение. Он вернется домой сегодня вечером вместе с Деллой Стрит. Лучше снова впрягаться в упряжку, в которой он мог напрямую решать все проблемы. Приучив свой мозг работать с молниеносной скоростью, Мейсон теперь мучился оттого, что сам так наладил мозговой механизм, который требовал постоянного стимула и который, будучи лишен работы, уже не мог расслабиться и отдыхать.

Он потянулся и зевнул, надел халат, тапочки и уже направлялся в душ, когда услышал быстрые, почти бегущие легкие шаги, затем раздалось нервное постукивание в дверь.

Нахмурившись, Мейсон пересек большую гостиную, покрытую индейскими ковриками, с низкими креслами и общей приятной загородной атмосферой, открыл переднюю дверь и увидел встревоженную женщину лет сорока пяти.

Миссис Эдриан окинула взглядом высокорослого адвоката, его густые взъерошенные волосы, гранитные черты лица, прямые, изучающие глаза; увидела халат, тапочки, выглядывающие из-под халата ноги в пижамных штанах.

– Извините, – сказала она, – мне ужасно неловко будить вас, но… я… мне просто необходима ваша помощь…

– В чем же дело? – спросил Мейсон.

– Я миссис Белл Эдриан, – сказала она. – Мы в каком-то смысле соседи. Я знаю о вас все, мистер Мейсон, хотя вы, вероятно, никогда о нас не слышали. У нас коттедж там, у залива, и у меня беда, ужасная беда.

Мейсон поднял брови, запустил пальцы левой руки в свою шевелюру.

– Что за беда? – спросил он.

Миссис Эдриан начала лихорадочно:

– Я знаю, что у вас очень высокие гонорары, мистер Мейсон, но я отнюдь не бедна. Я знаю также, что вы приехали сюда, чтобы отдохнуть, что ужасно переутомлены, что вы стараетесь держаться особняком и не общаться здесь ни с кем, что вы можете отказаться даже выслушать это дело, и все же я… я должна поговорить с вами… Счастье моей дочери… Все зависит от вас.

– Что это за дело? – спросил Мейсон.

– Убийство.

Лицо адвоката смягчилось.

– Вот теперь мы начинаем приближаться. Входите.

– О, мне так неудобно, мистер Мейсон.

– Входите, входите, – гостеприимно сказал Мейсон. – Садитесь. Вы пока располагайтесь здесь, а я тем временем приму душ, побреюсь, оденусь и смогу, по крайней мере, выслушать вас…

– Боюсь, на это не будет времени, – сказала она. – У меня сейчас каждая минута на счету. Я… я бежала сюда всю дорогу.

Мейсон указал на стул:

– Садитесь. Хотите сигарету?

Она отрицательно покачала головой.

Мейсон достал себе сигарету, убедился, что ей удобно сидеть, и сам расположился в кресле, натянув на себя халат, глубоко затягиваясь и поглядывая на нее сквозь облачка дыма поблескивающими глазами.

– Продолжайте, – сказал он. – Рассказывайте.

– Я вдова, мистер Мейсон. Я живу со своей дочерью, Карлоттой. Мы живем здесь, у озера, в коттедже. Это наша собственность. Моей дочери двадцать один год. Ее отец умер, когда ей было шестнадцать. Я старалась быть ей хорошей матерью. Я…

– Вы хотели рассказать мне об убийстве, – резко перебил Мейсон, – и вы сказали, что времени мало.

– Да, да, я знаю. Я хочу, чтобы вы поняли все о Карлотте. Она хорошая девушка.

Мейсон отозвался на это сообщение простым отрывистым кивком.

– У нее есть приятель в городе, который очень ею увлечен. Он молодой адвокат в начале своей карьеры. Он был бы то, что надо… Я думаю, он очень ее любит.

– А убийство? – поторопил Мейсон. – Кого убили?

– Артура Кашинга.

Мейсон поднял брови:

– Вы имеете в виду сына банкира, который собирается строить курорт?

– Да, это он.

– И что же случилось?

– Моя дочь обычно каталась с Артуром Кашингом на лыжах. Ничего серьезного. Это была для нее просто мужская компания. Но я думаю, что он-то был очень увлечен Карлоттой, но… но не в том смысле, как тот, другой мужчина.

– В каком смысле? – спросил Мейсон.

Она взглянула ему в глаза и сказала:

– Ну, можете назвать это биологической потребностью, если хотите. Артур Кашинг был из таких людей. О нем здесь ходит много слухов, которые нельзя оставлять без внимания. Это профессиональный волк, использующий свое положение, деньги, власть, чтобы добиться того, чего он хочет. Если он может заполучить свое, он берет без всяких угрызений совести, или…

Мейсон заметил:

– Вы смотрите на животное под названием «мужчина» с точки зрения матери, у которой дочь на выданье. Ведь все мужчины более или менее…

– Нет, пожалуйста, мистер Мейсон, поймите меня правильно. Я широко смотрю на вещи. Я не ханжа. Я знаю, что реальная жизнь не всегда совпадает с теорией, но Артур Кашинг был… животным.

– И все же вы позволяли Карлотте общаться с ним?

– Да нет, мистер Мейсон… О, вы делаете все это ужасно трудным для меня.

– Вы сами все усложняете, – заметил Мейсон.

– Вам никогда не понять, мистер Мейсон, чувства матери, видящей, как ее ребенок вдруг становится взрослым. За ними нужно постоянно следить в тот период, когда они достигают физической зрелости, а затем вдруг приходит духовная зрелость и… и вы уже не осмеливаетесь следить за ними. Если вы это делаете, то вы разбиваете свое и их сердце или же вынуждаете их действовать самостоятельно.

Девушка, конечно, должна кое-чему научиться сама. Она должна приспосабливаться к жизни, расстаться с детством, становясь молодой женщиной. И если в этот период жизни она чувствует, что за нею следят, опекают и расспрашивают, у вас мало что получится, и вы можете нанести дочери непоправимый вред. Ведь так легко безнадежно испортить отношения между матерью и дочерью. Вы можете полностью уничтожить привязанность. Вы можете сохранять какую-то видимость уважения, но любовь убита.

– Хорошо. Вы говорите, а время идет. Я понял, что вы имеете в виду.

– Вы можете знать это, – возразила она, – но вы никогда этого не поймете, не будучи матерью.

– Для пользы дела, – сказал Мейсон, – признаем, что это так. Вы правы, я никогда не смогу стать матерью. Так что же случилось?

– Карлотта знала все о репутации Артура Кашинга. Несмотря на его «успехи» у девиц определенного толка, он предпринимал определенные шаги в отношении Карлотты и… – тут миссис Эдриан гордо выпрямилась, – ничего не добился. Но ей нравилось давать отпор, а он представлял собой опасный вид мужского динамита, с которым ей хотелось поиграть.

– Я слышал, что Кашинг сломал лодыжку.

– Да, он сломал лодыжку, и она была у него в гипсе. Он мог передвигаться на костылях или в кресле на колесах… У него была кинокамера, он снимал фильм во время катания с Карлоттой. И вчера вечером он пригласил ее поужинать с ним и посмотреть этот фильм.

– А вы что на это сказали?

– Мистер Мейсон, это была для меня самая трудная вещь в жизни, но я не сказала ничего, ни слова. Я старалась вести себя абсолютно естественно, но я, конечно, знала, что должно было случиться. Он был настоящим джентльменом до тех пор, пока ужин не был накрыт и прислуга не ушла. Затем он стал настойчивым, и когда ему все равно не удалось задуманное, то он… ну, он подтвердил свою репутацию.

– И что же случилось?

– Я не знаю подробностей, мистер Мейсон. Я не спрашивала Карлотту. Может быть, вам она скажет. А я не хочу спрашивать. Я знаю лишь, что она вернулась домой, одежда на ней была порвана и она была очень разозлена. Возможно, она дала ему пощечину – и сильную.

– Продолжайте.

– Слава богу, у нас с Карлоттой нормальная, цивилизованная дружба. Она рассказала мне о случившемся, и мы обе постарались увидеть смешную сторону этого дела. Это было неприятное приключение, но нам удалось придать ему комический оборот, в духе Красной Шапочки и Серого Волка. Потом мы выпили и легли спать, но я видела, что Карлотте не по себе, и я пошла спать к ней.

Глаза Мейсона слегка сузились.

– Потом, около двух часов ночи, я услышала женский крик, соскочила с кровати и попыталась установить, откуда идет крик. Кажется, это был дом Артура Кашинга, и я видела, что там горит свет.

– А Карлотта? – спросил Мейсон.

– Карлотта мирно спала. Когда мы только легли, она нервничала и беспокоилась, но когда я услышала крик, она уже спала мертвым сном, и я посчитала глупым ее будить. Я снова легла и заснула.

– И совершенно очевидно, – сказал Мейсон, – вы недолго спали и…

– Вы знаете Сэма Барриса?

Мейсон покачал головой.

– В свое время Сэму Баррису принадлежали почти все земли на северо-западном берегу озера. Он один из местных старожилов, фермерствовал здесь много лет и…

– А какое отношение имеет ко всему Сэм Баррис?

– Мистер Баррис проснулся от того же ужасного крика, что и я, но он еще слышал звон стекла и выстрел. Он отправился посмотреть, в чем дело, и обнаружил Артура Кашинга в кресле мертвым.

– Убитым?

Она кивнула:

– Револьверная пуля в груди. Он сообщил шерифу, а затем зашел рассказать мне.

– В такую рань?

– Да, рассвет только занимался.

– Почему?

– Разве вы не понимаете? Он знал, что Карлотта ужинает с Артуром Кашингом. Прислуга знала об этом. Шериф расследует сейчас это дело и с минуты на минуту может захотеть услышать от Карлотты ее версию. А Сэм Баррис знает, что за дрянь Артур Кашинг, вернее – был дрянью.

– Ну а почему бы вашей дочери просто не рассказать шерифу все, как было?

– Понимаете ли, мистер Мейсон… в общем, здесь нужно все сделать осторожно. Если делу будет дана огласка и все такое… Если приятель Карлотты в городе прочитает обо всем в газетах…

Мейсон нетерпеливо тряхнул головой:

– Я не смогу все это утаить от прессы.

– Но я подумала, что если бы у нас был адвокат, кто-то, кто защищал бы наши интересы, если бы…

– Как я понимаю, – сказал Мейсон, в голосе которого слышалось некоторое разочарование, – нет даже слабой возможности того, что имя вашей дочери будет каким-то образом связано с убийством.

– Конечно нет.

– Поэтому я ничего не смогу здесь сделать. Ваша дочь должна лишь рассказать простую, голую правду. И поверьте мне, – добавил он, со значением глядя на миссис Эдриан, – любая попытка что-либо скрыть может иметь самые плачевные последствия.

– Да, я понимаю, – сказала она, избегая его взгляда.

Мейсон глядел на нее пристально.

– А ну-ка, говорите ли вы мне всю правду?

– Да, да, конечно.

– Судя по всему, Артур Кашинг, разочаровавшись в своей попытке легко завоевать вашу дочь, позвонил какой-то другой женщине, которую он лучше знал и которая, по его мнению, могла быть более покладистой. Из показаний ваших и вашей дочери будет следовать, что Карлотта была дома. Показания Сэма Барриса зафиксируют время преступления. Вы можете подтвердить его свидетельство по этому пункту. Вот и все.

– Думаю, что да. Однако… Не знаю, достаточно ли опытен местный шериф. Ведь всего несколько лет назад здесь селились только фермеры и…

– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Выкладывайте все. В чем загвоздка?

– Я думала, что, может быть, вам лучше знать, как приступить к делу. Прежде всего необходимо выяснить, мне кажется, кто эта другая девушка, которая кричала и стреляла.

– Сам по себе факт, что она кричала, не обязательно означает, что это она стреляла, – заметил Мейсон.

– Нет, нет, я понимаю. Это ваша логика юриста. Это не доказательство того, что она стреляла. Однако когда ее личность будет установлена, она, естественно, станет подозреваемым лицом. Шериф примется разрабатывать эту версию, все это попадет в газеты… Ну а имя Карлотты вряд ли и упомянут.

Мейсон кивнул.

– Я думала, вы знаете толк в этих вещах, – сказала она, – и что вы могли бы кое-что расследовать…

Мейсон ответил с сомнением:

– Боюсь, шериф не оценит мою помощь в расследовании убийства. И вообще, я адвокат, а не детектив. К тому же я обычно не в ладах с полицией.

– Боюсь, вы сами не представляете, какую репутацию себе создали, мистер Мейсон. Вы и адвокат, и детектив.

– Я нанимаю сыскное агентство для такой работы. Пол Дрейк из Детективного агентства Дрейка работает со мной не один год. Мы можем позвонить ему и попросить прислать сюда своих людей, но даже если бы они воспользовались самолетом, они были бы здесь и могли приступить к работе не раньше чем через пару часов. Потом, им нужно…

– Но сегодня воскресенье, – в отчаянии сказала Белл Эдриан. – Если бы мы… Видите ли, у нас целый день. Если бы нам удалось найти ту девушку к ночи, это не было бы слишком поздно.

– А какую историю собирается тем временем рассказывать Карлотта? – спросил Мейсон.

– Правду.

– Хорошо, – сказал Мейсон. Он поколебался секунду, затем отправился к телефону. – Устраивайтесь поудобнее, миссис Эдриан, там на столике есть журналы.

– Спасибо, я не могу читать, я слишком нервничаю.

Мейсон набрал междугородный код, затем прямой номер Пола Дрейка, не значившийся в телефонной книге.

– Ваша дочь знает, что вы здесь? – спросил он, держа трубку возле уха.

Она кивнула.

– Это не очень хорошо.

– Почему же?

– Предположим, шериф спросит Карлотту, что случилось этой ночью и где она была, когда Кашинга застрелили. Она ответит, что была в постели и что вы можете это подтвердить. Они спрашивают, где вы, а вы пошли ко мне. Это…

– Конечно, – перебила она. – Я об этом и говорила, вот почему я так спешу. Я должна вернуться к приходу шерифа. Я хочу, чтобы никому не было известно, что я была здесь.

– Тогда вам лучше возвращаться. Кажется, все обстоятельства мне понятны. Я… Минутку.

Он услышал голос в трубке и сказал:

– Хэлло, Пол… Нет, я все еще в горах, где предполагал отдохнуть… Пол, для тебя есть работа… Да, да, я знаю, что Делла Стрит едет сейчас сюда. Она будет здесь рано утром, но это экстренная работа… Речь идет об убийстве. Слушай, Пол, я хотел бы, чтобы ты прислал сюда пару человек самолетом. Если можешь, приезжай сам. Мне нужны здесь опытные детективы, и как можно скорее. По телефону я не могу больше ничего объяснить. Я хотел бы, чтобы ты расследовал случай убийства. Нет, это другое дело. Просто здесь есть шериф, который может наделать ошибок. Нам нужны подлинные факты. Мы хотим помочь властям… Нет, они не просили о содействии. Возможно, они этого и не хотят. Нам нужно действовать тактично… Присылай людей, а я объясню. Сам можешь приехать?

Мейсон слушал, затем удовлетворенно кивнул:

– Звони в аэропорт, пусть разогревают самолет. Погода здесь хорошая, видимость отличная. Холодно, морозно и ясно, в горах ни облачка. Вы можете долететь за час, а твои люди смогут быть в аэропорту через тридцать – сорок пять минут… Давай выезжай… Что? К черту завтрак. Да, это очень важно.

Он повесил трубку и сказал миссис Эдриан:

– Ну вот, я думаю, мы сделали все, что сейчас можем сделать. Возвращайтесь пока…

Вдруг он повернул голову, прислушиваясь, затем подошел к окну и поглядел сквозь жалюзи.

– Боюсь, я не оценил всей срочности дела с самого начала. Наверное, я слишком долго вас расспрашивал.

– Что вы имеете в виду?

– Машина шерифа, – сообщил Мейсон. – Шериф и три его помощника, все выглядят довольно мрачными…

Раздался шум шагов на крыльце и затем повелительный стук в дверь.

У Белл Эдриан побелели губы.

Глава 6

Стоявший в дверях человек чувствовал себя явно неловко, но одновременно в нем ощущалась какая-то решимость. Было видно, что продвигаться к поставленной цели он будет осторожно, но при этом не отступит ни на шаг.

За его спиной стояли группкой три человека, чей вид показывал, что они здесь для поддержки шерифа и полностью подчиняются ему.

– Вы мистер Мейсон, – сказал шериф. – Перри Мейсон, знаменитый адвокат. Я Берт Элмор, шериф этого графства. Не думаю, что вам много обо мне известно, но я столько слышал о вас.

Перри Мейсон пожал ему руку.

– Теперь и я вас знаю, шериф, и мне очень приятно встретиться с вами. Чем могу быть вам полезен?

– Мы хотели бы войти, – сказал шериф.

– Мне жаль, – ответил Мейсон, – но сейчас я занят.

– Хорошо, – заметил шериф, – но то, чем вы заняты, и является, как я думаю, целью моего визита.

Мейсон поднял брови.

– Миссис Эдриан у вас, не так ли?

Мейсон кивнул.

– Мы хотели бы задать ей несколько вопросов.

– Миссис Эдриан и я сейчас беседовали, и я хотел бы завершить беседу до того, как нас прервут. Однако, – мягко добавил он, заметив выражение упорства на лице шерифа, – я буду очень рад, если вы войдете и зададите свои вопросы, разумеется учитывая, что мне, может быть, понадобится закончить беседу с моим клиентом по ходу того, как вы будете задавать вопросы. Входите же… А эти джентльмены?

– Это мои помощники, – сообщил шериф.

– Заходите, – гостеприимно пригласил Мейсон. – Для вас тоже есть стулья, ребята.

Все четверо вошли в дом.

Шериф, крепко сбитый человек лет пятидесяти-шестидесяти, снял свою черную широкополую шляпу и сказал:

– Доброе утро, миссис Эдриан.

– Доброе утро, шериф.

Он пододвинул к себе стул и сел. Трое его помощников выстроились вдоль дальней стены комнаты.

– Джентльмены, не хотите ли сесть? – пригласил Мейсон.

– Все в порядке, – ответил один из них. – Мы здесь постоим.

Шериф, не обращая на них внимания, не сводил глаз с миссис Эдриан.

– Я должен задать вам несколько вопросов, миссис Эдриан, хотя мне очень не хочется этого делать. Думаю, вы понимаете.

Поджав губы, она кивнула.

– Сейчас мы были у вас дома и говорили с мисс Карлоттой, вашей дочерью. Она сказала, что Сэм Баррис был у вас и рассказал, что случилось этой ночью.

Миссис Эдриан вновь кивнула.

– Он не должен был этого делать, – заявил шериф.

– Почему же? – спросила она.

– Мы хотели… Ну, мы хотели сначала поговорить с вами.

– Да почему же Сэм Баррис не мог по-соседски рассказать мне о случившемся?

– Ладно, дело уже сделано, не будем об этом. Я хотел спросить вас о мисс Карлотте.

– Я слушаю.

– Она сказала нам, что вы здесь. Правда, сначала она не хотела нам этого говорить. Есть ли какая-либо причина для вас не хотеть, чтобы мы знали о вашем пребывании здесь?

– Конечно нет.

– Она вела себя довольно забавно.

Миссис Эдриан улыбнулась:

– Несомненно, все из-за того, что Карлотта оказалась в весьма необычной и нелегкой ситуации. Вы ведь знаете, что она ужинала у Артура Кашинга прошлым вечером?

– Да, я это знаю, – ответил шериф. – Мы это проверили. Она там ужинала, прислуга вымыла посуду и ушла домой чуть позже десяти. Когда она уходила, Артур Кашинг и ваша дочь смотрели в гостиной фильм.

Снова миссис Эдриан кивнула.

– Так, а когда ваша дочь вернулась домой?

– Я… я точно не знаю. По-моему, около одиннадцати.

Шериф медленно кивнул. Его серые задумчивые глаза внимательно ее рассматривали. Мейсон спросил:

– В какое время произошло убийство, шериф?

Шериф оставил вопрос без внимания. Он не отрывал глаз от миссис Эдриан.

– А ваша дочь выходила из дому после того, как вернулась от Кашинга?

– Нет, конечно.

– А вы не выходили?

– Я пришла сюда.

– Это единственный раз, когда вы выходили из дому?

– Да, конечно.

– А вы в дом Кашинга не ходили?

– Конечно же нет.

– А ваша дочь?

– Конечно, она там была на ужине и…

– Я имею в виду, не была ли она там снова после своего возвращения домой.

– Нет, не была.

– Вы это точно знаете?

– Да, конечно. Мы спали вместе, а у меня сон чуткий. Но чего же ради ей было возвращаться?

– Не знаю. Это я вас спрашиваю.

– А я вам и ответила.

– Итак, когда ваша дочь была там, у нее с Артуром Кашингом произошла какая-то серьезная неприятность.

– Смотря что вы имеете в виду. Моя дочь красивая девушка. А Артур Кашинг не отличался сдержанностью в амурных делах.

– Я пытаюсь выяснить вот что, – сказал шериф. – Не бросала ли она в него зеркало?

– Бросала зеркало? – воскликнула миссис Эдриан.

– Вот именно.

– Боже мой, да нет. Она просто дала ему пощечину и ушла.

– А он не бросал в нее зеркало?

– Конечно нет. Просто он стал агрессивным.

– Когда мы пришли туда и обследовали место, то выяснилось, что кто-то бросал зеркало. Видимо, зеркало ударилось об оконный переплет и разбилось. И окно разбилось. Во дворе и в комнате были разбросаны осколки стекла.

Миссис Эдриан промолчала.

– Вам ничего об этом не известно?

– Ничего.

– Карлотта вам не говорила?

– Конечно нет. Она не бросается вещами. Карлотта остается леди даже в самых трудных обстоятельствах. Я же говорила вам, она дала ему пощечину и ушла домой.

– И у нее прокололась шина?

– Верно. Теперь я могу рассказать все остальное, – произнесла миссис Эдриан.

– Секунду, – мягко вмешался Мейсон. – Кажется, шериф хочет что-то сказать насчет прокола.

– Не сейчас, – ответил шериф. – Я хотел бы полностью выслушать рассказ миссис Эдриан.

– Мне кажется, вы хотите получить несправедливое преимущество, – заметил Мейсон. – Почему вы сразу не скажете миссис Эдриан, чего конкретно вы добиваетесь?

– Я хочу добиться фактов, – сказал шериф, медленно поворачиваясь к Мейсону.

– Совершенно верно. Но ведь очевидно, что вы располагаете уже какими-то фактами, которые неизвестны миссис Эдриан.

– Да, это так, – допустил шериф. – Будем считать, что они у нас есть. Мы знаем кое-что об убийстве, а миссис Эдриан, естественно, не может этого знать.

Было что-то жесткое в том, как он говорил, и это заставило Мейсона бросить предостерегающий взгляд на миссис Эдриан.

– Мне нечего скрывать, – заметила она, обращаясь и к адвокату, и к шерифу. – То, что мне рассказала дочь, обеспокоило меня. Я чувствовала, что возникли определенные осложнения.

– Какие?

– У нас были дружеские отношения с Кашингами. Конечно, эта семья здесь хорошо известна. Я считала Кашинга-старшего очень воспитанным джентльменом. Я знала, что у его сына была очень дурная репутация. Я ничего бы такого не подумала, если бы он… ну, если бы он просто ухаживал, как обычно, за Карлоттой, но он попытался заставить ее…

– Он применял силу?

– Ее блузка была разорвана.

– Продолжайте, – сказал шериф.

– Естественно, я думала, что не смогу оставить это просто так. Я не знала, следует ли мне говорить с ним об этом либо дать ему от ворот поворот. Я была обеспокоена, не могла заснуть. Наконец я решила, что при следующей встрече я буду с ним очень холодной, нарочито вежливой и держать большую дистанцию.

– И когда это было? – спросил шериф.

Она удивленно подняла глаза.

– Да ведь я не видела его! Я уснула, а затем явился Сэм Баррис и сообщил мне, что Артур убит.

– Вы уверены, что это была новость для вас?

– Конечно. А теперь не прерывайте меня, шериф. Я хочу объяснить еще одну вещь.

– Давайте продолжайте.

Мейсон произнес:

– Думаю, что более благоразумным для вас было бы…

– Пожалуйста, мистер Мейсон. Я отдаю себе отчет в том, что делаю, и предполагаю, что у шерифа на уме. Я хочу помочь ему пролить свет на это темное дело… В третьем часу утра я проснулась, ибо услышала…

– Что же вы услышали?

– Мне показалось, что кричала какая-то женщина, крик доносился над озером со стороны коттеджа Кашинга.

– И как вы поступили?

– Я очень тихо поднялась с постели, чтобы не беспокоить Карлотту. На цыпочках подошла к окну, увидела свет в доме Кашинга, но никого там не заметила и больше ничего не слышала. Было ужасно холодно, и я вернулась в постель.

– То есть ваша дочь была с вами?

– Да, и она спокойно спала.

– Хорошо, – проговорил шериф, потирая небритый подбородок. – Все это вроде вписывается в картину, вот только картина не соответствует фактам.

– Значит, ваше толкование фактов неверно, – спокойно заключила миссис Эдриан.

– Я немного обеспокоен этим делом, – сказал шериф. – У меня много обязанностей, некоторые не очень приятны. Прежде всего, почему вы посчитали необходимым сразу броситься сюда, к адвокату?

– Я скажу вам, почему «бросилась» к адвокату, – ледяным голосом сказала миссис Эдриан. – Я честно выложу свои карты на стол. Я знала, что моя дочь была на ужине у Кашинга. Поскольку я слышала крик, мне стало ясно, что там была и другая девушка. Я очень хотела выяснить, нельзя ли найти эту, другую девушку до того, как имя моей дочери будет втянуто в историю.

– Хорошо, это можно понять, – согласился шериф, все так же поглаживая подбородок.

– Вот я и пошла к мистеру Мейсону и попросила его нанять детективов, чтобы помочь вам найти нужные улики. Потому я и здесь.

– Что ж, это очень любезно с вашей стороны, миссис Эдриан. Я мог бы воспользоваться помощью такого адвоката, был бы даже признателен вам за это.

– Хорошо, – сказала она, не в состоянии полностью скрыть торжество в своем голосе. – Все это правда, и мистер Мейсон может это перепроверить.

Мейсон спокойно сообщил:

– К вашему сведению, шериф, я только что звонил Полу Дрейку из детективного агентства. Он сам летит сюда самолетом и будет здесь к вашим услугам.

– Что ж, прекрасно, – сказал шериф, – только я не думаю, что мне понадобится его помощь.

– Нет? – переспросил Мейсон.

– Нет. У меня есть собственные обязательства перед налогоплательщиками.

– Конечно, – сказала миссис Эдриан, – вы вряд ли думаете, что застрахованы от ошибок. Вы сами сказали секунду назад, что…

– Одну минуту, – перебил шериф. – Прошу понять меня правильно. Вы очень можете мне помочь, если будете делать по-моему. Если мистер Дрейк намерен приехать и заняться расследованием, я буду только рад. И если он что-то обнаружит, то окажет мне большую услугу, когда придет и все мне расскажет. Но я не могу назначить этого городского детектива своим помощником, облечь своим доверием и информировать его обо всем, что мне станет известно.

– Конечно нет, – отозвался Мейсон. – Мы этого и не ждем, шериф. Мы попросим мистера Дрейка попытаться собрать улики, и, как только он сможет обнаружить и установить личность другой женщины, он тут же передаст вам эту информацию.

Шериф немного подумал, взглянул на Мейсона из-под густых бровей:

– И одновременно сообщит все это в газеты, как я предполагаю?

– Совершенно верно, – ответил Мейсон.

– Что ж, думаю, это подходит. Но я хотел бы получить эту информацию первым – и немного попридержать ее.

Мейсон ничего не сказал.

Шериф Элмор обернулся к миссис Эдриан:

– Знаете, миссис Эдриан, вы и Карлотта очень симпатичные люди. Вы из тех, кого я рад видеть в наших краях.

– Спасибо.

– Поэтому, – продолжал он, – я не хотел бы, чтобы вы солгали мне, что вовсе не выходили ночью из дому.

– Что вы имеете в виду?

– Дело вот в чем, миссис Эдриан. Не знаю, есть ли у вас какой-нибудь опыт по части следов и всего такого прочего. Но когда земля индевеет, по закону природы происходят определенные вещи. Например, мы установили, что прошлой ночью стало примораживать не раньше полуночи, и затем на земле образовалось словно белое покрывало. В воздухе было сыро, а, как вы понимаете, иней это не что иное, как замерзшая влага. Может быть, мистер Мейсон знает об этом больше меня, но факт тот, что иней покрывает любую поверхность абсолютно белым ковром.

– Ну и что? – спросила она.

– А то, что как только рассвело, мы очень отчетливо увидели женские следы, которые вели от вашего дома к дому Кашинга и обратно.

На лице миссис Эдриан отразился ужас.

– Я буду предельно откровенен с вами, миссис Эдриан, – продолжал шериф. – Мы обнаружили автомобиль со спущенной шиной, как и говорила ваша дочь, ярдах в двухстах от вашего дома, на обочине, где она его оставила.

Миссис Эдриан молчала.

– Мы сняли шину, чтобы установить причину прокола. Нашли осколок стекла.

– Ну и что? – отозвалась миссис Эдриан. – Осколок есть осколок. Я могу сказать, что тысячи и тысячи шин прокалываются на осколках стекла и…

– Секунду, – сказал шериф, пошарив в кармане и вытащив толстый осколок стекла. – Можете сами взглянуть, миссис Эдриан. Смотрите, какой толстый осколок, одна сторона со слоем серебра. Одним словом, это осколок старинного зеркала, которое разбилось, когда кто-то швырнул его в коттедже Кашинга. Оно разлетелось, ударившись об окно. Осколки полетели во двор и на пол в комнате… То есть этот осколок мог проколоть шину только в том случае, если автомобиль отъехал после того, как зеркало было разбито.

Вы утверждаете, что ваша дочь вернулась домой до полуночи. В это время еще не образовался толстый слой инея. И еще есть цепочка женских следов, ведущих от машины вашей дочери обратно к коттеджу Кашинга, затем снова к машине, а уж потом к вашему дому. Если эти следы что-нибудь значат, стало быть, ваша дочь возвращалась к дому Кашинга после прокола, затем снова к автомобилю – и домой.

Теперь я выкладываю карты на стол, миссис Эдриан. И я хочу знать ответы. Факты налицо, и я хотел бы выслушать ваше объяснение, я не выдвигаю никаких обвинений – пока. Я только излагаю вам эти факты. Ваше право соглашаться с ними или оспаривать.

– Мне кажется, – вставил Мейсон, – что, пока миссис Эдриан расстроена и к тому же нервничает, было бы лучше отложить все дальнейшие разговоры. Шериф, думаю, что она поведала вам все, что знала.

Шериф заявил:

– Я хочу быть честным в этом деле. Они очень милые люди. Я хочу, чтобы они действительно оказались не замешаны в этом деле. А вы что, советовали миссис Эдриан не отвечать на мои вопросы?