Текст книги "Дело о светящихся пальцах"

– Не будьте слишком самоуверенным, – прервал смех полицейского Мейсон. – У всей этой истории есть другое объяснение. Когда Бейн понял, что она не собирается давать яд жене, он решил дискредитировать ее.

– Да чепуха все это, – поморщился сержант Голкомб. – Когда Нелли догадалась, что он ее подозревает, она пришла к нам, придумала совершенно невероятную историю, предъявила какие-то таблетки, заявив, что Бейн хотел, чтобы она их вручила его жене. Могу лично побиться об заклад, что эти таблетки нужны только для того, чтобы подкрепить ее версию, она их схватила из первой попавшейся под руку склянки в ванной. Девять из десяти шансов, что это аспирин. По крайней мере, на вид именно так они и выглядят. Черт побери, Мейсон, будьте благоразумны. Мог ли Бейн быть таким простофилей; предположим, даже если он все-таки хотел подсунуть своей жене эти таблетки, зачем передавать их женщине, которую собирался посадить за решетку за воровство, и поставить себя таким образом в полную зависимость от нее?

И Голкомб снова откинулся назад и разразился смехом. Постепенно он успокоился и нравоучительно заметил:

– Не давайте себя увлечь сказками этой девицы, даже если она вызывает симпатию. Если собираетесь, Мейсон, стать ее адвокатом, получите с нее гонорар заранее, и лучше наличными.

– Премного вам благодарен, – церемонно раскланялся Мейсон и вышел из комнаты.

Бухающий смех Голкомба был слышен до самого выхода, пока он спускался по лестнице.

Вместе с Деллой Стрит он приехал в агентство Дрейка. Пол, который вернулся на такси, уже ждал их. Он вручил Мейсону полуметровую «простыню» с графиками, синусоидами и какими-то длинными химическими формулами.

– Что это такое? – озадаченно спросил Мейсон.

– Это спектральный анализ вашей таблетки и письменное заключение химика. Читаю: «Дорогой Пол, график весьма красноречив. Таблетка, которую вы мне передали, это ацетилсалициловая кислота, и никакого сомнения в этом нет. Исследуя таблетку, я пробурил маленькую лунку в центре».

– Ацетилсалициловая кислота! – воскликнула Делла Стрит. – Что это такое?

– Это, – разъяснил Мейсон, – как раз то, что предположил сержант Голкомб.

– Ну, что же это? – нетерпеливо спросила Делла.

– Ацетилсалициловая кислота, – сказал Дрейк, – это химическое название активного компонента в обыкновенном аспирине.

– Ну ладно, – заключил Мейсон, – на сегодня хватит. Нас всех ткнули носом в лужу, как нашкодивших котят, и поэтому сейчас я это дело так не оставлю. Я буду защищать Нелли Конуэй в суде, если это потребуется! Делла, отстучи-ка, пожалуйста, повестку на вызов в суд этой домоправительницы в качестве свидетеля защиты. Мы заставим Бейна попотеть немного. Ну а вообще денек сегодня выпал – не приведи господь. Еще пару таких дней, и я начну серьезно жалеть, что когда-то избрал эту профессию.

– Не забудь эту таблетку, Перри, – философски заметил Дрейк. – Говорят, аспирин помогает от головной боли.

Глава 5

Гарри Сейбрук, помощник окружного прокурора, был невероятно возмущен. Подумать только, какое-то пустяковое дело о заурядном воровстве превращено этим чертовым Мейсоном в судебное разбирательство с присяжными! Возмущение он проявлял своим видом, действиями и репликами. Перри Мейсон, напротив, был безукоризненно вежлив, учтив, предупредителен и подчеркнуто не обращал внимания на возмущенный тон помощника окружного прокурора.

Судья Пибоди насмешливо поднимал бровь, когда временами посматривал на Мейсона, поскольку адвокат по уголовным делам благодушно и спокойно молчал, в то время как Джим Хэллок, частный детектив, давал свидетельские показания о том, что его пригласил мистер Натан Бейн, что он ознакомился в общих чертах с целой серией мелких краж в доме Натана Бейна и что в результате свидетель достал нейтральный красящий порошок, который в ультрафиолетовых лучах светится флюоресцентным, ярким зеленовато-голубоватым цветом. Он обсыпал этим порошком шкатулку, в которой хранились кое-какие ювелирные изделия.

Свидетель далее показал, что он находился в доме, когда подзащитная, которую наняли сестрой-сиделкой, пришла на работу вечером десятого. Он был, как сам разъяснил, представлен подзащитной как знакомый хозяина дома по коммерческим делам, продающий мистеру Бейну акции в горнодобывающей промышленности.

Свидетель далее утверждал, что вместе с мистером Бейном он предварительно провел инвентаризацию изделий в коробке. Изделия, насколько он мог видеть, были ювелирными. Их ценность ему неизвестна. Насколько он мог судить, эти изделия были женскими ювелирными украшениями, которые надевали для выхода в свет. При первом осмотре свидетель ограничился тем, что срисовал каждое изделие и в общем виде описал их.

После того как подзащитная пришла на работу вечером, он обследовал коробку с драгоценностями и обнаружил, что каждое изделие было на месте. Два часа спустя, по просьбе мистера Бейна, он снова провел инвентаризацию шкатулки и нашел, что одно из изделий, бриллиантовая подвеска, пропало. Вслед за этим, по предложению мистера Бейна, они вызвали подзащитную в гостиную, выключили по предварительно согласованному сигналу обычное электрическое освещение и включили специальное ультрафиолетовое освещение, под воздействием которого пальцы подзащитной осветились характерным зеленовато-голубоватым цветом.

Гарри Сейбрук торжествующе повернулся к присяжным и со значением закивал, как бы желая сказать: смотрите, как это все просто доказывается. Убедившись, что присяжные осознали взрывчатую силу свидетельских показаний Хэллока, он повернулся к Перри Мейсону и с вызовом предложил:

– Мистер Мейсон, ваш черед перекрестного допроса.

Джим Хэллок, опираясь на поручни свидетельской ложи, приготовился к малоприятному перекрестному допросу, который защитники обвиняемых обрушивали на голову частных детективов.

– Зачем, – проговорил Мейсон с некоторой ноткой удивления в голосе, – у меня нет вопросов. – Повернувшись к присяжным, он добавил с обезоруживающей прямотой: – Свидетель, мне кажется, говорит правду.

– Что? – удивленно воскликнул Сейбрук.

– Думаю, что свидетель точен в своих показаниях, – повторил Мейсон. – Что же, уважаемый коллега, здесь удивительного?

– Ничего, ничего, – отрезал Сейбрук, – я вызываю моего следующего свидетеля, Натана Бейна.

Натан Бейн прошел в свидетельскую ложу и, отвечая на вопросы Сейбрука, изложил свою версию. Его жена больна. Он был вынужден нанять сиделок: дневную и ночную. Можно было обойтись без дипломированных сестер, используя для ухода за больной сиделок посменно, поскольку домоправительница могла помочь при случае, поэтому Бейн нанял двух простых сестер с практическим опытом для работы днем и вечером. Подзащитная работала ночной сиделкой. Вскоре после того, как медицинские сестры появились в доме, стали исчезать небольшие суммы денег, ювелирные изделия, спиртное. Бейн откровенно заявил, что никаких конкретных улик в отношении подзащитной у него не было, а только неясные подозрения, так как случаи пропажи вещей начались именно с ее появлением в доме в качестве ночной сиделки. Не располагая прямыми уликами против нее, он решил устроить ловушку. Он обратился к частному детективу Джиму Хэллоку, который до него давал показания. По его совету он купил поддельные драгоценности и положил их в шкатулку вместо настоящих. Затем по предложению Хэллока он обсыпал ее флюоресцентным порошком. Шкатулку специально положили на стол, как будто кто-то ненароком забыл закрыть ее в ящик.

Затем Бейн перешел к детальному описанию событий вечера десятого июля.

Перри Мейсон зевнул.

– Желаете этому свидетелю устроить перекрестный допрос? – язвительно спросил Сейбрук.

Мейсон выдержал паузу, пока Бейн, решив, что уже практически избежал допроса, стал подниматься со стула в свидетельской ложе, и обратился к нему:

– Минуточку, мистер Бейн, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Слушаю, сэр, – с готовностью ответил Бейн.

– Мистер Бейн, когда вы обсыпали флюоресцентным порошком шкатулку с драгоценностями?

– Десятого июля.

– В какое время?

– Около девяти, утром.

– Дневная сиделка тогда уже была на работе?

– Да, сэр.

– Кто обсыпал порошком коробку?

– Мистер Хэллок.

– И вы находились рядом и наблюдали за ним?

– Я был рядом. Да, сэр.

– А до этого вы вложили поддельные драгоценности в шкатулку?

– Да, сэр.

– Мистер Бейн, что это за шкатулка?

– Это обычная ювелирная шкатулка, она сделана в форме старинного сундучка, обита кожей и серебряными гвоздиками, с двумя кожаными ручками.

– А каких она размеров?

– Довольно большая шкатулка. Я бы сказал, около пятнадцати дюймов в длину, десять – в высоту и ширину.

– Она собственность вашей жены?

– Да, я подарил ей год назад, на Рождество.

– И перед тем как распылить флюоресцентный порошок, вы вместе с мистером Хэллоком описали содержимое шкатулки?

– Да, сэр. Вместе.

– Затем в шкатулку положили поддельные драгоценности, после этого коробку опылили? Так было?

– Да, сэр. Правильно.

– Далее. Смогли ли вы осмотреть шкатулку днем, чтобы убедиться, не дневная ли сиделка виновата?

– Да, сэр, я осматривал.

– Сколько раз?

– Дважды.

– Когда?

– После обеда в два часа, потом в шесть часов, сразу же после ухода дневной сиделки.

– И затем снова обследовали ее вечером?

– Да, сэр.

– Сколько раз?

– Дважды.

– Когда?

– Сразу же после того, как подзащитная пришла на дежурство, чтобы мы были уверены, что к этому моменту ничего не пропало, и затем снова – часа два спустя, это когда мы обнаружили, что одно из изделий исчезло.

– Кто ее осматривал?

– Мистер Хэллок и я.

– Мистер Бейн, кто открыл коробку?

– Я.

– Хотите ли вы сказать, что оставили коробку с драгоценностями на столе и она была не заперта?

– Нет, сэр, она была заперта на ключ.

– И все время была под ключом?

– Да, сэр.

– Тогда как же что-то могло исчезнуть?

– Или вор сделал дубликат ключей, что в общем-то не так уж невозможно, или замок был открыт отмычкой, что не так уж трудно.

– Понятно. У мистера Хэллока не было ключа?

– Нет, сэр.

– У вас был ключ?

– Да, сэр.

– И у вашей жены был ключ?

– Да, сэр.

– Значит, вы не пользовались ключом жены?

– Нет, сэр.

– Как получилось, что у вас оказался ключ от шкатулки жены?

– Мистер Мейсон, это простая предосторожность.

– Боюсь, что я не понимаю.

– Женщины всегда теряют вещи, – довольно самоуверенно сказал Бейн, – поэтому, опасаясь, что моя жена потеряет ключ от своей шкатулки, я дал, вручая ей шкатулку, только один ключ. Я хранил запасной ключ в безопасном месте.

– О, я понимаю. – Мейсон бросил быстрый взгляд на пятерых женщин, входивших в состав жюри присяжных. – Вы полагали, что запасной ключ безопаснее держать у себя и это позволит предупредить халатность жены?

– Да, сэр.

– Что, ваша жена все время теряет ключи?

– Я просто подумал, что она могла бы потерять эти ключи.

– Судя по всему, вы презираете женщин за их постоянную забывчивость, не так ли?

– Ваша честь, минуточку, – закричал Сейбрук и вскочил на ноги, – свидетель не говорил ничего подобного!

– Я понял, что именно это он имел в виду, – возразил Мейсон. – Не этими словами, возможно, уважаемый коллега, но…

– Если вы проводите перекрестный допрос свидетеля, то вы должны тщательнее формулировать собственные умозаключения.

– Мистер Сейбрук, – улыбнулся Мейсон и покачал головой, – мне неизвестна норма закона, которая требует, чтобы я не делал собственных выводов. Я просто задаю вопросы свидетелю при перекрестном допросе. Свидетель может поправить меня, если я не прав. Я понял его показания именно в том плане, что он, судя по его словам, пренебрежительно относится к возможности доверять женщинам ответственные поручения, и, я думаю, присяжные поддержат меня в этом. – И Мейсон снова бросил быстрый взгляд на присяжных.

– Свидетель не говорил подобных вещей, – заявил Сейбрук.

– Ну, знаете, – великодушно промолвил Мейсон, – я буду первым, кто принесет извинения, если я неправильно понял его. В стенографическом отчете судебного заседания его показания совсем недалеко, уважаемый коллега, и я хотел бы попросить стенографистку зачитать, что точно показал свидетель.

Внезапно Сейбрук понял, в чем же состояла тактика Мейсона. Он ловил на приманку, раздувал вопрос, который в других обстоятельствах прошел бы незаметным, и сейчас он как раз стремился акцентировать на этой проблеме внимание присяжных.

– Ну, хорошо, – примирительно сказал Сейбрук. – Не стоит терять время. Я снимаю возражения. Присяжные запомнят, что показал свидетель, и, как я понимаю, они не позволят вам приписать свидетелю слова или…

– Ни в коем случае, ни в коем случае, – прервал его Мейсон, – я только заинтересован точно узнать, что же показал свидетель, и я намерен извиниться перед ним, если я неправильно понял, что он сказал.

– Знаете, я этого не подразумевал. – Бейн почувствовал себя неловко.

– Что вы не подразумевали? – переспросил Мейсон.

– Что женщинам нельзя доверять серьезные дела.

– Я-то думал, что именно это вы и заявили.

– Я не говорил ничего подобного.

– Ну, теперь, – сказал Мейсон, – заслушаем стенографистку.

– Успокойтесь, джентльмены, – примирительно произнес судья Пибоди, – если вы помолчите немного, то дадите возможность судебной стенографистке найти в своих записях показания, о которых идет речь.

В зале заседаний воцарилась напряженная тишина. Сейбрук нервно приглаживал рукой плотную черную шевелюру. Ему явно не понравилось, как повернулось слушание дела. Бейн занял самоуверенную позу в свидетельской ложе, ожидая, что он будет прав. В свою очередь Мейсон свободно расположился на стуле в уважительной, полной внимания позе добросовестного адвоката, который чувствует, что предстоящие заявления представляют чрезвычайную важность.

– Ага, нашла, – стенографистка нарушила тишину. – Я зачитаю вопросы и ответы.

«М-р Мейсон: Как получилось, что у вас оказался ключ от шкатулки жены?

Ответ: Мистер Мейсон, это простая предосторожность.

Вопрос: Боюсь, что я не понимаю.

Ответ: Женщины всегда теряют вещи, поэтому, опасаясь, что моя жена потеряет ключ от своей шкатулки, я дал, вручая ей шкатулку, только один ключ. Я хранил запасной ключ в безопасном месте.

Вопрос: О, я понимаю. Вы полагали, что запасной ключ безопаснее держать у себя и это позволит предупредить халатность жены?

Ответ: Да, сэр.

Вопрос: Что, ваша жена все время теряет ключи?

Ответ: Я просто подумал, что она могла бы потерять эти ключи.

Вопрос: Судя по всему, вы презираете женщин за их постоянную забывчивость, не так ли?»

Бейн неловко заерзал на своем месте, когда судебная стенографистка закончила чтение.

– Я думаю, это то, что вы сказали, не так ли? – заметил Мейсон.

– Ну, знаете, это вовсе не то, что я подразумевал, – отрезал Бейн.

– О, значит, вы сказали что-то такое, чего не подразумевали?

– Да, сэр.

– Находясь под присягой?

– Знаете, это была оговорка.

– Что вы, мистер Бейн, подразумеваете под оговоркой? Ведь то, что вы сказали, можно интерпретировать как, мягко говоря, неправду.

– Ну, как бы это сказать… Я произнес это, не думая.

– Не думая о чем?

– Ну, я только хотел сказать, что моя жена имеет привычку терять вещи и…

– И тем не менее вы обобщили, заявив, что такая черта присуща всем женщинам?

– Ваша честь, – помощник окружного прокурора был уже не в силах сдержать своего раздражения, – ведь это второстепенный вопрос, не имеющий никакого касательства к данному делу. По милости уважаемого коллеги мы снова и снова толчем воду в ступе, теряя драгоценное время. Был задан вопрос, и на него был получен четкий ответ, и совершенно напрасно господин защитник старается извлечь из этого какие-то дивиденды.

– Я так не думаю, – спокойно парировал Мейсон. – Я полагаю, что в интересах дела очень важно установить, как в целом наш свидетель относится к женщинам и, возможно, не только к ним, потому что моя подзащитная женщина, но я также особенно заинтересован узнать, что же у него было в голове, когда он заявил при перекрестном допросе, что давал показания, которые не подразумевал. Мне хотелось бы узнать, сколько других моментов в его показаниях могут быть неточными?

– Ничего неточного в показаниях свидетеля нет! – раздраженно закричал Сейбрук.

– Следует ли вас понимать так, что свидетель действительно считает, что женщинам нельзя доверять ответственные вещи? – спокойно задал вопрос Мейсон.

В разных углах зала засмеялись. Судья Пибоди улыбнулся и сказал:

– Ладно, мистер Мейсон, вы выиграли свое очко.

– Ваша честь, но я все-таки хотел бы при перекрестном допросе этого свидетеля уточнить, что он в действительности подразумевает, когда отвечает на вопросы.

– Продолжайте, – разрешил судья Пибоди.

– Это единственная неточная вещь в ваших показаниях? – Мейсон обратился к свидетелю.

– Все точно.

– Таким образом, каждое слово, которое вы произнесли, вы его и подразумевали?

– Да, я подразумевал сказанное.

– Думаю, что так и было, – улыбнулся Мейсон. – Будем сейчас откровенными, мистер Бейн. Как только вы поняли, что ваше заявление может оскорбить некоторых женщин из числа присяжных, вы попытались изменить его, но сейчас вы действительно так думаете. Разве это не так?

– Ваша честь, я возражаю! – закричал Сейбрук. – Это отнюдь не перекрестный допрос и…

– Он должен доказать предубежденное отношение свидетеля, – подчеркнул Мейсон, – и это просто размышление на тему, заслуживает ли он доверия.

– Возражение отклоняется. Свидетель может отвечать на вопрос, – сказал Пибоди.

– Разве это не так? – повторил Мейсон.

– Ладно, – сердито отрезал Бейн, – если вам так угодно, пусть будет так.

– Ну чего уж, – примирительно заметил Мейсон. – Это не мне угодно, мистер Бейн. Я просто пытаюсь разобраться в вашем образе мышления. Дело в том, что вы давали показания поспешно, не учитывая возможных последствий, а?

– Хватит, я уже сказал. Ну и что такого?

– Ничего, ничего, – заверил Мейсон. – Просто я стремлюсь понять шкалу ваших жизненных ценностей, границы вашего мышления, ваше поведение. Вы подразумеваете то, что вы говорите, и говорите то, что думаете, но когда вы догадываетесь, что ваша реплика может оказаться невежливой, вы стараетесь выдать ее за оговорку. Правильно?

– Да, правильно.

– Фактически это не было оговоркой, это было правдой. И это верно?

– Да, правильно.

– Итак, вы говорили неправду, когда заявляли, что это – оговорка?

– Называйте это оговоркой ума, – сострил Бейн.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Давайте теперь вернемся к рассматриваемому делу.

– Самое время, – прокомментировал Сейбрук, всем своим видом демонстрируя чрезвычайную усталость.

– Если я утомил вас, уважаемый коллега, прошу прощения, – улыбнулся Мейсон.

– Достаточно, – вмешался судья Пибоди. – Прекратите эту пикировку, джентльмены. Замечания высказывайте только суду, а вопросы ставьте только свидетелю, мистер Мейсон.

– Хорошо, ваша честь, – весело согласился Мейсон. – Значит, вы утверждаете, мистер Бейн, что вечером того дня вы сами открыли упомянутую шкатулку с драгоценностями и осмотрели ее немного погодя после того, как подзащитная заступила на ночное дежурство у больной, не так ли?

– Совершенно верно. Я сам открыл шкатулку и проверил, все ли на месте.

– У вас был свой ключ?

– Да, сэр.

– Кстати, вы сказали жене, что у вас есть дополнительный ключ?

– Нет, сэр, не сказал.

– Правда? А почему? – поинтересовался Мейсон.

– Возражаю на том основании, что этот вопрос несущественный, не относящийся к делу и поэтому неправомочный. Это уже не перекрестный допрос, – поднялся со своего места Сейбрук.

– Протест принимается, – подтвердил судья.

– Но, – продолжил Мейсон, – у вас все же был запасной ключ к шкатулке с ювелирными украшениями и вы сознательно не говорили об этом жене. Разве это не так?

– Это не так! – взревел Сейбрук. – Ваша честь, уважаемый коллега сознательно извращает показания этого свидетеля. Он никогда не заявлял ничего подобного.

– Протест отклонен, – сказал Пибоди. – Я разрешаю один ответ на этот вопрос. Хотя мы уже несколько раз касались этой проблемы, но тем не менее я разрешаю свидетелю ответить на этот упомянутый вопрос.

Бейн заколебался.

– Да или нет? – Мейсон поставил вопрос ребром. – Так или не так?

– Но это вовсе не значит, что я сознательно не говорил ей об этом, – запротестовал Бейн.

– И тем не менее вы скрывали этот факт от нее? – предположил Мейсон.

– Да, скрывал, – нехотя согласился Бейн.

– И вы хотели убедить присяжных, что по легкомыслию или беспечности просто забыли сказать ей об этом, хотя на самом деле сознательно скрывали от нее факт наличия у вас дубликата ключа, не так ли?

– Да нет же, я просто хотел, чтобы у меня был запасной дубликат ключа с тем, чтобы, когда она его потеряла бы, я смог бы сказать: вот видишь, я…

– Миссис Бейн хоть раз за время вашей супружеской жизни теряла ключи?

– Насколько я знаю, нет.

– И вы полагаете, что узнаете, когда она его потеряет?

– Полагаю.

– В этом случае, – усмехнулся Мейсон, – вы должны признать, что ваши замечания относительно беспечности вашей жены в этих вопросах не совсем обоснованны.

– Протест, – завопил Сейбрук, – это не перекрестный допрос, а…

– Принято, – распорядился судья Пибоди. – Я полагаю, что мы уже достаточно углубились в это дело, мистер Мейсон.

– Очень хорошо, – согласился Мейсон. – У меня осталось только несколько вопросов.

Мейсон повернулся на вращающемся кресле, перехватил взгляд одной из женщин в жюри присяжных и слегка улыбнулся. Она мгновенно ответила ему улыбкой.

– Пойдем дальше, мистер Бейн, – обратился Мейсон к нему. – Вы лично открыли эту шкатулку и, как я понимаю, когда вы это делали, мистер Хэллок был с вами?

– Да, сэр.

– И тут вы заметили, что что-то пропало?

– Да, сэр.

– И мистер Хэллок затем сопоставил содержимое шкатулки с описью.

– Да, сэр.

– А теперь ответьте на такой вопрос: как смог мистер Хэллок проделать все это, не коснувшись шкатулки?

– А я и не утверждал, что он не дотрагивался до шкатулки, – возразил Бейн. – Не приписывайте мне, пожалуйста, того, чего я не говорил.

– Значит, он все же дотрагивался до коробки?

– Думаю, что дотрагивался. Ну конечно, он должен был дотронуться до нее. Правда, я не говорил, что он дотронулся, но я и не утверждал, что он не дотрагивался до нее.

– Но сейчас вы припоминаете, что он все же дотрагивался до нее, не так ли?

– Вполне возможно.

– Так вы уверены, дотронулся он или нет?

– Я допускаю, что он дотрагивался.

– Итак, – резюмировал Мейсон, – после того как флюоресцентный порошок был распылен на шкатулку, вы дотрагивались до ювелирной коробки и мистер Хэллок тоже.

– Совершенно верно.

– Итак, можно предположить, что на пальцах у мистера Хэллока был флюоресцентный порошок, не правда ли?

– Да, я вполне допускаю такое.

– Отсюда следует, что на первом этаже дома находилось трое человек, и у всех троих – у вас, мистера Хэллока и ответчицы – на пальцах находился флюоресцентный порошок. Вы согласны со мной?

– Нет, флюоресцентный порошок могли иметь я и мистер Хэллок. Подзащитная его иметь не могла.

– Что значит – вы могли иметь этот порошок на пальцах, а подзащитная нет? Поясните вашу мысль.

– Все очень просто – мы имели доступ к шкатулке, а она нет.

– Согласен с вами. Но если исходить из того, что флюоресцентный порошок на кончиках пальцев означает, что поддельные ювелирные украшения были украдены именно этим человеком, то их с таким же успехом мог взять и мистер Хэллок, у которого на кончиках пальцев также есть флюоресцентный порошок.

– Ну, это абсурд.

– Почему, объясните.

– Но ведь вы сами прекрасно знаете, что он не мог взять эти драгоценности.

– А вы откуда знаете, что он не мог этого сделать?

– Так ведь он там находился именно для того, чтобы пресечь воровство.

– Ну это еще как сказать, – с явным сарказмом произнес Мейсон. – Вы пригласили мистера Хэллока отнюдь не для того, чтобы предотвратить преступление. Вы сознательно заложили поддельные драгоценности, так как были уверены в том, что что-то обязательно будет украдено. Вы сознательно оставили шкатулку там, где ее можно было без помех украсть. Другими словами, вы расставили ловушку. Вы хотели, чтобы кое-какие драгоценности были украдены, не так ли?

– Ничего подобного, я просто думал, что этим способом мы сможем изловить вора или воровку.

– Хорошо, – подчеркнуто благодушно сказал Мейсон. – Но, насколько я понимаю, мистер Хэллок также мог открыть шкатулку и взять оттуда упомянутое ювелирное изделие?

– Нет, сделать этого он не мог, у него не было ключа.

– Но ключа не было также и у подзащитной, не так ли?

– Я думаю, что у нее мог быть ключ, – твердо сказал Бейн.

– Только потому, что вы предполагаете, что она могла взять ювелирную вещь?

– Хорошо, она ведь могла вскрыть шкатулку другим способом?

– У вас есть ключ от шкатулки? – осведомился адвокат.

– Я уже говорил вам об этом десятки раз, – раздраженно ответил Бейн.

– А вы могли бы взять шкатулку и забрать оттуда ювелирную вещь?

– Но я не брал!

– А я и не утверждаю, что вы брали, – уточнил Мейсон. – Просто я высказываю вполне обоснованное предположение, что вы могли это сделать. Ведь вы могли это сделать?

– Ну, в общем, да.

– Скажите, пожалуйста, мистер Бейн, – Мейсон был подчеркнуто любезен, – ведь вы нанесли флюоресцентный порошок не только на внутреннюю поверхность шкатулки, но и на ее наружное покрытие, не так ли?

– Все верно, – спокойно ответил Бейн, не ожидая подвоха.

– Если это так, то подзащитная могла случайно тронуть шкатулку, передвигая что-то на секретере или пытаясь что-то достать на нем. Таким образом, наличие порошка на ее пальцах вполне объяснимо.

– Но ведь порошок оказался именно у нее на пальцах, – занервничал Бейн, все еще не понимая, куда клонит Мейсон.

– Все правильно, – заметил адвокат, – порошок мог попасть на пальцы именно тогда, когда она дотронулась до поверхности шкатулки, пытаясь что-то достать позади нее, ну, скажем, журнал или…

– Нет, там никаких журналов и не было! – взвился Бейн.

– Кстати, а где находилась шкатулка?

– На секретере.

– Это что, ее обычное место?

– Нет, жена ее обычно закрывала во внутренний потайной ящик секретера.

– А сам секретер запирался, не так ли?

– Да, она его запирала на ночь.

– А у вас был ключ от секретера и потайного ящика?

Бейн, чувствуя, что дело принимает невыгодный для него оборот, замешкался с ответом.

– Да или нет? – быстро спросил адвокат.

– Да, – выдавил из себя свидетель.

– Этот секретер вы подарили вместе со шкатулкой?

– Нет, сэр.

– Значит, этот секретер был приобретен вместе с другой мебелью?

– Совершенно верно.

– У вашей жены есть ключ от секретера?

– Разумеется, есть.

– А она знает, что у вас есть дубликат ключа от него?

– Понятия не имею.

– Другими словами, вы имели дубликат ключа, не ставя об этом в известность жену, не так ли?

– Я просто сказал, что не помню, говорил я об этом жене или нет, вот и все. – Бейн уже заметно нервничал.

– Нет, вы сказали, что не знаете, знает ли ваша жена о наличии у вас дубликата ключа к секретеру.

– Знаете, я действительно не могу вспомнить, говорил я ей об этом или нет.

– Отсюда можно заключить, – все так же любезно вел допрос Мейсон, – что вы решили сознательно придержать у себя дубликат ключа от секретера, с тем чтобы впоследствии, когда вам, скажем, понадобилось бы довести подзащитную до позора, открыть секретер, вытащить шкатулку из ящика и выложить ее на самый верх в самом привлекательном положении, не так ли?

– Я только хотел так или иначе распутать это дело и найти воровку, – упрямо повторил Бейн.

– Эта шкатулка весьма привлекательной и необычной формы, если я не ошибаюсь?

– Да, выглядит она весьма привлекательно, это дорогая вещь.

– И можно предположить, что любая женщина захотела бы обязательно заглянуть в нее?

– Ну, знаете… Нелли Конуэй никакого отношения к этой шкатулке, равно как и к другим вещам в моем доме, не имеет и иметь не может.

– И все же женщина, которая достаточно долго находится в доме, живет там, знает обстановку, увидев изящную, необычного вида шкатулку на том месте, где она ее никогда раньше не видела, ведь могла же она чисто инстинктивно тронуть или заглянуть в нее?

– С какой стати она должна была трогать ее!

– Ну хорошо, а что, если она потрогала ее только для того, чтобы пощупать необычного вида кожу? – предположил Мейсон. – И поэтому светящийся порошок остался у нее на пальцах. Ведь это вполне возможно?

– Да, – нехотя выдавил из себя вконец замороченный Бейн.

– Хорошо. Значит, после того, как подзащитную арестовала полиция, вы прибыли в участок и официально возбудили иск против нее?

– Совершенно верно.

– Итак, как только подзащитную увезли, вы тотчас же покинули свой дом. Жена, таким образом, осталась одна, без присмотра?

– Нет, сэр. Я позвал экономку, миссис Рикер, и попросил ее посидеть с женой, пока я вернусь и найду приходящую сиделку.

– Объяснили ли вы миссис Рикер, почему вы обратились именно к ней?

– Да.

– Сказали ей, что посадили мисс Конуэй за решетку?

– Что-то вроде этого.

– И она согласилась на эту дополнительную работу?

– Конечно. Она была довольна, что мы поймали вора. Она сказала мне, что целый день задавала себе вопрос, почему эта ювелирная шкатулка оказалась незапертой в секретере. Она сказала, что дважды пыталась положить ее туда, но он был заперт.

– Ага, значит, она пыталась положить ее обратно?

– Так она говорила.

– Следовательно, она должна была поднять шкатулку, опыленную флюоресцентным порошком?

– Протест! – быстро выкрикнул Сейбрук. – Вопрос спорный, требующий от свидетеля умозаключения и не соответствующий перекрестному допросу.

– Протест принят, – сказал судья.

– Но вы не обследовали руки вашей экономки под ультрафиолетовым светом?

– Нет.

– Во имя истины, – Мейсон возвысил голос, – почему вы не распылили порошок внутри коробки, с тем чтобы?..

– Не знаю, – выпалил Бейн. – Так предложил Хэллок. Он все это организовывал.

– Но вы помогали ему, не так ли?

– Я наблюдал за тем, что он делает.

– Вы присутствовали и смотрели, как он работает?

– Да.

– Но ведь вы его наняли? Если бы вы с самого начала сказали ему, мол, хочу, чтобы светящийся порошок был распылен внутри шкатулки, он бы сделал именно так?

– Не знаю, наверное. – Бейн беспомощно пожал плечами.

– Так вы платили ему или нет?

– Да.

– Поденно? За каждый день или за работу в целом?

– Скажем, я предложил ему премию.

– Ага, – повторил адвокат, – вы предложили ему премию. Премию за что, мистер Бейн?

– Условие было таким: я плачу ему за каждый день, а если он завершит успешно работу, я должен заплатить ему премию.

– Вы должны заплатить ему премию. Весьма интересно. И сколько?

– Сто долларов.

– Итак, – улыбнулся Мейсон, – в соответствии с условиями вашего соглашения если хотя бы один предмет из сравнительно недорогого набора поддельных драгоценностей пропадет из этой шкатулки и мистер Хэллок докажет, что именно подзащитная взяла упомянутый предмет, то вы должны будете выплатить ему премию в размере ста долларов, не так ли?