Текст книги "Дело о пустой консервной банке"

Глава 3

Перри Мейсон как раз покупал пачку сигарет у стойки бара в вестибюле, когда в дверном проеме появилась Делла Стрит. Несколько пар мужских глаз одобрительно проводили ее стройную фигуру, когда ей удалось выскользнуть из нескончаемого потока учрежденческих работников. От прямых стрелок на чулках до гордо поднятого подбородка она являла собой образец деловой женственности, аккуратной подтянутости, приятно ласкавших взоры многих.

Бросив двадцатипятицентовик на стекло стойки, Перри Мейсон совсем было направился в сторону лифтов, но тут же встретился взглядом с улыбающейся Деллой.

– Что за спешка? – вопросительно посмотрела она на Мейсона.

Он осторожно взял ее за локоть.

– У меня сюрприз! – загадочно сказал он.

– Да уж вижу, что сюрприз. Похоже, убийство, которого я не учуяла? Не ожидала вас сегодня раньше одиннадцати, вы работали вчера допоздна, я уходила домой, а вы, очевидно, провели ночь здесь.

– Твое предположение абсолютно справедливо, – подтвердил Мейсон. – А книги в нашей библиотеке и не пытайся ставить на полки. Кажется, подтверждается моя теория относительно этого запутанного дела. Пусть все лежит как есть и открытые книги в том порядке, в каком я намерен продиктовать стенограмму доклада.

Они вошли в переполненный лифт и, оттиснутые от двери, оказались в невольной близости друг к другу. Мейсон по-прежнему бережно поддерживал Деллу Стрит с тем дружелюбием и пониманием, которые всегда были свойственны их взаимоотношениям.

– Надеетесь выиграть это дело? – спросила она.

Он молча утвердительно кивнул ей. Лифт остановился, выпустил их, и, когда они проходили по длинному коридору, Мейсон пояснил:

– Теперь наверняка. Я всегда считал, что подобный случай обязательно должен представиться исходя из концепции «последнего решающего шанса». Но у меня не было авторитетной поддержки моей точки зрения. И только вчера, около одиннадцати, я неожиданно наткнулся именно на ту цепочку решений, которая мне так необходима.

– Ну и прекрасно, – произнесла Делла Стрит, отпирая дверь кабинета Мейсона. – Пойду посмотрю, что делается в приемной, за какие неотложные дела надо браться в первую очередь. Вам, наверное, понадобится почта?

Мейсон поморщился:

– Нужна, но не вся. Рассортируй ее, счета можешь выбросить, а всю другую корреспонденцию сложи в папку «Несрочное».

– Туда, где она преспокойненько полежит еще недельку-две, а затем будет переложена в папку «Отработанное», – съехидничала Делла.

– Ну, если окажется что-то очень важное, ты знаешь, как с этим поступить.

Мейсон всегда испытывал к письмам то отвращение, которое человек решительных действий испытывает к заурядной рутинной работе. Он повесил шляпу на вешалку, подошел к окну, выглянул вниз на проезжую часть и увидел, что в это утро, как нередко случалось, пробка парализовала сотни машин, и направился в глубину комнаты, к своему столу. Взяв в руки кодекс законов, лежавший открытым на его регистрационном журнале, он углубился в изучение нужной статьи. По мере того как он пытался совместить туманные правовые принципы и решение некоторых правовых вопросов, продвигаясь, как всегда, по весьма запутанному лабиринту, его глаза загорелись вдруг радостной заинтересованностью. Медленно, как бы постепенно сознавая, к чему он в результате пришел, уселся во вращающееся кресло, пододвинув его к столу, не прерывая чтения.

Через несколько минут открылась дверь, в кабинет неслышными шагами вошла Делла Стрит, его личный секретарь, и молча остановилась против стола в ожидании, когда он поднимет голову. Прошло почти пять минут, когда, поворачивая страницу, Мейсон наконец заметил ее.

– Что такое? – рассеянно спросил он.

– К вам авиатор по поручению своего отчима, – доложила Делла Стрит. – Он в приемной.

– Не имею никакого желания, – покачал головой Мейсон. – Я занимаюсь таким сложным делом, что не хотелось бы отвлекаться. Какой он из себя?

– Высокий и дьявольски красивый, – доложила она. – И знает об этом. Говорит, что его отчим – калека, сам прийти не может, но у него к вам какой-то важный правовой вопрос, и он хочет обсудить его с вами. А поскольку вчера вечером в доме, где он живет, была стрельба в квартире этажом ниже, он опасается, что ситуация может осложниться.

Мейсон с некоторым сожалением отложил кодекс.

– Выстрел довершает дело, – ухмыльнулся он. – Никогда не смогу сосредоточиться, когда дело доходит до стрельбы. Как его фамилия, Делла?

– Родней Уэнстон. Мне кажется, это повеса, увлекающийся авиационным делом. Живет, по-моему, на сбережения, доставшиеся по наследству от матери. Сомневаюсь, что отчим одобряет подобную деятельность пасынка. Но и тот не остается в долгу: вряд ли высокого мнения о своем отчиме.

– Сколько, по-твоему, ему лет? – поинтересовался Мейсон.

– Думаю, около тридцати – тридцати пяти. Высокий, с хорошей осанкой, из себя такой весь важный, как человек, привыкший получать от жизни одни удовольствия. Правда, немного шепелявит, когда чем-то смущен или стесняется, и, видно, это его раздражает.

– Надеюсь, он не зарабатывает на жизнь полетами, это у него только спортивный интерес?

– Говорит, это хобби.

– Да ты, кажется, порядком расколола его! – одобрил действия своего секретаря Мейсон.

– Но чего стоило, шеф, получить такую информацию! – холодно парировала Делла. – Хотя, если честно, особых усилий не потребовалось. Он разоткровенничался. Возможно, от этого и мои предубеждения, но… в его пользу. Должность секретаря, насколько я поняла, он рассматривает не как преграду, которую надо преодолеть или обойти, а как необходимый компонент для любой деловой организации. Едва я сказала, что я – ваш секретарь, и спросила, чем он занимается, он тут же и разоткровенничался.

– Ну, раз столько очков в его пользу, – сдался Мейсон, – да еще выстрел в качестве приманки… Конечно, мы дадим ему аудиенцию. А почему он, кстати, шепелявит?

– Да не сильно!..

– Ну хорошо, давай с ним побеседуем прямо сейчас, – решил Мейсон.

Делла Стрит сняла телефонную трубку:

– Герти, направь сюда мистера Уэнстона. – Положив трубку, она попросила Мейсона: – А теперь перестаньте, пожалуйста, наконец читать кодекс. Ваше внимание, очевидно, все еще занято им?

– Хорошо, не буду, – пообещал Мейсон.

Весьма неохотно он перевернул солидный том законов открытыми страницами вниз и положил на стол. Дверь кабинета открылась, и вошел, учтиво поклонившись, Родней Уэнстон.

– Здравствуйте, мистер Мейсон. Надеюсь, вы извините мне это раннее вторзение, но дело в том, сто «сам» – это мой отсим – все проработал. В низней квартире в минувсую нось была стрельба, и он опасается, сто после этого всюду будет рыскать полиция и помесает передать вам то, сто он хосет. А он говорит, сто это крайне важно, и я не уполномосен полусить у вас «Хабеас Корпус»[2]2
  Распоряжение о предоставлении арестованного в суд (лат.).


[Закрыть], предписание о невмесательстве, или как там у вас, юристов, это называется… и просит вас приехать как мозно скорее. Отсим обессает заплатить сколько нузно, если вы согласитесь прибыть немедленно.

– Вы могли бы рассказать мне, в чем состоит суть дела? – попросил Мейсон.

Уэнстон улыбнулся:

– Сказать по правде, нет, не могу. Отсим упрям и эгоист. Мне порусено действовать лис как посреднику. Он…

Зазвонил телефон. Трубку подняла Делла Стрит:

– Слушаю. – Прикрыв микрофон рукой, она тихо сказала Мейсону: – На проводе Элстон А. Карр. Говорит, что послал к вам пасынка объяснить в общих чертах положение дел, а теперь хочет побеседовать с вами лично.

Мейсон согласно кивнул, взяв у Деллы Стрит трубку.

– Алло?

Он услышал высокий, пронзительный голос, режущий слух, который произносил слова решительно и дотошно четко:

– Мистер Мейсон, говорит Элстон А. Карр. Я передал свой адрес вашему секретарю. Полагаю, она его записала. Очевидно, в квартире подо мною этой ночью совершено убийство. Дом оцеплен полицией. По ряду причин, которые я не могу назвать по телефону, мне нужно посоветоваться с адвокатом. Вопрос касается дела, о котором я размышляю вот уже несколько дней. Мне надо завершить его, прежде чем полиция вмешается в мои личные дела. Не могли бы вы приехать ко мне немедленно? Я прикован к инвалидной коляске и не в состоянии добраться до вашего офиса.

– Кто убит? – спросил Мейсон.

– Не знаю. Этот случай в высшей степени странный, но он может помешать мне осуществить чрезвычайно важное для меня дело.

Решив провести маленький психологический эксперимент, Мейсон задал еще один вопрос:

– Считаете, вас могут заподозрить в соучастии?

– Конечно нет, – процедил сквозь зубы собеседник.

– Почему тогда вы спешите встретиться со мной?

– Об этом я скажу, когда вы прибудете. Это крайне важно! В разумных пределах я готов заплатить любой гонорар. Но мне нужны лично вы, мистер Мейсон. Другой адвокат меня не устроит, так что решайтесь быстрее!

Мейсон обернулся к Делле Стрит:

– Скажи, чтобы Герти не трогала книги на столе в библиотеке. – И в трубку: – Хорошо, мистер Карр, я выезжаю. Одну минуту… Делла, у тебя есть адрес?

– Да, есть.

– Поехали, Делла, – сказал он. – Мы выезжаем сейчас же.

– Я рад, сто вы поговорили с ним самим, мистер Мейсон, – сказал с улыбкой Уэнстон. – Он такой зануда. Я с вами не поеду. Нам временами бывает не осень-то комфортно друг с другом. Я крусюсь около него, выполняю все его порусения, но, знаете, мы не осень с ним близки. Позвольте дать один небольсой совет: не позволяйте ему сесть вам на сею. Он этим тут зе воспользуется и… моментально потеряет к вам всякое увазение. А если хотите, дам есе один совет, – продолжил Уэнстон. – Отсим – лисность незаурядная. Он мозет показаться этаким простаком, но у него своеобразный взгляд на все. Поясню. Если ему надо на север, он снасяла отправится на восток, а затем будет в обход подбираться к цели. Квартиру он снял на мое имя – вы увидите на двери надпись «Уэнстон»… Ну, мне пора. Спасибо за любезное согласие принять меня. Сястливо оставаться!..

Расставшись у выхода с Уэнстоном, Мейсон уже надевал шляпу. Они с Деллой остановили спускавшийся лифт. Выйдя из здания, прошли к гаражу, где стоял автомобиль Мейсона.

Адвокат быстро вел машину, умело объезжая заторы на проезжей части утреннего города, и остановил ее на некотором отдалении, примерно в полквартале от места, адрес которого назвал его клиент Делле Стрит. Четыре или пять машин были уже припаркованы перед двухквартирным коттеджем, белизна штукатурки стен которого и красная черепичная крыша резко контрастировали с рядом стоящим, на углу, неухоженным домом старинной архитектуры, где обитала семья Джентри.

Когда быстрыми шагами адвокат и его секретарь подходили к квартире Элстона А. Карра, Делла Стрит вскользь заметила:

– Угловой дом наверняка подлежит сносу.

Мейсон с любопытством взглянул.

– Да, подобные жилища, – сказал он, – возводились в году этак тысяча девятисотом. В то время такая постройка считалась последним словом в архитектуре роскошных особняков. Конечно, теперь-то они кажутся безнадежно устаревшими. Особенно в этой части города, где много новостроек. Ошеломляющая стремительность смены архитектурных форм!.. А взять старые окраины – там дома подобного типа не так бросаются в глаза. А ведь многим из них почти сто лет, но там они не выглядят такими динозаврами, как тут. Ну, какая же квартира нам нужна? Эта?

– Да, эта, – подтвердила Делла, – нам надо позвонить в звонок слева. А справа – это к Робиндейл Э. Хоксли.

– Надеюсь, этот Карр не заставит нас долго ждать здесь, – предположил Мейсон. – Было бы просто удачей для нас, если бы в этот момент лейтенант Трэгг появился здесь…

Дверь квартиры слева резко открылась, на пороге ее возник высокий китаец, облаченный в скромное темное одеяние.

– Сдрась, – сказал он. – Мистер Мейсон? Пазаласта, входите быстлее.

Мейсон и Делла прошли в дверь, которую придерживал китаец, и поднялись по ступенькам. Дверь за ними мгновенно и тихо закрыл все тот же проворный китаец.

Дойдя до лестничной площадки, Мейсон уловил звук резиновых колес, быстро катящихся по паркету, судя по всему, из твердой дорогой древесины. Тот же самый резкий, пронзительный голос, который он только что слышал по телефону, сказал:

– Ничего, Джонс, не беспокойся. Я справлюсь.

Портьеры, закрывающие дверной проем, распахнулись, и из них буквально вылетела инвалидная коляска. Хилая рука седока нажала на тормоз, и Мейсон ощутил на себе пронзительный взгляд пары пытливых серых глаз, глубоко спрятавшихся на костлявом лице под косматыми бровями.

Человек в коляске являл собой, судя по всему, сгусток безграничной энергии. Казалось, будто сила, покинувшая тело, сконцентрировалась в единственном жизненном источнике – нервах. А серые глаза были столь сосредоточены, что человек, казалось, совсем забыл даже об элементарной вежливости. Деллу Стрит он вообще не замечал, все свое внимание сосредоточив на изучении специалиста по юриспруденции.

Возникшее напряжение несколько сгладил человек, торопливо вышедший из-за портьер следом за мистером Карром.

– Мистер Мейсон? – осведомился он.

Адвокат кивнул.

Человек с широкими, сильными плечами, улыбаясь, радушно протянул короткую, мускулистую руку. Толстые, крепкие пальцы сжали ладонь Мейсона.

– Меня зовут Блэйн, – сказал он. – Джонс Блэйн.

Веки Карра опустились, и Мейсону показалось в этот момент, что кожа на его лице настолько прозрачна и тонка, что он скорее похож на живой труп, нежели на человека, излучавшего только что невероятный вулкан энергии. Глаза медленно открылись. На губах хозяина появилась улыбка, в глазах – доброжелательный блеск.

– Простите меня, мистер Мейсон, – извинился он. – Я много слышал о вас, и мне хотелось убедиться, согласитесь ли вы прийти.

Он оторвал руку от ручки коляски и протянул ее. Мейсон пожал тонкие пальцы, почувствовав, как холодна кожа и как хрупки косточки фаланг.

– Моя секретарша мисс Стрит, – представил Мейсон.

В ответ вежливый молчаливый кивок друг другу, затем Карр произнес:

– А это мой самый верный слуга Гао Лунь.

Мейсон рассматривал китайца с нескрываемым интересом.

Он был скорее похож на компаньона или партнера, нежели на слугу. Высокий лоб, спокойная безмятежность лица, непостижимая загадочность темных глаз явно придавали его внешности неповторимую индивидуальность.

– Не стоит рассматривать его столь пристально, – предостерег Карр гостей своим резким, нервным голосом. – Он мало чем отличается от прочих жителей Востока. Хочешь его понять – и не можешь. Вечная загадка! Пробуждает к себе любопытство и вдруг захлопывает дверь перед самым вашим носом. Ну да ладно. Нам с вами предстоит чертовски многое обмозговать и обговорить. Я рад, что вы привезли с собой секретаря. Она сможет записать нашу беседу, и мне не придется повторять дважды одно и то же. Меня страшно раздражает, когда приходится повторяться. Что же вы стоите? Проходите! Давайте сядем поудобнее и приступим к делу.

Он схватился руками за верхушку больших резиновых колес коляски, стремительным рывком резко развернул ее, выдвинул свои худые плечи вперед и, продемонстрировав неожиданную силу, отправил коляску назад, к дверному проему с портьерами, да с такой скоростью, что все следовавшие за ним тут же безнадежно отстали.

Комната за портьерами оказалась хорошо обставленной гостиной с полами из добротного паркета, роскошными китайскими коврами и мебелью, несомненно привезенной с Востока. Темное дерево было затейливо инкрустировано сюжетами из жизни дракона.

Карр мгновенно остановил коляску, снова резко развернув ее. Он управлял ею ловкими, отточенными движениями, достигнутыми, очевидно, в результате длительной практики.

– Садитесь, садитесь, – пригласил он своим резким, пронзительным голосом. – Пожалуйста, давайте не будем тратить время на лишние формальности. Садитесь сюда, Мейсон. А вам, мисс Стрит, лучше присесть за тем столом, чтобы удобнее было писать. А впрочем, нет! Погодите! Вон там есть плетеные столики. Можно подобрать удобный по высоте. Гао Лунь, поставь вон тот сюда, поближе к даме. Ну, все разместились? Садись, садись, Джонс. Проклятье, ты заставляешь меня нервничать, порхая здесь надо мной. Я не могу разорваться надвое.

– Так что же произошло, мистер Карр? – с места в карьер начал Мейсон.

– Слушайте, пожалуйста, внимательно, – мгновенно отреагировал Карр. – У вас с собой блокнот, мисс Стрит? Прекрасно! Я попал в щекотливое положение. Пока я не буду говорить о подробностях. Изложу главное. У меня был деловой партнер в Китае. Однажды мы перевозили оружие вверх по Янцзы. При попадании разносило человека в клочья. «Смерть от тысячи ран» – так называли это оружие.

Так вот, мы с партнером постоянно поставляли вооружение. Это было увлекательно, и за этим стояли большие деньги. Впрочем, не буду отвлекаться, теперь не до того. Скажу одно: сейчас я занимаюсь делом, связанным с моим прежним партнерством… и мне нельзя показываться на людях, пока оно не завершится. Я не терплю лишних разговоров… не хочу, чтобы обо мне знали. Сейчас для всех Элстон А. Карр погиб на той реке.

Я снял эту квартиру на имя моего пасынка, Роднея Уэнстона. Он подписывает все чеки, платит за квартиру и все такое прочее. Я вообще нигде не фигурирую. Однако есть парни, которых не так-то просто одурачить. Нельзя недооценивать и Восток. Они действуют медленно, но верно. Нередко, кстати, они не такие уж и медлительные. Так вот, как я уже сказал, мне надо поменьше себя афишировать. Никто не должен видеть меня. Мне нельзя быть участником проведения дознаний. Дело, о котором я хочу вам рассказать, как я уже заметил, связано с моим прежним партнерством. Я ничего не предпринимал, пока не убедился, что всякий интерес, который, возможно, и возникал в связи с моим переездом сюда, поугас. И я выбрал подходящий момент, чтобы начать действовать, как вдруг – это убийство внизу. И теперь я в чертовски неловком положении, ведь, наверное, газетчики дадут описание дома и его обитателей. Все это так некстати!

– А почему бы вам не отложить пока то, другое дело? – осведомился Мейсон.

– Да потому, что я его уже начал! – раздраженно воскликнул Карр. – Черт возьми, Мейсон, я же говорил вам об этом. Я уже начал это дело и теперь не могу его прекратить. И чем большую тайну полиция будет делать из этого убийства, тем дольше затянется следствие, а стало быть, и разговоров обо мне будет больше, а это очень опасно для меня.

– Полиция здесь уже была? – осведомился Мейсон.

– Нет. Вот почему я так торопился связаться с вами. Мне нужно, чтобы вы мне помогли их немного сдержать.

– Но объясните, как это так произошло, – спросил, нахмурившись, Мейсон, – что они до сих пор еще не заглянули к вам?

– Мне удалось их заговорить, – ответил Карр. – Я послал Джонса и Гао Луня вниз выяснить, что произошло. Полиция допросила их… Какой-то лейтенант из отдела по криминальным убийствам, как его фамилия, Джонс?

– Трэгг.

– Да, верно, Трэгг. Лейтенант Трэгг. Вы знаете его, Мейсон?

– Да.

– Они сказали Трэггу, – продолжал Карр, – что я инвалид и не надо подниматься наверх, чтобы допросить меня, ведь я все равно ничего не знаю, хотя это не так: я слышал выстрел. Правда, это все, что я знаю…

– Возможно, – заметил Мейсон, – если бы вы рассказали, почему считаете необходимым вызвать именно меня, нам было бы легче начать это дело.

Карр резко повернулся. В его глазах мгновенно загорелся огонь неуемной нервной энергии, которую это хрупкое тело, казалось, не в состоянии было выдержать.

– А секретарша, – секунду спустя уже спокойно спросил он, – ничего?

– Ничего, – пожал плечами Мейсон.

– Вы можете за нее поручиться?

– Да.

– Это важно. Чертовски важно.

– Она не подведет.

– Не знаю, что произошло внизу, – продолжал Карр. – Мне наплевать. Я прикован к коляске и ограничен в движениях, сам не в состоянии сделать и шага, поэтому я с соседями незнаком, да и не стремлюсь к этому. Все, что я хочу, – чтобы меня оставили в покое. А тут это проклятое убийство… Журналисты начнут вынюхивать! Единственное, чего я не выношу, Мейсон, так это публичности. Не желаю ничем привлекать внимание к себе, не могу этого позволить.

– Зачем же вы в таком случае вызвали меня? – удивился в который раз Мейсон.

– Погодите, я как раз к этому подхожу. Не перебивайте меня. Раз уж я начал – дайте досказать. Так на чем я остановился?.. Ах да – внимание ко мне. Я скажу, почему не выношу известности. Я скрываюсь. Они хотят меня убить. Поэтому нисколько не удивлюсь, если узнаю, что трагедия внизу произошла потому, что наемный убийца перепутал номера квартир. Я проявлял большую осторожность, подыскивая себе жилье. Расположение это идеально для моих целей. Но я допустил ошибку. Мне следовало бы заодно снять и нижнюю квартиру, пусть бы там жил Гао Лунь. Когда я вселялся, нижняя квартира пустовала больше года. Плевать мне, конечно, было на соседей, но ведь владельцы дома берут немалую плату. Сняв это жилье, я переезжал сюда ночью.

– Почему же вы все-таки не сняли нижнюю квартиру? – с недоумением спросил Мейсон. – Без лестницы вам было бы гораздо проще.

– Да все равно, какая разница, – ответил Карр. – Я передвигаюсь на коляске и нигде не бываю. Да и желания не испытываю появляться на улице, разве что чуть-чуть погреюсь на солнце. Здесь отличный балкон на южную и западную стороны, и я могу принимать на нем солнечные ванны. Поэтому-то мне и нравится это место. С южной стороны нет ни одного здания, которое загораживало бы солнце, а старинный дом прежней постройки на северной стороне закрывает от холодных ветров. Я люблю тепло, у меня кровь холодная: слишком долго жил в тропиках. Хватил всего понемногу – и дизентерии, и малярии. Да что сейчас об этом? Да… А с чего это я заговорил о ступенях? Ну да, вы же меня спросили… – Он поднял руку и ткнул длинным костлявым пальцем в Мейсона. – Я же просил не перебивать меня! Дайте мне рассказать.

Мейсон улыбнулся.

– Есть кое-какие вещи, – сказал он, – которые я должен выяснить.

– Хорошо, я до них дойду. Дайте мне договорить, потом спрашивайте обо всем, о чем я еще не сказал. Да, так где я остановился?..

– На известности, – пришел на помощь Джонс Блэйн в воцарившейся на миг тишине.

– На убийстве, – поправил Гао Лунь.

Взгляд Мейсона упал в этот миг на китайца, которого он принялся изучать незаметно, но с интересом. То единственное слово, которое сорвалось с его губ, было произнесено без особого нажима, но и не навязчиво, без колебаний. Именно его и хотел услышать адвокат, но, как оказалось, и Карр тоже.

– Правильно, – подхватил он, – убийство. Меня разыскивают, мистер Мейсон. Есть люди, которые непременно хотят узнать, где я. И если добьются своего, мне – крышка. А в моем состоянии я далеко не убегу! Мне стоило таких усилий поселиться здесь незамеченным. Сначала Джонс Блэйн снял квартиру и въехал один. Потом они с Гао Лунем и меня тайно привезли сюда под покровом ночи. Никто из соседей меня не видел. На балконе – солнце, и сам балкон не виден ниоткуда. Лучший дом с таким прекрасным обзором и найти трудно. В этом преимущество вон той глубокой балки, видной из окна, или барранки, как ее называют местные. Это одна из причин, из-за которой, думаю, на нижнюю часть дома и не нашлось охотников. Люди опасаются землетрясения, и в случае чего все рухнет на эту балку.

Возможно, здесь, в Голливуде, есть места и получше, но у нас не было времени на поиски. За мной гнались. Они уже совсем было напали на мой след, если хотите знать правду. Человек, которому приходится передвигаться в коляске, не очень-то неприметен. Джонс хорошо справился с задачей в то короткое время, которым располагал. Мне нравится здесь. Но я не выношу каких бы то ни было расследований. Не желаю разговаривать с полицией. Не потерплю, чтобы меня допрашивали. Видеть не могу газетчиков!..

– Что же все-таки вам известно, мистер Карр, – в который раз спросил Мейсон, – и что произошло?

– Вскоре после того, как я переехал в эту квартиру, в нижнюю вселился постоялец, – ответил Карр. – Его самого я никогда не видел, и он меня тоже. Его фамилия – Хоксли, вы, наверное, видели надпись на почтовом ящике?

Мейсон кивнул.

– Не знаю, чем он занимается. Как мне показалось, он связан с киностудией, может быть, писатель. Чертовски бессистемное это дело! Я слышу, как он иногда диктует по ночам. Почему-то всегда по ночам. Не знаю, что он делает днем, наверное, спит.

– Он диктует стенографистке? – спросил Мейсон.

– Похоже, на диктофон. Я так думаю. Нет, наверное, так оно и есть на самом деле. К нему каждый день приходит девушка и стучит на машинке. Кажется, он порядком загружает ее работой. Вот она-то и обнаружила убийство.

– Она приходит каждый день? – переспросил Мейсон.

– Да.

– Этот Хоксли… он там один живет?

– Нет, у него есть экономка. Как ее имя, Гао Лунь?

– Сала Палин.

– Правильно, Сара Пэрлин. Не запоминаю имен!.. Однако это вполне обычное имя. Ее я тоже никогда не видел. Джонс видел. Джонс, расскажи ему, как она выглядит.

Блэйн заговорил скупо, сдержанно:

– Лет пятидесяти пяти, высокая, угловатая, с темными глазами, жидкими седыми волосами… Туго схватывает их сзади. Что еще? Плоскостопие. Не стремится выглядеть привлекательной. Живет тут же, спит, кажется, в дальней комнате. Рост – четыре с половиной фута, вес – сто десять – сто пятнадцать фунтов. Умеет держать язык за зубами, готовит пищу, убирает квартиру, стиркой не занимается, наверное, неплохая повариха, часто печет – запах доносится сюда. Жарит, кажется, нечасто…

Карр поднял руку.

– Достаточно, – прервал он Джонса. – У Мейсона уже сложилось полное представление о ней. Ему не нужно знать о ней слишком много – только как она выглядит. Ты что ж, думаешь, ему интересно, какой зубной пастой она чистит зубы?.. Так вот, эта самая Сара Пэрлин исчезла.

Неожиданный звонок в дверь прервал Карра.

– Это полиция, – сказал Мейсон.

– Оградите меня от них, Мейсон, – взмолился Карр. – Вы должны…

Мейсон еле сдерживался.

– Вы уже столько тут всякого наговорили, но ничего определенного так и не сказали. А все потому, что не дали мне возможности прерывать вас и задавать вопросы. Гао Лунь, идите откройте дверь, – беря инициативу в свои руки, нетерпеливо сказал Мейсон. – Если это Трэгг, задержите его внизу на пару минут. А вы, Карр, расскажите мне пока, что же произошло той ночью.

– Не прерывайте меня, – раздраженно начал было снова Карр. – Я…

– Молчите! – теперь уже приказал Мейсон. – И отвечайте на мой вопрос: что же, в конце концов, произошло?

Джонс Блэйн с ужасом взглянул на адвоката:

– Мистер Карр нервничает, когда его прерывают, мистер Мейсон. Он…

– Молчать! – вдруг закричал Карр Блэйну и, обратившись к Мейсону уже другим тоном, добавил: – Этой ночью, примерно в половине первого, я услышал выстрел. После этого внизу началось какое-то непонятное движение. Я не двинулся с места, не мог. Конечно, мог бы и закричать, но даже не попытался. Это ровным счетом ничего бы не изменило.

– А что делали в это время остальные? – поинтересовался Мейсон. – Где они были?

– Тогда я был один, – как-то неуверенно произнес Карр. – Обычно я не остаюсь один, а тут…

Мейсон обернулся к Гао Луню, который все еще не ушел.

– Идите же, – поторопил его Мейсон. – Пусть он войдет. Дверь надо открыть! Итак, Карр, продолжим!

– Я услышал после выстрела, как кто-то побежал, затем хлопнула дверь. Потом в течение следующих десяти-пятнадцати минут не слышал ничего, а потом услышал, как кто-то осторожно пробирается… скрипел пол. Услышал голос мужчины – вероятно, он разговаривал по телефону…

– А потом? – нетерпеливо перебил Мейсон.

– Больше в течение часа я ничего не слышал. Потом снова ощутил какое-то движение: звук был такой, будто что-то тяжелое волокли по полу к боковой двери. Впечатление такое, что это был человек, может быть – мертвый, и его тот, другой, не в состоянии был поднять. Там их, наверное, было двое, я же лежал в постели и даже не мог добраться до окна или телефона. У постели телефон не держу – нервирует, если звонит ночью.

– К боковой двери? – переспросил Мейсон.

– Ну да! Боковая дверь выходит прямо к гаражу у того дома, что на северной стороне. Хоксли арендует этот гараж и ставит там свою машину. Иногда на ней ездит и его стенографистка.

– Что-нибудь еще слышали, мистер Карр?

– Голоса. Один. Кажется, женский. И еще: слышал, как завели машину и она уехала. Примерно через час машина вернулась. К тому времени пришел Гао Лунь.

– А мистер Блэйн? – спросил Мейсон и в ту же минуту услышал шаги на лестнице.

Блэйн ответил сам:

– Я пришел около двух часов.

Шаги на лестнице приближались. Голос Гао Луня приглашал:

– Плахадить ввелх по лестнице, пазалста. Исвинить моя не ходить ланьсе. Не видеть полицейский. Хозяин здесь, пазалста.

Стоя в дверях, лейтенант Трэгг обвел взглядом присутствующих, прежде чем остановил его на Перри Мейсоне. Узнав адвоката, он смущенно покраснел, но каких-либо признаков недовольства, удивления или досады на его лице Мейсон не заметил.

– Ну и ну, – вздохнул лейтенант. – Не ожидал увидеть вас здесь. Позвольте узнать, чем вызван ваш визит?

– Мой клиент, Трэгг, – ответил Мейсон, – мистер Карр, нервничает. Вам должно быть понятно состояние законопослушного человека, который неожиданно сталкивается с беззаконием. Естественно, он начинает опасаться. Мистер Карр намеревался как раз оформить завещание, однако этот случай внизу лишний раз напомнил ему грустную истину о бренности жизни. Он вызвал меня, чтобы… решить… я помог решить ему правовой вопрос.

– Так вы составляете завещание? – скептически бросил Трэгг.

Мейсон попытался объяснить что-то еще, но потом, очевидно, вдруг передумал.

– Ну, я не думаю, что вы, лейтенант, получите какие-то новые сведения по этому делу, обсуждая личные дела мистера Карра. А свои собственные выводы, Трэгг, вы сделать можете.

– Я их и делаю, – многозначительно парировал Трэгг.

Мейсон между тем представил присутствующих:

– Мистер Карр, мистер Джонс Блэйн и Гао Лунь – самый верный слуга.

– С этими двумя я встречался, – сказал лейтенант, кивнув на Джонса и китайца. – Мистер Карр – единственный, с кем мне надо побеседовать.

– Вряд ли мистер Карр сможет оказать вам существенную помощь, – повторил Мейсон. – Я в общих чертах уже его расспрашивал об убийстве, задавал ему обычные вопросы… просто, знаете ли, из естественного чувства любопытства.

– Да, – сказал Трэгг после многозначительной долгой паузы и повторил: – Просто из любопытства.

– Конечно, лейтенант, – скривился от этого Мейсон. – Надеюсь, вы не думаете, что, если бы меня интересовали подробности того, что произошло внизу, я шел бы к этому таким сложным окольным путем.

– По опыту, – смягчился Трэгг, – я знаю, что ваши подступы к решению иногда не прямолинейны, но хватка всегда мертвая.