Текст книги "Дело о подмененном лице"

Эрл Стенли Гарднер
Дело о подмененном лице

Глава 1

Перри Мейсон стоял у перил и наблюдал, как ширилась черная полоса воды между бортом парохода и пристанью. Хрипло заревел гудок, и провожающие замахали на прощанье платками и шляпами.

Нежные женские голоса запели гавайскую песню разлуки «Алоха оэ».

Через несколько минут берег уже был позади, сильнее стал шум волн, разрезаемых носом корабля. Мейсон смотрел на черные силуэты гор на фоне звездного неба.

Секретарша Делла Стрит сжала его руку, лежавшую на перилах:

– Я никогда не забуду этой поездки, шеф. А прощанье было таким печальным и торжественным.

Мейсон кивнул, коснувшись подбородком висевших у него на шее венков из алых, белых и лиловых цветов.

– Хотелось бы остаться? – спросил он.

– Нет, но это навсегда сохранится в моей памяти.

Мейсон сказал:

– Поездка была чудесной, но мне не терпится поскорей вернуться к делам и вступить в бой. Там, – махнул он рукой в сторону пляжа Уайкики, – осталось нечто такое, что цивилизация еще не смогла убить: приветливые люди, чудесная природа, где время течет незаметно. Я покидаю этот рай и возвращаюсь в город с его шумом и телефонными звонками, возвращаюсь к клиентам, которые будут лгать мне и в то же время требовать, чтобы я честно защищал их интересы. И ты не поверишь, Делла, я никак не дождусь, когда вернусь туда.

– Вполне понимаю вас, шеф, – сказала Делла.

Пароход набирал скорость, и его корпус дрожал от работы машин. Тропический бриз шевелил лепестки цветов на груди Мейсона и Деллы Стрит. Адвокат смотрел то на цепочку береговых огней, то на белую пену воды у борта.

С нижней палубы кто-то бросил венок, и он лениво закачался ярким цветным кольцом на темной воде. В море тут же полетели и другие венки: пассажиры отдавали дань старинному гавайскому обычаю.

Мейсон снисходительно сказал:

– Это новички, «малахини». Их венки вернутся в гавань. Нужно было дождаться Алмазной Головы и там бросать.

Они перегнулись через перила и посмотрели на пассажиров, стоявших на нижней палубе.

– Ту пару мы видели вчера в китайском ресторане, – заметил Мейсон.

– С этой девушкой я занимаю одну каюту, – сказала Делла.

– Кто она такая?

– Бэлл Ньюберри. Ее родители в триста двадцать первой каюте.

– А кто ее дружок?

– Рой Хангерфорд, – ответила Делла. – Но он не ее дружок.

– Ты шутишь, – сказал Мейсон. – Я заметил, как он смотрел на нее вчера вечером.

– Вы даже не представляете себе, как действуют на мужчин тропики, – рассмеялась Делла. – Вы обратили внимание на высокую голубоглазую девушку в белом платье… Ту, что стояла на нижней палубе с отцом?

– Обратил, – сказал Мейсон. – А что?

– По-моему, у нее серьезные виды на Хангерфорда. Это Селинда Дейл, а ее отец – Чарлз Уитмор Дейл. Они занимают роскошную каюту люкс.

– Ты немало узнала, Делла, – сказал Мейсон. – А теперь пора бросить наши венки.

Она кивнула.

– Один я оставлю для прощального обеда и попрошу стюарда положить его в холодильник.

Они бросили венки в воду.

– Почему, – сказала Делла, наблюдая, как они исчезают во мраке, – все то, что в Америке мы считаем суеверием, на Гавайях кажется таким обычным?

– Наверное, потому, что здесь люди верят в это, – сказал адвокат. – А вера – огромная сила.

– Или массовый гипноз?

– Можно назвать и так.

– Сюда идут родители Бэлл, – сказала Делла. – Наверное, хотят познакомиться с вами.

Мейсон повернулся и увидел невысокого худого мужчину лет пятидесяти пяти, с широким лбом, пронзительными серыми глазами и стройную моложавую женщину. Та с интересом оглядела Мейсона, потом с улыбкой поклонилась Делле Стрит. Ее муж только мельком взглянул на адвоката и его спутницу.

– Ты знакома с ними? – спросил Мейсон.

– Да, они заходили в нашу каюту.

Адвокат снова посмотрел на пару на нижней палубе:

– Странно, но мне кажется, что я где-то встречался с этой девушкой.

Делла Стрит рассмеялась:

– Просто она очень похожа на…

– На киноактрису Уинни Джойс! – воскликнул Мейсон. – Ну конечно!

– Эту похожесть мисс Ньюберри подчеркивает еще прической. Кроме того, она, по-моему, копирует манеры Уинни Джойс… Ну что ж, шеф, я пойду к себе в каюту. Увидимся завтра.

Делла ушла. Пассажиры разбрелись по каютам, палуба опустела. Мейсон остался один.

Вдруг его окликнул женский голос. Он повернулся.

– Мистер Мейсон, я миссис Ньюберри, – сказала женщина. – Моя дочь живет в той каюте, где и ваша секретарша, от нее я и узнала о вас. Мне необходимо посоветоваться с вами.

– Как с адвокатом? – спросил Мейсон.

– Да.

– О чем?

– О моей дочери Бэлл, – ответила она.

Мейсон улыбнулся:

– Боюсь, вы обратились не по адресу, миссис Ньюберри. Я не занимаюсь обычной юридической практикой, а специализируюсь на судебной защите, главным образом по делам, связанным с убийствами. Уверен, Бэлл не совершила ничего такого и не нуждается в моих услугах.

– Прошу вас, не отказывайтесь, – умоляла миссис Ньюберри. – Я убеждена, вы сможете помочь мне. Это не займет у вас много времени.

Уловив истерические нотки в ее голосе, Мейсон сказал:

– Ну что ж, рассказывайте о своем деле. Выслушать вас я всегда могу, а может, что-нибудь и посоветую. Что натворила Бэлл?

– Это не она, а мой муж, – сказала женщина.

– Ну тогда что натворил ее отец?

– Он не родной отец Бэлл, – сказала миссис Ньюберри. – Бэлл от первого брака.

– Значит, она взяла себе фамилию Ньюберри, – сказал адвокат.

– Это не она взяла, а мы, – ответила женщина.

– Я вас не совсем понимаю.

– Настоящая фамилия моего мужа, – заторопилась она, – Карл Моор. Два месяца назад он вдруг сменил ее и стал Карлом Уокером Ньюберри (Ньюберри – это фамилия моего первого мужа, которую носит Бэлл). В то же время муж покинул место бухгалтера в компании «Продактс Рифайнинг», мы спешно перебрались в другой город, где поселились под новой фамилией, а потом на полтора месяца уехали на Гавайи. Муж строго-настрого приказал ни при каких обстоятельствах не упоминать его прежнюю фамилию.

Во взгляде Мейсона появился интерес.

– Он бросил работу внезапно?

– Да, даже не зашел попрощаться в контору.

– Странно, – сказал адвокат.

Миссис Ньюберри подошла к нему ближе.

– Бэлл ни о чем не подозревает, – сказала она. – Она относится к жизни, как большинство современных девушек: в ней сентиментальность перемешана с цинизмом. Год назад она собиралась взять себе фамилию Моор, говорила, что ей неловко носить разные фамилии с матерью и всем объяснять, что Карл – ее приемный отец. Словом, когда муж объявил, что мы берем себе ее фамилию, она была на седьмом небе от радости.

– Она ладит с отчимом? – спросил Мейсон.

– Да, очень любит его. Иногда мне кажется, что она понимает его лучше, чем я. Карл для меня загадка. Он очень замкнутый, необщительный, но Бэлл обожает. Карл раньше никогда не жаловался на недостаток денег, но недавно начал ворчать: у него, видите ли, не хватает средств, чтобы Бэлл могла встречаться с богатыми людьми, покупать себе дорогие туалеты, путешествовать…

– Но ведь вы путешествуете, – с улыбкой вставил Мейсон.

– В том-то и дело, – сказала женщина. – Примерно два месяца назад мы вдруг разбогатели.

– Именно тогда ваш муж сменил фамилию?

– Да.

– Сколько же у него денег?

– Не знаю. Он держит их в специальном нательном поясе. Но как-то при мне муж разменял в банке тысячедолларовый банкнот.

– Вы когда-нибудь задавали ему вопрос о том, откуда взялись деньги?

– Да, конечно.

– Что же он ответил?

– Сказал, что выиграл в какой-то лотерее. Но, по-моему, это неправда. Ведь газеты публикуют фамилии выигравших, верно?

Мейсон кивнул:

– Хотя иногда люди покупают билеты под вымышленными фамилиями.

– Короче, муж сказал, что выиграл деньги и хочет уйти с работы, сменить фамилию и начать новую жизнь. Мы будем путешествовать, и Бэлл получит возможность встречаться с достойными людьми.

– Но вы не поверили, что ваш муж выиграл деньги в лотерею? – спросил Мейсон.

– Тогда поверила, но недавно я начала сомневаться. В Гонолулу какой-то турист из Лос-Анджелеса сказал, что компания «Продактс Рифайнинг» проводит ревизию своих бухгалтерских книг. Я забеспокоилась… и кроме того, Бэлл…

– Так что Бэлл? – осторожно спросил Мейсон.

– Она чувствует себя в новой компании как рыба в воде. Она довольна, весела, ей доставляет радость общение с богатыми туристами – людьми, с которыми она дома никогда не встретилась бы! Несколько дней назад она познакомилась в отеле «Ройял» с Роем Хангерфордом, сыном нефтяного миллионера. Кажется, до встречи с Бэлл он был постоянным спутником мисс Дейл, но теперь все больше и больше времени проводит с моей дочерью.

– Как относится к этому мисс Дейл?

– Вроде бы очень дружна с Бэлл, – сказала миссис Ньюберри. – Знаете, как ведут себя с соперницами некоторые женщины.

– Вы думаете, она считает вашу дочь соперницей?

– Да.

– Вероятно, она интересовалась у Бэлл, где она живет и чем занимается ее отец? – спросил Мейсон.

– Да. Пока Бэлл удавалось отшучиваться. Дочь говорит, она просто Золушка, танцующая на балу до полуночи, и с последним ударом часов исчезнет.

– Ну и как Селинда Дейл?

– Это ее только насторожило, – ответила миссис Ньюберри.

– Как же относится ваш муж к тому, что его общественное положение и занятия теперь вызывают такой интерес?

– Карл прячется от всех. Сегодня я с трудом вытащила его на палубу. Теперь он засел в каюте.

Мейсон сказал:

– Давайте поставим все точки над «i». Вы подозреваете, что ваш муж присвоил деньги компании «Продактс Рифайнинг»?

– Да.

– Ваша дочь тоже подозревает?

– Конечно нет. Она думает, что Карл выиграл деньги в лотерею.

– Наверно, мисс Дейл с удовольствием бы выставила Бэлл дочерью растратчика, – сказал Мейсон.

Миссис Ньюберри заплакала.

– Успокойтесь, – сказал адвокат. – Слезами горю не поможешь. В конце концов, пока мы на корабле, ничего не случится.

– Боюсь, уже поздно, – сказала женщина.

– Что вы имеете в виду?

– Кто-то украл фотографию Бэлл.

– Какое значение это имеет?

– Неужели вы не понимаете? – сказала миссис Ньюберри. – Фотографию моей дочери могли выкрасть и отправить авиапочтой на материк, чтобы сыщики узнали о ней и ее семье всю подноготную.

– Но ведь вы не думаете, что мисс Дейл прибегла к такому способу? – спросил Мейсон.

– А почему бы и нет? Она богата, избалованна, эгоистична. По-моему, такая способна на все.

– Расскажите подробней о краже фотографии.

– Я сама собирала вещи, – сказала миссис Ньюберри, – и положила в чемодан мужа ее фотографию с надписью: «Любимому папочке от Бэлл». Не знаю, заметили ли вы, мистер Мейсон, что моя дочь похожа на киноактрису Уинни Джойс…

– Заметил, – сказал адвокат. – По-моему, она еще подчеркивает это сходство?

– Конечно. Ей нравится, когда ее замечают. Она послала на студию письмо с просьбой выслать ей фотографию Уинни Джойс с автографом. Получив снимок, Бэлл пошла к фотографу и попросила снять ее в такой же позе и с тем же освещением. Одну из таких фотографий в овальной рамочке с подставкой она и подарила отцу. Я сама уложила ее в чемодан мужа около трех часов дня, и он запер его. Муж открыл чемодан уже на пароходе часов в десять вечера, примерно за час до отплытия.

– А фотография исчезла? – спросил Мейсон.

– Не совсем. Из рамки была вынута фотография Бэлл и заменена снимком Уинни Джойс.

Миссис Ньюберри достала из сумочки овальную настольную рамку и подала ее Мейсону. Он увидел снимок актрисы с подписью: «Искренне ваша Уинни Джойс».

– Что ж, – сказал Мейсон, – в таком деле бесполезно ходить вокруг да около. Вызовите мужа на откровенный разговор. В конце концов, миссис Ньюберри, возможно, ваши страхи напрасны и ваш муж действительно выиграл эти деньги в лотерею.

– Я уже говорила с ним, и это ничего не дало.

– Вы когда-нибудь обвиняли его в присвоении денег компании «Продактс Рифайнинг»?

– Я только намекнула ему.

– И как он отреагировал?

– Сказал, что я сошла с ума.

– Ну, поговорите с ним еще раз, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Спросите, о какой лотерее идет речь. В конце концов, вы его жена и имеете право это знать.

Миссис Ньюберри покачала головой:

– Такой разговор с Карлом ничего не даст. Он солжет, и это только ухудшит дело. Для разговора с ним я должна точно знать…

– Что?

– Присвоил он эти деньги или нет. Вот в чем мне нужна ваша помощь.

– Что должен сделать я? – спросил адвокат.

– Попросите своих помощников провести расследование и выяснить, действительно ли Карл присвоил эти деньги.

– А если он это сделал, что тогда?

– В таком случае, – сказала миссис Ньюберри, – я позабочусь, чтобы, насколько это будет в моих силах, оградить от возможных неприятностей Бэлл.

– Каким образом? – спросил Мейсон.

– Пока не знаю. Я посоветуюсь с вами.

Перегнувшись через перила, Мейсон посмотрел на нижнюю палубу. Бэлл Ньюберри и Рой Хангерфорд стояли так близко друг к другу, что казались одним темным силуэтом.

– Хорошо, – согласился адвокат, – я посмотрю, что можно сделать.

И он направился в радиорубку, пользуясь своим личным шифром, дал телеграмму Полу Дрейку (Лос-Анджелес, Детективное агентство Дрейка), в которой просил: во-первых, навести справки о К.У. Мооре, бывшем служащем компании «Продактс Рифайнинг»; во-вторых, составить список всех победителей лотерей за последние четыре месяца и выяснить, не было ли среди них К.У. Моора под настоящей или вымышленной фамилией. Наконец, после некоторого размышления, Мейсон добавил третий пункт: установить, есть ли у киноактрисы Уинни Джойс сестра.

Глава 2

На следующее утро, едва солнце позолотило гребни волн, Мейсон вышел из каюты, засунув руки в карманы пальто. Он стал прогуливаться по палубе. Свежий ветерок ерошил его волнистые волосы. Мейсон уже трижды обогнул палубу, когда открылась дверь и из холла вышли Делла Стрит и Бэлл Ньюберри.

– Доброе утро! – крикнул им Мейсон. – По-моему, на другой стороне не так ветрено.

Делла кивнула ему.

– Бэлл, это мой босс, – сказала она. – Шеф, я хочу познакомить вас с Бэлл Ньюберри, моей соседкой по каюте. Мы с ней нагуливаем аппетит перед завтраком.

– Позвольте присоединиться к вам, – сказал Мейсон.

Взяв девушек под руки, он направился на подветренную сторону. Когда они огибали палубу, налетел сильный порыв ветра.

– Ну и ветер! – сказала, рассмеявшись, Бэлл Ньюберри и поправила волосы. – Я очень много слышала о вас, мистер Мейсон.

– Если плохое, то можете верить этому, – сказал Мейсон. – Если хорошее, считайте клеветой.

Бэлл повернула к нему свое лицо со смеющимися темными глазами, ярким ртом и белоснежными зубами. В вырезе блузы была видна ее стройная шея.

– Вчера вечером я видела, вы разговаривали с мамой, – сказала она. – Держу пари, что речь шла о нашей семейной тайне.

– Тайне? – переспросил Мейсон.

– Да. Только не делайте вид, что вам ничего не известно.

Делла бросила на адвоката быстрый взгляд:

– Что за семейная тайна, Бэлл?

– Исчезновение моей фотографии, – ответила та. – Мама положила ее в чемодан, и отец запер его. Когда чемодан открыли, моей фотографии не было в рамке, а в нее кто-то вставил снимок Уинни Джойс. Ну, так что вам известно об этом?

– Мне ничего, – сказала Делла Стрит, с упреком посмотрев на Мейсона. – А что думает по этому поводу ваша мать?

– Она ведет себя очень непонятно, – ответила Бэлл. – Наверно, это доставляет ей удовольствие.

– Значит, вы не восприняли этот случай серьезно? – спросил Мейсон.

– Я? – сказала Бэлл, улыбаясь. – Я ничего не воспринимаю серьезно: ни жизнь, ни свободу, ни любовь. Я принадлежу к легкомысленному молодому поколению, мистер Мейсон, от рождения лишенному почтительности и воспитанному без лицемерия, слава богу.

– А что сказал об этой истории ваш отец? – спросил адвокат.

– О, его это мало встревожило. Отец углублен в себя, и мне очень редко удается вывести его из такого состояния.

– Это не ответ на мой вопрос, – сказал Мейсон.

– О, я совсем забыла, что вы юрист, – рассмеялась Бэлл. – Вы проводите перекрестный допрос. Как же мы назовем этот случай, мистер Мейсон, – «Дело о похищенной фотографии»?

– Не похищенной, а подмененной, – уточнил адвокат.

– Значит, «Дело о подмененном лице». Это подойдет?

– Вполне, по крайней мере временно, – сказал Мейсон. – Итак, что сказал об этом ваш отец и, между прочим, какова ваша собственная версия?

Бэлл покачала головой:

– У меня нет никакой версии, я не разбираюсь в подобных вещах… Впрочем, мы оба – и папа, и я – считаем, что это просто чья-то шутка… Кроме того, мама могла ошибиться и положить в чемодан не мою фотографию, а Уинни Джойс. Видите ли, наши снимки легко спутать, я очень похожа на Уинни Джойс. Во время нашей поездки это многие отмечали.

– Вы можете воспользоваться этим, – сказал Мейсон. – Стать дублершей, например, или чем-то в этом роде.

– К этому я и стремлюсь, – сказала Бэлл и погрустнела. – Мне очень хотелось бы поехать в Голливуд, но отец не разрешает, пока мне не исполнится двадцать три года. Надо ждать еще шесть месяцев. Мне кажется, эти полгода будут длиться вечно! Ну вот, я и выдала вам свой возраст!

Мейсон рассмеялся:

– Вам понравился Гонолулу?

– Чрезвычайно! – сказала она. – Мне так не хотелось уезжать! Я не ожидала, что Гавайи произведут на меня такое впечатление. Наверно, не следует впадать в такой восторг, правильней было бы вести себя как светские барышни в отеле. В ответ на такой вопрос они слегка приподняли бы брови и ответили: «Благодарю вас, Гавайи очень милы».

Мейсон рассмеялся:

– Очень похоже. Это ваше первое океанское путешествие?

– Не только первое океанское, но и вообще, – сказала Бэлл. – Впрочем, лучше не делать никаких признаний. Ничто так не разочаровывает, как женщина с бесцветным прошлым…

В этот момент на палубу вышел, оглядываясь, Рой Хангерфорд в белом фланелевом костюме. Увидев адвоката и его спутниц, он направился к ним. Бэлл Ньюберри взяла его под руку и представила Мейсону и Делле.

Делла Стрит сказала:

– Вы погуляйте, а мне, кажется, надо посовещаться с боссом. Я вижу на его лице деловое выражение. Вам не следовало говорить о тайнах, Бэлл. Вы напомнили ему, что он возвращается к работе.

Бэлл Ньюберри сверкнула благодарной улыбкой, кивнула Рою Хангерфорду, и они пошли к корме, а Делла посмотрела на Мейсона и сказала:

– О’кей, выкладывайте, шеф.

– Что выкладывать? – спросил адвокат.

– Расскажите мне о семейной тайне – «Дело о подмененном лице».

– Тебе все известно. Снимок подменили.

– Кто и почему?

– Вот этого я не знаю, – признался Мейсон. – Обстоятельства дела довольно сложны. Пойдем сядем где-нибудь, и я тебе все расскажу.

Они поднялись по лестнице на верхнюю палубу, прошли мимо гимнастического зала и теннисного корта и нашли укромное местечко с подветренной стороны около госпиталя. Мейсон передал Делле содержание разговора с миссис Ньюберри.

– Итак, вы послали радиограмму Дрейку, – сказала Делла.

Адвокат кивнул. Делла рассмеялась:

– Что ж, это будет неплохая предварительная тренировка для Пола, а то он, наверное, совсем отвык от вашего сумасшедшего темпа работы… Что вы думаете насчет завтрака, шеф?

Мейсон спросил:

– Какое впечатление у тебя сложилось о Бэлл?

– Она наблюдательная, современная и непосредственная. Жаждет поскорей окунуться в жизнь, полна энергии.

– Она говорила с тобой о молодом Хангерфорде?

– Нет, а это доказывает серьезность ее чувств. Шеф, пошли завтракать, я проголодалась.

Во время завтрака им принесли радиограмму Дрейка:

«В кассе компании „Продактс Рифайнинг“ обнаружена недостача в двадцать пять тысяч долларов. Начались негласные поиски пропавшего бухгалтера Моора. Однако пока ему не предъявлено никаких обвинений. Очевидно, ревизорам не хватает для этого доказательств».

Прочитав радиограмму, Делла сказала:

– Быстрая работа, шеф.

– Угу, – согласился Мейсон.

После завтрака они гуляли по палубе, и Мейсон сделал несколько цветных снимков своим миниатюрным фотоаппаратом. В это время им принесли вторую радиограмму Дрейка:

«В списке победителей лотерей нет фамилии Моор. Все выигравшие известны».

В полдень пришла третья радиограмма:

«У Уинни Джойс нет сестер. Перри, советую тебе забыть о романах и заняться делом. Жду твоего возвращения. Все простил и забыл».

– Ну, я припомню это Полу, – сказал Мейсон, складывая телеграмму.

– Сюда идет миссис Ньюберри, – предупредила Делла.

Поздоровавшись с ней, адвокат сказал:

– У меня есть для вас новости.

– Расскажите о них, – сказала миссис Ньюберри, взглянув на Деллу.

– От нее у меня нет секретов, – сказал адвокат. – Вы предпочитаете откровенный разговор или…

– Откровенный.

– Хорошо. В кассе компании «Продактс Рифайнинг» обнаружена недостача в двадцать пять тысяч долларов. Частные сыщики разыскивают вашего мужа. Он не выигрывал ни в какой лотерее.

Миссис Ньюберри молча смотрела на океан. Лицо ее выражало усталость.

– Этого я и боялась, – сказала она.

– По-моему, вам лучше всего поговорить с мужем, миссис Ньюберри, – заметил Мейсон.

– Это ничего не даст.

– Может быть, даст, если я приму участие в разговоре.

– И чего вы добьетесь?

– Он скажет правду.

– Ну, допустим, – подавленно ответила женщина. – Что тогда?

Мейсон помолчал несколько секунд и сказал:

– Послушайте, миссис Ньюберри. Ведь я представляю в этом деле ваши интересы, а не мужа?

– Да. Я и не хочу, чтобы вы представляли его интересы.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Тогда, возможно, нам удастся достичь взаимопонимания, – сказал Мейсон. – Если вы определенно не хотите, чтобы я представлял интересы вашего мужа, то я попытаюсь защитить Бэлл.

Во взгляде миссис Ньюберри блеснула надежда.

– Ваш муж путешествует под фамилией Ньюберри, – продолжал Мейсон, – и на корабле его знают только как Ньюберри. А деньги компании «Продактс Рифайнинг» он присвоил как Моор. Возможно, мне удастся сыграть на этом. Если бы я пытался уладить дело с его фирмой, представляя вашего мужа, то меня могли бы обвинить в укрывательстве уголовного преступления. Но поскольку я не имею ничего общего с вашим мужем и представляю вас, то я могу попробовать заключить сделку с компанией «Продактс Рифайнинг». Мы вернем им часть присвоенных денег, а они пообещают нам не упоминать на следствии имя вашей дочери. Как вы думаете, на таких условиях ваш муж согласится вернуть оставшиеся деньги?

– Он все сделает для Бэлл, – сказала миссис Ньюберри.

– Но вы должны четко понимать, что, действуя так, я буду представлять только ваши интересы, а не вашего мужа, – повторил Мейсон. – Вам это ясно?

Женщина кивнула.

– И до тех пор, пока я не доведу дело до конца, ваш муж не должен знать о моей работе. Я не хочу разговаривать с ним.

– Хорошо.

– Вы знаете, сколько денег у него осталось?

– Нет.

– Как вы думаете, сколько вы уже потратили из тех присвоенных двадцати пяти тысяч?

– За последние два месяца мы потратили, наверно, тысяч пять.

– Думаю, что с двадцатью оставшимися тысячами мне удастся добиться соглашения, – сказал Мейсон, глядя вдаль.

Миссис Ньюберри сказала:

– Есть еще один опасный момент, мистер Мейсон, о котором я должна вам сообщить.

– А в чем дело?

Миссис Ньюберри понизила голос:

– Вы обратили внимание на пассажира со сломанной шеей?

– Нет. А что с ним?

– Дело не в нем, а в его сиделке, – сказала миссис Ньюберри. – Карл знаком с ней.

– Ну и что?

– Неужели вы не понимаете? Он был знаком с ней до брака со мной, и она знает его как Карла Моора. При встрече наверняка окликнет его по настоящей фамилии.

– Что вы знаете о ней? – спросил Мейсон.

– Ее зовут Эвелин Уайтинг… Вот она как раз направляется сюда.

По палубе шла молодая красивая медсестра в накрахмаленной форме, толкая перед собой инвалидное кресло на колесах. В нем сидел мужчина в темных очках, шея которого была закована в стальной каркас, прикрепленный ремнями к плечам.

– Бедняга попал на Гавайях в автомобильную катастрофу, – сказала миссис Ньюберри. – У него сломана шея. Возможно, ему придется носить этот каркас два или три года. Он не может повернуть голову и даже не разговаривает. Сиделка задает вопрос, а он пожимает ее руку на «да» один раз, на «нет» – два раза.

Мейсон разглядывал сестру. Это была красивая женщина лет тридцати, с хорошей фигурой и рыжевато-каштановыми волосами. Поймав взгляд Мейсона, она с интересом оглядела его, потом, остановившись, спросила больного:

– Вам не жарко здесь, мистер Картман? Может быть, переехать на другую сторону?

Она сунула руку под плед, которым был укрыт больной, и Мейсон увидел, как плед слегка приподнялся, когда тот один раз пожал руку сестре. Она повернула кресло и покатила его дальше, отыскивая тень.

– Как ваш муж собирается избежать встречи с этой женщиной? – спросил Мейсон.

– Он будет выходить на палубу только тогда, когда она в каюте.

– Может, ему стоит пойти к ней и объяснить, что он путешествует под другой фамилией?

– Боюсь, это невозможно, – вздохнула миссис Ньюберри. – Карл рассказал мне, как когда-то она доверила ему свои деньги, чтобы он вложил их в какое-нибудь предприятие. Муж сделал это неудачно, деньги пропали, и он считает, что она на него зла. Особенно неприятно ей будет теперь узнать, что муж богат.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

– Зашифруй радиограмму в мою контору, Делла. Пусть Джексон узнает в компании «Продактс Рифайнинг», на какие уступки они пойдут, если Моор вернет часть присвоенных денег. Пусть Джексон даст понять, что он пока ничего не предлагает, а только задает вопросы от имени заинтересованного лица, что он не представляет интересы Моора и не знает, где тот находится. Передай ему, чтобы он выяснил это дипломатично и сообщил о результатах.

Миссис Ньюберри благодарно пожала руку адвокату.

– Пожалуй, теперь я пойду, – сказала она. – Лучше, если нас не будут видеть вместе слишком часто… Мне бы не хотелось, чтобы Бэлл догадалась, что я советуюсь с вами как с юристом.

Мейсон сказал:

– Моему помощнику потребуется, вероятно, два-три дня на то, чтобы узнать нечто определенное. А пока ждите и не волнуйтесь.

Он оставил женщин и обошел палубу. Селинда Дейл в купальнике, выгодно подчеркивавшем красоту ее длинных загорелых ног, играла в пинг-понг с Роем Хангерфордом.