Текст книги "Пес войны: Становление. Испытание. Воин духа"

Убедившись, что рабы уложили всех погибших в один ряд, она приказала разбить лагерь и приготовить трапезу. Ещё раз присев рядом с погибшими, она принялась осматривать раны. После внимательного осмотра выяснилось, что все раны были нанесены двумя видами оружия. Краги погибли от таких же тонких тростинок, какую она вытащила из собственного плеча. Все остальные: следопыты, наёмники и несколько рабов – были убиты непонятно чем. Глубокие, давленые раны наводили на мысли о тяжёлых дубинах, но в поле зрения всего каравана появлялся только один человек.

Это было непонятно и странно. Подозвав двух рабов, госпожа Смайта приказала им взять топоры и решительно направилась в ближайшие заросли, из которых появился её противник. Этот странный человек ждал именно их. В этом она не сомневалась, ведь он бросился освобождать пленников.

Облазив все соседние кусты вдоль дороги, по которой проходил караван, она поняла, что нападавших было намного больше, но кто они и что за оружие использовали, она так и не поняла. Вернувшись обратно в лагерь, она приказала подать обед и отправила рабов хоронить погибших. Только тела крагов было решено увезти обратно в замок.

Госпоже Смайте совсем не улыбалось в очередной раз стать объектом подозрений всех живущих в замке родственников. Ведь гибель любого крага могла быть выгодна прежде всего другому крагу, и убить крага мог только краг. Но в этот раз она планировала заставить своих соплеменников задуматься, а заодно и сбить с них спесь. Слишком уж привыкли они к своей непобедимости. Даже ей пришлось с горечью согласиться, что человек, с которым она скрестила оружие, легко мог справиться с ней и в том случае, если бы она не была ранена.

Как это ни неприятно, но он действительно оказался воином. Настоящим. Из тех, кто умел не только бахвалиться, сидя за столом, а ещё и мог ответить ударом на удар. И ответить так, что у нападавшего сразу возникали серьёзные проблемы. Её удивление и растерянность были так велики, что она даже забыла разозлиться на врага из-за потери своего меча. Это сейчас волновало её меньше всего. Гораздо больше её интересовало оружие, с которым он их встретил. Вспоминая увиденные раны, она невольно содрогнулась, ведь теперь жизнь любого крага не стоила и ломаного гроша. Врагам нет необходимости подбираться к правящей элите вплотную. Достаточно просто устроить засаду. Внезапно ей по-настоящему стало страшно. Одно дело щекотать себе нервы, подпуская врага на расстояние прямого удара и быть готовым встретить его, и совсем другое – ходить по собственному дому и бояться лёгкой тростинки, которая может вонзиться в твоё тело в любой момент из-за любого угла.

Покончив с обедом в окончательно испорченном настроении, госпожа Смайта приняла ванну и отправилась отдыхать, приказав рабам сторожить лагерь. Но выспаться ей не дали. С наступлением темноты на охоту вышли лесные хищники и, привлечённые запахом крови и падали, принялись обшаривать окрестности лагеря. Перепуганные рабы с истеричными воплями, судорожно размахивая топорами, пытались отогнать зверей, но полное неумение владеть оружием привело к тому, что двое из них стали добычей хищников. Услышав вопли и рычание людоедов, госпожа Смайта вынуждена была встать с постели и, выйдя из шатра, лично убить нескольких зверей, после чего остальные отступили обратно в лес. Не обращая внимания на собственную наготу, она обвела рабов презрительным взглядом и пообещала лично содрать кожу с любого, кто ещё раз осмелится разбудить её своими воплями.

– Не умеете защитить себя от зверей, подыхайте молча, – решительно заявила она, отправляясь спать.

Утром, злая, невыспавшаяся и от этого ещё более опасная, госпожа Смайта приказала сворачивать лагерь и выдвигаться обратно в замок. Теперь, после потери следопытов и наёмников, ей не оставалось ничего другого. Этот поход был обречён. Вести рабов на погибель в Запретный лес означало просто потерять их. За свою жизнь она не боялась, ведь она была крагой, но лишаться лучших рабов ради прихоти она не хотела. Кроме того, её любимый тарг сбежал, когда чужеземец сумел выбить её из седла. Она сняла с него намордник, когда решила атаковать, и зверь не преминул этим воспользоваться. Впрочем, как и тарги остальных крагов. Из всех ездовых животных в караване остались только боски. Этим могучим гигантам всё было нипочём. Даже когда вырвавшиеся на свободу тарги, почуяв кровь, бросились убивать раненых наёмников, они остались спокойны. Их удерживала на месте воля пойманных пастухов. Но теперь, когда пастухи бежали, эти огромные флегматичные животные начали беспокоиться и периодически делали попытки сбросить ярмо и бежать. Только огромными усилиями рабам удавалось справиться с ними. Так, с проклятиями и криками, подгоняемые щёлканьем хозяйской плети, рабы смогли развернуть караван и погнать упрямых босков в замок. Весь путь до дома занял у них в два раза больше времени, чем они шли к месту засады.

Только на пятый день разорённый караван вошёл в ворота замка. Увидев, что осталось от блестящего выезда, все обитавшие в замке краги высыпали во двор, растерянно рассматривая тела убитых. Первой реакцией крагов было схватить выжившую госпожу замка и предать её пыткам, чтобы узнать правду, но, увидев, что госпожа тоже вернулась не без потерь, они быстро успокоились. Передав тела сородичей рабам, госпожа Смайта устало побрела в купальню. Всё, что ей сейчас было нужно, это много горячей воды и ловкие руки банных рабынь. Отмочив присохшую повязку, она размотала её и одним рывком оторвала от раны. Скрипнув зубами от боли, она внимательно осмотрела края раны в зеркале и приказала вызвать алхимика. Седой, скрюченный от старости и высохший как тыква алхимик пришёл в купальню со своими порошками и, поминутно кланяясь, как заведённый, принялся обрабатывать её рану.

Опустившись в бассейн с горячей водой, госпожа Смайта наслаждалась ощущением расслабленности и покоя, не обращая внимания на руки старика, касавшиеся её гладкой кожи в местах, находящихся от раны очень далеко. Старый алхимик, несмотря на возраст, умел доставить наслаждение женщине. В этом она уже не раз убеждалась. Именно поэтому она и не стала пристально наблюдать за его руками, когда он обрабатывал рану. Ведь в такие моменты она была беззащитна и находилась полностью в его власти. Кто знает, что именно он мог намешать в свои порошки? Но она не боялась.

Давным-давно, ещё до того, как родила свою первую дочь, госпожа Смайта приблизила к себе старого алхимика. Приблизила так, что, узнай об этом хозяин замка, не сносить бы старику головы. Ведь она ещё не родила хозяину наследника. А по законам страны крага может развлекаться как угодно только после продолжения рода владельца замка.

Её молчание сохранило ему жизнь и позволило ей получить в друзья одного из самых опасных обитателей замка. Ведь алхимик – это прежде всего тот, кто придумывает яды и знает противоядия от них.

Обработав рану и вдоволь наигравшись с её телом, старик бесшумно скрылся за дверью купальни. Посмотрев ему вслед, она криво усмехнулась и закрыла глаза, обдумывая создавшуюся ситуацию. Чуть позже ей предстоял тяжёлый разговор с хозяином замка. Но она и предположить не могла, что он состоится намного раньше.

Дверь купальни с треском распахнулась, и к бассейну подошёл хозяин замка и её господин Арстан. Встав на самом краю, он оглядел её долгим, задумчивым взглядом и, усмехнувшись, хриплым голосом одобрительно произнёс:

– Не молодая, а всё ещё хороша.

– Я удивлена, что ты заметил это, – усмехнулась она в ответ, нарочно изгибаясь и выставляя себя напоказ.

– Я это знаю, – не остался он в долгу. – Иначе какой смысл держать тебя хозяйкой замка?

– Но при этом ты не обращаешь на меня никакого внимания, – небрежно отметила она.

– Моё внимание слишком дорого обходится тем, на кого оно обращено, – усмехнулся он в ответ. – Я не хочу потерять толковую хозяйку. Тем более что ты вольна развлекаться так, как сама того пожелаешь.

– Это верно. Именно поэтому я и не пытаюсь заменить тебя, – небрежно пожав плечами, ответила она.

– Это я тоже заметил. Но давай оставим любезности на потом. Расскажи, что там случилось и почему из четырёх крагов трое оказались мертвы?

– Нас ждали. Это была засада. Но самое неприятное, что у них было неизвестное нам оружие. Посмотри на мою рану и скажи, каким оружием её можно было нанести?

Присев на корточки, господин дома внимательно осмотрел её плечо и, задумчиво покачав головой, ответил:

– Похоже на узкий нож, но рана слишком широкая для ножа.

– Это не нож, – мотнула она головой в ответ. – Возьми вон там, на столике.

Легко поднявшись, он подошёл к столику из светлой древесины, инкрустированному серебром и перламутром. Взяв оставленную ею стрелу, он внимательно осмотрел её и, положив на место, тихо спросил:

– Что это такое?

– Не знаю. Оружия, из которого была брошена эта штука, я не видела. Знаю только, что это оружие не из нашего мира. Но это ещё не все новости. Наши пастухи бежали, уведя за собой свои стада босков. Мы потеряли серьёзную статью дохода. Но и на этом наши проблемы не окончены. Среди пастухов появился настоящий воин. Именно он принёс в наш мир это оружие и убил наших сородичей. А ещё он унёс мой меч.

– Сколько человек было в засаде?

– Не знаю. Из зарослей выходил только один. Тот самый воин. Он умудрился выбить меня из седла и чуть не зарубил топором. Я спаслась чудом. Это настоящий воин. Настоящий, – тихо повторила она.

– Южанин? – нахмурившись, быстро спросил Арстан.

– Нет. Он вообще непонятно откуда взялся. Это не южанин, не северянин и вообще неизвестно кто. Знаю только, что он воин. Он был там не один. Все остальные так и не вышли из кустов. Чем они пользовались, я не знаю, но, глядя на раны и шлемы, можно подумать, что наёмников били тяжёлыми дубинами.

– Согласен. Я уже осмотрел доспехи и пришёл к тому же выводу, – мрачно отозвался хозяин замка. – Но оружия ты не видела?

– Нет. И это меня раздражает больше всего. Знаешь, в этот раз я действительно испугалась. И не за свою жизнь. Я испугалась того, что они могут сделать, имея в руках такое оружие, – неожиданно призналась она.

– Я тоже об этом думал, – мрачно отозвался он. – Похоже, у нас настали тяжёлые времена.

– И что нам теперь делать?

– Мы должны найти их. Всё это племя. Найти и заставить их вернуться обратно, а этого чужеземца уничтожить. Ничего другого нам не остаётся.

– Значит, объявляем большой поход? – радостно спросила она.

– Да. Соберём всех и отправимся по следам. Пора напомнить этим грязным пастухам, кому они принадлежат.

– Но ведь Сархан запретил объявлять их чьими-то рабами! – сказала Смайта.

– Ничего. Жаловаться они всё равно не пойдут, а посторонним об этом знать не обязательно, – усмехнулся в ответ Арстан.

– Значит, ты не сердишься на меня за этот промах? – насторожённо спросила она.

– Нет смысла злиться. Ты столкнулась с неизвестным нам оружием. Я предлагаю объявить перемирие. Тем более что этот старый стручок, алхимик, до сих пор смотрит на тебя, заливая слюной одежду и полы под собой. Не хочу бояться каждого куска в своей тарелке и каждого глотка в своём кубке. Я готов забыть о твоей неудаче, – усмехнулся он в ответ.

– Придётся оставить сына на хозяйстве. Род не должен прерваться, – задумчиво ответила она.

– Согласен. Всех остальных возьмём с собой, – поддержал её Арстан.

– Ты хочешь взять всех дочерей? – не поверила она.

– А какой от них толк? – пожал плечами он. – Только на приданое разоряться. Девок и так больше чем нужно. В последний приезд соседей их сынок ходил с мрачным видом. Эти дуры не сумели даже привлечь его внимание. Оставим только двух младших. Остальные отправятся в поход. Хоть какой-то толк от них будет.

– Как прикажешь, – нехотя вздохнула она, понимая, что муж полностью прав.

Как ни пытались краги скрывать и замалчивать этот факт, но они вырождались. Как и любое другое закрытое общество, они подошли к краю своего существования. Всё меньше рождалось в семьях крагов мальчиков. Наследников рода. И всё чаще семьи были вынуждены избавляться от девочек, чтобы избежать рождения полукровок. Ведь краги всегда оставались крагами. Если позволить одной из них родить полукровку, то вскоре все не вступившие в брак девушки примутся рожать ублюдков. А допустить подобное означало уничтожить всё племя крагов. Всю правящую элиту.

Удовлетворённо кивнув, Арстан покинул купальню. Задумчиво посмотрев ему вслед, Смайта откинулась на край бассейна и принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. На первый взгляд, всё вроде бы складывалось удачно, но она не обольщалась. Отлично зная, как мыслят краги, она понимала, что в гибели соплеменников обвинят именно её. И даже решение Арстана не защитит её. Ведь краги делают только то, что хотят сами краги. Все её дочери и многочисленные племянницы с большим удовольствием всадят ей нож в спину, чтобы занять её место хозяйки дома. Значит, снова настала пора вспомнить, как спать вполглаза, а есть только после того, как проглотишь порцию противоядия. Кажется, возвращаются старые добрые времена, когда она сходилась в смертельной схватке со своими сёстрами за право стать законной супругой и хозяйкой одного из самых богатых домов империи.

Почувствовав, что ароматизированная вода в бассейне остыла, госпожа Смайта взяла колокольчик и вызвала рабынь. Моментально появившись словно из ниоткуда, девушки помогли ей выбраться из воды и, тщательно высушив её гладкую белую кожу, подали прозрачную накидку. Набросив её на плечи, она медленно прошла в розовую столовую, куда уже был подан ужин. Не спеша перекусив, она снова вернулась к своим размышлениям. Этот поход мог стать её шансом возвыситься или окончательно её погубить. Ведь, несмотря на предоставленные доказательства, не все краги поверили в существование неизвестного им оружия. Как не поверили и в существование неизвестного воина.

Обуреваемая такими мыслями, она прошла в свою спальню и, уютно устроившись на кровати, закрыла глаза. Усталость и ранение сделали своё дело: едва коснувшись головой подушки, она уснула, словно провалилась в небытие.

* * *

Огромное стадо босков медленно двигалось в глубь страны, осторожно пересекая границы чужих владений. Сами владетели земель знать не знали, что по их владениям проходит племя пастухов. Лезть в Запретный лес ради развлечения рисковали немногие.

Через три дня после стычки с крагами старейшая помнящая и ещё несколько женщин, чуть помоложе, собрались у фургона Араба. Вызвав его, они долго рассматривали стоящего пред ними мужчину, а потом, быстро переглянувшись, дружно кивнули головами. Внимательно следивший за ними Араб так ничего и не понял. Убедившись в чем-то, что их очень интересовало, женщины снова переглянулись и молча отступили назад. Перед Арабом осталась только старая Кара. Пожевав сухими, бескровными губами, она тихо сказала:

– Нам пора ехать к храму. Твои домочадцы должны остаться здесь. Мы возьмём твой фургон и отправимся в путь.

– И далеко нам придётся ехать? – задал он весьма насущный вопрос.

От присутствия Араба в племени зависело очень многое, ведь, несмотря на победу над крагами, их нападения можно было ожидать в любой момент.

– Нам предстоят полные четыре дня пути, – ответила Кара. – Не беспокойся. Краги придут, но не скоро. Мы уже покинули владения той семьи и теперь пересекаем третью границу земель. Между племенем и их владениями лежат земли другой семьи.

– Это хорошо. Но ваши парни ещё не готовы к серьёзной драке. А кроме того, если перестать присматривать за ними, то они бросят тренировки, потому что думают, будто уже всё умеют.

– Не беспокойся. Чин сам присмотрит за парнями. Теперь он сделает это так, как надо. Ваша победа вселила в него новые силы. Но я пришла сюда не спорить. Всё уже решено. Отправь Люка и Салу в мой фургон, и мы поедем, – решительно сказала Кара.

Молча кивнув, Араб забрался в фургон. Но не успел он открыть рот, как Сала возмущённо подскочила и, решительно уперев кулачки в бёдра, громко произнесла:

– Я никуда не уйду из своего фургона. Ты сам просил меня стать здесь хозяйкой, а теперь гонишь прочь?

– Я не гоню тебя, Сала. Ты знаешь, это не моя прихоть. Так хотят старейшие помнящие. Я не знаю ваших обычаев и не хочу ссориться из-за них. Тебе придётся самой говорить с ними и решать этот вопрос, – ответил он несколько резче, чем хотел.

Ответив ему дерзким взглядом, Сала стремительно выскочила из фургона. Встав перед старейшей, она гордо выпрямилась и, вскинув подбородок, с вызовом спросила:

– Это ты собираешься выгнать меня из моего фургона?!

– Не будь глупее, чем ты есть на самом деле, – усмехнулась в ответ Кара. – Тебя никто не гонит. Но ваш фургон легче и быстрее моего, значит, мы сможем быстрее добраться на нём до нужного нам места. А ты поживёшь пока у меня. После нашего возвращения ты снова станешь хозяйкой. Хотя, если задуматься, то и хозяйка ты только по названию. За все эти дни ты так и не смогла заполучить его на свои шкуры.

– Что?! Да как ты смеешь такое говорить? Он же был болен! Можно подумать, что ты сама этого не знаешь. Совсем уж из ума выжила, старая! – возмущённо завопила Сала.

– Я, может, и старая, но только хорошо помню, что мужчине нужно. А вот ты, похоже, и понятия об этом не имеешь, – не осталась в долгу Кара. – Хватит спорить. Мы отправляемся туда, куда может попасть только посвящённый и посвящаемый. Для всех остальных это место должно оставаться в тайне.

– Я еду с ним, – решительно ответила Сала. – И потом, кто позаботится о нём и о вас? Вы же от старости еле ноги таскаете! Или, по-вашему, боски будут сами распрягаться и запрягаться по вашему желанию?

– Она права, старейшая, – неожиданно вступила в разговор одна из помнящих. – Кто-то должен заботиться о босках и готовить еду. Тогда у нас будет больше времени для подготовки чужеземца к посвящению.

– Это верно, – задумчиво усмехнулась Кара, – но я не могу позволить дерзить мне этой сопливой девчонке.

– Не обращай на неё внимания. Похоже, девчонка влюбилась в чужеземца и готова броситься в драку, – усмехнулась в ответ женщина.

– А ведь и то верно. Что-то я об этом не подумала. Что скажешь, малявка? – повернулась Кара к девушке, возвышавшейся над старухой почти на полторы головы.

Смущённо охнув, Сала залилась румянцем и, опустив голову, потупила взгляд.

– Точно, влюбилась, – удовлетворённо кивнув, усмехнулась Кара. – Ладно, – продолжила она после короткого молчания. – Раз такое дело, поедешь с нами. Но помни, будешь сидеть в фургоне и не высовываться. Иначе нам придётся выжечь твою память, – сурово ответила Кара.

– Как скажешь, старейшая, – тихо ответила Сала, разом растеряв всю свою дерзость.

Кивнув в ответ, старейшая сделала подругам знак загружаться в фургон. Сала бросила на стоявшего возле фургона Араба быстрый взгляд и залилась румянцем ещё сильнее. У удивлённого Араба сложилось впечатление, что ещё немного, и девушка просто загорится. После короткого раздумья он решил не затрагивать эту тему. Ему и так хватало проблем с парнями, чтобы ещё вешать себе на шею влюблённую девчонку. Оставаться в племени навсегда он не собирался, а бросать женщину с ребёнком ему всегда претило. Кроме того, по возрасту Сала вполне годилась ему в дочери. Быстро прокрутив это всё в голове, он сделал вид, что ничего не слышал, и принялся помогать помнящим забираться в фургон. Малыш Люк смотрел на это действо полными слёз глазами, стоя неподалёку от фургона. Плюнув на все правила секретности и скрытности, Араб махнул ему рукой, делая знак забираться на своё место. В конце концов, в этом походе он и сам был исключением. Сверкнув белозубой улыбкой на своей загорелой дочерна рожице, мальчишка мухой взлетел на своё место и, не дожидаясь команды, послал боскам приказ двигаться. Лёгкий фургон качнулся и бодро покатил в сторону от стоянки, быстро углубляясь в лес. Как оказалось, дорогу к храму знали все жители племени. Секретом было само расположение храма. Все, кто когда-либо пригонял фургоны к храму, останавливались у маленького озера. Дальше шли только посвящённые.

Заметившие его своевольство, помнящие быстро переглянулись и уставились на Араба с недовольными выражениями лиц. Сделав вид, что ничего не произошло, он прошёл к своему месту и, усевшись на шкуры, принялся демонстративно набивать трубку. Сообразив, что взглядами и кислыми минами на него не повлияешь, они дружно перевели взгляды на Кару. Помолчав, та подняла глаза и, тяжело вздохнув, проворчала:

– Я же сказала: только мы и хозяйка твоего фургона.

– Она хозяйка фургона, а он хозяин босков, – пожал плечами Араб. – Всё равно кто-то должен за босками ухаживать. Я не успел научиться.

Кивнув головой, Кара безнадёжно махнула рукой и быстро переглянулась с остальными помнящими.

– И одна просьба, – быстро добавил Араб. – Не очень вежливо говорить обо мне так, чтобы я этого не слышал. Хотите что-то сказать, говорите вслух.

– Не обижайся, Ар. Это просто привычка, – усмехнулась в ответ Кара.

– И всё-таки говорите вслух. Не хочу, чтобы за моей спиной меня обсуждали.

– Хорошо. Наверное, ты прав, и это не очень правильно с нашей стороны, – неожиданно легко согласилась Кара. – Тем более что это ненадолго. Скоро ты будешь постоянно слышать наши разговоры и даже просить, чтобы мы думали потише, – с усмешкой добавила она.

Удивлённо пожав плечами, Араб сделал глубокую затяжку и, выпустив клуб ароматного дыма, задумчиво спросил:

– Может, расскажете мне, что это за посвящение и что со мной после этого будет?

– Ничего страшного, – пробурчала в ответ Кара.

– Ничего страшного для вас. А я чужеземец, и то, что не страшно для вас, может быть смертельно для меня, – пожал плечами Араб.

– Нет, – покачала головой помнящая, – мы не сделаем ничего такого, что может повредить тебе.

– Что собой представляет этот обряд?

– Ты всё увидишь сам. Потерпи. Мы научим тебя всему, что знаем о мыслеречи сами. Ты на учишься слышать других людей, чувствовать животных и повелевать ими. Ты многому научишься.

– Почему ты не хочешь говорить об этом? – удивился Араб.

– Потому что здесь есть посторонние. И они не должны знать того, что знают только посвящённые. Мы потому и настаивали на том, чтобы они остались в племени. Ты сам настоял на том, чтобы они ехали. Теперь терпи.

– Ладно. Значит, придётся потерпеть, – усмехнулся в ответ Араб.

Весь путь от стойбища до озера у храма занял почти два дня. Вечером второго дня боски вытащили фургон к небольшому, идеально круглому озеру. Лёгкий фургон боски дотащили до озера, словно и не заметив его веса. Люк и Сала дружно принялись разбивать лагерь, а помнящие, походив по берегу и размяв ноги, собрались у маленького водопада, стекавшего со скалы. Мрачно оглядевшись, Араб быстро зафиксировал в памяти ориентиры, по которым всегда мог найти это озеро. Маленький водопад и небольшой ручей, вытекавший из озера, были приметны сами по себе. Убедившись, что запомнил всё необходимое, он перевёл взгляд на собравшихся в круг женщин. После короткого раздумья ему на ум неожиданно пришла мысль, что они не совещаются, а просто выжидают. Чего именно, он не понял, но опыт подсказывал, что они ждут наступления темноты.

Немного подумав, Араб спустился на берег озера и, присев у самой кромки, опустил в воду руки. Очевидно, водопад брал своё начало где-то высоко в горах или в леднике. Вода была обжигающе холодной. Уже через минуту пальцы замёрзли и начали терять чувствительность. Умывшись, он поднялся и, стряхнув с рук воду, ещё раз осмотрелся. Сам не зная почему, он вдруг насторожился. Что-то было не так. Его настороженность передалась и женщинам. Прекратив свой молчаливый диалог, они замерли и принялись вглядываться в зелёную завесу леса.

Отбросив сомнения, он быстро прошёл к своему фургону и, забравшись в кузов, принялся вооружаться. Сунув за пояс меч и топор, он снял с деревянного колышка лук и, натянув тетиву, достал из угла колчан со стрелами. Но не успел он подойти к краю фургона, как над прозрачной гладью озера раздался невообразимо дикий рёв, полный злости и голодной ярости. Деревья закачались, словно сквозь них ломился кто-то очень большой и сильный, и на берег выскочило какое-то первобытное чудовище. Давно перестав удивляться разнообразию местной фауны, Араб вскинул лук, пытаясь понять, где у этого монстра слабое место. По большому счёту это был оживший кошмар наркомана. Около пяти с половиной метров в высоту, от носа до кончика хвоста, гибкого как хлыст, и на двух мускулистых, крепких лапах, с птичьими пальцами и крепкими, мощными когтями. Передние лапы были короткие, но сильные, а морда вытянутая, острая, казалось, состоящая из одних челюстей, снабжённых здоровенными, острыми как кинжалы зубами. Всё тело этого зверя покрывала толстая зеленовато-серая шкура. Вдоль хребта торчали острые роговые наросты, а хвост был снабжён шипом, похожим на шип скорпиона.

Поняв, что стрелять лучше всего по глазам, Араб дождался, когда монстр остановится и, зарычав, повернётся к сбившимся в кучу женщинам, и спустил тетиву. Ответом ему послужил новый рёв зверя. Тонкая стрела вонзилась прямо в узкий вертикальный зрачок монстра. Окривевший на один глаз зверь развернулся, высматривая обидчика. Раскрыв огромную пасть, он проревел свой вызов, и в ту же секунду ещё одна стрела вонзилась ему прямо в раскрытую глотку. Пройдя через мягкое нёбо, она глубоко погрузилась в голову зверя. Рёв оборвался, и монстр, окончательно рассвирепев, бросился в атаку. Убедившись, что зверь забыл о женщинах и целиком сосредоточился на нём, Араб выпрыгнул из фургона и, на всякий случай громко закричав, бросился в сторону от людей.

Ящер огромными прыжками понёсся следом. Быстро выбрав ближайшее самое толстое дерево, Араб метнулся к нему и, спрятавшись за ствол, приготовился к стрельбе. Несущийся огромными прыжками монстр проскочил мимо и, потеряв жертву из виду, резко остановился. Замерший у дерева Араб внимательно следил за каждым его движением. Опустив огромную башку к самой земле, зверь начал принюхиваться. В том, что чутьё у него окажется лучше собачьего, Араб даже не сомневался. Достаточно было увидеть, как он тщательно обнюхивает собственные следы, медленно возвращаясь обратно. Выбрав удобный момент, Араб выпустил ещё одну стрелу. Джунгли огласились рёвом боли окончательно ослепшего зверя. Вскинув окровавленную морду, монстр издал леденящий душу вой и закружился на одном месте, потеряв ориентацию в пространстве. Дождавшись, когда вой зверя стихнет, Араб выступил из-за дерева и издал громкий крик. Моментально развернувшись, зверь зарычал в ответ. Чуть подождав, Араб снова закричал, и в ту же секунду зверь кинулся в атаку. Чего-то подобного Араб и ожидал. Это был хищник. И, как любой хищник, он обладал отличным нюхом, слухом и зрением. Потеряв один из органов, он с успехом использовал оставшиеся. Растеряв от ярости остатки разума, монстр стремительно понёсся прямо на застывшего у дерева Араба. Убедившись, что зверь сворачивать не собирается, Араб бесшумно отступил за дерево и, отложив лук, взялся за топор. В ту же минуту огромное дерево сотряслось от мощного удара. Разогнавшийся монстр с размаху налетел на толстый ствол, врезавшись в него своим чутким носом. Раздался треск и характерный хруст. Тяжёлый зверь, с силой ударившись о дерево, повредил себе шею. Огромное тело завалилось набок, и мощные ноги судорожно забились в воздухе. Гибкий хвост хлестал по кустам с такой силой, что молодое дерево, попавшее под удар, оказалось переломленным пополам. Перехватив топор поудобнее, Араб выскочил из своего укрытия и подобрался к ящеру со спины, чтобы не попасть под удары лап или хвоста. Как следует размахнувшись, он нанёс сильный удар по шее монстра, постаравшись ударить сразу за головой. Топор врубился в шею зверя, но, пройдя только до половины, застрял. Выругавшись и недобрым словом помянув местную индустрию, Араб выхватил меч и мощным движением всадил его в бок зверя, надеясь дотянуться до сердца. Конвульсии ящера стали затихать, но Арабу совсем не улыбалось столкнуться с озверевшим монстром среди ночи или, вернувшись из храма, застать уничтоженный фургон и растерзанных домочадцев. Выдернув меч, он отбросил его в сторону и, плюнув на осторожность, принялся выдёргивать топор. После нескольких рывков ему удалось раскачать его и выдернуть из шеи. Размахнувшись ещё раз, он смог наконец перерубить позвоночник монстра. Ещё пара сильных ударов, и огромная голова зверя откатилась в сторону.

Устало вздохнув, Араб подобрал меч и медленно побрёл к фургону. Увидев его, женщины облегчённо вздохнули, а Сала, не стесняясь, повисла у него на шее, если так можно назвать это действо. Девушка была на голову выше Араба. Вследствие чего она просто прижала его голову к своей упругой груди.

– Испачкаешься, – задушенно проворчал Араб, делая слабую попытку отстраниться.

Как ни крути, но ощущение сильного, упругого тела было приятным. С учётом того, что с момента появления в этом измерении он вынужден был сидеть на голодном пайке, его реакция была вполне понятной.

Убедившись, что с ним всё в порядке, Сала отпустила его и, чуть отступив, скомандовала:

– Раздевайся. Это всё нужно стирать.

– Предлагаешь отправиться в храм голышом? – ехидно поинтересовался Араб.

– Почему? – откровенно удивилась девушка и, моментально нырнув в фургон, выскочила обратно с ворохом одежды из кожи.

Когда она успела её сшить, он так и не понял, но всё, что она предложила, оказалось ему в самый раз. Удивлённо хмыкнув и покрутив головой, он покорно переоделся и, отдав свою одежду девушке, повернулся к помнящим.

– Вы слышали, что зверь охотится? – мрачно спросил он женщин.

– Нет. Раката нельзя услышать, – покачала головой Кара. – У него нет мыслей. Только злоба и постоянный голод.

– Что это за зверь?

– Ракат. Один из тех, из-за кого этот лес и стал Запретным.

– И много здесь таких малышей? – мрачно спросил Араб.

– К счастью, нет. За последние годы это первый, кого удалось увидеть, – пожала плечами Кара.

– Хорошо, что я тебя не послушал и взял всё оружие с собой, – нехотя проворчал Араб.

– Не могу с тобой не согласиться, – согласно кивнула в ответ Кара.

– Ладно. Будем считать, что всё обошлось. Лучше скажи, что ещё может вылезти из этих зарослей? – устало спросил Араб.

После схватки с ящером его заметно потряхивало из-за избытка адреналина в крови. Что ни говори, но сражаться с тренированными людьми – это одно, а схватиться с настоящим ящером, из тех, что можно увидеть только на картинке, – это совсем другое.