Текст книги "Поступь Слейпнира: Поступь Слейпнира. Варвар для особых поручений"

Свейн быстро отдал приказ, и две трети экипажа исчезли в кустах. Теперь им оставалось только ждать. По прикидкам Вадима, на то, чтобы захватить дворец и выбраться из него с золотом, у них ушла большая часть ночи. Хуже всего было то, что он не знал, на каком расстоянии они находятся от берега. Неожиданно его размышления прервала одна из девушек-гвардейцев. Подозвав Вадима к себе, она тихо спросила:

– Что вы собираетесь с нами делать?

– Я же сказал, выберемся на берег – отпустим, – удивлённо ответил Вадим.

– Она прикажет убить нас, – тихо вздохнула девушка.

– За что? Вы не могли победить нас.

– Дело не в этом. Мы узнали сразу несколько её тайн. Она прикажет бросить нас крокодилам. Такое уже было. Она – жрица вуду, а жрецы очень старательно оберегают свои тайны.

– Мы не можем взять вас с собой на корабль. Мы поплывём на север, а такие, как вы, не могут там жить. На севере слишком холодно, – ответил Вадим, пытаясь быть мягким.

– Лучше так, чем быть разорванной крокодилом.

– Ты уверена, что она сделает это?

– Да. Я же сказала, такое уже было.

– Ладно, потом поговорим, – протянул Вадим, старательно вслушиваясь в окружающие джунгли.

Если верить его внутренним часам, а верить им стоило, отправленная на конюшни группа вернулась приблизительно минут через сорок-пятьдесят. Отряд шёл рысью, чтобы кованые копыта не сильно барабанили по сухой земле. Увидев лошадей, Вадим с облегчением вздохнул и, мрачно покосившись на шкуру какой-то антилопы, заменявшей седло, сказал:

– Теперь, всё зависит от нашей выносливости. Ездить без седла – то ещё удовольствие.

– Ничего брат. Догоним «Акулу» и снова сядем за гребные банки, – усмехнулся Рольф.

– Сажайте девчонок на коней и вперёд, – кивнул Вадим, подходя к ближайшей лошади.

Вскоре вся кавалькада уверенно шла рысью в сторону побережья. Теперь их проводником был Юрген. Ориентируясь по звёздам, он уверенно направлял своего коня через кусты, ведя за собой весь отряд. Вскоре Вадим почувствовал ни с чем не сравнимый запах моря. Ещё через четверть часа кавалькада выехала на берег.

Осадив коней, воины радостно переглянулись. Теперь они могли просто гнаться за похищенным кораблём. Найдя взглядом капитана, Вадим подъехал к нему и, тронув за локоть, тихо сказал:

– Я отпускаю пленниц.

В ответ Свейн только молча кивнул. Развернувшись, Вадим решительно приказал:

– Развяжите девушек. Пусть уходят. Но если кто-то хочет остаться с нами, мы будем рады.

Услышав его слова, пленницы расцвели радостными улыбками и, понукая коней, решительно подъехали к нему.

– Это мои девушки, – возмущённо вскинулась Налунга.

– А разве мы увозим их силой? – усмехнулся в ответ Вадим. – Захотят – поедут с тобой, а захотят – отправятся с нами.

– Они поедут со мной, – свирепо оскалившись, ответила королева.

– Это они решат сами, – улыбнулся Вадим и, развернув коня, решительно скомандовал, – поехали, парни.

Кавалькада дружно развернулась и рысью двинулась вдоль берега. Оставшаяся в одиночестве Налунга громко закричала:

– Вы сильно пожалеете об этом, тупые сучки!

Дождавшись, когда отряд выстроится в колонну, Свейн догнал Вадима и, придержав коня, удивлённо спросил:

– Зачем тебе эти девки?

– Всегда мечтал иметь много красивых любовниц, – усмехнулся тот. – А если серьёзно, то одна из них рассказала мне, что королева прикажет скормить их крокодилам, потому что они узнали её тайны.

– Ты в это веришь?

– Зная местные нравы, да.

– Но зачем нам столько рабынь? Если только продать, – вздохнул Свейн.

– Мы не будем их продавать. Девочки сами решили идти с нами, и мы не можем продать их. Теперь они сами будут решать свою судьбу, – устало ответил Вадим.

– Что с тобой, брат? – чутко отреагировал на его вздох капитан.

– Устал, – честно признался Вадим.

Нервное напряжение прошедшей ночи действительно вымотало его. Некоторое время они ехали молча. Словно услышав, что разговор идёт о них, девушка, рассказавшая Вадиму о крокодилах, пришпорила коня и, поравнявшись с ними, спросила:

– Вы позволите нам ехать с вами?

– Куда? – не понял Свейн.

– Туда, куда поедете вы.

– Вы хотите уехать из этой страны? – задумчиво спросил Вадим.

– Налунга найдёт нас везде. Но если мы спрячемся за большой водой, её сила ослабнет. Ослабнет настолько, что она не сможет найти нас. Большая вода отнимает силу у чёрного колдовства.

Удивлённо переглянувшись, воины растерянно уставились на девушку, не веря собственным ушам.

– Ты это серьёзно, про колдовство? – озабоченно спросил Свейн.

– Конечно. Налунга – одна из самых сильных жрецов вуду. Она проводит все ритуалы сама.

– Капитан, нам лучше забрать девушек с собой. Кто знает, может, и пригодятся, – задумчиво проговорил Вадим.

– А что они на корабле делать будут? – насупился Свейн, задумчиво покручивая ус.

– Ну, там, постирать, приготовить, подать. Да мало ли чего? – пожал Вадим плечами.

– Мы не только женщины, но и воины, – гордо ответила ему девушка.

– Может и так, но против настоящих мужчин вам не выстоять, – покачал головой Свейн.

– Там, где не хватает силы, нужно действовать хитростью, – улыбнулась воительница.

– Ладно. Догоним корабль – видно будет, – махнул рукой Свейн, погоняя коня.

* * *

Когда кавалькада скрылась за береговой излучиной, Налунга развернула свою лошадь и, безжалостно пришпоривая несчастное животное босыми пятками, понеслась в сторону дворца. Подлетев к воротам, королева спрыгнула с коня и, не помня себя от ярости, принялась колотить кулаками в ворота.

Только отбив себе руки, она сообразила, что открыть ей никто не сможет. Проклятые северяне вырезали всех мужчин и забрали почти всех девушек. Те, кого они не взяли с собой, остались лежать связанными в одной из комнат. Налунга не терпела рядом с собой женщин старше себя больше, чем на пять лет. Ей не хотелось видеть, что будет с ней самой когда-нибудь. Растерянно замерев перед воротами, Налунга попыталась придумать, что ей делать дальше.

В замке все были мертвы. Воины и воеводы – в казармах и своих домах, а жители города в такое время ещё не проснулись. Вдруг, вздрогнув, она поняла, что стоит совершенно одна, нагая, посреди пустой дороги. Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Единственным атрибутом её королевской власти была лошадь. Подобрав брошенные поводья смирной серой лошадки, Налунга села верхом и направилась в сторону тюрьмы. План её был прост. Рядом с городскими воротами располагались казармы.

Там она планировала найти провожатых, а заодно узнать, что же произошло на тюремном дворе и почему северяне смогли вырваться из заточения. Только подъехав к казармам, она вдруг поняла, что ворота, через которые она въехала в город, были открыты и никем не охранялись. Растерявшись, девушка, натянула поводья и чуть не закричала от досады.

Учителя много раз повторяли своенравной девчонке, что гнев – плохой советчик, и делать всё нужно только с трезвой головой, тщательно обдумав каждое действие. Добравшись до тюремных ворот, Налунга перевела дух. Весь гарнизон её города в полном составе был здесь, возле тюрьмы.

Увидев королеву, воеводы отдали приказ, и тюремный двор покрылся ковром из блестящих на рассветном солнце чёрных спин. Подозвав их к себе, Налунга учинила воеводам форменный допрос.

Как оказалось, северянам крупно повезло. Пока они учиняли безобразия в королевском дворце, вырезая охрану и грабя сокровищницу, их исчезновение заметили. По тревоге был поднят весь гарнизон. Через каждые из четырёх ворот были отправлены разведчики с приказом найти беглецов. А когда из ямы начали доставать раненого антропоида, пришлось в срочном порядке снимать часовых со всех проездов. Справиться со взбесившимся от ярости и боли животным пришедшие сюда солдаты не смогли. Пришлось пустить в ход отравленные дротики.

В итоге были потеряны и обезьяна, и три десятка воинов. Но самое неприятное, что им так и не удалось узнать, как северяне сумели выбраться из своих ям. Обвинять в предательстве караульных было глупо. Оба сторожа лежали у ворот с разбитыми головами. По всему выходило, что им кто-то помог. Но кто?

Налунга не могла обвинить даже своих гвардейцев, ушедших с пленниками. Всё это время они были связаны и несли на своих плечах мешки с золотом, как обычные рабыни. В глубине души она отлично понимала, почему её пантеры решили бежать. В гневе она уже давно приказала бы бросить их в яму с крокодилами.

Получалось, что она сама толкнула их на предательство. От такого открытия настроение королевы ещё больше ухудшилось. Немного подумав, она приказала самому бестолковому на её взгляд воеводе сопровождать её и, развернув коня, поехала вдоль городской стены. План Налунги был прост. Пойдя подземным ходом, она прикажет воеводе открыть ворота, а потом решит проблему молчания простым движением кинжала.

Но сейчас ей нужно было попасть во дворец. В свои покои. Добравшись до подземного хода, Налунга небрежно бросила поводья своей кобылы сопровождавшему её воеводе и, подойдя к куче камней, толкнула один из лежащих сбоку валунов. С тихим скрежетом тяжёлая дверь открылась, и девушка вдруг подумала, что за прошедшую ночь этот ход видел больше людей, чем за всё время своего существования.

Приказав воеводе зажечь факел, королева привязала повод лошади к ветке кустарника и, мрачно покосившись на растерянного воина, шагнула в темноту прохода. Оказавшись в замке, Налунга быстро прошла к главным воротам и приказала воеводе открыть засовы, которыми северяне заперли створки.

Дюжему воину пришлось как следует постараться, чтобы сдвинуть с места бронзовый брус и отбросить в сторону несколько буковых брёвен, хранившихся здесь на случай осады. Глядя, как воевода, пыхтя и надрываясь, пытается сдвинуть брёвна, Налунга вдруг поняла, что её воинам, даже воеводам, далеко до северян.

Те, пусть немытые, заросшие не чёсанными волосами по самые глаза, напоминавшие опасных хищников, были воинами от рождения. Не боявшимися ни богов, ни демонов. Тогда как её собственные воины – всего лишь потомки обычных крестьян и пастухов. Только одно племя во всех приграничных землях могло поспорить с белыми дикарями.

Такие же дикие и необузданные масаи. Дикие племена, кочевавшие по саванне следом за своими стадами. В бою эти воины не знали страха и частенько поедали сырыми сердце и печень своих врагов прямо на поле боя. По их поверию, съев живое, ещё трепещущее сердце врага, воин получал себе его смелость.

К огромному сожалению Налунги и многих поколений королей до неё, масаи не признавали над собой ничьей власти, кроме своих старейшин. Даже в плену масаи оставались самими собой, проявляя упрямство и непокорность. Среди огромного количества рабов, которых предки юной королевы, да и она сама, продали заезжим купцам, масаев не было никогда.

Дождавшись, когда воевода откроет ворота, Налунга не спеша подошла к трупу одного из погибших охранников, достала из ножен кинжал чёрной бронзы. Такое оружие получали только солдаты охраны дворца. Взяв его за рукоять, она положила клинок вдоль предплечья и, медленно подойдя к воеводе, тихо сказала:

– Ты очень силён, воин. Так силён, что это даже понравилось мне.

Мурлыча эти слова ласковым голоском, Налунга погладила воеводу по щеке, заставив его на мгновение закрыть глаза от удовольствия, и в ту же секунду вонзила кинжал ему в грудь. Отточенная до бритвенной остроты чёрная бронза вошла в человеческую плоть, как в масло. Постоянное участие в чёрных ритуалах довело её умение обращаться с кинжалом до совершенства.

Войдя под ключицу, клинок пронзил сердце воина. Налунга умела наносить разные раны. От одних жертва умирала быстро, от других очень медленно, а от третьих – даже не успевая понять, что уже мертва. Этот удар был именно из таких. Напыжившийся от самодовольства воин не успел понять, что убит, когда ноги его подкосились, а глаза утратили маслянистый блеск от присутствия совсем рядом такого роскошного тела.

Выдернув из раны кинжал, Налунга презрительно усмехнулась и, оттолкнув труп ногой, фыркнула:

– Неужели все мужчины такие глупцы? Чуть кокетства, немного ласки, одна улыбка, и он уже распустил слюни.

Но вспомнив бежавших пленников, она снова помрачнела. Северяне даже в этом вели себя по-другому. Имея под рукой полторы дюжины юных, красивейших пленниц, они не стали отвлекаться на мелочи, а поспешили закончить дело. А ведь среди них была и она сама. В тот момент, растерянная и недоумевающая, она не обращала внимания на эти подробности.

Но теперь, успокоившись, она была до глубины души оскорблена таким пренебрежением к своей красоте. Хотя не раз замечала заинтересованные взгляды того странного воина, что так много знал о сокровищницах и потайных ходах. Её даже никто не попытался ущипнуть, не говоря уже о чём-то большем.

А вообще странный был этот воин. Будучи жрицей Ваала и одной из самых сильных волшебниц вуду, она умела чувствовать такие вещи. Он не был колдуном, это понятно. Ведь ни один, даже самый слабый адепт тёмного искусства не станет осквернять руки оружием, если только ритуальным. Даже самый дикий шаман из глухой деревни далеко в буше полагается на свои познания, а не на силу рук, уничтожая врагов несколькими заученными заклинаниями.

Но что-то с ним было не так. Слишком мудрым был его взгляд и слишком правильными советы. Даже вопросы он задавал так, словно знал ответы заранее. Но чтобы понять, кто он такой и откуда взялся, Налунге нужно было провести полный ритуал жертвоприношения Ваалу, а сейчас она слишком устала, чтобы сосредоточиться и правильно задать вопросы своему божеству.

Только теперь она почувствовала, как ноют её перетруженные мышцы и болит голова после бессонной ночи. А ещё ей очень хотелось принять ванну. Но служанок нигде не было, а заниматься подобной работой самостоятельно она не собиралась. Оставалось только дождаться, когда соизволят явиться её советники и остальная прислуга.

Ради сохранения тайн дворца и безопасности самой королевы на ночь во дворце оставались только стражники и личная охрана Налунги. Девушки приглядывали за несколькими рабынями, оставленными прислуживать на ночь. Все эти меры были не простой прихотью королевы, а вынужденной необходимостью. Ведь у проданных белым людям рабов оставались родственники, и далеко не всегда эти люди были безобидны.

* * *

Погоняя коней, воины мчались вдоль побережья, срезая там, где это было возможно. Серьёзную остановку они сделали только одни раз, чтобы поохотиться и запастись мясом в дорогу. Жаркое солнце высушило полоски мяса за несколько часов. Привычные ко всему северяне набрали морской воды и, дождавшись, когда она, испаряясь, оставит на краях глиняной чашки чистую соль, посыпали ею добытое мясо.

Ели и пили они не спешиваясь, останавливаясь на несколько часов ночью, чтобы дать отдых лошадям. Породистые животные шли размашистой рысью часами. Привычные к жаре и солнцу, они были сильны и неприхотливы, но даже их такая гонка заметно утомляла.

Пять дней пути измотали и девушек. Держась за гривы коней, они безвольно мотались на спинах своих скакунов, едва сдерживая стоны. Свейн приказал воинам приглядывать за ними. Даже Вадим чувствовал себя так, словно всю нижнюю часть тела пропустили через мясорубку. Езда верхом – непривычное для спецназовца дело, и в первую ночь все его мышцы и сухожилия ног и поясницы просто не желали работать. На рассвете, сделав несколько упражнений на разогрев и растяжку, он заставил себя сесть верхом.

Вскоре тренированное тело свыклось с непривычным способом передвижения, и дело пошло на лад. К удивлению Вадима, все викинги восприняли смену корабля на коней совершенно спокойно. Вспомнив, что эти северные бандиты отлично умели не только управляться с веслами, но и сидеть в седле, он махнул на все несуразицы рукой и сосредоточился на актуальных проблемах.

Больше всего его волновало, как далеко успели уйти похитители. Ведь корабль не останавливается на ночёвку и его не нужно кормить. К его удивлению, кормчий оставался совершенно спокоен. Не удержавшись, Вадим догнал его и, уровняв движение коней, спросил о причине такого фатализма. Чуть усмехнувшись, Юрген ответил:

– Они вынуждены сохранять постоянную скорость, а невольничий карак идёт намного медленнее, чем наша «Акула». Поднять парус они не могут. Ветер не тот. Значит, идя на вёслах, они просто вынуждены будут делать ночные остановки. Встают на якорь у берега и с рассветом отправляются дальше. Мы догоним их в одном переходе от Гизы.

Вспомнив, что это старое название порта Каира, Вадим попытался прикинуть расстояние, которое им предстоит пройти. Так и не найдя ответа, он обратился с этим вопросом к Юргену. Кивнув, кормчий внимательно посмотрел на береговую линию и, помолчав, ответил:

– Мы прошли две трети пути. Ещё пара дней, и мы их догоним.

– Откуда ты знаешь? – растерялся Вадим от уверенности, прозвучавшей в его словах.

– Я – кормчий, друг. А кормчий обязан не просто смотреть, а видеть и запоминать всё, что может помочь ему вести корабль.

– Но ведь туда мы шли на корабле, а обратно – по земле. С разных сторон всё выглядит по-разному, – не унимался Вадим.

– Знаю. Но мне хватает умения, чтобы представить, как это место будет выглядеть с борта корабля, – улыбнулся Юрген.

«Похоже, у парня фотографическая зрительная память и отличное воображение», – уважительно подумал Вадим.

– Скажи лучше, зачем ты тащишь за собой этих девчонок? – неожиданно перевел разговор кормчий. – Только не надо мне рассказывать про то, что всегда мечтал иметь свой гарем. За всё это время ты на них как на женщин и не посмотрел.

– Некогда было, – усмехнулся Вадим, про себя удивляясь наблюдательности воина. – А если честно, жалко стало. Девчонки только жить начали, а их запросто могут крокодилам скормить. Сам понимаешь, в этих местах и не такое может случиться.

– Это верно. А ещё нас варварами называют. Все эти греки и визатийцы и понятия не имеют, где живут настоящие дикари.

– Похоже, ты не очень хорошо относишься к этим странам, – поинтересовался Вадим.

– А чего в них хорошего? Пауки в банке и те более мирно живут, чем эти так называемые цивилизованные граждане. Чушь собачья. Медицина, философия, просвещение – кому оно всё нужно?

– Ну не скажи. Не будь у меня знаний по медицине, твой племянник без руки бы остался, – возразил Вадим.

– Ну тут я, пожалуй, соглашусь. Но медицине не у греков учиться надо, а здесь, в Египте. Греки сами сюда учиться приезжают. Странная это земля, древняя. Такая древняя, что меня иногда страх берёт. Знаешь, здесь любой деревенский шаман о медицине знает больше, чем греческий врачеватель, пользующий людей за деньги. Да и у ромеев то же самое. Вот здесь, в Египте, есть чему поучиться, да только местные жрецы кого попало учить не станут. Не любят они своими знаниями делиться.

– Ты говоришь так, словно пытался попасть к ним на обучение.

– Я – нет. А вот парень один из нашего клана пытался. Да только так ни с чем и вернулся.

– Очень интересно. Так ваши парни бывали здесь и раньше? – растерялся Вадим.

– Похоже, ты и сам нас дикарями считаешь? – рассмеялся в ответ Юрген.

– Ну уж нет. Я всегда знал, что вы облазили почти всю землю, просто не знал, когда именно это было и как далеко вы сумели добраться, – решительно возразил Вадим.

– Мы не ведём таких летописей. Знаю только, что наши воины были и в Африке, и в Индии, и в Китае. Заходили даже туда, где живут краснокожие люди. От нас – со стороны севера.

«Похоже, эти бандиты даже до Канады добраться успели», – удивленно подумал Вадим, глядя на кормчего потрясенным взглядом.

Взобравшись на очередной холм, викинги дружно осадили коней. Ехавший одним из первых Свен, вытянув шею, внимательно всмотрелся в синеющую даль моря и, выбросив вперёд руку, громко крикнул:

– Вот они!

Вадим добросовестно всмотрелся в горизонт по указанному направлению, но вынужден был признать, что ничего так и не увидел.

– Я же сказал, пара дней, и мы их догоним, – весело рассмеялся Юрген, от избытка чувств огрев его по плечу так, что чуть не скинул с лошади.

– Ну, твари, немного осталось, – злобно прошипел Свейн и, ткнув коня пятками, помчался дальше.

Со следующего холма Вадим сумел разглядеть два корабля, медленно движущихся вдоль побережья. Точнее рассмотреть он сумел только две крошечные точки, хотя на остроту зрения никогда не жаловался. Кавалькада неслась по берегу, не обращая внимания на испуганные крики обитателей приморских деревень и стада диких животных, пасшихся на сочной траве. Воинам было не до аборигенов. Проносясь прямо через деревни и топча конями жалкие посевы, они продолжали гнаться за похитителями.

Корабль они догнали через день. Теперь нужно было дождаться, когда похитители решат пристать, чтобы пополнить запасы пресной воды. С этой минуты им не было нужды изнурять себя и коней. Не умеющие как следует обращаться с вёслами рабы гребли кое-как, и оба корабля двигались с черепашьей скоростью.

Северяне даже позволили себе полноценный ночной отдых, что заметно восстановило их силы. Благодаря орлиному зрению молодого Свена им не было нужды даже приближаться к берегу. Чтобы не выдать себя раньше времени, Свейн приказал двигаться по самой кромке джунглей.

В полдень следующего дня похитители решили причалить у маленькой рыбацкой деревушки. Именно здесь они набирали пресную воду, когда шли за рабами. Привязав лошадей, северяне устроили импровизированный военный совет. Рассевшись прямо на земле, воины в ожидании уставились на капитана. Прокашлявшись, Свейн зачем-то дёрнул себя за бороду и, помолчав, тихо сказал:

– Они остановились, чтобы набрать воды. Нам нужно вернуть себе нашу «Акулу». Что будем делать?

– Капитан, наше дело – бей-руби, а думать – это вам с Юргеном и книгочеем, – усмехнулся в усы Рольф.

Воины поддержали его одобрительным гулом. Задумчиво глядя на свою команду, Свейн растерянно спросил:

– Значит, вы и дальше готовы идти за мной? Даже после того, как из-за меня попали в плен к этим копчёным?

– Кормчий, наш капитан случайно вместе со своей лошадью траву не жевал? – спросил вдруг Рольф.

– Да вроде нет. Не замечал, – задумчиво ответил Юрген.

– Такое впечатление, что он у тебя белены объелся, – усмехнулся гигант.

Весь экипаж дружно расхохотался. Сообразив, что его разыграли, Свейн с явным облегчением усмехнулся и, повернувшись к Вадиму, спросил:

– Что скажешь, книгочей?

– А что тут можно сказать? – пожал плечами Вадим. – Дождёмся, когда они высадятся на берег, и захватим всю команду. На «Акуле» шлюпок нет, значит, к берегу им пристать всё равно придётся. Вот и выходит, что нам тоже нужно будет разделиться. Одна часть захватит тех, кто пойдёт за водой, а другая – корабль. Карак от нас никуда не денется. Драккар быстрее.

– Всё правильно. Так и сделаем, – подумав, кивнул Свейн.

Разделив экипаж на две части, Свейн быстро объяснил воинам задачу и, дождавшись, когда группа захвата водоносов скроется в кустах, развернулся к оставшимся:

– Ну, парни, повеселим Одноглазого? Будет сегодня норнам работа, – хищно усмехнулся капитан, ногтем проверяя остроту любимой секиры.

– Повеселим, капитан, – весело пророкотал Рольф. – Только разреши мне самому этому купцу ворона[7]7
  Вырезать ворона – способ казни, принятый у викингов.


[Закрыть] вырезать.

– Заберём обратно корабль, а там посмотрим, кому и что дальше вырезать будем, – уклончиво ответил Свейн.

«Похоже, вся эта история здорово встряхнула нашего бравого капитана», – подумал Вадим, благоразумно держа свои мысли при себе.

Вскоре наблюдатели подали сигнал, что с карака спущена шлюпка, а драккар подошёл к берегу. Бесшумно следуя за проводником, группа подошла к самому берегу и затаилась в кустах. Вадим, чуть сдвинув ветку, с интересом наблюдал, как с их корабля высадили восемь рабов и, нагрузив их мехами для воды, погнали в джунгли. Сопровождали рабов четверо охранников, вооружённых палашами и кнутами из воловьих жил.

Пропустив водоносов, северяне дождались, когда шлюпка с карака уткнётся носом в песок, и, старательно пересчитав охранников, приготовились атаковать. Сигналом к атаке должен был стать вой полярного волка. Свейн специально выбрал именно его. В этих местах ни одно животное не может издавать такие звуки, а для самих северян он был милее любой музыки.

В шлюпке также находилось восемь рабов и четверо охранников. Судя по всему, подобные походы были отработаны у работорговцев до автоматизма. Убедившись, что водоносы скрылись в кустах, Свейн отдал молчаливый приказ, и воины приготовились к броску. Прошло не больше четверти часа, когда ставший уже привычным шум джунглей перекрыл долгий, тоскливый вой, закончившийся глухим урчанием.

Вадим готов был поклясться, что где-то рядом рыщет матёрый зверь из полярных снегов. В ту же секунду весь отряд, молча сорвавшись с места, выскочил из кустов и ринулся к кораблю. Очевидно, похитители и в мыслях не держали, что их могут атаковать, поэтому у борта корабля не было наблюдателей.

Только несколько изумлённых физиономий угольно-чёрного цвета растерянно взирали на подбегающих молчаливых демонов. Отлично знавшие свой корабль викинги моментально оказались на борту и с ходу ринулись в драку. Сопровождавшие купца воины даже не поняли, кто напал на них, когда разъярённые северяне принялись выкашивать их, словно траву.

Сидевшие на вёслах рабы попрятались под гребные банки, прикрывая головы руками. Стремительная схватка длилась всего несколько минут. Северяне не ведали жалости, и вскоре купеческая охрана, побросав оружие, запросила пощады. Связав их, викинги швырнули пленников в трюм, чтобы не путались под ногами, и над джунглями снова раздался волчий вой.

Вскоре из кустов показался отряд под предводительством Юргена, гнавший перед собой рабов и пленных, нагруженных водой. Убедившись, что здесь всё в порядке, Вадим быстро прошёл на корму и, выглянув из-за высокого борта, всмотрелся в стоящий на якоре карак. На купеческом корабле явно что-то заметили, потому что по палубе суетливо забегали охранники и начали выбирать якорную цепь.

Шлюпку с карака спустили на воду, и воины, перебросив на драккар буксирный канат, быстро расселись по своим местам, предварительно загнав всех рабов под банки. Крепкие ясеневые вёсла дружно вспенили воду, и драккар отчалил. Карак поспешно уходил в сторону от стоянки, когда викинги, подчиняясь звучным командам Юргена, принялись разгонять свой корабль.

Сбившиеся в кучку у мачты девушки, словно заворожённые, наблюдали за слаженными действиями воинов. А когда корабль стрелой понёсся по морским просторам, восторженно ахнули. Вадим посмеялся про себя над восторгом сухопутных жителей. С каждым гребком стремительный драккар нагонял неповоротливый купеческий карак.

На том быстро сообразили, что сбежать не удастся, и принялись готовиться к отражению атаки. Стоявший на носу Свейн, заметив их приготовления, вскинул секиру и издал пронзительный боевой клич. Сидевшие на вёслах северяне подхватили его, и вся прибрежная акватория огласилась яростным звериным рёвом.

На караке втянули вёсла, и драккар в последнем рывке ударил тяжёлый корабль в бок. Удар пришёлся вскользь. Стоявший у кормового весла Юрген мастерски подвёл свой корабль к кораблю противника, и над бортами взвились верёвки с крюками. Не успели они соприкоснуться, как на палубу карака с рёвом хлынула толпа.

Северяне дрались, словно одержимые, заражая своей яростью всех вокруг. Среди ворвавшихся на палубу был и Вадим. Двумя резкими ударами выбив палаш из рук охранника, он отбросил противника в сторону и развернулся, готовясь встретить следующего. Но драться уже было не с кем. Викинги просто смели всех, как ветер сметает осеннюю листву.

Полтора десятка оставшихся в живых побросали оружие и дружно запросили пощады. Среди них был и купец, заведший их в ловушку. Пленников обыскали и, связав, переправили на драккар. Быстро осмотрев трофейный корабль, Свейн приказал части своего экипажа перейти на него и, вернувшись на драккар, дал команду к движению.

Пользуясь тем, что на вёслах сидели рабы, северяне собрались на корме, где на коленях стояли схваченные работорговцы. Обведя их мрачным взглядом, Свейн за шиворот вытащил из толпы купца и, встряхнув его, словно терьер крысу, спросил:

– Зачем ты завёл нас в ловушку?

– Королева не захотела золота. Она пообещала мне двойное количество рабов, если я приведу ей отряд северян. Она хотела провести какой-то очень важный ритуал. Что-то связанное с их божеством. В порту мне попались вы. Вот и всё, – дрожащим голосом ответил купец.

– И ты решил, что твоя выгода важнее жизней пяти десятков воинов? – мрачно спросил Свейн, и от его голоса вздрогнули все стоявшие рядом.

– Что вы с нами сделаете? – тихо спросил купец.

– Килевать! Нет, вырезать ворона! Заставить пробежаться вокруг столба, – посыпались со всех сторон предложения экипажа.

– Вырезать язык и продать в рабство, – выкрикнул Вадим, и все северяне дружно уставились на него.

– Ты предлагаешь сохранить ему жизнь? – растерялся Юрген.

– Да. Убив его, даже самым жестоким образом, вы избавите его от страданий. Рано или поздно пытки его убьют. Но если продать его в рабство, то он на собственной шкуре испытает всё то, на что долгие годы обрекал других, и длиться это будет не просто долго, а очень долго, – ответил Вадим.

Задумчиво посмотрев на Юргена, Свейн пожал плечами и спросил:

– А язык вырезать зачем?

– Чтобы его никто не мог понять. Ведь всех этих рабов тоже никто не понимает.

– А ведь верно, – неожиданно поддержал Вадима Рольф. – Этот подонок продал в рабство кучу народа, вот пусть на своей шкуре и испытает, что это такое.

– В Византии очень любят ромейских рабов, – вдруг усмехнулся Свейн.

– А что с остальными делать? – спросил Рольф.

– То же самое, – решительно ответил Юрген.

– А рабов куда девать? – не унимался гигант.

– Продадим в Гизе вместе с караком, – отмахнулся Свейн.

– Тогда всех этих уродов придётся клеймить, – ответил Рольф.

– Вот и займись этим, – приказал капитан.

Из трюма достали небольшую жаровню и, разведя в ней огонь, начали раскалять железное клеймо, нашедшееся в трюме. С пленников сорвали рубашки и, связав, уложили на палубе. Вадим, не желая этого видеть, отошёл в сторону и, присев на банку, задумчиво посмотрел на раба, медленно ворочавшего весло.

Покосившись на него, чернокожий неуверенно улыбнулся. Чуть усмехнувшись в ответ, Вадим вдруг подумал, что этот странный народ угнетали всё время его существования. Послышалась гортанная команда, и рабы дружно опустили вёсла, испугано глядя на девушку, которую Свейн вызвал в качестве переводчика.

Первым клеймили купца. Один из воинов, разжав ему челюсти, кузнечными щипцами оттянул язык и одним взмахом кинжала отсёк его. Стоявший рядом Рольф тут же прижёг остаток куском раскалённого железа, и над кораблём раздался душераздирающий визг. Прижав купца коленом к доскам палубы, гигант приложил к обнажённому плечу раскалённое клеймо.