Текст книги "Я говорил, что лучше промолчать?"

19

Пятью годами ранее

Заклеиваю пластырем царапину на плече, принимаю болеутоляющее и выскальзываю из ванной. Уже поздно. Я должен быть в постели, но пока лечь не могу: мне очень нужен лед. Перед тем как спуститься на первый этаж, заглядываю в комнату к Джейми и Чейзу – проверить, как они. Оба уже сладко спят. Закрываю дверь и спускаюсь по ступенькам. До меня долетают голоса родителей. Во всем доме темно, только из приоткрытой двери кухни пробивается яркий электрический свет. Стараюсь ступать как можно тише, во-первых, чтобы мама и отец меня не заметили, а во-вторых, чтобы не разбудить братьев.

Проходя мимо кухни, не могу удержаться и украдкой заглядываю внутрь, щурясь от яркого света. Стараюсь не дышать: боюсь, что родители услышат. Отец нервно расхаживает по кухне.

– Ты не можешь заменить его кем-нибудь из подчиненных? – озабоченно хмурясь, спрашивает мама. Она выглядит уставшей. Мама уже успела смыть макияж, забрать волосы и переодеться в домашнее. – Повысить кого-нибудь из ребят?

– Заменить Эвана Кроугера? – Отец резко замолкает, уставившись на нее безумными глазами. Он расстегивает несколько пуговиц на рубашке и ослабляет галстук. – Никто из них на это не способен, Элла! Черт возьми! Как Эван мог просто так взять и уйти, без всякого предупреждения?! – Он раздраженно качает головой. – Теперь в офисе в Сиэтле, за два дня до начала работы над главным проектом года, нет ответственного менеджера! Мы в полной заднице!

Закатываю рукав футболки и замечаю, что на плече проступают новые синяки. Теперь понятно, почему отец сегодня был таким злым: у него серьезные неприятности на работе.

– Не ругайся, – останавливает его мама, глядя на отца с сочувствием. Она, как обычно, готова его утешить. – Ты справишься, Питер. Ты всегда справляешься.

– Прости, – бормочет отец. – Пошло оно все к черту!

Он с силой ударяет кулаком по столешнице. На его лице играют желваки.

Затем отец прислоняется к столу и, глубоко вздохнув, трет руками виски. Мама подходит и, желая подбодрить, обнимает его.

– Ты слишком сильно нервничаешь. Не переживай, – шепчет она, задрав голову, а потом целует его в губы.

Когда два часа назад отец, вернувшись с работы позже обычного, ворвался ко мне в комнату, я сразу понял, что он сам не свой. Отец рассердился, что я смотрю телевизор, хотя все уроки были уже сделаны.

– Наверное, надо завтра слетать в Сиэтл и проверить, что натворил Эван и какое дерьмо мне придется разгребать, – со стоном произносит отец. Он обхватывает маму за плечи и, притянув ее к себе, виновато улыбается. – Побудешь пока одна с детьми? Я могу попросить родителей приглядывать за ними после школы, пока ты не вернешься с работы. Хорошо? Если ты против, я останусь. Попробую разрулить все по телефону.

– До понедельника мне не обязательно появляться в суде. Поработаю из дома. Ничего страшного, я справлюсь, – уверяет его мама. – Поезжай в Сиэтл, Питер.

Отец облегченно вздыхает и, еще крепче прижав маму к себе, проводит рукой по ее волосам.

– Ты моя спасительница! – шепчет он, благодарно улыбаясь. Потом замечает меня и отстраняется от мамы. – Тайлер! – Его тон и выражение лица поменялись, стали резче и жестче. – Почему не спишь? Иди к себе и ложись.

Мама, обернувшись, улыбается мне, пытаясь скрыть смущение. Недовольна, что я им помешал.

– Что случилось, Тайлер? – слегка напряженно спрашивает она.

Поскольку меня уже заметили, я даже не пытаюсь убежать и захожу в кухню.

Отец явно сердится, поэтому обращаюсь к маме:

– Я… пить хочу. – Во рту действительно сухо, но совсем по другой причине. – Можно мне воды со льдом?

– Конечно. – Мама, выскользнув из папиных объятий, направляется к раковине.

Пока она наливает воду в стакан, в кухне царит гнетущее молчание. Отец стоит неподвижно, обеими руками сжимая край столешницы, и сверлит меня взглядом. Наверное, пытается вычислить, что еще я сделал не так. Мне становится не по себе, и я опускаю глаза, одновременно пониже натягивая рукав футболки. Слышно, как шумит вода и тарахтит встроенный в холодильник ледогенератор.

– Держи. – Мама сует мне в руку стакан и чуть заметно кивает. – А теперь ложись, Тайлер. Завтра рано вставать. Доброй ночи.

Она целует меня в лоб. Выхожу из кухни и даже прикрываю за собой дверь, оставив только маленькую щелочку.

Отойдя на несколько шагов, останавливаюсь и вынимаю из стакана несколько кусочков льда, пока они не растаяли. Перед тем как подняться наверх, снова оборачиваюсь. Родители, прижавшись друг к другу, целуются. Мама обнимает отца за шею, а тот поглаживает ее бедра. Зажмуриваюсь и отворачиваюсь. По дороге к себе в комнату закатываю рукав футболки и прикладываю лед к новым синякам, которые наставил мне отец.

20

Наши дни

– Вот зараза! – ору я и с раздражением ударяю по первой букве. В ладони вспыхивает боль, но я так напуган, что даже не обращаю на нее внимания. Расстроенно ерошу волосы. – И как, черт возьми, они умудрились так быстро сюда добраться?

– Смотрите под ноги! – кричит Тиффани и, схватив меня за руку, тащит за собой – не вверх, к тропе, а вниз, к подножию горы. Конечно, спуск здесь очень крутой, под ногами грязь, и нам приходится продираться сквозь кусты, зато так быстрее.

Мы рискуем упасть, однако сейчас меня волнует не это. Нельзя, чтобы нас поймали. Один раз меня уже задерживали и отчитали за незаконное проникновение на закрытую территорию. Раз уж я собираюсь иметь дело с Декланом Портвудом, надо держаться как можно дальше от копов. Не стоит попадать им в лапы.

– Господи, если из-за меня с мамы сдерут штраф, она меня убьет! – тяжело дыша, стонет Тиффани.

Я бегу первым, выбирая наиболее безопасный путь среди бесчисленных ям и колдобин. Тиффани, которую я держу за руку, пытается не отставать. Здесь очень легко упасть и подвернуть ногу, а я не хочу, чтобы Тиффани пострадала, хоть она меня и раздражает.

Мы должны спуститься до того, как подоспеет полицейская машина, поэтому не можем ждать остальных. Тут каждый за себя. Слышу, как спешащие за нами ребята что-то кричат друг другу, как визжат Рейчел и Меган, но не оборачиваюсь.

Наконец мы с Тиффани оказываемся у подножия горы, целые и невредимые. Полицейских поблизости не видно, и я чувствую огромное облегчение. Однако опасность еще не миновала. Задыхаясь, мы из последних сил мчимся к автостоянке. Торопливо шарю по карманам в поисках ключей. Над нами тарахтит чертов вертолет.

– Сматываемся отсюда, – бормочу я, открывая машину, и мы с Тиффани ныряем внутрь.

Ребята поймут, почему мы уехали без них. Подождать Иден? Нет, рисковать нельзя. Наверняка кто-нибудь из компании подбросит ее до дома.

– Ага, – соглашается Тиффани и кладет ладонь мне на колено. – Едем ко мне.

В итоге я решаю не заходить к Тиффани. Ее бесит мой отказ остаться. На прощание она еще раз обзывает меня придурком и, сильно хлопнув калиткой, сердито шагает к дому, качая бедрами и встряхивая волосами, чтобы продемонстрировать, что я потерял.

В темноте паркуюсь у тротуара и иду к дому.

Мама и Дейв в гостиной смотрят телевизор. Несколько минут стою в коридоре, раздумывая, подойти к ним или нет. Наверное, после всего, что сегодня произошло, надо сообщить маме и отчиму о своем прибытии. Почему-то получается, что я помимо воли постоянно вывожу их из себя. Попытаюсь хотя бы сегодня избежать ссоры.

Негромко постучавшись, захожу в гостиную. Мама и Дейв оборачиваются ко мне и отключают звук телевизора. Похоже, они удивлены, что я в кои-то веки вернулся раньше полуночи.

– Я дома. – Кротко улыбаюсь.

Утром я расстроил маму и теперь хочу ее успокоить.

– Где ты был? – спрашивает она так спокойно и доброжелательно, словно мы договорились не вспоминать о том, что произошло сегодня в первой половине дня.

– С Тиффани. – Это правда, пусть и неполная. Не могу же я признаться, что меня чуть не арестовали за незаконное проникновение в запретную зону.

– А где Иден? – встревает Дейв довольно резко, хотя и не так враждебно, как обычно. Он, похоже, встревожен.

Отвечаю наугад:

– Она с Рейчел.

Не говорить же, что его дочку сегодня чуть не загребли копы! Уверен, что с минуты на минуту она будет дома. Замечаю на кофейном столике пустые коробочки из-под китайских блюд и приподнимаю бровь.

– Вы что, заказали ужин из китайского ресторана?

– Стейки подгорели, – объясняет Дейв и подмигивает маме, а она смущенно краснеет. Обычно мама прекрасно готовит.

– Отлично! – с сарказмом восклицаю я. – Значит, смерть той коровы была напрасной!

Мама меняется в лице.

– Тайлер…

– Я прикалываюсь! – Коротко рассмеявшись, поднимаю руки вверх.

Господи, я даже нормально пошутить не могу: все ожидают, что у меня вот-вот случится вспышка ярости. Грустно. Неужели я постоянно кидаюсь на людей?

– Тайлер! – перепрыгивая через ступеньку, ко мне мчится Джейми. Оттолкнувшись, он скользит в носках по полу, как по льду, через всю гостиную и буквально врезается в меня. Брат весело смотрит на меня своими голубыми глазами – точь-в-точь мамиными. – Как хорошо, что ты пришел! Поиграй со мной в приставку, а то у Чейза совсем фигово выходит.

– Джей, он старается, – напоминает мама.

– А вот и нет! – спорит Джейми. – Даже ты, мама, играла бы лучше, чем Чейз! Идем, Тайлер!

Он хватает меня за руку и тянет к лестнице. Послушно иду за ним, по пути оборачиваюсь к маме и, усмехнувшись, закатываю глаза.

Мама улыбается. Судя по всему, она рада, что я в кои-то веки веду себя непринужденно.

Поднимаюсь по лестнице и прохожу по коридору в комнату Джейми. Чейз в пижаме, скрестив ноги, сидит на полу. Свет в комнате погашен, горит только экран телевизора. На паузе стоит игра-симулятор футбола.

– Подвинься, – приказывает Джейми, толкая Чейза. – Тайлер будет вместо тебя.

– Что? Почему?! – обижается Чейз.

В его глазах отсвечивает телевизор. Джейми и Чейз оба светловолосые и голубоглазые, как мама. Почему-то я – единственный, кто унаследовал от папаши мексиканскую внешность, так что теперь, когда отец с нами больше не живет, смотрюсь в семье чужим.

– Потому что фиговый из тебя игрок, – отрезает Джейми.

– Неправда! – огрызается Чейз.

Тем не менее откладывает игровой пульт и неохотно отодвигается, уступая мне место.

Мы такие разные, даже странно. Я слыву злым и раздражительным. Джейми – умным и старательным. Чейз – обаятельным и по-детски наивным. И хотя Джейми только четырнадцать, а Чейзу вообще всего одиннадцать, уже очевидно, что они, когда вырастут, станут гораздо лучше меня.

Усаживаюсь рядом на пол и, вытянув ноги, беру игровой пульт.

– Прости, дружок, прибыл профи, – поддразниваю я Чейза и, чтобы усилить впечатление, с хрустом разминаю пальцы и шею. – Готов, Джей?

– Готов, – откликается тот с кровати и, нажав кнопку «пуск», мгновенно включается в игру.

Я таращусь на экран, пытаясь понять, за какую команду играю. Да уж, дела у Чейза и правда плохи: он не набрал ни одного очка. Ни одного!

Я уже много лет не развлекался с «Плейстейшен». В их возрасте мы с Дином и Джейком ни на секунду не отрывались от приставки. А теперь я занимаюсь только тем, что ломаю себе жизнь. Поэтому долго не могу приноровиться к игре. Джейми безостановочно меня подкалывает, а Чейз ерзает рядом, не отрываясь от экрана. Мы все время хохочем, и я жалею, что у нас редко получается проводить время вместе. Чейз и Джейми такие веселые и беззаботные, что я сам заряжаюсь от них энергией. Я очень их люблю, просто дни у меня забиты до предела, и мне некогда общаться с братьями.

– Го-о-ол! – радостно вопит Джейми и, отбросив игровой пульт, ликующе воздевает руки.

Игра заканчивается. Естественно, Джейми победил. Когда я забрал управление у Чейза, счет был таким, что у меня не было ни единого шанса.

– Видел, Тайлер? Ну, и кто из нас профи? – торжествует Джейми.

– Не ты, – сложив руки на груди, бубнит Чейз.

Он дуется на Джейми, а мне весело. Ведь это всего лишь игра!

– Что ты сказал?! – игриво рычит Джейми и, спрыгнув с кровати, начинает в шутку бороться с Чейзом.

Около минуты они со смехом катаются по полу, и каждый старается оказаться сверху. Посмеиваясь, с удовольствием наблюдаю за братьями.

За одно я благодарен отцу: он никогда не трогал моих братьев. Ради того, чтобы он не обижал их, я был бы согласен получить втрое больше побоев. Если бы он хоть пальцем тронул Джейми или Чейза, я бы этого не вынес. Они были такими маленькими… Перевожу взгляд на Чейза. Он признает свое поражение и, тяжело дыша, сталкивает с себя Джейми. Даже представить не могу, чтобы кто-то захотел его обидеть. Он и сейчас совсем еще ребенок, добрый и наивный.

Хотя и мне когда-то было одиннадцать, и до двенадцати лет я постоянно получал синяки и ссадины. Незаслуженно. Я ведь был ребенком. Совсем как Джейми и Чейз.

Сейчас я смотрю на них так же, как отец смотрел на меня когда-то, и не понимаю: как у него вообще рука поднялась?!

Чейз понятия не имеет, за что отца на самом деле посадили. Правда ранила бы его. Мама не смогла уберечь меня и Джейми, но хочет защитить Чейза. Не надо ему знать, что наш отец – чудовище. Пусть лучше думает, как все остальные, что отец попал в тюрьму за угон машины.

Джейми в курсе, что случилось на самом деле. Пять лет назад он случайно стал свидетелем того, что творит отец, и буквально спас мне жизнь, не дав отцу меня убить. Мы никогда об этом не вспоминаем – слишком страшно.

Нажимаю на кнопку пульта, и экран телевизора гаснет. Комнату наполняет тишина. Включаю свет, а потом сажусь на кровать Джейми и серьезно спрашиваю братьев:

– Можете мне кое-что пообещать?

– Что? – хором интересуются они, с любопытством глядя на меня.

– Когда подрастете, не совершайте глупостей, ладно? – В отличие от меня у них есть неплохой шанс поступить в колледж, найти хорошую работу и преданных друзей, обрести любовь. Словом, жить счастливо. И я боюсь, как бы они не упустили этот шанс. – Не хочу, чтобы вы наделали ошибок.

Братья непонимающе хлопают глазами. Джейми простодушно улыбается.

– А какие глупости совершаешь ты?

Наклоняюсь и глажу его по взлохмаченным волосам.

– Так я тебе и ответил!

Джейми улыбается еще шире.

– Ну скажи! Тогда я смогу тебя шантажировать, и ты купишь мне новую видеоигру!

– А давай я дам тебе деньги на игру прямо сейчас? – Сую руку в карман джинсов и достаю бумажник. – Только маме не говори.

После возни с братьями настроение улучшилось, поэтому я щедро протягиваю ему тридцать долларов. Джейми изумленно таращится на них, не веря своей удаче.

– Эй, а мне? – теребит меня Чейз.

Черт. Даю ему двадцатку. К счастью, он не замечает, что получил меньше. Братья так и сияют, как будто выиграли в лотерею. Пятьдесят баксов – небольшая цена за то, чтобы доставить им радость. Кладу бумажник обратно в карман и, пожелав Джейми и Чейзу спокойной ночи, выхожу из комнаты.

Проходя мимо лестницы, замечаю Иден. Она, стараясь не шуметь, торопится наверх. Неужели только что вернулась? Она же совсем чуть-чуть отстала от нас с Тиффани, когда мы бежали от полиции. Я не сомневался, что она давно дома.

– Иден? – окликаю ее, гадая, где она была все это время. – Где тебя носило?

На мгновение она теряется, а затем парирует:

– Нет, это тебя где носило?! – Преодолев оставшиеся ступеньки, Иден останавливается напротив меня. Она гораздо ниже, чем я, но это не мешает ей спокойно выдержать мой взгляд. – Ты просто взял и слинял. Поступок настоящего друга!

Черт знает что. Из-за чего она взъелась? Из-за того, что я наорал на нее в машине? Или поцапался с Джейком? Многое из того, что я натворил сегодня, могло ее разозлить.

– Понимаешь, я не в ладах с копами. Мне ни в коем случае нельзя снова им попадаться.

– Снова? – насмешливо повторяет Иден. Вот и еще один пункт прибавился к и без того длинному списку моих недостатков: попадал в полицию. – А ты давно вернулся?

– Двадцать минут назад. Мама только что закончила выносить мне мозг из-за той истории на пляже.

– Ясно, – равнодушно кивает Иден и заходит в свою комнату, как будто меня здесь вообще нет. Однако разговор еще не окончен, поэтому следую за ней. Иден оборачивается и глубоко вздыхает. – Ну, что еще?

Я и сам толком не знаю. Наверное, хочу выяснить, на что она обижается.

– Да ничего.

Опускаю глаза. Господи, что со мной не так? Надо немедленно уйти, Иден явно не желает со мной говорить! Смутившись, молча направляюсь к себе.

– А что вы не поделили с Джейком? – раздается за спиной ее голос.

Оглядываюсь. Иден зашла ко мне в комнату и выжидающе глядит на меня.

– Я задала тебе вопрос. – Она приподнимает брови и складывает руки на груди.

– А с какой стати я должен отвечать?.. – Надеюсь, тут хоть прибрано? Я быстро озираюсь. Ну конечно, нет. Постель не заправлена, на прикроватном столике пара банок пива, рядом с дверью в ванную валяются трусы. Надо срочно отвлечь Иден, чтобы она не обратила внимания на бардак. Сжав зубы, смотрю на нее в упор. – Хотя нет! Пожалуй, отвечу. Джейк – чуть ли не самая последняя на свете сволочь. Не трать на него время. Он только заморочит тебе голову.

– А кто же последняя? Ты? – язвит Иден.

Ее вопрос задевает. Последняя сволочь – мой родной отец.

– Почти угадала.

– А по-моему, Джейк очень милый. Не то что некоторые. – Иден отступает назад и оглядывает комнату. – И я сама как-нибудь решу, общаться мне с ним или нет, ясно? Без советчиков.

– Ты серьезно?! – Лучше бы она шутила. Иден понятия не имеет, что Джейк бабник и тем гордится. Что он постоянно лезет в спор и в драку. – Ладно, поступай как знаешь. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Тебе-то какое дело? – интересуется Иден.

– Да нет мне никакого дела, – торопливо открещиваюсь я. Или есть? Иначе почему меня так бесит мысль о том, что Джейк будет кадриться к Иден?

– Оно и видно.

Сую руки в карманы и отхожу в противоположный угол комнаты, к телевизору. Надо как-то сменить тему. Рядом валяются старые диски, и я, как последний идиот, выпаливаю:

– Какой у тебя любимый фильм?

Иден изумленно таращится на меня. Наверное, по ее мнению, только настоящий придурок может вот так, ни с того ни с сего, завести беседу о кино.

– «Леди и Бродяга», – наконец откликается Иден.

– Диснеевский мультик? – С трудом сдерживаю смех. Ей снова удалось меня удивить. Это даже мило, что Иден не постеснялась признаться в пристрастии к мультфильмам. Хотя если бы на месте Иден были Тиффани, Рейчел или Меган, я сразу же начал бы над ними прикалываться. – А почему?

– Потому что это история о самой настоящей любви. «Ромео и Джульетта» ей и в подметки не годится. Они такие разные: Леди – вся такая правильная, а Бродяга – совершенно дерзкий тип, и все же они полюбили друг друга. – Иден смотрит куда-то мимо меня и улыбается. Не припомню, чтобы кому-то доставлял столько радости чертов мультик. – Один эпизод со спагетти чего стоит! Очень романтично.

– Очень, – смеюсь я. Не видел этот мультфильм, но примерно понимаю, что он из себя представляет. – А по мне, раз Леди «правильная», значит – типичная зануда, которая и развлекаться-то толком не умеет. Бродяга мне больше нравится.

– Да, вы чем-то похожи. Ты наверняка тоже подолгу слоняешься по улицам. Особенно когда напьешься и не можешь найти дорогу домой. – Иден улыбается, и ее светло-карие глаза озорно сверкают. Я снова смеюсь, а Иден еще раз окидывает комнату взглядом. – Играешь в футбол?

– Что? – Оборачиваюсь и понимаю, что Иден заметила в приоткрытом шкафу свисающую с верхней полки куртку Дина с логотипом школьной футбольной команды.

Эта куртка болтается здесь уже почти год, вызывая неприятные воспоминания. Прошлым летом у меня случился передоз. Почти все, что тогда произошло, выветрилось из памяти. Помню только, что куда-то шел в куртке Дина. Наверное, я дрожал, и приятели пытались меня согреть. Сейчас я стараюсь быть с наркотой поосторожнее.

– Да нет, это куртка Дина. Я к футболу равнодушен.

– Чего так? Дин играет, а ты нет? – Иден удивлена.

– Да вот так. Джейк, кстати, тоже играет. – Подхожу к шкафу, мимоходом отпихивая в сторону валяющиеся на полу трусы. – И я когда-то баловался, еще в средней школе… Потом бросил.

– А почему?

– Некоторые считали, что футбол – пустая трата времени, – объясняю я, и к горлу подкатывает ком. Мне очень нравился футбол. Я с нетерпением ждал, когда перейду в старшие классы и смогу претендовать на место в футбольной команде школы, но отец был против. Передразниваю его: – «Зачем терять время на спорт? Умение гонять мячик не поможет поступить в университет Лиги плюща. Сиди дома и зубри уроки – только так добьешься успеха».

Иден внимательно смотрит на меня.

– Кто это сказал?

– Да был тут один. – Не надо Иден знать, о ком я. – Поэтому мне и запретили играть.

– Запретили? – Она приподнимает брови.

Черт! Надо быть внимательнее, чтобы не сболтнуть лишнего.

– В смысле, поэтому я и бросил это дело, – поправляюсь я, запихивая куртку Дина на полку.

После сегодняшних передряг хочется переодеться, только не при ней. Повернувшись к Иден спиной, быстро стаскиваю грязную футболку и молниеносно натягиваю новую. Одновременно с этим комментирую:

– Надо отдать наконец куртку Дину, он достает меня с ней уже тысячу лет.

Пару секунд Иден молчит, а затем тихо спрашивает:

– Что значит твоя татуировка?

Удивленно поворачиваюсь к ней.

– Понятно, что ты сделал ее без разрешения, но мне без разницы, – добавляет Иден.

– Какая татуировка? – Впрочем, она у меня одна – на спине, чуть выше лопатки. Я действительно набил ее без разрешения, в прошлом году, в подвале у одного приятеля Деклана. Смутившись, чешу в затылке и объясняю: – Там написано «Guerrero». «Боец» по-испански.

До сих пор не знаю, почему я выбрал это слово. Наверное, пытался таким образом выразить протест отцу, который всегда твердил, что в жизни надо бороться за место под солнцем. И в том подвале, насквозь провонявшем марихуаной и пивом, я решил поступить именно так, как он говорил. Бороться, чтобы не дать прошлому меня сломать. Хотя пока я в этом не слишком преуспеваю…

В глазах Иден заметен искренний интерес. А вот Тиффани назвала мою татуировку глупой, даже не пожелав узнать, как переводится надпись.

– А почему по-испански?

– Я свободно на нем говорю. Родители тоже. Отец научил меня, когда я был еще маленьким.

Теперь я почти не разговариваю на испанском: этот язык напоминает мне об отце.

– А вот я совсем не знаю испанского. – Иден закусывает губу и тут же задорно улыбается. – Зато говорю по-французски. Как канадцы. Bonjour!

Что за черт? В ее хрипловатом голосе действительно появились иностранные интонации? А я и не подозревал, что французский может звучать так красиво.

– Me frustras, – ероша волосы, отвечаю по-испански. Иден озадаченно смотрит на меня. А это довольно весело. – Buenas noches. То есть «спокойной ночи».

Я не перевожу первую часть фразы: не хочу признаваться Иден, что общение с ней выбило меня из колеи.

– А-а. – Уголки пухлых губ Иден чуть приподнимаются в милой, обаятельной улыбке. – Bonsoir!

Видимо, «спокойной ночи» по-французски. Во всяком случае, в устах Иден все звучит чарующе.

Иден уходит к себе, а я с улыбкой смотрю ей вслед. Чувствую себя довольно странно. Что-то во мне изменилось. Несколько минут стою в тишине, безуспешно пытаясь понять, что произошло. Вдруг замечаю свое отражение в зеркале и осознаю, в чем дело. В кои-то веки я по-настоящему улыбаюсь, а не ухмыляюсь. На моем лице больше нет привычного дерзкого, высокомерного выражения. Пропал неприязненный, озлобленный прищур. Сердце замирает. Внезапно понимаю, что в последние несколько минут позволил себе сбросить маску. Впервые за долгое время я был не крутым Тайлером Брюсом, а самим собой. И это – серьезная ошибка.