Текст книги "Колыбельная для мужчин"

– А тебе-то до всего этого какое дело?

– Никакого. Просто хочу дать тебе полезный совет.

– Оставь его для себя.

– Что ж, пусть так.

– Значит, ты не хочешь мне помогать? – снова спросила Трейси.

– Не хочу.

И Зак отрицательно покачал головой. Трейси чуть сдвинула брови, глубоко вздохнула и сказала полунасмешливым тоном:

– Не пришлось бы тебе пожалеть об этом.

– О-о! Угрозы! Слушай, ты не можешь придумать что-нибудь поновее?

Не в силах более сдерживать раздражения, Закари круто повернулся и, выйдя из конюшни, быстро пошел по направлению к дому.

Через пару часов его нашла Кэт. Солнце уже скрылось за горизонтом. Джейсон уехал в город, взяв с собой Трейси и Нельсона. Зак, чтобы сократить время пребывания в кругу семьи, стащил из холодильника две банки пива, взобрался на крышу конюшни и, вытянув усталые ноги, наслаждался одиночеством.

Взошла луна. Ее матовое сияние осветило дом, выстроившиеся вдоль дороги деревья, хозяйственные постройки. Несмотря на то что в доме оставалась одна Кэтрин, все окна были ярко освещены. У одного из них, видимо, сидела его мачеха. Зак не хотел с ней встречаться. Тем более наедине. Он решил терпеливо ждать, пока свет во всех окнах погаснет, и только тогда попытаться тихонько проскользнуть в свою комнату.

Зак открыл одну жестянку, и пенистый фонтанчик ароматного напитка брызнул ему в лицо. Счастливо засмеявшись, он запрокинул голову и затяжным глотком отпил половину банки. В голове сразу зашумело, а по телу разлилась блаженная истома. Зак лежал на спине и смотрел в небо. Где-то поблизости, наверное около дома, залаяла собака. Странно, он где-то читал, что на луну собаки не лают, а воют. А эта лает. Значит, не на луну… Вероятно, кто-то пришел. Или вышел из дома… Вышел… Вышла… Легкие шаги. Зак узнал бы их из сотен тысяч. И они все ближе… Ближе… Нет, он не может ошибиться! Это Кэт. Она идет сюда!

Сердце юноши замерло. Дыхание участилось. Вот заскрипели ступеньки приставной лестницы. Она поднимается на крышу… Заку почудилось, что он уже ощущает аромат ее духов…

– Мэнни сказал мне, что ты здесь, – услышал он голос Кэт. Причем такой ровный и спокойный, будто его обладательница всю жизнь только и делала, что лазила по крышам.

– Чего вы хотите, Кэт? – прерывающимся голосом спросил Зак.

– Общества. В данном случае – твоего. Разве мы не друзья?

Вдалеке заржала лошадь. И тут же в лесу завыл койот.

Заку стало жутко. Все выглядело таким нереальным, будто происходило в потустороннем мире. Но что она сказала? Что?.. Ах, да! Она спросила, друзья ли они? Надо ответить? Надо…

– Боюсь, что это для нас вряд ли возможно, – произнес он каким-то чужим, деревянным голосом.

– Что вряд ли возможно?

– Быть друзьями.

– А почему бы нам не постараться? Может, получится? Особенно если ты угостишь меня пивом.

В горле у Зака вдруг так пересохло, будто кто-то насыпал туда горячего песку. А пиво в жестянке свежее, прохладное… Но, видимо, придется отдать ей. Он взял оставшуюся банку, потянул на себя рычажок, и тонкие пальцы Кэтрин покрылись белой пеной. Она поднесла напиток к губам и сделала маленький глоток.

– Какая прелесть! И вообще, разве не чудесная ночь? Тебе нравится?

– Я люблю ранчо. А вы нет?

– Я горожанка. Родилась и выросла в Оттаве. Конечно, город небольшой, но все же не деревня.

Зак ничего не ответил. Он просто больше не мог говорить. Они сидели в молчании, которое, казалось, могло длиться вечно. Сердце Зака громко стучало, и ему казалось, что Кэт это слышит.

– Я не хотела приезжать сюда, – нарушила тишину Кэтрин. – Не хотела, потому что сюда не приходит никакой информации о поисках Лонды.

Кэтрин произнесла имя дочери, и у нее сразу перехватило дыхание. Заку показалось, что она сейчас разрыдается. Но этого не случилось. Справившись с волнением, Кэт отпила еще глоток пива и неожиданно, резко обернувшись к Заку, посмотрела ему прямо в глаза:

– Я тебе не нравлюсь, Зак? Верно?

Он потупил взор и растерянно проговорил:

– Ведь вы моя… мачеха.

– Ты хочешь сказать – дрянная мачеха?

Зак пожал плечами и допил пиво. Потом принялся вертеть в руках пустую жестянку. Кэтрин подняла на него глаза, которые светились каким-то странным светом. И прежде чем Зак успел опомниться, привлекла к себе и прильнула своими губами к его.

– Боже мой, Кэтрин! – захрипел, отбиваясь, Зак. – Что вы делаете?! Не надо! Умоляю!

– Тсс!

И он снова ощутил тепло ее нежных, жадных губ. Этот поцелуй продолжался всего какую-то секунду. Но Закари уже знал, что он перевернет всю его жизнь. И навсегда.

– Не надо, Кэтрин! – задыхаясь, прошептал Зак.

– Ты же хочешь этого, я знаю! – так же шепотом ответила ему Кэт, обжигая горячим, страстным дыханием.

Зак говорил себе, что не будет ни целовать Кэт, ни даже дотрагиваться до нее. Но чувствовал, что вырваться из ее волшебных объятий у него не хватит сил. Ее губы снова жадно впились в его, упругие груди с острыми твердыми сосками плотно прижались к его телу, словно стремясь проникнуть сквозь ткань тенниски. Маленький язычок разжимал его губы, бедра касались самых интимных мест его тела. Силы изменили Заку, м он начал сдаваться. Возбужденная плоть неудержимо требовала своего. Губы страстно отвечали на ее лобзания. Руки сжимали грудь Кэтрин. И только в висках молотом стучала одна-единственная мысль: «Опомнись! Что ты делаешь?! Ведь она жена твоего отца!»

И все-таки он нашел в себе силы оттолкнуть ее.

– Это омерзительно! – прошептал он. – Не прикасайтесь ко мне.

– Что ты сказал? – задыхаясь, переспросила Кэт.

– Сказал, что это нечестно, нехорошо!

– Это когда ты успел понять, что хорошо, а что – нет? Мне показалось, что минуту назад ты так еще не рассуждал!

– Не играйте мною, Кэт!

– Я и не думаю тобой играть. Напротив, у меня было ощущение, что мы полностью понимаем друг друга. Разве ты не хочешь меня?

– Нет, не хочу!

– Дорогой мой, я отлично знаю, что тебе сейчас нужно.

– Вы мне не нужны, Кэтрин!

– Ты в этом уверен?

– Уверен. Скажу больше, мне вообще никто не нужен. Ни одна женщина!

– Детка! Вот здесь-то ты и заблуждаешься!

Кэтрин фыркнула и потрепала Зака по щеке, как ребенка. Он вздрогнул и инстинктивно отшатнулся от нее.

– Кэтрин, молю вас! Оставьте меня! – трясущимися губами проговорил Зак. Он не мог больше смотреть на нее. И его почти безумный взгляд, скользнув по казавшимся заиндевелыми в свете луны деревьям, устремился куда-то далеко за горизонт. Зак слышал, как Кэт глубоко вздохнула. Потом заскрипели ступеньки приставной лестницы. Наконец до его слуха донеслись звуки ее удаляющихся шагов.

Закари опустился на крышу и уставился на звезды. Их уже было много. Они подмигивали ему и, казалось, говорили: «Эх, ты! Ведь она могла бы сейчас стать твоей! Для того и пришла сюда! А ты оттолкнул ее. Оттолкнул, может быть, навсегда. Господи, какой идиот!»

***

В последующие несколько дней Заку удалось в какой-то степени держаться от мачехи на расстоянии. Он выходил на работу в поле задолго до того, как она просыпалась. А возвращался уже после захода солнца Кэт же в основном сидела у себя в комнате и смотрела телевизор. Практически они не сталкивались. Что же касается братьев и сестры, то те постоянно пребывали в состоянии какого-то непонятного раздражения. Причем каждый по-своему. Джейсон несколько раз приставал к нему с предложениями свозить в Бенд и познакомить с какими-то женщинами. Но Зак решительно отказывался. В конце концов Джейсон плюнул и перестал ему докучать. Трейси вздыхала по Марио и, видимо, строила планы бегства из дома. Время от времени она покуривала марихуану, отчего ее глаза становились совсем безумными. Нельсон ходил за Заком хвостом, как за героем, и все пытался выведать у него подробности о ночи с проституткой. И сколько бы Зак ни уверял его, что в ту ночь ничего не было, он не верил.

. В этот раз Нельсон пристал с самого вечера. Зак снова ушел от ответа, решив, что его младший братец страдает сексуальной озабоченностью. Приняв душ, он прошел на кухню, разогрел себе пару свиных бифштексов и с аппетитом съел. Тем временем у стола появилась колли, жившая в доме с незапамятных времен. Виляя хвостом, она села у ног Зака и уставилась на него преданными, просящими глазами.

– Нет, душа моя, – серьезно сказал он собаке. – Этого тебе нельзя. Ты и так уже порядком растолстела.

Колли, видимо поняв, что ей ничего не перепадет, обиженно встала и понуро поплелась в коридор. Зак подошел к окну и открыл его. В кухню ворвался ночной воздух с запахом сосны, скошенной травы и конских яблок. Где-то ухала сова. Шелестя крыльями, пролетела летучая мышь.

Зак сокрушенно вздохнул. Как хорошо он мог бы здесь отдохнуть, если бы… Если бы не все это семейство! Он пошарил по столам, нашел несколько косточек и сложил их в алюминиевую миску. Все будет хоть какая-то радость для обиженной колли! Затем открыл банку пива и с наслаждением выпил.

Покормив собаку, Зак вернулся к себе в комнату, включил приемник и лег. Глядя в потолок, он перебирал в памяти все последние события. Кэт… Ее поцелуи… И главное, жгучее желание, которое он сам испытал. Черт побери! Что, если и впрямь поехать с Джейсоном в город? Там у него есть какая-то женщина… Говорит, что неплохая. Может быть, это положит конец его влечению к Кэтрин.

Но тут же в его сознании возникла комната в отеле «Орион», полуголая Софи и те двое… Нет, только не это! Или печальный урок так его ничему и не научил? Где гарантия, что такое не повторится?

Кроме того, в глубине души Закари понимал, что ему нужна не первая попавшаяся женщина. Кэт! Его мачеха… Она одна может принести ему успокоение…

Зак перевернулся на один бок, потом на другой. Наконец выключил приемник и уткнулся лицом в подушку. Ничего не помогло! Кэтрин стояла перед глазами как живая. Страстная, красивая, желанная… Да-, он хотел ее! Ее одну! И нечего хитрить перед собой и делать вид, что это не так! Ведь его так и тянет выйти в коридор, спуститься на первый этаж и оказаться в ее спальне…

В этот момент скрипнула дверь его комнаты. Потом медленно приоткрылась. Зак смотрел на нее как завороженный. А она открывалась все шире и шире…

На пороге возникла женщина. Прекрасная, с густыми, падающими на плечи волосами, точеной фигурой, чуть скрытой пижамой. Она сделала шаг и вошла в комнату…

– Кэт? – почти с ужасом воскликнул Зак. – Зачем вы пришли? Вам нельзя здесь быть! Уходите…

– Я знаю, Зак, что мне нельзя здесь быть. Но случилось нечто ужасное. Может быть, непоправимое.

Он взглянул ей в лицо. Оно было залито слезами.

– Что такое?!

– Только что позвонил Уитт. Сказал, что полиция потеряла след. ФБР тоже не продвинулось ни на шаг. Они продолжают расследование, но уверены, что Лонды уже нет в живых…

Последние слова Кэтрин произнесла чуть слышно. Зак бросился к ней и прижал к себе. А она спрятала заплаканное лицо у него на груди. Ее тело сотрясли рыдания.

– Боже мой! Боже! – повторяла она.

Зак гладил ее пышные волосы. Он уже забыл, что перед ним женщина, которую он страстно желал всего несколько минут назад. Сейчас это был убитый страшным горем человек. И он хотел его утешить, как мог. Кэтрин прижималась к нему и плакала, как ребенок. А Зак, сам не веря своим словам, упрямо твердил, что все обойдется. Лонда, конечно, жива и скоро вернется домой…

Когда рыдания Кэт чуть-чуть утихли, он мягко отстранился и, еще раз ласково проведя ладонью по ее волосам, сказал:

– Вам надо пойти к себе и выпить чего-нибудь успокоительного. Какие-нибудь таблетки. Или валерьянку.

– Я не могу. Зак! Мне трудно, просто невозможно оставаться одной! Ни на минуту! Пожалуйста, не гони меня! Умоляю!

Он наклонился и поцеловал ее в распухшие губы. Поцеловал почти бессознательно, даже не подумав, что, возможно, переступает грань, за которой прежняя жизнь будет уже невозможной…

А потом еще и еще. Она отвечала ему, И они оба чувствовали, как в них поднимается волна непреодолимого желания. Судорожными движениями Кэтрин принялась срывать с него рубашку, касаясь тела и заставляя кровь в жилах Зака закипать, а плоть – неумолимо подниматься…

Они упали на кровать, и их губы соединились в бесконечном, горячем поцелуе. Руки Зака, отрывая пуговицы, расстегивали пижаму на груди Кэт. Его лихорадочное дыхание сливалось с ее.

Она раздвинула ноги и плотно прижалась бедрами к его паху…

– Кэт… – задыхаясь прошептал Зак.

– Иди! Ну, иди же ко мне! Я хочу… Безумно хочу! Не отвергай меня! Прошу…

Закрыв глаза, Зак с громким стоном проник в нее. Теплую, влажную… Желание было нестерпимым. Он не мог сдержаться. Три судорожных движения, и наступил сладостный конец. Он испытал неизведанное доселе блаженство, и его тело обессиленно обмякло.

…Он потерял невинность с женой своего отца. Но не чувствовал ни раскаяния, ни даже угрызений совести. И мгновение спустя опять, уже уверенно, властно стал целовать Кэт. Потом снова взял ее… На этот раз близость продолжалась дольше. Так долго, как она хотела. И Кэт поняла, что очень скоро у нее будет самый лучший любовник, какого она могла бы себе пожелать…

***

Зак не мог припомнить, когда он спал таким здоровым сном. Иногда он просыпался и чувствован рядом тепло обнаженного тела Кэтрин, видел ее лицо. А она улыбалась ему из-под наполовину опущенных ресниц. И счастливый, он засыпал снова.

Но забрезжил рассвет. Скоро надо было вставать и идти на работу. Зак блаженно потянулся и шумно вздохнул. Кэтрин открыла глаза и запустила пальцы в его густые волосы. Она улыбнулась Заку, но было что-то нестерпимо грустное в выражении ее лица.

– Еще совсем недавно я думала, будет ли мне хорошо с тобой.

– Ну и как же?

– Лучше не бывает!

И все же в глазах Кэт стояла непонятная тревога. Зак протянул руку и убрал с ее лица упавший локон. Ему хотелось разгладить скорбные морщинки, обозначившиеся в уголках этого прелестного маленького рта. Поняв это, Кэтрин вдруг разрыдалась.

– Не надо, Кэт! Успокойся! – поспешил утешить ее Зак.

– Не могу! Я… я…

– Тсс! Мы найдем Лонду… Обязательно! Я… найду!

– Зак! Что ты можешь сделать!

– Поверь мне!

– Милый, но ведь…

Кэт оборвала фразу и прислушалась.

– Слышишь? Какой-то шум!

– Нет. Я ничего не слышу. С чего ты взяла?

– Шаги… Кто-то идет!

– Наверное, Пит. Он иногда приходит очень рано.

– Ты уверен?

Зак приподнялся на локте и прислушался. Сердце его тревожно забилось. Выглянув в окно, он с ужасом увидел стоявший у входа «линкольн». Боже, неужели отец? – молнией мелькнула в голове мысль. Между тем снаружи раздавалось поскрипывание гравия под чьими-то ботинками…

– Уитт… – прошептала Кэтрин. – Это он!

Закари уже и сам не сомневался, что гравий скрипел под ногами его отца. Шаги Командора… и они приближались.

– Боже, что сейчас будет! – шепотом запричитала Кэт. Зак схватил ее за руку.

– Черт! Тебе надо срочно выбираться отсюда!

Но было уже поздно. Входная дверь хлопнула, и, судя по шагам, приглушенным ковром коридора, Уитт направился в комнату жены.

– Кэт, ты здесь? – раздался его голос. Скрипнула дверь. Видимо, не дождавшись ответа, Уитт вошел внутрь. – Кэт! – еще раз позвал он уже с раздражением в голосе.

– Уходи! – зашептал Зак, открывая дверь на галерею, с которой в сад вела наружная лестница. – Вот сюда!

Под грузным Денверсом уже скрипели ступени – он поднимался на второй этаж, в комнату Зака.

– Беги же наконец! – почти выкрикнул Закари и силой вытолкнул Кэт на галерею. Едва он успел захлопнуть дверь и добраться до кровати, как на пороге появился Уитт. Притворяться спящим было бессмысленно. Денвере втянул носом воздух, все еще благоухавший духами Кэт, бросил взгляд на скомканную простыню, на две недопитые банки с пивом на ночном столике и понял все. Лицо его налилось кровью, веки нервно задергались.

– Ты вонючая, неблагодарная скотина! – взревел Уитт. – Вставай!

Зак хотел было подняться, но тут же получил удар кулаком в лицо.

– Остановись! – раздался пронзительный женский голос. Уитт обернулся и увидел стоящую в дверях жену. – Не трогай его! Во всем виновата одна я!

– Ты? Ты заставила его себя трахнуть? Так, что ли?!

И, снова обратив свою ярость на Зака, принялся с такой силой трясти его за плечи, что, казалось, вся комната заходила ходуном, а створки зеркального трельяжа с грохотом захлопнулись.

– Гаденыш! Мерзавец! – продолжал орать Уитт. – Я всегда подозревал, что ты не мой сын! Но не хотел этому верить! Теперь же у меня не осталось никаких сомнений на этот счет! Убирайся отсюда вон, грязная тварь. Или я задушу тебя своими руками!

И он с такой силой отшвырнул Зака к стене, что тот вскрикнул от боли и чуть было не потерял сознание.

В" глазах у него потемнело, по затылку потекло что-то липкое и теплое. Едва придя в себя, он начал медленно, держась за стену, пробираться к двери.

– Не смей! – закричала Кэтрин. – Оставь его сию же минуту! Слышишь?! Или я…

Раздался звонкий звук пощечины. Взглянув на Кэт; Зак увидел, как по ее щеке расползается широкое розовое пятно.

У Уитта при этом был столь обалделый вид, будто он сам не верил, что ударил жену по лицу.

– Только посмей еще раз дотронуться до меня, негодяй! – четко произнесла Кэтрин, отступая к окну.

Несколько мгновений с невыразимым отчаянием Уитт смотрел на жену, затем сделал шаг к ней.

– Не подходи! – взвизгнула она.

– Но я… я не хотел! Это получилось случайно! Кэт! Клянусь тебе, что никогда больше не позволю себе такого…

Он растерянно посмотрел на Зака и сказал, тяжело дыша:

– Смотри, что ты наделал, Зак!

Затем ослабил узел галстука, но все равно еще долго не мог отдышаться. А Закари, глядя на узкую ленту галстука отца, вдруг вспомнил… ремень своего родителя. И то, как тот, бросив сына поперек кровати, безжалостно истязал его. Порой у того изо рта начинала идти кровь…

– Уходи отсюда немедленно! И чтобы впредь ноги тво…

Уитт не договорил фразы, полез в карман и, вынув какие-то пилюли, проглотил сразу несколько штук. Потом глубоко вздохнул и докончил:

– …ноги твоей здесь не было!

– И не будет, – ответил Зак, стиснув челюсти. Лицо его выражало непоколебимую решимость. – Больше вы никогда меня не увидите…

Голубые глаза Уитта, казалось, были холоднее льда. Губы сложились в одну жесткую линию. Некоторое время он молча смотрел на сына. Затем проговорил, точно зачитал обвинительный приговор:

– И правильно поступишь, Зак. Я сам не хотел бы тебя больше видеть. Но, предупреждаю, если выяснится, что ты участвовал в похищении Лонды, пощады не будет! Я достану тебя из-под земли. Клянусь в этом! А сейчас ступай отсюда!

Еле передвигая ноги, Зак вышел в коридор. Голова его разламывалась. И он сжал зубы, когда в последний раз бросил взгляд на человека, которого всю жизнь называл отцом…

Часть вторая
Семья
Портленд, штат Орегон 1993 год

6

Память цепко хранила прошлое. Вплоть до мельчайших деталей, до случайных фраз…

– Наш Бог мстительный, Адриа! – твердила Шерон Нэш.

– Это не мой Бог, – старалась объяснить ей Адриа, которой только что исполнилось семнадцать. – Он твой Бог, мама! Твой! А не мой!

За что тут же получила пощечину. Шерон редко била свою приемную дочь. Но на этот раз просто не смогла сдержаться, оставив в душе девушки болезненный шрам на всю жизнь.

– Чтобы больше я не слышала от тебя таких слов! Иди умойся! И выброси из головы этого мерзкого Кеннеди! Он такая же дрянь, как и его мамаша. У всего их семейства в жилах течет испорченная кровь!

Женщина шумно дышала, источая аромат только что выпитого кофе, перемешанный с запахом вчерашнего джина.

– А какая кровь течет в моих жилах, мама? – с вызовом спросила Адриа.

– Этого мы не знаем. И тебе тоже знать ни к чему!

– Но я хочу знать! И должна!

– Пути Господни неисповедимы. И если Его милостью ты попала к нам, то не должна задавать лишних вопросов, слышишь?

Она повернулась и пошла к себе в комнату…

***

С тех пор прошло немало лет. Но Адриа дословно помнила этот разговор. Особенно аргумент, выдвинутый приемной матерью. Она думала о нем и сейчас, сидя в крошечном номере гостиницы на Восемьдесят второй улице.

Воспоминания прошлого нахлынули на нее после встречи с Закари Денверсом. Их разговор длился всего несколько минут. Но до этого она немало читала о нем в газетах. Так же, как и о его семье… Ее семье…

Все вычитанные из газет факты полностью подтвердились. Закари действительно считался паршивой овцой в семействе Денвере. Рано порвав с отцом, он пытался найти свой путь в жизни. Фамильное богатство не очень прельщало Зака. А к покойному родителю он относился более чем непочтительно. Все это давало Адриа надежду докопаться с его помощью в конце концов до истины.

А может быть, и нет! Ведь писали, что незадолго до своей кончины старый Уитт помирился со средним сыном. И все же инстинктивно девушка чувствовала, что в этой семье лишь Закари может стать единственным ее союзником. Остальные только и занимались тем, что растаскивали по углам отцовское наследство. Об этом она тоже читала.

А вдруг Зак окажется не лучше своих ближайших родственников? Тогда ей придется гораздо труднее. Адриа посмотрела в зеркало и прикусила нижнюю губу. Внезапно в душе возникло сомнение в правильности избранного пути. Действительно, неужели она серьезно надеется выйти победителем в борьбе с этим могущественным семейством? И почему именно Закари Денвере, сводный брат, каковым Адриа его считала, показался ей достойным роли ее доверенного лица?

Впрочем, Адриа всегда привлекали мужчины, к которым ее приемная мать относилась с презрением и неодобрением, – всякого рода бунтари, отверженные, нелюбимые дети в семье. Зак подходил как раз под эту категорию. Она сразу почувствовала к нему симпатию. Почему? Этого она и сама не могла понять. Ведь, по сути дела, она могла доверять Закари Денверсу не больше, чем полевая мышь гремучей змее! Неужели же жизнь так ее ничему и не научила? Во всяком случае, тому, что вряд ли можно полностью полагаться на мужчин…

То, что Зак мог оказаться ее сводным братом, отнюдь не делало его безобидным. Судя по газетам, он тоже относился к породе хищников, готовых на все. К тому же обладал необузданным характером. В этом она убедилась при первой же встрече с ним. Он способен унизить, оскорбить. Невзирая на то, что перед ним, возможно, сестра. И вообще, в нем проглядывало что-то звериное – грубое, несдержанное, но по-своему влекущее. Влекущее ее. Почему? Ответа на этот вопрос она не знала.

– Ты идиотка! – сказала Адриа своему отражению в зеркале. Действительно, кому еще из Денверсов она могла довериться, если не Заку? Никому! Равно как и не могла рассчитывать на их доверие. Адриа решительно вошла в ванную, где на двери висела ее одежда: белый шелковый костюмчик, купленный в небольшом магазине на распродаже. Все же он стоил не так уж дешево. Во всяком случае, для ее бюджета. Никогда раньше она себе такого не позволяла. Тем более что приемная мать с ее пуританским воспитанием и бережливостью на дух не переносила ярких, а тем более экстравагантных нарядов. Она считала непристойным носить драгоценности или даже просто бижутерию. Исключение делалось для обручального кольца и нательного креста. Обувь должна была быть строгой и непременно темной.

Приемный отец принадлежал к категории мужчин-мечтателей. Виктор – так его звали – считал, например, что если сегодня плохая погода, то назавтра непременно должна быть хорошая. Если осенью собран бедный урожай, то на следующий год закрома будут ломиться от изобилия. И вообще, жизнь с каждым днем должна становиться все лучше и лучше.

Адриа любила Виктора и хорошо к нему относилась. Он платил ей тем же. И под конец жизни открыл ей семейный секрет, что считает ее младшей дочерью портлендского миллиардера Уитта Денверса по имени Лонда, тем самым внушив Адриа мысль, ставшую впоследствии путеводной звездой ее жизни.

Девушка начала с того, что прочла о Денверсах все, что смогла найти. Естественно, с особенным вниманием она вчитывалась в сообщения и комментарии о похищении Лонды. Потом связалась по телефону с бывшим секретарем своего уже умершего названого дяди Эзры Нэша – адвоката, у которого, по всей вероятности, должны были храниться какие-то документы, связанные с появлением девочки в семье Нэш. Тот не посчитал эти бумаги очень уж ценными и с готовностью передал их Адриа. Внимательно изучив документы, она окончательно утвердилась в серьезности предположений Виктора Нэша. Конечно, Адриа отлично понимала, что юридически доказать это будет почти невозможно. Один шанс из миллиона. Но все же решила попробовать. Тем более что уже почти до конца сумела убедить себя: она – никакая не Адриа Нэш, а Лонда Денвере… и это должны в конце концов признать и все оставшиеся в живых Денверсы!

Невольно вспомнилось теперь уже достаточно далекое прошлое.

***

Ей одиннадцать лет. Трое четырнадцатилетних подонков со свинячьими глазками тащат ее в темный, заросший кустами угол детской площадки. Сначала она не понимает зачем. Но когда один из них, по имени Том Синклер, принимается срывать с нее блузку, Адриа догадывается. Она читала и слышала об изнасилованиях. Девочка начинает сопротивляться. Кричит, царапается, кусается. Ничего не помогает. И некому прийти ей на помощь. Потные руки бесстыдно хватают ее за еще не сформировавшиеся груди. Другие пытаются стащить с нее трусики. Сил остается только на еще один отчаянный крик…

И вдруг Адриа чувствует, что свободна… Поднимает голову, оглядывается. Марк Кеннеди, опрокинув одного из гаденышей на асфальт, бьет его кулаком в лицо. Синклер корчится рядом от удара в пах. Третий, стоя рядом, умоляет:

– Марк, оставь его! Не надо! Мы же шутили!

– Шутили? Вот я сейчас отобью у вас охоту так шутить!

– Но ты же не знаешь, кто она!

– Кто?

Марк отпускает лежащего, встает и вопросительно смотрит на двух остальных. Синклер, с трудом разгибаясь, стонет:

– Дочь проститутки, вот кто! Разве не так, Адриа? Все кругом знают, что твоя мамаша всячески старалась сбыть тебя с рук! И всучила старому фермеру с его женой. А сама сбежала!

Адриа смотрит на него дикими глазами и выкрикивает:

– Нет! Ты врешь!

– Не вру! Твоя родная мать была шлюхой. Она переспала чуть ли не со всем городом. И даже не знает, кто был твоим отцом.

– Заткнись! – крикнул ему Марк, вновь сжимая кулаки.

– А твой отец, Марк, подзаборный пьяница! Твоя мамаша не раз выгоняла его из дома!

Сказав это, Синклер бросается наутек. Двое других за ним следом. Марк попытался было их догнать, но не сумел и вернулся назад.

– Ты как, ничего? – спросил он девочку. Та утвердительно кивнула. На лице ее была полнейшая растерянность. Кеннеди заметил это. – Не слушай Томми, – сказал он. – Этот засранец и сам не знает, что говорит!

– Это… правда? – спросила Адриа, вытирая катившиеся по щекам слезы. – Моя мать была…

– Перестань. Ну что ты принимаешь всерьез трепотню этого мешка с дерьмом!

– Я ненавижу Синклера!

– Знаю. Я тоже его терпеть не могу!

– И докажу, что он врет!

– Докажешь. Но только после того, как я прикончу этого подонка.

– Я… я… Спасибо тебе, Марк!

– Не надо меня благодарить, Адриа. Я уже давно хочу с ним разделаться.

Именно в тот день в Адриа вспыхнули сразу два чувства: неосознанная, еще детская любовь к Марку Кеннеди и непреодолимое желание узнать правду о своем происхождении.

Однако Шерон Нэш избегала разговоров на эту тему. А когда ее муж уже готов был раскрыть рот, чтобы поведать тайну приемной дочери, на него бросался такой грозный взгляд, что он тут же отказывался от своего намерения. У девочки начал развиваться комплекс неполноценности из-за ощущения, что какая-то часть ее жизни скрывается за завесой таинственности, проникнуть за которую она никогда не сможет. Кто были ее настоящие родители? Как она попала в семью Нэш? Эти вопросы мучили Адриа ежечасно. В конце концов она дала себе клятву докопаться до истины.

В темной кладовке дома лежали старые газеты. Адриа пролистала их все. Но ничего не нашла. Поневоле она становилась скрытной. Хотя в немалой степени этому способствовало и пробудившееся чувство к Марку Кеннеди. Однако вскоре характер их взаимоотношений стал предметом домашних пересудов. Особенное неудовольствие выражала Шерон. Порой Адриа казалось, что у ее приемной матери были какие-то личные причины неприязненно относиться к этому молодому человеку. Равно как и ко всей его семье. В один прекрасный день она и вовсе запретила Адриа встречаться с Марком. И та долго не могла понять почему.

Однажды, когда маленькое семейство Нэш сидело за столом и пило кофе, Адриа решилась спросить об этом:

– Что ты имеешь против Марка Кеннеди, мама?

От неожиданности Шерон чуть было не выронила чашку. Но, взяв себя в руки, спокойно ответила:

– Я – против Марка Кеннеди? Ничего. Почему я должна против него что-то иметь?

– А вот и неправда! – продолжила разговор Адриа. – Имеешь! Я знаю! Ты ходила к его отцу и просила его не разрешать нам встречаться!

– Не было такого! – стояла на своем Шерон. – Ну как тебе объяснить, Адриа? Все эти годы я только и занималась тем, что старалась тебя получше воспитать. И вроде бы преуспела в этом. Хотя порой предоставляла тебе слишком много свободы. Ты занималась верховой ездой, училась водить машину, увлекалась альпинизмом. Я не протестовала. Согласись, не все родители позволяли своим детям такое! Поэтому… – Шерон запнулась, в глазах ее вспыхнул недобрый огонек, а руки задрожали, – поэтому ты должна меня слушаться! – закончила она с раздражением.

– А ты не должна иметь от меня секретов! – запальчиво воскликнула Адриа.

– У меня их и нет.

– Тогда почему ты ненавидишь Марка?

– Я тебе уже сказала: никакой ненависти к Марку у меня нет!

– Хорошо. Тогда скажи, кто были мои настоящие родители? Ты ведь знаешь, не правда ли?

– Боже милосердный! – почти шепотом откликнулась Шерон; шея ее покраснела. – Я же отдала тебе всю любовь, на которую была способна! А ты…

– Дело не в любви, – перебила ее девушка. – Неужели ты не понимаешь, мама, что я должна знать правду? Ты же сама все время твердишь об истине, справедливости, Иисусе Христе. Уверена, что сам Христос, наверное, открыл бы мне эту тайну!

Шерон вдруг разрыдалась и, хлопнув дверью, ушла в кухню. Ее супруг чертыхнулся и уронил на пол салфетку. Адриа хотела было броситься за Шерон, чтобы попросить прощения. Но не смогла. Ее душил гнев. Примерно такой же, как и тогда, когда Том Синклер пытался ее изнасиловать.

Выскочив из-за стола, Адриа побежала наверх и заперлась у себя в комнате. Она распахнула окно, пододвинула стул и, уперевшись локтями о подоконник, стала смотреть на звезды, стараясь успокоиться. Снизу донеслись чьи-то голоса. Девушка прислушалась: разговаривали ее родители.

– Я так старалась!.. – рыдала Шерон. – Только Богу известно, как я обрадовалась, когда Вирджиния показала мне девочку! Думала, Господь услышал мои молитвы!