Текст книги "Время"

Время
Эстер

© Эстер, 2023

ISBN 978-5-0060-0799-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Время (мистический рассказ)

Слава Богу!

Пришло время, когда я могу рассказать о многом необъяснимом в моей жизни, не боясь быть непонятой или осмеянной. Время, в котором мы сейчас живем, не располагает к таким историям, и все же Слово стало слышимым, и в этом есть немалая заслуга новейших технологий – вот вам интернет, компьютер, различные программы и даже искусственный интеллект. В какие дебри заведет нас этот самый интеллект – дело человеческих рук и ума, и каковы будут последствия – ведает только один Господь Создатель.

Мне же посчастливилось встретиться с определенным кругом людей, которые занимались удивительным, благородным и тайным делом – они по крупицам собирали знания человеческой расы, развивали сознание примкнувших к ним, надеясь сохранить, как они говорили, искру Божью. Нет, это не была какая-либо религиозная, а тем более экстремистская, секта или масонское ложе. Они называли себя – Дети света. Их высокий интеллект и культура основывались на общечеловеческих ценностях, уважении и искреннем стремлении не дать человеку стать бездушной машиной. Они служили Будущему, черты которого так туманны непосвященным, коих очень много на нашей планете. Серьезность планов, четкость стратегии, глубина знаний и отточенность тактических приемов, немногословность и сдержанность в умозаключениях исключали наивность их деятельности и казалось, что они были окутаны ореолом таинственности.

Моя история началась, когда я, закрыв собственное издательское дело в силу тяжелых экономических положений в стране, оказалась безработной. Не знать, что завтра ждет тебя, где взять денег на пропитание, как не остаться без жилья не в силах выплачивать кредит, что будет с детьми – согласитесь, такие условия жизни приведут к отчаянию даже самых терпеливых и предприимчивых. Многие впали в депрессию, разорились, развелись и даже заканчивали жизнь самоубийством. Но все же жить хотелось! И понемногу жизнь начала налаживаться у людей, не опустивших руки – за мизерную и непостоянную плату они брались за разные работы.

Я отгоняла от себя отчаяние, смотрела на своего подрастающего рассудительного сына, успокаивающего меня, слушала лирические песни под гитару моего брата, удивляясь его терпению и заботе о нас. В те сумрачные времена Бог поддерживал меня – мои друзья и подруги, которые и по сей день сохранили свой задор и человечность, делились со мной куском хлеба. Они и сейчас рядом со мной – теперь, когда наша жизнь изменилась в лучшую сторону, мы продолжаем оставаться близкими, верными друзьями.

А тогда, в один из нескончаемо тягостных вечеров в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонил один из малознакомых мне журналистов, предлагая работу в новой компании.

«Я не понял, то ли им нужна секретарь, то ли библиотекарь. Может ты сходишь, посмотришь, что за работа? Ну хоть что-нибудь будут платить» – он назвал адрес и пожелал мне удачи.

Прошло много времени, а я до сих пор не могу вспомнить, кто же это был из моих знакомых. Ирония судьбы – я так и не вспомнила имя моего спасителя. И что удивительно, теперь, пересматривая свою жизнь, я удивляюсь, как много знаков посылал мне Всевышний. Часто на грани отчаяния я обращалась к Нему, и Он приходил мне на помощь. Но тогда еще в своей атеистической молодости я относила все случаи к случайностям, повзрослев, я стала видеть в них мистику. И только теперь, став достаточно взрослой, я смиренно признаю – это был Он. Нам не дано знать Его планов, но, видимо, для того я и была спасена, чтобы написать эту книгу. И какая бы ирония здесь не звучала по поводу моей самонадеянности, я благодарна своему Создателю за возможность рассказать свои истории. Быть может, они пройдут незамеченными никем из людей, но ни одно семя, упавшее в землю, не пропадет, когда на то есть воля Творца.

Совсем недавно, лет тридцать назад, я была склонна думать, что именно с этого звонка начались удивительные, мистические случаи в моей жизни.

Знакомство с таинственными людьми

Затаив дыхание, я вошла в приемную. Сидевшая за столом девушка, молча, кивнула, сделала рукой жест, приглашая сесть. В комнате находились еще несколько женщин. Видимо, они, как и я, пришли по объявлению в интернете.

Время тянулось, как и бывает обычно, когда ждешь чего-нибудь. Дверь в кабинет открывал молодой человек с непроницаемым лицом, впускал и выпускал претенденток, которые входили уверенные, а выходили с растерянным выражением лица. Когда из кабинета вышла с чуть приподнятой бровью и недовольным лицом очередная претендентка, сердце мое сжалось от испуга. Я вскочила с места, и крепко сжимая ремешок сумочки, рванула к двери кабинета.

Кабинет был огромный и почему-то сумрачный. То ли весь декор мебели был темным, то ли тяжелые красные занавеси на широких окнах, а может быть, камин в старинном стиле придавали кабинету такой необычный вид. В центре стоял овальный стол, за ним сидели пятеро мужчин. Шестой стоял вполоборота ко мне, задумчиво водя пальцем по панели камина.

Один из мужчин встал, приветливо кивнул мне и коснулся рукой свободного синего кресла с высокой спинкой. Быть может, в другое время и при других обстоятельствах я удивилась бы этой загадочной молчаливости, однако мне надо было сконцентрироваться на предстоящей беседе. Стоявший у камина мужчина повернулся ко мне, и устало произнес: «Добрый день. Расскажите немного о себе».

Я никогда не забуду этот голос – чуть хриплый, наверное, от усталости, глубокий и успокаивающий. Таким голосом разговаривают с пациентом терпеливые, добрые врачи.

Пока я рассказывала свою небогатую биографию, мужчины за столом слушали меня с внимательным выражением лиц. Иногда они переглядывались, обменивались записками, кивали друг другу, словно что-то решали по поводу меня.

Стоящий у камина мужчина, по-видимому, главный, сел в кресло и подал знак, приглашая к беседе остальных.

Пожилой широкоплечий лысый мужчина в очках, с крючковатым носом, объяснил мне, что собеседование будет необычным. Достаточно сказать несколько слов по теме, которую они будут называть или показывать иллюстрации.

И на экране появилась первая иллюстрация. На ней была изображена верхом на павлине древнеиндийская многорукая богиня. «Это Сарасвати» – мой голос от волнения прозвучал глухо. Кто-то из мужчин кашлянул, другие одобрительно кивнули.

Затем на экране появилось изображение двух треугольников. «Все, что внизу, подобно тому, что наверху» – процитировала я из Изумрудной скрижали.

Председательствующий слегка склонил голову и посмотрел на меня, чуть прищурив глаза. Поскольку он сидел напротив меня, одним глазом я смотрела на экран, висевший за ним, другим – невольно наблюдала за ним. Мое сердце бешено колотилось от волнения и подступало к горлу.

На экране появилась надпись «»»»»»»»»»»»»»»»»»»»». Осмелев, я произнесла: «Имя Господа не произносят всуе. Но можно написать несколькими способами».

На экране снова появилась иллюстрация, на ней была изображена фигура сидевшего так же верхом на павлине божества. «Это Мелек Тавус, верховный бог изидов».

Я оглядела сидевших за столом. Усталые к концу дня, мужчины все же дружелюбно улыбались мне. Все они были немолодые и различной национальности.

Один из них с благообразной короткой бородой, красивыми восточными глазами, неожиданно процитировал:

«Буи джуи мулиен ояд хаме,

Еди ери мехрубон ояд хаме»

Застыв на секунду, я все же успела опередить лысого мужчину в очках, который, наверное, хотел объяснить, что я должна бы сделать в этом случае.

«Плещет-блещет Мулиен, меня зовет.

Та, в которую влюблен, меня зовет». Рудаки» – на последнем слове голос мой стал тише. Не то, чтобы я засомневалась в авторстве великого поэта – я испугалась, мужчины нависли над столом, переглядываясь и вопросительно посматривая на главного.

Тот кивнул мужчине, сидящему слева от него, и уперся подбородком в сцепленные пальцы рук, не отводя от меня внимательных тёмно-синих, почти фиолетового цвета, красивых глаз.

И на меня посыпались, не давая опомниться, цитаты и изречения древних мыслителей, латынь, стихи и рубаи, оккультная наука, психология, физика, алхимия, география, астрология, на экране мелькали иллюстрации.

У меня заболели мышцы живота и спины. Почему-то я втягивала живот, наверное, чтобы голос мой звучал громко. Откинуться на спинку высокого кресла я не решалась.

Когда все закончилось, экран погас и включился свет. Он был мягкий и успокаивающий. Я глубоко вздохнула, затекшие плечи расслабились, и я невольно откинулась на спинку кресла.

Мужчины встали из-за стола и начали ходить по кабинету. Теперь я могла рассмотреть их: первый – он объяснял мне правила собеседования – пожилой широкоплечий лысый мужчина в очках, с крючковатым носом, невысокий, чуть полноватый, круглолицый, улыбчивый, с русыми волосами, в полосатом свитере. Второй – тоже невысокого роста, чуть сутулый, с задумчивым взглядом грустных карих глаз, руки в карманах брюк, чем-то похож на школьного учителя. Третий – высокий, темноволосый, с греческим профилем лица, нахмуренными бровями и резкими движениями. Он был похож на недовольного режиссера. Его красивые, длинные пальцы быстро перекатывали какие – то небольшие светящиеся шарики. Четвертый понравился мне внешне – высокий, атлетического сложения, с красивым мужественным лицом, в темно-синем костюме он выглядел как актер кино. Пятый мужчина выглядел очень усталым, среднего роста, с густой шевелюрой темных волос и пронзительным взглядом, красивой короткой бородкой, восточной внешности. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди, и вертикальная морщинка между бровями, когда он задумался, притягивала внимание к себе – казалось, если он пошевелит бровями, то она поползет вверх.

И только шестой, стоявший у камина, был необычайно красивый мужчина: он дружелюбно взглянул на меня, и мне показалось, что цвет его глаз был темно-синий, как у океанской воды перед грозой. Казалось, если ты утонешь в них – он и не заметит потери. Почти добрая усмешка затаилась в его резко очерченных губах, крепкий упрямый подбородок выдавал в нем волевой характер, в черном свитере с высоким воротником он был весь демонически прекрасен. Он и был главным на этом собрании, усталый, с чуть хриплым голосом и красивыми руками. На запястье левой руки я заметила небольшой шрам странного вида, словно к руке прикладывали раскаленный крест. Казалось, что если бы его не было в этой комнате, то и другие, сидевшие за столом мужчины, исчезли бы как наваждение. Они смотрели на него с глубоким уважением, как смотрят на единомышленника, верного соратника. Чувствовалось, что это не случайные люди, которых пригласили сюда – они выглядели как единая команда, прошедшая немало испытаний. Было приятно сидеть в их обществе – я чувствовала себя уютно, мне понравился их интеллектуальный уровень и подбадривающие взгляды и киванье. Интуиция подсказывала мне, что эти люди не способны на подлость, грубость и цинизм.

Потом они вернулись к столу, сели и выжидающе смотрели на главного. Тот опять кивнул головой, и мужчины стали выкладывать на стол небольшие зеленые листочки. Главный посмотрел на меня и произнес с легкой улыбкой на губах: «Не могли бы Вы подождать в приемной?».

Девушка-секретарь в приемной взглянула на меня с интересом и предложила присесть. «Хотите чай, кофе?» – участливо спросила она. Я только кивнула головой, в ушах стоял какой-то шум, а глаза упорно не хотели отрываться от дверей кабинета.

Наконец, дверь кабинета открылась. Молодой человек у дверей загадочно улыбнулся и жестом пригласил меня войти.

Еще в большем волнении, чем в первый раз, я вошла в кабинет. Теперь это была ярко освещенная комната, стол показался мне ближе к дверям, мужчины почему-то выше, а огонь в камине трещал громче.

Принимая меня на работу, мне озвучили заработную плату, от которой у меня закружилась голова. Но было одно условие – я не должна была рассказывать о своей работе никому. Я покачала головой и сказала, что вынуждена отказаться, хотя отчаяние и страх остаться без работы, да еще с таким размером оплаты, охватили меня.

– Мой сын должен знать, чем я занимаюсь. Мы с ним в одной лодке, – опустив голову, четко, почти дерзко выговорила я. Несколько секунд стояла тишина, я подняла голову и смело посмотрела на сидевших вокруг стола моих экзаменаторов. Один из них, кого потом я назвала Физиком (тот самый, который был похож на школьного учителя), негромко прокашлялся и выразительно посмотрел на всех. Мужчины вопросительно посмотрели на главного. Он провел рукой по лбу, вздохнул, затем обвел всех взглядом, и молча положил на хрустальный поднос обсидиановый шарик. Когда на подносе оказались все шесть таких же шариков, мужчины одобрительно кивнули мне, как бы соглашаясь со мной.

Странная работа

Меня приняли на работу. Кабинет мой был напротив кабинета Генерального директора, нас разделяла небольшая уютная приемная, в которой за овальным столом сидела невысокая, светлолицая красивая секретарь. Ее звали Лана. Доброжелательная, насмешливая и говорливая девушка успевала делать за одну минуту несколько дел одновременно. Она порхала по приемной, успевая включить компьютер, поставить чайник, ответить на телефонные звонки, покормить красных и сине золотистых рыбок в аквариуме, полить странные необычные цветы. Причудливых растений в приемной было много, казалось, что ты попал в ботанический сад. Странно, что в первый раз я не увидела ни растений, ни этот огромный аквариум. И многое другое удивительное было в библиотеке, начиная со входа с торца невысокого трехэтажного здания – дверь была маленькая, невзрачная, со старой ручкой. Открываешь ее, идешь по слабоосвещенному коридору и вдруг попадаешь в большой холл. Мраморные потолки и колонны, приглушенный зеленый свет и широкая царственная лестница, закрученная спиралью с ажурными металлическими перилами. Темно-зеленая с золотистыми узорами ковровая дорожка, словно гигантская змея, стелется до верха, и заглушает твои шаги.

И наконец, ты попадаешь на второй этаж, оттуда в кабинеты и в тот самый зал, где я проходила собеседование.

Теперь он выглядел совсем по-другому: здесь было все столь торжественно и ярко освещено, высокие потолки, дымчатого вида занавески из ткани лучшего сорта, причудливая, изящная мебель, что невольно думаешь – ты находишься во дворце. А огромный, почти на полстены экран, завораживая своим черным блеском, казался входом в какой-то невиданный мир – будто выход в космос.

В мои обязанности входило раскладывать по полкам высоких до потолка всю доставляемую информацию, записывать ее по теме и датам почему-то в обычный журнал, но не в компьютер, читать ее и анализировать. Каждый день, когда я приходила на работу, коробки разного размера уже громоздились на столе в центре моего кабинета. Я никогда не видела тех, кто приносит эти коробки, и никогда не видела, куда они исчезают каждый вечер, когда я освобождаю их от содержимого.

Однажды я спросила об этом у Ланы. Она посмотрела на меня с заметным испугом, понизила голос, и шепотом предупредила: «Об этом лучше не спрашивать». «Ясно, наверное, отдает их уборщице или дворнику, а те продают кому-нибудь» – подумала я. И совсем не подумала о том, что уборщицу я тоже не видела ни разу. Дворник, правда, был – он целыми днями подметал и поливал небольшой двор, ухаживал за кустами пышно цветущего шиповника, и что – то бормотал себе под нос. И каждый раз смешно кланялся нашим мужчинам, а те по-дружески хлопали его по плечу и угощали сигаретами.

В моей работе, казалось бы, не было ничего необычного. Но сам характер информации и ее внешний вид привлекали мое внимание – вот папка с пожелтевшими от времени листами, на них были не только буквы, но и иероглифы. Вот книга, на которой не было даты выпуска, да и вообще никаких реквизитов, хотя содержание в ней было далеко не древних времен. Зато в ней были какие-то чертежи, подписанные рунами. А этот свиток упорно не хотел разворачиваться, как будто был из металлического листа. Все же мне удалось заглянуть в него – в нем были изображения птиц, как будто в системе 3D. Таинственные черные гладкие шары, странные часы, стрелки которых ходили в обратную сторону, застывшие маски из непонятного материала, сосуд, в котором вода меняла цвет и перетекала в маленькие чашки, из которых она не переливалась, крошечный лук со стрелами из гибкого тростника, серебряные колокольчики, которые звенели иногда, хотя к ним никто и не прикасался, несколько удивительных ламп, светящихся в темноте, не подключенных к розетке, круглый полуметаллический, полукаменный щит с непонятной надписью по кругу и многие другие удивительные вещи окружали меня. Их надо было описывать, заносить в журнал, помещать на полки. Но поскольку я не была ни археологом, ни историком, ни шифровальщиком, на помощь приходили коллеги, те самые мужчины, которые проводили мое собеседование. По понятным причинам я не могу назвать их настоящие имена, которые я узнала намного позже.

Поблескивая лысиной и стеклами очков, первым охотно приходил Крестный. Так я окрестила мужчину, который объяснял мне суть и тему собеседования. Потирая свой крючковатый нос, и немного картавя, он описывал мне эти странные предметы, иногда пользуясь лупой, чтобы разглядеть мелкие детали и знаки. Говорил он со мной как с ребенком, которого хочешь заинтересовать, как будто вел детскую передачу:

– А это знаешь что? О! это очень старинная вещь. Если ее повернуть вот так, она будет вот такой. Возьми ее, не бойся. А теперь давай повернемся к свету. Опля! Ай-ай-ай, что же это с нашим шариком. У него выросли рожки.

Много позже я узнала, что Крестный был одним из лучших археологов мира, профессором и исследователем, за которым гонялся весь научный мир, предлагая ему немыслимые супервозможности, начиная от финансирования его лаборатории до участия в закрытых космических программах.

К сердитому Режиссеру я подходила реже, боясь получит отказ или натолкнуться на его недовольный взгляд. Меня пугала его порывистость в движении и словах, приподнятая левая бровь и его вечная спутница – небольшая рысь. Он разговаривал с ней всегда ласково, негромко, поглаживая ее меж ушей, кормя с руки. Она всегда сидела рядом с ним на уровне его лица, заглядывая ему в глаза.

По большому секрету Лана рассказала мне, как он спас маленькую рысь, вися одной рукой над пропастью. В другой руке он держал вцепившегося в него котенка, пока мать-рысь пыталась отбиться от бешеной росомахи, напавшей на ее ребенка. Росомаху отогнали выстрелами подоспевшие охотники, а мать-рысь зализывала раны, когда к ней подтолкнули детёныша. Но на следующий день охотники нашли ее мертвой, а котенка принесли на зимовку. Он громко кричал, метался в клетке и жалобно выл по ночам, пока охотники не позвали его спасителя. Режиссер прижал к себе котенка, и тот, всхлипнув как ребенок, уткнулся ему в подмышки и задремал. С тех пор они никогда не расстаются.

– Никогда? Что-то я ее не заметила на собеседовании – решила пошутить я.

– Да? Ты уверена? – Лана хмыкнула и потянулась за очередной булочкой. И тут я вспомнила: пока проходило собеседование, у меня было чувство, что в комнате есть еще кто-то. Я чувствовала, как этот кто-то смотрит на меня пристально. Но тогда мне было не до того – я сильно волновалась, боясь не услышать вопроса или неправильно ответить. Вернувшись после разговора с Ланой, я попыталась вспомнить свой первый день: вот мужчины встают, вот Физик остановился посреди комнаты, засунул руки в карманы брюк, опустив голову рассматривает что-то на полу, вот! вот Режиссер, вскочив со стула, быстрым движением берет с чашки на камине сухарик, подходит к дивану, садится на него вполоборота ко мне, протягивает руку под круглые листья невысокой пальмы. Потом встает, и вместе со всеми идет к столу. Стоп! Что-то необычное – его движения стали плавнее. Вот что отвлекло меня на секунду, но тогда волнение перекрыло мое внимание.

Я очень полюбила свою работу: меня окружали древние книги и непонятные предметы, таинственность завораживала меня, я могла находиться на работе круглые сутки, изучать неизвестные карты, вокруг меня были доброжелательные люди, чей интеллектуальный уровень дразнил и манил меня своей широтой и глубиной. У меня словно крылья выросли за спиной, когда я спешила на работу.

Так бы и летели дни, наполненные бесконечным потоком необыкновенной информации, если бы не произошла эта встреча.

Необычная встреча

Это был последний день недели – пятница. Я спешила на работу, и возле крыльца заметила мужчину в оборванной куртке и заношенных джинсах. В руках он мял какую-то кепку, его неухоженный вид говорил о его незавидном положении. Машинально сунув руку в карман, я вытащила из нее монеты и протянула ему. Он дико взглянул на меня, отпрянул как от огня, затряс головой и что-то промычал. Я растерялась. Вдруг кто-то сзади ласково обнял меня за плечи. Это был Ариф, один из моих экзаменаторов, тот самый красивый мужчина восточной внешности.

– Пойдем, пойдем, моя хорошая. Не будем опаздывать – потянул он меня, бросив быстрый, цепкий взгляд на странного мужчину.

Проводив меня в кабинет, он не пошел в свой, а направился быстрым шагом в кабинет Физика. Я выглянула в приемную, чтобы увидеть Лану, и увидела Арифа, Физика и Режиссера. Они, немного возбужденные, переговариваясь вполголоса, направлялись в кабинет Генерального директора. Рыжей молнией скользнула между ними рысь, когда открылась дверь. Следом торопливым шагом вошли Крестный и Атлет.

Я сидела за столом, пытаясь разобраться в надписях на обложке старинной книги. Слова на ней были не то на латыни, не то на итальянском. А может быть и на сардинском.

Вдруг в кабинет ворвалась Лана, лицо ее было испуганным:

– Привет! Ты как? Как себя чувствуешь?

– Нормально. А что случилось?

– Да нет, ничего. Просто день сегодня прохладный. Ты не замерзла? – Лана попятилась к дверям – Я сейчас чай заварю, с малиной и лимоном. Хочешь? Сейчас, сейчас.

Я отложила работу, тихо подошла к двери. Приоткрыв ее немного, стала вслушиваться. Что сегодня творится с ними?

Вдруг я почувствовала, как кто-то коснулся моих ног. Крик застрял в горле, когда я увидела желтые глаза рыси, которая села у моей двери, подняла голову и рассматривала меня с любопытством.

– Лапа, отойди от нее. Уходи, кому говорю – Лана попыталась отогнать от меня рысь. Та не шелохнулась, будто не с ней разговаривают. Я оцепенела, боясь пошевелиться.

Дверь кабинета открылась, из нее вышли мужчины. Режиссер подошел к рыси и присев, обнял ее за шею, что-то шепча ей на ухо. Рысь слушала его внимательно, наклонив на бок голову. Все молча смотрели то на них, то на меня. Все ушли, Лана напоила меня чаем, зачем-то погладила меня по плечу, вздохнула и ушла в приемную.

Работать не хотелось. Странное чувство беспокойства охватило меня. В дверь опять заглянула Лана, вид у нее был заговорщический. Шепотом позвала меня:

– Идем. Тебя зовут.

Я впервые вошла в его кабинет. В центре стоял овальный стол, накрытый скатертью из красного бархата, вокруг стулья с высокими спинками, их было семь. В углу – небольшой диван, перед которым стоял такой же овальный, но поменьше, столик с лакированной поверхностью. Слева от двери – высокий шкаф со стеклянными дверцами. Тихо колыхались темно-красные тяжелые занавески, в кабинете царил полумрак. Он включил лампу с абажуром, жестом пригласил меня присесть рядом. Снова впорхнула Лана, поставив нам на столик бокалы с напитком.

Я смотрела на него, и думала: «Да, он действительно как царь Соломон. Красивый, умный, сдержанный, добрый».

– Нам надо поговорить. Вам нравится Ваша работа?

Я кивнула головой.

– Понимаете ли Вы, чем мы занимаемся? Наша работа незаметна, но она очень важна и опасна. За этой информацией охотятся многие. В ней есть свои особенности. Вы столкнетесь со многими вещами, которые изменят Ваше представление о мире.

– Можно спросить? Почему из такого большого числа претенденток выбрали меня?

Он посмотрел на меня задумчиво, и тихо произнес:

– Был знак.

– Какой знак? Я не понимаю Вас. Может быть, это ошибка?

– К счастью, нет никакой ошибки. Слушайте меня внимательно.

Я вышла в приемную, голова кружилась от услышанного. Надо рассказать все сыну. А если он будет отговаривать меня от такой работы? Мне очень хотелось работать здесь.

Вечером я долго не ложилась спать, взяла в руки вязание, но спицы молча лежали в моих руках. Подошел сын:

– Что-то случилось? Ты почему молчишь весь вечер?

Я рассказала ему все, что узнала сегодня. Он посмотрел на меня, вздохнул, и спросил:

– Ты веришь во все это?

– Не знаю. Думаю, что да.

– Не торопись, подумай еще. Завтра выходные, отдохнешь, поговорим.

На выходных он пытался развеселить меня, мы пошли погулять в парк, ели мороженое, заходили в комнату смеха. Вечером смотрели по телевизору комедию с Луи де Фюнесом, слушали старые песни.

В воскресенье вечером он тихо спросил меня:

– Что ты будешь делать? Ты хочешь там работать?

– Хочу, но боюсь.

– Возьми отпуск, пусть даже без содержания. А там решим.

– Нет, пойду на работу – почти умоляющим голосом произнесла я.

– Да, пожалуй, ты теперь не сможешь жить прежней жизнью – задумчиво произнес сын.

И в понедельник я снова пошла на эту странную работу, без которой я уже не представляла свою жизнь.