Текст книги "Винтовая лестница"

Этель Лина Уйат
Винтовая лестница

Глава I
ДЕРЕВО

Стало темнеть, и Элен поняла, что слишком далеко отошла от дома.

Оглядевшись, она впервые осознала, как пустынно и безлюдно вокруг. Все внушало тяжелое чувство, долина словно замерла в ожидании неведомого несчастья. Где-то вдалеке раздавались слабые раскаты грома.

К счастью, Элен прошла суровую жизненную школу, не любила жаловаться и полагала, что любая загадочная болезнь тела или души вызвана не вмешательством темных сил, а расстройством желудка или изменением погоды. Элен была небольшого роста, с очень белой, словно светящейся, кожей. Внешность ее можно было бы назвать заурядной, если бы не сноп густых волнистых ярко-рыжих волос. Она жила ожиданием будущего счастья и встречала новый день с веселым любопытством, стараясь использовать каждый час, каждую минуту для того, чтобы удовлетворить это любопытство.

Элен боялась только одного – остаться без работы. Прочтя объявление о том, что в загородном доме профессора Варрена требуется помощница, она с трепетом подумала об огромном количестве девушек, которые откликнутся на него. Позже Элен поняла, что ей удалось покинуть ряды безработных только потому, что дом расположен в безлюдном месте. До ближайшего города было двадцать две мили, до ближайшего селения – двенадцать. Ни одна горничная не оставалась надолго в такой богом забытой дыре, поэтому здесь постоянно не хватало прислуги.

Миссис Оутс, вместе с супругом восполняющая в настоящее время этот пробел, встретила Элен в зале ожидания городка Херефорд.

– Я сказала мисс Варрен, что ей следует пригласить девушку из приличной семьи, – объяснила она.

Семейство Варрен представляло довольно интересный объект для наблюдения. Профессору, давно овдовевшему, и его сестре, мисс Варрен, было за пятьдесят. Элен отнесла их к разряду «ученых сухарей», выхоленных и чопорных, интересовавшихся только наукой. Но их мачеха, старая леди Варрен, прикованная к постели в Синей Комнате, была кошмаром для членов семьи и прислуги. Вчера, например, она бросила в сиделку тарелку с горячей овсянкой. Леди Варрен достигла желаемого результата: на следующее утро мистер Оутс отвез получившую расчет сиделку в город и должен был возвратиться вечером с новой мишенью.

Все в доме ждали, что старая леди вот-вот умрет, но она не поддавалась. Каждое утро смерть стучалась в дверь Синей Комнаты, но леди Варрен с той же регулярностью отсылала ее прочь.

Наряду с этим трагикомическим персонажем в семействе существовал, как предполагала Элен, классический треугольник, представленный сыном профессора, его невесткой и проживающим в доме учеником профессора, бывшим его студентом, которого он готовил к работе в Индии. Сын – умный, но некрасивый молодой человек, страстно и безответно влюбленный в свою жену Симону. Это была красивая молодая женщина с собственными средствами, избалованная, взбалмошная и не склонная удовлетворяться супружеской любовью.

Симона любила проводить эксперименты на мужчинах. В настоящее время она старалась завести роман со Стефаном Райсом – смазливым легкомысленным юношей, исключенным из Оксфорда.

Взглянув на часы, Элен сделала испуганную гримасу. Скоро будет совсем темно.

Элен отделяла от дома глубокая долина, заросшая деревьями. У нее замерло сердце при мысли, что придется пройти этой долиной, напоминающей ловушку.

«Идиотка! – сказала она себе. – Сейчас еще не поздно, только темно. Быстрее смывайся отсюда!»

Собрав все свое мужество, Элен осторожно побежала по скользкому краю дороги – на дороге было много камней, и из-под земли выступали узловатые корни деревьев, так что можно было упасть.

Она не отрывала глаз от дома. Ей показалось, что в окне Синей Комнаты мелькнул луч света.

Девушка восприняла его как сигнал к исполнению самой важной своей обязанности: каждый вечер в сумерки она должна была обходить весь дом, запирать все двери и закрывать окна ставнями. Раньше ей казалось, что ее хозяева проявляют излишнюю осторожность, но здесь, в темной безлюдной долине, все получило иной, зловещий смысл.

Эти предосторожности имели прямое отношение к взволнованным разговорам на кухне и перешептыванию в гостиной, а причиной всего было убийство.

Элен инстинктивно поежилась, произнося про себя это слово.

Четыре убийства, совершенные, по всей вероятности, каким-то маньяком. Все убитые были молодыми девушками.

Первые два убийства произошли в городе, далеко от «Вершины», и у обитателей дома не было причин для беспокойства. Третье произошло в селении, тоже не очень близко. Четвертая девушка была задушена в коттедже, за пять миль от дома профессора Варрена.

«Маньяк с каждым разом становился все смелее, – думала Элен. – Вначале он убивал на улицах, потом – в саду. И наконец, проник в дом, в спальню».

Элен, не разбирая дороги, бежала по липкой грязи, и вдруг ей показалось, что кто-то идет за ней следом. И она остановилась и прислушалась. Долина была полна слабыми звуками – шуршанием дождевых капель. Она помчалась дальше и, пробежав опасный отрезок пути за рекордное время, подошла к воротам. У самых ворот роща заканчивалась негустой аллеей с каменными столбами и лавровыми кустами по краям дорожки.

Элен ускорила шаг, но внезапно замерла. У нее перехватило дыхание. Она была уверена, что дерево у самых ворот пошевелилось.

Инстинкт подсказал ей самый короткий путь к дому – пробежать наискосок через небольшое болото и заросли шиповника и перелезть через стену в огород.

Она проделала это также в рекордное время и с наименьшими потерями, благополучно приземлилась в капустную грядку и обошла дом. Вставляя ключ в парадную дверь, Элен оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на рощу, и увидела, как дерево словно расщепилось надвое, и мужская фигура, выскользнув из-за его ствола, растворилась в густой вечерней тени.

Глава II
ПЕРВЫЕ ТРЕЩИНЫ

В характере Элен любопытство преобладало над всеми другими чувствами, поэтому она побежала к воротам, надеясь увидеть того, кто прятался за деревьями. Но, подбежав к воротам, различила лишь уходящие вдаль ровные ряды саженцев.

Забыв о своих обязанностях, Элен всматривалась в затянутую туманом молодую рощу.

«Там действительно кто-то стоял, – думала она. – Все верно. Это был мужчина, и он кого-то подстерегал. Кто бы он ни был, я очень довольна, что не прошла мимо него».

Элен вернулась к дому.

Это было высокое серое каменное строение поздней викторианской архитектуры, которое совершенно не вязалось с окружающим ландшафтом. Лестница в одиннадцать каменных ступеней, ведущая к парадной двери, и большие окна, завешанные зелеными жалюзи, были типичны для жилого дома в процветающем городе. Такие дома обычно расположены в частных владениях, имеют собственный почтовый ящик, и к ним ведет дорога, освещенная фонарями.

Дом был трехэтажный, с двумя лестницами и полуподвальным помещением. Каждый этаж имел ванную комнату; спальни старой леди Варрен, профессора и мисс Варрен помещались на втором этаже, а комнаты для гостей – на третьем. Мансарда, которую сейчас занимала только чета Оутс, была предназначена для прислуги.

Сын профессора, Ньютон, жил со своей супругой на третьем этаже, в большой Красной Комнате. Его прежнее помещение, сообщающееся со спальнями леди Варрен и профессора, было отдано постоянной сиделке.

Элен легко взбежала по ступеням и поднялась на второй этаж. У дверей Синей Комнаты она остановилась, прислушиваясь. Эта дверь всегда возбуждала ее любопытство – ведь за ней находилась прикованная к постели ужасная старуха, какое-то невидимое, сказочное существо.

Услышав за дверью голос мисс Варрен – падчерица леди Варрен замещала уехавшую сиделку, – Элен решила пройти в свою комнату, сменить простыни и все приготовить на ночь.

Когда она открыла дверь комнаты мисс Варрен, произошло одно незначительное событие, которому суждено было сыграть свою роль в будущем. Ручка двери повернулась несколько раз, но дверь не открылась, пока девушка изо всей силы не нажала на нее.

«Наверное, расшатался шуруп, – подумала она. – Если будет время, я возьму отвертку и подвинчу его».

Беспокойный характер Элен требовал разнообразия, поэтому она всегда находила время для какой-нибудь новой работы.

Примесь новизны помогала сохранять бодрость.

Комната мисс Варрен была пустая и мрачная, с коричневыми обоями, занавесями и коричневой обивкой мебели. Единственное яркое пятно – диванная подушка, вышитая золотыми нитями. Это было святилище ученого – бесчисленные полки и шкафы ломились от книг. На столе в беспорядке лежали разные бумаги.

Элен удивилась, увидев, что ставни уже закрыты и небольшая настольная лампа под зеленым абажуром на бюро светится, словно кошачий глаз.

Когда Элен проходила по коридору, мисс Варрен вышла из Синей Комнаты. Она была такой же высокой и обладала столь же повелительной осанкой, как и ее брат, но на этом сходство кончалось. Мелкие расплывчатые черты лица и глаза, прозрачные, как дождевая вода, придавали ей вид женщины не от мира сего, но в общем-то неплохой.

– Вы задержались, мисс Кейпел, – холодно заметила мисс Варрен.

– Простите, – пробормотала Элен, с беспокойством думая, как бы ей не потерять с таким трудом найденную работу, – Мисс Оутс сказала мне, что я не нужна до пяти. Это мой первый свободный вечер.

– Я не это имела в виду. Я вовсе не упрекаю вас в том, что вы пренебрегаете своими обязанностями. Но вам не следует гулять так поздно.

– Спасибо, мисс Варрен. Конечно, я отошла слишком далеко от дома. Но потемнело совсем недавно, я уже возвращалась и была примерно за милю отсюда.

Мисс Варрен посмотрела на Элен отсутствующим взглядом.

– Миля – это очень далеко, – произнесла она, – а заходить далеко от дома неразумно, даже днем. Мне кажется, вы достаточно утомляетесь на работе. Почему бы вам не выйти в сад подышать свежим воздухом?

– Но, мисс Варрен, – возразила Элен, – это ведь не заменит хорошей прогулки, верно?

– Понимаю вас, – мисс Варрен слабо улыбнулась, – но я хочу, чтобы и вы поняли меня. Вы молодая девушка, и я буду в ответе, если с вами что-нибудь случится.

Было странно слышать подобное предупреждение из уст мисс Варрен, и у Элен пробежали мурашки по спине от смутного ощущения опасности.

– Бланш!

Голос раздался из Синей Комнаты. Это был почти бас, который мог принадлежать и мужчине, и пожилой женщине. Величественная мисс Варрен съежилась и стала похожа на прилежную школьницу, которая спешит на зов учительницы.

– Да, мама, иду!

Неровными шагами она пересекла коридор и, к разочарованию любопытной Элен, закрыла за собой дверь Синей Комнаты.

«Странные типы, – подумала Элен, поднимаясь по лестнице на третий этаж. – Мистер Ньютон – огонь, мисс Варрен – лед. Интересно, что будет, если их смешать?»

Она предалась приятным размышлениям о том, что сможет упражняться в полузабытом ныне искусстве кокетства, общаясь каждый день с двумя холостяками, Райсом и молодым доктором, который лечил леди Варрен, и одним вдовцом – профессором.

Оценивая интеллект профессора и предвкушая встречу с молодым доктором, Элен решила все же копить на черный день. Она не верила, что ей выпадет счастье Джейн Эйр.

Подойдя к порогу своей спальни, Элен заметила сквозь стеклянную дверь, что в комнате Райса горит свет.

– Вы дома, мистер Райс? – спросила она.

– Войдите и сами увидите, – ответил бывший студент.

– Я только хотела узнать, не горит ли свет зря.

– Пока что нет. Входите.

Элен приняла приглашение. Она привыкла к тому, что мужчины либо вовсе не обращали на нее внимания, либо были слишком внимательны, оставаясь наедине с ней.

Из этих двух способов поведения Элен предпочитала первый.

Ей нравился Стефан Райс, потому что он обращался с ней точно так же, как с другими девушками – с легкомысленной простотой. Когда Элен вошла к нему, он складывал свои вещи в открытый чемодан и не извинился за свой костюм, хотя был только в нижней рубашке.

– Вы любите собак? – спросил он, пытаясь распутать целую кучу галстуков. – Дайте мне, – сказала Элен, не грубо, но решительно отнимая у него галстуки. – Конечно, я люблю собак. Я работала с собаками.

– Тогда вас надо занести в черный список. Я ненавижу женщин, которые дрессируют собак. Они выставляют себя на всеобщее обозрение в парках. Как проклятые полицейские, которые знают одно слово: «Пройдемте!» Мне всегда хочется укусить их, раз уж собаки такие джентельмены, что не делают этого.

– Да, конечно, – кивнула Элен, которая предпочитала не спорить зря. – Но мои собаки дрессировали меня. Они заключили друг с другом тайное соглашение тянуть одновременно в разные стороны. Удивительно, что я не превратилась в морскую звезду.

Стефан громко засмеялся.

– Молодцы… Кстати, о собаках. Хотите увидеть нечто выдающееся? Я купил его сегодня у одного фермера.

Элен оглядела неубранную комнату.

– Где он? Под кроватью?

– А вы разве спите под кроватью? Он на кровати, дурочка.

– А если у него блохи?

– А если у него нет блох? Сюда, Отто!

Стефан поднял угол покрывала, и из-под него выглянул щенок овчарки.

– Он боится, – объяснил Стефан. – Интересно, что станет со старой мисс Варрен, если она его увидит? Она не позволит держать в доме собаку.

– Почему?

– Она боится собак.

– Да нет, этого не может быть. Совсем наоборот. Это ее все боятся – она такая величественная!

– Это только маска. Она жуткая трусиха. Пустое пугало. Надави на нее, и она сломается. Сейчас она напугана до смерти убийцей. Между прочим, вы боитесь его?

– Конечно, нет. – Элен засмеялась. – Мне было бы страшно одной в доме. Но здесь полно людей, чего же бояться?

– Не согласен. Все зависит от того, какие это люди. Всегда можно найти слабое звено. Например, мисс Варрен. Она ничем вам не поможет.

– Но все же, чем больше народа, тем безопаснее, – настаивала Элен. – Он не решится проникнуть в дом… Вам надо что-нибудь зашить или заштопать?

– Нет, спасибо, дорогая. Все зашила и заштопала божественная миссис Оутс. Божественная во всем, кроме одного, между прочим… Да, это железная дама. Ей можно доверять на сто процентов – если рядом нет бутылки.

– Как, разве она пьет?

Стефан в ответ только засмеялся.

– Знаете что, вам лучше уйти, а то мисс Варрен поднимет бучу. Ведь это холостяцкая комната.

– Но я же не леди из общества, – с негодованием ответила Элен. – Я прислуга. И они ждут вас к чаю.

– То есть Симона ждет. Старина Ньютон просто пожирает пышки. – Стефан надел пиджак. – Я возьму с собой щенка. Представляю его семейству и угощу пышками.

– Только не называйте это чудовище щенком! – воскликнула Элен, когда овчарка вылезла из-под покрывала и пошла за своим новым хозяином в ванную комнату.

– Он еще маленький. – Голос Стефана выражал неподдельную нежность. – Я люблю собак и ненавижу женщин. Есть причины. Напомните мне потом, я расскажу вам историю моей жизни.

Он, насвистывая, увел собаку, и когда свист затерялся в недрах дома, Элен почувствовала легкую грусть. Она знала, что ей будет недоставать Райса. Но, еще раз оглядев комнату, где царил вопиющий беспорядок, она сказала себе, что будет меньше работы, если студент уедет, и предоставила грустить Симоне.

Чтобы выпить чаю, ей надо было спуститься вниз, в кухню. Она поспешила к себе и сняла жакет и боты. Поскольку закрывать ставни было велено только до второго этажа, она оставила все как есть и позволила себе небольшую роскошь – постояла у окна, глядя вниз, в долину, и наслаждаясь чувством безопасности.

«Я добралась до своей крепости, и сейчас мне ничего не угрожает», – подумала Элен.

Она не знала, что со времени ее возвращения произошли некоторые, казалось бы, незначительные события, которые были первыми трещинами в стенах крепости. И когда разрушение началось, ничто не могло остановить его; все, что произошло потом, было как бы клином, просунутым во все расширявшуюся брешь, открывающую дом силам ночи.

Глава III
РАССКАЗ У КАМЕЛЬКА

Спустившись по обшарпанной задней лестнице на первый этаж, Элен услышала веселый звон чайных чашек и сквозь матовое стекло кухонной двери увидела отблеск огня. Миссис Оутс пила чай из блюдца и одновременно поджаривала себе еще один тост.

Это была высокая, статная женщина, широкоплечая и мускулистая, с грубоватыми чертами лица и выступающей нижней челюстью. Она не носила форму горничной, и сейчас ее праздничную юбку предохранял от кухонной грязи фартук из уэльской фланели в черно-красную клетку.

– Я слышала, как вы сбегали по крутым ступенькам, – сказала она. – Вы ведь имеете право пользоваться парадной лестницей.

– Да, я знаю, – ответила Элен, – но эта винтовая лестница напоминает дом моей бабушки. Слугам и детям никогда не разрешалось подниматься по парадной лестнице, чтобы не портился ковер.

– Очень интересно, – вежливо заметила миссис Оутс.

– И варенье… – продолжала Элен. – Сотни банок варенья, но клубничное и черносмородиновое давали только старшим. Дети получали ревеневое или тыквенное повидло… Мы, взрослые, бываем иногда очень жестокими.

– Это к вам не относится. Вам бы лучше сказать «эти взрослые».

– Эти взрослые, – повторила Элен, смиренно принимая поправку. – Если вы не против, я бы выпила с вами чаю.

– Напою вас с удовольствием. – Миссис Оутс встала, чтобы достать еще одну чашку и блюдце из старинного уэльского шкафа. – Как вам нравится мой чай? Чтобы заварить его как следует, нужно взять горячий чайник. Я вам дам такое же печенье, как у них в гостиной.

– Покупное? Ни за что на свете. Лучше дайте мне домашнего… Вы не можете себе представить, как мне у вас нравится, миссис Оутс. Час назад я думала, что мне больше не придется сидеть с вами на кухне. А вам не страшно здесь одной?

– Вы имеете в виду его? – презрительно спросила миссис Оутс. – Нет, мисс, я видела слишком много ленивых подонков, чтобы бояться кого-нибудь в брюках. Если он попытается сыграть свои штучки со мной, я сломаю ему челюсть.

– Но ведь он убийца, – напомнила Элен.

– Вряд ли он нас побеспокоит. Это вроде Ирландского Приза – кто-то выигрывает, но не я и не вы.

Эти слова утешили Элен; похрустывая тостом, она почувствовала себя в полной безопасности. Мирно тикали старинные часы, и рыжий кот мурлыкал, выбрав лучшее место на ковре у камина.

Внезапно Элен захотелось испытать щекочущее чувство опасности.

– Расскажите про убийства, – попросила она. Миссис Оутс с удивлением посмотрела на нее.

– Но ведь об этом было написано в газетах. Вы что, не умеете читать.

– Я, конечно, слежу за всеми важными событиями, – объяснила Элен, – но меня никогда не интересовали преступления. Все же, если убийства произошли здесь, было бы странно не знать, как это случилось.

– Верно, – согласилась, смягчившись, миссис Оутс. – Так вот, первая девушка была убита в городе. Она танцевала голышом в каком-то клубе, но оказалась без работы. Девушка пришла в бар и хорошенько выпила. Все видели, как она выходила из бара. Когда вышли остальные, она валялась в канаве уже мертвая.

Элен вздрогнула.

– Второе убийство тоже произошло в городе?

– Да. Бедняжка была прислугой. Когда хозяин вышел в сад, чтобы погулять с собакой, он нашел девушку на дорожке, всю скрюченную; она была задушена, как и первая. И никто не услышал ни звука, хотя это произошло прямо перед окнами гостиной. Должно быть, на нее напали совершенно неожиданно.

– Знаю, – кивнула Элен. – На дорожке были кусты, похожие на человеческие фигуры. И вдруг один из кустов набросился на нее.

Миссис Оутс удивленно посмотрела на Элен и стала считать на пальцах.

– Так где я остановилась? Одна, две, три. Да, третье убийство произошло в баре. У нас тут все переполошились, потому что это было уже не в городе, а в сельской местности, рядом с нами. Девушка, которая работала в баре, на минуту заскочила в кухню, чтобы сполоснуть стаканы, и через две минуты ее нашли там задушенной кухонным полотенцем. В баре было полно народа. Но никто ничего не слышал. Он, должно быть, незаметно прошел через заднюю дверь и набросился на нее сзади.

Элен вдруг почувствовала, что по горло сыта страхами.

– Хватит, не рассказывайте больше, – попросила она миссис Оутс.

Но та, начав рассказ, желала его закончить.

– Последнее убийство, – продолжала она, – произошло за пять миль отсюда. Молодая девушка, примерно вашего возраста. Она была воспитательницей в одной большой семье и приехала домой в отпуск. Девушка собиралась на танцы и надевала через голову красивое вечернее платье. Как раз в это время он набросился на нее и стянул атласный туалет на шее так, что тот врезался ей в горло, и она задохнулась. Эта девица слишком долго любовалась собой в зеркале и ничего не замечала вокруг. Самое вредное занятие.

– Как же он проник в дом? – спросила Элен, которой очень хотелось бы убедить себя, что такой ужас не может быть правдой.

– Очень просто, – ответила миссис Оутс. – Он залез на крышу веранды, а оттуда забрался в окно спальни.

– Но как он мог узнать, что девушка будет в спальне?

– Он же сумасшедший, а такие знают все. Он охотится за молодыми девушками. Хотите верьте, хотите нет, но если где-то появится молоденькая девушка, он сразу же учует ее.

Элен с опаской поглядела в окно.

– А вы заперли заднюю дверь? – спросила она.

– Давным-давно заперла. Я всегда ее запираю, когда Оутс уезжает.

– Что-то он задерживается.

– Ничего страшного. – Миссис Оутс посмотрела на часы, надеяться на которые мог только очень легкомысленный человек. – От дождя развезет все дороги, а машина у них старая. Оутс говорит, что приходится выходить из машины и толкать ее вверх по склону.

– Он должен привезти новую сиделку?

Миссис Оутс весьма неблагосклонно отнеслась к игривому тону Элен.

– Я никогда не беспокоилась на этот счет. Оутса можно оставить наедине с любой красоткой.

– Ну конечно, – ответила Элен, беспокойно глядя на темные окна. – Давайте закроем ставни, чтобы здесь стало еще уютнее.

– Какой толк от всех этих ставен и запоров? – нехотя вставая, проворчала миссис Оуст. – Если он захочет войти, он найдет способ…

Когда ставни были закрыты и окна спрятались под короткими красными занавесками, кухня стала образцом приятного сельского интерьера.

– Есть еще одно окно, в моечной, – заметила миссис Оутс, открывая дверь в противоположном конце кухни.

За дверью царила темнота. Когда миссис Оутс нашла выключатель и зажгла свет, Элен увидела чистую комнату с выбеленными стенами, где находился каток для белья, медный котел и стойки для тарелок.

– Какое счастье, что сюда провели свет, – сказала Элен.

– На этаже жуткая темень, – объяснила миссис Оутс. – Свет горит только в коридоре, и есть выключатели в кладовой и в буфетной. Оутс только обещает сделать все как следует. Бедненький, ему бы еще пару жен, чтобы работали за него.

– Прямо лабиринт какой-то, – удивилась Элен, открыв дверь из моечной в длинный коридор, который освещала всего одна электрическая лампочка, свисающая с потолка примерно в середине прохода. В ее свете был виден только кусок вымощенного камнем пола; дальний конец и боковые ответвления прохода тонули в темноте. Кое-где виднелись закрытые двери, выкрашенные тусклой коричневой краской.

– Вам не кажется, что в закрытой двери всегда есть что-то таинственное? – спросила Элен. – Всегда хочется узнать, что находится по ту сторону.

– Попытаюсь угадать, – ответила миссис Оутс. – Это копченая грудинка и связка испанского лука, и если вы откроете дверь кладовой, то убедитесь, что я не слишком ошиблась. Пошли. Здесь больше ничего нет.

Элен запротестовала.

– После ваших «веселых» сказок я не усну, если не открою каждую дверь. Я должна убедиться, что там никто не прячется.

– А что может сделать такая пигалица, как вы, если увидит убийцу?

– Напасть на него, не раздумывая. Если хорошенько рассердиться, то никакой страх не возьмет.

Миссис Оутс рассмеялась, но Элен все же настояла на том, чтобы взять в моечной свечу и пройтись по всему этажу. Миссис Оутс охраняла Элен с тыла, пока та внимательно осматривала кладовую, буфетную, столярную мастерскую, кладовую для обуви и другие служебные помещения.

В конце коридора находился еще один проход, который вел в дровяной склад и угольный погреб. Элен освещала каждый выступ, каждую нишу, пробираясь среди пыльных мешков и заглядывала во все уголки.

– Что вы надеетесь здесь найти? – поинтересовалась миссис Оутс. – Приятного молодого человека?

Но когда Элен остановилась еще перед одной закрытой дверью, она перестала улыбаться и сердито сказала:

– Вот место, куда не попадем ни мы с вами, ни кто-нибудь другой. Если ваш псих попадет сюда, то я скажу, что ему очень повезло.

– Почему? – спросила Элен. – Что там?

– Винный погреб, ключ есть только у профессора. Ближе этой двери к нему не подойти. Я дала себе клятву, что если мне когда-нибудь попадется ключ от этого погреба, в нем станет одной бутылкой бренди меньше.

– Вернемся в кухню, – предложила Элен. – Я должна рассказать вам что-то страшное.

На кухне было тепло и уютно. Элен смотрела на раскаленные угли в камине, гладила рыжего кота, и вечернее приключение казалось ей чем-то очень далеким.

– Я обещала вам рассказать кое-что, – заметила Элен. – Так вот, хотите верьте, хотите нет, но когда я проходила по роще, то встретила этого… душителя.

Она не вполне верила, что действительно встретила убийцу, хотя ее рассказ был похож на страшную сказку, обрывающуюся на самом интересном месте: человек прячется за деревом, и никто не знает, какое черное дело он задумал.

Но не только Элен считала убийство чем-то невероятным и неправдоподобным. В коттедже, расположенном недалеко от «Вершины», черноглазая девушка смотрелась в зеркало, запотевшее от сырости, и улыбалась, дерзко и немного вызывающе.

Она оглядела свою комнатенку с низким оштукатуренным потолком и потрескавшимися стенами, с наглухо закрытым окном, перед которым висела старая муслиновая занавеска, и ей еще больше захотелось выйти из дома.

Когда девушка выскользнула из коттеджа, ее сердце забилось сильнее – не от страха, а от предвкушения приятного вечера. Она привыкла ходить темной узкой дорожкой, круто спускающейся в долину.

Безлюдная долина была ей хорошо знакома и не внушала ужаса, ее нервы были в полном порядке, и она не могла представить себе, что кто-то может на нее напасть. Быстрыми и уверенными шагами она спускалась по каменистому склону и приближалась к молодой рощице.

Девушка была почти у цели. Ей надо было пройти всего около мили, чтобы попасть в бар.

Но когда она поравнялась с последним деревом, оно внезапно превратилось в человека. Ветви оказались скрюченными руками, которые потянулись к ней…