Текст книги "Стадия зеркала. Когда женщина знает, чего хочет"

Женские идеалы

Две вещи преследуют женщину на протяжении практически всей ее жизни – вес и возраст. Ну, еще, пожалуй, желание выйти замуж, но с этим, видимо, уже ничего не поделать. А вот две первые величины мы с переменным успехом стараемся изменить, уменьшить или хотя бы скрыть от посторонних и любопытных глаз. Зачем?

Возраст

Манипуляции с цифрами начинаются не сразу, и попытки несовершеннолетнего создания выдать себя за половозрелую тетю и купить ящик водки или просочиться в ночной клуб вызывают лишь умиление. Однако при приближении к некоему рубежу, который, как правило, довольно субъективен и у каждой женщины свой, возникают дурные мысли и предчувствия. В зависимости от уровня тревожности женщина начинает так и сяк крутить дату рождения и прикидывать, что здесь можно сделать. Мало кто с удовольствием думает: «Да, мне тридцать (сорок, пятьдесят), у меня прекрасная работа, дружная семья и отличный косметолог, я всем довольна, не ропщу, не ною и получаю удовольствие от жизни». Бывают счастливые случаи, когда она настолько уверена в себе и оптимистична, что с успехом повторяет подобную мантру, даже если у нее нет и половины вышеперечисленных достижений и ей крепко за восемьдесят. Чаще происходит противоположное: «Какой ужас, ведь я до сих пор не родила, или не родила второго, или не села в кресло зама, главного или генерального, я даже не начала учить французский, а у меня уже межбровная морщина величиной с Суэцкий канал!»

Кто-то придумал страшную сказку про биологические часики, и мы принялись с замиранием сердца прислушиваться к их тиканью. Нет, оно понятно, жизнь не резиновая, никто не мечтает побыстрее состариться и умереть. Кроме того, очевидно, что лень – это опасное инфекционное заболевание, и, пока мы предаемся ей на диванах перед телевизорами, жизнь так и скачет мимо нас, унося в небытие массу нереализованных идей и начинаний. И еще печальнее, что вся окружающая действительность кишмя кишит впечатляющими примерами чужих подвигов и успехов. Ей всего двадцать, а она уже три раза была на Памире, другая еще сама под стол ходит, а уже нянчит очередного младенца, третьей почти столько, сколько мне, а она выходит замуж в пятый раз, и опять за молодого красавца! Все это таким мощным потоком атакует наше податливое сознание, что сидеть на диване и получать удовольствие от жизни становится совершенно невыносимо. Так и подмывает сорваться с места и бежать соблазнять юношей или зарабатывать свои миллионы, наверстывая упущенное. К сожалению (или к счастью), многие выбирают третий вариант, делают первую круговую подтяжку и на несколько лет успокаиваются тем, что на вид они еще девчонки и у них все впереди.

Сама по себе проблема возраста болезненно переживается женщинами по вполне понятным причинам. Еще совсем недавно достаточно было умыться холодной водой, и на лице не оставалось никаких следов вчерашнего праздника и сегодняшнего похмелья. Еще вчера она носила платья с разрезом и вырезом прямо на голое тело, а сегодня сначала, как холст на подрамник, надо натянуть поддерживающий лифчик и утягивающий корсет, а потом уже украшать все это вырезами и разрезами. Кожа вянет, нервы слабеют, становится все сложнее запоминать незнакомые слова и приходится щуриться, чтобы рассмотреть профиль интересного мужчины в полумраке бара. Следствием этих, в принципе, вполне жизненных обстоятельств, становится неудовлетворенность самой жизнью. Здесь что-то не так, там не эдак, а тут еще посмотришь в зеркало и ужаснешься – боже, я же старуха, какой Памир, какие мальчики, жизнь прошла, так и не начавшись, и уже нет смысла ничего пробовать, потому что все равно не успею! Когда я слышу подобные речи, мне кажется, что перед подъездом такой паникующей уже стоит заведенный катафалк и несколько человек в черном нетерпеливо дожидаются, когда, наконец, клиентка прекратит истерику и займет свое почетное место.

Почему мы так рано и болезненно сдаемся? С точки зрения привлекательности наши женщины в среднем живут, как неандертальцы, двадцать пять – тридцать лет. Почему? Что происходит после того, как вам исполняется ваш критический тридцать первый или сорок второй год? Почему возраст надо скрывать и в ответ на очередной «неприличный» вопрос принимать оскорбленный или независимый вид?

Иногда кажется, что, несмотря на прогресс и растущее благосостояние, мы все еще не живем, а изо всех сил выживаем. Из-за этого в массе своей в обществе ценятся лишь половозрелые и сексуально активные особи, способные спариваться, приносить потомство и радовать глаз. Стариков, увядших женщин и уставших мужчин просьба не беспокоиться. Нет, конечно, больных на всю голову товарищей обоих полов, которые уже в тридцать начинают подтягивать веки, в сорок пить кровь девственниц, а в пятьдесят продавать душу дьяволу за вечную молодость, во всем мире хватает. А большинство актеров и актрис всех стран и народов вообще готовы сделать себе пересадку головы, лишь бы не играть роли отцов и матерей, но, честное слово, лучше переплатить психоаналитику и как следует подлечить мозг, чем менять кожу на лбу и шее.

У нас все еще не прижилось понимание того, что женщина может и должна быть хороша и в двадцать, и в сорок, и, при желании, в восемьдесят. Что в жизни нет правил, кроме тех, что мы сами придумали, и, если кому-то хочется начать сначала, не заглядывая в свой паспорт, значит, так тому и быть.

В смысле внешнего вида я совсем не сторонница превращения женщины в натуральную лахудру с нечесаными волосами и неухоженными конечностями. Разумная середина всегда находится где-то между: «Боже, какой ужас, седой волос – мне нужны лимфодренаж, термаж и липосакция!» и «Плевать, заплыла жиром, и нормально!». Я за торжество здравого смысла и за то, чтобы у похабников, которые часто называют «старухой» молодую, в сущности, особу, открылись наконец глаза и закрылись поганые рты. И чтобы мы все перестали верить, что молодость – это вечные двадцать и гладкая задница. Нечего слушать всякую шушеру с комплексами, лучше причесаться, отложить лишнюю плюшку в сторону, надеть красивое платье и тихо себе порадоваться.

Тем более что есть чему радоваться. Это в пушкинские времена сорокалетняя женщина считалась матроной, а девица, в двадцать пять не вышедшая замуж, была безнадежна. Сейчас сорок лет – смешно сказать, порой только начало славного пути. Элизабет Гилберт, автор бестселлера «Есть, молиться, любить», в одном из своих публичных выступлений так и говорит: «Мне всего сорок, я молода». И молода, и глаз у нее горит, и у нас сердце радуется.

Сегодня возрастные рамки сильно раздвинулись, вернее, их раздвинули те женщины, которым совершенно не улыбалось в расцвете сил уходить с авансцены только потому, что где-то что-то нащелкало, а Марь Иванна из соседнего подъезда считает, что ходить на свидания после пятидесяти – это неприлично.

Я всегда считала, что люди везде одинаковые. В принципе, я и продолжаю так считать, с одной поправочкой: люди-то, может, и одинаковые, но привычки у всех разные. Вот французы. Понятное дело, в вопросах любви им нет равных. Жить в стране, придумавшей французский маникюр, макияж и поцелуй, и не любить себя и друг друга невозможно. Одной моей знакомой француженке пятьдесят три. У нее есть муж-ровесник и любовник пятидесяти шести лет. У мужа сорокалетняя любовница, а у любовника жена пятидесяти пяти лет. И вся эта по нашим понятиям перезревшая компания плевать хотела на возраст, морщины, целлюлит и носогубные складки. Люди любят друг друга, секс, жизнь, вино, улиток и не считают, что мужья, любовники, жены и любовницы должны быть только юными и гладкими. Нет, от счастья быть молодым или хотя бы молодо выглядеть никто не отказывается, но молодость сама по себе не становится решающим критерием отбора.

Не то у нас. Нет, понятно, что нашему человеку сейчас не до французских свобод. Многие мужчины до полусмерти вкалывают на передовой, борясь за выживание и преумножение капиталов, и для того, чтобы завестись после продажи очередного танкера, им нужна не просто женщина, а проститутка мирового масштаба. С ногами, бюстом, губами, светлыми волосами и глазами, в которых не разглядеть ничего, кроме безмятежности и счастья.

Такое положение вещей заставляет остальных женщин нервничать. Многие прикидывают, что, если они хотят оставаться в игре, надо переодеваться в мини, терять паспорт и переезжать в город, где никто не узнает, сколько вам на самом деле и настоящая ли у вас грудь. Ничего не поделаешь, не все еще выросли настолько, чтобы позволить себе быть такими, какие есть, получать от этого удовольствие и без силикона восхищать окружающих. Посмотрим, что будет дальше. Время-то у нас есть.

Вес

Сколько в мире женщин, довольных своим весом? Две? Три? Метаболизм – штука капризная. Я почти не верю тем, кто рассказывает, что лопает гамбургеры на ночь, засыпает, как хомяк, поглаживая надувшийся живот, а утром – раз, и излишеств как не бывало. Да, возможно, у двух из десяти благодаря Господу Богу и неутомимому желудку именно так и происходит, но ведь оставшиеся восемь точно врут. Не едят они никаких бутербродов ни с утра, ни на ночь. Грызут целыми днями морковку и живут, практически не слезая с напольных весов. Если их застать врасплох и спросить про вес, они с перепугу назовут его с точностью до миллиграмма. У них наверняка есть контрольное платье, в которое они время от времени влезают, чтобы поднять или испортить себе настроение, а на холодильнике висит список калорий, содержащихся в воде и петрушке, которыми они питаются.

И это при том, что любая нормальная женщина понимает, что идеальное тело, если оно вообще было, заканчивается где-то после двадцати пяти или после рождения ребенка, а на фотографиях в журналах один компьютер и фотошоп. Тем не менее мы верим всему, что видим, потом встаем перед зеркалом и начинаем хвататься то за бока, то за голову.

Восемь из девяти женщин, которых я знаю, сидят на диетах. Бóльшая часть из них ничего не ест или громко рассказывает о том, что ничего не ест после шести, семи или восьми вечера. Те, кто истребляет запеченного зайца за полночь, распространяют свои идеи о том, что все-де зависит от образа жизни и, если они до четырех утра попляшут в ночном клубе, весь заяц испарится без следа. Утверждение спорное, тем более что время идет, и желание до рассвета угорать в диско-барах проходит, а привычка есть от пуза остается. Кроме этих праздно танцующих в темноте есть еще трудолюбивые муравьихи, которые сутками надрываются на своих работах и нормально поесть могут раз в день, как мусульмане в Рамадан, после захода солнца. Естественно, привычка уговаривать на ночь борщ, куриные котлеты, пюре, компот и суфле из песочного теста с глазированной вишенкой рано или поздно приводит к бочкам, ушкам и слоям лишнего жира по всему периметру.

Обжираясь на ночь, злоупотребляя жирным, сладким, соленым, перченым, копченым и чем там еще нельзя, но вечно хочется, мы клятвенно обещаем себе: все-все, еще один укус, глоток и последний взгляд на калорийную снедь – и в спортзал, в горы, к балетному станку, три орешка на салатном листе в день, зеленый чай литрами и никакого алкоголя! Не знаю, куда кого заводят их мечты, меня занесло в качалку.

Поначалу, оказавшись в этом омуте тестостерона, я обрадовалась. Я давно не видела столько мужчин разом в одном помещении. И не просто мужчин, а потных самцов в растянутых майках на мускулистых плечах и с цепями на бедрах. Цепи, правда, несколько сбивали с толку. Я только собралась с духом спросить, на кой ляд им тут приковывать друг друга, как из-за угла вырулил бритый дядя, тащивший за собой на цепочке что-то похожее на металлическую крышку от канализационного люка. Я притаилась за беговой дорожкой. Я и так уже начала сомневаться, правильно ли сделала, что сюда пришла, а когда мужчина со своей бирюлькой прыгнул на перекладину и со страшными криками принялся отжиматься, мне совсем поплохело. Мужчины слева и справа от меня сопели и подкидывали в воздух по моим прикидкам что-то среднее между маленьким роялем и большим холодильником. Моя гантель была для них не тяжелее бритвенного станка, а когда я попробовала отжать среднюю норму одного качка, у меня что-то присвистнуло в кишках. Если бы каким-то чудом я взяла этот вес, я бы лопнула и разлетелась по углам. Улыбнувшись большим и сильным людям, я отошла от восьмидесятикилограммового утяжелителя.

Еще сильнее осознания своей немочи меня угнетало всеобщее равнодушие. Тут никто и бровью не повел в сторону моих кокетств. Одни мужчины бродили между тренажерами с таким сосредоточенным видом, словно контракты подписывали, другие так стонали, что я забыла, зачем пришла. Все было очень серьезно, здесь сопляки становились мужчинами, а женщины были ни при чем. Я могла прийти в тренажерный зал голой, на меня никто не посмотрел бы. Здесь тестостерон выделялся прямо в пот, испарялся и создавал удушливую и гнетущую атмосферу. Вопреки ожиданиям, качалка оказалась одним из самых скучных мест на земле. А потные качки – нарциссами без яиц.

После недели изматывающих тренировок у меня иссяк энтузиазм и временный абонемент. Я решила, что вместо того чтобы зарабатывать походку тяжеловоза и трицепс в совершенно неподходящем месте, лучше пересмотреть свое отношение к еде и жизни. Но высчитывать калории в тарелке оказалось еще скучнее, чем любоваться бесполыми Аполлонами. Я пожевала салат на ночь, послушала возмущенный вой кишечника и, плюнув на это дело, объявила, что у меня нет недостатков и мне не нужно ничего корректировать.

Я считаю, что дешево отделалась. Всемирная паранойя соответствия несуществующим в природе биологическим стандартам заставляет вроде умных и недоверчивых женщин принимать совершенно идиотические решения. Ну как можно в здравом уме вдруг начать есть одни огурцы или в двадцать восемь лет закачивать ботокс в мимические морщины? А удаление нижних ребер? А вырывание «лишних» зубов? А идея глотать глистов (краткое описание: «длина от 3 мм до 10 метров, голова с четырьмя присосками и хоботок с крючьями»), чтобы они за вас пожирали ваших зайцев в майонезе? А операции, инъекции и процедуры, которые проводят только на мышах и обезумевших в погоне за вечной молодостью и красотой женщинах, на кораблях в нейтральных водах? А упорные слухи о чудо-средствах, от которых сами собой вытягиваются ноги, увеличивается грудь, выравниваются и отбеливаются зубы и голубеют и глупеют глаза?.. И ведь читать смешно и страшно, но все равно не утихает нездоровый спрос, а вместе с ним и рост безумных предложений.

Сколько побед над разумом и здравым смыслом, оказывается, надо одержать на пути к своему счастью. Целлюлит, например, краеугольный камень всех женских несчастий. Если бы с мировой преступностью боролись так же, как женщина воюет с неровной кожей на пятой точке, на земле не было бы ни тюрем, ни воров. Косметическая промышленность только поддерживает ее в этой борьбе, вооружая всевозможными спецсредствами и суперновинками. И это при том, что миллионы мужчин долгое время даже не знали толком, что такое целлюлит и где его искать. Но мы научили! Мы так часто вставали перед зеркалом и начинали ныть, что нам ползадницы надо отрезать, что многим из них пришлось разобраться и вникнуть, где тут что и что тут лишнее. Господи, да кто, кроме нас, видел бы наши несовершенства, если бы мы молчали и как следует занимались сексом?! Мы что, каждый день раздеваемся на площади перед толпой за большие деньги? Или мы тут все супермодели, у которых, кстати, те же проблемы, что и у нас? Или нашим джинсам плохо, когда мы их натягиваем на свои неровные бедра? «Дело не в окружающих и не в мужчинах, дело в самоощущении!» – заявляют некоторые. Так неужели это самое самоощущение должно идти от гладкой задницы, а не от светлой головы? Вроде с возрастом мы должны становиться умнее, а не моложе.

Но нет – мы вечно недовольны собой, мы все время худеем, молодимся, сгоняем, выводим, поддерживаем, отказываем себе в одном, ограничиваем в другом и сажаем на нос пиявку. Мало кто грызет морковку и ходит в спортзал, потому что ему это нравится, большинство измывается над собой, потому что так надо.

Кому надо?

В древние времена красивая женщина должна была быть крупной и жирной, у нее на боках, как у грызуна за щекой, всегда было отложено кое-что про запас. В Средние века такой номер уже не проходил, женщина, напротив, должна была быть тощая, бледная, любое пышущее здоровьем тело воспринималось как оскорбление идеалов скромности, непорочности и воздержания. Красотки вроде тех, что в свое время вдохновляли Рембрандта и Рубенса, сегодня сидят на раздельном питании и с завистью провожают взглядами дистрофиков, покачивающихся на каблуках от недоедания. В разные времена и у разных народов у красоты было свое лицо и тело. Сейчас у всех есть выбор: быть похожим на кого-то с картинки, с экрана и из соседнего подъезда, копировать, подражать, соответствовать и бездумно воспроизводить или действовать самостоятельно. Нет, не расползаться, как кисель, и не застревать в дверном проеме с некрашеными волосами, обкусанными ногтями и небритыми конечностями, а полюбить себя несовершенную, с не самыми длинными ногами, с животиком, со здоровым аппетитом и c нелюбовью к тренажерам и уже успокоиться, наконец.

Хочу поделиться тайным знанием. На этом непростом пути к самосовершенствованию можно сделать поблажку. Влюбиться. Старый, как мир, способ, но действует безотказно. Как по волшебству исчезают лишние морщины, килограммы и года. То ли они действительно капитулируют в неизвестном направлении, то ли, переполненные своим счастьем, мы наконец перестаем замечать все эти глупости и растворяемся в главном – в любимом человеке и в своих чувствах к нему. И когда вы смотрите ему в глаза, а он обнимает все ваши недостатки и с придыханием говорит: «Какая же ты у меня красавица!», вы забываете о своих боках и бедрах, зажмуриваетесь и тихо сопите от счастья.

Вот есть все-таки иногда польза от мужчины. Что бы ни говорили, есть!

Война и мир

К сожалению, мир между мужчиной и женщиной – понятие относительное, неустойчивое и непродолжительное. Многие аналитики и знатоки вопроса буквально с линейкой и секундомером вычисляют периоды взлетов и падений, продолжительность семейного счастья и предполагаемое наступление кризисов. Но и без них понятно, что редкий совместный полет проходит безоблачно и безболезненно. Отчасти из-за объективных внешних обстоятельств – там воздушная ямка, тут ураганный ветер и теща приехала погостить, но порой прекрасный лайнер срывается в неконтролируемый штопор из-за военных действий, развернувшихся на борту.

Одной из главных причин матримониальных волнений во все времена была и остается человеческая наивность. Несмотря на многочисленные предупреждения и собственный опыт, одни все равно продолжают упрямо верить в любовь до гроба, другие – в идеальных мужчин и женщин, третьи – в то, что синие печати в паспортах обладают магической силой удерживать супругов вопреки их желаниям и логике событий. Насколько спокойнее и гармоничнее была бы жизнь, если бы все с самого начала понимали, что люди несовершенны, а семья сама по себе не цель, а процесс. Самый типичный способ борьбы с досадными осложнениями брака – объявление войны. Мало кто хватается за специальную литературу, бежит к психологам или снимает на двоих номер в гостинице. Обычно вчерашние голуби покрываются алюминиевой щетиной, выставляют вперед колюще-режущие предметы и с головой уходят в составление планов наступления, обороны и атак по всем видимым и невидимым фронтам. Есть пары, которым удается долго, очень долго, практически до самого развода держать лицо и сохранять умильную мину при жесточайшей подковерной борьбе. Глядя на них, друзья, коллеги и родственники даже не догадываются, что за закрытыми дверями эти милые люди кидают друг в друга самовар с кипятком и стараются добить, если не делом, то словом. Почти никто, кроме соседей, не в состоянии засечь их за этими развивающими занятиями. Расцарапав друг друга битым кирпичом, наутро, как ни в чем не бывало, супруги-убийцы цепляют на лица беззаботные улыбки и отправляются нести и дальше в массы лживый образ безупречной и крепкой семьи.

Однажды мне довелось стать случайным свидетелем такого семейного счастья. Я прохлаждалась на курортах, наслаждалась тишиной, уединением, покоем и голубой водой, пока в один прекрасный день забористая матерная брань не положила конец покою и не погнала цунами по всему заливу. Из соседнего бунгало взрывной волной выдуло насмерть перепуганных волнистых попугайчиков. Я насторожилась. Судя по всему, в двух шагах от меня происходила казнь. Нецензурно выражаясь, подвыпивший хлопец склонял свою женщину к добровольному признанию ее безнадежной порочности. Со знанием дела он перечислял подробности ее несанкционированных сексуальных связей, вопил, что ей теперь за это будет и сколько денег он потратит на ее похороны. Сумма объявлялась настолько ничтожная, что правильнее было бы вопить о том, что он просто зароет ее как бешеную собаку в местный белый песок. Надо сказать, что женщину отличали редкое самообладание и выдержка, она стойко сносила густые потоки брани и, очень точно попадая в короткие паузы, периодически приговаривала: «Не п… зди» и «Отъ…сь». Все это настолько контрастировало с божественным пейзажем, что становилось не по себе.

Я переглянулась с окоченевшими попугаями, прыгнула в лодку и отплыла от греха подальше за горизонт. Мне казалось, что возвращаться я буду, ориентируясь по костру, который полыхнет на месте соседнего бунгало. Каково же было мое изумление, когда вечером я встретила своих соседей живыми, здоровыми и безмятежно обнимающимися в баре. Женщина была в белом платье с оборкой, а мужчина неплохо говорил по-английски. Я не поверила своим глазам. Несколько часов назад он называл ее международной проституткой и обещал оставить детей сиротами, а сейчас поил мохито из трубочки и нежно поправлял оборку на плечах. Я решила, что перегрелась на солнце. Однако назавтра в положенный час попугаи опять вздрогнули, а над морской водой пронеслась вторая часть драмы под названием «Убийство грязной шлюхи в голубой лагуне». Я опять рванула в долгий заплыв, не желая знать, воткнет он ей весло туда, куда обещает, или нет. И вновь вечером они беспечно ворковали на верандах, и только ее расцарапанная лодыжка подтверждала, что я не доотдыхалась до объемных галлюцинаций.

Теперь, с течением времени, я думаю, что это была по-своему счастливая пара. Простые бесхитростные ребята из Череповца, влюбленные в жизнь и друг в друга. Демонстрируя несколько отредактированную народную мудрость, что, если вопит и обещает скормить акулам, значит, любит, они были гораздо ближе и роднее, чем те чопорные дистиллированные немецкие пары, в которых засохшие жены строго по прямой передавали за ужином соль своим похожим на складные ножички мужьям.

В совместной жизни и внутри, бывает, не все понятно, а со стороны и сам черт не разберется. Многие супруги, обменявшись «любезностями», после которых нормальный человек ложится на пол и берет больничный, поправляют костюмы и прически и преспокойно направляются вдвоем в кино, в гости к маме или в объятиях падают в постель. Непрекращающийся крик и обещания пустить пулю в чей-то лоб составляют такой привычный и мирный фон их жизни, что решение разойтись порой оглушает окружающих своей неожиданностью. Родные и близкие подобной пары теряются, когда получают копию свидетельства о разводе. Для них еще вчера практически святые Маша и Паша ходили за ручку, были поводом для радости и примером для подражания. А теперь на волне безудержного разоблачения выясняется, что Маша много лет бьет Пашу, который пьет водку, считает Машу агентом «Моссада» и не дает ей денег ни на новую шубу, ни на новую грудь. Окружающие сильно расстраиваются и начинают сокрушаться, как же это они проморгали тот факт, что «святые» уже давно прокляли друг друга и в качестве памятных подарков обменялись местами на кладбище.

Точно так же расстраивается любезная публика, когда разводятся суперзвезды, профессионально скалившие зубы в объективы фотокамер и являвшие миру благополучие, совет да любовь, общих детей и нераспиленный семейный бюджет. Публика, точно так же, как родные и близкие Маши с Пашей, чувствует себя обманутой, ведь любой счастливый брак – это надежда на то, что хоть у кого-то может получиться что-то стоящее вместо того, что получается сплошь и рядом. И когда всплывают мрачные подробности, становится грустно.

А есть семьи, в которых никто не прячется по углам. Эти ребята прямо в кафе, ресторане, на улице или пляже выкладывают партнеру, что они о нем думают, а потом начинают бегать вдоль прибоя, норовя прихлопнуть друг друга крышкой от рояля. Свидетели, дрожащие от нетерпения или страха, их не только не волнуют, но даже подзадоривают. Подогретые алкоголем, адреналином и взаимной ненавистью, такие супруги заканчивают вечер в травмпунктах или в милиции. Кто-то, добившись своего и достав-таки партнера тяжелым предметом, попадает за решетку и в сводки криминальных новостей. И ведь все это семья, а не война в Ираке.

Если москвичей испортил квартирный вопрос, то современных супругов совершенно развратил вопрос, кто в семье главный. Оказалось, что сегодня ответ на него вовсе не так очевиден, как кажется. От зафиксированной установки, что-де убоится жена мужа своего, одно «де» и осталось. Женщина, которая сама вкалывает, вкладывает деньги в нефтяной бизнес, ишачит на трех работах и воспитывает своих детей, уже давно ничего не боится. Мужчине, появившемуся на ее горизонте, приходится изворачиваться и изощряться, чтобы его вид кого-то устрашал, а не вызывал зевоту или раздражение. Иные дамочки при первых признаках недовольного клекота выставляют прихотливый объект вон и без сожаления. Проблема в том, что вопреки нефтедолларам и здравому смыслу большинству женщин все еще нужен мужчина, и не только для размножения и удовольствия. Мы все еще упрямо верим в любовь и мечтаем о гармонии и счастье. Не найдя, кого бояться, мы берем инициативу в свои руки и мастерски внушаем какому-нибудь бесхребетному лопуху, что он самый сильный, смелый и брутальный самец из всех тех, что остались на земле. Порой, не на шутку воодушевившись, некоторые из них сами находят дорогу в ЗАГС, с мужественным видом надевают кольцо на палец невесте и на вопрос о серьезности своих намерений сурово и сдержанно отвечают: «Да!»

Дальнейшая счастливая жизнь в такой семье зависит от терпения и мудрости ее главы. И фокус в том, что теперь это не мужчина. Как отвечал герой Вуди Аллена на вопрос сына, кто в их семье главный, он или мама: «Конечно, я главный. Она только принимает решения!» Так женщины получили власть только потому, что мужчины ее потеряли. И в каком-то смысле эти женщины виноваты перед человечеством. От тесного общения с ними произошел новый мужчина – слабый, вялый, нервный, безынициативный, склочный, мстительный и ревнивый. Он жалуется на все, даже на то, что вынужден приносить деньги в семью. Не отдает детей при разводе. Обвиняет жену в том, что завел любовницу. Обвиняет любовницу в том, что та самостоятельно не может разделаться с женой. Делает пластические операции и уже начинает скрывать свой истинный рост, вес и возраст. Понятно, что он виноват кругом и по всем фронтам, но мы ведь все время были рядом, мы-то куда смотрели?

Из-за того, что эстроген и тестостерон разлиты и в мужских, и в женских организмах, мы все потенциально бисексуальны. Половая доминанта всего лишь вопрос пропорций. Совсем недавно общество не требовало от женщины быть сильной, смелой и решительной, напротив, оно настаивало на нежном характере и податливом нраве. Теперь быть слабой и податливой выгодно, только если вы хотите кого-то очень сильно обмануть. В реальной жизни нежными остались только замшевые вставки на наших сумках. Некоторые из нас даже смерти не боятся.

Мы хорошо усвоили, что стоит расслабиться и размякнуть, как на работе подсидят, в пробке не пропустят, собственные дети сядут на голову, а муж вынесет последнее, что осталось нетронутым, – мозг. А ведь еще недавно в этом деле не было лучшего специалиста, чем женщина. Времена меняются. Образ нежной девы со слабыми нервами стремительно растворяется в выхлопных газах большого города, и ему на смену из тех же газов выходит женщина с автоматом, которая, как это веками делали ее небритые враги, сначала стреляет, а потом думает. Конечно, в каком-то смысле это преувеличение, и, слава богу, мир еще не без добрых и слабых сердец. Вот только где они? Сегодня, когда среднестатистическая женщина готовит отбивные, домочадцы затихают по углам. Каким должен быть ее спутник, чтобы спокойно встать рядом и с улыбкой подсаливать продукт? Нормальным мужиком. Где он? Современный юноша инфантилен и самодоволен. Современный взрослый мужчина самодоволен и без сил. Заработав свои миллионы, седые волосы и стенокардию, он теряет доверие к людям и вкус к жизни. Когда ему говоришь, что он хорош собой, он на всякий случай косится в зеркало и ноет, что ему все врут. Когда напоминаешь о заработанных миллионах, начинает плакать и жаловаться, что все разграбят и похоронят, как Моцарта (!), в общей могиле. У этого несчастного всегда на солнце пятна, а дождь кислотный. Утомленные Бурбоном и Майбахом личности наводняют кабинеты психоаналитиков и пытают их вопросами о смысле жизни и качестве бытия. Те в редком случае предлагают что-то новее библейских истин, но исправно складывают в коробочки гонорары за консультации.

Их пациенты только рассказывают, что мечтают о самодостаточных партнершах, а на деле, как моченые помидоры, нанизывают на свой шампур одну любовницу за другой. Любовницы, кстати, тоже попадают в ловушку. Они, может, и сами хотели бы, как те жены, снимать фильмы и руководить испытаниями литиевых батареек, но им их соколы бесхвостые в популярной форме объяснили, что, когда у тебя есть свое мнение и свой счет в банке, это плохо, а когда у тебя оргазм по его команде, это хорошо. Оказавшись в водовороте противоречивых тенденций, многие мужчины и женщины приобретают новые привычки и качества и либо мутируют, либо идут ко дну.

Редкая семья прозябает без развлечений – выяснений отношений, скандалов, скандальчиков, битья посуды, и попыток оторвать друг другу голову или еще что-нибудь, столь же бесполезное и бездействующее. Мало какой союз не накапливает противоречий и рано или поздно не начинает угрожающе пыхтеть, как пароварка под давлением. Однако в ссорах и битье посуды есть известная польза, поскольку они позволяют сбрасывать накопленное раздражение и выпускать пар, не доводя пару до развода или убийства. Понаблюдав за теми, кто так или иначе выживает после семейного кризиса, должна признать, что убедительнее выглядят здравомыслящие зрелые личности. Нежные девы со слабыми нервами и романтическим туманом в голове в процессе супружеских войн теряют рули и ветрила и покрываются псориазом, у них вылезают волосы и начинают крошиться ногти. Они запираются в домах, не отзываются на телефонные звонки и даже, если рано или поздно отваживаются надеть красивое платье и выйти без мужа на улицу, по-прежнему прячут глаза, полные слез. И пока их бывшие лечат свои недуги в окружении юных санитарок на берегах Швейцарских озер, эти горемыки меланхолично выбирают между петлей, пулей и духовкой.