Текст книги "А помнишь…"

Рекламой он уже грезил давно, как только увидел огромные, сияющие баннерные щиты в Токио. И вот первый крупный заказ! Визитки, напечатанные на фотобумаге, он освоил ещё в девяностом, тогда же когда приловчился перезаписывать фильмы на видеокассеты с кабельного телевидения, но это было не то… Хотелось глобальной рекламы и в голове рождались одна идея за другой…

Митя мечтал о машине, даже уже приценился и копил деньги, планируя в восемнадцать лет оформить паспорт моряка и смотаться в Японию за первой своей машиной.

Андрей же думал только об институте и не представлял свою жизнь как-то иначе. Уже второй год он ходил на курсы подготовки в институт, по специальности “Банковское дело”, мечтал о стажировке в Японии, с которой обещали помочь родители Лео и о своём банке в России. Жизнь была расписана на несколько лет вперёд.

Сашка после девятого класса хотел пойти в Суворовское училище, но мать с отцом настояли на Пограничном институте, поэтому пришлось ему идти в десятый класс. Работа в сапожке ему нравилась, он готов был часами просиживать, под звуки репетитций театральных представлений или музыку, доносившуюся из стереоприёмника “Пионер”, привезённого им же из поездки в Токио. Он вообще был тихушник, этот Сашка, сидит-думает сам себе. И вон, что надумал!

Иванов же, как вы уже поняли, ничего не хотел и никаких надежд не питал, бросив школу и предпочитая подвисать в одном из боксов заброшенной воинской части, в безудержном кайфе. Поначалу друзья пытались его вытянуть и уговорить, но все бесполезно. Он просто жалобно рассказывал очередную байку о том, как он устал и что скоро завяжет, умудряясь при этом стянуть хоть что-нибудь мало-мальски ценное.

Ребята, доделав заказы, уже собирались выходить из мастерской, как туда влетела Неля – старшая сестра Негра. В отличие от брата она была высокой, светловолосой с мраморно-бледной кожей, старше всего на четыре года, училась в мединституте и уже подрабатывала медсестрой в операционном блоке городской больницы. По её словам ей это очень нравилось, она часами, с важным видом и тоном училки, могла рассказывать про операции, синдром “варёное сердце”, ампутированные конечности и подобные страхи, которые приводили мальчишек в тихий шок. Сейчас же, она выглядела, как никогда расстроенной, если не сказать испуганной, с мокрых волос капала вода, и плечи вздрагивали.

– Сашка здесь? – спросила она, скользя взглядом по мастерской. – Нет?

– Нет, – ответил Димка, – домой ушёл пару часов назад.

– Нет его, – пробормотала девушка и расплакалась.

– Не реви, – приказал ей Андрей, – говори, что случилось? К Ивашке он пошёл? Да?

– Наверное, – всхлипнула Неля, – раз здесь его нет, значит пошёл! А я сейчас у Кати Барановой была, подслушала, что отец её облаву на Ивашкин притон готовит. Что-то он там украл у генерала!

– Баранов? – присвистнул Митька, вспомнив отмороженного на всю голову Катькиного отца, который мог спьяну обстрелять двор с табельного оружия. Удивительно, как ещё не убил никого!

– Что ещё ты подслушала? – прикрикнул Димка, ловко собирая инструменты. – Когда брать собираются? Говорил?

– Сегодня, Димочка, сегодня, – разревелась она, присаживаясь на холодные ступеньки у входа.

Димка посмотрел на часы, которые показывали около девяти часов вечера и, кивнув призывно друзьям, сказал:

– Побежали, может, успеем хоть негра выдернуть, а то будет ему Погранка… – и чуть помолчав, пробормотал. – А с Ивашкой пусть менты разбираются. Тюрьма ему, возможно, спасенье.

Воинская часть, которую забросили около трёх лет назад, находилась в паре километров от школы мальчишек, с одной стороны бетонного забора расположилось местное кладбище, а с других сторон заброшенный частный сектор. По факту, от самой части остался только высокий бетонный забор и редкие остовы бывших казарм, местами срезанные металлистами, которые облюбовали её, как постоянный источник заработка. Бетонные блоки и кирпичи были вывезены уже давно на командирские дачи и коттеджи, а также дачи их родственников и знакомых. Ивашка умудрился вовремя отхватить себе каморку, примыкающую к кочегарке и свято оберегал её, не допуская туда никого кроме своих редких товарищей-наркош. Почему редких? Потому что, естественный отбор среди людей, ведущих подобный образ жизни жесток. Здесь нет места жалости или уважению, и даже принцип «ты мне – я тебе» здесь не работал. Кто сильнее и хитрее, тот и выжил! Пока выжил…

Отъехавших порой друзей, Ивашка безжалостно оттаскивал подальше от своего “уютненького уголка” на приспособленной специально для этого тележке и оставлял возле подъезда одной единственной девятиэтажки – свечки, которая по недоразумению оказалась с одной стороны части, среди заброшенных покосившихся избушек. “Дом на семи ветрах”, как его называли в городе, славился количеством по нахождению трупов с зажатыми в руках шприцами. Как объяснил однажды Ивашка, он это делает специально, чтобы приехавшие менты, знали, что это наркоман. Зачем? Он и сам толком не мог рассказать, но всезнайка Андрей тогда озвучил свою версию, что таким образом Иванов оправдывает себя и свою гнилую сущность, упиваясь чувством своего превосходства над несчастными. На вопрос Мити, пытался ли он их хотя бы откачивать, перед тем, как отвезти на подъезд, Ивашка пожимал плечам и спокойно спрашивал: “Зачем?”, за что получил от Мороза пару тумаков и порцию ненормативной лексики по отношению к нему, как личности.

– Димыч побежали со стороны кладбища, – предложил Андрюха, хлюпая по холодным лужам промокшими насквозь туфлями, – там менты точно не проедут, да и затеряться там будет проще, в случае чего…

– Да, Дюха, но только полезем с угла, – согласился Шиленко, имея в виду угол, где кладбище граничило с бывшей жилой зоной, – если что, в каком-нибудь сарае спрячемся!

– Да ну, Димыч, там кочегарка прям за забором, если кто бежит из Ивашкиного логова, сразу через забор и мусора, ясен перец, за ними.

– Ну, а что ты предлагаешь? Мы там отдыхать не собираемся, Негра подмышки и домой.

– Не, Андрюх, Димыч дело говорит, – вставил Митька, – оттуда хоть можно будет сразу обстановку оценить…

– Ладно, понял, – обречённо согласился Ерёмин.

Ему совсем не хотелось ходить под дождём по грязевой жиже, по кладбищу. Хотелось домой, высушить одежду, погреться в горячей ванне, съесть мамкиного жидкого борща с салом, вприкуску с чесночком и бухнуться спать. Он ругал непутёвого Негра, которому вдруг приспичило испытать смертельный кайф, жалел Нельку и в очередной раз поражался, как у таких родителей могли родиться такие разные дети. Да и не просто разные, а даже как-будто разной национальности. Нелька и родители абсолютно белокожие со светлыми волосами, статные, а Сашка чёрный, как уголёк и росточком метр в прыжке. Как-то анатомичка, очень хорошая учительница, которую любили все в школе, за её умение общаться с учениками на дружеской ноте, шутить на уроке и рассказывать забавные истории из своей давней студенческой жизни, объясняла основы генетики. И Сашка, вечный молчун, возьми и спроси, почему в его семье такой странный набор генетики. Алла Геннадьевна тогда очень доходчиво объяснила и начертила, что в случае с Негром произошёл генетический сбой и ему нужно быть готовым, что дети на него, вряд ли будут похожи. Друзья ещё долго подкалывали Сашку и вот он, сбой генетический, что учудил. Кайфа ему захотелось! А они сейчас несутся по дождю и холоду спасать его…

– Пришли, – прошептал Димыч. Андрей даже не заметил за размышлениями, как они оказались возле кладбища. Прислушался, вроде тихо, сквозь шум дождя и частого перестука капель об жестяные памятники, не доносилось ни звука.

– Полезли тогда, Димыч, – зашептал он, – Митька ты оставайся здесь, примешь дурня…

– Щас, ага, – перебил его Мороз, – сам оставайся…

– Тихо, – прервал перепалку Димка, заглядывая в небольшую дыру с согнутыми арматурными штырями, – времени в обрез. Темно, не видно ничего…

– Я с вами, – возмущённо зашептал Митя.

– Полезли тогда, быстро заходим, берём Негра и назад. Понятно? Ивашку не трогать!

Они лихо перемахнули через высоченный забор и через пару секунд оказались возле маленького оконца кочегарки.

– Димыч, по-моему, машина едет. Слышишь? – прошептал Андрей, прислушиваясь, махнув рукой в сторону ворот.

– Походу, – заторопился Димка и рванул со всех сил хлипкую деревянную дверцу.

Из комнатушки пахнуло химией и нечистотами, Ерёмин, зажав нос, отвернулся, не решаясь зайти. От маленькой керосиновой лампы падал тусклый цвет, но рассмотреть он ничего не смог, услышал только приглушенный крик Митьки:

– Где Негр, козёл?

– Тихо, Митрич, нет его больше! Уходим…

Со стороны ворот уже нёсся милицейский уазик, освещая дорогу впереди, ещё чуть-чуть и в поле зрения окажется кочегарка. Андрей почувствовал привкус соли на губах и понял, что плачет. Плачет по Негру.

– Уходим, Дюха, – дёрнул его за руку выбежавший на улицу Митька, – ну, быстрее.

Луч фар прорезал их ровно в тот момент, когда они подлетели к забору.

– Стоять, стрелять буду, – раздался зычный крик Баранова, – кому сказал!

– Быстро! – командовал Димка, пропуская Андрея.

С той стороны уже умоляюще торопил Митька:

– Пацаны, братцы, быстрее!

Андрей, не помня себя, перемахнул за забор, услышал грохот выстрела и треск пуль о бетонные перекрытия забора. Рядом ойкнул Димка и тут же громко прошептал:

– Сука! Бежим на кладбище! И к выходу, на трассу. Быстро!

– Димыч, задело что ли? – ломающим голосом спросил Андрей, пытаясь разглядеть в темноте друга.

– Потом, Дюх! Бежим! – отмахнулся он.

Май, 2017 г.

– Я ведь тогда подумал, что Негр умер, – проговорил Ерёмин, ковыряя упаковку с нарезкой колбасы, – даже не помнил, как добежали…

– Да, я помню, – усмехнулся Митя, – мы, когда в мастерскую забежали, ты белее Димки был. Я ещё испугался, что и тебя задело. Но, Нелька! Скажи, молодец!

– Конечно, она же тогда Димычу рану на руке обработала и замотала. Ещё хорошо, что это осколок бетона по плечу скользнул, а не пуля застряла. Даже не знаю, как бы мы выкрутились. В больничку точно нельзя было бы!

– Кстати, про Нельку хотел тебе рассказать. Тут ситуэшн один был с Маринкой, Макса женой.

– Что она опять учудила? – поморщился Андрей, словно от зубной боли. – С детства от неё покоя нет…

– Ну да, ну да, – улыбнулся Митя, вспомнив, что слишком деятельная толстушка Марина, девочка с параллельного класса, всегда раздражала Ерёмина. То ли красавчик Андрей ей нравился, то ли её раздражал его вечный лоск, на фоне, которого она выглядела жалкой и убогой, хотя считала себя писаной красавицей, но покоя ему она не давала до самого выпуска, не смотря на то, что уже тогда встречалась с Максимом Шиленко. Димка над этим только посмеивался, но двоюродному брату не докладывал, хотя Макс работал вместе с ними, в одном из пунктов.

– Так что там произошло? – прервал усмешки друга, Андрей.

– Да представляешь, Нелька замуж-то так и не вышла, но ребёночка родила. Года три ему, может чуть больше…

– А как родила тогда? – усмехнулся Андрей. – Раз замуж не вышла?

– Дюх, не тупи, а? – возмутился Митя. – Я тебе что? Баба, что ли?! Такие вещи узнавать, как и почему?

– Ладно, понял! – примирительно проговорил Ерёмин. – Говори дальше!

– Так вот, Нелька этим летом решила в сад ребёнка оформить, очередь подошла, всё, как положено. Пошла в ближайший сад, а там заведующая Марина Николаевна Шиленко!

– Ну, не удивительно! – скривился Андрей. – Эта фря и до министра доберётся!

– Да не дай Бог! – перекрестился Мороз. – Такой дома сидеть и с соседками огрызаться…

– А что такое? – удивился Ерёмин. – Не взяла в сад, что ли?

– Представляешь, не взяла! – воскликнул Митя. – Сказала сквозь зубы, что даже если Нелька позвонит президенту, в её сад, подчёркиваю, её сад, они не попадут!

– Так что ты молчал-то?! Или помог?

– Да что я? Димыч, вон и помог! – тихо проговорил Мороз, поднимая в сторону памятника стакан с коньяком. – Давай, братан! За то, что ты рядом!

– Расскажи, – потребовал Андрей, выпивая и закусывая сыром с грушей. Он даже в этом был эстет! Фрукты с сыром, самый вкусный для него бутерброд!

– Да что рассказывать?! Нельку ты знаешь, та никогда ничего не попросит, не пожалуется. Развернулась и ушла. Домой приходит, а там сынок её, на окно тычет и говорит: “Мама, там дядя! И он говорит, чтобы ты не плакала, он нас любит! Тебя и меня любит? Да, мам?”. Говорит, что сразу почему-то про Димку подумала. Может потому, говорит, что слезы от обиды подступали и мысли метались: “Был бы Димка жив, такого бы не было!”

– Конечно, не было бы! – возмущённо воскликнул Ерёмин. – Димки нет, зато мы есть! Ей стоило только позвонить! Я ей самый лучший сад бы организовал!

– Ну, она не могла решиться! Не любит человек просить, говорю же!

– Да блин, Мороз! Ей Богу, да ей просить бы не пришлось, только рассказала бы!

– Знаю, Дюх, знаю! Я ей тоже самое сказал, но она не успела попросить! Через неделю Макс ей позвонил.

– Через неделю? – возмутился Андрей. – Да он сразу должен был ей позвонить, как узнал!

– Так он и не узнал бы, – усмехнулся Митя, – Димка ему стал во сне сниться и говорил что-то, возмущался. Макс говорит, ничего не понял, кроме имени “Неля”. Вот он и позвонил ей!

– Здорово! – повеселел Андрей. – И что устроили сына в сад?

– Устроили, конечно. Ходит уже!

– Здорово! – воскликнул Ерёмин, вскакивая с места и подходя к памятнику. – Блин, Димыч, ну как так-то?! Я все никак не могу поверить… Ведь ты получается рядом! Но блин, как бы мне хотелось тебя обнять…

По памятнику, вдруг, раздался глухой стук и Андрей, опустив голову, затих. Постоял так минут пять, и тяжело вздохнув, возвращаясь к столу, сказал:

– Ты знаешь, Митяй, ты на Негра не злись! Мы с ним тогда встретились, посидели в гостинке, поболтали… Молодец он! Служит он добросовестно, в Чечне был, в Абхазии вот недавно службу нёс. В Москву его зовут, но пока не хочет… У него жена и двое деток в Магадане, тут, говорит, тихо и спокойно… А про ту ночь… Про ту ночь мне рассказал…

– Да что он тебе рассказал? – перебил его Мороз, нетерпеливо взмахнув рукой. – Что под забором валялся? Типа в обмороке?

– Так ты знал, паршивец?! – взревел Андрей. – Знал! И никому не сказал?

– Не ори, Дюх! – поморщился Митя. – Ну, знал. И Димка знал! Я же на следующее утро к нему прибежал пораньше. А он с температурой лежит, бредит, какую-то ересь несёт, про то, что на кладбище всю ночь пролежал в полуобморочном состоянии. Ну, я ему сказал, что он козёл, хотел навставлять, да плюнул. А потом буча с Ивановым поднялась… Мы же его тогда в кочегарке уже мёртвого обнаружили, со шприцем в руках. Менты всех трясли, подозревали, что смерть его не случайна… Родители его полгорода на уши поставили, искали, кто сыночку их угробил. Ну, помнишь же? Негра в Саратов к тётке увезли, там он и институт закончил. Да и бред это все, что он говорит! Мажется и все дела!

– Нет, Митрич! Нет! Послушай, что он рассказывает!

– Ну, валяй! Послушаю! – снисходительно разрешил Мороз, играя браслетом часов на запястье.

– Спасибо, что разрешил, – усмехнулся Андрей и продолжил рассказ, – оказывается он на тот момент, когда нам в мастерской сказал о том, что хочет попробовать, уже Ивашке деньги слил на дурь. И выбежав от нас, помчался в притон за деньгами, решив, что не будет пробовать.

– Да ну? – насмешливо перебил его Митя. – Прям так и решил?

– Да не ёрничай ты! – огрызнулся Ерёмин. – Да, так и решил. Понятное дело, что не сдержался бы, да и Ивашка не отдал бы. Видать, ангел-хранитель его также рассудил…

– Какой ещё ангел? – напрягся Мороз. После смерти Димки, много мистического произошло с ребятами, поэтому в ангелов и магию Митька верил, без сомнений.

– А вот такой! Его ангел-хранитель! По-другому никак я это объяснить не могу!

– Рассказывай, давай, – поторопил Митя.

– Ну вот и слушай, значит, не перебивай, – воскликнул Андрей, – пошёл он к Ивашке, решил с того же угла, как и мы залезть. Стал забираться на забор, поскользнулся на грязи и со всей дури стукнулся об арматуру. Помнишь, там комком валялась снизу? Говорит, помнит, как падал, как звезды из глаз посыпались и все! Темнота! Очнулся на рассвете!

– Подожди! – возразил Мороз. – Но там его не было точно! Мы же втроём залезали, кто-нибудь из нас на него бы точно наткнулся! Говорю же, брешет!

– Нет, Митрич, нет, – горячился Андрюха, – в том-то и прикол! Он очнулся в сарае рядом! Говорит, сквозь сон слышал наши голоса, крик Баранова, стрельбу и ещё голос бабушки своей! Она как будто тащила его куда-то и постоянно приговаривала: “Спи, внучек, спи!” А бабушка-то умерла, когда Сашка ещё маленький был

– А может он того? – с сомнением проговорил Митя. – Торканулся все-таки?

– Нет, говорит! – ответил Ерёмин. – И знаешь, я ему почему-то верю! Да и Ивашка не просто так отъехал, от жадности двойную дозу вкатил.

– То есть, ангел-хранитель Негра – его бабушка? – задумчиво произнёс Митька.

– Получается, так. Говорит, частенько после этого её голос слышал, когда в Чечне, в том ущелье четыре дня бои были. И ведь выжил! А там бойня кровавая была! Чалого, помнишь? Он там погиб.

– Да, помню. Не знал, что Негр там тоже был.

– Был, был. Слава Богу, живой оттуда выбрался! – воскликнул Андрей и тихонько добавил. – Димка ему тоже, кстати, снился…

– Ему?! – удивился Мороз. – Но ему зачем?

– Саня говорит, дочку советовал Анастасией не называть, – улыбнулся он.

– Что за ерунда? Почему не называть?

– Да кто его знает, сказал ему, что дочь у него скоро родится и что жена захочет Настей назвать, но нельзя! Любое другое имя выбирайте, сказал, но не Настя. Показал ему, как живёт – салун, ковбои и все такое! Ну, ты знаешь!

– Дела! – пробормотал Митя и, посмотрев, на памятник, откуда задорно улыбался Димка, спросил. – Значит и правда салун-ковбои-виски? Ну, ты Димыч даёшь! И откуда в тебе это пижонство?!

Опять ухнула птица, громко взмахнув крыльями, расшатывая при этом ветки берёзы, откуда тот час осыпались мелкие красноватые серёжки.

–Да что там за птичник, ёлки-палки? – воскликнул Андрей, вглядываясь в заросли позади памятника.

– Мальчики, привет! – услышали они голос с другой стороны. – Не думала, что кто-то здесь будет…

– Нелька! – заорал Ерёмин и подбежал к ней, выхватывая объёмистый пакет и обнимая женщину. – Нелька! А мы только что о тебе вспоминали! Богатой будешь!

– Да я, итак богата, Андрюш, – улыбнулась она, показывая на рыжего мальчугана, стоявшего позади неё, – вот богатство моё!

И счастливо рассмеявшись, подхватила своё сокровище на руки и потёрлась носиком об его конопатую щёчку.

– Вот пришли, дядю Диму поздравить с днём рождения! Да, Мироша?

– Да, мамулечка! – быстро затараторил Мирон, коверкая слова. – Я бы его дома поздвавил, но он больше не пвиходит! А он любит! Нас с мамой любит! И мы его тоже любим! Надо поздвавить, я ему самолёт нависовал…

– Вот это сокровище, самородок золотой, – рассмеялся Ерёмин и, протянув руки, предложил, – ну иди ко мне, пойдём поздравлять! Дядя Дима очень детей любил!

– Мам, дай висунок! – попросил мальчик и показал лавочку возле Мити. – Я здесь сяду, поближе к нему.

Неля, тихо переговариваясь с Морозом, достала рисунок и поправила сына:

– Мироша, это же дядя Митя. Помнишь его? А поздравлять надо дядю Диму.

Она показала сыну на памятник и поймала в ответ удивлённый взгляд сына. Тот перевёл взгляд на неё, потом на лавочку и нетерпящим возражений голосом, произнёс, показывая в пустоту, рядом с Митей

– Ты путаешь, мама! Вот он дядя Дима. Нельзя быть такой глупой, мама!

Налетевший неизвестно откуда лёгкий ветерок, в очередной раз, перевернул стаканчик с виски для Димки.

– Он что, правда, его видит? – через пару минут ошеломлённо спросил Андрей у Нели, украдкой поглядывая на хихикающего Мирона.

– Думаю, правда, – хохотнула Нелька, умиляясь сыну, – ты боишься что ли?

– Я? Да ну прям! – мотнул головой Андрей и, настороженно посмотрев на мальчика, спросил. – Мирон, спроси у дяди Димы, может он хочет что-нибудь дяде Андрею сказать?

Мальчик задумчиво посмотрел перед собой, а потом рассмеявшись, заявил:

– Он смеётся и гововит: “Певедай пвивет Вике и я пвидумал новую тему!”

– Вике? Тему? – прошептал Андрей и тут же вскрикнул, хватаясь за голову. – Тему!? Боже, Димыч!

Август, 2000 г.

– Димыч! Братан! – кричал Андрей, заливисто смеясь и пробиваясь к другу, сквозь толпу людей в здании аэропорта, попутно извиняясь за неосторожные тычки прохожим. – Извините! Извините! Димка, блин! Наконец-то!

Толпа, словно таинственным образом все напирала и напирала.

– Извините! Блин, да откуда вас столько!? – возмущённо расталкивая толпу, двигался Ерёмин, не сводя глаз с высоченного, крепкого парня в светлой спортивной куртке, который махал ему руками, выписывая непонятные пируэты. – Димыч, что? Я не понимаю! Щас, подожди ещё чуть-чуть…

Минут через пять ему удалось прорваться через толпу и обнять Димку.

– Андрюха, какой ты солидный, ёшкин кот! – смеялся Шиленко, то отдвигая и рассматривая друга, то обнимая вновь. – Ты на Окинаве тоже в костюме по пляжу будешь рассекать?

– Зато ты у нас спортсмен, – смеялся в ответ Андрей, – что там, на родине, так до сих пор в трикушках самый модный образ?

– Да кто его знает, Дюх!? – воскликнул Димка, тряся руку друга. – Это ты у нас модник, а мы так по-серенькому…

– Да ладно, не прибедняйся.

– Димья, Димья, – раздался крик, бегущего навстречу друзьям Мики.

– Дубль два! Проход следующего сквозь толпу! Прям аттракцион какой-то! – рассмеялся Андрей. – Что ты мне там маяковал? Может, будем выбираться отсюда?

– Давай уже здесь подождём! Митькин самолёт уже прилетел, сейчас дождёмся и все вместе пойдём!

– Митька всё-таки вырвался? – обрадовался Андрей, потирая руки. – Обалдеть, вот это отдых замутим!

– Ну, это вряд ли! Он с Валей, – вздохнул Димка и подхватил в объятия подбежавшего Мики.

Андрей моментально сник и всеобщего веселья не разделил. Валентину, девушку Мити, с которой тот начал встречаться ещё два года назад, он не взлюбил сразу. Может своеобразная ревность, что, вдруг какая-то “вечно ноющая”, девица заняла всё жизненное пространство друга. То ли и правда, постоянно угрюмый взгляд девушки коим она щедро одаривала друзей возлюбленного, был тому виной. Но слишком живых и эмоциональных Андрея с Димкой, она удручала. “Эмоционально бедная”, как вздыхая, охарактеризовал её однажды Шиленко.

Она была очень красивая – идеально правильные черты лица, белокурые длинные волосы, стройное изящное тело и одевалась она с утончённым вкусом, вроде просто, но смотрелось дорого. Андрею только это в ней и нравилось. Он любил красивые вещи, красивых женщин и даже красивую еду. Но, простите, взгляд этой красавицы был ужасен! Димка как-то ответил на вопрос Митьки, красива ли его Валя, одной точной фразой: “ Она, безусловно, красива, когда у неё закрыты глаза и рот!”

Она никогда не улыбалась, слова цедила сквозь зубы и повелительно взмахивала указательным пальчиком с ярким маникюром каждый раз, когда ей что-то было нужно. Она не понимала шуток, не шутила сама и вообще предпочитала недовольно бурчать, делая каждую встречу друзей в её присутствии невыносимой. Митька с ней тоже замкнулся, оживая только во время очередного рейса за машинами и на редких, теперь, встречах с друзьями.

– Дюх, чего задумался? – хлопнул его по плечу Димка. – Мики предлагает к терминалу бизнес-класса пройти, в кафе Митьку дождаться. Пойдём?

– Пойдём, – вздохнул Андрей, – и зачем нам их ждать, скажи, пожалуйста!? Митька все равно ни бе, ни ме, ни кукареку, с этой дамочкой…

– А что поделать, милый друг? – улыбнулся Дима. – Там Света нас ждёт, с ней ты порцию женского внимания и получишь, это я тебе обещаю!

– Да что мне с её внимания? – изобразил расстройство Ерёмин. – Я её итак вижу три дня в неделю, на занятиях по японской речи. Коннитива, о-хаири кудасаи, пасупо то-о хаикэн симас. (Добрый день; проходите, пожалуйста; предъявите свой паспорт – разг. японский). Тем более она вон того иностранца выбрала!

Он кивнул на улыбающегося Мики и рассмеялся, показывая большой палец.

– Так кто тебе мешает себе какую-нибудь девушку подыскать? – усмехнулся Димка.

– Не-а, какую-нибудь не хочу, их итак хватает! Да и вообще, лет до 30, ни-ни! Никаких жён, детей и тому подобного! Да, кстати, а что там у тебя с твоей кралей?

– Какой? – усмехнулся Димка.

– Какой именно, ты хотел сказать? – рассмеялся Андрей, зная, что вокруг добряка-весельчака Дмитрия всегда крутились девчонки.

***

– Мамочки, какие ананасики! – передразнил неизвестную девицу Андрей, запрыгивая на кровать в их с Димкой номере, смешно встряхивая руками и тут же насупив брови, сложив губы бантиком, сквозь зубы, взмахивая указательным пальцем, изображая Валентину, произнёс. – Дмитрий, я чувствую, что хочу вон тот ананас! Сорви сейчас же!

– Дюха, завязывай, – сквозь смех попросил Димка, – сил нет смеяться уже.

Друзья отдыхали на Окинаве уже почти неделю, наслаждаясь солнцем, морем и высококлассным дайвингом. Небольшой островок Камияма, где они провели целый день, исключительно в мужской компании, ошеломил друзей своим многообразием подводного мира. Тела их покрылись ровным загаром, и светлые волосы выгорели почти до белого, на зависть многим блондинкам. И вот надо же было Светлане, предложить съездить на ананасовую плантацию в ближайший парк! Андрей был категорически против! Целый день провести рядом с потухшим взглядом Мити и ненавидящим его спутницы, было выше его сил. Поэтому он сейчас высказывал свои возражения в своеобразной форме друзьям, прыгая, как кузнечик по кроватям в номере.

– Д’юса, – позвал его Мики, – ю мен’я дрюгое возможность!

– Предложение, Мики? – поправил его по привычке Димка.

– Да, да, – поморщился тот в ответ, русский без акцента выучить ему пока не удавалось, и он заговорил по-английски, – там есть дегустационный бар. Вина из ананасов, апельсинов. Предлагаю вам отдохнуть там, пока мы будем экскурсировать Митю с Валей. Ок?

– Ок, ок! – согласно закивал головой Андрей, продолжая паясничать. – Ещё какой Ок, друг ты мой японский. Ананасы, апельсины, мандарины, что угодно, токма не Валя!

– Ну, вот и решили, едем завтра в Наго, – хлопнул в ладоши Димка и засмеялся, – там и попрыгаешь! У тебя здорово получается!

***

– Бай-бай! – помахал Андрей рукой вслед удаляющему по ананасовой плантации смешному маленькому жёлтому автомобильчику, в котором находились Митя с Валей и Света с Мики, убедительно изображая крайнее расстройство, даже для порядка смахнув невидимую слезу. – Бай-бай, крошки!

Димка, наблюдая со стороны, еле сдерживал смех. Когда ананасовый автомобильчик скрылся с глаз, Ерёмин с шумом выдохнул и вскрикнул:

– Пойдём, друг мой, пойдём! Налакаемся их ананасового саке.

– Андрюха, ты совсем паяц стал, – рассмеялся Дима, – этому тебя в твоём банке учат?

– Да какой там, Димыч! – воскликнул он в ответ. – На работе никаких эмоций, по 8 часов в день, 5 дней в неделю. Но интересно и польза несомненная, скажу тебе!

– Я тут такую тему придумал, Андрюх, – улыбнулся Шиленко, – долго тебе ещё стажироваться здесь?

– Тему? Димка! Откуда ты их берёшь? Темы эти!

– А сама тема тебя не интересует? – рассмеялся он, открывая дверь в “Солнечную слезу”. Так называется винодельня в ананасовом парке.

– Конечно, интересует! Я через полгода на Родину приеду, и замутим и твою тему, и мою, – рассмеялся Андрей, оглядывая зал, где сновали девочки с ярким макияжем, в лимонно – жёлтых кимоно, предлагая гостям разнообразные угощения и выпивку.

– Интересненнько, – прошептал Димка и, кивнув на дальний столик, где сидели две девушки, – Дюх, посмотри, знакомые лица!

– А? Где? – крикнул от неожиданности Андрей и зашептал. – Димыч, я их уже не различаю в этом маскараде. Они все жёлтые и на одно лицо.

– Да нет же! Вон смотри! – указал он на кудрявую красивую девушку за дальним столиком, в руках которой был высокий стакан наполненный кусочками фруктов и белой жидкостью. Она весело смеялась, что-то разглядывая на стоящем рядом огромном блюде.

– Так это же Вика! – воскликнул Андрей и галопом поскакал к девушке, выкрикивая на ходу. – Какие люди! Викерия! Ты ли это?

– Шут гороховый, – рассмеялся Димка и пошёл следом за ним.

До конца отпуска Вика с Андреем не расставались, без конца шутя о том, что они в родном городе виделись-то раз в полгода на местных “танцах”, в клубе “Пеликано”, а тут на чужбине… И надо же встретились…

“Судьба!”– глубокомысленно заявлял Андрей. И, действительно, судьба! Вика так же, как и Ерёмин находилась в Японии на стажировке, только не в банке, а в туристической фирме, попутно прокладывая новые интересные маршруты для реализации их в России. Была она девушкой хрупкой, очень маленькой, с аккуратненькой точёной фигуркой, огромными голубыми глазами и великолепной копной кучерявых русых волос. Волосы эти доставляли ей немало страданий, закручиваясь от попадания на них даже пару капель в воды, в тугие колечки и она, шутя, ругалась на них, словно они были живыми, грозясь выправить их новомодной японской процедурой.

Димка весело провёл время с подружкой Вики, Оксаной и домой они улетели вместе.

Май, 2017 г.

– Смышлёный малый у Нельки! – похвалил Мирона Митька, когда они ушли, посидев немного с друзьями. – Жалко только, что безотцовщина…

– Странно это, – рассуждал Андрей, закуривая сигарету, – Нелька девка видная, спокойная, образование есть, не дура далеко, а замуж не вышла. Скажи?

– Скажу. Сам в непонятках, – согласился Мороз, разгоняя дым сигарет, – ты бы хоть вышел что ли…

– Куда? На соседнюю могилку? – усмехнулся он. – Потерпи уж, нервы что-то…

– Ладно, куда деваться?! Я знаешь, что, Дюх, думаю… – произнёс Митя и недолго помолчав, продолжил. – А в чем смысл тогда? Понимаешь? Да? В чем смысл наших душевных метаний, переживаний?

– В смысле? – переспросил Андрей.

– Ну, что в смысле?! Смысл в чем, скажи? Мы же все торопимся успеть. Успеть куда? И зачем?

– Не стоит, Митяй, – стряхнув пепел, произнёс Андрей, – не стоит так глобально мыслить.

– Нет, ответь! – потребовал Мороз, наполняя рюмки и Димкин стакан.

– Да что тут отвечать!? У меня Вика и трое детей. Понимаешь? Я тороплюсь, возможно. Тороплюсь потому, что хочу, чтобы у них все было, я хочу, чтобы они были счастливы здесь и сейчас. Что же тут непонятного?

– А они счастливы?

– Да ну тебя, Митька! – поморщился Андрей. – Торкнуло что ли? Философию тут развёл!

– Нет, ответь, Дюх, – потребовал Митя, – мы же просто базарим. Что ты, ну?

– Ну, хорошо, хорошо! – подняв руки к верху, сказал Ерёмин. – Я надеюсь, что они счастливы уже сейчас! Но ты же знаешь молодость?! Они могут не понимать сейчас своего счастья… Что? – спросил Андрей, поймав осуждающий взгляд друга. – Ну, ладно, ладно! Нет, Митька, ну тебя совсем не в ту степь поволокло! Ну, да! Я это делаю больше для себя! Доволен? Я несу за них ответственность – раз! Я обязан им дать достойное образование – два! И я должен им обеспечить по максимуму полноценную жизнь – три!